Текст книги "Работа для рыжих"
Автор книги: Юлия Фирсанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
ГЛАВА 3
Дальний Торг, или Денежный вопрос
Село было зажиточным. Вот именно, акцент на слове «было». Что-то неуловимое, воспринимаемое больше на уровне интуитивных впечатлений – облупившаяся краска наличников, щербины в каменных фундаментах деревянных домов, неказистость более поздних домишек по сравнению со своими старшими собратьями, – говорило о том, что некогда Выселки процветали, а сейчас медленно, но верно скатывались к состоянию выживания. Но пока застряли где-то на отметке «жизнь» и старались закрыть глаза на нерадостные перспективы.
Здесь, по всему видать, со времен процветания, когда большое село гудело, как деловитый улей, остался не только постоялый двор, но и лавка менялы. Я бы ни за что не признала в этом приземистом деревянном доме с узкими, как бойницы, окошками, расположенном посереди запущенного сада, заведение нужного толка. Маллоник же сразу указал на крохотный значок над калиткой: колосок и рыбки в круге.
Озадаченная странной символикой, я безропотно последовала за проводником, Гиз и Кейр составили компанию, а Киз остался с лошадьми. Мы бы их и с Дэлькором могли оставить, однако я ничего не знала не только об особенностях бизнеса менял, но и о привычках здешних конокрадов. Вдруг лошадки без человека автоматически зачисляются в ничейные и подлежат угону? Конокрадов жалко, и времени лишнего трупы прикапывать нет.
Дверей у дома было две: одна справа с небольшим крылечком, вторая слева. Маллоник выбрал ту, что левее, – ага, на ней красовался тот же рыбно-колосковый символ. Мужчина остановился на пороге и дернул колокольчик за веревку.
Дверь открыла не больная бабушка Красной Шапочки, а щуплый черноволосый босой человечек в застиранной серой рубашонке и столь же непрезентабельных портах. Если это меняла, то бизнес явно в упадке. Почему-то Гиз едва заметно напрягся при появлении домовладельца. Чего он опасался? Что этот тип прямо на пороге умрет голодной смертью, свалится на нас и наградит синяками?
Но нет, человечек решил подзадержаться на белом свете еще маленько. Смерив группу клиентов оценивающим взглядом, босяк безмолвно посторонился, пропуская в большую и неожиданно светлую (ага, во внутренний двор окно широкое выходит!) комнату.
Всей мебели в ней было здоровенный стол с огромным каменным, цвета деревенского сыра колесом посередке, стул и пара лавок по сторонам. Еще имелась другая дверь, наверное, ведущая внутрь дома. Через миг-другой из нее шагнул, нет, даже не шагнул, а выдвинулся и воздвигся здоровенный мужик поперек себя шире. О, секьюрити пожаловал? А рубашка-то у него чуток понаряднее будет, чем у босяка.
Но тут невзрачный и тощий, бомжеватого вида привратник слился с местностью – то есть комнатой – настолько, что сразу стало ясно: вот эта охрана и есть истинный профи в своем деле. Я лопухнулась, а Гиз рассчитал правильно. Правильно, меняла – работа денежная, а легкие деньги всегда влекут к себе воров и грабителей, готовых поспорить с хозяином за право обладания дивными звонкими монетками. Вот охрана у здешнего дяди нехилой комплекции, способного самостоятельно переломить о колено средних размеров березку, была хорошая. Даже на первый внимательный взгляд. А чтобы посмотреть второй раз, охранника еще надо было постараться вычленить из обстановки.
Только я этим заниматься не стала. Если Кейру с Гизом интересно как профессионалам, пускай развлекаются. Меня же куда больше занимал сам хозяин. Особо его роскошные черные бакенбарды, легко превосходящие густотой то, что на моей голове носило гордое звание «волосы». Так что внимание разделилось между супербаками менялы и здоровенным колесом на столе, напоминающим один из гигантских жерновов эпохи какого-нибудь палеолита. Загадочная конструкция не выглядела случайно брошенной, к тому же, бросить нечто такое между делом не смог бы даже богатырского телосложения меняла. Нет, этот круг был гордо водружен – уж больно точно размещался его центр, ровнехонько посередине большого стола.
