Текст книги "Танцы на осколках(СИ)"

Автор книги: Юлия Пасынкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 5.

375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

8 день

К полудню Брест дошел до деревни, указанной Лешиком. Местные крестьяне наотрез отказались проводить его к бабкиному дому, да еще и чеснока в руки натолкали. Узнав от них же, что знахарка уже с месяц как преставилась, Брест крепко призадумался: с одной стороны бабка уже вряд ли что расскажет, с другой стороны, что делать дальше, бывший стражник не представлял. Терять было нечего и наемник двинулся в сторону зловещей хаты.

Дорожка, ведущая на вершину холма, была еще заметна среди высокой травы и кустов, но местами начала зарастать. Уже неделю стояла солнечная погода с короткими ливнями, так что через месяцок тропинка окончательно затянется, и найти избу будет почти невозможно. Брест шел, всматриваясь себе под ноги – один раз чуть было не наступил на змею. Лес кругом становился все гуще, и свет, пробивающийся сквозь крону деревьев, был уже не таким ярким, хотя солнце стояло еще высоко. В лесу темнеет быстро, и задерживаться в нем с наступлением темноты могут только непуганые дураки и самоубийцы. Кто его знает, что тут водится: лешие, навьи, может еще какая нечисть. С одним-то мечом против них не попрешь. Брест ускорил шаг, и вскоре тропка вывела его на большую поляну с добротно слаженной избой.

Не зная, чего ждать, наемник, стараясь не шуметь, обошел дом со всех сторон. Один вход, он же выход, окна завешены старыми тряпками, но внутри кто-то есть. Он вернулся обратно к дверям, осторожно вытаскивая меч из ножен. Наемник прикрыл один глаз, привыкая к темноте, и толкнул дверь.

В полумраке спиной к нему стояла грузная низкая фигура. От неожиданности та подпрыгнула:

– Тьфу, ты, ирод окаянный! Чаво вламываешься, как к девкам в баню. Стучать-то не учили?

Фигурой оказалась грязная старуха, которая пыталась отдышаться, поправляя платок. Пара седых прядей выбилась из-под него и завесила лицо, но взгляд, которым старая его наградила, просвечивал насквозь. Брест поежился – не любил всяких ворожей. А эта особенно пришлась не по душе: она вся походила на старую облезлую ворону, бесформенные телеса были завернуты в торчащие в разные стороны юбки и шали.

Вокруг старухи творился такой же бардак: кругом грязь и разбросанные вещи, больших размеров стол у окна был целиком завален какими-то горшками, пузырьками и прочим барахлом. За печью притаилась огромных размеров ступа, наполовину закиданная тряпьем. Кругом стоял полумрак: на окнах висели грязные засаленные тряпки, и свет, кое-как пробивающийся из окна, падал мутным серым пятном. Смердело так, что хоть топор вешай. В печи полыхал огонь несмотря на тепло за окном, а из внушительного котла, стоявшего тут же, изредка с бульканьем вырвались клубы вонючего пара.

– Ну, – его прервал скрипучий голос, – по делу пытаешь, аль от дела лытаешь?

– По делу, по делу, – кивнул Брест, оставаясь на пороге. – Только говорят, будто ты померла недавно. Аль это не ты была?

Бабка помедлила немного, и, пожав плечами, принялась убирать вещи со стола:

– Отчего ж не я-то? Я, конечно, – она противно хихикнула. – Только так это дурачье деревенское от меня отстанет. Да ты не стой на пороге-то, не стой. Дверь закрой, а то комаров напустишь.

Брест настороженно прошел вперед и прикрыл ногой дверь, не убирая оружие и не теряя бабку из виду.

– Принялись чавой-то часто они ко мне бегать, деревня-бишь: то корова разродиться не может, то "пособи, бабушка, дабы урожай был", тьфу, – бабка сплюнула на пол. – Будто у меня своих дел нема. С чем пришел-то?

– А мне, значится, пособишь, раз в дом пустила? – недоверчиво протянул Брест.

– Ты человек служивый, небось и деньги имеются, а значит не за просто так гуторить будем. Мужичье-то платить не больно может.

Брест кивнул:

– Не за просто так. Скажи мне, старая, люди говорят, будто ты одна тут в округе снадобьями да ядами промышляешь, так оно?

