Текст книги "Дорогой интриг (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)
Глава 5
Лакас по праву считался одним из живописнейших мест Камерата, и поэтому расположение здесь королевской резиденции было вполне предсказуемо. Дворцовый комплекс раскинулся неподалеку от озера, носившего то же название, что и провинция – Лакас, но чаще его называли Лакасийским, иногда Жемчужным. Последнее название было дано из-за резиденции Его Величества – «Жемчужины Камерата».
Озеро было огромным, иногда его называли в шутку «маленькое море», и оно было кристально-чистым, и даже на большой глубине можно было увидеть дно. Жизнь озерных обитателей была как на ладони. А еще рядом с резиденцией рос лес, богатый зверьем, и королевские лесничие исправно следили за ним. Его Величество любил охоту, и когда наступало лето, перебирался в Лакас, а следом за ним переезжал и весь Двор. Ее светлость, разумеется, исключением не стала, ну а я просто следовала за своей госпожой, как и полагалось фрейлине. Хотя лгать не буду, узнав о скором переезде, я изнывала от любопытства и нетерпения. Посмотреть на знаменитую «Жемчужину Камерата» хотелось до зубовного скрежета.
Дорога оказалась долгой и утомительной. Проехав лишь треть пути, я уже изнемогала от тоски и щебетания Керстин, постепенно превращавшейся из наставницы в мою подругу. Впрочем, дружбой наши взаимоотношения назвать было сложно. Я знала, что такое родственная душа, которой можно доверить многие свои мысли, радости и печали. Моей единственной настоящей подругой была и оставалась Амберли, пусть мы и виделись за прошедший месяц всего пару раз.
Керстин такой душой не являлась. Источником полезных сведений – да, возможностью скоротать время – тоже, но она не была близка мне ни духовно, ни по интересам. А для такой длинной дороги ее оказалось чересчур много. И будь на моем месте многострадальная девица О, у нее непременно лопнула бы голова. Но я была девицей Тенерис, и моя голова оказалась крепка.
Наградой мне стал конец пути. Я даже не сразу разглядела всю прелесть «Жемчужины», настолько была рада, что можно, наконец, покинуть карету не на ночлег или короткий отдых, а до начала осени. Что могло быть замечательней?! И лишь насладившись ощущением свободы, я обратила взор на место, где мне предстояло жить. А когда разглядела дворец, казавшийся ажурным плетением искуснейшей кружевницы, когда увидела восхитительный парк с фонтанами, когда в восторженном онемении застыла перед озером – я поняла, что влюбилась раз и навсегда.
– И это вы еще не участвовали в наших увеселениях, – покровительственно сообщила мне Керстин, уже бывавшая в резиденции. – А еще, – она нагнулась к моему уху и доверительно шепнула: – В «Жемчужине» мы обретаем небольшую свободу. Прим-фрейлина назначает нам дежурство по пять человек, и только эти пятеро присутствуют при пробуждении ее светлости и находятся подле нее неотлучно. Дежурство длится по три дня. После наступает очередь следующей пятерки. За прошлое лето я выспалась на год вперед. Можно гулять и кататься по озеру, сколько вздумается. Разумеется, во время Большого завтрака, приемов, балов и на охоте мы все сопровождаем ее светлость, но в остальное время… – моя наставница многозначительно замолчала и возвела глаза к потолку в мечтательном порыве.
Подобное мне понравилось. Значит, я смогу выдохнуть. За прошедший месяц я поняла, что обожаю спать. Мне безумно не хватало тех минут, которые я могла нежиться на мягкой перине, а не спешить к опочивальне, где нежилась совсем другая особа. Впрочем, пока я неплохо справлялась со своей ролью и службой. Мое терпение еще не подвело меня, и нрав оставался скрыт от окружающих за напускной пеленой сдержанности и даже чопорности, и все-таки не так просто было таить любопытство и авантюризм, присущие мне с ранних лет. И когда становилось и вовсе невыносимо, я вспоминала отчий дом и наши с Амберли проказы. После этого настроение улучшалось, и я вновь натягивала маску добропорядочной фрейлины королевской тетки. Да у меня и не было пока возможности сотворить что-то такое, чтобы меня заклеймили прозвищем – сумасбродка. Одно лишь добросовестное исполнение своих обязанностей.
