355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юлия Фирсанова » Загадка Либастьяна, или Поиски богов » Текст книги (страница 6)
Загадка Либастьяна, или Поиски богов
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 16:38

Текст книги "Загадка Либастьяна, или Поиски богов"


Автор книги: Юлия Фирсанова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Лейм, я понимаю, тебе очень хочется составить компанию Элегору, но ты понадобишься мне в Лоуленде. Надо будет поработать в библиотеке, поискать подходящее средство для обнаружения других карт Колоды, если визит в Бартиндар не даст результата, – просительно вставила Элия.

Теперь Лейма буквально раздирало на две части: ему очень хотелось отправиться с Гором, но ведь и Элия далеко не каждый день просила кузена о помощи. Правда, молодому принцу казалось, что богиня легко могла выдумать предлог, чтобы отвлечь его от желания следовать за другом. Поэтому бог осторожно, чтобы не дай Силы не рассердить принцессу, спросил, продолжая любоваться изящными лодыжками кузины:

– Элия, Элтон лучше меня знает королевскую библиотеку, а в заклинаниях куда больше смыслит Рик, почему ты зовешь меня?

– Рик и Джей отправятся на прогулку по базарам, – подвела рациональную базу под свою интригу богиня логики. – Что касается Элтона, ты прав, он лучше многих из нас разбирается в книгах, но, если брат будет копаться в библиотеке рядом со мной, это насторожит многих. Во всяком случае, Источник и отец точно решат, что мы разыскиваем что-то очень важное, а если спрашивает папа, от ответа уйти нелегко, а правдиво соврать еще более затруднительно. Ты, мой дорогой, скрупулезен, педантичен в работе, как Нрэн, терпелив и к тому же интуитивен. Твоя помощь никому не покажется подозрительной!

– Юный кузен готов с наслаждением вдыхать древнюю книжную пыль ради общества богини любви, – пояснил Джей, романтично закатив глаза и очень похоже изобразил мечтательное выражение, частенько появлявшееся на лице Лейма, когда он следил за Элией или говорил о ней.

– Кроме того, наши совместные занятия будут хорошим объяснением того, почему в Лоуленде пребывает Нрэн, – коварно добавила принцесса.

Лейм покраснел и вздохнул. Элия слишком хорошо знала о его отношении к ней и умело использовала это знание. Что ж, он сам виноват в том, что никогда не умел скрывать свои истинные чувства, поэтому братья и подсмеивались над ним, впрочем, Нрэна Элия тоже видела насквозь, и над влюбленным воителем родственники прикалывались не меньше, правда, уже за глаза. Но Лейм принимал свою участь, только вот если бы в зубоскальстве братьев было побольше зависти… но для зависти нужен повод…

– Так что, парень, возьмешь меня в напарники? – повторил Кэлер свой вопрос и подмигнул герцогу.

– Буду рад такой компании, – кивнул Элегор, обменявшись взглядом с Леймом.

Этого было достаточно, чтобы уяснить: друг отказывается от путешествия ради пары самых хорошеньких ножек в Лоуленде. Если бы они еще и не принадлежали такой жуткой стерве, герцог мог бы понять Лейма. Характер Элии, по мнению Элегора, делал богиню совершенно невозможной в качестве любовницы, зато, честно признавал молодой бог, изощренный, скептический ум, могущество и язвительный язык превращали принцессу в замечательную подругу. Но пропащего беднягу Лейма в кузине восхищало все, даже ее уникальная стервозность, восторженно именуемая юношей ироничным складом ума. И сколько ни пытался Элегор открыть другу глаза на истинную сущность богини, на то, что она играет его чувствами так же, как и чувствами тысяч других мужчин, Лейм только вздыхал и продолжал тайком любоваться кузиной. Поняв, что друг безнадежен, герцог даже попытался поговорить с Элией, побудить ее не использовать свои чары на Лейме, но ничего из этого не вышло, принцесса явственно дала приятелю понять, что тот сует нос не в свое дело.

– Может, нам с Риком тоже в Бартиндар прогуляться? – весело предложил Джей. – В конце концов, именно мы разыскали первые карты!

