Текст книги "Стервам слова не давали (СИ)"
Автор книги: Юлия Флёри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
– Иногда мне кажется, что проще сделать тебя равноправным компаньоном, чем выдать замуж. Хотя... я не удивился бы, если бы ты за это время влюбилась.
Лёня взялся обеими руками за голову, взлохматил волосы.
– Люда, – жалобно начал подвывать он, – Люда! О чём я думал, когда ты уговаривала меня взять на работу твою подругу?
– А теперь-то что? – Наконец отозвалась Люда, которая до этого сидела с ехидной ухмылочкой. А всё дело в том, что муж запрещал ей заводить котёнка, оттого она и любит, когда его самого (Лёню), с таким азартом толкают в «дела».
– А теперь я думаю, что в этот раз устроит Демьян.
– Ничего не устроит. – Уверенно заявила я. – У него жена приехала на днях.
– Когда она ему мешала?
– Как раз в такие моменты, когда приезжала неожиданно. Он попался и теперь будет вести себя как мышь ближайшие месяца два.
– А это ты когда успела узнать?
– Пока вы свои косточки на солнышке грели, Леонид Михайлович. А вообще, когда принимала заказ у Рудольфа Виниаминыча, слышала его разговор по телефону.
– Тогда хорошо, жить можно. – Выдохнул Лёня, жестом указал жене налить ему коньяка, как только дверца бара была раскрыта, сразу понял,что кто-то трогал его любимую бутылку и пил из его коллекционного бокала, хотя по мне, так нет в нём ничего особенного (что в бокале, что в напитке). Посмотрел на меня с укором, но потом махнул рукой, сделал несколько крупных глотков. – И когда я уже не буду ощущать на себе твои косяки, Лариса Читаева?
– Хочется сказать, что когда будешь лежать в белых тапках, но чутьё мне подсказывает, что тапок не будет. Туфли. Лакированные. Хочешь, помогу выбрать? – Издевательски прищурилась я, ожидая, пока до него дойдёт.
– Вот коза. Пожалела бы мои седины.
– Но, но, но, но! Поаккуратнее с выражениями, ты всего на пару лет меня старше. А я ещё молода и прекрасна.
– Своему будущему мужу это расскажешь. А теперь иди. Иди, с глаз долой.
– И я тебя люблю.
Не успела подняться со стула, как на весь кабинет прогремел звонок, именно моего телефона. Да, музыкальные вкусы оставляют желать лучшего, но меняться я не намерена. Номер неизвестный, в душе тут же зародился лучик надежды, ведь номер Фили я не сохранила, и со сладкой улыбочкой и томным голоском, который только ради него я готова поискать на задворках своей души, ответила.
– Лариса Читаева у телефона. – Лёня обалдел от сладенького голоска, но высказаться я ему не дала, поэтому все эмоции выразил взглядом.
– Добрый день. – Тут же поприветствовал меня сухой старческий голос на другом конце трубки. Настроение на ноль, улыбку прочь, томный голос – подожди до лучших времён.
– Я вас слушаю. Представьтесь, пожалуйста.
– Я директор спортивной юношеской школы Сергей Владимирович. Сейчас в моём кабинете сидит молодой человек, ваш сын, и нам предстоит серьёзный разговор. И, так как он несовершеннолетний, ваше присутствие я считаю обязательным.
– Да? И что такого могло случиться? Моему мальчику нужно подтянуть штанишки? Так утром вроде справлялся сам. Или помощь нужна непосредственно вам?
– Что вы себе позволяете?! Да они тут всё разгромили! А вы смеете иронизировать?! Учтите, я могу и полицию вызвать, для того, чтобы зафиксировать всё документально.
– Я не понимаю, что вы хотите от меня. Если он что-то сломал, выпишите счёт, Андрюша пополнит благотворительный фонд.
– Вы меня слышите?
– А вы меня? Я вам в который раз говорю, разбирайтесь сами. Андрей взрослый и самостоятельный человек, способный решить любую проблему. Дайте ему трубку.
– В общем так, Лариса Витальевна, или вы забираете сына из школы, или из отделения полиции. В любом случае у вас всего час. Всего доброго.
