Текст книги "Грани отражения (СИ)"
Автор книги: Юлия Ганская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Ты тогда не спал всю ночь, – произнесла она, поразившись внезапной догадке.
– Я боялся, что ты уйдешь, – Эрик стоял у окна, словно не хотел мешать ей осматривать комнату.
– Я думала – ты живешь не один, – почти оправдываясь, сказала Лия, испытывая укол совести.
– Днем приходит горничная. Кухней заведует пожилая дама, которая обычно безуспешно ждет момента, чтобы накормить меня, а я всячески избегаю этого или забываю за работой, – усмехнулся Эрик. Лия помолчала.
– А твоя подруга, – непринужденно сказала она, стараясь не выдать эмоций в голосе.
– В театре была Нина. Мы расстались полгода назад. Сейчас она встречается с местным телеведущим.
В комнате повисла напряженная тишина. Лия не знала – что сказать, и мысленно ругала свой язык, вечно некстати встревающий в разговор.
Эрик тревожно вслушивался в молчание Лии и боялся сказать что-то. Эта ситуация грозила затянуться, пока Лия не решила заговорить:
– С твоей работой тебе часто удается уделять время самому себе?
– Достаточно часто, – Эрик понадеялся, что облегчение в его голосе слышно не настолько откровенно. Он отошел от окна и оказался рядом с ней.
– Надеюсь, что я тебя еще не утомил.
– Ничуть, – Лия улыбнулась. Странно, она абсолютно не ощущала скованности, даже зная, что он не может увидеть улыбку, жест, кивок, пожатие плечами. Для нее он был и оставался нормальным человеком. Мужчиной, который сейчас стоял рядом с ней, а на его лице отражалось ожидание, настороженность и радость.
Позже Лия думала, что никогда не поймет – что заставило её поступить так. Но она просто подошла к нему ближе и взяла его осторожно за руку.
– Я была неправа тогда, когда не стала тебя слушать и убежала. Прости.
Неожиданно для неё он обнял её, ничего не говоря и не отвечая на её слова.
– Я был глупцом, считая, что всё в жизни можно просчитать, – произнес Эрик, помолчав, – Ты была права тогда, спросив в кафе – а как же сердце, и не одиноко ли в мире без него.
Он наклонил голову, прислоняясь лбом ко лбу Лии, и продолжил:
– Я не знаю теперь, как можно жить, не имея сердца, в моем старом мире.
Это было признанием. Женской интуицией Лия поняла, что никакие слова не нужны, кроме того, что она может сделать. Она пристально посмотрела на Эрика, словно ушедшего в себя, и тихо попросила:
– Поцелуй меня.
Он вздрогнул от неожиданности. Затем, подняв руку, осторожно коснулся её лица. Провел пальцами по щеке, словно обрисовывая контур.
Его губы были нежными и, в то же время твердыми, подчиняя себе. "Не отпускай меня, не прекращай этого поцелуя", – думала Лия, ощущая себя где-то далеко, за гранью разумного и привычного
– Я хочу подарить тебе весь мир, – прошептал Эрик, – Если ты захочешь. Ты должна быть самой счастливой, я хочу слышать твой смех всегда. Когда ты рядом – я словно становлюсь чем-то целым. А когда тебя нет, из жизни словно выпадает важная часть, без которой она – ничто.
– Я люблю тебя, – Лия поняла, что сказав это вслух, словно сняла с себя груз своих чувств, которые уже было бессмысленно прятать. Эрик вздохнул. Крепче обнял её. Лия провела руками по его плечам, просто испытывая необходимость ощущать реальность его присутствия рядом.
* * *
Луч осторожно пощекотал лоб Лии. Она поняла, что просыпается, находится на середине грани между сном и реальностью, когда тело еще спит, а мозг уже проснулся. Она не торопилась открывать глаза и шевелиться – еще немного удержать бы сон, который был таким приятным. И тепло одеяла, и мягкость подушек. И руки того, кто осторожно и ласково убирал её волосы.