– А ты часом не из церкви Трех? – оскалилась бабка.

– А похож? – развел руками наемник.

– Похож – не похож, мало ли, – ведьма проворно сгребла горшки со стола и отнесла их вглубь хаты. – Хотя будь ты церковником, даже заходить не стал бы, так спалил вместе с избой. Добре, значится погуторим. Снадобьями я промышляю – правда, кой чего и по ядам могу пособить.

Брест, наконец, убрал оружие и по-хозяйски уселся на лавку:

– Тогда поведай-ка мне, старая, вот что: что за яд такой, что от одного укола, меня свалил, да так, что сутки из памяти пропали?

Бабка на секунду задумалась:

– Знаю такой, а токмо, что от меня хочешь-то? Сварить надо что ль? Дак это тебе в пять золотых обойдется.

– Значит все-таки твоих рук дело. А кому продала-то, помнишь, мать? – Брест навострил уши.

– Может и помню, а может и нет. Стара да слепа стала, иной раз из головы полдня вон, где была, что делала? Ничего не помню, а все из-за лаптей.

– Чего? – наемник поднял бровь.

– Из-за лаптей. Лапти, говорю, прохудились, то и дело ноги простужаю, а здоровье-то вишь, уже не то. Оно то в спину стрельнет, то с головой целый день проваляюся. А купить новые лапти не на что. Вот ежели было бы на что купить, глядишь и вспомнила бы.

Брест махнул рукой, перебивая причитания:

– Добре. – Он выудил из-за пазухи, монетку и кинул на стол. – Теперь припоминай.

Старуха живо сгребла кругляш и застонала:

– Так на это и один лапоть не купишь, совсем старость не уважаешь?

Брест насупился и вынул еще монетку. Ее постигла та же участь: корявые бабкины пальцы схватили деньгу и быстренько припрятали куда-то в складки юбок.

– Ну?

– Вот сейчас припоминаю-припоминаю. – Старуха почесала голову и поправила платок, – Где-то с неделю назад мужик ко мне заходил, про яд ентот спрашивал, ну мы и сторговались. Больше я его не видела.

Наемник выжидающе смотрел на бабку.

– И? – не дождавшись продолжения, протянул он.

– Что и? Говорю же, больше я его не видела.

– Какой он из себя? Говорил ли, куда направляется?

Бабка отвернулась к булькающему котлу, и, достав огромных размеров черпак, принялась помешивать варево.

– Может и говорил, да только это ж еще денег стоит.

Брест начал терять терпение.

– Послушай меня, старая – прошипел он, – если сейчас же не расскажешь все что знаешь про того гада, я тебя второй раз похороню. Обещаю, – отчеканил бывший стражник.

Старуха у печи и ухом не повела:

– Ладно-ладно, не шуми. Расскажу. Погоди только, за травой одной схожу, в отвар добавить надобно.

Бабка, подобрав юбки, с кряхтением положила половник и заковыляла к дверям. Старательно хромая, она вышла из хаты, плотно притворив за собой дверь. Брест услышал шаркающие шаги за окном и, отодвинув тряпку, выглянул на улицу. Старуха направилась к сарайке, которая находилась в паре шагов от дома. Там же на стенке висели пучки трав – некоторые уже подсохли, другие были еще зеленые. Бабка, уже не хромая, добрела до травы и теперь пристально разглядывала каждый пучок.

Брест еще раз посмотрел на нее внимательно, и в него закрались сомнения. Что-то ему не нравилось во всем этом, он и сам не мог понять что именно. Ведьма стала как будто выше, а руки на свету оказались совсем не старыми, лица же было не разглядеть. Наемник опустил занавеску, но тут его внимание привлек тусклый отблеск на полу. Наклонившись, он ковырнул в щели в полу и извлек тонкую серебристую иглу, рядом валялись черные обломанные перья. Брест быстро достал из сумы дротик, который в него попал, и сравнил иглы.

– Та-ак, – протянул наемник.

За дверью послышались шаги, старуха с травой в руках, быстро прикрыв дверь, прошлепала к печи, оставляя за собой грязные следы.

Брест медленно поднялся.

