Текст книги "Загнанная в силки"

Автор книги: Юлия Герман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Спасибо. Надеюсь не пригодится, – кинула через плечо, быстро покидая салон автомобиля.

Шла к подъезду, ощущая прожигающий взгляд. Лишь когда вошла в подъезд, услышала визг покрышек, понимая, он наконец-то уехал.

ГЛАВА 4

– Я голосую за блондина! – торжественно заявляет подруга, оторвавшись от телевизора и подливая себе вина.

– Тёмненький лучше спел, – выставила блюдо с сыром на стол.

– Ой, всё! Просто он более смазливый, поэтому ты за него, – Таня закинула ноги на диван, потягивая вино.

Сегодня у нас девичник, если так можно назвать посиделки со спящими в соседней комнате детьми.

– Вот скажи, Сёма? – продолжала называть меня прозвищем – производным девичьей фамилией блондинка. – Как так вышло, что нравятся тебе жгучие брюнеты, а вышла замуж ты за русого парня с серыми глазами?

– Как, как? Любовь зла, а дальше ты знаешь, – усмехнулась, забравшись с ногами на диван и устремив взгляд в телевизор. «Голос» мы оставили лишь для фона, тем для разговоров нам хватало и без него.

– Кстати, о козлах. Чего это Пашка так часто на работе торчит до ночи?

– Берёт переработку.

– Ага, знаем мы эти переработки, – хмыкнула Танька, кусая пиццу.

– Что хочешь сказать? – вмиг напряглась, посмотрев на подругу.

– А то! Секс у вас сейчас регулярный? – бомбила вопросами.

– Мне кажется, тебя это не касается! – огрызнулась, отворачиваясь от неё к телевизору. Скулы напряглись, а во рту скопилась горечь.

– Вот и ответ! – развела она руками. – Вы же всегда сношались как кролики. И до рождения мальчишек и после.

– Можно подумать ты много знаешь, как мы, где, и когда, – закипала, приготовившись выставить Таньку за дверь.

– Да, ладно, Уль! Пашка же всегда зажимал тебя, готовый съесть. У него рядом с тобой штаны дымились, будто вы вчера только встречаться начали.

Под ложечкой засосало. Танька была права. Больше трёх недель у нас с мужем не было близости. Сначала, находясь в шоке от разговора в машине с Робертом Альбертовичем, я не обратила на это внимание. Но стоило прийти в себя, как холодность мужа начала меня пугать. Ведь, как правильно заметила Таня, он всегда хотел меня, а я никогда не отказывала. И это резкое похолодание, вызывало панический ужас.

– Нет у него никого. Он на работе так сильно устает, что приходит, еле ноги переставляет.

– Так конечно, работать в двойную смену. На работе, потом на чужой бабе. Вот на семью сил уже не остается.

– Зря ты так, – грудь сдавило. Глаза защипало и ком встал в горле. – Я разговаривала с ним, – с трудом сглотнула ком.

– И-и-и?

– Сказал, что я ёб***сь и мне меньше нужно залипать в Инстаграм, – усмехнулась, вспомнив как злилась на него и его бесчувственность. А позже проплакала полночи, не понимая, что происходит. Но Паша, как обычно, обнял меня со спины и не выпускал из объятий до самого утра. Поэтому на следующий день я совершенно забыла о своей обиде.

– Ну, ты и дура, Улька! Стоило ему сказать, что ты ёб***сь, как ты сразу засунула язык в задницу?

– Как хорошо ты меня знаешь, – выдавила вымученную улыбку. – Ты думаешь я сама не думала, что у него кто-то есть? Только вот кроме секса ничего не изменилось. Он не шифруется от меня. Нет ни сообщений в телефоне, ни странных звонков. Более того он так же, как и всегда, отвечает на звонки при мне. Запахов посторонних не приносит. Не вижу я ничего подозрительного. Правда верю, что он так задолбался на работе и у него просто не хватает сил.

– Будем надеяться, что так и есть, – сочувствующе смотрела на меня Татьяна. У неё со Стасом таких проблем не было. Здорово быть молодожёнами. Когда надышаться друг другом не можешь. Тем не менее, я видела, она искренне переживает за меня.

