Текст книги "Новик (СИ)"

Автор книги: Юлия Гордон-Off

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Глава 13

Лето подходит к концу. Клёпа уже почти вся оперилась, рябая, там, где у взрослых птиц тёмно-бурое, грудка, живот и штанишки белые, вдоль глаз от клюва тёмные полосы, от которых Юлька просто пищит и уверена, что именно из-за таких подведённых глаз мы назвали её в честь египетской царицы. Весь день Клёпа проводит под навесом у дровяного сарая, а на ночь гнездо переносится в сени, где они с Симой спят. Теперь неизвестно кто кого греет, иногда выглядит очень смешно, когда Клёпа панибратски закидывает на Симу раскрытое крыло. Раньше соседские куры и петух частенько паслись у нас во дворе, теперь, когда петух попробовал наскочить на Клёпу, она растопорщилась, раскинула крылья и стала на него прыгать с клёкотом разевая клюв, петух с позором ретировался, теперь у нас во дворе не появляются, боятся. Уже несколько раз возили Клёпу с собой на пароход. Поезд девочке не понравился, а вот катер и пароход пришлись по душе. Она сидела на нашей руке, распахнула крылья и балансировала в набегающем ветре, пассажиры были ею очарованы и расстроены, что её ни чем не угостить, кто же с собой возит сырую рыбу. Может это во мне говорит собственничество, но по-моему она просто красавица и с каждым днём всё хорошеет и хорошеет. Размерами она уже не отличается от взрослых, как я помню её родителей, может даже чуть больше. Для переноски её на руке у шорника сделали кожаную накладку на руку, верхний слой из толстой свиной кожи с рыхлой мездрой, чтобы удобно было цепляться когтями. На пароходе она освоилась очень быстро. Ходит везде за мной по палубе. У штурвала, на корме, где капитанское место во время выхода в залив, для неё сделали высокую сидушку из дна старой корзины с привязанной мешковиной, Клёпа на ней сидит, а если сильный ветер, то встаёт и машет крыльями, видимо это тренировки будущего полёта. Размах крыльев впечатляет, больше полутора метров. Матросы её обожают, и даже то, что приходится подтирать за ней не вызывает негатива. Просто на корабле не так много развлечений и это одно из немногих, чему все рады. Ей удят рыбу, которой много, так, что кок готовит и на команду разными способами. Если раньше был странный офицер, который всё время ходил с гитарным футляром, то теперь к футляру добавилась хищная птица. Летать она пока не собирается, надо ли её провоцировать голодом не знаем, Юля категорически против издевательств над её любимой Клёпочкой, так, что просто ждём-с. Кушает девочка без уговоров, теперь нужды разделывать рыбку на кусочки и давать ей, уже нет, она сама вполне справляется, и съедает всё без остатка. За день лопает почти треть своего веса. Наверно это нормально, как-то ограничивать её не представляется возможным. Из-за Клёпы или благодаря ей, нам кажется, что мы стали больше времени проводить на улице и все вместе. Как-то выехали на пикник, и я приготовила шашлыки, самое трудное было заказать шампуры и проволоку, что бы выгнуть подставки для них над углями. Если точнее, то на пикник мы ходили, до гатчинских выпасов от нас всего с полкилометра, а за выпасами замечательная роща с полянками. Тут пикники проводят в европейской традиции, типа этакого ленча на травке, но не с приготовлением шашлыков на углях. Шашлыки всем так понравились, что в следующие выходные пригласили Антония с семьёй и мамой. На их восторги пришлось их чуть осадить:

– Вот когда наконец в родные Пенаты вернётся наш кавказский принц – это мы про нашего старшего брата Алексея, который трудится товарищем прокурора в Кутаиси. – вот тогда он нам приготовит настоящий кавказский шашлык, а ещё сациви, чохохбили, бастурму, долму, шурпу, чебуреки, про хинкали и суп харчо вообще лучше промолчу. – от такого пассажа все присутствующие выпали из реальности на пару минут. Только мама наконец спросила:

– Николай! Это ты сейчас на каком языке нам сказал?! – чем разрядила возникшую паузу, а нам пришлось в меру сил рассказывать, что это за блюда и откуда я это знаю. На что я предложила им не пытать меня, а написать Алексею и спросить у него, заодно уточнить, когда он планирует нас обрадовать своим присутствием. Вообще, тут всё довольно строго и так как Николай старше Антония и Михаила, то получается главный, типа патриарх семьи и Николаю это очень не нравится, он бы с радостью свалил это на старшего брата. Ой, представляю, как придётся братику на письма племянников отдуваться пытаясь словами описать что такое суп Харчо и почему он так некрасиво называется, это Юлю возмутило название…

Ещё я уже привычно пою под гитару. Все к этому привыкли и принимают с радостью. Маша кроме фортепиано пытается тоже освоить гитару. Для детей я спела кучу детских песен, на удивление помню их большое количество, ведь в походах с нами почти всегда были дети, и хорошим тоном было днём петь и для них, а взрослые проблемные песни у костра вечером, когда дети уже спят. Здесь Толстой ещё не переложил Пиноккио в "Золотой ключик", так что пришлось это делать мне, а ещё на это изложение замечательно ложатся песни как из фильма про Буратино с центральным хитом "Скажите, как его зовут!", так и написанные Окуджавой. Особенно песня протеста Буратино, помните?"…Все эти цирлихи её, и все манирлихи её, меня замучили и портят настроение моё…" Там ещё мелодия замечательная и девочки её очень похоже напевают, а ещё песню кота Базилио и лисы Алисы "Какое небо голубое…", которая им тоже очень нравится. Тут вообще почти нет детских песен, как-то не очень принято. Вот и маршируем мы по дороге под "Ничего на свете лучше нету…" Энтина из Бременских музыкантов.

К концу лета неподалёку от нас поселились Колчаки (вот не знаю, как склоняется эта фамилия, кажется турецкого мурзы перешедшего на службу Петру) Александр Васильевич с Соней и детьми – очаровательная пара. Не, знаю, ни на секунду не вызвала приятных чувств история якобы безумной любви Колчака и Тимирёвой, ради которой оба бросили свои семьи и детей. Для мужчины это не очень редкий поступок, а вот для матери бросить детей, не знаю… Может сказать Сонечке, что бы Тимирёву близко не подпускала?! Хотя вроде ту заинтересовал адмирал, а не лейтенант, да и время до первой мировой ещё есть.

К сентябрю сформировалась компания из нашей большой семьи, иногда приезжал и Михаил с женой и новорожденным Володей, семья Колчака и Артеньев с сестрой Анастасией. Шампуров давно уже пришлось сделать ещё два комплекта. Сергей Николаевич недавно получил лейтенанта. Замечательные выходы не омрачили даже пара летних дождиков, под которые мы все попали. Клёпа теперь половину пути деловито шагает рядом со мной или Юлей, только от собак залезает на руку и возмущенно сверху клекочет на кидающуюся к ней собачку. Ей почему-то нравятся наши шашлыки, в смысле наша порция, приходится кусочки обсасывать от соли и перца и она их с удовольствием поедает, а уж с каким возмущением смотрит, когда мы смеем кусочек съесть сами, в этих круглых оранжевых глазах даже не укор и возмущение, в них вселенская оторопь перед подлостью устройства этого несовершенного мира. Ещё её катают на себе мальчишки. Они по очереди скрученную туго тряпку накидывают сзади на шею, подсаживают Клёпу и она, уцепившись за нее, катается и машет крыльями. Они искренне уверены, что так её учат летать. Как-то пока она летать не рвётся, но пока нас это не напрягает.