– Лучше займитесь межмировыми базарами, это только таким пронырам и по силам, – строго посоветовала принцесса.

– Джей, Рик и герцог на одну бедную Вальмору, – расхохотался Элтон, уперев руки в бока. – Не многовато, парни? Давайте-ка подождем, пока этот мир провинится перед нами по-настоящему.

– Уговорил, – надувшись от гордости, согласились шальные принцы, раскланявшись перед публикой. – Ну, мы пошли! Держим связь через Элию?

– Именно, – подтвердила принцесса и попросила напоследок: – Будьте поаккуратнее и потише, мальчики! Широкая огласка нам не нужна!

– Не волнуйся, сестра, осмотрительность – наше второе имя, – беспечно заявил Рик, не упуская возможности на прощанье сорвать поцелуйчик с губ прелестной богини.

– После Шального Ужаса Вселенных, повергающего в шок и очищающего карманы? – уточнила Элия, потрепав брата по рыжим кудрям. – Не спорю.

– Значит, Мелиор опрашивает коллекционеров и прощупывает частные коллекции, братья прочесывают базары, Кэлер отправляется в Бартиндар с герцогом, ты и Лейм просматриваете источники в библиотеке Лоуленда, чтобы подыскать заклятие, способное аккуратно вывести нас на след других карт, Нрэн охраняет ларец с тремя добытыми сокровищами, – подытожил Элтон. – А чем заняться остальным?

– Самым ответственным делом, – ответила богиня, шутливо отмахиваясь от полезшего обниматься вслед за братом Джея. – Вернуться к своим занятиям и сделать вид, что ничего необычного не произошло. И по возможности поднять такой шум, чтобы Лоулендскому Источнику некогда было следить за порядочными членами семьи, спокойно читающими книги в королевской библиотеке.

– Не могу сказать, что мне это нравится, сестра, но разумно, – почесав нос, согласился Элтон, снова затыкая за ухо ручку, которая так и не успела сломаться за время Семейного Совета.

Пока родственники выпроваживали Джея и Рика, обсуждали последние детали и способы оповещения друг друга в случае экстренной необходимости, Кэлер телепортировал к себе брезентовую походную сумку и футляр с гитарой. Элегор, последовав примеру принца, тоже обзавелся сумкой с вещами, но вместо музыкального инструмента (молодой бог все еще считал свое искусство недостаточно высоким, чтобы играть в присутствии Кэлера) перенес к себе ножны с тонким длинным мечом. То, что он прибыл на Семейный Совет богов без оружия, нервировало его на протяжении всего диалога с принцами, но вызывать оружие он не стал специально, чтобы никто из высокородных ублюдков, особенно надменный вампир, не подумал, что герцог Лиенский струсил. Пристегнув меч к поясу, Элегор встал:

– Пора!

– Тогда в путь, – согласился Кэлер, закинул сумку и гитару за плечо, подошел к герцогу и запросто сжал его руку, доверяя молодому богу самостоятельно выбрать точку телепортации.

– Удачи! – пожелала им принцесса.

Один за другим боги покидали читальню, оставляя столы с пустыми бутылками, объедками и незначительными остатками съестного (почти ничего не ела только компания Тэодера). Олонезское вино пришлось принцам весьма по вкусу.

– Мне ждать тебя, Элия? – с надеждой уточнил истосковавшийся Нрэн, которому очень хотелось перенестись в Лоуленд с кузиной, проводить ее до покоев и, возможно, остаться там на ночь.

– Нет, – воспротивилась принцесса. – Возвращайтесь с Леймом к своим делам, мне надо сделать кое-какие распоряжения в особняке. Когда буду дома, я вас извещу. А ларец пусть пока побудет в твоих надежных руках, Нрэн. Думаю, никто из родственников не возражает? – Элия взяла со столика ларец и передала его кузену. Принимая ценную ношу, руки воителя соприкоснулись с тонкими пальцами богини, и Элия нежно погладила их, шепнув: – До скорой встречи.

