Текст книги "Лекарство от скуки (СИ)"
Автор книги: Юлия Флёри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Что?
– Удивила, ничего не скажешь! – Выдавил он из себя сквозь смех. – Я ведь уверен был, что сейчас всё забыть предложишь и выставишь за дверь при малейшей возможности, а ты…
– А я не выставлю. Всё хорошо. И точно помню, что всё было. Рано ещё, почему не спишь?
– Твой сон сторожу, разумеется. А вообще… глаза открыл – ты рядом. Спать сразу расхотелось. На работу не торопишься?
– А уже пора? – Уточнила я, и не думая на часы смотреть. Олег пожал плечами.
– Почти семь. – Прикинул, а я, будто не расслышав, глубже под одеяло скользнула.
– Не хочу никуда. Там холодно и мокро. А ты? Лекции когда начинаются? – Глянула строго, а Татарин и глазом не моргнул.
– Когда б ни начинались… успею. Почему смеёшься? – Мягко улыбнулся он и был при этом совершенно не похож на себя прежнего. Резкого, ершистого, бросающего вызов. Этот зверь пришёл с охоты и собой доволен.
– А у тебя глаза серые… – Заявила я довольно, а Олег отчего-то растерялся.
– Ну, серые… А какие ещё?
– А мне казалось, что чёрные.
Он непроизвольно поморщился и плечами пожал.
– Линзы. – Выдал, считая, что всё этим объяснил. – Иногда они искажают цвет радужки. – Пояснил позднее.
Я рассмеялась его недовольному тону.
– Не любишь несовершенства? – По носу его щёлкнула. – Брось, Татарин, тебе всё к лицу, а малая доля не идеальности даже украсит. Как шрамы мужчину.
– А женщину? Шрамы украшают женщину? – Задумчиво проговорил он, а я рассмеялась.
– У меня нет шрамов, Татарин. Я красавица!
– Красавица. – Кивнул, соглашаясь. – А о том, что произошло ночью, поговорим?
Я рассмеялась громче, понимая, что вконец замучилась ждать этот его вопрос.
– Ничего не могу обещать! В конце концов, я тебе в постоянные любовницы не набиваюсь, и вешать свои проблемы… сам понимаешь. Сняли напряжение и сразу легко стало, а дальше… как пойдёт. – Попыталась разъяснения в произошедшее внести, а Татарин если и уловил, то явно не обрадовался. Нахмурился и уточнил вкрадчиво:
– А как пойдёт?
Прежде чем ответить, я выдохнула и в кровати села, обнажённую грудь одеялом прикрывая.
– Мы вчера с тобой об этом говорили. У меня есть любимый мужчина, у тебя… – Я терпеливо улыбнулась. – У тебя ведь тоже есть…м-м… постоянная партнёрша. – Подобрала наиболее верный вариант. Олег заинтересованно подбородок склонил. – Не знаю, что думаешь на этот счёт, но твоя сокурсница Анжела Сорока что-то говорила мне об отношениях.
Не удивляясь тому, что подобный разговор состоялся в принципе, Татарин заметил основное:
– Вчера тебя это не остановило.
– Не остановит и завтра, но дело ведь не в этом. Мы не пара, Олег. Это уясни и дальше будет проще.
– Ты запуталась, Наташ… – Неодобрительно покачал Татарин головой, но из постели встал, оделся – всё же мои слова его задели. Я тоже встала, предварительно накинув на плечи халат.
– Не в чем путаться. – Категорично кивнула. – Его люблю, а тебя нет.
Татарин зло усмехнулся, снимая маску героя-любовника. Злодей ему всё же больше к лицу.
– У тебя с ним ничего не выйдет. – Заявил, а я безразлично пожала плечами.
– Не твоё дело.
Он за моим действием понаблюдал, а потом потянул с интересом:
– Вижу, мои слова тебя не очень-то и расстроили?
– Уже слышала и не раз.
– А, может, дело вовсе не в любви? – Предположил, внимательно за моей реакцией на слова глядя. Довольно улыбнулся, волнение распознав. – Нет? А в чём? – Своё гнул, а я, смеясь, отмахивалась. И от слов, и от взгляда.
– Ты позволил себе слишком много. – Проговорила строго, а он тоже отмахнулся, совсем как я только что.
– Беспокоюсь. Это нормально.