А после шашлыков в один из последних погожих деньков в конце бабьего лета, по штормящему заливу из Питера к нам на "Славянку" приплыли Соня и Настя, с ними был еще какой-то молодой парень. Сонечку сильно укачало, поэтому она была зеленоватая, а Настя с приятелем плотно насели на меня диктовать им сказку "Золотой ключик", тут же наигрывать песни, которые тоже записывали, а Соня с Настей перекладывали их на ноты. В общем, каторга продолжалась весь день и не закончилась, а продолжилась назавтра, только вместо Сони приехала Наташа – жена Антона. Оказалось, что наши дамы решили, что детям нужно эту сказку поставить на сцене, этот молодой парень ученик Немировича-Данченко и вопрос с постановкой и изданием книжки уже практически согласован. Вот такие у нас активные женщины. Главный затык случился с песней Дуремара, у меня в голове смешались две песни, одна из фильма, а вторая Окуджавы, в результате договорились, что я её вспомню спокойно уже без них. А парень, оказалось, что его зовут Александр, в конце как-то задумчиво почесал в затылке и пробормотал, а сказка то не очень детская, скорее взрослая. Да и Бог с ним, взрослая так взрослая. А кроме этого возникла идея собрать песни пиратские и про зверей и сделать тоже по типу спектакля. На это его сподвигла услышанные "Попугай", "В жёлтой жаркой Африке" и "Почему аборигены съели Кука". В общем, обещал приехать с другом музыкантом на следующей неделе. Если я их за пару дней не прибью, то может у них что-нибудь и получится. Тем более, что в основном песни Высоцкого, а он сам актёр и в принципе каждая его песня это почти готовый этюд. На удивление, запись и согласовывание текстов и музыки прошли за два дня без проблем, очень продуктивно и быстро, заодно удалось вспомнить песенку Дуремара, "песенку про мангустов", на стихи Киплинга "Дон и Магдалена" ("Из Ливерпульской гавани всегда по четвергам…"), "Резинового ёжика", мБульдога и таксика", "Песню иноходца", часть песен у них уже оказалась записана, это Маша постаралась. Мне уже самой интересно, что они из такой мешанины и как сделают…

Эпопея переписки с ГМШ по вопросу создания подразделения флотской разведки при первой Тихоокеанской эскадре, упоминание контрразведки из названия убрали, завершилась пространным циркуляром. Степан Осипович доволен, что там на самом деле сделано и на каком этапе процесс, честно сказать, совершенно не интересно, так нам всё это надоело. Только знаю, что Макаров сватал на место начальника Колчака, о чём по совету Макарова Александр Васильевич заходил посоветоваться. С трудом, но отговорили его от этой авантюры. Ну, не вижу я его на такой работе, командир и офицер замечательный, а тут нужен совсем другой склад характера и мышления, в идеале Мюллера бы сюда Генриха со всеми его ехидными ужимками. А ещё бы форму ту же самую чёрную со всеми черепами, только без свастик, хотя на Дальнем Востоке свастики пройдут на ура, буддисты же кругом, а Шиккельгрубер, который будущий Алоизыч, ещё только первые каракули рисовать начинает.

С Сергеем Николаевичем позанимались теорией и практической стрельбой, всё-таки мы окончили артиллерийские классы и у нас высшая квалификация артиллерийского офицера. Как нам показалось, что в результате удалось очень неплохо подтянуть Артеньева в этой дисциплине, что ж, закреплять будем на "Новике".

Мы уже разобрались со всем японским флотом и до кучи законспектировали и составы сингапурской и Вей-Хай-Вейской эскадр нагличан, вот уж от кого не знаешь, когда и какой очередной пакости ждать. Собственно из запланированного у нас осталось только научить Клёпу летать, учить её искать и показывать нам корабли будем уже на "Новике". Вопрос нашего назначения уже практически решён, мы с Сергеем Николаевичем находимся в режиме почти низкого старта, пока выяснится где нам предпишут перехватить наш крейсер в его средиземноморском вояже.