В том числе и во время посещений Его Величества. Государь сдержал слово, теперь он заходил к своей тетушке, чтобы навестить ее или пожелать доброго здоровья. Правда, за месяц он появлялся всего трижды, чаще присылал пожелания через своего камердинера. Мы почти не разговаривали, однако я всегда оставалась на виду. Не скажу, что король не сводил с меня взгляда или как-то выделял. Мне даже казалось, что искра интереса, зажженная мною, угасла. Но ее светлость шепнула мне между делом:
– В таком тонком деле спешка излишня. Мы на верном пути, я уверена.
Я лишь улыбнулась и кивнула. Герцогине, разумеется, видней, она более искушена и в сердечных делах, и в интригах. У меня же имелись сомнения, для которых было немало оснований. Казалось, даже придворные уже отбросили любопытство и позабыли о моем существовании. Я стала такой же частью дворца, как и они сами, одна из теней, скользивших по длинным коридорам и лестницам. По-моему, и принцесса с фавориткой Его Величества перестали меня замечать, только фрейлины Селии продолжали задирать носы, но они это делали и до меня.
– Подождем переезда в резиденцию, – ответил дядя на мое замечание.
Но с переездом мало что изменилось. Разве что я вошла во вторую пятерку дежурных фрейлин, и потому первые три дня после того, как мы перебрались в «Жемчужину», мне досталось просто наслаждаться отдыхом. Этому занятию я предалась со всем своим удовольствием. Во-первых, выспалась на славу, а во-вторых, прихватив с собой Керстин, отправилась исследовать место своего нынешнего обитания.
В один из этих дней мы столкнулись с Ее Высочеством. Она гуляла по парку в сопровождении своих фрейлин, нескольких лакеев, музыканта и, разумеется, охраны. Мы с Керстин присели в реверансе, и принцесса прошла мимо, лишь едва заметно кивнув.
– Какая она все-таки противная, – шепнула моя новая подруга и испуганно закрыла себе рот кончиками пальцев.
– Не выдам, – заверила я ее, однако согласие с неосторожно оброненной фразой оставила при себе. Я вообще старалась больше слушать, чем говорить сама. Так было безопасней.
Потом были три дня службы, а после снова наступил отдых. Мне полюбились прогулки по берегу озера. Но туда я выходила только с Керстин или с кем-то из женщин ее светлости, а вот по парку у фонтанов могла гулять и без сопровождения. К тому же я добралась до библиотеки, которую мне указала Керстин. Проведя здесь один из вечеров, я взяла себе несколько книг, и теперь, пока была не нужна герцогине, я скрывалась в уединенной беседке и читала там, пока за мной не прибегала моя служанка, приставленная дядей, и не звала на обед или ужин.
А вечером мы все собирались в покоях нашей госпожи, рассаживались на большом балконе и слушали игру музыкантов, певцов или читали вслух. Ее светлость демонстративно вела уединенный и добропорядочный образ жизни, потому, кроме фрейлин, на ее вечерах могли присутствовать избранные придворные дамы, но мужчины в комнаты герцогини не входили.
– Я не ханжа, – как-то сказала она мне. – Но пересудов не терплю. – Я спорить не стала, для меня придворные так и оставались незнакомцами, так что оказаться в их обществе я пока не спешила.
Вот так протекала моя жизнь. Не сказать, чтобы она была наполнена красками, но и совсем уж тоскливой тоже не была. И сегодня, пользуясь своим свободным днем, я опять сидела в беседке и читала «Славные деяния». Подобное чтиво никогда меня не утомляло, в этих книгах я получала знания, которые никогда бы не дали мне учителя, приставленные матушкой, но именно их я считала более необходимыми, чем игра на музыкальных инструментах, на которых не столько играла, сколько извлекала некие звуки.
День радовал приятной погодой, ветерок трепал оборки на платье, а птичья трель вселяла в душу умиротворение. Я была почти счастлива, когда…
– Доброго дня, прелестнейшая, – незнакомый мужской голос, ворвавшийся в мое уединение, едва не вынудил меня подпрыгнуть, и на месте удержалась я лишь благодаря матушкиной выучке.