– Дня счастливого, кор, и звонких монет! Нам бы денежки поменять! – взял переговоры в свои руки Маллоник, одарив меня между делом покровительственным взглядом.
Я выступать с возражениями не стала. Все-таки бедняга-юрист сегодня едва не покалечился и испытал серьезное моральное унижение, когда со взбесившимся жеребцом справилась не то что какая-то девчонка, а конь девчонки. Теперь надо было дать ему возможность для самоутверждения, чтобы благодарность не переросла в досаду и потаенную злость.
– Отчего ж не поменять, поменяю, – степенно согласился здоровяк и извлек из-под ворота рубахи каменный диск на цепочке, уменьшенную копию своего настольного собрата-великана. Причем из точно такого же желтоватого камня.
Маллоник, следуя, похоже, устоявшемуся обычаю, выложил на стол у жернова одну из врученных мною золотых монет.
Меняла снял диск с цепочки и вложил его в маленькую круглую выемку в центре, а потом подобрал и, не глядя, бросил монету юриста на большой круг. Та закрутилась, подпрыгивая, Фаль восторженно заверещал. Изнывая от любопытства по поводу творящегося, я призвала руну зрения и прибавила руну магии. Канои лагу —огонь и вода – сплелись в красивый образ, через который я увидала узоры, выплетенные, выдолбленные, нарисованные на большом и малом камнях. Именно они, вспыхивая и мерцая, как дорогущая елочная гирлянда с десятком режимов, целенаправленно гнали монетку в предназначенную для нее ячейку.
Я так залюбовалась, что едва не пропустила мимо ушей слова оглашающего вердикт менялы:
– Золото полновесное, почище, чем наши троны, и тяжелее на четверть. Монета иномирная, потому один к одному менять буду.
Острый взгляд из-под кустистых бровей скользнул по юристу и зацепился за меня. Может, ждал возражений или объяснений? Я просто кивнула, соглашаясь. Мужик огладил бакенбарды и достал из ящика стола мешочек. Маллоник выложил все свои монеты и получил за них по счету десять золотых с изображением большого кресла по центру круга.
Настал наш черед. Кейр-казначей выделил из нашей казны два десятка золотых, причем выискал такие, чтобы не разнились с отданными юристом. Вряд ли случайно выбирал, скорее, не хотел светить пестрой коллекцией запасов и дорогим серебром.
Каждую монетку меняла подвергал проверке на круге. Только теперь он высыпал их не по одной, а целой горстью – на то самое место, где осталась после испытаний первая монетка. Денежки с места не тронулись, никаких фокусов откалывать не стали, и это менялу полностью устроило. Наверное, попадись среди денег фальшивка, результат был бы другим.
Так что из дома с колоском и рыбками над калиткой мы выходили, обогащенные некоторыми запасами местной валюты. Предусмотрительный Кейр еще и пару золотых поменял на шестнадцать рыбок, пошли они один к восьми, а пару рыбок в свой черед – на горсть колосков. Бронзовые монеты с этой самой пучеглазой рыбиной на аверсе на реверсе имели сеть. Кстати, у колосков из незнакомого на вид серо-синего металла на обороте красовалась до боли знакомая картинка – загогулинка серпа. Да, воистину идеи блуждают по мирам! Ладно хоть молотка сбоку не присобачили.
Маллоник, решивший, что теперь, после удачного обмена, он первый парень на селе и должен указывать дорогу к постоялому двору, попрощался с менялой за всю компанию витиеватым пожеланием, касающимся неумолчного звона монет (от такого звукового сопровождения свихнешься раньше, чем обрадуешься!), и первым вышел из дома. Оставшихся догнал тихий вопрос:
– Неужели врата между мирами у подножия Гаранских гор снова открыты, коры?