Случились некоторые подвижки в верхах, в частности, в ознаменование чудесного исцеления Цесаревича опубликован манифест Императора Всероссийского и прочая и прочая о даровании освобождения от выкупных платежей в числе прочего. Выздоровевший Цесаревич Георгий с вдовствующей Императрицей Марией Фёдоровной отбыли для поклонения святым местам в благодарность за чудесное исцеление и начали с Соловецкого монастыря. В генштабе разразилась баталия Драгомилова и Мищенко за маневренную активную наступательную тактику или контратакующую в обороне без укреплений и залегания, им противостояли Куропаткин и Линевич с отстаиванием тактики глубокого резервирования и мобильной обороны, с третьей стороны Засулич, Епанчин и Штакельберг предлагали доктрину глукоэшелонированной обороны с минимальными оперативными резервами в узлах обороны и разделением войск на оперативное подчинение по месту на две или даже три линии. Дебаты шли настолько бурно, что их отголоски даже выплеснулись на страницы газет. Там же в газетах промелькнуло, что министру иностранных дел Ламсдорфу было явлено высочайшее неудовольствие работой подчиненного ему министерства, что по-русски звучит, как "готовьтесь сдавать дела"… Это начали работать закладки или я ничего не понимаю. На удивление, я была почти уверена, что нас выдернут, едва Цесаревич прибудет в столицу, и уже придумывала, как нам от этой радости отвертеться, но всё было на удивление тихо. Николай же изливал скепсис, что вот пришлют бумажку с приказом и придётся бежать на полусогнутых. Единственная бумажка была от ВК Константина на праздничный обед, составленная в такой форме, что не составило труда отписаться плохим самочувствием и усталостью. И случились три проверки по службе, одна от ГМШ проверяла весь отряд миноносцев, две другие только "Славянку" во главе с адмиралом Авеланом, вторую возглавлял адмирал Рожественский. Нервы помотали, матросы вылизали и начистили всё что можно и то, что нельзя, но никаких особенных огрехов и претензий не случилось, Авелан даже высказал "адмиральское удовольствие". Макаров загадочно отмалчивался, лезть самим с вопросами как-то не хотелось по народной мудрости про "Не тронь… – не будет испускать запахи…".

Отдыхалось в семье, хотя нервы были напряжены до предела, Как не крути, а дёргать за усы власть предержащих занятие очень неспокойное. Скорее бы уже в море уйти, да хоть и на войну, всё равно спокойнее, вот враг туда и стреляй! Антон приступил к последнему классу гимназии, на следующий год ему поступать в морской корпус. Маше ещё два года учиться и она собирается поступать в женский медицинский институт, который окончила Настя и сейчас делает параллельно с работой врача диссертацию под руководством профессора Салазкина, так, что про свой любимый институт рассказывает много и воодушевлённо, так, что Маша решила стать доктором. Единственная Юля самозабвенно возится с Клёпой и никуда поступать не собирается.

В октябре, в ужасный ветреный день при перестановке к другому причалу, мне показалось, что её просто сдуло с сидушки, но Клёпа полетела. Я думала, что первый полёт это десяток метров по прямой и сразу посадка, по аналогии с первыми шагами, когда ребёнок отпустил опору и эти пару первых шагов не прошёл, а скорее пробежал и ужаснувшись своей отчаянности тут же хватается за что-нибудь. Нет, Клёпа сначала почти падала вдоль борта в воду, как вдруг размахнула крылья, и заложила красивый вираж, потом взмахнула крыльями пару раз набирая высоту уже выше борта сделала круг вкруг "Славянки", испустила радостный крик, и так неожиданно спикировала к самой воде, что сердце замерло, но всё оказалось под контролем, и она снова заложила вираж, в конце которого видимо хотела с шиком присесть на свою сидушку, но порыв ветра и чуть не промахнулась, но на самом краю сумела удержаться отмахав для равновесия крыльями. Все, кто был на палубе, кажется, всё это время не дышали, мы точно задержали дыхание. Через секунду все радостно кричали, а гордая Клёпа взирала на всех со своего постамента. По дороге домой на катере она уже уверенно вспрыгивала с нашей руки в воздух и садилась на неё обратно. Дома, когда мы показали, как мы умеем летать, Клёпа произвела настоящий фурор…