Повернув голову, я взглянула на мужчину. Он был молод и красив, и красив до такой степени, что будь я чуть впечатлительней, то непременно застыла бы, пораженная в самое сердце. Но я с ранней юности была холодна к романтическим иллюзиям. Уж не знаю, передалось ли мне это по наследству, или же попросту меня занимали иные идеи, но красоту я видела не в гармоничных чертах. Меня восхищали сильные натуры. И пока Амберли томно вздыхала над чувствами придуманных романистами героев, я зачитывалась жизнеописанием победителей. Втайне от матушки, разумеется. Для нее на моем столике всегда имелась одобренная ею книга, а под периной покоился томик «Исторических хроник».
Лет в тринадцать я была влюблена в графа Виннера. Он одержал одну из крупнейших побед в истории Камерата – нашего королевства во время пятилетней войны с Самменом – нашим соседом со стороны Нирской равнины. С поля боя его вынесли израненным, но граф так и не выпустил из руки голову командующего самменской армией, которую держал за волосы. Кровопролитнейшее сражение, и подвиг камертцев стал примером для будущих поколений. Правда, произошло это более двухсот лет назад, однако сие досадное недоразумение не помешало мне засыпать с портретом графа Виннера под подушкой и тихо вздыхать, любуясь его лицом, обезображенным шрамами.
Так что мужчина, обладавший почти идеальной красотой, произвел на меня впечатление ровно столько, сколько могла произвести статуя, созданная руками талантливого скульптура, а к искусству я была почти равнодушна. Потому просто отметила наличие привлекательности и на этом интерес к внешности незнакомца исчез.
– Доброго дня, – с прохладной учтивостью ответила я, отложив книгу. – С кем имею честь разговаривать?
Мужчина уверенно шагнул в беседку, перед входом в которую стоял. Он галантно склонил голову и произнес:
– Мы не были представлены друг другу, тогда позвольте мне представиться самому…
– Знакомиться напрямую для незамужней девицы – дурной тон, – сухо ответила я. После поднялась на ноги, не забыв прихватить свою книгу, и собралась покинуть беседку, но наглец не пожелал пропустить меня.
– Полноте, ваша милость, – отмахнулся он. – Я уже знаю ваше имя. Столь яркие волосы могут принадлежать лишь одной известной мне девице. Выходит, что мы наполовину уже знакомы, баронесса Тенерис. Осталось довести знакомство до его завершения. И потому я просто назову себя, иначе выходит и вовсе уж безобразие. Незамужняя девица беседует с мужчиной, имени которого не знает. И как вам это, ваша милость? По мне так ужасно неприлично.
Поджав губы, я внимательно оглядела незваного собеседника и отступила на шаг назад, демонстративно накрыв рот кончиками пальцев. Он приподнял брови в ироничном изумлении:
– Стало быть, вы со мной не разговариваете? – Я коротко вздохнула и отвела взгляд в сторону, перестав замечать незнакомца. – Но вы со мной уже беседовали, Шанриз, – заметил наглец, и я сухо ответила:
– У вас нет права обращаться ко мне по имени.
– Ну вот, мы уже вновь беседуем, – весело подмигнул мужчина. – А раз так, то я все-таки представлюсь. Моя светлость герцог Нибо Ришем, – он улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой и склонился, чтобы взять меня за руку, но я, не скрывая недовольства, спрятала ее за спину.
Теперь я вновь смотрела на него, уже с новым интересом. За весь месяц, что я служила герцогине Аританской, деверя королевской фаворитки я видела впервые. Он покинул королевский дворец через пять дней после моего появления в нем, а за те пять дней не попался мне на глаза ни разу. Зато сегодня я могла разглядеть его во всех подробностях.
Закончив осмотр, я все-таки сказала:
– Целовать руку девице является так же дурным тоном, как и разговор с ней, не будучи представленным третьим лицом, и как ее ответ человеку, имени которого она не знает. Я ваше имя уже знаю, вы мне его навязали, и потому чиста по всем правилам, а вот вы так и остались их нарушителем и потому не стоит усугублять свою вину еще больше.
– А вы были бы строгим и безжалостным судьей, который не замечает звания и титулы, – завуалировано укорил меня герцог за мою грубость.
