Текст книги "Лекарство от скуки (СИ)"
Автор книги: Юлия Флёри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Я шла и думала, что же пошло не так. Что, в какое мгновение, почему вдруг?.. Мне тридцать почти. Мечты остались где-то позади, там им самое место. Я отчётливо понимаю, чего хочу от жизни, знаю, как этого добиться, давно наметила цель и сейчас иду к её исполнению. Громов был идеальным вариантом. Именно о таком мужчине мечтает женщина. Уверенный, состоявшийся, способный решить проблему и желающий сделать это. Удачно сложён внешне, с податливым характером и неплохим счётом в банке. Именно такой нужен для создания семьи. Такой нужен для планирования и рождения детей. И если делать выбор между ним и мальчишкой, на десяток лет моложе… Между ним и взбалмошным, взрывоопасным мальчишкой, которым движет желание, азарт, страсть… Любая здравомыслящая женщина выберет стабильность. Громов – это стабильность. Громов – это будущее, это неплохой задаток на успех. «А я Татарина хочу!» – рыкнуло всё моё существо, и в теле поселилась эйфория. Оттого, что сама себе сейчас в этом призналась! В локоть его ладошкой вцепилась, и пальцы сжала, забирая себе всё внимание. Заколотилась от понимания того, что сейчас владею им единолично. Его вниманием и парнем в целом.
К чёрту стабильность и здравомыслие туда же! К чёрту весь мир с его устоями и правилами! Никто и никогда не делал для меня что-то подобное. Никто и никогда! Родители не в счёт, да я и забыла, каково это, когда о тебе заботятся. Словно в прошлой жизни было, словно не со мной. Повзрослела и перестала верить в сказки. Научилась самостоятельно справляться со своими проблемами. И Татарин единственный, кого это отчего-то не устроило. Вдруг детство вспомнила… «Проблема?» Да моя мать и словато такого не знала, куда ж ей научиться с ними справляться. «Витя, подойди сюда на секундочку…» – нетерпеливо проговаривала она, понимая, что её обсчитали в магазине. – «Витя, разберись» – мило улыбалась, зная, что сейчас всё решится. «Витя, я не понимаю, как это произошло» – недоумённо разводила руками она, глядя, как растекается вода из-под стиральной машины. «Витя, нужно же что-то делать» – умоляюще смотрела, нерешительно теребя в руках половую тряпку, и вручала её отцу прежде, чем он успевал возмутиться. Я такой жизни не знала. У меня не было человека, на которого можно положиться, не было такого, кому можно довериться. Да и не хотелось, после всего… Едва ли я бы кому подобное позволила. Татарин же спрашивать частного мнения не собирался. Ворвался в мою жизнь и всё переиначил по-своему. Вот и сейчас терпеливо молчит, ожидая чего-то мне неведомого. Лишь только остановившись у нужной двери, неприятно оскалился.
– Этого ты хочешь? – Непроизвольно скривил он красивые губы, заставляя меня грустно улыбнуться. С каким-то немым сожалением посмотрел в ту сторону, где остался Громов и сделал затяжной вдох. – И о том, что он хочет тебя, так понимаю, догадываешься? – Зубы сцепил, моё молчание воспринимая более чем правильно. – На хрен тебе его койка не сдалась, ведь так? – Догадливо потянул. – Уверен, что так, иначе уже давно бы под ним извивалась. Обвести его вокруг пальца вздумала? – Понимающе кивнул, метод одобряя. – Выиграть войну без единого выстрела дорогого стоит, Наташ… А самое главное… надо ли?.. – Проронил, а я голову вскинула, пытаясь улыбку за приободряющую выдать.
– Хочу! – Сверкнула глазами, а Татарина от этого аж на месте подбросило, так возмутился, но сдержаться сумел. И отвращение сдержал, и желание меня хорошенечко тряхануть, так кулаки его сжались.
