Текст книги "Лекарство от скуки (СИ)"
Автор книги: Юлия Флёри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 8
– Кто звонил? – Поёрзала, усаживаясь сверху, Анжелка, а я устроился удобнее, выставляя подушку у изголовья кровати.
– Измайлова. – Недовольно крякнул, отбросив телефон на середину кровати. Анжелка с наигранной весёлостью вздохнула.
– Так, это ты Измайловой грозился фотку своего члена выслать и херами забросал?
– А почему нет? Для любви у меня ведь ты есть, а с ней тогда что делать, а? Только херами и обкладывать. – Провёл ладонями по гладким бёдрам, а Анжелка взбрыкнула, недовольно поджала губы и глазами в сторону мирно лежащего телефона стрельнула.
Так и не дождавшись более внятных пояснений, соскочила, аппарат схватила и принялась на дисплей жать, чтобы имя звонящего увидеть, а потом раздражённо его от себя отбросила.
– Разблокируй! – Выдала что-то в обиженно-приказном тоне. Я лишь понятно для обоих хмыкнул. Телефон убрал на прикроватную тумбу.
– Ты очень много говоришь. – Задумчиво произнёс. Не об Анжелке уж точно думал, а она вдруг испугалась, ластиться принялась, щекой в ладонь ткнулась, на ответную нежность рассчитывая.
– Далась она тебе… – Никак успокоиться не желала, но говорили тихо и поглядывала виновато.
А пока я не успел ответить что-нибудь обидное, ладошкой между ног погладила, резинку трусов приподняла, давая ноющему от желания члену такой необходимый после своих необдуманных действий простор. Губами головку обхватила и тут же отпустила.
– Смотрит на тебя, как самка голодная.
– Ты используешь свой рот не по назначению. – Недовольно рыкнул, на затылок надавливая, а Анжелка увернулась и на меня уставилась.
– Олег? – Позвала тихо, и я не выдержал, зубами скрипнул.
– Зачем, вообще, её задеваешь? – На постели сидя устроился и резинку трусов поправил. Анжелка колени под себя поджала и поглядывала исподлобья.
– Да больно надо! Я, вообще, стараюсь не пересекаться с ней. Бесит!
– А вчера что было? Или мне показалось?
Она моргнула раз, другой, и непонимающе покачала головой.
– Ты о том, что тебя её любимчиком назвала? – Проговорила и разозлилась за этот упрёк. – Вот уж точно Америку не открыла! Все знают, что ты у неё на особом положении.
– Все знают, а вякнула ты зачем?
– Чтобы ей стыдно стало! Крутится вокруг тебя и… – Потоком воздуха задохнувшись, взгляд мой недобрый уловив, Анжелка притихла. – Что у тебя с ней? – Проронила и замерла, а я, не веря тому, что слышу, разулыбался.
– Что?
– Я думала… – Начала она, но когда я вперёд подался, чтобы быть ближе, попятилась.
– А думать, детка, вредно. От этого волосы выпадают.
С кровати она сползла и быстрый взгляд на настенные часы бросила.
– Опаздываем. – Осторожно напомнила и платье, что рядом, на стуле висело, к груди притянула, прикрываясь.
Я тоже на часы посмотрел, но, в отличие от Анжелки, спешить и не думал. Обратно в постель рухнул и с тяжёлым рыком потянулся.
– Я ко второй. – Отмахнулся, а она замерла, на меня уставившись.
– Олег, подвези меня, я же опоздаю.
– А ты Захарову отсоси, он же у нас староста – прикроет.
– Олег…
– Анжел, исчезни! – Рыкнул, а она глаза вытаращила и только рот беспомощно открывала. – Достала! – Вызверился я, но всё же через кровать потянулся, из кармана брюк портмоне вытянул и на край постели подкинул. – Возьми на такси и выметайся. – Лицом в подушки упал, а она так и висела над душой. – Что ещё?
– И что собираешься делать? – Неловко переминалась она с ноги на ногу. Я пакостно усмехнулся.
– Дрочить буду. Догадываешься на кого?
Сорока ярым румянцем вспыхнула, но вовремя язык придержала.
– Ты не загулялся, нет?! А если Жорка тебя отметит?
– Что-то я не заметил, чтобы у него пара лишних рук выросла. – Буркнул я и глаза закрыл, хотя бы так уединения добиваясь.
