Текст книги "Покровитель"

Автор книги: Юлия Власова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Юлия Власова
ПОКРОВИТЕЛЬ

Часть первая

В аббатство Фонтевро, что близ города Шинон, на границе между Анжу и Пуату, этим летом прибыло очень много паломников. А при таком количестве за всеми разве уследишь? Лючия Сафокло, к примеру, не явилась сегодня ни к мессе, ни к вечерне. Она даже ужинать отказалась, сославшись на недомогание. Старая монахиня наведалась к ней лишь поздно вечером и своим скрипучим голосом принялась уговаривать ее показаться местному доктору, на что получила решительный отказ: да, у Лючии раскалывается голова, но боль скоро пройдет, и не нужно беспокоить врача по пустякам. Монахиня удалилась, пожимая плечами, а Лючия повернулась на бок и, положив руку под подушку, стала созерцать малиновое небо над зубчатым частоколом леса – из окна ее келии открывался потрясающий вид. Она пребывала в монастыре в качестве паломницы уже около года, а год, согласитесь, довольно долгий срок, поэтому ей и отвели отдельную келью. Аббатиса прониклась к девушке чувством нежной, почти материнской привязанности, и всей душой желала, чтобы она осталась в Фонтевро навсегда. Настоятельница видела, как исправно посещает она мессы, с каким неподдельным интересом изучает жития, и надеялась в скором времени поговорить с Лючией о монашеском пути…

Но надежды аббатисы рухнули этой же ночью. Даже сход лавины не вызвал бы, наверное, столь сильного переполоха, какой произвел в монастыре полуночный крик, неистовый, сумасшедший крик Лючии. Она взбудоражила добрую половину обители. Когда же у ее ложа столпились монахини и стали наперебой задавать вопросы, она ничего не отвечала и тряслась, как в лихорадке. Единственным, что удалось из нее выпытать, были слова: «Зверь, чудовище!». Одни приписывали чрезмерную возбужденность девушки нервному расстройству, иные крестились и шептали молитвы, полагая, что в нее вселился злой дух. Большинство же терялось в догадках.

Сообщили аббатисе. Весть застала ее готовящейся ко сну перед лампадой, и неведомо откуда влетевший ветер погасил огонек, что настоятельница сочла дурным предзнаменованием.

– Зверь, зверь, – повторяла она вполголоса, шагая по темному коридору к комнате Лючии. – Если это и вправду был демон, то, значит, она заслужила подобное испытание, заслужила, чтобы выйти из него с победой. Ведь не посылаются же испытания просто так! Посылаются за добродетель. Но не согнется ли под напором таких искушений молодой стебелек? Хм, да… Следовало бы оградить ее от потрясений и не отпускать более одну на прогулки.

Монахини расступились перед нею, пропуская к кровати больной. Лючия металась в бреду и непрестанно повторяла повергшие всех в ужас слова «зверь, чудовище».

«Помешательство, – подумалось аббатисе, хотя она тут же отогнала эту мысль. Давеча девушка жаловалась на головную боль и усталость, и вполне возможно, ею завладевал какой-нибудь недуг. – Помешательство или менингит», – упорствовала логика настоятельницы. И то, и другое излечить сложно, и надежда увидеть Лючию в черном облачении медленно угасала.

Аббатиса сказала сестрам готовиться к худшему. Вероятно, последним облачением паломницы будет саван.

Однако на следующее утро Лючия встала ни свет ни заря, чувствуя полноту сил и прилив небывалой энергии. Ее прямо-таки тянуло выйти на улицу. Спешно проглотив завтрак, она выбежала во двор-клуатр, но тут ее окликнула пожилая неприветливая монахиня, которой аббатиса наказала присматривать за паломницей и в случае чего звать на помощь.

«Вот так-так! – раздосадовалась девушка. – Не поразмышлять мне теперь в одиночестве!»