– Отдача не замучает? – Пальцем моей щеки коснулся. Довольно грубо, будто предостерегая от ошибок. Но я стерпела и обещанную угрозу проглотила молча. – Не думаю, что его ваша прежняя любовь по ночам греет. – Образумить попытался, а я вызывающе фыркнула.
– Так, у меня же ты есть! – Резонно заявила. – Ведь обещал помочь. – Напомнила, с сомнением прищурившись, на подвиги Татарина провоцируя, а сама отчего-то думала, что ему сейчас самое время к чёрту меня послать, если не дальше. Думала и этого момента боялась, не пытаясь даже этот страх себе как-то объяснить.
Он выслушал меня очень внимательно. Выслушал, неторопливо сказанное обдумал. И этот взгляд его фирменный… когда из реальности вырывает и будто в пропасть им затягивает, подавляя и малейшее сопротивление, даже зачатки воли… И вот он затягивает, а чувство такое, что за спиной, словно в заезженном блокбастере, полыхают языки адского пламени.
– Нет проблем. – Передёрнул он плечами, а у меня сердце зашлось в каком-то мучительном приступе.
– Нет проблем. – Согласно прошептала, наплевав на ощущения.
– Наташ, я сказать хотел…
– Я рада, что ты здесь. – Перебила я Татарина своим признанием и открыто в глаза посмотрела. – Я рада, что ты здесь со мной. Именно это должна была сказать сразу, прости, что не сказала.
– Ты знаешь, что я хотел сказать. – Недовольно поддакнул Татарин, а я поджала губы, не желая ни признавать, ни опровергать эту его догадку.
– А ты знаешь, что хотела сказать я. – Олег вызывающе вскинул брови и, демонстрируя интерес, подался ко мне ближе. – Я другого люблю. – Прошипела сквозь зубы и с силой оттолкнула от себя зарвавшегося щенка. Наглого и бесцеремонного. А он кулак сжал и в стену недалеко от моего лица им упёрся, отчего-то не сдержавшись.
– Вот только путать не надо! – Прикрикнул, на меня наступая. – И дерьмо с нектаром смешивать не надо тоже. – Добавил основательно и чётко, но уже куда спокойнее. – Я сделаю так, как хочешь ты, а что дальше – посмотрим.
– Не будет ничего дальше, Олег. – Отрицательно качнула я головой, а он не одобрил, за лицо меня ладонью с силой придержал, жест этот повторять снова и снова не позволяя.
– Это ты так сказала. – Холодно усмехнулся. – А у меня другая правда. – На ухо шепнул и отпустил. – Спасибо, что провели! – Выдал нарочито громко. Для тех, кто желал погреть уши.
Прикрыл за собой дверь, окунувшись в новый водоворот заигрываний и любезностей, а мне только и оставалось слушать, как за этой дверью раздаются невнятные отголоски громких комплиментов и смущённых смешков. Укол ревности оказался болезненным и каким-то обжигающим. Точно яд, с током крови ревность эта распространялась, отравляя и убивая. Медленно, мучительно. И оставалось только гадать, в какой из шести дней с момента первой близости я решила его своим считать.
В кабинет вернулась, устроилась сидя за столом, но до пяти даже сосчитать не успела, себя успокаивая, как Громов явился. Взгляды бросал пронзительные, но слов, видимо, не находилось. Потому он мимо меня к окну прошёл и на улицу уставился, скрестив руки на груди.
– Нравится? – Язвительно поинтересовалась я, а Громов обернулся, нахмурился. – Вид из окна. – Подсказала, поясняя, а он вместо того, чтобы вести светскую беседу, зубами скрипнул, на месте развернулся и, напротив остановившись, кулаками в стол упёрся, решительность демонстрируя.
– Что это сейчас было? – Выдал с претензией. Хотел, чтобы получилось насмешливо, а на деле вышло, будто обвиняет в чём-то. Сам это понял и губы поджал. – Позлить меня хотела?
– А у тебя есть основания злиться?