Знал ведь, что тащить Сороку к себе дурная затея, что у неё в общаге будет быстрее и проще, но нет же! Голову поднял, а она всё смотрит. Сплюнул с досады, с места сорвался, окно распахнул и сигарету из пачки, что здесь же, на подоконнике лежала, вытянул. Жадно затянулся.
– Олег, мы уже полгода вместе и…
– Что? Правда? – Недоверчиво хмыкнул. – И что? Уже пора дарить плюшевого медведя?
– Я люблю тебя…
– Поздравляю! – Кивнул с готовностью.
– И осенний бал в эту пятницу. Ты меня так и не пригласил…
– Нет? Ну, значит, приглашу Измайлову. Потому что ещё пять минут, и отсасывать Захарову тебе придётся долго и упорно. – Паршиво ухмыльнулся, а Анжелка из комнаты в коридор в запале выскочила, а вскоре и входной дверью хлопнула. Так быстро, будто пальто и сапоги в руках вынесла.
Настроение сразу улучшилось, дышать будто стало легче. Я затянулся последний раз и окурок через окно выбросил. С Анжелкой пора завязывать… Ни радости от её трёпа, ни удовольствия в постели. То ли дело Измайлова! Что уж тут скрывать, клина я поймал хорошего. Как увидел – запал. С нуля. И чувство это странное в момент первой встречи… будто у трёхлетнего мальчишки, что увидел в магазине игрушек огромный вертолёт или ракету. Такую, что предкам наверняка не по карману, но об этом как-то не думается. И полюбил её этой необъяснимой, маниакальной любовью, когда даже ответа никакого не требуется, ведь это просто игрушка! И показать это тоже сразу хотелось, впрочем, Измайлова поняла всё без слов. Из воздуха это желание выцепила, на нём поймала. «Расстояние вытянутой руки» – заявила тогда она, уже наверняка догадываясь, что преград для меня не существует в принципе. «Ты нарушаешь границы моего личного пространства» – раздражённо выдохнула, не понимая того, что теперь я и есть её пространство. Личное.
Детство, проведённое на улице, многому научило. Что за своё нужно бороться – было первым и основным уроком, и я его усвоил. Сдаваться Измайлова не хотела, а подминать её под себя, как любил делать я, не выходило. Блатная! Леночка из секретариата так и сказала, выразительно округлив глаза. Зная нашего ректора, можно только представить уровень этого блата! Нагибать себя он позволял нечасто, а то, что Измайловой не рад, Леночка доложила с тем же захватывающим душу восторгом.
Свою цену Наталья Викторовна знала хорошо и даже скрывать этого факта не пыталась, но были в ней эти первобытные инстинкты: желание покориться сильнейшему. Были и давали о себе знать в самый неподходящий момент. И азарт был. Такой… гнилой азарт, который тянет человека в пропасть. И ты понимаешь всё, пытаешься просчитывать варианты, но неминуемо толкаешь голову в петлю, практически собственноручно её затягивая. Этот азарт обычно либо врождённый, либо появляется после крутой мясорубки, когда человек уже многое повидал и считает, что хуже быть не может в принципе. И тогда, когда мясорубка отпустила… как мазохист, ты начинаешь по этим ощущениям скучать и тянешься, тянешься испытать всё снова. Осознанно. Потому что уже болен. У Измайловой, с вероятностью в сто процентов, где-то недалеко в жизни прокрутился вариант номер два. И она хотела вернуться. Чтобы доказать самой себе, что не страшно. Оттого и мутила воду. Это не была просто связь студента с преподавателем. Это была большая игра, в которой она хотела стать победителем. Я не был джентльменом и уступать не собирался, хотя сама мысль оказаться перед Измайловой на коленях уже не пугала. Перед ней – нет, но такого варианта, увы, я не рассматривал.
Обилие связей, их доступность сделали своё дело, и несмотря на довольно юный возраст, испытать и испробовать я успел достаточно. Достаточно для того, чтобы банальный трах не стоял в таких случаях на первом месте. Бесспорно, желание было. Без вариантов, желание сильное. Но увидеть её с покорно склонённой головой хотелось куда больше, чем просто раздвинуть ноги. Пожалуй, именно это и сдерживало от необдуманных поступков, когда Измайлова откровенно провоцировала. Вариант решить вопрос по-мужски мог прокатить уже в первый вечер знакомства. Мы оба это понимали и чувствовали.
