Текст книги "Мы же взрослые люди"

Автор книги: Юлия Гурина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

За шесть месяцев и четыре дня до письма

Следующим вечером Ринат приехал без предупреждения. О чем он думал, непонятно. Ведь у Нины дома мог быть муж (хотя муж уже уехал в ретрит), могли быть дети (но дети гостили у бабушки). Ринат об этом не знал. Нины просто могло не оказаться дома. Слишком много всего совпало.

 – Я у подъезда, можно подняться?

Нина валялась в дикой тоске на кровати и пила можайское молоко. Ела чипсы. Ни прически, ни макияжа, ни прибранной квартиры. На кухне немытая посуда в раковине и на столе. Доска, на которой что‑то резали неизвестно когда. Везде валялись игрушки, вещи, на сушке было горой навалено белье (у Нины не хватило душевных сил его развесить). Да в такую квартиру нельзя пускать даже подругу, не то что мужчину.

Нина упивалась страданием, она со вчерашнего утра не мылась, не убиралась. Смотрела сериал про андроидов и искусственно созданный Дикий Запад. Восьмую серию. Ее в общем‑то дома и не было, она была в сериале.

 – Але, ты дома? Я видел твою машину.

 – Эээ, ммм, эээ. Я? Дома?

 – Так я поднимусь?

 – Ну давай, хорошо.

 – Какой номер квартиры?

 – 216.

Нина окинула взглядом масштабы бедствия. Масштабы ужасающие. Хуже и представить сложно. Из зеркала на нее смотрел милый замызганный медвежонок во фланелевой пижаме с голубыми звездочками и самолетиками. Она пулей побежала в ванную, скинула пижаму и набросила розовую шелковую тунику. Это все, что успела Нина сделать. И в дверь раздался звонок.

Нина открыла. Ринат молча зашел. В руке у него был пакет. В пакете вино, еще раз вино, и тортик «Причуда».

Ринат прошел на кухню. Нина складывала всю посуду в посудомойку. Она ничего не понимала. Ринат в ее квартире. Сидит на кухне. Вечер. Ей казалось все это совершенно нереальным. Она даже на секунду подумала, что Ринат не человек, а андроид, которого внезапно перепрограммировали.

 – Где у тебя штопор?

Нина молча достала штопор.

 – Зачем ты пришел?

 – У тебя уютно. Не очень чисто, но уютно.

 – У тебя что‑то случилось?

 – Да просто захотелось побыть у тебя.

 – Вот так просто, без приглашения?

 – Да.

Ринат откупоривал бутылку. Движения были немного расторможенные.

 – Я думал о вчерашнем. Где у тебя бокалы? Я думал все утро, день думал. Потом я думал еще вечером. Ты несешь бокалы?

Нина ушла в ванную и убирала там разбросанные вещи и полотенца. У нее промелькнула мысль, что все это – галлюцинация. Но Ринат по-прежнему сидел на кухне. На ее кухне. И Нина совершенно не понимала, что с этим делать.

Она достала бокалы для красного. Он разлил вино.

 – Ну, за встречу, – сказал Ринат.

 – Ты сегодня странный, – это все, что вообще могла произнести Нина.

Она была ошарашена, но чувство реальности постепенно возвращалось к ней. Она почувствовала возмущение. Вчера она получила огромный удар по самолюбию.

 – Может быть, тебе уже пора?

 – Мне не пора. Я сегодня остаюсь у тебя.

 – Какая наглость! С чего ты взял, что тебе это позволено?!

 – Знаю, и все.

 – Значит так, ты сейчас забираешь с собой эту «Причуду» и валишь куда хочешь. Думаю, найдется кто-нибудь, кто готов будет тебя принять на ночь. Ты же такой популярный.

Нина перебросила через стол вафельный тортик. Ринат его поймал.

 – Сегодня я не уйду.

 – Уйдешь.