– Не стоит вмешиваться в мою личную жизнь. – Предупредила, а Олег лишь руками развёл:
– Ты не оставила вариантов: я хочу стать твоей личной жизнью, а за желания нужно бороться.
– С кем бороться, Татарин, со мной, что ли?
– Если придётся, Наталья Викторовна.
Глянул он на меня исподлобья, тем самым вызов бросая, а мне было не до его вызова. И разговор дурацкий, и намёки его… Я из спальни выскочила, на ходу пытаясь привести в порядок волосы. Пальцами их перебирала, взлохмачивая, придавая объём.
– Ты голодный? Завтракать будешь? – Тему перевести попыталась, чувствуя, что за мной следом идёт, а Олег снова вызов бросал. Тоном, взглядом, подачей. За столом в кухне устроился и согласно кивнул.
– Голодный. Завтракать буду. Вот только у тебя холодильник совершенно пустой. – Добавил, как только я дверцу на себя потянула. – Ты как вообще? Живёшь здесь или только ночевать приходишь? – Проговорил так, будто обвиняет, а мне и ответить на этот упрёк нечем. Замялась, засомневалась.
– То времени нет, то аппетита… Кофе?
– Давай кофе. – Спешно на предложение согласился, видно, мысль свою потерять не желая, правда, не торопился он её и озвучить, отчего в комнате повисло гнетущее молчание.
Никуда это напряжение не ушло! Сейчас я это точно поняла. Только хуже стало.
– Значит, любишь его. – Заключил вдруг, а я глаза на Олега вытаращила, неладное предчувствуя. Кофемашину включила и всем корпусом к нему развернулась. Ответила, несмотря на его подачу чётко и громко.
– Люблю.
– Давно?
– Считай, что с детства. В одном дворе жили.
– Почему не вместе? Он не любит?
– Были вместе. Тогда не получилось.
– Сейчас, думаешь, лучше будет?
– Сейчас лучше.
– У тебя с ним что-то есть?
– Он не прочь утешиться, пока жена вынашивает потомство. – Призналась я честно, а Олег задумался.
– А когда не нужна станешь, что делать будешь? Просто отойдёшь в сторону?
– Я не заглядываю так далеко.
– Хочешь, чтобы он ушёл из семьи?
– Зачем ты задаёшь мне все эти вопросы?
– Понять пытаюсь, что задумала. Любви тут никакой нет, это даже навскидку сказать могу, а вот интерес – определённо имеется.
Он заявил, а я вызывающе ухмыльнулась, становясь в позу. Мне не нравился этот разговор и то, каким тоном Татарин смел мне подобное выдать. А ещё не нравилось то, как смотрит при этом: с превосходством, с надменностью.
– Что ты о любви знаешь? Сам-то когда-нибудь любил?
– Один раз. Один и на всю жизнь.
– Не вижу что-то твоей избранницы.
– Сбежала. – Сдавленно рассмеялся Татарин, а я кивнула.
– Прекрасно её понимаю. Ты тиран. Сейчас даже… А что дальше будет?
– Дальше только хуже – дело ясное, но любить умею.
– Одну единственную?
– Ну, разумеется, а разве бывает по-другому?
– Не знаю… ты мне скажи. Если, конечно, считаешь, что это нормально.
– Любить одну женщину? – Уточнил, лукаво поглядывая, я же лишь развела руками, его вопросу удивляясь.
– Ну да. Ведь мужчина полигамен.
– Это придумали кобели, которые любить не умеют. Хотя… секс без любви ещё никто не отменял. Но вот любить одну… пожалуй, ты права, это сдвиг. Только конченный псих может погореть на этом.
– Вот как? Погореть?
– Ну да. Верх сумасшествия. Потому что на неё смотришь и никого вокруг не замечаешь. И глаза её, как звёздное небо. Яркие, манящие, затягивающее в свою бесконечную глубину. Голос её как музыка, как шум прибоя. Вечно слушать можно и другого не пожелаешь. А её прикосновения – верх блаженства. И всё внутри расцветает, потому что тебя касается богиня. Богиня любви, богиня успеха. И ты идёшь туда, куда она позовёт, делаешь то, что скажет. Зависим становишься и не видишь, не замечаешь, как растворяешься в ней, исчезаешь, становишься частичкой чего-то целого, чего-то совершенного. А теперь ответь мне снова: ты любишь его?