Переломным моментом стало её заявление о «любимом мужчине». В принципе та мысль, что кто-то её жарит, посещала голову, но то, с какой подачей Измайлова преподнесла данную идею, не нравилось в корне. Хотя, пожалуй, мысли мыслями, особо они меня не напрягали, но вот как реальный факт – это событие на вкус показалось горьким. Про Громова я узнал всё и быстро. Парой он ей не был – к бабке не ходи, но что-то всё же настораживало. Измайлова на него реагировала. Реагировала нехорошо. Как будто он не случайный знакомый, а бронебойный патрон. Проблема росла и крепла – это чувствовалось по общему напряжению. Вмешаться хотелось очень, но расстраивать любимого преподавателя в планы не входило. Даже сейчас так отчётливо представлялись эти её возмущённые возгласы вроде: «кто тебе дал право и бла-бла-бла». Не сдержался – рассмеялся в голос. Девочку нужно было разгрузить – это как белый день понятно, вопрос в том, захочет ли она? Ведь из принципа рогами упереться может! Очень кстати в голове всплыло упоминание Сороки об осеннем бале, и решение было принято незамедлительно.
Измайлова без особого интереса подпирала стену и во время праздничного концерта, и пока шла торжественная речь. Не интересовали её ни конкурсы, ни разыгрываемые в них призы. Отбывала повинность, ведь была дежурным преподавателем. Я лично просил Леночку вписать её в протокол и та не отказала. Она никогда не отказывала. Не сдвинулась Измайлова с места и когда народ вяло поплёлся танцевать – градус ещё не тот. Мягкий вечерний свет скоро сменился на яркий, со светомузыкой. Мелодии из плавных, разогревающих, переросли в ритмичные, современные, а вскоре и вовсе превратились в оглушающие биты, что так отлично бьют по мозгам, дополняя эффект от выкуренной травки или ста граммов беленькой, смешанной с газировкой. Не в каждом баре смешают напитки так, как ловко это делал наш Смайл с третьего курса. Прямо в туалете разливал, не боясь быть пойманным за руку.
Измайлова, уже не таясь, кривилась, явно пытаясь справиться с головной болью, когда я двинулся ей навстречу. Завидев меня, улыбнулась. Она всегда улыбалась. Хотелось верить, что искренне.
– Привет, Татарин. – Поздоровалась первой, я же в ответ лишь кивнул. Крайне невежливо с моей стороны, но она и внимания не обратила. – Ты что задумал? – Спалила меня с ходу и пришлось плечами пожать.
– А идёмте танцевать, Наталья Викторовна. – Губы языком обвёл. Она подумала – чтобы подразнить, в реале же это азарт был. Азарт и предвкушение.
Измайлова с плохо скрываемым сожалением покачала головой.
– Извини, не сегодня.
Крайне вежливо улыбнулась. Предельно вежливо. Аж до зубного скрежета, так вежливо. Я снова плечами пожал. Получилось как-то агрессивно. Измайлова сразу изменилась в лице.
– Да ладно! Вы же знаете, что дело не в танце. – Подался я вперёд, её в пространстве ограничивая.
Измайлова этого не любила в особенности и напряглась. Выровняла плечи, выпрямила спину, подбородок вверх потянула, желая перемахнуть в росте, да куда там! На полголовы ниже была пусть даже вместе с каблучищами своими.
– Просто к вам хочу быть ближе. – Сцепил я зубы, осознавая, что остановить меня она не собирается. Осознал и наглость вперёд толкнула. Настолько, что ещё немного и Измайлова будет учиться ходить сквозь стены, но прикоснуться, ладонями меня останавливая, не пожелала.
– Татарин, я сегодня не в настроении шутки с тобой шутить. Давай объявим временное перемирие, и ты будешь цеплять кого другого. – Дипломатично предложила, а я голову набок склонил, понимая, что бесит это её показное безразличие.
Руку вскинул и костяшками пальцев по щеке провёл, а она стоит, молчит. Злится, но молчит! Не отворачивается даже, давая понять, что сильнее.
– Просто танец, Наталья Викторовна. Ну же, вливайтесь! – Отступил, понимая, что если давить продолжу, закроется.