Лия открыла глаза, встретив взглядом сидящего рядом Эрика.
– Доброе утро.
– Доброе.
Она замолчала, необычное ощущение того, что слова не нужны, не покидало её.
– Голодна?
– Есть немного.
И снова он нашел – как из молчания спокойно и незаметно перейти к разговору. Удивительная перемена в его лице заставила Лию всмотреться в него. До сих пор она никогда не видела улыбки на его лице. Сейчас же она касалась его губ, освещала лицо, пряталась в каждой черточке, превращая его лицо в мальчишеское, и смягчала спокойный неподвижный взгляд.
Эрик поднялся:
– Я жду тебя в столовой. Душ здесь, – он кивнул в сторону небольшой двери в стене спальни.
Когда Лия вышла в направлении столовой, навстречу ей заманчиво потянулся запах кофе, поджаренного хлеба – завтрака, безошибочно указывавший путь. Эрик стоял у стола, напряженно постукивая пальцами по спинке плетеного стула. Услышав шаги, он повернулся.
– Тебя что-то беспокоит? – несмело предположила Лия.
– Завтрак на столе, – Эрик улыбнулся, снова уходя от ответа.
– Спасибо, но мне пора. Я не ночевала дома и не предупредила мать. Представляю, как она волнуется.
– Я не отпущу тебя голодной, – он сложил руки за спиной, хмуря лоб.
Лия взяла стакан сока и бутерброд, неторопливо расправилась с ним, мысленно признавая, что она страшно проголодалась.
– Теперь ты меня отпустишь? – Она допила сок, наблюдая за тем, как та же улыбка снова освещает его лицо.
– Я не хочу отпускать тебя вообще. Но, – добавил он, – Я дал слово. Сейчас будет готова машина.
– Нет, – Лия встала. – Я доберусь сама.
– Почему? – Эрик нахмурился. Лия вздохнула:
– Просто дай время мне привыкнуть, что человек, которого я знала как одного, является совсем другим.
– Я не другой, – Яростно возразил Эрик, – Я тот, кем был с самого начала.
Лия обхватила себя руками, пытаясь собраться с мыслями и понятней объяснить то, что её смущало:
– Я знала простого Эрика с гениальным умом математика, который был из моего мира. Сейчас передо мной гениальный и могущественный Эрик, одним движением головы запускающий в ход многотысячную машину своей корпорации, имеющий влияние и вес в кругах, которые нам не знакомы. Это другой мир, а я о нем знаю только из телевизионных новостей и журналов.
– Это не мой мир, – Эрик оставался спокойным, но его пальцы нервно перебирали браслет часов на другой руке. – Я родился и вырос в семье простого строителя, где считали каждую копейку. Всё, что я хотел – это подарить своему отцу право на спокойную и безмятежную старость. Но не успел – работа подкосила его раньше, чем я смог сделать хоть что-то. Думаешь, я не знал – кто я и что из себя представляю? Убогий калека, не имеющий ничего, обреченный жить, опираясь и надеясь на других! Но я никогда не позволю себе чьей-то жалости, и уж зависеть от кого-либо не буду никогда!
Эрик отвернулся к окну. Спустя минуту он повернулся к ней и, словно ничего и не было, спокойно сказал:
– На улице холодно. Позволь проводить тебя.
Первое и второе не было связано друг с другом, но Лия ухватилась за протянутую ей возможность перемирия.
– Я буду только рада.
Она подошла к нему и, стараясь загладить вспышку, сказала:
– Я не хотела тебя задевать, я просто прошу время привыкнуть ко всему.
Эрик молчал. Только теперь Лия поняла, что его молчание имеет всевозможные оттенки – сейчас его молчание носило угрюмый характер, словно он закрылся от всего мира. Через секунду его настроение, как тяжелые осенние тучи, медленно ушло, подгоняемое слабыми проблесками улыбки.
