Текст книги "Остановить бога (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 35

Серые сумерки окутали берега Граньки, притупив краски уходящего дня. На семиреченской стороне прибывали дружины, ставили шатры, поднимали стяги. За сияющим солнцем на чародейском вымпеле появился орел убынежских лучников. Рядом с ними раскидывала шатры пустошевская дружина, и князь Добрыня Твердиславович отдавал распоряжения громовым голосом, перекрывавшем остальные голоса. Над ним гордо реял темно-синий, почти черный стяг с пылащим огнем по середине. Вскоре подошла и «волчья тысяча» из города Берестова. Рядом с молодым и необычайном красивым тысячником ехала миловидная женщина с измрудно-зелеными глазами.

Ярополк спешился и помог женщине слезть с лошади. Она осмотрелась и сразу направилась в сторону шатров чародеев. Ярополк, отдав указания, поспешил за ней.

– Ярополк, друже! – раздался ему вслед громовой раскат.

И наперерез берестовскому тысячнику бросился пустошевский князь, сжав Ярополка в медвежьем капкане своих огромных рук.

– Рад видеть тебя, – продолжал радостно громыхать князь. – Дарей тоже здесь. Сейчас спит в шатре у чародея, выдохся пока драпали из Полянии.

– И я рад видеть тебя, светлый князь, – улыбнулся Ярополк, продолжая наблюдать за женщиной. – Ты прости меня, Добрыня Твердиславович, дело у меня, я позже подойду к тебе.

– Не буду держать, коль торопишься, – князь заметно обиделся и тут же добавил. – Но позже жду! Не забудь.

– Обязательно зайду, – пообещал тысячник.

Он уже сделал несколько шагов, когда князь крикнул ему вслед:

– Ты к чародеям? Там и Радмир, тоже тебе обрадуется.

Ярополк обернулся, махнул князю и, уже отвернувшись, беззвучно выругался. Радмир… Он, конечно, хороший человек и воин славный, но… И тысячник прибавил шагу. Уже подходя к шатрам чародейской дружины, он услышал голос женщины. Из первого шатра вышел покачивающийся бледный человек. Женщина заметила его, подошла и приложила руки к его лицу. Человек прикрыл глаза, заметно порозовел, расправил плечи, и Ярополк узнал Дарея. Он сделал еще несколько шагов и смог разобрать разговор женщины и чародея.

– Здравствуй, Дарей. Где моя дочь?

– Здравствуй, Всемила, – ответил чародей и опустил глаза.

Сердце Ярополка куда-то ухнуло, замерло, а потом сорвалось в галоп.

– Где Белава? – голос Всемилы зазвенел. – Ты ее с собой потащил, я тебе ее доверила. Где она?!

– Ты вернула свою силу… – тихо отозвался чародей, потом решился и, взяв женщину под локоток, увел внутрь шатра.

Тысячник пошел следом и, не ожидая приглашения, вошел внутрь. В шатре сидел незнакомый ему молодой мужчина с лисьей хитрецой, застывшей в уголках фиалковых глаз, рядом с ним сидел сильно изможденный человек, потягивая что-то из глиняной кружки. Всемилу усадили на пышные подушки, Дарей расположился рядом. Недалеко от них стоял Милятин, которого Ярополк знал и Радмир. Милятин приветливо кивнул берестовскому тысячнику.

– Здрав будь, Ярополк, – сказал он, и воин-странник обернулся, встретившись взглядом карих глаз тысячника. – Ты хотел что-то? Я сейчас выйду.

– Белава моя невеста, – ответил Ярополк, глядя в сузившиеся глаза Радмира. – Я тоже хочу знать, что с ней.

Дарей тревожно посмотрел на воина, потом на Ярополка и кивнул, чтобы тысячник присоединился к ним. Всемила проследила за молчаливым переглядыванием двух мужчин и вздернула бровь, но промолчала, разглядывая Радмира. Она узнала мужчину, который появился в их доме в прошлом году. Это он стал поддержкой в уговорах, когда она сдалась и отправила дочь в обучение к чародею. Женщина задумалась о чем-то, но вскоре опять повернулась к чародею.

– Рассказывай, – коротко сказала она.

И Дарей начал рассказывать, стараясь смягчить хоть немного нехорошие новости, но особо обмануть Всемилу ему не удалось. Она хмурилась, но не перебивала, сосредоточенно глядя на плотно сжатые руки.