Оттолкнулась я от стола и на стуле ближе к окну откатилась, не желая, чтобы этот разговор закончился чем-то вроде поцелуя нетерпения, который уже читался в глазах Громова. Хотя… какие там поцелуи?.. В своих мыслях он уже давно нагнул меня над столом и жёстко трахал, забывая о предохранении.
– Всё ты понимаешь. – Презрительно скривил губы Громов со стоном разочарования. Медленно разогнулся, мученически выдохнул, голову к потолку запрокидывая, и на короткое время глаза закрыл. – Думаю о тебе постоянно. – Тихо признался, нервно закусил губу, чем растерял большую долю своей совершенности, соблазнительности, подавляющего мужского шарма. – О том, что всё могло бы сложиться по-другому. – На меня рассеянным взглядом глянул и нервно потряс головой, пытаясь наваждение сбросить.
Растёр лицо ладонями, чувствительность ему возвращая, губами пожевал, примеряясь к непривычной для себя роли, ведь победителем быть привык, я же уступать не хотела и смотрела на него без должного понимания.
– Мы это уже обсудили. – Сухо подчеркнула. – Будем считать, что поверила тому бреду, будто ты принёс свою любовь в жертву моему благополучию. – Колко заметила, а Громов такой подачи не одобрил и с горечью качнул головой.
На стол присел, какую-то безделушку из личных вещей, что обычно из офиса в офис за собой таскаю, в руки взял, будто бы её разглядывая, на самом же деле слова подбирал, а я ему просто не мешала, точно давая себе отчёт, что совершенно ничего не чувствую. Ничего. А ведь хотелось куда большего…
– Можешь не верить, но чем дальше, тем отчётливее я понимаю: ты лучшее, что было в моей жизни.
На подобное признание я демонстративно закатила глаза.
– Ты женат, Громов. Не стоит бросаться подобными словами.
– Можно подумать, ты не знаешь, для чего мужики женятся. – Неприятно усмехнулся он в сторону, а я подобралась вся.
– А вот не знаю! – Глазами сверкнула. – Просвети! – Вызывающе вперёд подалась и подлокотники напряжёнными пальцами сжала.
– Чтобы было место, где можно отдохнуть душой. – Просто пожал он плечами, будто не заметив моей иронии. – Чтобы было место, где ты можешь не бояться повернуться спиной к другому человеку. Где тебя всегда ждут…
– И с преданностью смотрят в глаза! – Холодно усмехнулась я, перебивая его чувственный порыв. – Громов, ты недооцениваешь женщин! – Заметила, наигранно рассмеявшись.
– Надя не такая. – Заявил, я же, развеселившись, развела руками.
– Все так говорят. А потом: «Почему, когда?! Как она посмела?!» – Жёстко усмехнулась, а Громов губы поджал, снова мою правду не принимая.
– Она добрая и наивная…
– Тогда тебе повезло. – Заключила я, не позволяя ему и дальше супругу нахваливать. Мне было неприятно. Скорее всего, оттого, что обо мне он так сказать не готов, а ведь я ничуть не хуже. Ведь не хуже?..
– Она меня любит. – Продолжил Миша, несмотря на едкие замечания, а я всё не успокаивалась, пытаясь задеть его, пытаясь уязвить.
– Тем хуже для неё. – Категорично качнула головой.
– И я люблю её…
– Слушай, Громов, я что-то в толк не возьму, ты мне о своём семейном счастье поведать пытаешься? – Поторопила его признания, а Громов голову опустил, не зная, что на это ответить.
– Возможно, пытаюсь убедить в этом себя? – Предположил, а я хмыкнула.
– Убедить в чём? В том, что счастлив?
– Хотя бы. А потом на тебя смотрю и понимаю, что вся жизнь как в тумане. А ты в этой жизни, как яркая вспышка, как молния. Завлекаешь. И ведь понимаю, шибанёшь так, что костей не соберу, а отказаться не могу. Навязчивой идеей стала. Чего ты хочешь? – Без должной паузы вопрос задал, чем огорошил.