 – Нина, Нин, знаешь, что я думаю. Я такой идиот. Я как ребенок. Я дебил. Но я не могу сейчас никуда уйти. Я ведь не делаю ничего плохого. Хочешь, я помогу тебе с делами. Давай посуду помою или пропылесошу. Нин, ну прошу тебя… Ладно, ладно, я уйду.

Между ними что‑то произошло. И с этим надо теперь жить.

Ринат налил вино еще раз и выпил его сразу же.

Сначала он решил, что позвонит Нине и все расскажет.

Исповедуется ей и скажет все как есть. Потом он решил написать ответное письмо. Он даже начал набирать в телефоне какие‑то строчки. Все это было не тем. Он заехал в любимый бар. Заказал себе виски. Подумал. Еще виски. Еще подумал. Поговорил с Эдиком – барменом. Обычный пустой разговор о смысле жизни. А потом он решил, что просто поедет к ней. И как‑то объяснится. Расскажет про оффер. Про то, что его ждут большие перемены. Что он теперь будет жить с другой стороны Земли. Что мечтал об этом. Что слишком много всего происходит в одно и то же время. Что мужчина всегда стоит перед сложными выборами. И что будь у него возможность прожить параллельно несколько жизней, он бы выбрал как минимум две параллельных жизни.

А дальше будь что будет. Скорее всего будет план А, то есть секс. А может, и не будет. Он оставил машину у бара, взял такси и приехал.

«Все-таки какая‑то нелепая она, – подумал Ринат, – но целоваться было очень приятно».

На самом деле он хотел уложить Нину не столько в койку, сколько в свою систему координат. Классифицировать и определить ее положение среди других женщин и фигур. До сих пор с классификацией не возникало проблем. Стройный алгоритм моментально сортировал всех женщин, которые попадались. Но с Ниной был сбой. С Ниной в Ринате пробуждался конфликт между ним и ним. Это хотелось решить. Что в ней такого особенного? Почему он не может этого раскусить? Ведь логически он все разложил уже давно по строчкам. Расставил скобки и знаки вычисления. Что ему мешает найти правильный ответ?

Он и прежде догадывался, что она влюблена в него по уши. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как его чары действуют с каждым днем все сильнее. Он находил в этом какое‑то садистское удовольствие. С наслаждением держал дистанцию. Обсуждал других женщин. Он был настолько силен, насколько она слаба. Он играл, и это были его самые виртуозные раунды обольщения. Он играл как бог.

А она не играла. Глупость отказа от игры забавляла его поначалу. Но вышло так, что она, не играя, проиграла партию, но выиграла всю войну. Он убеждал себя, что жалеет ее. Что он устроит утешительный приз проигравшему, перед тем как оставит. Но теперь он не понимал, кто проигравший. И чья это была игра.

Нина раскладывала посуду. Занималась уборкой. Сейчас она мыла плиту. Брызгала «Сифом» и растирала яростно тряпкой. На кухне запахло орхидеями, замоченными в хлорке. Засохшая и зажаренная грязь не отставала. Нина взяла нож и стала скрести по плите ножом.

Ринат налил еще вина. После виски вино расслабляло.

Что‑то должно было произойти. Например, должна была залететь ласточка в окно. Или внезапно вернулся бы Илья. Явно требовалось вмешательство третьей силы, чтобы как‑то разрядить обстановку. Потому что сил Нины и Рината не хватало на то, чтобы преодолеть неловкость.

Нина отскоблила плиту. Вымыла столешницу. И решила протереть стол, на котором оставались крошки от завтрака и след от чашки с кофе. Нина стала стирать кружок. Ей очень хотелось стереть и кружок, и весь вчерашний день. И прожить его еще раз по-новому.

В это время Ринат коснулся ее руки.

 – Нина, остановись. Посмотри на меня, – Ринат аккуратно держал ее руку.

У Нины полились слезы. Она не могла остановиться.