Что-то там у Измайловой с играми сегодня не заладилось, потому как она сразу же уйти поспешила. Влево метнулась, вправо, а я как тень за ней следом. То расслабляюще отступлю, то угрожающе надвинусь. Усмехнулся: со стороны как раз на танец и похоже. Только немного плавности в движения добавить и совсем замечательно. Она тоже улыбнулась. Нехотя, вымученно. Устала, вот-вот сорвётся.
– Перестань паясничать, Татарин. – Осторожно проговорила, приблизившись, но ответа ждать не стала: в глаза посмотрела и цокнула недовольно. – Я не умею танцевать, Татарин! – Зло прошептала, за плечи меня схватив, ведь я уже двигался, её повторять приглашая.
– Врёте. – Вызывающе проговорил, но беззвучно. Одними губами. Измайлова на это лишь фыркнула. Не стала ни отрицать, ни соглашаться.
За талию себя придержать позволила и голову в сторону повернула, когда склонился, будто что-то к сказанному добавить. Поцеловать хотел, но она это желание уловила и шею подставила. А я не хочу, чтобы отворачивалась! В миллиметре от кожи замер, не прикоснулся. Если только дыханием. Как дрожь по её телу волной прокатилась, почувствовал, но пенять не стал. Пальцы растопырил, чтобы полспины одним захватом удерживать и с наслаждением выдохнул, как только почувствовал, что зажиматься перестала и сама ко мне навстречу подалась. Расслабилась вся, сомлела. Ей так хотелось в данный момент. И бдительность потерять и, возможно, голову. Но всего на мгновение.
– Ну же! – Прошептал, соблазняя, а Измайлова заколотилась вся от злости.
– Я не умею танцевать, Татарин! – Выговорила сквозь зубы, а я широко улыбнулся, неодобрительно головой покачивая.
– И эмоджи-поп не умеете? – Усмехнулся, а она простонала в голос.
– Лучше молчи! – Нервно рассмеялась. – Я даже не знаю что это… Вот ты сейчас сказал, и каргой себя почувствовала! – Эмоционально в шею выдохнула и теперь была уже моя очередь гнать возбуждение по телу.
Любое движение прекратив, сверху вниз на неё посмотрел.
– На сухую не идёт? – Понимающе потянул, а Измайлова предельно натянуто улыбнулась. – Я угощаю. – Пророкотал, а она наплевала на обстоятельства и с силой меня в грудь толкнула, пытаясь получить свободу.
– Заткнись! Сейчас же! – Пригрозила, а я голову запрокинул, беззвучно смеясь этой напускной строгости.
Посмотрел на неё, улыбнулся широко, расковано, свободно.
– Текила, Наталья Викторовна. И будем танцевать.
– Отпусти меня и катись! – Топнула она ногой, признавая, что не справляется, а я носом по её щеке провёл, провоцируя.
– Рванём вдвоём!
– Чокнутый, Татарин! Просто чокнутый. – Бессильно сжала кулаки, на моих плечах руки устроив. В глаза посмотрела будто беспомощно, а я совершенно серьёзно заверил:
– Классная музыка, текила и никакого разврата.
– К чёрту, Татарин! – Рыкнула и ловко из моего захвата выкрутилась. Так, что и не заметил, как всё это провернула. Волосы ладонью со лба убрала, смотрела, взглядом ко мне примеряясь. – Ты за рулём! – Выдала в итоге и на наручные часы глянула. – У меня ещё двадцать минут дежурства. – Проронила, опомнившись, но легко подалась, когда за руку её на себя потянул.
Мы ехали в закрытый клуб на окраине. Не хотелось бы, чтобы знал кто, с кем время провожу. В дороге Измайлова предпочла молчать, лишь изредка бросая на меня задумчивые взгляды. На меня, на руки, которыми сжимал руль, дыхание задерживала, когда педаль газа в пол вжимал.
– Откуда такая тачка? – Подловил я её на одном из таких взглядов, а Измайлова недовольно хмыкнула.
– А у меня папа генерал! – Язвительно улыбнулась. – А ты?
– Что?
– Любишь погонять?
– Люблю красивые вещи. Они приносят удовольствие.
– Живёшь ради удовольствия?
– Просто живу. Удовольствия здесь ни при чём.