– Будем, – задумчиво проговорила, размышляя над сложившейся ситуацией.

– Или на крайняк, чтобы отомстить, позвонишь тому мужику на Рэндж Ровере, – засмеялась Танька.

– Дурёха, – усмехнулась, кинув в неё пробкой от бутылки вина.

Таня – единственная, кому я рассказала о непристойном предложении Роберта Альбертовича. Как бы сильно я не старалась вычеркнуть из памяти ту поездку из клуба и не вспоминать мужчину с его приглашением, он то и дело всплывал у меня в памяти. Мужу, естественно, я ничего рассказывать не стала. Стыдно было даже самой себе признаться в том, что это всё не приснилось мне, а оказалось самой настоящей реальностью.

– Ты знаешь, я периодически вижу его машину, – озвучила ещё одну новость, не дающую покоя.

– Да, ладно? – округлила глаза блондинка. – Может просто авто точно такое же?

– Нет, Тань. Это точно он. Пару раз проезжал мимо языкового центра, как раз) когда я выходила. И медленно так ехал, словно высматривал кого-то, – я чувствовала на себе его пронзительный взгляд. Но отчего-то меня это не пугало, а наоборот заводило.

Среди будничных забот, почти удалось не вспоминать о том эпизоде в машине и жгучих взглядах постороннего мужчины. Но то и дело он врывался ко мне в голову. Приглашая, хриплым голосом, переспать с ним. Не желая признаваться себе, чувствовала, как будоражили меня эти мысли, как становилось тяжелее дышать и бросало в жар. Поймав себя на такой реакции, пугалась и гнала прочь воспоминание, ставшее наваждением.

Лишь Танька обратила внимание на моё странное поведение, начав допытывать, что происходит. И не в силах держать переживания в себе, рассказала ей всю историю без прикрас. За что получила звание «женщины-скалы» и дружеское одобрение.

– Но он же не выходил из машины, не разговаривал с тобой?

– Нет, – помотала головой.

– То есть это может быть его водила, так? – поставила бокал на стол, наклонившись ближе ко мне.

– Может, – умом я это понимала, но физически, каждый раз как видела чёрный внедорожник с номером четыреста сорок четыре, чувствовала его присутствие.

– Капец. У меня даже мурашки по коже побежали. Попахивает …, – не успела договорить блондинка.

– Чем? – раздался Пашин смешок.

Вздрогнули от неожиданного вторжения мужа. За разговором даже не услышали, как скрежетал ключ в замке.

– Откуда ты взялся?! – закричала Танька вскакивая.

– Вы дверь не закрыли, – увидев наши удивлённые лица, добавил Паша.

– Привет, – смущённо улыбнулась супругу, надеясь, что он не успел подслушать наш разговор.

Пока муж принимал душ, убрала беспорядок после наших с Таней посиделок. И в напряжении ждала, когда он набросится на меня с расспросами. Но, кажется, Паша ничего не услышал из нашего разговора с подругой.

Приняла за ним следом душ и легла в постель. Паша лежал ко мне спиной. Придвинулась к нему, обнимая.

– Паш, – позвала, слыша по дыханию, что он ещё не спит. – Долго так ещё будет? Мы совсем не бываем вместе, я скучаю.

Сердце стучало так быстро, в ожидании ответа, будто я не с мужем родным разговариваю, а с незнакомым человеком.

Сегодня я призналась не только Тане, что подозреваю мужа в неверности, но и себе. За все годы, проведённые вместе, ни разу у нас не было такого долго перерыва в интимной жизни. Только после родов. И то, стоило немного восстановиться, как в ход пошли альтернативные способы удовлетворения супруга. Он хотел меня всегда. Трезвый или пьяный, уставший или только что проснувшийся, его всегда тянуло ко мне. И даже когда мне не особо хотелось, я не отказывала ему. В голове не укладывалось, чтобы мой Паша, тот самый, что любил меня больше жизни, завёл себе женщину на стороне. Прямых доказательств измены не существовало, да и чужим он не становился. Только секс испарился из нашей жизни.

Паша шумно вдохнул, поворачиваясь ко мне лицом.