– Хорошо, – он улыбнулся ей как маленькому ребенку, просящему приятную безделушку.
* * *
Зима медленно наступала на город. Накрывая его снежным одеялом, она вступала в свои права, не торопясь.
"В моей жизни всё отошло на второй план. Но, как может быть иначе, если в какой бы я уголок её не заглянула, везде он присутствует?"
– Опять спишь наяву? – Мила сдула с нового костюма воображаемую пылинку.
– Почти, – призналась Лия.
– Пошли, выпьем кофе, может тогда ты и проснешься.
В буфете было малолюдно, и проблем с пустыми столиками не возникало. Заняв место у окна, Лия неторопливо потягивала кофе, почти не слушая болтовню Милы. Поэтому она не сразу заметила, что та резко замолчала. Зато, большую фигуру Дорнота, возникшую рядом с ними, она заметила сразу – он подавлял своей мощью, почти граничащей с угрозой.
– Приятного аппетита, дамы.
Ян был как всегда – любезен и неотразим. Единственное, что досадно подействовало на настроение Лии, это то, что появление на горизонте нового врача, которых был холост и только недавно начал работу в госпитале, заставило Милу срочно вскочить и, заявив, что она вспомнила о срочном деле, исчезнуть в том же направлении.
Доктор сел на освободившееся место.
– Как Ваши дела?
– Всё хорошо, – улыбнулась Лия.
– Я уже и не думал, что застану Вас, Вы вечно в делах.
– Зима, а это значит, что работы прибавилось, – напомнила Лия. Разве он пытался искать её общества? Это было что-то неожиданное.
– Что Вы делаете после работы? – Стальные глаза Дорнота ненавязчиво изучали её, словно она была под микроскопом.
– Отправляюсь домой отдыхать.
– Действительно, вам достается больше работы. Хотя труд сестер привыкли не оценивать так, как подчеркивают работу докторов – с неожиданной теплотой в голосе произнес доктор, – Не переутомляйтесь. Ваше здоровье дороже, чем неблагодарная работа.
Он замолчал
– Неужели Вы не можете быть менее очаровательны или же хоть чуть добрей?
Лия поперхнулась и во все глаза взглянула на него.
– О чем Вы?
– Хорошего дня Вам, – доктор улыбнулся и поднялся из-за столика. Лия смотрела ему вслед, мысленно вешая себе на грудь медаль – "Осёл Года". Судя по всему, Дорнот только что подарил ей комплимент, а она резво хлопала ушами. Большинство сказанного им так не вязалось с его обычной холодной отстраненностью, что Лия решила, будто доктор был слегка сам не свой. Иначе объяснить его резкие переходы от надменности до участия было бы невозможно.
Лежа под одеялом, Лия уже дремала, когда раздалась мелодия входящего сообщения на телефоне. С обреченным вздохом она вылезла на поверхность и нашла мобильный. Смс было прислано с адреса электронной почты, незнакомого Лии, и в нем было только два слова. "Ты прекрасна". Она пожала плечами, удалила его и нырнула обратно в теплые объятия одеяла.
Лия смотрела на экран телефона, перечитывая смс и абсолютно не понимая – шутка это или же что-то иное. «Ты – как глоток воздуха». Она не поленилась зайти в сеть и поискать адрес, с которого пришло сообщение. Поисковая система выдала ответ об ошибке и не открыла ничего. Мысленно обещая шутнику все мыслимые и немыслимые кары, Лия убрала телефон в карман и пошла дальше по коридору.
Путь ей неожиданно преградил Дорнот, оказавшийся прямо перед ней.
– Привет, – он сегодня был более чем странный. Словно, что-то вывело его из привычного состояния. – Могу я подвезти Вас после работы сегодня?
Лия помедлила.
– Спасибо, но сегодня у меня ночное дежурство. Я не ухожу домой.
Он быстро оглядел Лию. Несмотря на то, что она растерялась от неожиданности, Лия заметила, что взгляд Дорнота был каким-то непонятным, словно он был болен, или что-то его тяготило.