– Сейчас-сейчас, куды торопишься-то? Дай только траву в снадобье добавлю и расскажу тебе все.

Ее болтовню прервал металлический звук. Она быстро обернулась, Брест стоял с оголенным мечом, а в ладони у него были зажаты два похожих дротика. Взгляд старухи сначала метнулся к руке, а потом перехватил взгляд Бреста. Наемник надвигался на нее с мрачной ухмылкой. В следующее мгновение ему в глаза полетело варево из котла, а бабка, с удивительной для ее возраста прытью, понеслась прочь из избушки. Брест увернулся и метнулся вслед за ней. Старуха помчалась через поляну, подобрав юбки. Далеко не ушла, сверху на нее обрушилось нечто, напоминающее лося в период гона. Пахнуло крепким мужским потом. Наемник прижал трепыхающееся тело к земле, послышался тихий хруст.

– Твою мать! Ты мне опять сломал ребро, – прозвенел молодой голос, тут же сменившийся возмущенным гудением и бессвязными воплями.

Брест надавил на голову, так что лицо погрузилось в мягкий дерн, и голос стал глуше. Он оторвал кусок ткани от тряпья, отточенными движениями скрутил руки, и, не давая поднять нос из грязи, связал ноги. Затем пинком перевернул бывшую бабку и оглядел плоды своего труда. Среди серого тряпья в грязи барахталось существо непонятного телосложения и старательно пыталось выплюнуть ком земли изо рта. Получалось плохо.

Брест довольный осмотрел поле битвы и хищно склонился над поверженным противником:

– Ну и кто у нас здесь? – он отколупал грязь с лица бывшей бабки и увидел молодое женское лицо. – Тьфу! Девка! Меня свалила девка?! Да ежели кто узнает про это, меня же куры засмеют. Старею.

Наемник, как сытый кот, уселся прямо на пленницу, не обращая внимания на сдавленный стон.

– А теперь, голуба, ты мне все-все расскажешь. Спрошу, куда камень дела – ответишь, кто купил – ответишь, даже если спрошу, когда ты с мужиком была – и на то ответишь. Усекла?

– Угу, – донесся хрип из-под наемника.

– Молодец! Бегаешь медленно, зато соображаешь шустро, – похвалил мужчина, поднимаясь. – А теперь двигай обратно в избу, гуторить будем.

Он вздернул ее, как пушинку.

– Ноги-то хоть развяжи, как я пойду? – простонала девка.

– А так и иди, – и он отвесил ей мощного пинка.

Даже не пытаясь перебирать ногами, воровка ласточкой влетела в избу и с грохотом затормозила в стену, которая так некстати преградила путь. Следом зашел Брест. Он мельком глянул в сторону стонущего тела и уселся напротив.

– Ну, рассказывай.

– Ты – ирод, – прохрипело в ответ

Брест нетерпеливо ждал, наблюдая за барахтающейся кучей:

– Да-да, в любви мне потом повинишься, рассказывай все! С самого начала...

Пленница кое-как приняла сидячее положение:

– С начала говоришь? В начале было Слово, правда ходили слухи, что все-таки Большой Взрыв, но это, как говорится, на вкус и...

Договорить она не успела, мощная оплеуха мотнула все тело в сторону:

– Будешь себя хорошо вести, и тогда может быть, я повторю, может быть, останешься живой и даже целой. Щедрый дар с моей стороны, учти. Так что добрый совет тебе: быть послушной и держать язык за зубами, когда я скажу. А теперь рассказывай где рубин.

Девушка со сдерживаемым стоном приподнялась на локте и кое-как села. Из носа потекла кровь, а из глаз брызнули слезы.

– У меня его нет.

Наемник покрутил пальцем, чтоб она продолжала.

– Камень я продала одному скупщику. Обычно он бывает в корчме на Козьем тракте, полдня, может день ходьбы отсюда, – проблеяла воровка, вытирая кровь о плечо.

– Сколько выручила?

– Сто с лихвой золота.

Брест присвистнул.

– Где мои меч и доспехи?

– Доспехи в замке остались, а меч я тоже продала, – пробормотала девка.

Наемник выругался сквозь зубы:

– Ладно, вставай, пойдешь со мной.