Ответить я не успела, псих бросил трубку. Который раз названивает мне, требует чего-то. То боксерскую грушу они размолотили и из неё посыпался песок, то казённые перчатки изгрызли, то травушку-муравушку вытоптали у крыльца. Мне всё время кажется, что этот директор просто жаждет со мной познакомиться, пообщаться, так сказать, в дружеской неформальной атмосфере. Всё дело в том, что Андрей мой сам записался в эти спортивные секции обманным путём выудив мои подписи в согласии на тренировки, знает ведь, жук, что я не читаю писульки его классного руководителя и готова подписаться под чем угодно, только бы не дёргали. Хотите жалюзи во всех кабинетах – пожалуйста, кондиционеры? Да не вопрос. И дело не в том, что я не интересуюсь жизнью сына, всё, что мне нужно, а именно: что Андрюша не пьёт, не курит, презервативами пользуется и ни на какие компромиссы не идёт, слабого не обидит, а сильного готов в любой момент вызвать на серьёзный поединок. За свои косяки расплачивается собственными средствами, а всё, что касается школьных занятий, знает на отлично. И дело здесь не столько в воспитании, сколько во взаимном доверии и принятии самостоятельности другого. Он знает, чего хочет от жизни и как этого добиться, я знаю, как помочь ему и что в моих силах повлиять на его решение, всё остальное – проблемы повседневные и решаемые. Мухи отдельно, котлеты отдельно – принцип нашей с ним небольшой семьи.
– Что там случилось?
– Опять в спортивную секцию вызывают, что-то Андрей накуролесил.
– С тобой съездить? – Нехотя подал голос Лёня, но я сегодня добрая, отказалась.
– Сама, всё сама. Вдруг моя судьба решиться, а тут ты, свидетель. Я, если ты помнишь, при свидетелях не люблю.
– Тогда езжай, я здесь всё проконтролирую.
– Ох, и что бы я без тебя делала?.. Контролёр.
Так как в этой школе я никогда не была, и адрес здания, которое находится во дворах помнила смутно, пришлось покрутиться. Немного потасканный фасад, трава... смотри ты, действительно вытоптанная, толстенный вахтёр, курящий на входе. Несколько автомобилей элит-класса на стоянке. Интересно, какой из них директорский? Попробовать себя в догадках мне не дали, настороженный взгляд вахтёра, который даже пепел стряхнуть забыл, так бдел на рабочем месте, завидев злостного нарушителя границ, то бишь меня.
– Здравствуйте! – Громко поздоровалась я, опасаясь, что вахтёр может оказаться глухим.
– Добрый день. – Совершенно спокойно, в нормальной тональности отозвался тот и мне сразу стало легче.
– Меня вызвал директор вашей конторы на свидание. Куда пройти?
– На свидание? Х-м, ну, ну. А который из нарушителей ваш?
– А что, их несколько?
– Двое. – Пожал плечами вахтёр, а я задумалась.
– Мой тот, который выше.
– Андрюха что ли? Хороший малец. А что же отец не приехал? Батька у парня кремень, оно сразу видно. За первым так сразу отец явился, с полчаса уже брюки просиживает, только вас и ждут.
– А что же вы тогда меня допрашиваете, если, как говорите, ждут?
– Интересно стало, что такая мадама в нашем захолустье делает.
– За мадаму, конечно, спасибо, но куда всё же пройти, раз уж меня ждут?
– А прямо по коридору до самого конца, там и кабинет директора. Все там собрались, шумят что-то, может, вы их успокоите. При даме-то, вроде как неприлично ругню разводить.
– Это да, это вы правы. Спасибо.
Батя кремень, ага, и вы этого кремня только что воочию видели, дяденька вахтёр.
Стараясь не всматриваться в многочисленные настенные фотографии, я, цокая каблуками, которые даже меня в оглушающей тишине раздражали, уверенно шагала навстречу неизвестности. Кубки, почётные грамоты с золотым теснением, многие из которых мой Андрей и добыл, украшали длинный коридор, и, по совместительству, комнату славы. На соревнованиях я бывала частенько, когда график позволял, а вот так, в закулисье побываю впервые. По шуму, который доносился из-за директорской двери, я и так поняла, где меня ожидали. Кричал при этом, только сам директор, его противный голос я узнала сразу, поэтому эффект неожиданности решила не откладывать и шибанула дверь со всей силы, да так, что та от стены отлетела, открываясь, и едва не пришибла ещё и меня, на обратном ходу. В воцарившейся тишине я видела лишь одно противное лицо и была уверена, что не ошиблась.