Через несколько дней на Казанскую нас с Сергеем Николаевичем и Клёпой провожали на Николаевском вокзале, мы выезжали в Одессу, потом пароходом в Грецию, где должны встретить "Новик". Никто ещё толком не знал, что мы уезжаем на войну…

Глава 14

В Одессе нам повезло, что в день приезда мы поднялись на борт парусно-моторной шхуны «Клементина» с припиской в Варне, а уже в сумерках взяли курс на юго-запад. В лучших традициях местных каботажников в виду берега мы описали периметр бывшего Русского моря, в Босфоре впервые заработали машины, а на десятый день входили в порт Пирея.

Мы с Николаем отправились к начальнику таможни, что бы оставить письмо для капитана "Новика", можно было у начальника порта, но для таможенников служебные обязанности синоним заработка, в отличие от официальных властей, так, что доставят надёжнее и быстрее. Сергей Николаевич, с Клёпой на руках у моего вестового остались ждать нас в тени. Стоит оговориться, видимо в меня уже проникла часть местных привычек, так, что про Феофана – нашего вестового, при отбытии не упоминала. Для большинства местных прислуга или денщики и вестовые, первые в армии, вторые на флоте, это в буквальном смысле эквивалент неодушевлённых предметов обстановки. И нет в этом никакого злобства или попытки унизить, вы же не признаете, что пытались унизить техника кислородной аппаратуры больницы, где вам спасли жизнь, и вы поклялись отблагодарить всех в этом участвовавших, что и сделали, одарив всех от охранника и лифтёра до главного врача. Просто есть такие категории людей и профессий, которые тихо и незаметно делают свою работу, но вспоминают о них только, когда вдруг эта работа не выполнена. А ведь без нормальной работы кислородной аппаратуры и наличия подачи кислорода по магистралям голубого цвета, вполне могла не состояться ваша операция, и оказание помощи в послеоперационной реанимационной палате было бы, куда худшего качества. Вот и тут, есть такой Феофан, скуластый, круглоголовый, лопоушистый, с прищуренными глазами степняка, который попросился к нам вестовым. По флотским традициям, офицерам, и, конечно, капитану вестовой положен. На небольших кораблях может быть один на всех, вот и был матрос второй статьи Попов на "Славянке", мы отдельного для себя не назначали. А когда появилась Клёпа, Феофан сам и пришёл. После того, как он рассказал, что он из Яицких, как батька его гонористый, с дедом повздорил и уехал с молодой женой долю свою искать. Как прижились, странствуя по Прикаспийским степям и пустыням от Каракумов до Оренбурга, от Кара-Богаз-Гола до Арала. Как отары и табуны гоняли, соль парили, рыбу добывали, караваны водили, совсем степняками стали. И уже, когда Феофан подрос, осели надолго в туркменском становище, где было несколько семей потомственных беркучи, которые из поколения в поколение передавали секреты приручения и охоты со степными орлами. Чем уж отец Феофана добился такого благорасположения не ведомо, но взяли отца с сыном в учение на несколько лет. Выучились они, но пока ждали своих подрастающих молодых беркутов, в дорогу двинулись уже после Рождества. И так получилось, что попали в конце пути в свирепый буран, который из всей семьи пережил только он с сестрёнкой Алевтиной и питомца своего за пазухой сохранил. Похоронили в степи родителей с двумя младшими братьями, и поехали в станицу к родственникам. Только дед был совсем не рад появлению внуков-голодранцев от строптивого сына. По весне, поехал в степь промышлять на пропитание и житьё, спустил орла на лису, да не разглядел, что матёрый волчина неподалёку из кустов выскочил, на которого орёл и перенацелился, опытный орёл бы справился, а молодого волк задрал. С горя собрался Феофан с сестрой и уехал в город устраиваться. Перебивался работами разными на заводах да в лавках, пока на флот не забрили, вот теперь и служит шестой год сигнальщиком. Но по птицам душа тоскует, и потому просит взять вестовым, к Клёпе поближе быть. Я бы и без остального Николая уговорила, свой почти брат-казак из Оренбуржья, может даже родственник дальний, так он ещё и с Клёпой возится, как с принцессой наследной. Столько интересных ухваток показал, одно купание чего стоило. На бережку развёл костёр, и на железном листе долго прокаливал мелкий как пыль песок, который потом смешал с просеянной древесной золой, извести добавил и дуста, а потом этим песком посыпал Клёпу и аккуратно смахивал с перьев щёткой из свиной щетины. При этом было видно, что Клёпе очень не нравится запах, даже чихала от извести и дуста, но ведь уговорил её как-то, и вытерпела стойко всю процедуру. Оказывается, птицы очень страдают от мелких перьевых клещиков, которые живут годами, питаясь кожным салом с перьев, другие кровь сосут, третьи перья обгрызают. Для избавления от них птицы чего только не делают, в лесу, к примеру, специально залезают в разворошенный муравейник и терпят все муравьиные укусы, пока муравьи с клещами не разберутся. С этой же целью 'купания' в пыли или раскалённом песке, вот и сейчас нашу девочку от паразитов почистили. Николай сразу встревожился, а не переползут ли клещи на детей, оказалось, что такое почти невозможно, ведь клещи под или между перьями живут, а у человека даже волосы перьев не заменят. Некоторые другие порывы Феофана потерпели фиаско, это что касается браслетов на ноги, такие красивые сделал, бисером и золотой нитью вышиты, с колечками, плетёным шёлковым шнурком завязанные, только против Клёпиного недовольства и убедительного клюва эта красота продержалась не больше минуты. Вторым был специальный клобук, подшитый мягкой бархатной подкладкой, такую подлость приятелю Клёпа смогла простить только через неделю. Очень он сокрушался, что вот ведь так не положено, но плевать наша красотка хотела на все туркменские традиции с их беркутами вместе. В общем, Феофан не столько наш вестовой, сколько Клёпин, хотя и о нас не забывает. А забрать капитану своего вестового, так же естественно, как пехотному офицеру денщика.