– Я сказала все, что знала, – прохлюпала воровка.

– Тут такое дело, голуба: я не хочу, чтобы меня считали вором, а виноватых будут наказывать. Как без виноватых-то? Так что мне придется доставить тебя вместе с камнем обратно.

Одной рукой он вздернул на ноги растекшуюся по полу пленницу и подтолкнул ее к выходу.

– Я не смогу идти в этих тряпках и со связанными ногами, – мелко семеня, сказала девица.

– Да чтоб тебя черти зеленые... – Брест схватил лежащий на столе нож, взвесил его в руке и сморщился. – Я развяжу тебе ноги, но учти...

Он смазано махнул рукой, и воровке оцарапало щеку. Тонкий разрез наполнился кровью, а нож, вошедший в стену наполовину, торчал около ее уха.

– Я бью почти без промаха.

Ее глаза распахнулись от ужаса и удивления:

– Учту, – промямлила пленница.

Брест подошел вплотную к ней, и выдернул нож из стены. Бывший стражник был выше ее на голову. Воровка притихла, когда он одним движением разрезал тугие веревки. В перетянутые ноги хлынула кровь, и она со стоном и матюками опустилась на колени. Брест повертел нож в руках, осматривая его со всех сторон. Воровка потерла ноги и, скрипя зубами, поднялась:

– Мне нужно переодеться.

Брест вольготно оперся на стену и приготовил нож для броска:

– На всякий случай. – Пояснил он, – Что стоишь? Переодевайся, давай.

Глава 6.

375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

8 и 9 день

А ведь так все хорошо начиналось: халявное жилье, удачное ограбление, и такой нелепый финал. В других доспехах, в сознании, да и просто лицом к лицу в темноте я не узнала этого наемника. Когда тащишь на себе тело, то не больно-то разглядываешь его, а зря. Однажды это Тело может тебя найти и потребовать должок. Словом, я попала, как кур в ощип.

Меня словно из мясорубки выпустили. Я, морщась от боли, наблюдала, как мужик крутит в пальцах, мой же нож. Погоди, засранец, только усни. Может ты и хорошо метаешь ножи, но спишь ты так же, как и все люди.

Бывший стражник с довольной ухмылкой наблюдал за мной. Его веселье можно было понять, со связанными руками довольно трудно стягивать с себя лишнее тряпье, а он просто наслаждался положением победителя.

Я на подкашивающихся ногах, доковыляла до своего походного мешка, вытащила из него простое платье крестьянки. Помогая себе зубами, кое-как накинула его.

– Как мне руки в рукава засунуть?

Мужик некоторое время помедлил, затем подошел ко мне:

– Будешь глупить...

– Да-да, ты меня прирежешь, – не выдержала я, его тон дико раздражал.

– Точно, – не замечая сарказма, подметил наемник. Он ловко развязал веревку, стягивающую кисти, подождал, пока я просуну руки, а затем тут же туго связал их.

Я тяжело вздохнула:

– А корсет, я как затяну?

Наемник, что-то там процедил сквозь зубы про половые отношения с моей мамой, и стал сам затягивать шнур. Я сморщилась, его движения были резкими и сильными, сломанное ребро тут же дало о себе знать, изверг стянул так, что еле дышала.

– Мне надо собрать кое-какие вещи с собой.

– Ты испытываешь мое терпение, – буркнули в ответ.

Я, не обращая внимания на ворчание, поплелась по избушке собирать свои пожитки. Достать при наемнике кошель с деньгами из тайника, я не рискнула. Вернусь и заберу его, когда свалю от этого типа. Завязав походный мешок, кое-как закинула его на себя.

– Ничего не забыла, голуба?

Я притворилась глухой.

– Золото за камень.

– Потратила его, – я не собиралась просто так сдаваться.

– А я тогда принцесса Анабель. – Наемник навис надо мной. – Помнишь, ты обещала себя хорошо вести? – и он словно невзначай стал разглядывать свои огромные кулаки.

Черт бы тебя побрал, я развернулась и поплелась к печи. Просунув руки в поддувало и срывая штукатурку, кое-как вытащила тяжелый кошель наружу.

– Спасибо за труды, – мужик перехватил мешочек с золотом, – теперь топай. Я за тобой.