От этой простой мимолетной ласки сильнее забилось сердце каменного бога, а в янтарных глазах засиял свет пылкой страсти. Воитель кивнул, забрал ларец и исчез без дальнейших пререканий. Лейм последовал его примеру. Приложившись к ручке сестры и подосадовав на то, что иногда государственные нужды предполагают использование столь неуправляемых и опасных существ, как герцог Лиенский, испарились Энтиор и Мелиор. Чмокнув сестру в щеку, телепортировался на заждавшийся капитана корабль Кэлберт. Только тогда Тэодер, о самом присутствии которого снова забыли все родственники, покинул полутемный угол и приблизился к кузине. Братья-спутники безмолвными призраками остались дожидаться его на прежних местах. И снова, оставшись с сестрой вдвоем, бог слегка приоткрыл свою истинную суть. Движения преисполнились молниеносной грации, стальной блеск жесткого ума появился в глазах, рот обрел властный изгиб. Дивясь этим переменам, Элия в очередной раз задалась вопросом – каков же ее «скромный» кузен на самом деле, без всякой маскировки? Судя по тому, как повиновались одному движению его брови Ноут и Ментор, общество принца было не для слабонервных.

– Ты хочешь, чтобы я задействовал свою сеть? – практично поинтересовался бог у принцессы, глядя ей прямо в глаза.

– Конечно, дорогой, – охотно согласилась Элия. – Быть может, какие-то следы карт Либастьяна скрыты в тенях, и только тебе удастся отследить их.

– Возможно, там таится многое, – не стал спорить Тэодер. Немного помолчав, принц добавил, решившись на некоторую долю откровенности: – Мне кажется, не только я и ты видим в тенях, дорогая. Может, у герцога Лиенского не менее острый взгляд.

– Этот парень непредсказуем, – задумчиво покачала головой богиня и, оценив степень доверия фанатично скрытного кузена, добавила: – Спасибо, я проверю твои слова.

– Я свяжусь с тобой позже, кузина. Обменяемся информацией, – заключил бог.

Нежно поцеловав руку принцессы на прощанье, Тэодер подошел к Ноуту и Ментору. Мужчины встали у него за плечами безмолвными тенями. Кузены исчезли из комнаты богини тихо и незаметно, словно погрузились в сумрак.

Глава 5
О пользе ночных посиделок в Вальморе

Да, кабак – он в любом уголке Вселенной кабак. У всех у них одна форма, одна функция. Функция: располагать людей к опустошению сосудов со спиртным. Форма: стулья (чтобы на них сидели люди), столы (чтобы на них стояли сосуды).

Г. Гаррисон. Стальная Крыса идет в армию


Зачем биться, если можно договориться?

к/ф «Пираты Карибского моря – 2.
Сундук мертвеца»

Элегор и Кэлер перенеслись в Вальмору, а если быть совершенно точными, в спальню несчастного агента, чей режим дня никак не совпадал с биоритмами господина, равно активного в любое время дня и ночи. Элегор вообще спал довольно мало, всего три-четыре часа в сутки, но скажи кто герцогу, что в этом он подобен воителю Нрэну, молодой бог мог жестоко оскорбиться. И, возможно, не зря. Если у воителя краткий отдых был следствием четкого распорядка, то у Элегора недолгий сон объяснялся кипучей, бьющей через край энергией.

Итак, Валькин Грюс еще только начал расстегивать рубашку, примостившись на краешке кровати и бросив нежный взгляд на свою худую пассию, когда его покой был нарушен вторжением богов.

– Мой господин, герцог, – довольно резво для своей комплекции подпрыгнув с кровати, пробормотал толстяк и устремился к Элегору. – Вы уже здесь! Но что же мы стоим, прошу, пройдемте в другую комнату, там будет удобней вести беседу!

Бормоча приветствия, Грюс стал теснить мужчин к двери, опасаясь того, что его начавшая беспокойно ворочаться любовница окончательно проснется. Не открывая глаз, женщина сонно пробормотала:

– Пухлик, что там такое?

– Все в порядке, Селедочка, спи, – торопливо отозвался Валькин и, выпроводив гостей в коридор, поспешно притворил дверь спальни.