Вторым моментом, который окончательно сформировал наши симпатии к вестовому, было то, что он продемонстрировал хваткий ум и способность на неординарные решения. Случилось вот, что. После стука в дверь в каюту входит Феофан и падает на колени, бубня:

– Ваш Вскобродь, Николай Оттович! Не откажи, до смерти рабом буду, отслужу! Крест готов целовать, спаси сестру родную кровиночку и деточку невинную!

Как выяснилось позже, он по косвенным свёл вместе факт выздоровления Цесаревича и нашу поездку в Крым, а подтвердил тем, что заметил, что тема нам интересна, но от её обсуждения мы стараемся максимально дистанцироваться. А тут его родная сестра Алевтина, которую он из Нижнего перевёз в Кронштадт, сейчас на сносях вторым ребёнком, ночью начались схватки, но повитуха ничего сделать не может, и уже велела за священником идти. Ещё пока Николай только пытался осмыслить ситуацию, рефлексы скорой сделали своё и заканчивал свой рассказ Феофан подталкиваемый в спину на бегу к дому сестры. На пути к роженице смела всех, две затрапезные бабищи в чёрном судорожно крестились в углу, муж с годовалым спящим малышом на руках, свеча и керосинка в угарном духе. Поперечное расположение плода, даже с выпадением ручки, деформированный ассиметричный живот, а схватки уже вымотали роженицу, подкравливает, бледная и пульс слабый трепещет как осиновый листок. Ухо к животу приложила, ребёночье сердечко тарахтит, значит живой. Откуда что взялось? Ведь в машине стерильный роднабор с пелёнками, подкладными и зажимами, а ещё полная медикаментозная укладка. А на акушерской практике вообще полностью оборудованный родильный зал с операционной и реанимацией под боком, рявкнула:

– Чистую простынь, воду горячую и холодную, мне руки вымыть и водку, нитку суровую, нож или ножницы острые! Живо!