– Я вас обидела? – фальшиво изумилась я. – Приношу свои глубочайшие извинения, ваша светлость, – и, прихватив подол пальцами, я склонилась перед ним в еще одном отточенном годами поклоне.
– Я нисколько не обиделся, баронесса, – отмахнулся герцог. – И в свою очередь приношу вам свои извинения за то, что обратился к вам по имени.
– Вы прощены, ваша светлость, – милостиво ответила я. – Теперь позвольте мне пройти. Вам, несомненно, известно, что уединение с мужчиной также порицается правилами хорошего тона.
– Какие все-таки ужасные эти правила, – удрученно вздохнул Ришем. – Вам не кажется, что их следует отменить?
– Нет, – ответила я. – Не для того я их столько лет заучивала, чтобы сейчас старания моих учителей оказались напрасны. Позвольте мне покинуть вас.
– А если не позволю? – он улыбнулся и… не сдвинулся с места.
– Это будет весьма прискорбно, – признала я. – Мне придется настаивать.
– Настаивайте, – разрешил герцог.
– Стало быть, не пропустите? – полюбопытствовала я, отступив еще на шаг назад. – Быть может, уйдете тогда вы?
Он изобразил недоумение и развел руками:
– Вынужден отказать. Присаживайтесь и не обращайте на меня внимания, а я не буду мешать вам. Представьте, что меня здесь попросту нет. Раз уж вышло так, что нам обоим пришлась по нраву эта беседка, то зачем же кому-то из нас уходить отсюда? И, в конце концов, выражаясь вашими словами, я не для того столько шел к этой беседке, чтобы мои старания оказались напрасны.
Герцог мило улыбнулся и указал на скамейку, на которой я сидела еще совсем недавно. Я также мило улыбнулась в ответ, после приподняла подол, забралась на скамейку с ногами, а уже оттуда перемахнула через невысокую стенку беседки.
Оказавшись на свободе, я повернулась к его светлости, взиравшему на меня в явном ошеломлении, присела в реверансе и с чистой совестью направилась прочь.
Впрочем, ликовала я недолго, вскоре за моей спиной послышались быстрые шаги, и деверь фаворитки пристроился рядом.
– А вы, оказывается, сорванец, ваша милость, – заметил герцог. – Неожиданный поступок.
Он предложил мне руку, но я ее «не заметила».
– Это было единственно верное решение, – ответила я. – Вы не оставили мне выбора. И к чему идти за мной, ваша светлость, когда я оставила вам вожделенную беседку?
– Вы меня заинтриговали, ваша милость, – произнес герцог. – От меня нечасто сбегают дамы, да еще таким лихим образом. Да что там часто, дама сбежала от меня вообще впервые.
– Дама сбежала из двусмысленного положения, – заметила я. – Но вы продолжаете создавать его, и что же прикажете делать мне? Бежать от вас и дальше?
– Это было бы забавно, – хмыкнул Ришем. – Но мне пришлось бы бежать за вами, дабы поддержать, если вы споткнетесь или подвернете ножку. Как галантный и воспитанный мужчина я обязан позаботиться о сохранении здоровья нежной дамы.
Остановившись, я воззрилась на него с искренним возмущением, герцог не смутился.
– Помилуйте, ваша светлость! – воскликнула я. – Прекратите ваше преследование и как галантный и воспитанный мужчина оставьте меня.
– Так вы считаете, что я вас преследую? – в ответ возмутился он, однако я видела, что герцог больше развлекается нашим диалогом, чем оскорблен моим требованием.
– Иначе не назвать, – кивнула я.
– Вы ошибаетесь, ваша милость, – заверил меня Ришем. – Я вовсе вас не преследую.
– Тогда возвращайтесь в вашу беседку, а мне позвольте идти своим путем без ненужного сопровождения.
Я вывернула с той дорожки, по которой мы шли, и оказалась на аллее, где уже можно было встретить кого-то из придворных, и общество герцога стало совсем уж лишним. Однако он последовал за мной, не желая оставлять мои слова без ответа. Но успел только вновь поравняться со мной и открыть рот, как в спины нам прилетел возглас:
– Ваша светлость!
Мы оба обернулись, и я вздохнула с облегчением – к нам направлялась герцогиня Аританская.