– И в машине тогда ты рядом с Чижовым сидел? – Спросила она и улыбаться я перестал. – Ты остановил его. – Утвердительно добавила, а я смотрел на неё в ответ и сглотнуть толком не получалось.
Тот случай припомнила, когда наше место на стоянке заняла. Единственное свободное. Чиж завёлся, а у меня перед глазами всё потемнело, в висках запульсировало и сердце выскочить грозилось. Просто так. На ровном месте. Предчувствие – не более. Эти предчувствия я не любил, но прислушивался. Вот и тогда порыв Чижа притормозил. Измайлова в тот момент обернулась и прямо в глаза посмотрела. То есть… глаз моих видеть за тонировкой стекла не могла, но… шибануло меня будь здоров! Аж на месте подбросило и пот градом покатился. Весна и осень для шизиков опасное время… кажется, моя опасность в тот момент приобрела вполне осязаемые черты.
– Нельзя хамить такой красивой девушке. – Получилось справиться со спазмом в горле. – Почему сейчас об этом спросили?
– Потому что ты всегда разный. А когда бываешь настоящим?
– И настоящий тоже всегда. Ищу себя. Так будет правильнее.
– А я знаю, что ты врёшь. – Так сказала, будто хвастала. Я не согласился.
– Не вру. Сам верю в то, что говорю. В этом смысл. Боитесь?
Измайлова молчала непозволительно долго и я уже чертыхнуться в голос хотел, понимая, что какую-то грань переступил. Мысленно рассмотрел тот вариант, при котором мог легко улыбнуться, сказать что-нибудь забавное, переводя всё в шутку, но она опомнилась первой. Осмысленно кивнула и моё лицо разглядывать принялась, точно зная, что сейчас на взгляд не отвечу, ведь за дорогой слежу, а, может, и хотела, чтобы не мог ответить.
– Боюсь. – Призналась громко и чётко, даже попытки неправильно себя понять не оставляя. – Ты не милый котёнок, который будет тереться о ногу, радуясь уже тому, что я её хотя бы не убираю. Ты будешь лежать на груди, смотреть мне в глаза, взглядом своим внушать, что достаточно одного лишь неверного движения и вцепишься мне в глотку, не давая шанса на спасение.
– Ну… это уже полдела, Наталья Викторовна… – Пересохшие губы языком обвёл. – Когда понимаешь друг друга с полуслова. – Пояснил, а она резко хмыкнула, а после и вовсе рассмеялась.
– Выгляжу как училка! – Возмутилась в голос, ведя ладонями по бёдрам. Отвлекала от неосторожно выбранной темы. – Татарин, почему ты об этом не подумал? Везёшь куда-то, везёшь… Уже и не купишь ничего… Сам где живёшь? В общаге?
– Под открытым небом. Свободу люблю.
– Свободу? Я тоже. А ты меня её лишаешь.
– И в мыслях не было. В клуб вас везу. Отдохнуть, развлечься.
– Вроде говорили про «выпить», нет?
– И это тоже. А что касается свободы… так, ваши мысли похлеще любого стража. Сами себя в башне из условностей заточили, а теперь поглядываете из неё в страхе встретиться с тем, кто вашу башню разрушит.
– А ты и разрушить можешь?
– Могу.
– Нравится мне эта твоя решительность. Не раздумывая отвечаешь, не предупреждая делаешь.
– Потому что в себе уверен. А если уверен, значит, заведомо сильнее того, кто сомневается.
– Татарин, ты меня развлекать должен, а сам на откровенные разговоры выводишь. Мы так не договаривались.
– Не я начал.
– Хочешь сказать, я виновата?
– Мы приехали, Наталья Викторовна.
– Ответь. – Сверкнула глазами. Требовательно и жадно, словно глотка воздуха ждала.
– Я не буду ждать вашего позволения, когда захочу чего-то большего.
– Я не об этом спрашивала.
– Об этом.
– Кто ты такой?
– А кого бы вы хотели перед собой видеть?
Вопрос задал, а она вдруг растерялась и сама этого чувства испугалась. Едва не до слёз. Подрагивающими плечами пожала, обессиленно махнула рукой.
– Делай что хочешь. – Невесело улыбнулась, и глаза как-то неестественно заблестели. – Что хочешь, только не делай больно. Боли я не выношу. Тошнит от неё.
– Зачем вы мне это говорите?