Вымыла руки, выплеснула на ладони полштофа водки, вторую половину, кажется не заметив выхлебнул муж. Стала осматривать живот, удалось усыпить мамочку и расслабить тонус матки, после чего заправить ручку и повернуть плод, который тут-же начал вставляться, чуть придержав взрезывание до фиксации, девочка родилась классически малым родничком. Вот только синюшная с обвитием пуповиной и не желающая сама дышать, хотя сердечко слышно. Петлёй вяжу пуповину, на складке простыни пересекаю, выдёргиваю свободный конец и затягиваю, следом ниткой перевязала и оборачиваю лоскутом простыни, а девчонку в воду холодную, потом горячую, опять холодную и дунуть в носик, на второй раз запищала. Отдала её Феофану, пора заняться мамочкой. Послед отошёл ровненько без разрывов, а вот внутренние разрывы в двух местах почти сквозные, один, это, похоже, повитуха лапу совала грубо, пыталась ребёночка повернуть внутри. Пришлось класть руку на живот и лечить, думала, что обойдусь одними своими фельдшерскими знаниями и навыками, в больнице бы зашили, но, увы. Подпитала и подлечила мамочку заодно, осмотрела маленькую, уже приложенную к груди успевшую почмокать оттянутый сосок, к счастью ручку не повредили, никаких видимых повреждений и аномалий, всё симметрично, по Апгар* смело оценила бы её на шесть, что для таких родов шикарно. А теперь начинаем самое сложное, первым делом всех, кроме Феофана усыпила:

– Феофан! Теперь запоминай! Мы только что пришли, роды прошли обычно, повитуха легко приняла роды, всё как обычно и вы будете хвалить лёгкую руку повитухи! Ты всё понял?

– Как же так, Ваш Высбродь! Я же видел…

– Ты. Видел. Уже. Родившуюся. Племянницу! Когда мы пришли роды уже свершились! Заруби себе на носу!

– Понял! Николай Оттович!

– Вот и молодец! А сейчас буду будить остальных, присядь к сестре, как проснется, поговори, отвлеки, ей так легче будет "вспомнить" как всё было, хотя она почти всё время в беспамятстве была!

Повитухе с помощницей память подправилась легко, штампы, они и есть штампы, счастливый папаша заснул или от усталости, или от водки. Мне пришлось прямо поверх окровавленных манжетов рубашки надеть сюртук, что бы их скрыть. А уже по пути на корабль мы объясняли Феофану, почему нужно молчать обо всём. Что мы хотим плавать, а не сидеть где-нибудь в подвале под охраной и лечить, кого укажут…

Как я уже сказала, дураком Феофан не был, и почти уверена, что его клятва, не пустые слова сгоряча.

И при этом ведь удивительный прохиндей, всё про всех и про всё знает, моментально заводит знакомства и при желании, мог бы на доверии, которое к нему испытывают с первых минут совершенно незнакомые люди, стать преуспевающим аферистом-мошенником, при этом честен до болезненного.