– Не знаю, мы пришли иным путем, и вряд ли кто-то пройдет следом, – честно ответила я не столько даже из любви к правде как таковой, сколько из-за мизерного багажа информации, касающейся местных реалий. Чтобы врать, надо знать, о чем врать, а то от самого, казалось бы, выгодного или безобидного вранья будет куда хуже, чем от зловещей на первый взгляд правды.
Меняла приуныл, его жадный (нет, не до денег, до новостей) взгляд потух, даже роскошные баки поникли. Надежда на денежный ручеек, текущий от сделок с иномирянами, не оправдалась.
– С вратами работы больше было? – полюбопытствовала я, прощупывая почву.
– А как же! Пока-то перевалы в Каринзар проходимыми станут, еще с пол-луны караваны ждать, а от врат гости, хоть год от года их все меньше становилось, нет-нет, а шли, да все вышли! – Мужчина ахнул, махнул рукой и прибавил полушепотом, будто делился если не совсем тайной, то тем, о чем не принято заявлять во всеуслышание: – Я ж депешу в гильдию о позапрошлом годе направил. Из Артефа аж трое приезжали, сначала селезнями ходили, а потом проверку учинили, всю спесь разом растеряли. Сказали, узоры на камнях не повреждены, но ары силы вдосталь больше не дают. Если только весь портал сызнова переставить, да кто ж за такое в нашей глуши возьмется. Одна работа артефская в груду тронов влетит, село никак не потянет подобного заказа. В Иллордан наш наместник писал, а только по сию пору нету ответа. То ль не до нас, то ль еще чего… Может, на той дороге, какой вы, кори, прошли, полегче через врата пройти будет, и, коль ары переставить, их мощи хватит? Я бы гильдейским отписал…
«Ого, а дядя не просто меняла с непереносным артефактом по имени ар, а еще и что-то вроде наблюдателя, поставленного тут», – отметила я факт хорошо отлаженной системы и быстрого реагирования центра (некоей гильдии Артефа) на сигналы с окраин.
– Нет, это был разовый билет, – окончательно разочаровала я бедолагу.
– Ничего, ты все поправишь, – убежденно прокомментировал уверенный в моих способностях Фаль, но, к счастью, меняла не услышал ничего, кроме мелодичного чириканья, и заметил напоследок:
– Забавная пташка, говорливая.
– Не то слово, – с ухмылкой буркнул себе под нос Кейр.
Кажется, временами мой телохранитель жалел, что обрел-таки способность не только видеть, но и слышать Фаля. Ой, недаром говорят: бойтесь своих желаний!
Гримасу Гиза можно было истолковать либо как преувеличенное согласие с мнением Кейра, либо как первый болевой симптом острой желудочной колики.
– Боги не оставят Артаксар, – поведя плечом, нашел, чем утешить человека, мой палач-телохранитель. Ну не мог он не заступиться за своего обожаемого покровителя.
– Вы говорите так, будто сам Гар обещал нам помощь, – грустно усмехнулся меняла, но не со скепсисом атеиста, а скорее как человек, совершенно точно знающий, чего можно, а чего нельзя ждать от богов в силу имеющихся у них полномочий.
– Он тоже постарается подсобить, чем сможет, – озвучила я свое согласие с версией. Нет, я не трепло, но чем больше народа будет верить в помощь Гарнага, тем проще нам будет искать решение подкинутого богом «элементарного» вопроса.
– Посланники? – сделав несколько неуверенных шагов из-за стола, пробормотал меняла, словно хотел броситься к нам, тряхануть за плечи и добиться согласия, что мы и есть эти самые «посланники», и в то же время жутко боялся услышать «нет».
– Не знаю, – выбрала я не предусмотренный опросником вариант ответа. – Но нам не помешала бы кое-какая информация. Кажется, вы именно тот человек, который способен ее дать. Мы остановимся на постоялом дворе, приходите вечерком, как освободитесь, там и побеседуем.
– Кого мне спросить?
– Магева Оса со спутниками, – по привычке отозвался Кейр и тут же виновато покосился на меня, не сболтнул ли чего лишнего.