Я молчала непозволительно долго, попросту его словами заслушавшись. Казалось бы, просто слова и что?.. Вот только не из книжки он их вырвал, не на память процитировал. Он это чувствовал. Он знал это наверняка. Он, мальчишка, знал, а я нет! Оттого и разозлилась, жадно сгребая с кухонной столешницы какую-то салфетку.
– А пусть даже и не люблю! Пусть он мне нужен, просто нужен! – Зло выкрикнула, уже тогда отдавая себе отчёт, что зря это делаю. И признаюсь зря, и на поводу иду. Татарин же, удовлетворённо кивнув, свободнее себя почувствовал, спину расслабил, чуть назад подаваясь, и натянуто улыбнулся.
– Пусть. – Согласился легко и будто играючи. – А хочешь, я тебе помогу?
– Что? – Переспросила я, будучи уверенной в том, что ослышалась. Вот только Олег от своих слов не отступился, а, уверенно кивнув, поддакнул.
– Я тебе помогу. Раз уж он нужен, вариантов у парня всё равно не так много. Ведь желания маленьких принцесс должны исполняться, не так ли?
– Какие принцессы, ты о чём?
– Мой кофе готов. – Сообщил он вместо того, чтобы свой бред пояснить. Я чашку на стол перед ним поставила, сама же присесть не решилась, понимая, что колени не гнутся.
Было в его словах что-то пугающее. Тот самый страх, что так и не оставляет меня в общении с ним. Периодически возвращался, о себе напоминая. Будто жаркое дыхание из ада, что ждёт меня в конце пути. И языки пламени лизнут, но тут же прячутся. В глубине его слов, в темноте глаз. И вот уже не мальчишка передо мной, а умудрённый жизнью мужик. Тот самый, со шрамами, что украшают. На душе шрамы, а так их не разглядишь, не увидишь. И он сейчас знает, что я всё это чувствую, но уступать не желает, давая понять, что просто не будет.
– Мне порой кажется, что ты видишь перед собой не меня – кого-то другого. – Недобро улыбнулся, будто давая подсказку, а я растерянно пожала плечами.
– Потому что порой не ты передо мной, а тот самый другой, и я его боюсь. – Проронила, будто под гипнозом. Татарин оскалился.
– Да я и сам иногда его боюсь. – Задорно рассмеялся, разряжая обстановку, а я таращиться на него продолжала, не в силах бешеное сердцебиение унять. – Да ты не волнуйся. Я парень хороший. Чистый, правильный, с какой стороны ни погляди. – Подбородок задрал, теперь наверняка давая понять, кто ведёт в этой игре. – Ты ведь со всех сторон посмотрела? Всё проверила?
– Всё посмотрела, всё проверила. – Не стала отпираться, ведь едва ли не в первый день всю подноготную себе на ноуте разложила.
– И как? Завидный жених получается?
– Не мужчина, а мечта. – Невесело усмехнулась я. Мальчишка, что свой первый миллион срубил в шестнадцать, теперь желал меня проучить. Именно этот мальчишка сейчас смотрел на меня и раздавить пытался. – И всё-то есть у тебя…
– Ну да… И член торчком, и кошелёк пучком! За это любят, за это без оглядки ко мне тянутся, а ведь так нельзя…
– Оттого и злишься?
– Да бесят просто! – Хохотнул Татарин и на меня кивком головы указал. – А ты? За что меня любишь ты? – Прямой вопрос задал и я растерялась. Ведь он не спрашивал, люблю ли, он в этом был уверен. И я уверена. Ведь люблю! Сама это знаю, теперь знает и он.
Волна протеста и возбуждения прошлась по телу, ведь с его лёгкой подачи сейчас себя разложить на столе готова была и взбитыми сливками украсить. Да не просто тело, а душу наизнанку вывернуть, лишь отдалённо удивляясь, как он всё это умудрился провернуть. Улыбнулась, отгоняя прочь гнусные мысли, окрашивающее радужное настоящее в обыденный серый, и неловко плечом пожала, к ощущениям, что сейчас внутри зарождались, примеряясь.