Вроде говорящий только по-русски Феофан уже через час пришёл с хозяином, который повёл нас к снятому недалеко от берега белому домику. До прихода "Новика" больше недели мы развлекались… На второй день во время прогулки по берегу, мы вышли к мелководному заливчику, где с камней в прозрачнейшей воде было видно снующих рыб. Идея научить Клёпу ловить рыбу родилась моментально и единогласно. Феофан разделся, нырнул и почти сразу вытащил средних размеров бычка, которого чуть примял и выпущенный он хоть и не всплывал кверху брюхом, но шевелился едва. На невольное восхищение Артеньева, Феофан обыденно пояснил, что бычки обожают под камни забираться, стоит только рукой нащупать и покрепче у жабр схватить, и не уколоться. Я стала посылать кружащей над нами Клёпе картинки, как она пикирует и выхватывает рыбку из воды, на что Клёпа реагировала отрицательно с возмущённым клёкотом. Вы представляете, на что способны взрослые мужчины, когда им надо подвигнуть на что-либо маленького несмышленого ребёнка? Вот этот опыт мы дружно втроём продемонстрировали. Один выпускал под водой бедного бычка, другой прыгал с камней, чаще всего с утробным рыком, не знаю, что это должно было символизировать, и выныривал, держа бедолагу бычка зубами. Не берусь представить, как это выглядело со стороны, но Клёпу наши пируэты не вдохновили. После десятка с лишним безрезультатных попыток, мы, стоя по грудь в воде, пытались родить новую креативную идею, а забытый бычок тихо дрейфовал на глубине пары ладоней чуть в стороне. До этого спокойно наблюдавшие это представление местные чайки увидели свой шанс и две спланировали ближе к бычку, а вот этого уже не выдержала Клёпа, на её истошный крик мы обернулись и у нас на глазах она рухнула почти на чаек и победно взмыла с рыбкой в когтях. Одновременный досадный вздох заменил брань, ну, чего нас всех переклинило, что она должна ловить клювом, как чайка или баклан, когда у неё для этого лапы с когтями! А гордая Клеопатра на ближайшем камне уже гордо рвала свою первую добычу. Мы так расчувствовались, что вечером отметили это событие местной водкой Узо.

Назавтра оказалось, что выхватить замученную рыбку из под носа чаек, и поймать свободноплавающую – это суть разные события. Стало откровением, я была уверена, что скопа пролетая на бреющем выхватывает рыб с самой поверхности и уж точно не может нырять, ведь она не водоплавающая. Я же видела, как разгоняются для взлёта, шлёпая по воде перепончатыми лапами, лебеди и утки, то есть в этом ракурсе взлететь, у Клёпы с её лапами, шансов нет. Как же я была опровергнута, говорю я, а не мы, потому, что в такие мелкие нюансы Николай не вдавался, Клёпа была практически моей единоличной игрушкой, хотя искреннюю симпатию он к ней испытывал, ну, технический он человек. Назавтра Клёпа нам продемонстрировала мастер-класс. Оказывается она спокойно может нырять на глубину больше метра, при этом не головой вперёд, а лапами с растопыренными когтями, потом от кончиков появляются над водой крылья, которыми она делает энергичные махи параллельно поверхности воды буквально выдергивая себя в воздух, а в воздухе налету ещё и отряхивается. Это зрелище не только заворожило нас, но собрало целую кучу местных ребятишек. К обеду, когда уже явно усталая, но так ничего не поймавшая Клёпа начала выписывать над мелководьем круги, Феофан со словами "Не могу смотреть, как мучается животина…", нырнул и скоро добыл очередного бычка, которого выпустил, и Клёпа радостно выхватила его из воды. Только к вечеру, наконец, случилась первая самостоятельная добыча, был повод снова отметить, но мы воздержались. С утра мы брали чего-нибудь попить, фрукты и уходили по берегу подальше, где наша девочка училась ловить рыбу, а мы купались, болтали, словом, расслаблялись, наслаждаясь уже подзабытым теплом. Я училась подстраиваться к Клёпиному зрению. Если вам приходилось смотреть в окуляр фиброгастроскопа, то вы легко поймёте. Больной лежит на столе, у вас в руках фиброгастроскоп, в окуляр которого вы смотрите, под пальцами кнопки подать или отсосать воздух, и две вращающиеся рукоятки для изгибания головки, которая где-то там внутри пациента, при этом один глаз видит пациента, а второй изнутри с увеличением пищевод, желудок, кишку и надо опосредованно мысленно ориентироваться по глубине и положению головки прибора в каждый момент исследования. Вот нечто подобное по ощущениям, когда подстраивалась к тому, что видят птичьи глаза. Они ещё и устроены иначе и видят по-другому, то есть основной акцент не на разглядывание какого-то объекта, а словно скользит реагируя на движение, что с точки зрения охотника само собой предпочтительнее, но мне то нужно как раз первое, а ей это просто скучно. Словом, не всё так просто и легко, как хотелось бы.