Позволив агенту вывести себя из комнаты, Кэлер хлопнул Грюса по плечу и, добродушно усмехнувшись, заметил:

– Ты не переживай так, мужик, не кинемся мы на твою деваху. Нас-то двое, а она у тебя эвон какая тощая! Да и не по вкусу она нам! Герцог и вовсе невесомых фитюлек любит, а мне баб пообхватистей подавай. – Бог нарисовал на уровне глаз низкорослого Грюса некую геометрическую фигуру – не то овал, не то прямоугольник.

– Гномих, что ли? – озадачился Валькин.

Кэлер заржал так, что толстые доски под ногами заходили ходуном, жалобно постанывая. Заразившись весельем принца, рассмеялся и Элегор.

– А ты шутник, малый! – отсмеявшись, утер слезы бог. – Ну а теперь скажи, где тут у вас подзакусить можно?

– Ночь на дворе уже, – неуверенно пожал плечами агент и для убедительности махнул рукой в сторону окна в конце коридора. – Все кабаки закрыты, кроме «Приюта плотогонов», но там всегда шумно и любят о чужаков кулаки почесать.

– Где это место? – оживился Элегор. Молодому герцогу еще не успели приесться кабацкие драки, и пусть Мелиор разорялся о том, что нужно быть тихими и незаметными, но дать в ответ в морду, если попытались ударить тебя, – долг чести каждого!

– Кормят-то там хорошо? – решил прояснить главный интересующий его вопрос Кэлер.

– Неплохо, сытно, – машинально ответил Грюс. – А добираться туда недолго. Как из пансионата выйдете, до конца улицы спуститесь и свернете налево в проулок. – Сделав короткую паузу, толстяк безнадежным голосом спросил, словно уже чувствовал чужие кулаки на своих давно не битых ребрах: – Мне идти с вами, мой господин?

– Зачем? – к невыразимому облегчению Валькина отозвался Элегор с искренним недоумением. – Спи, а мы пока погуляем, осмотримся. Если что нужно будет, утром придем, обсудим.

– Хорошо, – кивнул Грюс, но не оставил некоторых подозрений на тот счет, что то, что является утром для герцога, не все сочтут таковым.

– Только деньжат нам местных подкинь, ни к чему с чужими монетами светиться, – предусмотрительно попросил Кэлер и, вытряхнув из худого кошелька горсть монет, протянул их Грюсу для обмена.

– Нет, – быстро оценив состояние финансов принца, вмешался Элегор и достал из своих запасов изрядную пригоршню серебра. – Ты, Кэлер, мой спутник, а значит, за все плачу я! Ступай, Валькин, поменяй деньги.

Взяв серебро, агент ненадолго исчез в своем кабинете и появился с замшевым кошельком приятной пухлости, набитым так плотно, что он почти не звенел.

– Вот, ваша светлость, – начал отчитываться Валькин. – Лоулендские короны здесь идут одна к семи местным серебряным тритонам, а за один тритон дают пять золотых русалок. Медные деньги называют тростником, и за один золотой отсыпают тридцать монет. Вы дали мне шестнадцать корон, это сто двенадцать тритонов, я взял на себя смелость обменять три тритона на русалок и тростник. Это составило…

– Хватит, Грюс, – с легким раздражением прервал агента герцог. – Вот, Кэлер, держи. – Забрав у толстяка кошель, Элегор, не считая, пересыпал примерно половину его содержимого в широкую горсть Кэлера.

Покинув стены пансиона, мужчины отправились на поиски кабака с романтичным названием «Приют плотогонов». Никаких фонарей Вальмора не знала. Мелкий булыжник под ногами освещался лишь призрачным светом звезд и большой зеленой луны, отчего все вокруг приобретало некий тинный оттенок, и редкие прохожие напоминали неупокоенные трупы, поднятые из могил каким-то особенно ретивым аниматором.

Рев голосов, горланящих сразу несколько песен, звуки ссоры и задушевных бесед на повышенных тонах, застольные крики, разносившиеся по пустынным улицам, указали богам истинное направление движения надежней любого заклинания поиска. Через пять минут мужчины стояли у двери из тяжелых, потемневших от времени досок, над которой раскачивалась вывеска, запечатлевшая дюжего дядю с внушительным дрекольем. Если бы не символическое плавсредство под ногами и сине-зеленый цвет вокруг, типа на вывеске вполне можно было бы принять за разбойника с большой дороги. Во всяком случае, и комплекция, и дреколье, и разбойничья рожа у него были самыми подходящими. Это только больше раззадорило Элегора.