Я пожала плечами. По части молчания у нас Гиз специалист – вон за все это время ни слова не сказал, только наблюдал и записывал на корочку. А я так… находка для шпиона. Сама уже привыкла к тому, что магевой зовут, и откликаюсь рефлекторно. Не принципиально это, если вспомнить про незабвенные печку и горшок. Вот спрашивается, чего я тогда злюсь, когда меня служительницей именуют? А потому, что не только именуют, но и норовят «в печку запихнуть». Трудовой договор требует не только подписи работодателя, но и согласия работника, а иначе какой-то рабовладельческий строй получается. Пришли бы по-хорошему, поговорили, предложили, я бы, может, и согласилась. Но когда меня без меня женить пытаются, начинаю свирепеть и упираться всеми четырьмя копытами, как Кизов конь, хоть сама и не лошадь.
– Мы придем, – степенно заверил нас меняла, как-то резко успокоившись. И проявившийся в заднем левом углу хрупкий бодигард едва заметно наклонил голову, показывая, что это не мания величия одолела нашего собеседника, а просто он имеет в виду двоих.
Вышли во двор, где от нетерпения приплясывал Маллоник, но самолично ни на одну лошадь взгромоздиться не решался. Животные его игнорировали так ловко, словно в совершенстве освоили на каких-нибудь специальных курсах искусство бойкота. Наверное, им Буян (так Киз успел окрестить четвероногого) много чего понарассказал о бывшем владельце.
Сам киллер при исполнении (но, наверное, в очередном отпуске) так близко стоял к двери, что, гарантирую, слышал всю беседу с менялой. Теперь вот задумчиво изучал меня, как гм… какую-то аномалию вроде северного сияния или стаи пингвинов в Сахаре – странную и очень неуместную штуку. С оскорблениями не лез, но вряд ли от поспешно взращенного в душе уважения ко мне великой, скорей уж из опасения снова перейти в зооморфный облик. Тогда нас точно никто никакими посланниками не посчитает, а вот бродячим цирком запросто. Кстати, неплохая, как это говорят у шпионов, легенда. Девицу-фокусницу с дрессированными лошадьми, птицей и ослом точно всерьез никто воспринимать не станет! А Кейр и Гиз будут показывать номера с оружием.
Представив себе нашу теплую компанию в расписном фургоне балаганщиков, я не удержалась и, хихикая, поделилась шуткой с друзьями. Взгляд Киза стал еще на несколько градусов холоднее. Почему-то ему не понравилась идея поработать экспонатом в передвижном паноптикуме. Нет, все-таки этот тип невыносимо серьезно относится к жизни, вон, даже совершенно невинных шуток не понимает! Фаль, к примеру, вслух пожалел, что на самом деле нельзя ненадолго стать компанией балаганщиков. Кажется, малютке пришлись по душе кочевая жизнь, вызывающая пестрота одеяний и обычай оснащать себя кучей ювелирных изделий со звеняще-сверкающим эффектом.
Нотариус оказался весьма полезен не только по части перекупки лошадей, но и в качестве проводника-наводчика. В селе он как-то уже бывал по долгу службы, здешний постоялый двор знал неплохо, и уж точно догадывался, с какого именно конца большого населенного пункта он расположен.
Удивительно, но здешняя сфера обслуживания шагнула далеко вперед по сравнению со знакомыми мне по Вальдину трактирами. Большой двухэтажный каменный дом, крытый черепицей интересной листообразной формы, окружали не только подсобные постройки типа конюшни и мыльни. Здесь была летняя веранда – нет, правда, своего рода беседка впереди, с правого бока дома. Но аншлага не наблюдалось, так, пяток местных бездельников, если судить по виду, тянул из кружек пиво. Пара мальчишек конюших бросилась к нашей большой компании наперегонки, чуть ли не толкаясь локтями.