– Ты сильный. Это всегда привлекает внимание. Настолько сильный, что все слабые вокруг прогибаются без твоего на то желания. Словно алюминиевые вилки мнутся, потому что это их суть, их содержимое. А мне прогнуться ты не позволяешь, в плотном захвате удерживая. Вот здесь держишь. – Нервно сглотнула, дрожащими пальцами шею поглаживая. – Здесь. – Опустила ладонь на грудь, очередное место преломления указывая. – Здесь… – Поперёк живота линию провела. – К себе прижимаешь, на себя заставляешь ровняться, и мне это нравится. Эта игра. Этот адреналин, что зарождается в моменты, когда оказываешься особенно близко. Улыбка твоя нравится. И открытая, мальчишеская, когда всю свою жизнь перечёркиваешь, замирая на каком-то особенном моменте, и та, которую сдерживаешь. Особенно(!) та, которую сдерживаешь… И губы твои в эти моменты как-то особенно наливаются, соблазняя, а на правой щеке появляется ямочка. Только тогда!
– Ну, это понятно всё… Губы там… улыбки… А любишь-то за что? – Нетерпеливо подтолкнул он к ответу, и я нервно прищурилась, содрогаясь под его взглядом.
– За то, что позволяешь быть собой. – Проговорила едва слышно и обеими руками себя обхватила, понимая, что добавить-то, по сути, и нечего.
И по душе сквозняки гуляют… выпотрошил всё же, сумел, докопался! Вот только на его лице триумфа я не увидела. Сейчас он слушал меня внимательно, и перебивать не смел. Именно сейчас, когда замолчала, когда ни звука не произносила, а он всё слушал и слушал…
– Быть собой тебе идёт больше. – Вынес вердикт и чашечку кофе опустошил в один глоток, не поморщившись от крепости.
Встал и в душ ушёл, оставляя меня в неприятной пустоте, наедине с собой. И в этой пустоте мне было ещё страшнее, чем прежде. Именно сейчас я слишком остро прочувствовала, что одиночество – страшнейшее наказание для человека.
Прошла минута, пять, десять. Внутри всё улеглось, успокоилось. Он дал мне это время, чтобы всё закрыть, зашнуровать, спрятать, как и не было. Не вырвал с клочьями всю правду, а лишь заглянул в неё и мягко ушёл. Большего сейчас не хотел, и за это ему я была благодарна. А когда он из душа вышел, улыбнулся так, будто этого разговора и не было, с сожалением посмотрел на меня домашнюю, давая понять, что уходить не хочется, но решительно выдохнул.
– Погуляй полчасика и я тебя подвезу. – Подставила я губы для поцелуя, но на мои слова Татарин недовольно скривился, целовать не стал.
– Не нужно. – Выдавил из себя мягко, хотя по глазам, по общей напряжённости понятно стало, что готов был сказать в другом тоне и другими словами.
– Да брось ты упрямиться. – Погладила я его по плечам, когда к прихожей развернулся. – Ну не всё ли равно, кто что увидит и что подумает?
К жёсткой спине прижалась, а он плечами повёл, это прикосновение сбрасывая. Обернулся и посмотрел холодно и будто бы зло.
– Ты меня услышала? – Уточнил строго, а я подавила в себе желание под давлением его взгляда попятиться. Примирительно улыбнулась.
– Всё равно ведь узнают. – Голову набок склонила, а Татарин только больше нахмурился, уголки губ поползли вниз, выдавая недовольство, желваки на скулах вздыбились.
– Закрыли тему. – Проговорил и присел, ботинки натягивая.
– Ну вот, я же говорила, что секс портит всё на корню!
– Ты о чём? – Коротко на меня снизу вверх глянув, Олег распрямился и за курткой потянулся.
– Да так… И восьми часов не прошло, а уже на меня рычишь. – Играючи пожаловалась, а он спиной к двери приткнулся, лениво в мою сторону поглядывая.
Вдруг от двери всем корпусом оттолкнулся и на меня двинулся. Я и испугаться толком не успела в ответ на резкие движения, а Татарин уже моё лицо обеими ладонями придерживал. Так странно… Легко, нежно, едва уловимо. Совсем на него непохоже. Совсем не так, как мог бы, как хотел… И к губам своими губами прижался, мягко их целуя. Перебирал осторожно, то верхнюю, то нижнюю на себя оттягивая.