***

Я вышла из избушки, поправляя заплечный мешок. Кожу под носом стянуло коркой запекшейся крови, ноги уже перестали ныть, а вот ребро побаливало. Ну и пес с ним, не из таких передряг выбиралась.

– Далеко та корчма? – мои мысли прервали.

– Отсюда сутки ходьбы, на конях можно за полдня.

– Ты где-то видишь коней? – наемник догнал меня и пристроился сбоку, отгибая для себя ветки.

Сдается мне, что мужик специально отпускал их, когда мое лицо оказывалось у них на пути. Я не успевала уворачиваться от летящего на меня лапника, и вскоре щеки и лоб покрылись ссадинами и царапинами.

– Послушай, ты ведь мне уже показал, что меня ждет, если попытаюсь бежать, так? И золото мое ты забрал, так что я не сбегу... без него. Может, ты развяжешь мне руки? – не вытерпела я, когда в очередной раз получила еловой веткой в глаз.

Стражник усмехнулся:

– Может тебя еще и на ручки взять? Так топай.

Я ожидала такой реакции, поэтому не очень-то и расстроилась.

– А по поводу коней ты подумай. Там по пути попадется деревенька, Дубки, кажется. Там их можно будет добыть.

– Золото мне нужно для других целей.

Я промолчала, что это мое золото, но сдаваться не собиралась:

– Так ведь я не сказала купить, я сказала добыть. Это как два пальца...

– Воровать вздумала? – перебил меня наемник, – Забудь.

– Да я – мастер, хотя конокрадство – это не совсем моя стезя, но...

– Забудь, – повторил мужчина.

– Да что такого-то? – даже как-то оскорбилась я.

– Низко это, – пробурчал он.

– А тебя как звать-то? – я вдруг вспомнила, что даже не знаю, как зовут моего охранника.

Мужчина некоторое время молча шел рядом, прикидывая что-то в уме.

– Брест, – наконец-то прозвучало в ответ.

– Брест? Интересно, – промямлила я.

Мужчина и ухом не повел, продолжая уверенно продираться сквозь лес. Мне наша прогулка давалась сложнее: сучья цеплялись за юбку. Я замедлила шаг, наемник тут же напрягся и резко обернулся – наблюдает, гад. Дальше шли в полной тишине, только мой пыхтение раздавалось на весь лесок так, слово пер огромный кабан. Вскоре я выдохлась, горячее дыхание высушило губы, а в боку кололо. Еще чуть-чуть и помру, ей богу. Ни шага больше не сделаю, а просто лягу. И если кому-то надо, то пусть несет мою тушку. Вокруг начали сгущаться сумерки.

– Все, больше не могу, – прохрипела я.

Брест удивленно посмотрел на меня, казалось, что он только вспомнил про мое существование:

– Шевели ляжками, нам надо выбраться из леса до темноты.

Я обессиленно опустилась на ближайший пень:

– Дай передохнуть.

Брест обернулся, осторожно потащил меч из ножен.

– Если ты меня прибьешь, то быстрее я точно не пойду, – заключила я.

– Тише, – шикнул на меня наемник, – Не спеша, тихонько, посмотри назад себя.

Усталость, как рукой сняло, я осторожно повернулась.

На меня из-за листвы, не мигая, смотрели два белесых глаза – зрачок был затянут тонкой мутной пленкой. Я аккуратно поднялась, моментально забыв про ноющее и искалеченное тело. Пятясь, наткнулась на что-то твердое.Уже рисуя в уме свою смерть от лап чудовища, я медленно обернулась. На меня смотрел самый ужасный монстр – Брест с хмурым выражением лица:

– Теперь пойдешь?

Я припустила по тропинке, что есть духу, и уже через какое-то время меж деревьев забрезжил просвет, а позже и последние кусты закончились. Я по инерции, вприпрыжку выскочила в поле, граничащее с лесом, но далеко не убежала. Нога провалилась в чью-то нору, и я со всего маха воткнулась лицом в землю, второй раз за день.

– Нашла время спать. – Раздалось надо мной. – Вот же ж бесстрашная девка, только от лешего удрала, и сразу спать устраивается. Для тебя лешего встретить, как в нужник сходить?