Я сразу подумала о взаимоотношениях туристов и коренных обитателей золотых местечек вроде Черноморского побережья или Азова. В начале сезона там вот так же боролись за клиентов хозяева пансионов или кафешек, а потом, когда желающих отдохнуть становилось на несколько порядков больше, местные посматривали на гостей свысока.
Если меняла прав насчет неких врат и караванных путей, то мы умудрились угодить в идеальную точку, в которой хозяева во всеоружии ждут-пождут клиентов, не успев пресытиться их количеством.
В любом случае нам предстояло проверить эту занимательную теорию. Солнце перевалило за полдень, и отправляться в следующий пункт назначения, если мы все-таки определимся с направлением, пока не имело смысла. Ночевать по весне в лесу мне совершенно не улыбалось.
Коней увели, пообещав обиходить, как родных маму с папой. А мы прошли внутрь здания, где в зале за стойкой хозяйничала юркая бабуся махонького росточка. Здоровенный паря как раз выносил на веранду поднос с очередным пивным заказом, а между столов внутри помещения сновала крутобедрая темноглазая деваха с улыбкой ярче солнышка.
Мы сели за большой стол у окошка, а Маллоник прошел к стойке и важно осведомился:
– Могу ли я видеть почтенную кори Галльиру по прозванию Пичуга, владелицу постоялого двора «Лесной уголок»?
– Можешь, если присмотришься ко мне, кор, – усмехнулась старушка.
– Тогда, почтенная кори, у меня есть к вам дело. Последняя воля Заррана по прозванию Бобыль.
– И что же велел передать тебе мой брат? – насторожилась Галльира.
– Под плащом Гара пребывает ныне Зарран, и я прибыл сюда как носитель его последней воли, – ответил наш нотариус, демонстративно коснувшись нагрудного знака-артефакта. Тот – маленькая подвеска в виде свитка с печатью – на миг блеснул золотым фонариком и погас.
– Алльза, присмотри за залом, – повелела старушка и увела Маллоника за дверь слева от стойки. Не сказала бы я, что выглядела она (это я про бабусю) до глубины души опечаленной вестями, скорей задумчивой и, если выражаться поэтично, исполненной смутных сожалений.
За всеми этими бытовыми наблюдениями я как-то упустила из виду момент, когда у нашего стола оказалась черноволосая подавальщица с уложенной вокруг головы косой, украшавшей милую девушку лучше всяких королевских корон.
А Гиз уже отвечал на ее вопрос об обеде и комнатах. Так, стоп, а почему Гиз вместо привычно берущего на себя все хозяйственные вопросы Кейра? Потому что палачу-телохранителю было не до прозы жизни. Покраснев как спелый помидор сорта «эфиоп», мужчина пялился (слово «смотрел» было несопоставимо с действием) на девушку так, словно видел что-то несказанно чудесное, и слова застревали у него в горле, выходя хрипами туберкулезника.
Киллер успел кратко уведомить темноглазку, что нам действительно требуются три комнаты и комплексный обед. И сейчас как раз решался вопрос с меню. Слово «солянка» вызвало легкую настороженность, но альтернативы не было. Ладно, придется дегустировать. Мясное блюдо было озвучено как «тушеная тырага». Хорошо хоть из безалкогольного пития имелся честный компот из сушеной сизянки. Урра! Вот и попробуем здешний эндемик на зубок, или, вернее, на глоток. Не будут же тут компот насыпать?
Оставив в стороне кулинарную тему, я мельком задумалась: а зачем нам три комнаты? Одна мне и Гизу, вторая Кейру и Кизу – получается ровным счетом две. Или надменный братец пожелал поселиться отдельно? Или… гм… сыграли роль взгляд Кейра и зарумянившиеся у подавальщицы яблочки щек? У женщин свои секреты, у мужчин свои потребности. Девушка статная, как раз во вкусе телохранителя, вот только раньше он дара речи при виде предъявляемых для осмотра прелестей не терял. Все когда-нибудь бывает в первый раз.