– Нужно потерпеть, Солнце, – сгрёб в объятия. – Период сейчас такой. Хочу подзаработать нам на отпуск, и на первый взнос на новую квартиру.

– Ты загонишь себя раньше, чем этот мнимый отпуск настанет, – зарылась лицом ему в шею, глубже вдыхая любимый запах. – Лучше больше времени дома проводить, чем так вкалывать ради двух недель в году.

– Мы детей на море хотели отвезти, помнишь?

– Детям море не нужно будет, если их повезёт туда чужой дядя, которого они видят только по воскресеньям и то неполный день.

–Я же для нас стараюсь, – поглаживал меня по спине, вырисовывая узоры пальцем.

– Да, я всё понимаю. Но предпочитаю видеть тебя рядом здоровым и радостным. Что это за работа, которая высасывает последние силы? Я ж действительно решила, что у тебя интрижка на стороне, – почувствовала, как покраснела.

Весь этот месяц, сердце находилось не на месте. Заходилось судорогами, словно беда уже незаметно проникла в наш дом. Оглядываясь по сторонам, не замечала причин для подобной тревоги. Всё казалось таким же как и прежде и не предвещало ничего дурного. Тогда я упорно твердила себе о чрезмерной мнительности. Убеждала в том, что всё в порядке и всё в нашей жизни хорошо. Хотелось лишь больше проводить времени с мужем и меньше накручивать себя.

– Разве я дал повод так считать? – чуть отклонился от меня, заглядывая в лицо.

– Ты вон даже секса не хочешь. У нас за этот месяц было всего один раз и то по-быстрому, я даже почувствовать ничего не успела.

– Я тебя всегда хочу, – провёл ладонью по бедру, сжимая ягодицы, поднимаясь вверх по талии и достигнув бюста, обхватил ладонью грудь. – Очень даже хочу.

Его слова подтверждал упирающийся мне в живот член. Закинула ногу на бедро мужу, массируя его плечи и спину.

– Тогда почему избегал меня? – начала возбуждаться.

– Силы остаются только на сон, – опустил лямки сорочки, обнажив грудь и лаская соски пальцем.

– Павел Геннадьевич, кажется, сегодня Вы полны сил? – запустила руку под резинку боксеров, сжимая готовый к утехам орган.

– Он тоже соскучился по тебе. Надоело, что им не пользуются, – целовал в шею муж. Задрал ночнушку и провёл пальцами между складочек. – М-м-м, да ты уже мокренькая, – довольно проговорил, переворачивая меня на спину.

Он навис надо мной на руках, обрушиваясь на губы глубоким поцелуем. Влажный язык переплёлся с моим, посылая электрические импульсы к лону. Чувствовала, как набухают половые губы, а возбуждённые соски трутся о трикотаж ночной рубашки. Не теряя времени даром, стянула трусы с мужа. Очень хотелось секса и совсем не хотелось, чтобы нас прервали. Бывает, что младший сын прибегает к нам, требуя пить или писать. Меня уже разрывало от желания быть заполненной твёрдым членом и трясло от необходимости кончить. Муж стянул с меня ночнушку, обхватывая губами сосок, втягивая его и облизывая. Застонав взяла член в руку и подставила ко входу во влагалище. Муж переместил внимание ко второй груди и не медля, лаская её, проталкиваясь в моё лоно. Стон облегчения, радости и удовольствия вырвался из меня. Как это приятно быть наполненной до упора. Обняла его ногами, скрестив лодыжки на его пояснице. Впилась пальцами в упругие ягодицы, удерживая несколько мгновений внутри себя. Постепенно Паша начал двигать бёдрами, а я подмахивала ему в такт. Сначала не спеша, затем быстрее. Муж закинул мою ногу себе на плечо, опираясь на руки по обе стороны от моей головы и начав быстро таранить меня.

–Да, вот так! – шептала, чувствуя, как член задевает ту самую точку.

Засунула два пальца ему в рот, смачивая слюной, и опустила руку к клитору, начав массировать возбуждённый комок. Мы двигались в такт. Напрягла ноги, чувствуя, как нарастает оргазм. Ещё несколько глубоких проникновений членом и движений моих пальцев, как по телу прошла судорога и разлилась настоящим взрывом удовольствия. Я выгнулась, простонав, и обмякла под мужем. Он сделал ещё несколько движений бёдрами и излился мне на живот спермой.