– Негодный мальчишка, что вам понадобилось от моей фрейлины? – не стесняясь в выражениях, вопросила моя покровительница. – Дитя мое, что понадобилось от вас его светлости?
– Мы не поделили беседку, – наябедничала я. – Но как только я ушла оттуда, господин герцог последовал за мной. Его светлость уверен, что его долг сопроводить меня, я же настоятельно прошу оставить заботу обо мне.
– Моя бедная девочка! – в лучших матушкиных традициях воскликнула герцогиня, накрыв лоб тыльной стороной ладони, а после напустилась на Ришема: – И как же вам не совестно, ваша светлость, домогаться невинного создания?
– Я не домогался! – возмутился герцог. – Я же дурного слова не сказал и уж тем более не сделал, подтвердите же, ваша милость!
Но я уже нырнула под крыло своей покровительнице и сурово взирала на незадачливого кавалера. И вместе со мной в негодовании на него глядели герцогиня и пять сопровождавших ее фрейлин, а еще два лакея и служанка. Герцог всплеснул руками и, буркнув извинения, сбежал, оставив нас в нашем праведном гневе. И как только он исчез, ее светлость обернулась и поманила меня к себе, коротко велев:
– Рассказывайте, что там у вас приключилось?
Она, взяв меня под руку, показала остальным идти в удалении, чтобы не слушать наш разговор, и мы неспешно продолжили прогулку уже совместно. Я рассказывала герцогине о своем небольшом приключении. Она внимательно слушала меня, но когда я дошла до своего побега из беседки, ее светлость весело рассмеялась.
– Как бы я хотела видеть его лицо! – воскликнула герцогиня.
– Он был обескуражен, – улыбнулась я.
– Еще бы! Он ведь известный сердцеед, и вдруг такое, – хмыкнула ее светлость. Однако стала серьезной и произнесла уже без всякого веселья: – Будьте осторожны, дитя. Ришем не зря отыскал вас и пытался навязать свое общество. И раз уж он начал действовать, значит, ваше появление не оставило наших врагов равнодушными, потому осторожность, осторожность и еще раз осторожность. Отныне не гуляйте в одиночестве, если не желаете быть скомпрометированной и оказаться без вины виноватой. – Она отвела от меня взор и усмехнулась: – Однако даже любопытно, что будет дальше…
Машинально пожав плечом, я отправила вслед герцогу парочку проклятий. Мне вовсе не хотелось оказаться привязанной к кому-то и лишиться своей свободы. До этой минуты меня мое существование в «Жемчужине» вполне устраивало. А теперь я должна буду таскать за собой Керстин или же сама навязывать ей свое общество. Конечно, временных подруг можно было менять, но суть-то от этого иной не становилась!
Протяжно вздохнув, я посмотрела на герцогиню, думавшую о чем-то. Почувствовав мой взгляд, ее светлость повернула голову и улыбнулась.
– А знаете, Шанриз, его потуги будут нам даже кстати. Какие бы цели он не преследовал, мы обратим это себе на пользу. Дадим-ка придворным сплетникам новый повод почесать свои языки.
– Что же вы собираетесь делать, ваша светлость? – полюбопытствовала я.
Она загадочно улыбнулась, но так и не ответила, а я не стала настаивать. Могла бы, однако фрейлине не полагалась пытать свою госпожу, и пришлось смириться и ждать развития событий. И все-таки я согласилась с герцогиней. Появление Нибо Ришема не было случайным. Если бы его интересовало уединение, то он нашел бы себе место, увидев, что прежнее занято, или же дал мне уйти. Он же не желал быть в одиночестве, герцог желал преследовать меня, и это вне всяких сомнений. И вряд ли бегал по огромному парку, разыскивая баронессу Тенерис, ему указали, где я нахожусь. А тогда выходит, что… за мной следят?
– Какой ужас, – пробормотала я, и ее светлость вновь поглядела на меня.
– Что такое, дорогая?
– Мне пришло в голову, ваша светлость, что за мной пристально наблюдают, раз уж герцог Ришем точно знал, что я покинула дворец, и где нахожусь на прогулке. Это… неприятно, – чуть ворчливо закончила я.