– Жаль, – Дорнот как обычно вежливо улыбнулся, его взгляд был опять прежним, манеры ничем не отличались от повседневного поведения доктора – словно всё происходящее было не более, чем игрой воображения Лии. Он уступил ей дорогу, сделав шаг назад. Лия двинулась дальше, испытывая желание обернуться и посмотреть вслед доктору – отчего-то ей казалось, что он смотрит на неё. Заворачивая в кабинет, она все же обернулась, но никого не было.
Недели зимней напряженной работы, по-видимому, плохо действовали на Лию. Раньше она никогда не считала себя неадекватной, но сегодня её навязчиво преследовало странное ощущение. Ощущение, что на неё пристально смотрят. Она подняла голову, огляделась – по коридору медленно прогуливались пациенты, чуть поодаль стояли доктора, обсуждая что-то. Ничего, что могло бы вызвать такие мысли, не было. Лия повела плечами, стараясь прогнать непрошеное ощущение, и принялась за работу дальше.
"Мне пора запретить себе превращаться в параноика", – подумала она, когда на следующий день её снова посетило подобное ощущение в заполненном людьми буфете. – "Было бы странным, если множество людей не смотрели бы на тебя. Если же впадать в подозрительность из-за каждого взгляда, то проще сразу пойти и повеситься, облегчив себе существование".
* * *
Эрик мерил шагами гостиную в ожидании времени, когда, как он знал, можно было позвонить Лии и поговорить с ней, не отвлекая её от работы. Она должна была скоро закончить дежурство и отправиться домой.
Он набрал её номер.
– Добрый день.
Этот голос заставлял его терять все слова и мысли, оставляя лишь жажду слушать его снова и снова, пробуждая ощущения тепла её кожи, прикосновения рук, обнимавших его.
– Добрый. Как ты?
– Хорошо. Наконец-то пора собираться домой, – она повеселела.
– Я заеду за тобой, – Эрик привычно затаил дыхание, ожидая услышать отказ.
– Если ты хочешь, то я буду очень рада, – она продолжала улыбаться.
"Ты готов приносить ей жертвы и молиться ей. А как же твой здравый смысл и логика? Куда делась твоя прежняя самоуверенность и желание управлять всем?"
Эрик закрыл глаза. Всё это неважно. Просто неважно. Он признает, что теперь все его мысли – лишь о том, как быть всегда с ней.
"Она дает мне смысл жить. Мой бег в никуда приобретает смысл. Я стремился к достижению вершины, но для чего – не знал сам. Теперь же, я готов добиваться всего, чтобы класть достигнутое к её ногам".
– Давайте проедем поскорей, – Эрик нетерпеливо обратился к шоферу. Сегодня машина словно ползла, как ему казалось. Шофер послушно прибавил скорость. Оживленный в час-пик перекресток был похож скорей на карусель из машин, пытающихся разъехаться как можно поскорей. У светофора автомобиль остановился, ожидая, когда загорится зеленый свет.
Эрик раздраженно вздохнул – купить небольшой вертолет для использования вместо машины ему до сих пор в голову не приходило. Но, вероятно, это придется сделать.
Автомобиль плавно двинулся вперед, постепенно набирая скорость. Эрик закрыл глаза, расслабил узел галстука.
Слух уловил движение справа, со стороны, ближе к которой он находился. Это двигался внушительный автомобиль, вроде внедорожника, который не справлялся с управлением. Эрик вынырнул из своих мыслей, слыша нарастающий шум. Помедлил секунду, стараясь предугадать направление движения несущегося автомобиля.
– Справа, осторожно, – крикнул он, подаваясь вперед.
Эрик ощутил, как его отбросило, встряхивая и выворачивая каждый сустав и каждую кость в теле. Звон, грохот и скрежет металла, корежащегося и разрезаемого, ударили по ушам, нарушая ощущение равновесия и уничтожая слух. Кажется, закричал шофер.