– М-м-м… От тебя невозможно оторваться. – С сожалением выдохнул, мечтательно прикрывая глаза, пахом к моему животу приткнувшись. Снова поцеловал и с мученическим стоном отстранился. Теперь смотрел ясно, а в глазах его задорный огонёк мелькал, дразня и к чему-то нехорошему призывая. – Я вечером заеду. – Пообещал, прошептав это прямо в губы. Руки от моего лица убрал и дверным замком щёлкнул, когда я опомнилась и его одёрнула.
– А ты уверен, что всё правильно понял? – Проговорила достаточно громко, чтобы он намёк уловил и на него среагировал. Но Татарин злиться и выяснять отношения не стал. Шаг ко мне сделал, а показалось, будто весь воздух одним махом себе забрал, оставляя в вакууме.
– Не надо так со мной, Наташ. – Попросил, за кончики пальцев едва уловимо придерживая.
И снова не так, как я того ждала. Казалось бы, опять лица коснуться мог, за шею придержать, но он выбрал чувствительные ладони и теперь осторожно ласкал их, неспешно поглаживая указательным пальцем.
– Я всё понял. – Заверил и в дополнение к словам с готовностью кивнул. – И вечером приеду. – С внушением в глаза посмотрел. – Будь дома. – Попросил, примирительно улыбаясь, делая неторопливый шаг назад, а у меня, будто у новорождённого, когда лёгкие расправляются, всё внутри заболело, зарезало. Так, что даже закашлялась, что слезами подавилась, а Татарин всё понял, но внимание заострять не стал.
Ушёл, а я смотрела ему вслед, пока не скрылся за углом дома. Смотрела и непрестанно думала о странном разговоре. Он знал, что я его проверяла. Пусть тогда, сразу, когда понять что-то пыталась, но проверяла! И он об этом знал… А ещё знал о том, что ничего интересного в файле обнаружить не смогу. «Золотой» мальчик из профессорской семьи. Медали, награды, звания. И всё будто играючи, всё с лёгким налётом небрежности, так легко, что совсем скоро стало просто скучно. Я его архивные фотографии смотрела. Как менялся, как научился взглядом бросать вызов. В шестнадцать Татарин был отпетым мерзавцем. Его глаза говорили об этом. Ещё немного и он научится подминать под себя не только равных, но и тех, кто на порядок старше, опытнее, разумнее.
Всё в той же игре, с командой единомышленников, создал первый интернет-магазин. Сейчас это уже не просто точка, это сеть, затянувшая в себя большинство крупных городов. А он, действительно, завидный жених, который может позволить себе если и не всё, то точно многое. Например, спать со своими преподавателями. Ведь дело не в сексе, дело в том, чтобы продемонстрировать окружающим, кто главный. И Татарин любил быть главным. Любил быть сверху.
В институт поступил всё от той же скуки. Для галочки. Чтобы было. Потому и учёба его не интересовала, потому и ходит по острию бритвы, нарушая границы неприкосновенности, устои и общепринятые правила. Просто сменил обстановку и сейчас с задорной улыбкой, с разгильдяйской походкой, неспешно движется вверх. Любит риск, ловит кайф, понимая, что кто-то осмелился бросить ему вызов. Я бросила и что сейчас? Стою, неловко покусывая подушечки пальцев в предвкушении скорой встречи? Здорово! Всю жизнь об этом мечтала!
А ещё понимаю, что не тот, что не так прост. И файл его… тогда ещё внимание обратила… вылизанный, вычищенный! Так случается, когда сняли сливки, совершенно забыв упомянуть о прочем содержимом, которое, бесспорно, было. Грязное и дурно пахнущее. Прошлое. Вот что было в его взгляде, в его подаче, в скрытых интонациях. В них было прошлое. То самое, которое никому не показывают. То, что скрывают за ширмой, создавая мрачные и пугающие сознание тени. «Но ведь совсем мальчишка ещё…» – сжала я в бессилии кулаки, глаза прикрыла, пытаясь собраться с мыслями.