– Ну, это вам пустышку в слюнявый ротик заложить надобно? Или там что-то про подтягивание ползунков было, вы как-то не вдавались в подробности?
Пока ошарашенный директор смотрел на меня как на новые ворота, я прошла вглубь кабинета, уселась на его стол и, не отпуская взгляда, продолжила.
– Ну, не молчите, только что так яро распинались. А теперь-то чего? Какули в подгузник закатились? Так я их быстро вытрясу, не боись.
– Вы... вы кто такая? Я вас не вызывал. – Отходя от моей нескромной наглости просвистел он сорванной от крика глоткой.
– Как раз меня вы и вызывали. Вон, мой оболтус сидит.
Глянула на сына. Скривилась, оценивая багровеющий синяк под левым глазом, разбитую губу и ещё один синяк, на скуле, плавно переходящий в тот, о котором я сказала ранее.
– Мам, ну, мы бы и сами договорились. – Вякнул, было, мой архаровец и я умилилась, весь в мать.
– Слышала я, как вы тут договаривались. Вон, хрустальные кубки только-только успокоились от децибел. Так я не слышу, кому нужна скорая помощь? Как вас? – Это я уже обратилась к директору, и неуважение тут не причём, правда, запамятовала.
– Сергей Владимирович.
– Да, Сергей Владимирович. Вы так давно добивались аудиенции и теперь так неприлично долго молчите, что я начинаю подумывать, а не контузия ли у вас. А? Нет? Вы кивните хотя бы. – В растерянности развела руками.
– Это у вас контузия, причём на всю голову! Что вы здесь несёте?
– Пока бред, исключительно словесный, но могу и яйца, если продолжите так же кричать.
– Да я вас, да я... – Продолжал свистеть директор, пока я вежливо, смилостивившись над болезным, не протянула ему полный стакан воды.
– Спасибо. – Отдышавшись от первого глотка взахлёб вспомнил он.
– Ну, и кто тебя так отделал? – Глянула весёлыми глазами на сына, хоть и больно за него, но и тот факт, что не сопляк, меня радует. – Этот что ли, малахольный? – Я перевела взгляд на тощего мальчика в другом углу кабинета, он, так же как и мой, стоял, опустивши буйну головушку, вряд ли от стыда, скорее от комичности ситуации. Два крепких бугая, мой, правда, покрепче, и не могут разрешить спор! И только внимательно оглядев мальчугана и не обнаружив на теле значительных повреждений, узрела папашу за его спиной. Даже искренне удивиться не получилось, завидев Филиппа Аркадьевича, смотрела так, словно всегда знала, что у него жена и стая ребятишек.
– Этот. – Отозвался Андрей и отвлёк моё внимания от многословного взгляда Фили.
– Чего дрались-то, ребята? – Пользуясь временным тайм-аутом в виде передышки от директорского крика, продолжила я.
– Девушку они не поделили. – Отозвался директор и плюхнулся на своё кресло. Сначала хотел согнать меня со стола, но потом махнул рукой, позволяя оставаться неподвижной.
– Так это же хорошо!
– Что хорошего?
– Хорошо, что не мальчика. Знаете, какой случился бы конфуз? Только вот одного не пойму, где та, кого вы так усердно делили?
– У неё парень оказался. – Буркнул мой Андрей и опустил голову ещё ниже.
– Ну и лопухи-и! Кто же так поступает? Нужно было собраться вместе и отметелить того парня.
– Так он же их и разнимал! – Вклинился директор.
– Клоуны. Ну, с вами понятно, а меня зачем звали?
– Так определиться с материальным ущербом. – Цокнул языком директор, вскочил с места и едва ли не за руку поволок меня следом.