– Тебя. – Выдала, несмотря на растерянность. Пожалуй, потому, что и сама уверена в этом, потому что приняла эту мысль как истину. Нужен, иначе смысл жизни исчезнет. Нужен, потому что прошлое хочу вернуть. То самое, в котором была счастлива, то, которое так внезапно оборвалось.
– Если бы ты сказала об этом несколько месяцев назад, ещё тогда… на работу устраиваясь, выгнал бы взашей. – Невесело проронил Громов, а я участливо кивнула.
– Знаю.
– Но ты сказала, что это просто работа, ничего личного.
– Соврала. – Зубы сцепила, чувствуя, как по краю пропасти хожу. Страшно, но нестерпимо интересно, что же там… в её глубине… Колотилась от напряжения и сама себе верила. Верила… или это действительно правда?..
В глазах поселилось жгучее раздражение, заставляя их слезиться, но я знала, что слёзы – признак слабости, а слабость недопустима в любых своих проявлениях, если хочешь достичь цели. Потому сжимала зубы сильнее, до желваков на скулах, силясь сдержаться. А Громов… он и не думал прекратить мои мучения, куда там… Смотрел на меня и понять мотивы пытался. Понять, оценить риски, возможные последствия. Врёт всё! Никаких чувств – полный расчёт! И жесты его, за столько лет до миллиметра отработанные, и слова верные давно подобраны. И я уже словно наяву, опережая события, вижу, как ко мне подходит, как берёт за руку, встать предлагая, как стирает со щеки сорвавшуюся с ресниц слезинку и на мои губы смотрит. Раскрыл свои, выпуская мучительный выдох, ко мне потянулся, а я оттолкнула, упиваясь обидой.
– Не нужно превращать меня в офисную шлюху! – Брезгливо поморщилась я, в сторону от Громова отступая.
– А чего же ты хочешь?
– Даже не знаю. – В раздражении развела руками. – Может, любви?
– Тебе сколько лет, Наташ? Так и не перестала верить в сказки?
– Нет. – Удивлённо пробормотала я. – А разве тебе сложно создать её для меня?
– Любая сказка имеет свойство заканчиваться. Так, стоит ли обманываться, чтобы потом не иметь сил пережить разочарование?
– А ты удиви! А ты не разочаровывай! – Выкрикнула, обвиняя в том, что вполсилы любит, что вполсилы попытки делает.
– Наташ, я не могу всё бросить… вот так… – По сторонам оглянувшись, Громов так смотрел, будто поддержки искал. Моей, наверно, а вот у меня сил, чтобы держать нас обоих не было – верная смерть, а я только-только научилась любить жизнь.
– Но я же бросила, Миша… Я же бросила! Бросила и к тебе пришла, но ты не спросил, а легко ли мне было… – Зажмурилась от напряжения и его же слова повторила. – Легко ли мне было вот так! Одной! В чужом городе, без поддержки, без защиты. Я пришла к тебе, а ты прогнал, а чего тогда сейчас хочешь, если не нужна?!
– Ты о чём сейчас? – Не понимая, нахмурился он.
– О чём? О том, что, тебя выбирая, от семьи отказалась. От отца и от матери! О том, что настолько же сильно, насколько любили, теперь проклинают меня, потому что тварь неблагодарная! И снова к тебе пришла! Потому что иначе уже не могу, не умею! Потому что другого смысла в жизни не нашлось! Снова к тебе пришла и что?! Что ты мне сказал?
– Я никогда не хотел сделать тебе больно.