Первое, что осознал Эрик, это что-то теплое, текущее по лбу, в глаза, обжигая их. Он попытался шевельнуться, но ниже колен ноги словно отсутствовали. Эрик попробовал поднять руку, чтобы вытереть глаза. Рука двигалась неохотно, словно отдельно от тела. Вторая была неудобно подвернута, каждым движением причиняя боль. В голове звенело. Эрик даже не пытался напрягать слух, понимая, что с ним тоже что-то не так.
– Влад, – позвал он шофера, как-то отстранено думая, что тот мог пострадать еще сильней. Его голос звучал как-то тихо, словно это был и не его голос. В ответ было молчание. Эрик снова шевельнулся, морщась от боли, вгрызавшейся в тело. Кажется, вокруг был шум, голоса людей и приближались звуки сирен.
Она наверно ждет. Ждет. Эрик снова дернулся, пытаясь высвободиться. Но почти все тело было сковано металлической ловушкой, и вырваться не получалось. Он затих, экономя силы.
– Вы живы? Вы слышите меня? – Прозвучал где-то рядом мужской голос.
– Да, – отозвался Эрик.
– Вы можете выбраться?
– Нет, я не могу даже шевельнуться.
– Сохраняйте спокойствие и продолжайте отвечать мне. Мы попробуем вытащить Вас. Кто еще в машине?
– Мой шофер.
– Понятно. Вы его видите?
– Я слепой, – безразлично отозвался Эрик. Мужчина осекся.
– Не двигайтесь, кажется, Вас слишком сильно зажало.
– Я понимаю, – громче шепота он не мог говорить, но меньше всего ему хотелось, чтобы с ним обращались как с дурачком или истеричной женщиной.
– Мы вырежем часть корпуса, чтобы освободить Вас.
Эрик молчал. Отвратительный звук разрезаемого металла разрывал уши, голова раскалывалась, утягивая его в пропасть. Он из последних сил старался не упасть в неё, все время думая лишь о том, что она ничего не знает и ждет его. Он должен выбраться. Он должен идти к ней.
– Подложите удобней носилки, у мужчины множественные переломы и не исключена травма позвоночника, – взволнованно командовал молодой врач, пытаясь помочь расчету спасателей. Толпа оглядывала залитые кровью тела, извлеченные из машин, и переговаривалась.
– Живой, кажется только один. От того, кто в них въехал, осталась лишь каша, – полицейский делился увиденным с напарником.
– Да, такой аварии в этом году я еще не видел. Бедный парень, если выживет, еще может и пожалеть, по нему скорей всего будет плакать инвалидное кресло, – докуривая сигарету, ответил тот.
– Держите кислородную маску, – рявкнул на помощника врач, спешно набирая в шприц адреналин.
– Он почти не дышит. Пульс почти не прощупывается. Мы не успеем довезти его.
– Держите маску! – Врач, не отрываясь от лица умирающего, вводил лекарство.
– Он пытается шевелиться, – молодой стажер впервые был на выезде, и надо было так случиться, чтобы в первый же день на его руках умирал человек. Стажера начинала бить дрожь. – Он пытается говорить!
Врач наклонился ближе, пытаясь услышать мужчину.
– Он пытается до кого-то дойти, – поднял он голову. – Нет, нет, пока Вы будете лежать, а потом дойдете туда, куда собрались.
Во тьме медленно угасали звуки, словно отстраняясь и отдаляясь от него, оставляя одного вне времени и пространства.
* * *
Лия не могла никак сегодня уйти с работы. Каждую минуту находилось какое-то дело, которое не давало ей собраться и отправиться домой. Но больше всего ее волновало то, что молчал телефон. Это было непонятно и вызывало неприятный холодок в груди.
– Вам придётся задержаться, – старшая сестра раздраженно взглянула на большие часы, висящие на стене, – Одна особа решила, что сегодня ей надо отдохнуть, и не вышла на работу, предупредив меня лишь десять минут назад. Сделайте милость, ещё на полтора часа останьтесь, а я пока вызову кого-нибудь из сестёр.