Я перевернулась на спину и протянула стянутые руки:

– Развяжи, а? Тут поле, даже если побегу, меня за версту видно будет. Метнешь нож, прикончишь, и все дела.

Брест помедлил доли секунды и ловко скрутил веревку, но выбрасывать её не стал, а сложил в заплечный мешок. Я не стала спрашивать зачем, только потерла затекшие кисти.

– Вставай, – Брест схватил меня за шкирку, моментально вздернув на ноги, – Будем идти всю ночь.

Я, пошатнувшись, поправила мешок.

– До этой корчмы еще далековато. Но по дороге можно зайти в Дубки и там переночевать.

Брест удивленно поднял бровь:

– Запамятовал, когда это я у тебя спрашивал, что нам делать? – Наемник отвернулся и пошел прочь. – На твое счастье, я знаю эту деревню, там добудем кое-каких припасов и пойдем дальше, чтоб до рассвета уже быть на Козьем тракте, – буркнул он через плечо.

Я огляделась по сторонам: за спиной черной стеной стоял лес, на небе ни облачка, только горбатый месяц. Вдалеке кто-то завыл. Вприпрыжку, я догнала широкую спину, почти скрывшуюся в темноте,и засеменила рядом. Я не самоубийца ночью одной в полях бегать, да и куда бежать без денег. Черт, сдается мне, что я с этим типом надолго... Ну, по крайней мере до первой ночевки.

***

Брест шел уже несколько часов, благо месяц хоть и тускло, но все же освещал путь. Некоторое время они брели по полю и вскоре вышли на дорогу, вилявшую среди высокой травы. Наемник шагал молча, изредка поглядывая на воровку, которая пыхтела в двух шагах от него. Она то и дело поправляла мешок. Нелепая девка, которая перехитрила его – бывалого воина. Леший задери эту работу, на которую согласился от безденежья. Был воином, да и остался им, только не смог прижиться в этом новом мире, где честная схватка уступила место тайным сговорам и сделкам.

Он помнил свой последний бой, в который он вел свой отряд. Им предстояло сразиться с тернивцами. Они на голову разбили их. Еще бы: из тернивцев воины никакие – сплошной сброд, торгаши и наемники. Тогда Брест с соратниками праздновали победу, но как оказалось не долго. Местный князь Пороша, по чьему приказу они проливали кровь, через неделю заключил мировую с ханом тернивцев и за караван золота продал им надел. Землю, которую защищал и за которую был ранен Брест. Еще вчера оборванцы и шпанюки, сегодня ходили хозяевами: они грабили крестьян, насиловали и убивали женщин ради забавы.

Брест видел, как мальчишку, которому неделю назад он разрешил подержать свой меч, а тот от гордости раздулся чуть ли вдвое, иссекли ботангом – плетью с крючьями. Он просто отказался целовать сапоги новому господину. Парнишка умирал долго, страшно и молча. Брест помнил глаза мальчика, когда того пороли на площади, а куски кожи и мяса исчезали с его спины. Парень молчал, только сильнее стискивал челюсти при каждом ударе. В какой-то момент он встретился взглядом с Брестом, и тот увидел в его глазах, нет, не укор и не страдание, а понимание и всплески гордости, дескать, "я – смог, я не закричал". Наемник, который за свои тридцать прожитых зим успел стать воеводой, видел всякое: и боль, и смерть, и кровь, но только этот взгляд сломал его. В тот момент его удержали его же дружинники, хотя сами едва не бросались на нового хозяина этих земель.

Когда разъяренный Брест с матюками и угрозами ворвался в покои князя и нарушил трапезу Его Светлости, его связали и прилюдно высекли при княжеском дворе. А позже лишили чина воеводы и выгнали из города. Его отряд был готов уйти за ним, но отреченцев нигде не любят и службы воинской им больше не снискать. Брест уговорил соратников остаться, а сам ушел из тех земель, перебираясь редкими заработками наемника. Так бывший воевода и воин подрядился охранять камень для барона, а позже был обокраден, подставлен и опозорен. И вот теперь идет искать неизвестно кого, да еще и в компании девки, которую готов придушить голыми руками.