По телу еще пробегались отголоски оргазма, а я лежала удовлетворенная и довольная. В тот момент я почувствовала, что всё у нас с мужем хорошо. По телу расползлась приятная истома и хотелось остаться в этом состоянии навечно.

Паша чмокнул меня в губы и встал с кровати.

– Я в душ, ты идёшь? – позвал супруг.

– Да, ещё пару секунд и приду к тебе.

– Хорошо, постучишь, – натянул трусы и вышел из комнаты.

Натянула ночнушку, подумав, что надо захватить в ванную чистую, и пошла присоединяться к Паше. Улыбка не сходила с губ, а все тревожные мысли, терзавшие меня всё это время, растворились на фоне моего счастья. В тот момент почувствовала, что ничего не изменилось и как только муж закончит с переработками, всё будет как и прежде. После душа мы ещё долго обнимались и ласкали друг друга руками, проваливаясь в сон, но не сдаваясь до последнего. Словно зная, что это наша последняя ночь вместе. А на утро жизнь перевернулась с ног на голову.

Беда сваливается неожиданно как снег в июне и болезненно, как упавший на голову кирпич. Невозможно предугадать, сможешь ли ты выбраться из обрушившихся проблем таким же как и прежде, или хотя бы живым. Человек не готовится заранее к самому ужасному из возможных раскладов, не стелет соломку и не садится рядом с приготовленным настилом, предварительно собрав чемоданы. Даже предчувствуя что-то нехорошее, сложно сказать с какой стороны шандарахнет и насколько сильным окажется нанесённый урон. Все мы, без исключения, до последнего будем списывать все подозрения, на стресс, богатое воображение, звезды и всё остальное. Но ни за что не признаемся себе в грядущем конце света.

Так и я, чувствуя, как под рёбрами скребутся кошки и непонятно отчего сосёт под ложечкой, не могла предположить о приближающихся похоронах счастливой и размеренной жизни. Я предпочитала спихивать свои тревоги на одиночество, усталость, даже готова была принять факт Пашиной измены, и совсем не готовилась к случившемуся. Да и как к такому можно приготовиться?!

Меня лихорадило. Трясло так, что я не могла держать ручку. Морок и ощущение сна рассеялось и теперь я столкнулась с беспощадной реальностью, отказываясь принимать её в таком виде.

– Вот здесь подпись поставьте, – тыкал в листок следователь с пивным животом. – И здесь, – механически чиркала в указанном месте, даже не задумываясь о том, как выглядит моя подпись.

Я потеряла счёт времени и того, как долго нахожусь в эпицентре самого жуткого из кошмаров, где с самого утра в квартиру вваливается полиция, тычет в лицо какой-то бумагой, с надписью «ордер», и переворачивает всю квартиру вверх дном.

– А чего вы так дрожите, уважаемая? – насмешливо спросил пузатый. – Денег не нашли, ничего противозаконного не найдено. Можете спать спокойно.

Слова эти казались плевком, настоящим издевательством. У меня жизнь разрушена, а он говорит о том, чтобы спасть спокойно.

– А Паша? – вскинула на него взгляд до сих пор надеясь, что это всё какой-то жуткий розыгрыш.

– А Паше твоему лет десять теперь на нарах чалиться, – хохотнул мент. Именно мент. Другого слова я не находила для человека, которого забавляет чужое горе. – Он единственный подозреваемый. Система банка взломана с его компьютера. Следов фирмы, якобы нанявшей его для тестирования программы – нет. Документов, подтверждающих заключение договора на испытание программы – нет. Вот и получается, что супруг твой в одиночку ограбил банк.

Не верила ни одному проклятому слову этого оборотня. Пусть проваливает ко всем чертям и не смеет наговаривать на моего Пашу.

– Куда ему такая сумма? – поднялся на ноги, с любопытством поглядывая на меня. – Сто двадцать миллионов! Это ж охранять какие бабки! Что делать-то собирался с такими деньжищами? – он явно рассчитывал, что сможет чем-то поживиться в нашей квартире, но просчитался. Я не понимала, о чём идет речь, не воспринимала происходящее и всё ещё надеялась, что меня самым отвратительным образом разыгрывают.