А поразмышлять ей было над чем. Вчера вечером, едва только объял ее Морфей, какой-то дивный голос прошептал ей на ушко: «Скажи-ка, свет моих очей, бывало ль у тебя желанье бросить всё и улететь, далеко-далеко, куда глаза глядят?». Вопрос был риторический, и, в общем-то, отвечать на него не требовалось, но положительный ответ уже готов был сорваться с языка. Кроме того, Лючии очень хотелось взглянуть на обладателя чудесного голоса. Она открыла глаза. Средневековое французское аббатство, какие только гости не случаются здесь! Но такого гостя еще никому не доводилось принимать… В лунном свете облик созданья, повисшего над изголовьем, был до того уродлив и пугающ, что Лючия вначале не поняла, реальное ли это существо или китайский карнавальный костюм, подвешенный к лампе. Стоило карнавальному костюму задвигаться и оскалить зубы, как она завизжала, да так пронзительно, что с потолка посыпалась штукатурка, а зверь исчез.

Лючия Сафокло, уроженка Тосканы, искала в католическом монастыре освобождения от повседневных забот, которые гнели ее в Италии, и почти достигла вожделенного покоя, как вдруг это чудище! Призрак! По прошествии ужасной ночи она жаждала перемен, и ей просто необходимо было сменить обстановку. В монастырских стенах вдруг стало тесно, рутина приелась. «Свободы, простора!» – молило сердце, но свобода никогда не бывает полной. Тебя вовремя остановят, чтобы ты не совершила глупость.

Впрочем, на этот раз ничто не могло удержать Лючию от глупостей: монашка была малость глуховата и близорука и попросту не замечала, что творится вокруг.

Они приближались к лесу. Ничто не предвещало ненастья: знойный воздух был неподвижен, на небе – ни облачка, птицы парили высоко над землей. И тут, откуда ни возьмись – ветер! Свирепый – точно разозлили его, холодный – словно спустился с вершин Альп. Он вырвался из чащи, нахватав по дороге листьев малины, сухих сосновых иголок и парашютиков одуванчика. И если надзирательнице, шедшей впереди, досталась колкая прохлада борея и всё собранное в лесу добро, то щеки Лючии коснулось легкое дыхание июньского ветерка, а в руках у нее каким-то чудным образом оказался эдельвейс. Теперь она уже не удивилась, когда рядом с нею вырисовался призрак. Этот призрак был другой, совсем не страшный, в отличие от видения из ночного кошмара. Фантом имел очертания и облик молодого человека лет двадцати пяти-тридцати, и, надо сказать, совсем недурно выглядящего молодого человека. Пронзительный взгляд его карих глаз, черные, как смоль, вьющиеся волосы и плутоватая усмешка очаровали бы любого.

– Ты кто? – шепотом спросила Лючия, опасаясь, как бы ее спутника не обнаружили.

– О, – ответил тот. – Меня зовут Арсен. Я приходил к тебе вчера вечером, но ты испугалась. Прости меня за столь дерзкую выходку.

– Так ты привидение? – она взяла на себя смелость дотронуться до фантома, однако пальцы прошли сквозь его оболочку.

– Полагаю, что так. Назвать себя человеком я пока не решаюсь. Ты не представляешь, как выручила меня!

– Выручила? – смутилась Лючия.

– Ты думала обо мне. До недавней поры я был обделен вниманием, и если бы не явился к тебе, то окончательно бы погиб! Но довольно разговоров, еще немного – и нас заметят. Давай куда-нибудь улетим!

И тут монашка обернулась.

– С кем это вы шепчетесь, сударыня? – подозрительно спросила она.

– Я? Я пытаюсь вспомнить строки из «Гамлета», – нашлась девушка.

– А мне уж было подумалось, – проворчала монахиня и на всякий случай посмотрела по сторонам.

Когда она наконец отвернулась, Лючия перевела дух.

– Где ты, где? – она поискала глазами призрак, но того точно след простыл.