– Потому что ты должен это знать. Тебе пригодится. Пошли, что ли… – Пальцами за ручку открывания двери потянула и выйти из машины поспешила.
Предложенную мною руку аккуратно придержала, уверенность, с которой сбежать из института торопилась, где-то по пути растеряла. А в клубе оказавшись, сразу к бару потянулась. Первую стопку в себя опрокинула и, чувствуя, как алкоголь неторопливо пробирается с током крови, зарождая внутри такое приятное тепло, на меня уставилась.
– Что здесь можно?
– Всё.
– А то, что нельзя?
– А то, что нельзя, вы делать не будете.
– Дай угадаю, об этом позаботишься ты, да?
– Расслабьтесь, Наталья Викторовна, иначе я подумаю, что делать этого вы не умеете вовсе. – В сторону бармена и новой стопки, стоящей на барной стойке, кивнул.
Говорят, посмотри, как человек пьёт, и он покажется тебе раскрытой книгой. Так вот, Измайлова пила неправильно. Причём, неправильно в её пьянке было абсолютно всё. Накачивала она себя быстро, но при этом не пьянела вовсе. Да, её водило из стороны в сторону, да, она пьяно смеялась и отвешивала пошлые шуточки, но глаза… Они истину отражали. Ту, в которой она контролирует всё и всех. Ту, где злится на себя за то, что отключить мозги не может. Напряжение в ней поселилось и успело разобрать чемоданы, обзавестись минимальным набором вещей. Пила молча. Пила, не закусывая, не проветриваясь, не останавливаясь на передышку. Танцевать пошла, но отжигала при этом с выплёскивающимся наружу отчаянием. Мужиков отшивала без слов – одним лишь взглядом. А тех, кто взгляд улавливать был не в состоянии, будто лезвием отрезал я. Как раз между тем, как давал бармену знак повторить.
– Хватит. Пошли. – Проговорила вдруг, когда вечер, казалось, только начался, и за руку к выходу потащила. – Здесь и комнаты отдыха есть? – Неожиданно оглянулась, а мне оставалось только кивнуть.
– Здесь всё есть. – Недовольно процедил, её мысли на лице прочитав.
– А ты меня хочешь? – Ожидаемо предложила Измайлова и сама же от такой постановки вопроса скривилась, а вот я улыбнулся. В сторону. Мимолётно. Знал, что слишком близко сейчас стою, чтобы удержаться от соблазна, и что её ноги с моими переплетаются в неторопливых шагах, заметил. Под спину придерживал, пока она пятилась, запрокинув голову так. Чтобы мои глаза видеть.
– Хочу. – Ответил, потому что это было правдой.
Сейчас она другой была. Хотела быть другой. Раскованной, свободной, роковой. Не было похотливых прикосновений и предложений сомнительных, а всё равно до потери пульса возбуждало. Если где и пульсировало, то только в штанах. Сегодня Измайлова была готова нашу с ней историю завершить и сомнительное знакомство из памяти вычеркнуть, вот и застыла, не позволяя с места сдвинуться, приблизиться к выходу из клуба не позволяя.
– Проводи меня туда. В эту комнату отдыха. – Футболку в кулаки сжала, заранее зная, что откажу, и паршиво улыбнулась, ответ мой услышав.
– Я провожу вас домой, Наталья Викторовна.
– Такая не нравлюсь? – Нахмурилась, а я недовольство на её лбу пальцами разгладил, мягко улыбнулся.
– Любая нравитесь.
– Тогда что?
– Так не хочу. – Как маленькой пояснил, а Измайлова от себя оттолкнула.
– Так? Так, Татарин?! – Без поддержки пошатнулась. – А по-другому и не будет! – Нервно всхлипнула. – Понимаешь, нет? Для тебя по-другому не будет! – Выкрикнула, а я снова улыбнулся, за плечи её удерживая, отбиться от настойчивых прикосновений не позволяя.
– Поговорим об этом завтра.