Он первым толкнул дверь на массивных латунных петлях, судя по царапинам на них, не раз выбивавшихся из пазов, и вошел в ярко освещенное помещение, состоящее из нескольких соединенных низкими арками залов. Свет исходил от вмурованных в потолок и стены разнообразных ракушек наипричудливейшей формы и расцветки, мерцавших в такт царившему тут гулу. Из-за этого своеобразного дизайна «Приют плотогонов» напомнил Элегору русалочий грот, правда, ни в одном гроте, если там, конечно, не сдох десяток русалок, никогда не было такого спертого воздуха.

– Хм, а Лейм утверждал, что цветомузыка – изобретение урбанистическое! – оглядывая трактир, удивился герцог.

– Молодой он еще, мало странствовал, – покровительственно отозвался Кэлер, входя следом и аккуратно притворяя дверь.

Из свежести ночи мужчины шагнули в тяжелый и густой, словно кисель, воздух, пропитанный запахом спиртного, мужского пота и съестного. «Приют плотогонов» был битком набит людом, основную массу которого составляли мускулистые мужики и не менее фактурные, во вкусе Кэлера, бабы в одеяниях невообразимой пестроты, сравнимой разве что с яркостью Риковых фейерверков и с ракушками, освещающими кабак. И богатая одежда: сорочки из дорогой тонкой ткани, щедро расшитые по вороту и рукавам жемчугами и бисером, пояса и жилеты, тяжелые от украшений; и самые простые укороченные штаны и рубахи из грубого полотна, подпоясанные разноцветными плетеными веревками, – все было сочно, колоритно и невозможно красочно. Раньше Элегор думал, что так одеваются только кочующие племена гадателей, циркачей и конокрадов, но теперь стало ясно, что ошибки свойственны не только слегка сдвинутому на техномирах приятелю Лейму, но и самому герцогу. Бог невольно усмехнулся при мысли о том, что Рик и Джей в этой пестрой толпе смотрелись бы куда естественнее, чем он и Кэлер: самым ярким пятном в их общем гардеробе была рубашка насыщенного синего цвета, ворот которой выглядывал из-под потертой черной куртки покровителя бардов.

При появлении худощавого Элегора сидевшие ближе к двери завсегдатаи притихли, подозрительно изучая чужака. Но когда за жилистым молодцом, расправив широкие плечи, прошествовал Кэлер, даже здесь выделявшийся могучим телосложением, народ вернулся к кружкам и возобновил свои разговоры.

В забитом под завязку втором зале лоулендцы отыскали у самой стены свободный столик, над которым, отпугивая посетителей, особенно назойливо и часто вспыхивали три крупные круглые ракушки с рожками и пупырышками ядовито-красного, изумрудно-зеленого и чернильно-синего оттенков. За двумя большими столами, между которыми и жался столик, гудели две чрезвычайно говорливые компании, словно бы состязавшиеся друг с другом в способности произвести шум рекордной громкости.

В первой заводилой был мужик с комплекцией быка, старым белым шрамом через все лицо, перебитым носом, пронзительными карими глазами и копной черных, словно присыпанных солью, волос, в которой позванивали просверленные монетки, ракушки и цепочки. Алая рубашка его, словно сигнальный флаг, маячила в общей пестроте.

Вторую компанию возглавлял зеленоглазый дядя помоложе и постройнее, но с совершенно неохватными плечами, делавшими его верхние конечности более похожими на лапы примата, чем на человеческие руки. Прическа этого типа состояла из массы закрученных в плотные жгутики светлых волос с вплетенными в них растениями (какими-то люминесцирующими водорослями) и ленточками. Такими же разноцветными ленточками с блестками был обшит его жилет, исконно черный цвет которого разглядеть было под силу лишь очень внимательному наблюдателю.