– Не брал он этих денег. Не мог, – словно на повторе, выдавала одну и ту же фразу.

– Конечно не брал, – мерзко хохотнул следователь и ему эхом вторили ещё несколько голосов его коллег. – Все они не берут! Но ты не переживай, найдем мы эти миллионы. Не просто так будет твой Паша сидеть, а за дело.

Не в силах больше слушать гадости про мужа, поставила локти на стол и упав лицом на ладони разрыдалась. Вокруг меня сновали незнакомые люди. Кто-то подсовывал кружку с водой, другие просто галдели. Но по большому счёту, никому и дела не было до моей боли.

– Вам позвонят, – проговорил женский голос, – чтобы пригласить в отделение для дачи показаний.

После этого всё стихло. Только у меня на душе завывала вьюга. Она скулила, выстужала, переворачивала всё верх дном. Превращая внутренний мир в копию моего дома. В тот момент мне было даже плевать, что эти сволочи перевернули все вверх дном. Думала лишь о Паше.

Его арестовали. Обвиняют в хищении в особо крупном размере. Сто двадцать миллионов! Как? Разве такое возможно? Он даже в займы денег не брал, так не хотелось ему чужого. Не говоря уже о том, чтобы взять что-то без спроса. Всё это какая-то дикая, чудовищная ошибка! Пыталась дозвониться до мужа, но абонент не доступен. Да и кто ему в изоляторе позволит держать телефон.

Погрузилась в какой-то анабиоз. Зомбировала гаджет перед собой и даже не заметила, как пришли родители. Видимо, кто-то из соседей сообщил им о полиции и обыске. Я рыдала маме в плечо, рассказывая о случившемся. Родители успокаивали меня, поглаживая по голове. Папа убежал забирать мальчишек в детский сад и отвёз к моей крёстной. Нельзя пускать детей в такой дом, нельзя чтобы они видели маму в подобном состоянии. И как я скажу им, где их папа?! Стоило подумать об этом, как слёзы снова, ручьями заструились из глаз.

Вскоре появились и свёкры. Дом гудел, кто-то постоянно куда-то звонил, выяснял, узнавал, консультировался и ругался. Приходили люди: братья, сёстры, друзья. Новость разлетелась по городу с молниеносной скоростью. Мне было плевать на слухи. Я хотела увидеть мужа, поговорить с ним, послушать его версию событий. Вот только близких не пускали к нему. Поэтому все родственники и друзья активизировались, отыскивая самого лучшего адвоката. А я так и смотрела в одну точку, рыдая и всхлипывая.

Накачавшись снотворными, лежала, не двигаясь на диване, под мирное мамино поглаживание по голове и её ласковое:

– Девочка моя! Бедная моя девочка!

Уже сквозь сон слышала, как причитала свекровь:

– За что же выпало такое испытание? Не мог мой сын взять чужого! Я их сама засажу! – её крики пробивались сквозь толщу воды. Я падала под неё, камнем опускаясь на дно. И было там так тихо и тепло, что и мысли не появилось вынырнуть наружу.

Ни крики, ни споры, ни чужие слёзы, больше не волновали меня. Уснула прямо на заправленном диване.

ГЛАВА 5

Дни слились воедино. Я сбила ноги в кровь, обегая наш город и соседние, в поисках хорошего адвоката. Следствие отправило Пашу в столицу, дожидаться суда и приговора. Эта новость меня окончательно подкосила. Старалась держаться на людях, но оставшись в одиночестве, рассыпалась на части.

      Моё эмоциональное состояние оказалось нестабильным. Я очень злилась на мужа. Так сильно, что в груди всё горело от ярости. Как он мог бросить нас?! Как посмел ввязаться в эту аферу, не подумав о последствиях! А теперь, я в одиночку, на зарплату учителя, должна вытаскивать его из тюрьмы и ещё на какие-то шиши растить детей! Да, даже если он не виновен, а он утверждал адвокату, что совершенно не знает о каких деньгах идет речь и он просто тестировал свежую программу на заказ. Даже в этом случае, Паша не имел права, не удостоверившись в законности и безопасности этого заказа браться за него. Поэтому я хотела вытащить его из этой передряги, хотя бы для того, чтобы собственноручно расцарапать лицо.