Минув длинный коридор славы и почёта, в котором несколько раз остановились и директор похвалился предо мной достижениями и заслугами, мы оказались в столовой. В этой самой столовой из целой мебели осталась только табуретка дежурного, которую этот самый дежурный своей попой, скорее всего, и грел во время погрома.
– Четырнадцать столов, семьдесят два стула, посуду мы даже не учли.
Директор всё зудел и зудел, а я ловила на себе взгляды Фили, который призывал отвлечься на него, правда, половину из них я оставила без внимания, а вторую половину проигнорировала вовсе. Когда это жужжание над ухом, а так же вид пропитанной потом бледно-розовой рубашки довёл меня до нужной кондиции, словесный понос я посчитала необходимым закончить.
– Значит так, когда всё учтёте, тогда и созвонимся. Но беспокоить меня во второй раз не советую. Вот, Андрей. – Я толкнула в спину сына, который тут же шагнул вперёд. – С ним и решайте все наболевшие вопросы. А вы, – обратилась уже к двоим участникам разборок разом, – в следующий раз будьте умнее, и решайте спорные вопросы на ринге. Это будет по-взрослому. А сейчас вы как базарные девки, в волосы друг другу вцепились и катаетесь на полу на радость случайному зрителю. У меня всё.
– Э-э, Филипп Аркадьевич?
– Без комментариев. – Ответил как всегда немногословный Филя и первым удалился из помещения.
Прочитав сыну небольшую лекцию о вреде драки за заведомо чужих девочек, я отпустила его в раздевалку и вышли из здания школы мы вместе. Филя, держась за своего подопечного, стоял у крыльца, тоже, видимо, учил жизни.
– Лариса...
– Нам не о чем говорить. – Тут же прервала я тираду, развернулась на месте и ушла, подталкивая сына вперёд.
Уже стоя возле машины, потрепала его за густую шевелюру, пока он милостиво склонился, позволяя мне побаловаться. Сын у меня высокий, ростом с Филю, если не больше, плечистый, широкий, в общем, совсем не в меня, редко позволяет проявить мне свою нежность на людях, вот и приходятся делать вид, что я зверь в юбке, и только в такие моменты, когда он провинился, могу оторваться и побаловать его и себя нежностью. Потаскала его за чуб, погладила по плечам, шлёпнула по попе ремешком от сумочки и тут же сама и пожалела. За всеми этими замысловатыми действами наблюдал и Филя со своим отпрыском и директор из окна кабинета, а я просто наслаждалась жизнью, которая в очередной раз оказалась ко мне несправедлива. Конечно! Разве могло быть иначе, чтобы Филя, да не женат?! Обиделась, и обязательно чем-нибудь покрою свою обиду, но не сегодня.
Больше у нас с сыном разговоров по поводу происшествия не случилось, уже по пути домой он попросил остановиться и выскочил к друзьям. А что, он у меня парень занятой, что не школа, то соревнования, что не мальчики, то девочки, так и носится как волчок, весь в родителей. Муж мой всё мечтал предпринимателем стать, при мне не стал, а сейчас уже не интересно, от балласта в виде семьи он избавился вовремя и вполне возможно, что всё и выгорело, а так... махнуть рукой, сплюнуть и забыть. Меня вообще-то сейчас больше занимал другой вопрос: вот, Филя, он же так смотрел, словно что-то сказать хочет. Ага, мол, это племянник, сын моей дорогой сестрёнки или вообще соседский мальчик, но суть не в этом. Щенячьим взглядом он посмотреть сумел, мой отказ общаться принял достойно, но, люди, а как же золотое правило: если женщина сказала «нет», то это то же самое «да», только позже. Неужели кто-то ещё не в курсе? Я всё это к тому, что уже час прошёл, а от него ни строчки, ни звонка. Всё же я надеялась на извинения, многократные игнорирования трубки, с моей стороны, настойчивость и упорство – с его. Но нет, он спокоен и наверняка уверен, что я переживаю, и ведь переживаю, а! Всегда думала, что я бронетранспортёр, танк, локомотив, который прёт напролом к своей цели, а вот встретила какого-то Филю и сама вспомнила каково это, скулить в уголочке. Это, конечно, образно, но, чувствую, до крайности