– Но сделал! – Не позволила я на попятную идти. – И я не могу с уверенностью сказать, тогда больнее было или сейчас, когда вот так, в офисных стенах, на полутонах, только бы ни увидел никто, только бы не понял! А ты хочешь меня! Признавайся или отрекайся от этой правды, но ты меня хочешь! С того момента, как порог твоего кабинета переступила! Но я не уступлю, так и знай! Хоть пропадай, хоть загибайся, а не уступлю! Всего тебя хочу! Целиком! И если хоть в чём торговаться вздумаешь – переступлю и пойду дальше, а ты локти кусай, теша себя мыслью, что кто-то умеет любить тебя сильнее, что кто-то умеет вернее ждать! – Планку поставила, заставляя поддаться и условие проглотить. Успокоившись, спиной к стене припала, и взмокший лоб подрагивающими в напряжении пальцами обтёрла. – Если тебе есть что сказать – говори, а если нет…
Неодобрительно головой покачала, не в силах фразу закончить, губительными для себя словами подавившись, но Громов понял. Понял и не сдвинулся с места, заставляя оторвать взгляд от пола и нахмуриться, в сомнении на него глядя.
– Ты выбрал? – Проронила едва слышно, но не уловила ответ. Напряжённо сглотнула, веря, что вот-вот в голове прояснится. – Ты выбрал? – Глотком воздуха поперхнулась до слёз в глазах, до жгучей боли в лёгких.
Но дверь распахнулась прежде, чем он что-то ответил. И Татарин вошёл, сияя отвратительнейшей из своих безумных улыбок.
– Наталья Викторовна, вы забыли письма. – Сообщил с довольным видом, а Громов выдохнул с облегчением, надеясь, что своё внимание я переключила на вошедшего мальчишку.
– Тебя стучаться не учили? – Рыкнул, опомнившись, а Татарин улыбнулся шире, письма на стол положил и руки в карманы джинсов спрятал, в очередной раз давая понять, что уходить не намерен. Не уверена, но мне показалось, что даже прикрыть меня пытается, плечом заслоняя.
– Я стучал. – Заверил, а я скривила губы в подобии улыбки.
– Стучал. – Кивнула, подтверждая.
Сама не понимала, зачем так сделала, зачем согласилась, ведь Мишу могла дожать. Вот сейчас, когда он все аргументы исчерпал, и оставалось всего лишь сделать выбор. Не знаю… наверно, не хотела, чтобы игра заканчивалась так быстро… Чтобы смысл исчез, а я сама почувствовала боль разочарования от победы. Ещё до начала всей этой истории знала, что счастье-то будет с гнильцой, да и будет ли?
– Кажется, мы всё обсудили. – Громову напомнила… или подсказала… а он подобрался, плечи расправил, будто груз, груз ответственности с себя сбрасывая. А после ушёл, лишь согласно кивнув.
Я к окну отвернулась, пытаясь себя и мысли в порядок привести, а когда Олег со спины подошёл, суетиться перестала. Обернулась на него и не сдержала пакостной уличающей улыбки.
– Татарин, ты, кажется, вызвался помочь. – Напомнила ему, озорно через плечо глядя.
Он промолчал. Только подбородок вскинул, делая позу вызывающей.
– А сам мешаешь! – Добавила со значением, свой тон поясняя, всем корпусом к нему разворачиваясь, и про себя отметила, что по красивому лицу судорога отвращения прошла. Правда, несмотря на это, он вроде бы легко хмыкнул.
– А что? Уже есть чему мешать? – Бровь изогнул, глядя с насмешкой, а на деле даже дыхание затаил, так ответа ждал. И злился. Того, видимо, что в принципе такая ситуация имела место быть. Я же не уступала. Только вот… хвастала или всё же дразнила?.. Сама уверена не была. Прищурилась, парня разглядывая, его реакцию смакуя.
– Миша хотел признаться мне в любви. – Сообщила обыденным тоном, а Татарин коротко хохотнул.
– Хотел? – Языком по внутренней стороне нижней губы провёл. – Но не признался? – Уточняющий вопрос задал, вызывая во мне глухое раздражение.
– Не успел. – Пожала я плечами и шаг в сторону сделала, но Олег не пропустил. Движение моё зеркально отобразил и оттеснил к окну, внушительный шаг вперёд делая.