А ещё… так странно… я ведь ненавижу мужчин! Не признаю, как личность, презираю слабости и пристрастия. Сколько раз себя на этой мысли ловила… А сейчас? Что со мной происходит сейчас? На чём Татарин подловил, что сулил, что подпустила так близко, да ещё и довериться вздумала? Ничего подобного не испытывала, знала изнанку всех этих отношений… Но сегодня шла на поводу, не задумываясь о последствиях. Он вернётся. Разве может быть иначе? И получил ещё не всё, и сказал не то, что хотел. Будет возвращаться снова и снова, пока не увидит желаемого, а я ведь даже не поняла, что именно получить хочет. Ведь всё у него в шутку, всё наскоком, не вдаваясь в подробности. И ощущение такое, что хочет меня для себя. Для каких-то личных целей и заинтересованностей. Практически уверена в том, что ни одна живая душа не узнает, что со мной ночь провёл. Пусть всё равно, пусть слухов и сплетен я не боюсь, но уверена в нём! Возможно, совершенно неоправданно…
Может, я достигла того барьера, когда хочется кого-то впустить в свою жизнь, когда остро в этом нуждаешься и выбор на парня пал случайно? Может и так…
Глава 11
Он приходил почти каждую ночь и приучал к себе, приручал, раскрывая меня для себя и для меня самой. Никакого детства, никакой юношеской бесшабашности в нём в эти моменты не было. Как инструмент меня под себя настраивал. И не потому, что делать это умел безупречно, а потому что очень хотел. С ошибками или без, но стремительно двигался вперёд. А я не понимала, что происходит. Считала, что таких откликов в моём теле быть не может, что чувствовать так не умею, удовольствия не понимаю. Каждое прикосновение как к оголённому нерву, как к обожжённой коже. До боли врезалось в память, не позволяя ни единого мгновения вычеркнуть, забыть, оставить без внимания. Татарин изучал меня, понять пытался, реакцию на каждый неверный жест, на каждое неверное слово запоминал, чтобы завтра попробовать снова, чтобы продолжить с того места, на котором остановились. И границы… выстроенные годами защитные барьеры по кирпичику разбирал, не боясь стереть руки в кровь…
Он никогда не уставал, он всегда был готов начать заново. А совсем скоро я поняла, что мои привычки мне вовсе не принадлежат, что от него их переняла. Во всём. Как губка его натуру впитывала, когда наедине были. Как говорить, как улыбаться нужно, прикосновения… когда едва уловимые, а когда страстные, до следов на коже. И поцелуи. Конечно же, поцелуи! Много, разные, самые вкусные, зарождающие предвкушение. А ещё он отдачи хотел. Полной. Безоговорочной. И из себя выходил, её не получая. Для него не было вариантов. Или он победил, или проиграл. Моей победы быть не могло в принципе. А в один момент, когда посчитал, что компромиссов хватит, что их достаточно, шёл напролом, припирал к стенке своей правдой и требовал признать её собственной истиной. Что в сексе, что в отношениях.
Переломной стала встреча в стенах офиса. Тот самый момент, когда Татарин не оставил мне места для манёвров, когда не позволил сохранить ход для отступления. Я замерла в изумлении, а он взглядом подавлял, давая понять, что теперь будет так.
– Наталья Викторовна, познакомьтесь, наш новый курьер. – Сверкнула алчными глазками девочка из секретариата и выложила на стойку роскошную грудь. – Зовут Олег. Студент. Будет трудиться у нас в свободное от учёбы время. – Татарину улыбнулась, подзадоривая, предлагая не теряться.
– Вот как? – Хмыкнула я, чтобы не стоять столбом, а сказать хоть что-то. Схватила ручку, за какую-то корреспонденцию у неё расписываясь. – Когда училась я, свободного времени у студентов не было в принципе.
Я нервно улыбнулась, совершенно растерявшись, уже к кабинету идти думала, когда Татарин меня остановил, придержав за руку, и письма, что так на стойке и забыла, вручил.
– А я способный. – Нагло заявил. – Всё на лету схватываю. – Похабно облизнулся он, попутно подмигивая девчонке, что уже поплыла. По спине её погладил, вернуться на рабочее место подталкивая, когда та отчего-то в проход вынырнула.
– Ну, ты заходи, если что непонятно будет. – Призывно улыбнулась она, но, точно следуя указкам умелого манипулятора, вернулась к секретарской стойке, с интересом поглядывая в нашу сторону. Я же подобную наглость простить мальчишке была не готова и эту позицию демонстрировала.
– Что за фокусы, Татарин?
Фыркнула ему в лицо и тут же в сторону своего кабинета двинулась, а он за мной. Путь преградил, благо стены скрыли его непозволительно грубый ход. Полного внимания дождался и только тогда протяжно выдохнул, и себя, и меня успокаивая.