– Не уберегла, – тихо сказала женщина. – Не уберегла мою кровиночку… А ведь как старалась.

– Зачем ты потащил ее за собой, Дарей? – вспылил Ярополк. – Почему не оставил дома с родителями?

– Не надо, Ярополк, – все так же тихо остановила его Всемила. – Она бы не усидела, все одно бы догнала своего мастера. Это моя дочь, я знаю.

– Не надо было ее слушать. Вытащу ее, заберу в Берестов и запру в тереме от греха подальше. Хватит с нее этого чародейства. – зло бросил тысячник и вышел из шатра, стремясь проветрить голову.

Взоры Дарея, Лихого и полянского царя обратились на Радмира. Тот смотрел вслед Ярополку, плотно сжав губы, но в глазах застыла явная насмешка. Всемила покачала головой и тоже вдруг усмехнулась, но опять промолчала. Чародей наконец повернулся к ней.

– Как ты тут оказалась, Всемила? Никогда не замечал за тобой страсть к путешествиям, – спросил он.

– Сон мне был нехороший, – ответила женщина. – Бабка моя снилась. Сказала, что беда нависла над Белавой. Я к тебе в терем, а Яра твоя говорит, что вы больше недели как уехали. Тогда я к Ярополку и поскакала, к кому же еще могла обратиться. А ему как раз вестник прилетел с приказом к Полянии выдвигаться. Дальше вместе поехали, я чувствовала, что сюда же мне надо. В дороге и силу возвращать начала. – потом помолчала немного. – Как дочку-то мне вернуть?

– Белаву мы сможем вернуть, только сломив Благомила, – ответил Дарей. – Иначе никак. Силен змей.

– Насколько?

– Сильней многих.

– Я с вами, – сказала она уверенно. – Но запомни, Дарей, коль с девкой моей, что случится, прокляну.

– Всемила, – заговорил Радмир. – Мы вернем ее. Я жизни не пожалею

– Верю, что не пожалеешь, – усмехнулась женщина, и воин опустил глаза.

– Прости, – тихо сказал он. – Не смог уберечь раньше.

Дарей встал, прошелся по шатру и неожиданно яростно воскликнул:

– Никто бы не смог! Первый всплеск силы жизни, и он нашел бы ее, прячь не прячь. Теперь и за Всемилой следить надо, коль силу себе вернула. Всю чародейскую ветвь святомирова рода извел злодей. Когда в Полянию ехали, только трое осталось, и то Всемила была от дара отказавшись. Так что двое всего было: Белава да еще один. Что с тем чародеем не ведаю, а Белавка себя выдала ненароком, пса пожалела.

– Это мы все уже знаем, – перебил Милятин. – Давайте решать, как нам божка этого выманить, да как к ногтю прижать. Рать наша еще прибывает. К завтрашнему вечеру должно собраться не менее десяти тысяч. Кинем вызов на бой, а отзовется ли? Если сами вторгнемся в Полянию, будем более уязвимы во время перехода. Стало быть бой надо дать здесь.

– А что полянский душегуб? – вопросила Всемила. – Будет орать, что Семиречье захватить Полянию собралось, еще и иноземные силы созовет.

– Полянский душегуб ничего не имеет против вторжения в его Полянию, – подал насмешливый голос изможденный мужчина. – Даже вместе с освободителями земли пращуров биться готов.

– Благодарствуй, твое величество, за поддержку, – прохладно ответил Милятин, но поклонился.

Тут в шатер влетел вестник и опустился в руки Радмира. Он открыл его, прочитал и улыбнулся.

– Альвы идут на подмогу, к утру будут с нами. И вольные воины-странники обещали собраться.

– Очень хорошо, – потер руки Дарей. – С альвийской магией может злодей и не справится. Кровь демонов ему тоже не по зубам. По крайней мере, Белава долго сопротивлялась, – и вдруг осекся, глядя на увеличивающиеся глаза Всемилы.

– Это у кого кровь демонов? – спросила она.

– У Белавы, – ответил чародей и вжал голову в плечи, справедливо ожидая материнского гнева.