От мрачных мыслей его отвлек запах горелого. В раздумьях он не заметил, как они подошли к деревне. Вернее к тому, что от нее осталось. Повсюду стояли сгоревшие остовы от избушек, кое-где виднелись темные пятна. Брест нахмурился и ускорил шаг. Подойдя ближе, он различил следы схватки. В деревне стояла тишина, изредка прерываемая треском ломающегося дерева. Брест присел на корточки, сгреб немного земли и помял ее. Сзади послышались шаги:

– Что тут произошло? -спросила воровка.

Брест угрюмо посмотрел в ее сторону:

– А сама не видишь? Земля влажная, хотя дождя не было, – и он показал ей багровую от крови вперемешку с землей ладонь. – Пахнет железом.

Девица, не меняясь в лице, молча разглядывала ладонь. Вдруг Брест напрягся и вытащил из ножен меч, давая знак, чтоб она молчала. Он тихим шагом подкрался к ближайшему дому и прислушался. Из-под горелых бревен доносился тихий писк. Он ногой отшвырнул пару досок – к писку добавился шепот. Брест, не убирая оружия, принялся раскидывать черное в саже дерево. Взору открылась крышка в подпол. Он с усилием откинул ее, на него из темноты, вжимаясь от страха в стены, смотрели несколько женщин с младенцем на руках и с детьми:

– Пощадите, – прошептала одна.

Брест закинул меч в ножны и спрыгнул вниз, через некоторое время из ямы начали появляться погорельцы, наемник вылез последним. Все они были напуганы, но сил бояться еще больше уже не было, поэтому они просто молча смотрели на неожиданных гостей.

– Что тут было? – спросила воровка, доставая из мешка банку с мазью.

– Песиглавцы напали, – устало молвила самая старшая из женщин, остальные залились слезами, бормоча проклятья вперемешку с благодарностью.

Дети, наконец, почувствовав воздух, зашевелились, принялись жаться к матерям.

Брест огляделся вокруг:

– Раненых не видно, неужто всех в полон увели?

– Господин, они всех, кого смогли, увели, и убитых забрали.

– Зачем им убитые? – удивилась воровка, нанося вонючую мазь на ожог одной из женщин, – Сейчас полегчает, – пообещала она.

– Песиглавцы же, – отозвались сквозь слезы бабы.

Брест оглянулся по сторонам:

– Нужно проверить, может еще кто выжил.

Все вместе принялись разгребать завалы. Спустя пару часов все в саже и копоти они обнаружили еще два подполья: в одном вся семья задохнулась от дыма, в другом нашли еще живых молодую девку и двух парней. Брест помог вылезти, а воровка, закончив обрабатывать раны, о чем-то переговаривалась с выжившими.

– Песиглавцы напали на деревню пару часов назад, следы копыт уходят к западу отсюда. Нам повезло, Козий тракт на юге, так что есть шанс, что мы с ними разминемся. Ну что, идем? – девица уже складывала наполовину опустевшую банку с мазью обратно в мешок.

Погорельцы обреченно ходили среди развалин, женщины надрывно вздыхали. То и дело одна из них падала, остальные стайкой подбегали к ней, помогали подняться. Выжившие парни оказались совсем юнцами тринадцати зим, отец велел им спрятаться и защищать сестру, а сам вышел из дома, больше его не видели. Они переворачивали доски в поисках хоть каких-то припасов.

Брест подошел к самой старшей из женщин:

– Вам надо уходить отсюда. Песиглавцы могут вернуться, а если и не вернутся, то запах крови может привлечь навий.

– Да куды ж мы пойдем, господин? – запричитала женщина

Брест порылся за пазухой, вытащив один золотой:

– Этого вам хватит на первое время.

Погорельцы запричитали пуще прежнего, рассыпаясь в благодарностях.

Воровка стрелой метнулась к наемнику, и повисла у того на руке:

– Совсем ошалел? – зашипела она Бресту в ухо, – Какого рожна ты мое золото раздаешь налево-направо?

Наемник молча повел могучим плечом, стряхнув с себя шипящую и плюющуюся от злости девку.

– К северу отсюда есть деревня, Вас немного – пустят на постоялый двор, дальше сами.