Одновременно с неконтролируемой злостью я жутко переживала за супруга. Боялась того, что с ним будет в заключении. Мне снились кошмары, где его насиловали и избивали. Я просыпалась в холодном поту, сотрясаясь от рыданий.

Один раз на мои крики пришёл сын. Он смотрел на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. Рыдал от испуга и просил не плакать. В тот день, успокаивая и обнимая старшего сына, пообещала ему, что никогда больше он не увидит моих слёз. Стало жутко от того как я скатываюсь в безумие, и вместе с тем ломаю психику собственных детей. Маме пришлось взять отпуск и забрать к себе мальчишек. Навалившееся горе оказалось сильнее меня. Больше всего в этой ситуации убивала невозможность сиюминутно поговорить с Пашей, услышать его версию событий. Переданные от адвоката новости не могли заменить встречи с мужем.

Лишь спустя две недели, когда мне одобрили свидание с супругом, я сразу же вылетела в столицу. Не замечая красот города, людей, и вообще не обращая ни на что внимания, я переночевала в хостеле, а утром, первым делом, выехала к следственному изолятору. Этот визит я запомнила на всю жизнь.

Комната для свиданий производила неизгладимое впечатление. Помещение разрезала пополам закрытая стеклом решетка, с обеих стороны от которой находилось десять кабинок со стеклянными перегородками. В двух кабинках уже сидели женщины и общались через телефонные трубки со своими близкими.

Усевшись на табурет, попыталась унять дрожь. Мне было страшно в этом месте. Я чувствовала как плохо людям в его стенах и еще больше переживала перед встречей с мужем. Косилась на охранников, сидящих за прозрачными дверями и наблюдающие за заключенными и визитерами.

Постаралась подавить волнение и в этот миг, в комнату вошел мужчина в синей тюремной робе. Он смотрел прямо на меня. Сердце бешено заколотилось и тут же сжалось от боли. В этом осунувшемся, поникшем человеке, с трудом узнавались черты моего Паши. Муж тяжело опустился на стул напротив, жадно осматривая меня. Взял трубку и я последовала его примеру.

– Привет, Солнце!– устало улыбнулся, встретившись со мной взглядом.

Темные круги под провалившимися глазами, впалые щеки и заострившийся нос. Разве возможно, чтобы всего за две недели человек так сильно изменился.

– Ну, что ты! Не плачь, – провел ладонью по стеклу, пытаясь меня успокоить.

А я и не заметила, как покатились слёзы. Каждая частичка во мне кричала от боли. Увидела мужа таким и теперь навсегда этот образ останется со мной.

– Паша, – попыталась успокоиться, но настырные слезинки вырывались наружу. – Как ты?

– Жив, – криво улыбнулся, неотрывно смотря на меня. – Соскучился по тебе и мальчишкам.

– И мы по тебе безумно скучаем. До сих пор не могу поверить, что это не сон.

– К сожалению, нет, – выдохнул он, с нежностью рассматривая меня.

– Паша, как так вышло? Почему? – знала, что у нас ограниченное количество времени и не собиралась его терять.

– Оказался не в том месте и не в то время. Стал пушечным мясом.

– Ты не знал для чего это программа?

– Нет, Солнце. Обычный заказ, как десятки других.

– А эти люди? Если они наняли тебе через сайт, то должен остаться хоть какой-то след? – понимала, что спрашиваю то же, что многие люди до меня: следователи и адвокат. Но мне нужно было увидеть полную картину собственными глазами, не делая выводов с чужих слов.

– Ни следа, – на лице мужа появилось какое-то умиротворение.

Я всматривалась в него, замечая проступившую седину на русых волосах, и желтоватые следу на виске и скуле.

– Паша, тебя бьют? – ком в горле мешал говорить.

Нет, только не это. Теперь мои кошмары приобретали реальные формы и мне стало трудно дышать.

– Уля! Уль!– позвал меня муж. – Все в порядке, Родная. Со мной всё хорошо. Это при задержании. Я пытался дать отпор, слышишь?