– Сейчас поговорим! – Развернулась она в моих руках, но растерялась, как поняла, что стоит непозволительно близко. Что между глазами сантиметров десять от силы, что губы вот-вот соприкоснуться. – Что не так, а? – Вперёд подалась, соблазняя, а я сделать этого не позволил, чуть в сторону увернулся. – Что?! – Недовольно оскалилась. – А, хочешь, угадаю! Тебе мало. Мало, да? Вот этого всего мало! – Дёрнулась раз, другой, недовольно взвизгнула, вырваться пытаясь, и тут же опала, раздражённо взирая. – Ты большего хочешь… – Догадалась и брезгливо поморщилась. – Ты хочешь, чтобы по твоим правилам, да?! – Обвинила, а я голову её к своему плечу прижал и, над ухом склонившись, не позволяя возникнуть домыслам, проговорил:
– Да, мало. Да, нужно больше. Да, будет по моим правилам. Не хочу становиться вором, который украл, ухватил себе частичку чужой жизни, пока была такая возможность. Всего лишь страничка… момент большой книги жизни. И чтобы завтра вы как всегда предложили всё забыть, не хочу. В каждой игре должны быть правила, Наталья Викторовна. Вы их безбожно игнорируете.
– Да пошёл ты со своими правилами! – Выкрикнула она и взглядом войну объявила. Холодную войну.
Не было больше откровенных разговоров, звонков неожиданных не было. После лекций задерживаться Измайлова не хотела, на замечания не отзывалась. Абсолютно беспристрастна, подчёркнуто вежлива. Хорошая актриса. Я оценил. Ей нужно было время. Наверно, именно в таких случаях это время на передышку обычно и берут, потому не стал давить. Не заговаривал первый, не бросал вызов взглядом, даже приближаться лишний раз не хотел. Но в целом такое положение мне было точно не в кайф. Подсел на неё. Прочно завяз. А ещё знал наверняка, что Измайловой едва ли лучше. Чего там было намешано… с работой проблемы, может, или ещё что, но выглядела она неважно. Нервная вся, дёрганная. Худая и бледная, будто из концлагеря. Месяц прошёл и кто-то из нас вот-вот должен был сорваться, но вмешался Чиж и наперекосяк вся стратегия пошла.
– Слышал, что Барби наша учудила? – Подсел он ко мне в студенческой столовой.
Анжелка Сорока посмотрела на меня волком, но ума хватило отсесть подальше и даже не вздумать подслушивать.
– Что? – Отозвался нехотя, вяло пережёвывая пересушенную отбивную, а Чиж странно на меня посмотрел и шею в плечи втянул.
– Что? Правда, не знаешь?! – Восторженно прошептал.
– Не знаю, но что-то подсказывает, что важную новость вот-вот услышу. – Отставил я тарелку в сторону. Аппетита и так не было, а при таком раскладе вариантов, что он появится, не предвиделось.
– Она Моргунова на контрольном срезе завалила. Отчисляют его. Вчера ему и ещё двоим с параллельного потока показательную порку устроила. Настояла на том, чтобы и декан, и ректор присутствовали. Гоняла по всей программе, даже не пыталась скрыть, что в итоге завалит.
– Какую ещё порку? – Отозвался я недоумённо. – До экзаменов два месяца ещё.
– Да сцепился он с Барби. Прямо на лекции. А она, видишь, на принцип пошла. Такую кашу заварила, что даже папаша его ничего не смог сделать, а ведь Моргунов на четвёртом курсе. Выпускной у них в конце года.
– С чего бы выпускной?
– Так, по сокращёнке учились. А информатика у них ещё и профильный. В общем, пойдёт он в армию. – Со странным азартом вещал Чижик, а я всё в толк взять не мог, что донести хочет. Вымученно вздохнул, на него уставившись, а тот ступор мой заметил, недовольно цокнул. – Бля, да Моргунов, чудило местный. Помнишь, может, философию вёл у нас такой, Феликс. Забавный мужик. А Моргунов с компанией после пар подкараулили его, раздели и трахнули. Так, для смеха. Типа, на педика, говорили, похож был. Феликс ещё уволился потом, а с этими тремя ничего, замяли… Ну?
Я нервно глаза растёр, напрягаясь.
– Артур, что ли?
– Ну, он, конечно! – Обрадовался Чиж моей сообразительности. – Артур Моргунов. – Добавил на тон тише. – Армия ему по-любому светит, сегодня повесткой размахивал, а Барби нашу грозился битой отходить. Так, чтобы надолго запомнила. Я сам слышал, как он своих созывал, подначивая.
– Измайлову?
– Шиза, не пугай! Конечно, Измайлову. Только ты никому, слышишь!