– Тсс, ни звука! – прошелестел ветерок над самым ее ухом. Что-то теплое легко-легко коснулось ее кожи, и внезапно по всему телу разлилась такая нега, такое волшебное чувство безграничной любви, что она буквально растаяла в призрачных руках Арсена. – Летим сейчас! – сказал он, и тут произошла удивительная вещь: ноги Лючии оторвались от земли, с уст слетело короткое «Ах!», а через секунду монахиня-сопроводительница на ее глазах превратилась в черную бусинку, нанизанную на светло-желтую нить тропы, что вела к лесу.

В правдивость происходящего верилось с трудом. Вероятнее всего, это был сон. Да, конечно, сон! Разве согласилась бы на такое Лючия в реальной жизни?! Носиться по небу с каким-то призраком! Первым делом она обратилась бы к психиатру, стала бы принимать успокоительные таблетки… А во сне можно и голову потерять.

Сколько неземной радости заключено в полетах, сколько невыразимого блаженства!

Они перепробовали множество разных способов передвижения в воздухе: и волчком, и зигзагами, и на спине. Несколько раз Арсен отпускал Лючию в свободное падение, а она совсем не боялась, будучи уверенной, что грезит. Тем более он всегда успевал подхватывать ее у самой земли. По временам он делал такие виражи, что захватывало дух. Потом они летели, пристроившись за стаей диких гусей, а напоследок призрак без предупреждения начал резко снижаться и ворвался в притихшую чащу, вспугнув с десяток пернатых.

О своей попечительнице, аббатисе, девушка даже не вспоминала. Также мало ее заботило и то, что скажет в свое оправдание монашка-надзирательница, вернувшись в аббатство без подопечной. Белые известняковые стены Фонтевро вскоре растаяли в ее памяти, как прошлогодний снег.

Петлять по лесу было не очень-то удобно. Всякий раз казалось, что еще немного, и они врежутся в дерево, однако Арсену чудом удавалось избежать серьезных столкновений. Ему всё нипочем, ведь он призрак, а вот Лючии приходилось несладко: ветки то и дело хлестали ее по лицу, натянутая между стволами паутина прилипала к платью, да мошкара не давала покоя. Наконец они вырвались из лесного чертога – впереди простиралась зеленая равнина с раскиданными тут и там домиками и мельницами. При виде этого живописного поселения Лючия пришла в восторг: редко когда случится наблюдать французскую провинцию с высоты птичьего полета.

– Понравилось тебе наше приключение? – спросил Арсен.

– Угу, – лучась улыбкой, кивнула девушка.

– Ну, а теперь куда? Где ты живешь? Надеюсь, не в монастыре?

И она без колебаний назвала ему свой адрес в Италии.

– Фью! – присвистнул Арсен. – Какое совпадение! Ведь бежал-то я именно из Тосканы. Что ж, встречусь со старыми знакомыми, вот будет потеха!

Из его слов Лючия вынесла совсем немногое, но решила отложить расспросы до более подходящего момента. Сейчас у обоих в ушах свистел ветер, потому что разогнались они до немыслимой скорости.

– Вперед, в Италию! – крикнул Арсен, но даже этих слов было не разобрать.

Они поднялись в зону кучевых облаков, которые заслонили небо вплоть до Умбрии, и летели так до самого вечера. Когда же зашло солнце, Арсен остановился на верхушке ветвистой пинии, чтобы его спутница могла передохнуть. Лючия чувствовала себя так, словно состояла не из плоти и крови, но словно ее наполняло пушистое белое облачко. И усталость практически не ощущалась.

– Там, за холмами, мой дом, – сказала девушка, и ее глаза сомкнулись сами собой. – Слишком долгий сон, тебе не кажется? – пробормотала она, прежде чем задремать.

Часть вторая

На росистой траве искрились нерукотворные алмазы, драгоценности, каким Лючия не привыкла удивляться. Она с недоумением взирала на своего нового знакомого, который со смехом носился по утреннему лугу, кружил рядом с сосной, сбивая с иголок блестящие капельки, – в общем, ребячился, как мог.