Лихой, Краснослав и даже Милятин стояли на улице и прислушивались к женским крикам из шатра, периодически озаряемого всполохами боевых заклинаний. Мужской голос пытался прорваться сквозь пелену женского возмущения, но в ответ опять полыхала очередная вспышка. Радмир геройски остался со старым товарищем, и теперь стоял с открытым ртом, глядя на мечущегося по шатру Дарея и взбешенную Всемилу.

– Яблочко от яблоньки… – вдруг расхохотался он, вспоминая разъяренную Белаву, и тут же ойкнул, заметив взгляды направленные на него.

Но на удивление его слова успокоили Всемилу, и она улыбнулась, хмыкнула и неожиданно рассмеялась, оглядывая потрепанный шатер и такого же потрепанного чародея. Потом села и задумалась, переваривая все новое, что узнала о своей дочери. Дарей присел на безопасном от нее расстоянии, стараясь отдышаться.

Постепенно в шатер вернулись Лихой с полянским царем, Милятин и Ярополк, мрачный, но спокойный. Разбойник скептически оглядел Дарея и хмыкнул, заслужив в ответ убийственный взгляд.

– Что тут у вас полыхает? – громыхнул пустошевский князь, заполнив собой вход в шатер. – Уже веселитесь, а меня опять позва ть забыли?

– Знакомься, Добрыня Твердиславович, – заговорил Радмир. – Это Всемила, матушка Белавы. – и уже Всемиле. – А это пустошевкий князь.

– А-а, – хохотнул князь, – тогда понятно. Здрава будь, добрая женщина.

– Добрая… – проворчал Дарей, потирая ушибленное плечо.

– Добрая, – огрызнулась женщина. – Была б злая, прахом бы обернула. Жили– не тужили, и вдруг узнаю, что у кровиночки моей, ягодки распрекрасной, личина зверская появилась, на крови демона взращенная.

– Да – а, бедовая у тебя девка, Всемила, – радостно прогромыхал князь. – По весне спасла нас всех, в Пустошеве у нас ее всяк знает и славит. Чудная девка.

– Та-ак, – Всемила вновь повернулась к Дарею, старавшегося стать как можно более незаметным. – Давай-ка все мне рассказывай, чего еще про дочку мою не знаю.

Дарей с тоской подумал, что не знает она еще много, а, главное, не все рассказывать и хочется. Про чуть не свершившееся жертвоприношение в Черной Пустоши тем более. Выручил его Радмир, присевший напротив матушки Белавы.

– Дозволь мне тебе рассказать все, без утайки, – сказал он. – А то, боюсь, друже мой, твоего гнева не переживет.

– Я расскажу, – тут же отозвался Ярополк. – Чай, моя тещенька, мне и виниться.

– Пока я ничья еще тещенька, – усмехнулась женщина. – А вы заканчивайте волками друг на друга смотреть, не время. Как все закончится, так и будете решать, что промеж вас имеется. Рассказывайте все, что было. Никого калечить не буду. – и приготовилась слушать.

Глава 36

Белава открыла глаза и тихо выругалась. Она снова была в темнице, той самой, где очнулась после похищения из полянского леса. Девушка дернула затекшими руками и поняла, что прикована к стене. Вот гад! Она снова дернулась, и цепи уныло звякнули. Чародейка попробовала призвать силу Зверя, чувствуя, что в ней начинает закипать злость, и вскрикнула от неожиданной боли. На руках медленно проступали ожоги. Без силы жизни огонь Зверя обжег ее саму! Плохо, очень плохо. Что же будет, если она выпустит самого Зверя?! Девушка тихо застонала: и от боли, и от отчаяния.

– Очнулась? – раздался уже ненавистный ей голос.

– Отпусти меня, – накинулась Белава на "бога".

– Драгоценная моя, как же тебя отпустить, ежели ты слов не понимаешь, добра не помнишь. Я простил тебе твою выходку за вчерашним завтраком, меня это даже позабавило. Я простил то, что ты помогла увести у меня из-под носа царя. И хорошо, что моя сила практически безгранична, и я могу справиться с его родовым заклятьем, по которому полянская земля существует, пока на ней живет потомок Поляна, иначе бы Поляния уже пеплом бы подернулась от прошедшего по ней пожара. Я простил тебе, что ты разбудила Чеславу, которая перевернула мою обитель вверх дном. И я бы даже простил твою глупую выходку со змеином ядом, который тебе притащила это сумасшедшая призрачная баба. Но ты ведь решила его использовать, драгоценная моя, ты решила убить меня. А попытка всадить мне нож в сердце, когда поняла, что яд меня не берет? Я уже не говорю о твоих милых коготочках, которыми ты хотела выцарапать мне глаза, пока я тащил тебя сюда. Я хотел тебя просто запереть, пока не остынешь. Я готов был тебе все ЭТО простить! Но тебе и этого показалось мало. Выслушивать те гадости, которые может рождать столь прекрасный ротик, я не намерен. Ты меня оскорбила, ударила по больному, и сама вынудила применить силу. Чего ты добилась своим поведением?