Он развернулся, давая понять, что их благодарности его не интересуют, кивнул своей спутнице на дорогу. Та, соскочив, рысью припустила за мужчиной. Отойдя на расстояние от погорельцев, девица возобновила попытки:

– У тебя мозги есть или только куча мышц? На кой ляд ты им целый золотой отдал, он им как мертвому припарки...

– Ты же сама вроде им помогала, – оскалился мужчина.

– Одно дело мазью поделиться, другое дело золото налево-направо раздавать!

– Уймись, – отмахнулся от нее наемник.

– Да их на первом же перекрестке ограбят, я бы ограбила! Ну, проживут они неделю на постоялом дворе, а дальше что? Оставался бы с ними, да поднимал целину, раз такой благородный, а деньги мои не раздавай... Договорить он ей не дал:

– Слушай внимательно, – процедил Брест, останавливаясь – Теперь это мои деньги, это во-первых. – Он загнул палец. – Твое мнение меня не волнует, это во-вторых. – Он загнул еще палец. – Если попытаешься меня обокрасть во второй раз, я не буду тащить тебя с собой. Просто прикончу, и доставлю барону твой труп, это в-третьих, – Брест сжал весь кулак и как бы между прочим повертел им перед лицом опешившей девки. Убедившись, что его слова были услышаны, он развернулся:

– До утра мы должны добраться до корчмы, песиглавцы могут вернуться, – он поправил заплечный мешок и продолжил путь.

Некоторое время шли молча. Брест краем глаза наблюдал за своей спутницей, та что-то прикидывала в уме, иногда бормоча себе под нос, но от него не отставала. На востоке уже заалело, и первые лучи подкрасили темно-синее небо. На горизонте появился силуэт домов. Через некоторое время в воздухе стали доноситься запахи еды и конского пота, значит, они приближались к корчме.

– Можно задать вопрос? – неожиданно для Бреста воровка вдруг нарушила молчание.

– М? – промычал наемник, давая понять, что слушает.

– Одного не могу понять: кто такие песиглавцы? И зачем они трупы-то унесли?

Брест удивленно оглянулся:

– Никогда не слышала про них?

– Догадываюсь, что какое-то племя отчаянных парней. Да и вообще, поселения постоянно кто-нибудь да грабит, но чтобы трупы с собой уносить? Особый вид устрашения?

– Устрашение? Нет, они их просто едят, – Брест продолжал идти, – Песиглавцы – это полу-люди полу-псы. У них собачьи головы. Не знают ни пощады, ни жалости, ими движет только жажда крови и животные чувства.

Воровка на мгновение отстала:

– Славные ребята. – Пробормотала она, – хорошо, что мы с ними разминулись. А ты с ними сталкивался?

– Доводилось. Мы почти пришли, – он указал на развернувшийся перед ними двор.

Большая территория была огорожена высоким частоколом, из-за забора доносилось ржание лошадей, запах конского навоза, слышался стук железа. Они обогнули забор, и зашли в широкие ворота. Их обогнали два всадника, и что-то крикнув на ходу, обдали пылью. На постоялом дворе кипела жизнь: у привязи стояли несколько лошадей, еще одну подковывали в кузне рядом. Из корчмы доносились запахи еды, на крыльце стояли пару мужиков, дымя цыгарками. По всему двору сновала челядь. К коновязи подъехали двое путников, спешились и кинули поводья подбежавшему мальчишке.

Брест повернулся к воровке:

– Здесь ты встречалась со скупщиком?

Она молча кивнула.

– Корчмарь наверняка должен был его запомнить. Идем, – он решительно двинулся к дверям.

Девушка засеменила следом.

На крыльце двое мужиков оценивающе, не отводя взгляда, рассматривали парочку. Когда те подошли к дверям, мужики выплюнули цыгарки и преградили им дорогу. Брест невозмутимо подошел к ним вплотную и повел широкими плечами, словно ненароком поправляя перевязь меча. Он оказался выше их на голову, шире вдвое, да и начищенный металл задорно играл на солнце. Мужики нехотя расступились, выставив перед собой руки в примирительном знаке. Наемник невозмутимо прошел дальше, кивнув своей спутнице. Та мышью шмыгнула за ним.

– Вот невезуха, – сплюнул один из мужиков и достал новую цыгарку.