– Да, весьма, – ответила герцогиня и в задумчивости обернулась назад.
Я тоже обернулась и посмотрела на сопровождение ее светлости. Нахмурившись, я перевела взгляд на свою покровительницу, кажется, догадываясь, о чем она подумала.
– Вы хоть раз замечали, что за вами кто-то следует? Быть может, кто-то из слуг чаще других попадается вам на глаза? – спросила ее светлость.
Подумав немного, я пожала плечами и призналась, что на ум никто не приходит.
– Понаблюдайте, дорогая, – велела герцогиня. – И если таких не обнаружится, то… – она многозначительно замолчала, и я закончила вместо нее:
– Это кто-то из ваших фрейлин.
– Не исключено, – ответила герцогиня. – Запомните, Шанриз, придворная жизнь обязывает быть настороже, доверие – это роскошь, о которой лучше забыть. Кто, к примеру, знал, куда вы можете отправиться?
– Керстин, – не задумываясь, ответила я. – Благодаря тому, что ее приставили ко мне наставницей, мы бываем вместе чаще всего. Я говорила ей, что мне полюбилась уединенная беседка, на которую мы набрели с ней в одной из наших прогулок.
– Хм… – ее светлость снова задумалась. – Эта девочка пока не подводила меня.
– Но она болтлива, – заметила я. Отчего-то не хотелось допускать, что моя, пусть и не близкая, но подруга стала соглядатаем Ришема. – Если кто-то завел разговор, могла и рассказать обо мне.
– С Ришемом без собственного интереса вряд ли бы стала откровенничать, – произнесла ее светлость. – Баронесса дорожит своим местом. Ее семья, да что там семья, весь род весьма беден, и я взяла Керстин к себе больше из милости, памятуя о помощи ее тетки, еще в пору моего супружества… Значит, болтлива?
– Имеет такой грех, – признала я.
– И за ней тоже понаблюдайте, – велела ее светлость. – Мы не можем позволить себе беспечность. Ставки слишком высоки, и наш враг обладает главным – покровительством Его Величества. Но мы сделаем ответный ход и вонзим в герцога его же кинжал, – на губах герцогини заиграла коварная ухмылка.
– Что вы намереваетесь сделать? – все-таки не удержалась я от вопроса.
– Придет время, поймете, – легкомысленно отмахнулась герцогиня и устремила взор на большой фонтан, мимо которого мы как раз проходили. – Вот они-то мне и нужны! – вдруг воскликнула ее светлость и утянула меня за собой.
Мы шли к супружеской паре, сидевшей на одной из скамеек. Они были уже не молоды, но прославились неколебимой верностью друг другу и теплым отношением, несмотря на минувшие годы. Кого-то это раздражало, кого-то умиляло – это мне рассказала Керстин, мне же самой были просто интересны новые лица. А эту чету я видела лишь издали, потому что без супруга графиня Вейрэ ни сделала бы и шагу, а на вечера к герцогине приходили только дамы. Теперь я могла познакомиться с ними поближе. Но…
– Идите, дитя мое, – приказала мне герцогиня. – Отправляйтесь к себе и будьте осторожны.
– Хорошо, ваша светлость, – ответила я.
А когда отходила, услышала, как герцогиня произнесла сокрушенно:
– Бедная девочка.
– Что случилось, ваша светлость? – спросила графиня Вейрэ.
– Ришем не дает ей проходу. Разумеется, свежесть и красота баронессы Тенерис не могли не обратить на себя внимание этого низкого и подлого сердцееда. Он преследует Шанриз, несмотря на то, что она не дает ему ни повода, ни надежды. Герцог бьется лбом в глухую стену, но никак не может понять, что благосклонности от этой девицы ему не видать.
Что ответили Вейрэ, я не услышала, потому что ушла уже далеко. Поначалу я испытала недоумение от того, что ее светлость вот так с ходу говорит обо мне и герцоге Ришеме, тем более, он впервые подошел ко мне. А со слов моей покровительницы можно было сделать вывод, что он уже давно не дает мне проходу. Потом мне подумалось, что она так защищает мою честь от возможных пересудов, и на этом я выкинула случайно подслушанный разговор из головы.