Она чувствовала, что Ринат ворвался в ее жизнь, ворвался в квартиру и сидит посреди ее сознания. И ничего она с этим не может сделать. Она влюблена, жизнь рушится. И при этом она даже не любима в ответ. Или любима? Дальше шло несколько итераций колебаний, любима или нет. И из-за них появлялись новые и новые слезы.

Ринат обнял ее.

 – Ну что ты, глупышка. Ну, малыш, ну ладно.

Слезы Ринат ненавидел. Это запрещенное оружие в его представлении. Он вытирал аккуратно слезы Нины с ее щек своими шершавыми пальцами. А дальше он потерялся в ее лице. В ее шее, в ее плечах и руках. Он зарылся носом в ее волосы и просто крепко обнял. Нина уткнулась в шею Ринату, продолжая плакать.

Так они сидели несколько лет, не меньше. Нина все плакала и плакала. Плакала и успокаивалась. Она стала слышать запах Рината. Его кожа и волосы пахли мягко и успокаивающе. Она прижалась носом к шее, в том месте, где начинают расти волосы. Их уши соприкасались. Нина вдыхала его запах. Ее руки гладили спину и голову Рината.

Никто не говорил ни слова. Так прошло еще несколько лет.

А потом Ринат взял Нину на руки и отнес на кровать.

 – Мне надо в душ, – сказала она.

 – Не надо.

Они лежали на кровати рядом друг с другом, держались за руки и смотрели в потолок.

«Это измена», – подумала Нина.

 – Женщина моей мечты, – сказал шепотом Ринат.

Пальцы их ладоней переплелись. В детстве этот жест означал самое-самое. То самое. Если мальчик держит девочку так, значит они того. Нина чувствовала, как пальцы Рината раздвинули ее пальцы, протиснулись сквозь них. Она чувствовала его сухую горячую руку. А ее рука стала очень влажной. Сколько ей было лет в этот момент? 13? 22? А ему? Был ли он тогда опытным мужчиной, который соблазнял очередную овечку, был ли он исследователем неизведанных земель с драгоценными недрами? Или он был всего лишь мальчишкой, который, несмотря на бесчисленные похождения, остался невинен, потому что так и не смог расшифровать код – код женщины. Он применял алгебраические формулы, но расшифровка кода требовала совершенно других знаний.

За окном включилась сигнализация.

Ринат и Нина глядели в потолок и ждали, когда время остановится. И оно остановилось. Ринат повернулся к Нине и провел ладонью по волосам. В темноте ее лицо выглядело почти как тогда в юности. Ринат коснулся ее губ, обвел их пальцами. Нина провела рукой по его голове. Редкие тонкие волосы. «Как у ребенка», – подумала Нина.

Ринат падал в покой. Неизведанное ранее место в своей психике. Новое страшное и захватывающее чувство, которое останавливало все поиски, все метания, все стремления. Он превращался в точку, находившуюся в покое, в абсолютной тишине – в точку отсчета. Схожий покой, возможно, испытывает человек, переживший кораблекрушение, чудом выплывший на берег и оказавшийся в безопасности, в постели на белоснежных простынях. Когда кошмары пережитого уступают место блаженной пустоте. Покой, который сулит постижение истины. И ее понимаешь не умом, даже не телом, не чувствами, а еще чем‑то. Своим существованием, своей вечностью.

Секса Ринат в этот момент не хотел на самом деле. Хотел лежать так до следующего большого взрыва вселенной. Секс же в его представлении играл роль чего‑то земного, пошлого. Как картофель фри из фастфуда. Куда сейчас фри? Есть ли еще менее уместное сопровождение для переживаемого состояния?

Нина смотрела на него мокрыми глазами. Она глядела на поры на его лице, на пробивающийся ранее других волос бороды, по которому не прошлась бритва в прошлое бритье. Смотрела на его левый глаз, на изогнутую линию зрачка, которая похожа на горизонт далекой планеты. Она ждала.

Ринат чувствовал ее взгляд и решил, что все-таки надо это сделать. Покой покоем, но он же мужчина, и надо выступить достойно. Показать свою мужскую силу. Он должен. Он не может обидеть Нину и обмануть ее ожидание.