– Да, – незаметно кивнула, отчего-то не веря в эту историю.

– Видела бы ты, какая делегация вышла смотреть на моё задержание, – усмехнулся. – Наверное решили, что я промышленный шпион.

– Смеешься? – хотелось ударить его за легкомыслие, но ещё больше просто прикоснуться. Вот же он, достаточно руку протянуть, но чертово стекло отрезало от меня любимого мужчину. – Паш, я делаю все возможное, но пока не понимаю смогу ли вызволить тебя.

– Они каждый день устраивают допрос, выясняя , куда я спрятал деньги, – засмеялся.

– Вот откуда у тебя синяки, – сморщилась, представляя, через что ежедневно проходит мой муж.

– Не верят ребята, что я не при чем. Им нужно посадить кого-то и они посадят меня. Этого не изменить. Слишком влиятельные люди стали жертвами.

– А если мы найдем эти деньги?– наивно предложила я, сразу начав думать как можно отыскать такую нереальную сумму.

– Ты сейчас серьезно? – смеялся в голос Паша. – Одна надежда, выйти на заказчиков. Но даже Семен Филиппович не верит в это, – шумно выдохнул.

– Шанс есть всегда! – упрямо твердила.

– Я все понимаю, Уль. Всё, – обреченно проговорил муж. – Если меня признают виновным, то не жди меня. Хорошо? Не хорони себя вместе со мной.

– Костров! Ты дебил? – вмиг пришла в чувства. – Ты – муж мой, и отец наших детей. Конечно я буду ждать тебя. И не смей!– перешла не крик. – Слышишь?! Не смей падать духом и бросать нас! – кричала в трубку.

– Тигрица, моя!

–Девушка, покиньте помещение! – услышала мужской голос за спиной.

– Я верну тебя! – игнорировала охранника, продолжая орать в трубку, но её уже отключили. – Верну!

Приложила ладонь к стеклу, но меня потянули на выход. Перешагивая порог, Паша обернулся, беззвучно проговорив: «Я люблю тебя». Я не успела ему ответить. Не могла отвести взгляд от мужа, удаляющегося от меня в другую дверь, с печальной улыбкой на губах.

***

Шелест бумаги нервировал. Около десяти минут я сидела и наблюдала как адвокат мужа просматривает бумаги и никак не начнет обсуждать моё дело. Точнее, Пашино. Всё это слишком затянулось. Пять месяцев ада. Бесконечные полеты в столицу на слушания, нервы, отчаяние, постоянные мысли о том, что ещё можно сделать, чтобы вернуть супруга домой. И ни одного намёка на благополучный исход.

Но вчера Семён Филиппович позвонил, сказав, что появился один вариант. Не спав всю ночь, уже мысленно представляя возвращение мужа домой, прибежала к нему в офис. Единственное, что до этого момента я услышала от него:

– Минуточку, – и зарылся в бумажки, потратив гораздо больше обещанного времени.

Прожигая мужчину нетерпеливым взглядами, отрывала заусенцы на пальцах и нервно стучала ногой по паркету.

– Ещё минутку, – вспомнил о моём присутствии седовласый адвокат.

Терпение оказалось на исходе. Как можно так долго мучить человека, заставляя его теряться в догадках. Хотя, вся судебная система нацелена на человеческие страдания.

– Так! – окинул бумаги взглядом и наконец-то посмотрел на меня поверх очков.

Словно школьница в кабинете директора, замерла, положив руки на коленях.

– Сразу к сути, – скрепил руки замком, положив их перед собой поверх макулатуры.

– Раз украденная сумма до сих пор не найдена, то истец предлагает разрешить дело, выплатив им двадцать миллионов. И ваш муж отделается условным сроком.

– Двадцать миллионов? – кажется брови мои улетели к линии роста волос на голове.

– Да. В противном случае они собираются требовать максимального срока заключения, – говорил быстро, чётко, без сантиментов.

– Где ж я возьму такие деньги? Я и квартиру уже заложила, чтобы оплачивать ваши услуги, экспертов и полеты в Москву, – от озвученной суммы у меня всё внутри оборвалось и подступила тошнота.