– Я обещал помочь. – Пожал он плечами. Лёгкость, что мгновение назад демонстрировал, исчезла, оставляя после себя грузное напряжение, увесистое безмолвие.
– Пошутили и хватит. Я чувствую себя загнанной в угол, и мне это не нравится. – Заявила как всегда откровенно и Татарин торопливо кивнул, мол, понимает и всё такое.
У двери в мой кабинет остановились. Я за ручку схватилась, желая… не знаю, спрятаться, что ли… Стоит признать – это самое востребованное желание с тех пор, как Татарин мою жизнь бульдозером собственного мнения разворотил. А самое страшное, что прогнать не хочу! Как на наркотик подсела, стала зависима. Так вот, я пыталась спрятаться, подобную его выходку так и не проглотив, а он ладонью в дверной косяк упёрся, путь преграждая, и плевать хотел на то, кто и что подумает, нас в подобной позе застав. Я, как всегда, сдалась первой. Мягкости в голос и не думала добавлять, но вернула насмешку, которая радовала его куда больше.
– И дальше что?! – Бросила с вызовом и на руку, что путь преграждала, с усилием надавила, убрать её принуждая. Письма свои под ноги упустила, и только тогда Татарин поддался и зло сверкнул потемневшими глазами.
– Когда ты так на меня смотришь, чертовски сильно хочется курить. – Хрипло рассмеялся. Склонился, чтобы конверты собрать, а я пыталась с дрожью, что не вовремя в теле поселилась, справиться. Его близкое присутствие до истерики довести грозило. Прикоснуться хотелось, а нельзя. Всем телом к нему прижаться, а всё равно нельзя! Здесь каждый играет свою роль, и именно сейчас я отчётливо понимаю, что моя роль с недавних пор – быть марионеткой.
– И что это ещё за история… Курьер! Сам придумал? – Презрительно скривилась, когда поравнялись, а Татарин улыбнулся, демонстрируя во взгляде такой восторг и удивление, словно на колени встала, предлагая ему минет.
– Ну, извини, места в совете директоров не нашлось. – Коротко хохотнул и руку к моему лицу протянул, чтобы коснуться, но я отшатнулась.
– Руку убрал. – Грозно прошипела, а Татарин шумно вздохнул, будто с собой справляясь.
– Убрал. – Сдавленно сглотнул. – Считай, что это непроизвольно вышло. – Проговорил так, будто за эту попытку извинялся.
– В чём дело? – Нахмурилась я, не зная, как его безумную улыбку объяснить, а Татарин легко так пожал плечами, словно нет ничего проще.
– Ты другая. Настоящая. Обычно настоящая бываешь только ночью, но вот сейчас тоже. – Отстранённо прошептал, а я попятилась, руки на груди скрестила, принимая независимый вид.
– Татарин, ты у врача давно был? На психа сейчас похож. – Парня одёрнула, чтобы… чтобы отстранился, что ли… Ведь нависал сейчас, готовый в любую секунду под себя подмять.
Опомнившись, он однобоко усмехнулся.
– У врача?.. – Уточнил, азартно облизывая губы. – В прошлом месяце. – Выдал, а его глаза смеялись. – И он, кстати, уверяет, что это лечится.
– Олег… – Неодобрительно покачала я головой, призывая его от шутки отступиться, а он напрягся весь, набычился, будто и не было этого задорного шута минуту назад.
– Я не это хотел услышать. – Презрительно скривил он губы и отступил на шаг, а я подбородок вздёрнула и брови приподняла, изображая непонимание. Выглядела, наверно, при этом не лучшим образом и отчего-то так же хреново себя и чувствовала, но не успела ни извиниться, ни даже об этом задуматься. В этой же надменной позе меня и застал Громов. Тоже, видимо, напряжение уловил и на парня посмотрел с интересом.
– Заблудился, пацан? – Бесцеремонно хлопнул он Татарина по плечу, а Олег не обернулся, на меня смотрел, но отчего-то казалось, что едва ли видит.