не далеко. Успокоилась я только часам к десяти вечера, когда он всё же позвонил, к слову, номер я его вспомнила, он как в той песне: «Номерок блатной, три семёрочки...», вот и Филе под конец подфартило и, разумеется, я не ответила, с достоинством выдержала пиликание, которое так и хотелось прервать сексуальным «Да-а...», но сексуально, это ведь не ко мне, в такие игры я играть не умела никогда, поэтому и воздержалась. А в пять утра, с полными штанами счастья отправилась в распростёртые объятия работы. Это вам не дуру гонять, косить под начальника, здесь результат нужен, да и процесс пропускать не рекомендуется. И не важно, что банкет на воскресенье вечер, в субботу тоже дел предостаточно, вы ведь не думали, что вам реально из куска замороженного мяса за двадцать пять минут готовят маринованную телятину, нет? Вот и я о том же, заготовки делаются задолго до того как. И здесь вам и высшая математика, и точный расчёт, и анализ данных: как часто, что, и с какой периодичностью заказывает клиент, и попробуй только прогадай – вылетишь в трубу. Ресторан это не дешёвый фаст фуд, у меня на кухне всё свежайшее, и никакого выковыривания огурцов из позавчерашнего салата, и майонезу бой! В общем, работка ещё та. Вот и принялась я гонять своих разгильдяев, которые все как один загорелые, довольные, как коты после бабушкиной сметаны и даже не отличишь, кто на огороде, кто на даче, а кто на Мальдивах парился.
– Почему чеснок всё ещё с сердцевиной?.. Кто мнёт базилик?.. Кто оставил рыбу в морозильнике?!
И такая дребедень круглый год и целый день (не подумайте, стихами я не говорю, нагло сплагеатила у великого и могучего К. Чуковского). Домой вернулась за полночь, чтобы завтра опять же, в пять утра, окунуться в атмосферу жарки, парки и неэтичной профессиональной ругани. Ближе к обеду в ресторан прискакал и Лёнчик с Людкой, она его никуда не отпускает, но скажу честно, такого красавца и я бы не отпустила. Так вот, начальник, он обязан быть, руку каждому пожать, оказать почёт и уважение, не забыть похвалить новое колье дамы, поэтому мне иногда проще прикинуться обычным подсобным рабочим, чем лебезить перед чинами и их семьями. Так и сегодня, нос из своей кухни не высовывала, а когда гости прибыли, устроились, началась стандартная рабочая атмосфера, можно было выдохнуть спокойно. Я закрылась в каморке, которую, явно завышая значимость помещения, называю личным кабинетам. Кабинет так себе, скорее комната, где можно побыть одной, у Лёни там не побалагуришь, ноги на стол не забросишь, а у меня ведь работа стоячая, нужно входить в положение, а не объяснять всем и каждому, что кровь по венам течёт медленно и ей нужно ускорять отток путём поднятие нижних конечностей вверх. Я как раз расслабилась, пошевелила десятком нижних пальцев, мысленно произнося: «Кайфф», потянула ароматный кофе из малюсенькой чашечки, которую когда-то спёрла у знаменитого бариста из Венесуэлы, отдавать по-хорошему он, видите ли, не хотел, укради, говорит, тогда твоя. И ведь украла, да так, что пропажу он заметил уже на другом континенте и не поленился, позвонил, разрешил пользоваться по усмотрению и дал целую инструкцию по уходу. Кофе я отхлебнула, глаза закатила, представляя как нежусь на палящем солнышке той самой Венесуэлы, как вдруг:
– Лариса Витальевна, вас Леонид Михайлович спрашивает. – Протараторила Аллочка, буквально ворвавшись в моё уединение.
От этого крика, я едва не испортила и чашечку, и свой рабочий костюм.
– Ты с какого дуба упала, так в кабинет к начальству заходить?! Ты забыла кто тебя на работу нанимал? Давно резюме своё не рассылала? Я тебе устрою...
Бурчала, понимая, что все мои угрозы теперь этой фифе глубоко фиолетовы, у неё в руках металлургия, а тут я, со своими капризами. Не солидно, нужно другую угрозу придумать. О! Например пригрозить, что её Викторовича уведу! Тогда она по-другому запоёт и вспомнит, в какую дверь следует стучаться перед тем, как войти.