– Или не очень-то торопился. – Выбрал Татарин вариант для себя подходящий, чуть вперёд подался, привычно в зону моего комфорта вклиниваясь. – Не дразни меня. – Шепнул абсолютно серьёзно. – Не получится у вас с ним ничего, котёнок. – Проговорил внушительным шёпотом, а я так впечатлилась тоном и непонятной, необъяснимой уверенностью, что не заметила даже, как уже не по своим, а по моим губам языком водит, дразня и соблазняя.
– Это ещё почему? – Будто из забытья вынырнула, от его губ оторвавшись, на своём вопросе сосредоточившись, а Татарин самоуверенно ухмыльнулся.
– Да потому что кадык я этому Громову вырву прежде, чем он посмеет тебя коснуться. Запомни это и держись от него подальше. – Посоветовал, а я опешила от того, насколько правдоподобно его заверение прозвучало.
– Что? – С тяжестью сглотнула.
– Ведь у тебя на него тоже есть какие-то планы? – Отступился Татарин на шаг, а я, точно под гипнозом, следом шагнула.
– Ты не перегрелся, щенок, мне угрожать?! – Рыкнула, а он довольно облизнулся, моей реакцией упиваясь.
– Бог с тобой, красавица. – Усмехнулся, пытаясь улыбку сдержать, но губы не слушались. – Угрожать тебе и в мыслях не было. Всего лишь очертил границы дозволенного. – Всё ещё на расправу намекая, нижней челюстью поиграл, из стороны в сторону её переводя, словно задумавшись. – Ты ведь любишь границы?
– Не смей меня пугать! – Ладонью в плечо Татарина толкнула, а он взглядом исподлобья наградил, вызывая стойкое желание попятиться. Сама не знаю, как перед искушением устояла и не поддалась.
– А ты прогони. – Самодовольно хмыкнул, к лицу моему наклонился и носом по щеке провёл, отчего-то будучи уверенным в том, что прогнать не смогу. Неважно, по какой причине, но не смогу!
И я промолчала. Потому что потребность в его присутствии чувствовала. Вот так легко, так быстро. Не привыкла даже, а потребность уже была.
Внезапная слабость навалилась и я, к Татарину приблизившись, лбом к его плечу приткнулась.
– Ты, правда, пришёл, чтобы мне помочь?
– Хочу вытащить тебя из того дерьма, в котором с головой погрузла.
Я нервно хохотнула.
– Как? – Крепко зажмурилась, от истерического смеха содрогаясь. – Как, если это дерьмо и есть моя жизнь?
– Ты ошибаешься.
Прошептал Олег, но не было в его словах ни чувств, ни эмоций. И я понимала, что будто со стороны на меня смотрит. Даже сейчас, когда ладонью по волосам водит, когда голову склонил и губами к моей макушке прижался. Сейчас, в эту самую секунду ему не было меня жаль. Сказал то, что должен был. Не больше и не меньше. И, пожалуй, этому факту стоило если и не порадоваться, то хотя бы улыбнуться. Я отстранилась, на мальчишку посмотрела, но вместо того, чтобы поблагодарить за своеобразный стимул, лишь пренебрежительно фыркнула, его за живое задевая.
– Откуда ты умный-то такой взялся? – Кончиками пальцев оттолкнула, а он поддался, давая понять, что договориться с ним всё-таки можно. – Ещё учить меня будешь, что хорошо, а что нет… – Озлобившись, скривилась, а он внимания будто и не обратил, решительно кивнул.
– Буду.
– Не много ли на себя берёшь, малыш?
– Ещё раз так меня назовёшь, и я тебя покусаю. Больно. В самое горло вгрызаясь.
Татарин обещал, а я, поддаваясь его эмоциональному напору, его стойкости, верила.
– Считаешь, не имею права так говорить? Считаешь, что при этом имеешь право так говорить со мной?
– Думать, что если ты поимела несколько мужиков, то у тебя из-под юбки член растёт, ошибочно.