Обе компании не только хлестали в три горла из здоровенных кружек пенный напиток, закусывая его сочными колбасками, но и горланили песни. Как раз сейчас мужик со шрамом затянул, а братия залихватски подхватила:

 
Плывет мой плот по быстрине,
Лежит русалочка на мне,
И грудки нежные у ней
Моих касаются кудрей…
 

Парень с вальморским аналогом дредов и его компания, перекрикивая конкурентов и отбивая такт кружками, еще громче загорланили свою куда более вульгарную песню схожей тематики, где русалок было несколько, и по отношению к плотогону они вели активные действия развратного характера.

К столику новоприбывших, поднеся первой шумной компашке очередную порцию пива, шустро протолкался молодой подавальщик с задорно вздернутым носом в россыпи крупных веснушек. Мимоходом вытирая руки о фартук, залитый спиртными напитками до твердого состояния, парень небрежно бросил:

– Чего вам?

– Пару кувшинов пива, – успев определить, что именно пьют в «Приюте плотогона», потребовал Элегор, без лишней брезгливости водрузив локти на липкую от подсохших и плохо вытертых пятен деревянную поверхность стола, отполированного поколениями посетителей. Хорошо хоть грязь не имела вековых наслоений.

Бросив сумку под ноги и бережно примостив у стены любимую гитару, Кэлер вытянул ноги, вдохнул воздух полной грудью и, улыбнувшись подавальщику, начал обстоятельно перечислять, отгибая пальцы массивного кулака:

– Мясца какого-нибудь посочнее, с хлебушком, сырку остренького, колбаски поджаристой, яблок. Да тащи побольше, малый, кушать хочется.

В качестве стимулирующего средства монетка в пять тростников перекочевала в пальцы подавальщика.

– Пиво есть крепкое темное «Дыханье тьмы» из гномьего фракхардырдыга и нашенское «Золотая роса», из мяса лучше рагу возьмите, телочка хороша, а кабанятина жесткая, как подошва. Своей, что ли, смертью помер секач? Сыр у нас с перцем и тмином, «Купава», а еще пара головок голубого «Солодка» осталась, тоже вкусен, – подробно отчитался парень, довольный мздой.

– Неси все, – с усмешкой великодушно разрешил Кэлер, подмигнув пареньку. И подавальщик, расплывшись в ответной искренней улыбке, испарился с феноменальной прыткостью.

Вернулся он поразительно быстро, сгибаясь под тяжестью огромного подноса. Элегор только подивился такому стремлению услужить и слегка позавидовал. Сам он, не прилагая к тому специальных усилий, симпатию у людей вызывал редко. Гораздо чаще после нескольких минут или даже секунд знакомства от него начинали шарахаться, как от опасного безумца, будто боялись подхватить какую-нибудь смертельную болезнь.

Запыхавшийся паренек сноровисто выставил на стол миски с дымящимся рагу, каравай хлеба грубого помола, огромную тарелку с несколькими кусками сыров и горой маленьких, только что снятых с огня и еще шкварчащих колбасок и в довершение ко всему вывалил горку мелких полосатых яблок.

Закончив выгружать еду, парень снова совершил чисто символическую, исходя из обилия грязи на нем, процедуру вытирания рук о передник, принял назначенную плату и сверх нее несколько монеток за хлопоты. Забирая денежки, подавальщик весело улыбнулся Кэлеру и сказал:

– Если что еще понадобится, господин хороший, крикните погромче Криста, – и исчез в толпе, бурлящей, словно густой суп.

Пока Кэлер раскладывал по оловянным мискам горячее рагу и щедро пластал темный хлеб с двумя разновидностями сыров, Элегор пододвинул к себе оба кувшина с пивом и придирчиво, как и подобает владельцу крупнейшей винной империи, принюхался. Терпкий, горьковатый, характерный запах темного гномьего пива и легкий, с привкусом аниса аромат вальморского пришлись знатоку вин по душе. Для начала герцог наполнил грубые глиняные кружки местным пенным напитком. Сдув высокую пену, боги с наслаждением отхлебнули по нескольку глотков и с аппетитом принялись за еду.

Кэлер зачерпнул деревянной ложкой густого рагу и, причмокнув, отправил его в рот. Грюс не соврал, пусть в кабаке и было грязновато, но кормили в «Приюте плотогонов» прилично, даже ужасный шум не мешал богу получать удовольствие от качественной еды. Следом за первой принц зачерпнул вторую ложку, но не успел проглотить, как началось то, чего так ждал и на что тайком надеялся Элегор.