– Ну, Ларисочка Витальевна, давайте не сейчас, а? – Положив руку на грудь, просительно уверяла меня она. – Там этот, столичный, видеть вас желает. Что-то ему там баранина не угадила, что ли. Кулачками сучит, щурится, грозится порвать Лёню Михайловича на британский флаг, если вас не увидит.
– Кого-кого? Какого ещё Лёню?
– Ой. – Блондинка закрыла аккуратный ротик ладошкой. Ага, я уже почти поверила. И ведь как давно мечтает замутить с Лёнькой, и жена не смущала, а теперь и вовсе оговариваться стала.
– Я тебе сейчас дам, ой! Иди давай, сейчас, я докурю...
– Вы же не курите.
– Так покурю перед смертью. Иди.
И вытолкав неугомонную за дверь, села допивать успевший остыть кофе.
– Гадость... – Перекосило меня и с такой перекошенной физиономией я и появилась перед званным-не-званным гостем.
– Кому тут баранину затолкать в... – Не сбавляя оборотов после воспоминания о кофе рыкнула я, издалека завидев знакомый бритый затылок.
– Я тебе её сейчас сам затолкаю в...
С таким же наездом услышала я в ответ, и теперь уже могла разглядеть не только лысину, но и золотые фиксы, нос картошкой, бегающие чёрные глазки, да, впрочем, и всего Пашку.
С Пашкой мы познакомились лет шесть назад на одном черноморском курорте, где я его и накормила точно такой же бараниной, пытаясь поразить воображение и покорить пусть и не с одного взгляда, но с одного укуса точно. А когда он окончательно потерял голову и влюбился, я испарилась как осенний туман в ущельях гордых вершин. Видно покорила я его неслабо, если и через столько лет вспомнил вкус.
Смотрю, этот с лысиной и зубами лыбится, Лёня в а*уе, Людмилка хлопает ресничками и уже готовится ко взлёту, а я всё так же сурова и непоколебима.
– Ну, вот я и нашёл тебя, конспираторша хренова.
Повёл амбал плечами назад, улыбаться перестал и в два шага преодолел немалое, на первый взгляд, расстояние между двумя точками пространства. Меня он не то, чтобы скрутил, но придушил однозначно, зажимая хилую шейку в своём нехилом локтевом сгибе, теперь ещё осталось чуб потеребить костяшками пальцев и чёлка «Карлсон на вылете» мне обеспечена.
– Эй-ей, как нашёл, так и потеряешь, кто ж тебя кормить-то будет? – Запищала я, делая более жалостливый голосок, только Пашку жалость не берёт.
– Раз в пять лет – это не кормёжка. – Заныл он и хватку ослабил, позволяя мне высунуть язык и подышать как собачке. – Давай, признавайся, пойдёшь ко мне? Я тебе не этот жлоб, – кивок в сторону Лёни, – королевой ходить будешь, в долю войдёшь. – С корабля на бал начал Пашка, заглядывая своими нечестными глазами в мои полу закатившиеся.
– Я и здесь в доле. А если ты ещё и заставишь этого жлоба, – снова косой, но теперь уже мой взгляд в Лёнькину сторону, – продать мне всего один процент акций, то буду равноправная владелица.
– А мне что с того? – Искренне удивился амбал.
– А я скажу волшебное слово. – Заманчиво пообещала я.