Мои мысли теперь устремились к Керстин. Я вспоминала все вопросы, которые она когда-то мне задавала, но не могла признать хоть один из них настораживающим. И о ее откровениях я тоже вспомнила, однако могла бы с уверенностью сказать, что в них не было и намека на какие-либо сношения с кем-то помимо фрейлин герцогини. Она не хвасталась мужским вниманием, никуда не пыталась улизнуть тайком, а значит, напрашивался вывод, что вроде бы девушка вне подозрений. И все-таки кто-то сообщил Ришему, где я нахожусь. Но кто…
– Надо и вправду понаблюдать, – прошептала я.
Я уже дошла до дворца и готова была подняться по широкой лестнице, когда увидела пару, спускавшуюся мне навстречу. Встретившись взглядом с пронзительными серыми глазами государя, я присела в реверансе и почтительно произнесла:
– Доброго дня, Ваше Величество, – после перевела взгляд на его спутницу и просто кивнула ей: – Графиня Хальт.
– Баронесса Тенерис, – с безразличием в голосе ответила она, и мы обменялись взглядами.
Ее ладонь покоилась на сгибе королевского локтя, кажется, они собирались с Его Величеством прогуляться. Принцессы с ними не было, только за спиной государя стояли его гвардейцы. Графиня спустила ногу с последней ступеньки и остановилась. Она с недоумением во взоре посмотрела на Его Величество, король не двинулся с места. Государь снял со своего локтя руку ее сиятельства и мягко велел:
– Идите, Серпина, я догоню вас.
– Разве же я могу осмелиться заставить короля бегать за мной, – с чуть укоризненной улыбкой ответила графиня. – Я дождусь Вашего Величества.
– Идите не спеша, – произнес государь, – тогда мне не придется бегать. Ступайте, графиня, скоро я присоединюсь к вам.
Она открыла рот, но возразить не посмела. Только обожгла меня взглядом и направилась прочь от царственного любовника, теперь смотревшего на меня. Он, наконец, спустился со ступеней и встал напротив меня.
– Как вам служится у моей дорогой тетушки? – полюбопытствовал государь.
– Ее светлость – чудесная женщина, – ответила я.
– Разумеется, – хмыкнул Его Величество. – И где же она? Почему вы не сопровождаете ее светлость?
– Сегодня я не дежурю у ее светлости. Мне позволено отдохнуть от службы.
– И как же вы отдыхали? Я вижу в ваших руках книгу, стало быть, посвятили свободное время чтению?
– Девице дозволено немного развлечений, Ваше Величество, – ответила я, улыбнувшись. – Особенно когда нет сопровождения. Я выбрала прогулку по парку и чтение.
Государь взял из моей руки книгу и прочитал название. После вздернул в изумлении брови и посмотрел на меня:
– «Славные деяния»? Любопытный выбор для женщины.
– Раз уж газеты читать нам запрещено, то познавать историю своего королевства запретить невозможно. Я хочу знать больше, чем рассказывают учителя. Я хочу гордиться государством, в котором родилась и живу, – не без высокопарности закончила я.
Король раскрыл книгу, пролистал несколько страниц, после закрыл ее и передал мне.
– У вас есть любимцы? – полюбопытствовал государь. – Кем вы гордитесь, ваша милость?
– Я восторгаюсь отвагой и умом графа Октора Виннера, Ваше Величество. Он один из любимых мною героев в истории Камерата.
– Оу, – король хмыкнул и покачал головой: – Однако. Он ведь ужасен, вы видели его портрет?
– Видела, Ваше Величество, – склонила я голову. – Он восхитителен, пусть и был обезображен шрамами, но каждый из них, как строчки в книге его жизни. О человеке говорят его дела, а не лик. Граф сказал достаточно, чтобы заслужить мое почитание. Красота же сама по себе не добавит человеку ни благородства души, ни отваги, ни чести.
– Все-таки вы прелюбопытнейшая девушка, Шанриз, – улыбнулся Его Величество. – Мне было приятно поговорить с вами.
После этого кивнул мне и направился за графиней, скрывшейся за высокими аккуратно подстриженными кустами. Проводив его взглядом, я коротко вздохнула и продолжила свой путь, но мысли продолжали крутиться вокруг недавнего разговора. Мне было… приятно.