– Сегодня день, когда случаются чудеса! – весело воскликнул он, подлетев к Лючии. Та скривила губы, чтобы показать свое презрение к подобным речам и субъектам, их произносящим. Теперь она осознавала, как заблуждалась, полагая, будто видит сон. Увы, всё это приключилось с ней наяву. Стены, из плена которых она мечтала вырваться, крыша над головой – как можно было добровольно отказаться от таких удобств и отдаться воле взбалмошного призрака?! Даже людям нельзя доверять, что уж говорить о привидениях! Кто такой этот Арсен, чего от него ожидать? Голова раскалывалась от множества теснившихся в ней вопросов. Потом Лючия вдруг вспомнила, что сегодня у ее младшей сестренки день рождения, и сильно затосковала по дому.

– Отчего грустишь? – поинтересовался Арсен, заглядывая ей в лицо. – Разве утро не великолепно?

– Ты не поймешь, – ответила она. – Ведь тебе чужды людские печали.

– Не так уж и чужды, – проронил Арсен. – Я должен был сразу тебе рассказать…

Лючия его не слушала.

– Отнеси меня домой, – попросила она.

– Будет исполнено, прекрасная синьорина, – полушутливо произнес призрак и вновь подхватил ее, увлекая в небо. Земные тяготы остались на земле – Лючию вновь объяло беспредельное чувство любви и воодушевление, какое невозможно описать словами.

«Он имеет власть надо мной, – лишь на мгновение подумалось ей, и от этой мысли она содрогнулась. – Как только мы взмываем в воздух, я теряю способность здраво рассуждать».

Прикрывшись туманной кисеей, на необычных путешественников снизу вверх глядели усеянные стогами луга. Глядели своими мутными глазами-озерцами и недоумевали: куда держат путь эти двое в столь ранний час? Равнина, точно заспанная барышня, хмурила свои брови-речушки, орошающие пашню, а небесные странники всё летели и летели – до самых холмов, за которыми, по словам Лючии, был родительский дом.

– Только, пожалуйста, не отпускай меня больше, – попросила она на всякий случай, окончательно уверившись в правдивости своего сна. Веселость Арсена вселяла в нее опасение за собственную жизнь. А Арсен растолковал ее просьбу по-своему: теперь он ни за что не оставит ее одну.

Вдалеке показался редкий дымок, а вслед за этим Лючия разглядела несколько высоких печных труб.

– Дым… Наверное, к празднику готовятся, пекут творожное печенье и пирог с капустой, – пробормотала она.

– Который из них твой дом? – спросил Арсен.

– Тот, что с синей крышей, – поспешно сказала девушка. Благо, в позапрошлом году для покраски шифера родители выбрали именно этот цвет, иначе она никогда бы не отличила крышу своего жилища от множества одинаковых красных крыш в поселке. Сверху ведь всё кажется одинаковым.

– Ну, держись! – задорно крикнул призрак. Он явно намеревался выкинуть очередной фортель.

«Ты не посмеешь», – напряженно думала Лючия, пока они снижались. Арсен уловил эту напряженность и в мгновение ока лишил девушку возможности сопротивляться. Она попросту потеряла сознание.

Призрак не собирался сколько-нибудь задерживаться в гостях у ее родителей, кроме того он питал некоторую неприязнь к большим скоплениям народа, а сегодня в этих стенах, по-видимому, намечалось грандиозное празднование. Поэтому Арсен вместе со своей безответной ношей промчался насквозь через гостиную, потом через кухню, и никто из бывших в доме не заметил их появления. Движенье было столь стремительно, что на окнах заколыхались занавески, однако едва ли кто-нибудь придал этому значение.

Лючия очнулась в каком-то полутемном заведении, на стуле с резной деревянной спинкой. За столиком напротив изящная дама поглощала взбитые сливки и время от времени поглядывала на своего собеседника, лицо которого было в тени.

– О, я боялся, что ты заснула навеки, – прозвучал голос за спиной у Лючии.