Что там за волшебное слово, Пашка просёк сразу, только никому вокруг не признался. Он, личность хоть и авторитетная, но весьма разносторонне развитая. И когда я сказала «влюбился», то имела в виду не себя (к счастью), а влюбился мужчина пятьдесят четвёртого размера с ростом метр девяносто в мою баранину. Как истинный ценитель, кулинар и просто человек, любящий плотно поесть. Секретный ингредиент я ему отказалась просто сказать, не продала и, уж тем более, не подарила стратегическую информацию заведомо конкурентной особи. Пашка во времена перестройки урвал себе крупный кусок земли и кое-что по мелочи, как говорил он сам, а со временем предприимчивый молодой человек удачно провернул несколько сделок и, как следствие, преумножил капитал. И к времени близкому к дню сегодняшнему, побаловал себя и открыл ресторан, затем образовалась сеть, а вот баранину толком никто готовить не умел. И сошлись мы с ним неспроста и даже не на спор, хотя доля азарта присутствовала. А дело было в том, что мы одновременно оказались в небольшом ресторанчике, где каждый заказал себе шашлык из баранины. Я съела молча, хоть мне и не понравилось, а вот Пашка разошёлся и принялся скандалить, вопить, что его обманули. Особой цели в этом скандале, как выяснилось позже и уже наедине, не было, просто человеку иногда становится скучно и хочется побузить. В тот раз поводом стал шашлык, в меню презентованный как «Шашлык по-восточному с травами и смесью перцев», но ни трав, ни смеси перцев гость не узрел и вот тут начались претензии. Я, заметив, что мужик разошёлся ни на шутку, а молоденький поварёнок стоит ни жив, ни мёртв, решила вмешаться и обещала накормить самца бараниной по особому рецепту. Накормила, на свою голову, две недели потом за мной ходил, всё выпытывал что я туда ТАКОГО положила. Да ничего! Просто знаю как правильно приготовить, вот и всё, а он не понимал. Я и сбежала, оставив оплаченную ещё на четыре дня комнату. А сейчас вот, встретились.
После моего обещания, глаза Пашки загорелись синим пламенем, локоть с моих плеч дематериализовался, а обращение превратилось на «Вы» и шёпотом. Коротким кивком и сопровождавшим его «Пошли», мы направились в хозяйский кабинет, в котором Паша мне посочувствовал и разрешил-таки закинуть ноги на Лёнечкин красивый резной стол.
– Там ещё про процент акций было...
Напомнила я, заметив как Пашка удобно устроился напротив, вырвал лист из фирменного ежедневника и вооружился карандашом.
– Будет тебе процент, торгашка, давай, надиктовывай.
Надиктовала. Таких счастливых глаз я не видела со времён Андрюхиного десятилетия, когда я подарила ему гоночный велосипед. Но любоваться зрелищем долго мне не позволили: тут же став суровым Пашей-Паровозом, мужчина кликнул Лёньку, который обомлел во-первых от тона, которым его позвали, а во-вторых, от моей наглости, ноги со стола я так и не убрала.
– Сделаешь так, как скажет и в накладе не останешься. – Было велено Лёнчику.
– Вы её плохо знаете. – Закатил он глаза, понимая, к чему ведёт равноправие.
– Да я её вообще не знаю! Знал бы, давно бы увёл. Всё, оставайтесь, разбирайтесь, если что, у тебя, Ларёк, мои номерочки есть. – Паша посмотрел на Лёню, намекая на то, что это «если что» относилось именно к нему.
Когда мы в кабинете остались вдвоём, Лёня самым бесцеремонным образом сначала сбросил со стола мои ноги, потом, подняв меня за ворот пиджака, словно сцикливого кота, вышвырнул на диванчик неподалёку и меня саму. Вальяжно уселся в своё кресло, упёрся локтями в столешницу, принимая самый деловой вид, сдвинул брови и вздохнул.
– Надеюсь, ты понимаешь, что всё, что было сказано мной под давлением, за чистую монету принимать не стоит? – Снисходительным тоном начал он.
– Да? Ты тогда здесь посиди, никуда не уходи, думаю, дядя Паша ещё не ушёл, я сейчас...
Я, было, подскочила с диванчика, приняла позу «готовность номер раз» и...
– Стоп!
Я села как и сидела, моргая так часто, что видео перед глазами стало похоже на набор слайдов.
– Лариса, мы с тобой друзья, но подобные манипуляции переходят всяческие границы. Ты это хоть понимаешь? Откуда ты вообще берёшь все эти знакомства? При мне ты идеальна мама, идеальный повар, а стоит только отвернуться, как становишься идеальным искателем приключений на своё тощий зад!
– Попрошу без оскорблений. – Надулась, скрестив руки на груди.
– Это я тебя прошу. Заканчивай концерт и возвращайся к своим прямым обязанностям.
– А акции? – Сползая с дивана, обречённо уточнила я.
– Помечтаешь в следующий раз. – Стало мне ответом.