Алльза приняла заказ и умчалась, одарив напоследок нас всех (но больше все-таки экс-палача) улыбкой, а я тихонько прошептала, наклонясь к уху моего задумчивого друга:
– Девушка красивая, в гостиничном бизнесе сведуща, деньги на обзаведение тебе призрак подкинул, давай женись и открывай свое дело!
Кейр вздрогнул всем телом, выходя из созерцательного транса, и брякнул:
– А как же ты?
– Ну… я в трактирном деле ни бельмеса не смыслю, типичный потребитель, поэтому буду продолжать реализовывать себя в качестве магевы. А ты давай, вон Гарнаг тебе уже ложку с намеком подкинул!
– Думаешь, это знамение было?! – вместо того чтобы подхватить шутливый тон разговора, не то испугался, не то обрадовался, а может, и в равной мере испытал оба чувства телохранитель. Он так вцепился пальцами в крышку стола, будто хотел выдрать доску на сувенир.
– Не знаю, – шепотом отозвалась я. – Знамение-то если и было, то для тебя.
– И я не знаю, – неуверенно отозвался Кейр.
– Тогда подожди и присмотрись, знамения обычно по одному не ходят! Скоро следующее явится! – предложила я телохранителю, коварно намекая на то, что выбора вообще-то за него делать не буду. Пусть решает сам.
Обед принесла все та же темноглазка Алльза. Руки ее, сноровисто метавшие на стол тарелки с заказом, в один из моментов сбились и как бы случайно задели руку Кейра, почти погладили, а я невольно зажмурилась. Не от внезапно вспыхнувшего некстати смущения – от столь невинной формы заигрывания. Свет руны одаль,вспыхнувшей пусть малой, но ослепительной искрой, был ярче солнышка. Одаль,иначе зовущаяся отила…знак семьи померцал и исчез, стоило рукам разомкнуться.
Пока девушка выгружала на стол наш обильный, вызывающий слюноотделительный рефлекс заказ – солянка пахла как тушеная картошка с мясом, а тырага как хорошая говядина, – организм потребовал уединения в срочном порядке. Так что я, не дав красотке вдоволь напереглядываться с Кейром, подхватила ее под локоток и прошептала жизненно важный вопрос. Недовольная гримаска тут же сменилась сочувствующей, и меня даже проводили до места, именуемого в отдельных случаях комнатой размышлений. Не знаю, у кого как, а меня действительно именно там посещали самые гениальные озарения по части решения каких-нибудь зубодробительных алгебраических задачек.
Что удивительно, комнатка, пусть косвенным образом, помогла и сейчас. Я как раз собиралась углубиться в «раздумья», когда совсем рядом с наружной стенкой деревянного домика удобств раздался голос того самого парня-разносчика.
– Алльза! Вот ты где! Послушай, что скажу!
– Намир, мне в общий зал надо, потом поболтаем.
– Да стой же, сестренка, я под окном случайно подслушал, куда мать с тем приезжим ушла…
– Случайно?
– Ну ладно, нарочно, – не стал запираться шпион. – Ее братец, с которым она два десятка лет не разговаривала после смерти родителей, бобылем помер. Он ей постоялый двор в Выселках оставил с тем условием, чтобы кто-то из нас туда жить и содержать его уехал в три света Феа, а коль нет, так предать постоялый двор огню!
– Сволочь! – прочувствованно высказалась Алльза и, похоже, притормозила. Сплетня, принесенная братом, оказалась настолько интересной, что перекинуться словечком стоило.
– Так и я о том же, сволочь! Меня-то, младшего, мать точно от себя не отпустит, а вот ты, если бы Сарана не отшила, уже мужней женой была бы и свой дом с хозяйством могла бы зачинать.
– С этим бараном пусть овцы дом зачинают! – вспылила Алльза. – У него лишь пиво на уме и то, как ко мне под юбку залезть!
– Зато и денежки на обзаведение имеются, не зря же он с караванами десять лет ходил, – намекнул братец.
– И не надейся, я за твоего дружка не пойду не то что ради собственного постоялого двора, а даже ради спасения жизни! – гордо объявила девушка и, судя по треску и оханью, куда-то толканула настойчивого братца-благодетеля.
– Дурища ты, Алька, я ж как лучше хотел, – обиделся Намир, и звуки стали удаляться.
Я поняла, что вот оно – то самое знамение, пусть и поданное не в самое подходящее время, не в самом подходящем месте и совсем неподходящему человеку. Ну вот что стоило самому Кейру восхотеть прошвырнуться до ветра? Эх, ладно, обещала, конечно, не лезть не в свое дело, но разве могут счастье и судьба друга быть чужим делом? Эгоизм, пошел вон! Живот, заткнись со своими причитаниями: «Кто нас кормить будет?» И без вас тошно!
Я выбралась из домика задумчивости вовремя. Алльза еще бурно дышала, пытаясь успокоиться, и мотала головой. Осторожное покашливание заставило ее вздрогнуть. Кажется, девица вообще забыла и о том, почему тут оказалась, и о том, что посторонний человек находится неподалеку.
– Кори Алльза, прости, я случайно подслушала…
– Да чего уж прощать, мы так орали, глухой услышал бы, – дернула головой красавица, не собиравшаяся корчить из себя оскорбленную невинность.
– Я про одного из своих друзей, Кейсантира, Кейра, поговорить хотела. Высокий такой, волосы в хвост завязаны, – почти издалека начала рассказ, очень надеясь, что успею не только морально подготовить девушку, а и закончить изложение сути вопроса до того, как кому-то другому приспичит сходить до ветра и выйти во двор.
– Что, он муж твой иль жених? – с ходу напряглась Алльза, кажется решив, что я собираюсь сделать потенциальной сопернице последнее китайское предупреждение.
– Нет. – Я невольно рассмеялась. – Скорей названый старший брат. Речь о другом, ты ему очень по сердцу пришлась.
– А у самого братца названого язык отсох и сказать о том он не может? – ехидно поддела девушка, уперев руки в бока.
– Все он может и скажет, я к другому веду. Ты не сердись только, выслушай до конца, а там уж решай. Кейру давно бродяжничать постыло, он деньги подкопил, чтобы осесть где-нибудь и трактир или постоялый двор держать. Кухарить страсть как любит. Нрав у мужика спокойный, но за себя и того, кто дорог, встанет стеной. Да жениться он мечтает на девице вроде тебя, чтобы вдвоем хозяйство вести.
– И ты нас свести решила? – не задиристо, скорей уж задумчиво поинтересовалась девушка.
Сие мне очень понравилось: гордость – гордостью, любовь – любовью, а здоровый практицизм имеется и амбиции тоже. У мамки под крылом, кто же спорит, хорошо, а своего гнезда хочется, не вечно же с братом локтями пихаться. Не прогонит, но ведь и ему настанет пора в дом хозяйку приводить. Две голубки под одной крышей живо в ворон обернутся.
– Не совсем. Выбирать и решать только вам двоим, но у меня дар особый есть…
– Личный ар? – жадно переспросила Алльза.
– Что-то вроде того, – согласилась я, изучая заросли лопухов вдоль дорожки, забивающие зеленью весь возможный хлам. – Когда руки ваши сегодня соприкоснулись, знак был, что из вас двоих семья благополучная сложится, если вместе быть пожелаете.
Вызываемые и возникающие собственной волей руны не слишком походили на артефакты, во всяком случае, на те из них, на которые я успела поглядеть у менялы и юриста. Но если трактовать ары как еще одно проявление магии, то почему бы и нет? Пусть я носитель личного ара, так сказать, внутривенно. Я начала смутно подозревать, что артефакты тут служат чем-то вроде преобразователей и накопителей энергии, своего рода трансформаторов вкупе с батарейками, без которых у здешнего народа творить чудеса не выходит. Разница же в личных арах и тех, которые подходят любому, состоит лишь в том, что первые каким-то образом настроены на персону носителя, потому и ценятся дороже, и вообще престижнее, а другими способен воспользоваться любой.