А потом был поцелуй. Они разделись. Обнялись. Переплелись как черви (так говорил Ринат об этой стадии близости). Горячее тело Рината обожгло Нину. Сухое. Поджарое. Твердое. Молодое, без возрастных изменений. Тело юноши.

Ринат гордился своим телом. Он знал, что женщин его тело приводит в восторг, все части. Ринат любил ходить в баню с друзьями, потому что ему было что показать. Он часто слышал от женщин возглас «Ого!» на первом свидании. Он умел пользоваться своим телом. Был внимателен к его нуждам. И оно служило ему верно. Почти никогда не давало сбоев.

С Ниной же оказалось немного сложнее. Ринат был возбужден, достаточно для того, чтобы уже перейти к активной стадии, но Нина все делала не так. Она была такой… неумелой, что ли. Неуклюжей. Не горячая тигрица, что вцепляется в его спину ногтями и обвивает бедрами торс. У нее был живот, не очень красивая грудь (по его меркам). Ее бедра были мягкими, слишком мягкими, но кожа… кожа такой, что не хотелось отрывать от нее рук.

Он будто узнал о своем друге что‑то интимное, чего совсем не стоило знать. Нина осыпала его поцелуями, но слишком нежными, материнскими. Он предпочитал звериный секс, ему необходимо было слегка разозлиться, чтобы «растерзать» свою «жертву». Он был уверен, что именно это нравится женщинам. И сам получал удовольствие от сражения. Как вечная битва добра со злом. Где зло и добро перетекали от одного тела к другому. И побеждал в итоге мужчина.

Он развернул Нину на живот. Ее лицо сбивало с толку. Ее поцелуи и ласки умиротворяли, из-за чего делали его главное оружие не таким уж боеспособным. Это сердило. Поэтому он решил закончить все поскорее.

 – Только не говори ничего.

«Принимает мужика в супружеской постели, вот сука», – подумал Ринат, и это помогло обрести боевое настроение. Он резко вошел в нее.

 – Лежи, не шевелись, – сказал он.

«Сто пудов я не первый, с кем она изменяет», – эта мысль повлекла за собой горячий гнев. И возбудила. Он представил, как Нина развлекается на этой постели с разными мужчинами. С кем-нибудь очень толстым, с волосатым пузом, потом представил ее с мужем, потом с каким-нибудь долговязым дембелем. И теперь вот с ним. Что она на самом деле обычная, проститутка, ничем не лучше, чем все те, что были у него. Он продолжал двигаться быстро, резко, с каждым рывком все сильнее и сильнее врезаться в плоть. Бедра касались мягких ягодиц. Необычно и не совсем так, как он привык. Ярости не хватало, чтобы завершить акт этой пьесы, возбуждение постепенно отступало. Он схватил ее за волосы и притянул голову к себе. Нина вскрикнула. И тут он наконец‑то кончил.

Он кончил в женщину, о которой мечтал в юности. Много раз представлял, как все будет. Это помогало ему разгружаться от излишков семени, когда рядом не оказывалось любовницы. И теперь это случилось по-настоящему.

«Вот и все, наконец‑то». И Ринат сразу же пошел в ванную.

«Совсем не так, как я представляла», – подумала Нина. Она чувствовала, как из нее вытекает семя. В промежности было горячо. Ринат работал почти насухо, у Нины было чувство, что у нее ссадины внутри. Оргазма не случилось. Даже и рядом не было оргазма. Все слишком быстро. И как‑то бездушно? Нина пыталась подобрать слово… Вот она получила то, что хотела. О чем мечтала. «Есть в близости людей заветная черта», – вспомнилось ей. Ринат вернулся завернутый в полотенце Ильи.

 – Иди помойся, что ли, – сказал он.