– Извини, но по-другому не умею. – Развела я руками, а он снова кивнул.
– А я научу. Помнишь, как обещал?
– Пошёл ты… – Язык прикусила, пытаясь равновесие поймать, пытаясь успокоиться и просто улыбнуться. – Пошёл ты! – Выкрикнула, понимая, что никакого баланса давно и в помине нет. Сорвалась и выкарабкаться не могу. Он не даёт!
Накричалась, выругалась, а сама, будто магнитом притянутая, к Татарину прижалась. Задрожала вся, завибрировала, заколотилась. Чокнутая! Больная! Щекой к его щеке прикоснулась, ощущая, какая она колючая, понимая, что здесь, что со мной, что весь он настоящий! Ни капли фальши, ни тени сомнения в собственной правоте. Ладонями его лицо удерживая, на себя смотреть заставила и рассмеялась в голос тому, что чувствую.
– Ты моя слабость, Татарин. – Глаза закрыла, открытием наслаждаясь. – Что с этим делать? – Осторожно проронила, хотя и вопросом-то эти слова считать было нельзя. – Чего ты хочешь? – Губу закусила, пытаясь хоть какую эмоцию на бесстрастном лице уловить. Как змея извивалась, соблазняя, раскрыться призывая. – Зачем тебе нужна?
– У меня далекоидущие планы на долгую совместную жизнь. Нужна, чтобы любить. Чтобы твои дети были от меня, хочу.
– И что на руках носить будешь, обещаешь? – Мечтательно приоткрыла я рот, а Татарин, недобро посмеиваясь, головой качнул.
– Не обещаю. – Губы поджал, признавая, что обмануть не может, а я рассмеялась громче. Обнять себя позволила, ладонями по его груди водила, дразня, расслабляя.
– Тогда зачем ты мне нужен?
– Потому что ты без меня не можешь. – И снова не удалось удержаться от смеха. Обеими руками я в его затылок вцепилась, к себе притягивая, в сантиметре от губ останавливаясь.
– Женщины коварны, Татарин. Говорят не то, что думают и думают не то, что говорят. Не нужен ты мне. – Его губ своими коснулась. Легко. Не позволяя зацепиться, а он и не пытался их поймать. Дышал ровно, держал крепко. И только когда я сама готова была в свои слова поверить, широко улыбнулся.
– Ты сейчас думаешь не то, что говоришь.
Я головой качнула, так считать не позволяя.
– А когда я тебя брошу, станешь злиться. – Продолжила и смолкала. – Совершенно необоснованно, между прочим. – Заявила, будто хвастая, и указательным пальцем линию на его груди провела. – Ведь сам себе всё придумал… – Мелодраматично вздохнула.
– Спорим, Громов сейчас смотрит на твою дверь и гадает, почему я так долго не выхожу?
– Не хочешь об этом говорить? – Понимающе потянула я, с грустью отмечая, что, в отличие от Татарина, и думать про Громова забыла, но он лишь холодно усмехнулся, мою самоуверенность за дверь выставляя.
– Не люблю тратить время зря. У меня тут должность новая, и, оказывается, полно работы. Я пойду, Наталья Викторовна?
Он уточнил, а я смотрела, и понять смысл слов пыталась. Будто язык мне не знаком. Будто суть сказанного не уловила.
– Не приходи ко мне больше, Татарин, слышишь?
Вместо ответа, парень руки, что меня под спину поддерживали, разжал, отстранился, шаг назад сделав.
– Дружить не получится. – Растерянно пробормотала, не знаю… его или себя саму образумить пытаясь. Собралась, напряглась, пытаясь внезапно возникшую в теле дрожь унять, а он вместо того, чтобы благоразумно согласиться, лишь губы скривил.
– Ну-ну… – Неодобрительно головой качнул. – Тебя уже ломает. – Надменно выговорил и ушёл, позволяя эти его слова осмыслить.