Лия подавила вопль возмущения и улыбнулась, согласно кивнув. В конце концов, она все равно должна дождаться звонка.
Звонка, который так и не раздавался, сколько бы Лия не смотрела на телефон. Она пару раз подумала сама позвонить, но не решилась – может у него очередные серьёзные дела.
Лия медленно погружалась в дремоту, которая незаметно оплетала ее тяжёлой паутиной. Кажется, она не доживает до конца дня, а превратится в сурка, заснув в первом же уголочке до весны. Правда, она открывала глаза каждые пять минут, чтобы взглянуть на молчащий телефон. Сквозь сон слышались голоса проходящих мимо сестринской людей.
– Ты не могла бы сходить в приемный покой за результатами анализов?
Лия приоткрыла один глаз и кивнула. Неохотно выбравшись из сестринской, она отправилась к лифту расположенному в конце коридора. Уже спускаясь, Лия обнаружила, что оставила телефон наверху. Досадуя на свою рассеянность, она шла по коридору, ежась от холода, проникавшего сюда из постоянно открытых дверей, через которые поступали больные из машин скорой помощи. Кто-то сидел у стойки регистрации, кого-то везли на каталке. Кто-то стонал, кто-то просто ожидал своей очереди.
Лия прижалась к стене, пропуская толпу врачей, окружавших каталку, которую почти бегом везли мимо неё. Она успела разглядеть кислородную маску на том, что следовало называть лицом, и покрытую кровью простыню, укрывавшую сверху тело.
Мысленно пожелав бедняге удачи, Лия покачала головой и пошла дальше. Забрав анализы, она, окончательно озябшая, вернулась на отделение и взяла в руки телефон. Тишина.
Медленно, как морозные нити, её начала охватывать паника. Она набрала номер. Гудки. Тишина. Гудки. Паника проникала в сердце, которое лихорадочно ускоряло удары, словно пытаясь торопить время. Лия беспокойно провела пальцами по экрану, решая – позвонить ли снова, но в этот момент её позвали.
Новым раздражителем был незнакомый ей хирург, который чересчур нетерпеливо озирался вокруг.
– Кто из врачей сейчас может пройти в операционную? – Не дав сказать ни слова, он ринулся в наступление. Лия наморщила лоб, пытаясь подумать над его вопросом.
– Позовите кого-нибудь, любого немедленно! – Видя, что она помедлила, он заорал, – Быстрее, черт возьми!
Лия схватила трубку телефона, набрала номер ординаторской и, стараясь не смотреть на врача, быстро заговорила с первым же, кто поднял трубку.
Спустя минуту, на пост прибежал доктор, на ходу начав разговор с хирургом, явно терявшим терпение. Лия притворилась пустым местом, надеясь, что её не замечают. Но надежда оказалась напрасной, поскольку, продолжая разговор, врач повернулся к ней и сказал:
– Найдите Эйду, скажите, что нас ожидают в оперблоке.
Лия, сломя голову, помчалась в сторону смотрового кабинета, где была Эйда. То, что происходило, явно выходило за рамки обычных ситуаций. А значит, надо было просто превратиться в послушную машину и беспрекословно выполнять все, что потребуется.
Эйда занималась заготовкой необходимых материалов на завтрашний день. Услышав Лию, она подошла к шкафу, где хранились необходимые на такие случаи наборы инструментов.
– Думаю, тебе следует пойти со мной – надо учиться новому, – сказала она, видя, что Лия уже собралась уходить.
Поэтому сейчас Лия, держа в руках половину необходимого груза, ехала в лифте. На ней, как и на невозмутимо молчавшей Эйде, были надеты маска и шапочка, превращавшие их в нечто странное для обычных людей, которые спешно уступали им дорогу.