ПОСЛЕ БЛИЗОСТИ

Вода лилась Нине на плечи. «Вот я под душем, после того как переспала с любовником». Примерно так крутилась ее мысль. Бегущая строка на весь лоб. Первая измена Илье. Нина взяла мочалку и намылила свое тело. Выходить из ванны не спешила. Она распустила волосы и встала с головой под душ. Обычная, повседневная ванная комната. В ней все так, как и раньше. Но за дверью жизнь уже необратимо поменялась. Нина намылила волосы шампунем, мыльная вода стекала по розовому телу. Горячая вода делала кожу еще розовее. Нина нанесла бальзам для волос. И терла себе мочалкой руки, живот, бедра. «Ничего же не случилось особенного, подумаешь, переспала». Но обмануть себя не вышло – особенное случилось.

Она думала, что если такая большая любовь, такой поцелуй, то все это гарантия божественного секса – слияние двух вселенных и бла-бла-бла. Что она утонет в страсти и выразит свою любовь если не словами, то телом. Она представляла, как отпустит голову и погрузится в древние ритмы, станет животным, энергией… А все прошло скомкано, без космоса. Она вспомнила несколько своих романов, как все начиналось с Ильей – было гораздо ярче во время соития. Острое раскаяние перед Ильей снова стало раскручиваться в ней, но получилось его заглушить. А что сейчас – в самый долгожданный секс в ее жизни? Все не так. «Неужели опять ошибка?» Нина сделала воду прохладной. На теле появились мурашки. Она решила пока ни о чем не думать, а просто плыть. Как рыба в потоке.

Она вышла в полотенце. Ринат был уже одет.

 – Хочешь вина? – спросил он.

 – Давай.

Ринат ушел открывать вторую бутылку, а Нина снова накинула на себя розовую тунику.

Они выпили по бокалу. И сидели молча на темной кухне.

 – Какое у тебя тело… – задумчиво произнес Ринат.

 – Какое?

 – Тело взрослой женщины, – Ринат произнес это, как показалось Нине, разочарованно.

Нина подошла к окну. В глазах защипало. «Лишь бы сейчас не зареветь». Несколько глубоких вдохов и выдохов в коричневое городское небо.

 – Ты останешься? – не отворачиваясь от окна, спросила она.

 – Да нет, наверное, посижу и поеду.

Ринату хотелось поскорее уехать. Ему не нравилось сидеть сейчас рядом с Ниной. Он видел, что она не в восторге, она не изображала бурное возбуждение, не содрогалась от множественных оргазмов под его напором. Не сказала «Ого!», увидев его обнаженное эрегированное тело. А ему нравилось, когда женщины содрогались. И, если честно, не важно, по-настоящему ли они чувствовали накал наслаждения или имитировали. Для него такие правила игры были из разряда must have. Ринат любил разных женщин, попадались и неумелые, но он быстро забывал их. Были и супер-профи, с ними он мог встретиться несколько раз. Встречи с женщинами были для Рината повседневностью. Необходимым разнообразием его жизни.

Близость с Ниной внезапно все запутала. В произошедшем все было не так. Неуклюже, что ли. Почему‑то было стыдно. И за Нину стыдно, и за себя. Не оставляло ощущение, что они все сделали неправильно. Началось на одной частоте, а потом соскользнуло на совершенно другую. Где‑то случился сбой. Разность побуждения и свершившегося порождала досаду. Сильную досаду, тупиковую. Хотелось зажмуриться и отмотать время назад, чтобы в этот тупик больше не заходить. Перестать это чувствовать. «Придется вообще выпилиться из этой истории», – думал Ринат. «Мавр сделал свое дело».

Нина порезала «Причуду» и поставила на стол в пластиковом коричневом поддоне. Взяла кусок. Откусила. Секундная стрелка на часах сделала несколько кругов. Нина ела кусок за куском. Ринат пил вино.

 – Ну что, как там твое настоящее? – В голосе Рината слышалась усмешка. – Сейчас все по-настоящему в твоей жизни?

Нина не могла ответить сходу. Выпила бокал, сразу весь.