– О чём разговор! Я могила! – С показательной готовностью заверил я Чижа, не зная, чего больше хочу: башку ему оторвать за это его «больше никому», либо всё же пожать руку и отпустить с миром.
– Когда, говоришь, разговаривать будут? – Отстранённо поинтересовался, вроде и вперёд смотрел, а на деле пусто перед глазами было.
– Сегодня возле дома встретить порывались. Ну, чтобы мол, не под институтом, а то догадаются. – Рассмеявшись, Чиж задорно хрюкнул. – Можно подумать, так не догадаются. Идиоты! – Негодуя, головой покачал, а после опомнился, притих, исподлобья поглядывая, и пакостную ухмылку сдерживая. – Я вообще к чему это всё… если ты мутить хотел с ней, то мути сейчас, завтра уже поздно будет и нескоро твою Измайлову в божеский вид приведут.
– Как у вас, однако, всё просто. – Хмыкнул я, из-за стола поднимаясь.
– А чего усложнять, Шиза? – Чиж на стуле качнулся. – Ты, видишь, как вышло всё… Дожал бы ты Барби, она бы к пацанам не лезла, а так…
Как «так», выслушивать я не стал. Лекций у Измайловой сегодня не было, а вот работает она в такие дни часов до шести. Значит, час остался. Гнилая перспектива, что тут скрывать. Этих трое будет, не меньше, и хорошо, если только битами обойдётся. Таким под дозой и убить недолго, а на сухую идти они точно не рискнут – кишка тонка. С Феликсом в прошлый раз так и получилось. Накачались и вперёд. Его судьбу решила случайная встреча, к Измайловой же сегодня они идут с определённой целью. Идиотка! Видела же, куда лезет! Не могла не видеть! Упрямая!
Зубы сцепив, в машину прыгнул и к её дому отправился. По пробкам за полчаса управился и ждать стал. Минуты вечностью тогда казались. На улице уже давно темно, а вместо обещанных морозов тянулась противная мгла, грязь, слякоть, отчего свет редких фонарей едва пробивался и становилось ещё темнее.
Её машина притормозила метрах в десяти от меня. Измайлова, не торопясь, прямо в машине какие-то документы пересматривала. Потом движок заглушила, папки собрала и вышла.
– Наталья Викторовна? – Окликнул я, призывая остановиться. Она странно вздрогнула и вроде даже шаг мне навстречу сделала, потом, правда, опомнилась и, нахмурившись, остановилась.
– Ты что здесь делаешь, Татарин? – По сторонам оглянулась, только бы не увидел кто, а меня на месте подкинуло: репутация, мать её так!
– Соскучился. – Выдал я резко. Врал и не врал одновременно. Жадно из общего образа какие-то детали выхватывал, понимая, что как помешанный, надышаться этими мгновениями не могу. Вечность бы так стоял. А она моему заявлению понимающе кивнула, улыбнулась виновато.
– Олег, извини за тот вечер. Я неправа была. – Затараторила полушёпотом, как видно, так же боясь, что кто-то услышать мог. – За всё извини. Возможно, своим поведением я давала тебе повод и…
– Так и будем на улице стоять? – Перебил я и показательно по сторонам посмотрел, точно как она до этого делала. Измайлова меня за руку одёрнула, этим фактом недовольной оставшись.
– В гости я тебя не приглашала. – Проговорила твёрдо, а я завёлся, пакостно хмыкнул, паршиво оскалился.
– Значит, и не войду. – Заверил спокойно, несмотря на общую взвинченность. – Провожу только. – Вымученно улыбнулся, а она глянула испуганно.
– Что-то не так?
– Всё не так, Наталья Викторовна. – С готовностью заявил. Шаг вперёд сделал, расстояние между нами сокращая. Как она вцепилась в свои папки, приметил и хмыкнул. Получилось недобро и будто с вызовом. – Глупости вы без меня совершаете. Ни на минуту оставить одну нельзя. – Очередная улыбка её разозлила, и Измайлова брезгливо скривилась. – В институте, говорят, воду мутите.
– А-а… ты по этому поводу? Дружок твой? – Понимающе кивнула, взгляд в сторону отводя, я плечами передёрнул, этим жестом вздрогнуть её заставляя.
– Хотя бы… – Лениво пробормотал, а она подбородок вскинула и посмотрела твёрдо, уверенно.