Этаж реанимации был одним из тех мест, куда почти никого не пускали. Но даже при большем желании тягостная атмосфера, царившая там, не позволила бы задержаться надолго. Это тяжёлое состояние тонкой двери в другой мир, тяжёлое для обычного человеческого разума, сложилось на плечи, окутывало разум, который почти сразу начинал протестовать против того, что не мог осознать, и причинял этим своему хозяину состояние необъяснимого волнения.
Стараясь не отвлекаться, Лия следовала за Эйдой, которая уверенно шла мимо шоковых залов, белых операционных. Они дошли до поста, где их ждала пожилая медсестра.
– Ваш доктор задерживается, а мы не можем терять ни секунды, – недовольно сказала она, – проходите, третья дверь налево.
Лия проскользнула в дверь и притихла, застыв от неожиданности. Это было предоперационное помещение, в котором мог находиться персонал, не участвующий в процессе. Судя по атмосфере истеричной торопливости, происходящее в самой операционной было трагичным.
Эйда так же, внезапно сменив невозмутимость на торопливые движения и поговорив с кем-то, исчезла в дверях.
Лия стояла у окна в стене, разделявшей помещения, и смотрела на толпу, окружавшую операционный стол. Безупречные белые костюмы покрывались новыми брызгами крови, сложившимися яркими пятнами. Быстро подавались инструменты. Не отрываясь, смотрел на монитор, где показывались всплески жизни, анестезиолог.
"Боже, помоги этому человеку", – Лия подумала о том, что где-то сидят его родные, считающие секунды до того, как к ним подойдут с известиями о том, что с их близким.
– Если его и можно собрать, то только сшивая по частям. Поверьте, там нет ничего целого. Если он и живёт до сих пор, то это только чудом назвать и можно, – донесся до Лии голос одного из стоявших поодаль врачей.
– Сюда собрали весь госпиталь, похоже, – недовольно ответили ему, – Будто мы сможем его оживить.
– Во всяком случае, его оперирует сам главврач, а это означает, что всё не так просто.
Лия тихо вышла из блока, затворив за собой двери. Ей не хотелось больше оставаться немым наблюдателем неравной борьбы со смертью. Она дошла до выхода, сняла маску и, выйдя в вестибюль, подошла к кофейному аппарату.
Кофе, живительный напиток. Неспешно потягивая его, Лия закрыла глаза, расслабляясь и отпуская тревогу. Спустя секунду раздался приближающийся шум голосов, которые звучали как крики чаек – пронзительно, шумно и раздражающе. Это было настолько необычно для всегда спокойной и негромкой атмосферы госпиталя, что резало по ушам. Лия оглянулась – вестибюль заполнялся толпой репортеров, журналистов, которых безуспешно пыталась остановить охрана госпиталя.
Несколько прорвались и достигли поста дежурного администратора с видом завоевателей.
– Скажите, Вы можете подтвердить, что в Ваш госпиталь в тяжелом состоянии доставлен известный владелец финансовой корпорации Маргулис?
– Это правда, что он не выживет, настолько он в тяжелом состоянии?
– Что говорят врачи, и каковы их прогнозы?
Сердце пропустило удар и замерло. Голоса превратились в один нестройный шум, поверх которого звучало лишь одно имя.
Лия медленно развернулась в сторону операционной, оставшейся где-то там, словно на другом краю пропасти и застыла. Сердце все так же пропускало удары, молчаливый холод струился по венам, замораживая каждую клеточку. Это было страшное состояние пустоты, чем-то отдаленно похожее на спокойствие, но мертвое изнутри.
Заученным механическим движением выкинув пластиковый стаканчик, Лия пошла прочь, назад, туда, откуда только что ушла. С каждым шагом ускоряя движения, она распахивала одни двери, проходила коридоры. И, почти добежав до той третьей двери налево, ослепительно белой в тишине коридора, за которой еще билась жизнь, Лия остановилась.
Распахнулась дверь, пропуская кого-то.
– Он не жилец, – раздражение в голосе было усталым, так звучит почти смирение перед тем, что невозможно изменить.