Никогда и ни за что мне не достать даже десяти миллионов. Родители конечно, помогали с деньгами, но они о большей части расходов даже не подозревали. Да и обирать их до нитки, как-то совсем не входило в мои планы. Но продукты, одежду для детей и какие-то мелочи для дома, принимала с благодарностью.

– Ульяна Андреевна, это единственный вариант вызволить Павла Борисовича. Подумайте, может удастся что-то сообразить.

– Хорошо. Спасибо, я подумаю,– покинула офис адвоката.

Выходила из здания, ничего не видя и не слыша вокруг себя. Встреча на которую были такие надежды, скинула меня обратно в самую пропасть отчаяния, откуда не выбраться. По мне будто проехались катком. Раздавили и оставили лежать мокрым пятном на асфальте. Где же мне взять такие огромные деньги?

Шагая по лужам, дошла до лавочки, медленно опускаясь на холодное дерево. Нужно распутать клубок из мыслей. Вибрация телефона, назойливо жужжала в сумке, мешая сосредоточиться. Звонивший не собирался сдаваться.

На дисплее высветилось имя подруги.

– Ну что он сказал? – без предисловий перешла к делу Таня.

– Та сторона предлагает сделку. Двадцать миллионов и тогда Пашка отделается условкой.

В трубке повисло молчание.

– Алло, Тань! Ты слышала, что я сказала?

– Пытаюсь переварить, – глухо проговорила подруга.

– Вот и я, – обреченно выдохнула. – Где, б***дь, взять такие бабки? Сколько стоит продать почку? – сразу же начала прикидывать все, даже самые безумные варианты.

– Сёма, ты дура? Не вздумай! – прорычала блондинка. – Всё равно не хватит тебе почек.

– Вот. Вот главная причина! – в груди поднялась настоящая буря. Я злилась на себя, что упускала единственный шанс на освобождение мужа.

– Организовать донат, – продолжала накидывать возможные решения, – и сколько там будет капать? И не факт, что накапает какая-то существенная сумма. Просить пожертвовать на освобождение мужа через соц сети? Так он не больной ребенок, которому с радостью помогут кровно заработанной копейкой? – нервно рассмеялась. – Скажут сам виноват! Украл и теперь еще жена пытается нажиться на честных гражданах.

– Ну, почему же! – как-то радостно проговорила подруга. – Последний вариант вполне рабочий. Ты же знаешь, как у нас не любят несправедливость. Вот и будут радеть за униженного и оскорбленного, и переводить кто сколько может.

– Тань, двадцать миллионов! Детям на операции не успевают собрать, а тут я со своим уголовником! – хотелось кричать от безысходности. Провела ладонью по волосам, замирая.

– Какие еще могут быть варианты? Продав жилье всех ваших родителей вместе взятых, вам еще понадобится несколько квартир. И где жить тогда будете? Все вместе под мостом? Так потом придется детей твоих из опеки вызволять.

Я её не слушала. На светофоре стоял черный Рэндж Ровер с гос номером «х444хх». Через приоткрытое окно на меня пристально смотрел мужчина, которому однажды, я отказала в близости. Он еле заметно кивнул, ухмыляясь, и в следующее мгновение его машина газанула, исчезая за поворотом.

– Тань, перезвоню, – сбросила звонок, холодея от возникнувшей в голове мысли.

***

Покрутилась перед зеркалом, критически окинув взглядом. Вроде, неплохо. Стрелки, румяна, розовая помада, белая блузка. Юбку карандаш из коричневой кожи, одолжила мне Танька. Выглядела вполне прилично. Хоть подруга и говорила мне рубашку заменить на топ на тонких бретельках, я не послушала её совета. Всё еще надеялась, что удастся мирно договориться на материальную помощь и обычную выплату или отработку долга, не включающую интим. Но кого я обманывала? Если однажды он уже предлагал мне секс, то вряд ли побрезгует взять все, что посчитает нужным. Если конечно сразу же не выставит за дверь, как только я озвучу причину визита.

– Ох, Сёма! Надеюсь, ты всё же понимаешь, что собираешься продать душу дьяволу? – опершись спиной о дверной косяк, смотрела на меня Танюха.