– Чтоб ты сдох, змей рогатый, – огрызнулась Белава, подумав, что надо бы попросить Чеславу достать другого яда.

– Вот за что ты меня так ненавидишь, драгоценная моя? – усмехнулся Благомил и подошел к ней, с интересом разглядывая разгневанный лик девушки. – Я к тебе со всей душой. Не поверишь, спать толком не мог, о тебе думал, вспоминал твои уста сахарные. Я же весь мир к твоим ногам бросить готов, себя полностью в твои ласковые ручки отдать. Я в честь тебя храмы возведу, заставлю имя твое произносить с трепетом. Все сделаю, от тебя же требуется только перестать воевать со мной.

– Ты мне одно скажи, ты дурак что ли? – ответила на все его признания Белава. – Зачем мне весь мир? Зачем мне храмы и почитание? И ты мне не нужен. Люблю я уже, всей душой люблю ненаглядного моего странника, для тебя места не осталось! Или отпусти, или убей, но хватит меня посулами своими злить.

– Убить? – Благомил вплотную приблизил к ней лицо. – Интересная идея, но… Ты мне нужна.

– Зачем?! – воскликнула она, пытаясь отодвинуться, но лишь уперлась затылком в стену. – Мою силу ты забрал, до Зверя не докопался, себя я тебе по доброй воле не отдам. Что тебе может быть от меня еще нужно?

– Ты! Дура ты сумасшедшая! – вдруг заорал на нее Благомил. – Я перед тобой битый час распинаюсь, а ты все услышать меня не хочешь! Ничего, – разом успокоился он, – времени у нас много, сдашься и забудешь обо всяких странниках. А чтобы тебе проще забывалось, его первого уничтожу. У тебя на глазах. Поняла меня, моя драгоценная? На границе семиреченцы рать собрали, даже альвов позвали. Не беда, и пресветлых на колени поставлю. И ты со мной будешь, держась за руки по крови пройдем и новый мир сотворим. Из праха и тлена создадим новую вселенную.

– Я не хочу, – потрясенно прошептала Белава. – Ничего этого не хочу…

– У тебя нет выбора, нет возможности желать ч то-либо кроме меня. Еще вчера вечером ты могла просить меня, и я внимал твоим просьбам. Сегодня я глух, и в этом виновата только ты. Пока все не закончится, свободы у тебя никакой не будет.

Он замолчал, некоторое время рассматривая девушку, затем поднял руку и убрал растрепанные волосы ей за спину, провел рукой по щеке, вызвав на лице Белавы брезгливую гримаску, потом скользнул на шею и замер, вглядываясь. Быстро оглядел шею с другой стороны, потом руки, задрал подол платья, осматривая ноги.

– Что это? – выдохнул он. – Как случилось?

– Никак, – ответила она, сообразив, что Благомил заметил ожоги.

– Глупая, кровь демона разбудить пыталась? Ведь больно же тебе! – он провел руками по оковам, и те истаяли, исчезнув, будто и не было.

Лишившись удерживающих цепей, Белава уранила руки и покачнулась, тут же подхваченная Благомилом. Она попробовала сопротивляться, но он даже не обратил внимания на ее слабые попытки и шагнул в свою опочивальню. Глаза девушки расширились при взгляде на огромное ложе и при воспоминании, что он заставил ее тут вытворять.

– Не бойся, – сказал Благомил, заметив ее беспокойство. – Надо тебя подлечить, а то следующего собственного издевательства над собой ты просто не переживешь. Больно? – в его голосе было сочувствие.

– Нет, – соврала она, лишь бы не трогал.

– Обманываешь, – усмехнулся "бог". – Я же вижу, что страдаешь.

– Я страдаю в плену, без свободы не могу, – огрызнулась Белава.