– Арсен? Куда ты меня принес? Что это за место?

– Кофейня. Не волнуйся, вполне приличное заведение.

– Но… на нас не смотрели косо? – занервничала девушка. – Никто не вызывал карабинеров?

Призрак усмехнулся.

– Я могу воплощаться, когда захочу и перед кем захочу. В данный момент ни единая живая душа в кофейне не озабочена моим присутствием, так что можешь расслабиться.

– Расслабиться?! – вскричала Лючия, и тут же несколько голов повернулись в ее сторону. – Расслабиться?! – продолжила она шепотом. – Я уже довольно расслаблялась. А теперь пора выяснить, что скрывается под этой личиной, – и она ткнула пальцем в грудь Арсену, который к тому времени стал более или менее осязаемым.

– Хе-хе, что тут выяснять? Ты же видишь, я прозрачный, внутри – пусто, – отшутился тот и тотчас расплылся в воздухе, как подобает привидениям.

– Веди себя пристойно! – прошипела Лючия, а про себя подумала: «Я выведу тебя на чистую воду, чего бы мне это не стоило!». – Во-первых, кто тебе разрешил мною распоряжаться? Разве просьба вернуть меня домой такая уж неосуществимая?

Арсен посерьезнел и сосредоточился, что с ним редко случалось.

– Хм, понимаешь ли, той первой ведь предшествовала другая просьба – «не отпускать», что я исполнил неукоснительно. Находиться же с тобой в доме, куда приглашены гости (а судя по числу блюд на кухонном столе, следовало ожидать прибытия несметной толпы), стало бы для меня настоящей пыткой. Видишь ли, я не выношу толп.

«Ах, какие мы нежные! Мы не выносим толп!» – раздраженно подумала Лючия, однако сдержалась, чтобы не вспылить. Она приготавливала разные вопросы с намерением слово за слово вытянуть из Арсена всю правду о его прошлом.

– У тебя аллергия на толпы, так что ли? – ненавязчиво поинтересовалась она, поставив локти на стол и опустив подбородок на сплетенные пальцы рук.

– Не совсем, – призрак прокашлялся, ну прямо как самый заурядный человек! – Просто я боюсь встретить профессора… Того профессора…

– Это становится любопытным. Расскажи!

Арсен вздохнул, поудобнее уселся против Лючии и начал:

– Синьор Бьянки в ту пору был великим ученым, а я – несмышленым юнцом и всё мечтал о баснословных богатствах. Мечтал плавать на собственном корабле, подобно графу Монте-Кристо; бороздить пустыни, рассекать небесные просторы и заниматься исследованиями флоры и фауны, не привлекая средств извне. А где можно заработать, как не на бирже? Вот и стал я играть, но неудачи преследовали меня одна за другой. Я уже стал подумывать о том, чтобы бросить это невыгодное занятие, когда под руку мне случайно подвернулась статейка, где синьор Бьянки сообщал о своем изобретении, некоем аппарате, способном придать любому телу, в том числе и одушевленному, способность перемещаться в пространстве и времени. Профессор искал добровольца, дабы испробовать на нем действие своего изобретения. Ну, я, конечно, тут же и смекнул, что, зная будущее, можно возвратиться в прошлое и сделать на бирже выгодную ставку. Тогда и дела пойдут в гору.

– Ох! – только и сказала Лючия.

– Ну, и, разумеется, я тотчас отправился к профессору, – продолжал человек-призрак, – в надежде, что до меня он никого принять не успеет. В тот день я думал, глупый, что мне несказанно повезло! Нет нужды объяснять, сколь богато была обустроена его лаборатория – она была просто сказочна! Могу лишь сказать, что подобное оснащение я видел впервые. Я представился, пробормотал что-то несвязное о моем стремлении быть полезным науке, и синьор Бьянки без околичностей проводил меня в какую-то мрачную каморку, сверху донизу уставленную всяческими приборами, коробками без этикеток, – совершенно неубранную комнату. Помню, как струхнул при виде всего этого безобразия. Но потом моим вниманием завладел один миниатюрный аппарат, об устройстве которого стал рассказывать профессор. Он утверждал, что никаких побочных эффектов облучение Фотохроном не вызывает… Ах, если бы я знал, к чему приведет моя затея, в жизни бы не притронулся к Фотохрону! Вижу, ты недоумеваешь? Да, следует рассказать об особенностях этого прибора. Включался он нажатием на кнопку – точь-в-точь как современная фотокамера. И работал практически так же. Объектив направлялся на предмет или живое существо, и производилось облучение – мгновенная вспышка придавала объекту необычайные свойства. Не могу сказать в точности, какие использовались длины волн, но после секундного облучения я чувствовал себя так, будто меня долго и усердно подбрасывали на солдатском плаще, точно как какую-нибудь незадачливую римлянку во времена Нерона. Три вспышки подряд отправляли человека в будущее – на три года вперед. В Фотохроне имелся еще и обратный отсчет времени – некое «затемнение», как выразился профессор – черные вспышки. Слыхала ли ты когда-нибудь о подобном? Ну, так вот, три черные вспышки возвратили бы меня ровно в то время и в ту каморку, где я пребывал в данный момент. Ничего сверхъестественного, учитывая наш век невиданных открытий. Этот компактный прибор содержал множество кнопок, о функциях которых, думается мне, нарочно умолчали. Однако же я догадывался, что с его помощью можно путешествовать на далекие расстояния, не переносясь во времени, равно как и наоборот.

Для начала синьор Бьянки отправил меня в будущее, наказав беречь Фотохрон, как зеницу ока. «Неодушевленный предмет не сможет поделиться результатами путешествия, крыса или кролик для этого тоже не сгодятся. А вы – в самый раз», – сказал он мне, покручивая ус. Тогда я намекнул ему, что он бы и сам мог слетать туда и обратно, воспользовавшись своим чудом техники, на что он отрицательно покачал головой. «Мне, – сказал он, – рисковать нельзя. Я координатор. Если я пропаду, представляете, какого открытия лишится человечество?!»

О, я представлял, я хорошо себе это представлял, и потому решил обхитрить ученого. Исчезнуть-то я исчез, а вот возвращаться не спешил. Я бы действовал куда более смело, если бы кто-нибудь растолковал мне назначение других кнопок Фотохрона! Преодолев временной промежуток в три года, твой покорный слуга очутился отнюдь не в темной каморке, заваленной ящиками и механизмами, а в чисто убранном офисе. «Что же должно было случиться за эти три года, чтобы комнатушка претерпела такую метаморфозу?» – подумал я и стал бродить по коридорам, всё больше изумляясь перемене декораций. «Либо профессор приобрел всемирную славу и отстроил свою лабораторию заново, либо что-то в его деле пошло не так, и в этом здании заправляет теперь не профессор…» – Следовало быть настороже.

Не успел я завернуть за угол, как меня грубо окликнули:

– Эй, кто здесь? Стоять, именем закона!

Голос был резкий, звучащий точно медная труба, и душа моя ушла в пятки. На воре, как известно, шапка горит, а то, что я замыслил, ничем, кроме воровства, не назовешь. Во мне за версту можно было вычислить похитителя Фотохрона, так я считал, и потому улепетывал от преследователя со всех ног. Тяжелые шаги слышались всё ближе и ближе, а коридор всё не кончался. Но вот я с разбегу вскочил в лифт, и двери его сомкнулись прямо перед носом гнавшегося за мной мужчины. Это был не синьор Бьянки. А учреждение, в котором он работал, оказалось секретной организацией, занимавшейся технологическими разработками. Наверняка этот тип поднял шум…

Я очертя голову бежал по улицам, сжимая в руке бесценный аппарат, и вдогонку мне сыпались проклятия прохожих, которых я посбивал с ног. Разум настаивал на немедленном возвращении в прошлое, пока еще не поздно и меня не сцапала полиция, но как протестовало всё внутри! «Координатор» непременно отберет у меня аппарат, и прощайте мечты. Если бы только природа одарила меня способностью телепортироваться и вояжировать во времени!