Со стола, за которым восседал парень с «дредами», в сторону компании алорубашечников вместе со словами: «Эй, Вук, заткнись, а то ревешь, точно тебе русалка хвостом между ног засадила!» – полетела увесистая кость.

Мосол метко приземлился прямо в кружку ближайшего соседа шрамолицего. За столом метателей оглушительно заржали, когда содержимое полной кружки щедро расплескалось по всему столу, обдав брызгами компанию конкурентов. Больше всего досталось бугаю со шрамом. Вук нарочито медленно вытер лицо мозолистой ладонью и с расстановкой, угрожающе рыкнул, исподлобья сверля оскорбителя карими буравчиками глаз:

– Это ты кому, Трафа? Не мне ли?

– А кому ж еще? – оскалился молодой нахал, тряхнув головой так, что его ленточки взвились облачком, и расправил неимоверно широкие плечи.

Его кодла с готовностью подхватила издевательский смех, угрожающе заворчали за столом напротив мужики, пощелкивая суставами, сжали кулаки, зачесавшиеся по доброй потасовке, на лицах заходили желваки. Ощутимо запахло грандиозной дракой.

Оскорбленный плотогон почесал перебитый нос и с улыбкой, не затронувшей, впрочем, глаз, поднялся с массивной грубой лавки, сбитой из досок толщиной в пять ладоней, на которой он по праву старшого восседал в почетном одиночестве. Плотогон крякнул, одним мощным рывком поднял лавку, как огромную дубину, и кинул снаряд в глумящихся супротивников. Но то ли излишек крепкого темного пива в утробе, то ли еще что-то было тому виной, а только Вук ошибся с направлением. Вместо того чтобы вмазаться в наглые рожи насмешников и «остроумного» Трафа, лавка направила свой стремительный «грациозный» полет аккурат к столику ужинавших лоулендцев. Элегор, мгновенно просчитав траекторию снаряда, отклонился в сторону, а Кэлер, не отрываясь от миски с рагу, выбросил вверх одну руку и легко, как перышко колибри, поймал тяжеленную махину. Небрежно подкинув ее еще раз, чтобы повернуть нужной стороной, бог аккуратно поставил лавку на пол.

Крики, смех, оскорбления и подначки, сыпавшиеся с соседних столов, заинтересованно следящих за развитием конфликта, мигом смолкли. В «Приюте плотогонов» наступила звенящая тишина, какой кабак не знал со времен своего славного основания, слышались только дыхание нескольких десятков мужчин и тихое гудение светящихся ракушек.

– Вы бы поосторожнее развлекались, мужики, – запив порцию рагу изрядным глотком пива, миролюбиво посоветовал Кэлер, развернувшись лицом к скандалистам, и наставительно, но без особого напора заметил: – Что такой махиной бросаетесь, не глядя? А ну как зашибете кого? Нехорошо.

– Тебя, человече, не спросили, – вместо Вука снова влез быстрый на язык Трафа.

Элегор оживился, азартно заблестели серебряные глаза, напряглись мышцы. Вот сейчас они с Кэлером покажут этому быдлу, что такое славная драка, сделают из них бифштекс с кровью по-лоулендски. Конечно, Мелиор, мерзкий Паук, шипел о том, что нехорошо выделяться, да и Элия будет ехидничать, коли узнает, но, во-первых, начал-то сам Кэлер, вздумал читать мораль пьяницам, во-вторых, уж больно веселым грозило быть развлечение, а в-третьих, сейчас герцогу было наплевать на мнение королевской семьи.

– И верно, не спросили, – по-прежнему миролюбиво согласился Кэлер, с хрустом откусив половинку сочного яблока с легкой кислинкой. – Не спросили, только ведь я завсегда свободен свое слово сказать, а уж коль оно вам не по нраву пришлось, не взыщите, мужики. Только разве ж я пусто брешу? Одно дело силушкой побаловаться, косточки поразмять, а совсем другое – башку своему же парню сворачивать. Обратно-то ее не приставишь. Неужто вы настолько друг дружку невзлюбили?