– Что ж ты мне, кори, а не Кейру обо всем говоришь? – задала очень верный вопрос девушка и снова чуть склонила голову к плечу.
– У меня, так уж случилось, в здешних краях дело есть важное. Кейр обязательно помочь захочет. Одной мне его не убедить в том, что справлюсь, если он уйти и свою судьбу устроить захочет. Ты присмотрись к нему и подумай, кори Алльза, пожелаешь ли удержать, – закончила я переговоры, искренне надеясь, что не наделала ошибок, действуя по извечному принципу благостных идиотов: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Впрочем, где-то в той глубине души, до которой не доставали сомнения и жила какая-то мудрая частица почти неизвестной меня, за последние месяцы пустившейся в буйный рост, я была уверена, что права. А потом добавила уже от себя самой, ничуть не мудрой, зато искренней:
– Кейр – очень хороший человек. Мы до завтрашнего утра здесь пробудем.
– Я тебе верю, спасибо, – кивнула Алльза и больше не стала лезть с расспросами. Бросила последний взгляд, нет, не на меня или на сортир, а в залитое расплавленным солнцем небо и, подхватив юбки, поспешила назад, к трактиру.
Мысленно я довольно потерла руки. Вот и отыскалась еще одна общая черточка между двумя. Кажется, теперь знаю, каким образом мой дорогой телохранитель может завоевать руку и сердце Алльзы всего одним словом, подкрепленным делом. Слово это будет вопросом: «Полетаем?»
Довольная улыбка поселилась на губах, когда я чуть ли не вприпрыжку спешила к друзьям и едва не налетела на Киза.
– Смена караула? – подкинула веселый вопрос.
Непонимание в чуть прищуренных темно-зеленых глазах было столь же явственным, как и неодобрение.
– Шутка с моей родины, – объяснила я со вздохом. – Если двое неплохо знакомых людей сталкиваются у заведения определенного типа, то можно обменяться этим комментарием, нивелируя чувство неловкости.
– Не смешно, – безапелляционно оценил Киз.
– Наверное, тут дело в настрое и контексте, – задумчиво поведала я.
– Я не буду подчиняться тебе, – продолжил нашу содержательную беседу киллер.
– А я тебя под ружье ставила? – только и оставалось, что удивляться. – Киз, я же не слепая, превосходно вижу, что я тебе не нравлюсь, и та ситуация, в которую ты угодил, тебя по меньшей мере бесит. Но в данный момент ни ты, ни я к обоюдному удовольствию разбежаться в стороны не можем, а значит, придется как-то решать проблему совместными усилиями. Ах да, кстати, о птичках, и это я не о Фале. Тебя по основному месту работы не хватятся?
– Нет, считается, что я отдыхаю, – снизошел до некоторой откровенности киллер.
– Ага, полный социальный пакет и гарантии для персонала. Если бы не их цели, я бы Тэдра Номус даже зауважала, – кивнула своим мыслям, обрадованная уже тем, что с этой стороны очередного раунда репрессий не предвидится.
Обратно мы с Кизом шли в молчании если не дружественном, то почти мирном. Каждый остался при своем, но бросаться на меня с претензиями мужчина явно передумал, впрочем, и вставать грудью на защиту не рвался. Когда на тропе к святому месту показалась ощутимо покачивающаяся фигура могучего клиента, перебравшего пенного напитка, мужик даже не подумал сместиться так, чтобы оказаться между девушкой и крупной помехой.
Просчитав примерную траекторию движения пьяницы, я резко отпрыгнула назад, а алкаш, не найдя предполагаемой опоры, полетел в роскошную зелень. Раздался возмущенный рев разбуженного медведя. Ого! А лопухи-то здесь щедро сдобрены жгучей крапивой! Судя по воплям, очень жгучей. Интересно, а как похмельное средство крапива сойдет? Окончательного ответа на вопрос из области народной медицины я дожидаться не стала. Может, трезвость и норма жизни, но насильственное принуждение к ней никого еще в хорошее настроение не приводило. Лучше вернуться за стол.