И вот так, не успев даже представить себя начальством, я потянула ноги из кабинета. В коридоре встретила впечатлённого Пашу, который уже нахваливал одному своему приятелю мой рецепт, потягивал дорогую сигару и мечтательно закатывал глаза. Глянул на меня, поманил пальцем, а когда я подбрела, всё так же, как и при встрече, уложил на плечи тяжеленный локоть, который стал точкой в моей внешней защите и я рухнула ему на колени бесцеремонно вжимаясь в грубое мужское плечо.
– Ну, почему так? – Задала я риторический вопрос. Приятель Паши странно на меня посмотрел, а вот тот всё понял.
– Что? Отказал?
– Отказал.
Я опустила голову ещё ниже и смотрела на свои белые балетки, что-то внутри перемкнуло, захотелось чувства защищённости и полной зависимости от сильного мужчины, очень удачно на эту роль подходил Паша.
– Лариса, ты нормальная баба, просто сильно хитро сделана, вот он тебя и боится.
– Лёня? – Практически сопливо уточнила я.
– Лёня. Все бояться перемен, а ты одна сплошная перемена. Придёт время и всё разрешится.
– Обещаешь?
– Жизнь покажет. – Философски изрёк Паша и я уткнулась сопливым носом в дорогую сорочку.
– Бля, Паш, просил же тебя не дымить.
Заговорил некто за моей спиной голосом Фили и я обомлела.
– Иди уже, не мешай ребёнка утешать. – Весело отозвался Паша.
А у этого самого ребёнка, то есть меня, сердце колотилось как у кролика, которого держат за уши. Я тут же прекратила соплепускание и вжалась во вмиг сроднившееся со мной тело, зажимая ткань рубашки обеими кулачками. Меня тут же успокаивающе погладили по голове и немного небрежно потрепали по волосам.
– Ага, только ты смотри, чтобы тебе потом этот ребёнок тест с двумя полосками не принёс. У них это случается. – Хохотнул кто-то ещё, противным ехидным голосом, но когда Паша топнул ногой, все смешки и переговоры прекратились и послышались удаляющиеся шаги.
Я немного отдышалась, ещё чуток повисела на плече, а затем бодренько так подскочила.
– Мне нужно работать. – На бегу бросила обалдевшему от такой прыти Паше и услышала вслед что-то о бабских слезах. Да, да, мы, женщины, такие непостоянные...
Пока бежала по коридору, чувствовала себя относительно спокойно, и дело было не в том, что Филя мог увидеть меня в кампании другого мужчины, нет, чуток ревности ещё никому не помешал, но тот факт, что я не секретарь, положение бы подрихтовал прилично. И не было бы более этой непринуждённости в беседе, да и прямых взглядов. Паша прав, мужчины боятся сильных женщин, им проще окучить такую, которая на порядок глупее их самих. Ну, или ту, которая таковой притворяется. А я притворяться не хочу, хватит, с мужем я притворялась, результат всем известен, и в чём, спрашивается, смысл?
Минув коридор, выглянула в зал, в зоне видимости из моего положения, ничего подозрительного не заметила, зато на входе в кухню стоял помощник и явно выглядывал в зале меня. Ринулась к нему как ледокол, на ходу извиняясь перед теми, кого растолкала, но как только достигла столика с пирамидой бокалов с шампанским, краем глаза разглядела подозрительное шевеление на входе и, доверясь интуиции, упала на колени. На четвереньках проползла всё расстояние за столиком, до кухни всего ничего, пять шагов, но на коленях далеко не уползёшь, а голос Фили я слышу всё отчётливее, и его недовольство не является секретом ни для кого из окружающих.
– Я сказал хватит! – Угрожающе рыкнул он собеседнику, лица которого я не разглядела, что-то пробормотал себе под нос и из зоны слышимости скрылся, а я, пользуясь временной передышкой, прошмыгнула на кухню под оглушающее молчание своих подчинённых.
– Всем работать. – Отряхиваясь и пытаясь отдышаться, взвизгнула неприлично высоким голосом и бросилась в свою подсобку.
– Лариса Витальевна, соус. – Вошёл следом за мной помощник.