Что-то в его взгляде мелькнуло. Что-то опасное и страшное. Мелькнуло и пропало, а глаза стали будто стеклянные. Светлые, практически прозрачные. С лица исчезли эмоции, из тела ушло напряжение. И казалось бы, всё решилось, но я знала, что один только лишь неверный шаг и он взорвётся. В любое мгновение. Взорвётся сам и разнесёт всё вокруг. И сила в нём была немереная, неуправляемая. Такая… демоническая, что ли?.. Я всё это с лица считала и на каблуках качнулась, исходящие от парня вибрации улавливая. Громов видеть этого не мог, а я вдруг поняла, что сдерживает Татарина от ответа на панибратство неведомая мне сила. Поняла и почувствовала, что подобного отношения к себе он в обычной жизни не допускает. Сейчас только проглотил.
– Это Олег, наш новый курьер. – Широко улыбнулась Громову, явно действуя на автопилоте, ведь абсолютно ничего не соображала.
В такие минуты только инстинкты и срабатывают. Сейчас мои инстинкты самосохранения буквально вопили в припадке. Я к Татарину подступилась, едва уловимо коснулась ладонью плеча, заставляя силу, в нём бушующую, стихнуть, и только тогда ладонью в сторону Громова указала.
– А это наш руководитель, Громов Михаил Андреевич.
Татарин развернулся и окинул того скорым взглядом. Я сразу же уловила, что увиденное парня не порадовало. Уверена, он достаточно о Мише узнал, скорее всего, и фото видел, но Громов был из тех, кого нужно чувствовать. Вот так, стоя в непосредственной близости. Чтобы ауру силы и уверенности уловить, чтобы заставить себя его авторитет проглотить, что вперёд самого топал. Бесспорно, красив, выразителен, умеет заинтересовать. Этого Олег предугадать не мог, оттого и завис сейчас, информацию переваривая.
– Очень приятно. Олег. – Кивнул Громову, не протягивая руки. Тот только ухмыльнулся, отсутствие этого жеста воспринимая как откровенный вызов.
– В таком случае ваше рабочее место чуть дальше по коридору. – Кивнул Громов в сторону секретарской стойки и спрятал ладони в карманах брюк, ожидая исполнения первых указаний, а Татарин только лишь плечи расправил, демонстрируя мнимое расслабление. И не сдвинулся с места, совершенно наплевав на ту неловкость, которая должна была вот-вот зародиться.
Кабели почуяли друг друга – запоздало дошло до меня. Почуяли и едва сдерживаются от того, чтобы не начать делить территорию, а у меня появился шанс сделать неплохое сравнение. Вот только выводы не радовали. Громов был лет на десять старше. С навыками, умениями, с мужским шармом и какой-то непонятной мне элегантностью. Удивляло то, где Миша её приобрёл. Простой ведь парень… был… А теперь… он знал себе цену и пользовался случаем, чтобы заявить о ней во всеуслышание. А что же Олег?.. В парне была страсть, огонь и желание. Страсть, огонь, желание… «И разве этого недостаточно?» – кричал его взгляд, а я лишь виновато опускала свой, понимая, что не готова дать ему ответ.
– А я ещё не устроился. – Проронил тихо и будто угрожающе, будучи моей реакцией крайне недовольным. Или это у меня развилась мания? – Я ещё в процессе. Где, говорите, у вас здесь отдел кадров? – Принялся откровенно нарываться, а Громов мальчишку взглядом усмирить пытался и злился, понимая, что ничего из этого не выходит.
Миша собирался что-то ответить. Что-то неприязненное и грубое. Вполне вероятно, что готов был вытолкать парня взашей, но тот прочувствовал это гораздо раньше. Ядовито ухмыльнулся, посмотрел на меня, выдавая какое-то понимание, и неторопливо кивнул.
– Наталья Викторовна будет так любезна, чтобы показать мне, где здесь находится нужный кабинет?
– Наталья Викторовна…
«Слишком занята» – хотел отчеканить Громов и поставить в глупом разговоре жирную точку, но я уже подхватила Татарина под локоть, пытаясь ситуацию сгладить, и улыбнулась так, что губам было впору лопнуть от напряжения.
– Наталья Викторовна будет очень любезна. – Участливо кивнула. – И обязательно всё тебе здесь покажу. – Заверила. – Михаил Андреевич? – Вперёд подалась, предлагая нас пропустить, и тот посторонился, отчётливо понимая, что сейчас проиграл. Вот этому мальчишке проиграл. Этому пониманию множественно кивнул, на него же и сплюнул в сердцах, глядя нам вслед.