– Будет свобода, все будет, но потом, – ответил Благомил, осторожно усаживая ее на кровать. – Я сейчас тебе помогу раздеться.

– Зачем? – ощетинилась девушка и отодвинулась от него. – Чтобы лечить, всего тела видеть не надо, сила жизни сама раны найдет.

– Знаю, – усмехнулся мужчина, – но посмотреть-то хочется.

– Ах, ты… – она задохнулась от возмущения, но Благомил уже держал ее за руки, вливая целительную силу.

Вскоре она облегченно вздохнула, ощутив, как боль отступила, и попробовала освободить руки. Не получилось. Девушка заерзала, стараясь не глядеть на Благомила. "Не отстанет", – с тоской подумала она. Мужчина взял ее за подбородок и повернул к себе лицом, некоторое время смотрел в глаза и… не отстал. Белава возмущенно замычала.

– Почему ты никак не расслабишься? – спросил он оторвавшись от ее губ. – Хотя бы из благодарности поцеловала.

– Какая еще благодарность? – возмутилась она. – Сначала ты меня чуть не убил, потом заковал в цепи, потом я пыталась освободиться и обожгла саму себя.

– Если бы ты не начинала свои попытки по моему умерщвлению, то не стала бы в результате сама себя жечь, – вполне логично возмутился он в ответ.

– Устала я от тебя уже, – вздохнула девушка. – Может хотя бы не будешь меня трогать?

Благомил рывком поднялся с постели, отошел от нее и… исчез, оставив Белаву в одиночестве. Девушка какое-то время сидела, не веря, что он оставил ее одну, потом вскочила с кровати и начала осматривать опочивальню. Дверей, естественно не было, как и во всех остальных помещениях этого странного жилища. Зато было большое окно, и чародейка попробовала его открыть, но слабая надежда на то, что оно откроется, не оправдалась. Она выругалась и посмотрела на улицу. Сбоку стоял огромный белокаменный дом. Дворец, поняла она. Перед дворцом вытянулась стража, стискивая в руках бердыши. Больше никого не было видно. Вдруг воздух озарил всполох белого пламени, и стражники стекли жидкой лужицей на землю. Бердыши упали, гулко стукнувшись о каменные плиты. Белава с любопытством прижалась к странному теплому стеклу лбом. Благомил пронесся мимо двух лужиц стремительным вихрем. Полы его длинного белого одеяния разлетелись как два крыла. Он резко развернулся и длинные волосы взметнулись, сверкнув ослепительным бликом на солнце, и с его рук сорвалась новая вспышка, уничтожив огромное старое дерево. Он был в ярости, и Белава растянула губы в злорадной улыбке. Неожиданно мужчина повернулся и посмотрел в направлении, где стояла девушка. Она испуганно отпрянула от окна, но Благомил вытянул руку, и она оказалась рядом с ним. Цепкие пальцы "бога" сплелись с пальцами девушки, и он потащил ее за собой. Белава еле успевала за стремительной поступью мужчины.

– Куда ты меня тащишь? – крикнула она.

Он резко остановился и посмотрел на нее.

– Действительно, куда это я тебя тащу… – сказал он и как-то недобро осклабился. – Дай-ка я тебе кое-что покажу.

Его рука крепко обвила ее талию, она вскинула на мужчину глаза и тут же их зажмурила, ослепленная яркой вспышкой. Когда свет померк, она осторожно приоткрыла глаза, и сразу же распахнула их во всю ширь. Они стояли на берегу Граньки. В некотором отдалении от них был мост, связывавший два государства. Но главное, на другом берегу, прямо напротив них, раскинулся огромный лагерь, увенчанный множеством стягов. Привлеченные их появлением, повыскакивали из шатров люди. Благомил хищно улыбнулся и протянул руку в сторону людей на том берегу.

– Смотри, – сказал он, – это твое спасение. Где-то там твой возлюбленный. Хочешь, найдем его?

– Нет, – воскликнула она и умоляюще посмотрела на мужчину. – Давай вернемся, я все поняла!

– Нет, – резко ответил Благомил. – Подождем.