– Если его оперируют уже третий час, и всё безуспешно, то только упорством главврача можно объяснить то, как они бьются за него.
– Тогда у них работы еще на всю ночь.
Лия протянула руку к двери и опустила её, так и не коснувшись холодной ручки. Прислонилась к стене. Медленно сползла по ней, обхватила колени и замерла. Она никуда не уйдет отсюда. Только с ним.
– Вам плохо?
Кто-то пытался поднять её. Лия с трудом открыла глаза.
– Вы же совсем замерзли. Что с Вами?
Лия вскочила, в голове пронеслась безумная мысль – всё кончено.
– Операция? Все закончилось?
– Да, больного уже увезли в реанимационный зал.
Лия еле стояла, ноги ломило от холода и неудобной позы, в которой она провела столько времени.
– Вы тут сколько пробыли, сестра? Операция закончилась полчаса назад.
– А сейчас сколько времени?
– Уже утро. Пять часов утра.
Лия еле шла, теряясь в реальности и полубредовом состоянии. Словно из тумана выплывали чьи-то лица, чьи-то голоса звучали далеко от нее.
– Где ты была? Что с тобой? – закричала Мила, вскакивая с дивана навстречу. – Что с тобой?
Лия молча опустилась на край дивана и закрыла глаза.
– Я позову кого-нибудь из врачей.
– Не надо.
– Ты себя видела? – Мила всматривалась в её лицо.
Лия не ответила. Кажется, через несколько минут стало чуть легче, туман в голове немного рассеялся. Она поднялась.
– Я скоро приду.
Мила пожала плечами:
– Если ты – самоубийца, то иди. В таком-то состоянии.
Зал реанимации находился этажом ниже. Но у его дверей стояла охрана. Вероятно, уже и сюда пытались проникнуть вездесущие репортеры.
Лия прошла в сестринскую, зная, что лучший способ узнать необходимое – это общительный сестры. На её счастье одна из них сейчас устало наливала чай в небольшую чашку с пингвинами.
– Ох, ты напугала, – она подняла голову, глядя на вошедшую Лию.
– У вас тут привезли нашего бывшего пациента, – Лия взглянула в окно. – Врачи все интересуются о нем.
– А, даже знаю – о ком ты, – кивнула медсестра, – о нем уже вся больница говорит.
– Так все плохо?
– Парня располосовало почти полностью, такое ощущение, что у него все кости переломаны.
– Как же так, – Хрипло спросила Лия.
– Авария, он хоть еще живой. А вот второй – говорят, что там даже на человека ничего похожего не осталось для похорон.
Лия сглотнула ком в горле, боясь моргнуть, чтобы не полились слезы, которые обжигали глаза.
– Родные уже в курсе?
– У него никого нет, даже подруги.
– А охрана? – Кивнула Лия на дверь.
– Миллионеров без охраны не бывает.
– Ну ладно, хорошего дня тебе, – постаралась естественно улыбнуться Лия.
Мир продолжал существовать, его привычный бег даже не замедлился. Лия продолжала каждый день подходить к реанимации, стараясь узнать хоть какие-то крохи новостей.
"Он там. Один. А я даже увидеть его не могу, чтобы сказать, что готова отдать всё, лишь бы он был всегда рядом".
Горячие струи воды в душе обжигали кожу, но Лия, обхватив плечи, словно не замечала, как кипяток полосами хлещет по телу.
"За один только миг с ним я сейчас готова платить любую цену, лишь бы он жил".
К концу третьего дня Лия, придя снова к разговорчивой сестре, узнала, что больного больше здесь нет. Кажется, его перевели. Говорили, что увезут лечить за границу.
Словно от хорошего удара Лия с трудом перевела дыхание.
– Ему уже лучше?
– Да, поразительно, но он цепляется за жизнь так, что врачи удивлены, они не думали, что он сможет выкарабкаться.
– А на какое отделение его перевели?