Заскочив в какую-то заброшенную халупу на окраине трущоб, я остановился, чтобы перевести дух – и тут мне в голову пришла сумасбродная идея (совсем как соломина для утопающего!): что если взять да и понажимать на «запрещенные» кнопки? Кто знает, к чему приведет сей эксперимент над собой? Вдруг таким образом я приобрету умение проноситься сквозь годы и часовые пояса по своему желанию, не прибегая к помощи Фотохрона? Идея была заманчивой – как тут за нее не ухватиться?! Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я начал себя облучать, но, кажется, солнце дважды закатилось за горизонт и луна из полной превратилась в чуть надкушенную. Не евши и не пивши двое суток подряд, я ощущал себя пушинкой, а потому ничуть не удивился, заметив, что руки и ноги мои просвечивают.

«Если так пойдет и дальше, – мелькнула мысль, – то я, чего доброго, сделаюсь невидимым». В сущности, ненадолго обратиться в невидимку не так уж плохо: можно без опаски воровать еду из магазинов, подшучивать над прохожими. И то, и другое положительно сказывается на состоянии организма.

Скоро мне наскучило слоняться вдоль прилавков и витрин. Насытившись вдоволь, я решил отдохнуть в парке. Вот тогда-то во мне и открылась новая способность – превращаться в самых разных чудовищ. Поначалу наводить ужас на гуляющих казалось мне детской забавой, но когда на следующий день, склонившись над прудом, я не смог вернуть себе прежний облик, тогда я по-настоящему запаниковал. И тут же вспомнил о Фотохроне, вспомнил, что обронил его в одном из бесчисленных кварталов, пока гонялся за обезумевшими от страха прохожими. Самые худшие опасения мои подтвердились, когда я обнаружил его «останки» на мостовой недалеко от мясной лавки. Прибор пострадал от колес автомобиля, и теперь ничто не могло вернуть его к жизни. Да и меня к жизни вернуть смогло бы только чудо… Безнадежная ситуация. Друзей у меня не было, а нажить врагов – это же проще простого! Десять лет я провел в поисках друзей и исцеленья – мотался по странам и с легкостью преодолевал временные рамки. Десять лет! За это время я даже пожаловал с визитом к профессору, надеясь спросить у него совета. Но своим появлением я лишь накликал беду… Он-таки сменил род деятельности и забросил лабораторию, вероятно, разочаровавшись в людях и сообразив, что с их помощью информации из прошлого и будущего не достать. Как он перепугался, завидев меня в своей гардеробной! Просто утратил дар речи! А ведь я предстал перед ним в человеческом образе, предварительно заскочив к двум-трем его соседям и напугав их до дрожи в коленках своим чудовищным видом. Как выяснилось, людские мысли материализуются, и в тот момент, когда они о чем-нибудь думают, это что-то начинает принимать свое истинное обличье, будь то страхи или предвкушения… или призраки. Кроме того, оказалось, что излечивающей силой обладают только добрые мысли, а уж никак не страх и ненависть.

Ну, что ты так смотришь, Лючия? Безразличие убивает, а вместе с тобой у меня появилась надежда снова стать человеком.

Лючия не ожидала от Арсена таких откровений и слушала с приоткрытым ртом.

– А что профессор? Разве он может навредить? – ошеломленно спросила она.

– Да я же недорассказал! Синьор Бьянки уже устраивал на меня облаву. Он собрал целую армию ловцов привидений! Переквалифицировался, так сказать. Он теперь специалист по части бесплотных существ.

– Неужели кто-то всерьез в это верит! – в сердцах воскликнула Лючия.

– Но ты же веришь? – Арсен вопросительно взглянул на нее.

– Я – совсем другое дело.