Белава замерла, вглядываясь в лица незнакомых людей. Кто-то из толпы пустил стрелу в их сторону, но Благомил досадливо шевельнул пальцами, и стрела улетела обратно к своему хозяину, пробив тому грудь. Одинокий вскрик огласил берега Граньки. Девушка с облегчением выдохнула, не Радмир. Кто-то из чародеев рискнул послать в них выплеск силы, разбившийся о невидимую стену, даже не долетев до них. Потом воздух прорезала огненная молния, за ней понеслась вторая, третья, четвертая, закружился воздушный вихрь, следом еще один и еще. Благомил нехотя взмахнул рукой, объединил вихри в один, оплел огнем и отправил обратно. Людей смело, потащило по земле, зацепив шатры. Послышались крики, и до девушки донесся запах горящей одежды, паленых волос и жженной плоти.

– Что ты делаешь? Остановись! – закричала она и попыталась вырваться. Благомил только крепче прижал ее к себе.

– Что-то не спешит к тебе твой дружочек, – усмехнулся "бог" и хитро прищурился. – А может оборотни мои его разорвали по дороге?

Внутри Белавы все похолодело, взгляд заметался по лицам людей, среди которых начиналась паника, и не выдержала:

– Радмир! – заорала она. – Есть среди вас Радмир?!

– Белава! – донесся до нее любимый голос.

Она облегченно улыбнулась, взглянула на хищный оскал Благомила и вдруг поняла, что он вынудил ее позвать воина. Она сама его позвала!

– Радмир! – отчаянно закричала она. – Не смей выходить сюда, воин-странник, не смей показываться мне на глаза! – и еле слышно выдохнула. – Пожалуйста… не выходи…

– Думаешь, спасла? – засмеялся Благомил. – Наивная моя. Смотри внимательно.

Он поднял руку ладонью вверх, по Граньке побежала рябь, превращаясь в волны, которые бежали все быстрей, превращая тихую речушку в бушующий горный поток. Потом рука мужчины взметнулась над головой и он махнул ладонью, таким приветливым жестом, что никакой угрозы не почувствовалось. Вода поднялась стеной, становясь все выше и темнее, хищно нависла над лагерем семиреченцев.

– Вперед, – тихо засмеялся Благомил.

И река всей своей мощью обрушилась на ошарашенных людей. Белава закричала и уткнулась лицом в грудь "бога", стремясь спрятаться от происходящего. Тут же дернулась, когда его вторая рука легла ей на голову, крепче прижимая к себе, вывернулась и посмотрела на тот берег. Переднюю часть лагеря смыло начисто, люди метались в воде, помогая друг другу, где-то ржали лошади. Несколько чародеев, объединив усилия, гнали воду обратно в реку, где бились в панике речные обитатели, которых не вынесло из реки. Визжали несколько русалок, отчаянно ругался Водяной. Из стана людей слышались стоны.

– Ты… – губы Белавы дрожали, – ты чудовище… Я никогда, никогда не смогу полюбить тебя.

– Что? – мужчина недобро посмотрел на нее. – Повторим урок?

И земля ощутимо вздрогнула. Девушка сползла на землю, забыв о всякой гордости, встала на колени и вцепилась в его руки, прижимаясь к ним щекой.

– Пожалуйста, – молила она сквозь слезы, – пожалуйста, остановись, умоляю тебя, Благомил. Делай со мной, что хочешь, только останови все это!

Он рывком поднял ее, до боли сжав плечи, вцепился пристальным взглядом в заплаканные глаза, а потом прижался к ее губам. Девушка вскрикнула, почувствовав, что Благомил прикусил ее, и солоноватый привкус крови заполнил рот. Мужчина оторвался от нее, облизнул губы, на которых осталась кровь девушки и победно захохотал. Белвава не выдержала и зарыдала в голос, понимая, что спасения нет, нет! Она обернулась, еще раз взглянув на семиреченский берег, и мысленно попрощалась с ненаглядным насмешником, не веря, что сможет еще когда-нибудь взглянуть в любимые серые глаза. А если он погиб под этим потоком воды, то зачем тогда ее сердцу биться? От этой мысли ей стало совсем тошно, свет померк в глазах, и Белава безвольной тряпичной куклой повисла на руках Благомила.

Он досадливо скривился.

– Перестарался, кажется, – но тут же на губах заиграла лукавая улыбка. Он взял бесчувственную девушку на руки, бережно положив ее голову себе на плечо и крикнул. – Странник, она моя! – засмеялся и шагнул в полыхнувшую ослепительным светом вспышку.