 – Наверное… Наверное нет.

 – Угу.

Ринат вышел в туалет. Какой извращенец проектировал туалеты рядом с кухней? Звукоизоляции ноль. Нина слышала, как в унитаз льется струя. «Мужественно ссыт», – подумала Нина. И впервые за день улыбнулась. Стала вспоминать, какой звук раздается из туалета, когда мочится Илья. Есть ли разница? Она слышала, как отматывается бумага из рулона, что подвешен справа. Как Ринат смывает воду.

 – Ты чего радостная такая?

 – Упражнение для рта делаю.

«Лучше бы минет научилась делать нормально, кто вас только учит минетам», – подумал Ринат, но сказал что‑то другое.

Он сказал:

 – Нина, я скоро уеду очень далеко.

 – Домой?

 – Можно сказать и так, но мой дом будет теперь в Австралии.

Нина удивленно подняла брови.

 – Шутишь?

 – Я не хотел говорить, пока было все не точно. Мне прислали оффер. Я прошел уже несколько собеседований. Остались только формальности и визу рабочую сделать.

 – Ого! Вот это да!

Нине казалось, что она действительно оглохла – так заложило уши.

 – Вы всей семьей едете?

 – Пока только я. Жена не хочет. Но куда она денется. Поедет позже.

 – Понятно. И когда?

Нина изо всех сил старалась поддерживать беседу на уровне легкого светского разговора. Она чувствовала, что все это нелепо, но ничего лучше придумать не могла. Ринат ускользал от нее. Ускользал и призрак ее нового счастья.

 – Месяц-полтора. Или с Нового года. Встретим тут – и переедем.

 – Вот это новость.

 – Да, вчера оффер пришел. Буду ходить вверх ногами.

 – Ты такой ценный специалист, что даже Австралия без тебя не может?

 – Выходит, что так, – Ринат улыбнулся.

 – Ну что ж, удачи, – Нина тоже улыбнулась.

 – Спасибо, бро. Обустроюсь там, приглашу тебя в гости. Ты поедешь?

 – Почему бы и нет. Я в Австралии еще не была.

 – Ты радуешься за меня?

Нина захотела бросить в Рината чем-нибудь тяжелым, например топором.

 – Конечно, радуюсь.

 – Мы же друзья? – спросил Ринат.

 – А кто же еще.

 – Ну вот, у тебя теперь хорошее настроение, я вижу, поэтому могу спокойно уходить.

«Скотина и садист», – подумала Нина.

 – Я тебя не держу, иди скорее к любимой семье, – Нина пришила весь свой яд с изнаночной стороны этих слов. Но Ринат и ухом не повел.

Он прошел в прихожую. Ее самый любимый мужчина, с которым был самый ужасный секс в ее жизни.

Ринату не терпелось уйти. «Покинуть место преступления», так он говорил про себя. Он чувствовал, что провалил экзамен. Что не прошел игру до призового финала. Поэтому надо поскорей свалить, пока стыд не начал его есть.

 – Давай обнимемся, что ли, по-дружески.

Нина подошла к Ринату. Они обнялись: одетый в куртку и обутый Ринат и Нина в тонкой тунике на голое тело. Грудь Нины упиралась в ремень сумки. А в стопы врезалось несколько крошек уличной грязи, принесенных с обувью на домашний коврик. Ринат обнимал Нину крепко, по-братски.

 – Ну все, хватит уже. Пока. – Ринат на секунду сжал ладонь Нины, повернул ключ в двери. И ушел.

«Блин, блин, блин, – думала Нина, – блин, блин, блин, блин».

Она налила себе еще вина. Выпила бокал. Достала можайское молоко, вылила его в кастрюлю, добавила два яйца, разбила их об кастрюлю со всей злости, досыпала муку, соль, сахар, налила масла. Замесила тесто. Достала сковородку. И вылила первый половник. Первый блин, как и полагалось, получился комом.

Часы показывали три. Три часа ночи.