Почти минуту мужики переваривали сказанное принцем.

– И ведь прав ты кругом, мужик. Извиняй, – пристыженно признал Вук, качнув головой так энергично, что зазвенели многочисленные ракушки и монетки. – Трафа, конечно, сволота, а все ж свойский мужик, плотогон, и пить умеет, и поет знатно. Язык только у него плохо привязан, как пяток кувшинов опрокинет, все ниточки распускаются. Но что ж, из-за этого ему черепок отвинчивать? Погорячился я малость. Не звери мы, чтобы из-за пустяка грызню устраивать.

– Ты на животинок-то пустого поклепа не возводи, – упрекнул бугая Кэлер, отправляя в рот сочную колбаску. – Звери, они завсегда не без важной причины бой чинят: ради продолжения рода или куска, который с голодухи помереть не даст. А ради забавы и по хотенью только человек на смерть бьется.

Элегор смотрел и диву давался. Эта пропитая кабацкая шантрапа, чьи рожи не были отягчены ни малейшим отпечатком благородного интеллекта, внимательно слушала пустившегося в примитивную философию Кэлера и вовсе не собиралась устраивать махач. Конечно, будь на месте принца какой-нибудь субтильный хлюпик, вряд ли его речи возымели бы успех, но громадного бога мужики слушали с глубочайшим вниманием и примесью уважения.

– Правильный ты человек! – с чувством заключил шрамастый Вук и, прихватив свою гигантскую кружку, более походящую на таз, плюхнулся на свершившую полет лавку у стола Кэлера. – Меня зовут Вукфар, или просто Вук.

Трафа взял свою кружку, пару полных кувшинов пива, отвалил от своего стола, слегка покачиваясь, сделал несколько шагов и упал на скамью рядом с бывшим недругом:

– А я Трафан, кличут Трафа.

– Кэлер, – представился в ответ принц.

– Гор, – в свою очередь скромно назвался герцог, сообразив, что его звучное имя в кабаке прозвучит диковато и подозрительно.

Неожиданно сентиментально всхлипнув, Трафа добавил:

– И хорошо ты, Кэлер, про зверюшек сказал. Как есть правда! Песик мой, Зубоскал, и плот сторожит, и любит меня куда больше любой бабы, прыгает чуть не до неба, когда видит, всю морду исслюнявить норовит и визжит так трогательно, что сердце разрывается. А чужака не подпустит, такой рык да лай подымает, мертвого разбудит.

– Да, звери, они подчас верней и надежней человека будут, – выслушав душещипательную историю о дорогом песике Трафа, согласился Кэлер. – Нету в них подлости душевной.

– Надолго к нам нагрянули? – спросил Вук, прихлебывая темного пивка.

– Нет, завтра уже дальше надобно. Но спешка – спешкой, а не наведаться в трактир Вальморы, где подают лучшее пиво в городе, не смогли. Правду говорят, таких колбасок и пивка, как в «Приюте плотогонов», по всей округе не сыщешь.

– Это точно, – единогласно поддакнули бывшие спорщики, совершенно примирившиеся между собой на почве общей гордости за родной трактир, и сделали еще по несколько глотков восхваляемой жидкости. Кэлер гостеприимно придвинул поближе к мужикам тарелку с колбасками, чтобы пьянели помедленней.

Компании посасывали пиво и исподтишка поглядывали на своих заводил, мирно ведущих неторопливую беседу с пришлым силачом.

– Утречком и тронемся, – завершил Кэлер, – …в Бартиндар.

Элегор едва не подавился куском острого сыра. Вот тебе и раз! А как же тишина и секретность? Мало того что принц в трактире скамейками жонглирует, так теперь прямым текстом местному люду о цели путешествия докладывает. Или Кэлер пьян? Да нет, с чего бы? Не от половины же кувшина слабого пива? На всякий случай герцог упреждающе пнул спутника под столом ногой, Кэлер ответил герцогу понимающим пинком и украдкой подмигнул: дескать, все путем, парень! Не спятил я!

– В Бартиндар нам надо, – со вздохом повторил принц. Последовала пауза, на протяжении которой оба вальморца выкашливали пиво из легких. Завершилась она встревоженным ропотом:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю