Текст книги "Ромашка для Горыныча (СИ)"
Автор книги: Юлианна Клермон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 6
Вытираю слёзы и заставляю себя успокоиться. Быстро одеваюсь, даже успеваю подсушить волосы. Радуюсь, что ливень как раз закончился, накидываю капюшон и выхожу на крыльцо.
Жаль, конечно, что первую пару пропустила, но теперь уже ничего не поделаешь. Ладно, попрошу у кого-нибудь конспект переписать.
У входа в общагу припаркована машина Горина. Отворачиваюсь и мысленно повторяю, как мантру: мне всё равно, мне плевать. Спускаюсь с крыльца под мелкий моросящий дождик.
Дежавю – это наше всё. Стекло на передней пассажирской двери опускается, и с водительского места мне улыбается Горин.
– Ромашка, давай подвезу всё-таки. В качестве извинений.
Ну чего ему неймётся?
Вздыхаю. Может, согласиться, уступить? Ничего ведь такого. Просто довезёт до института, зато хоть не промокну. Лечиться, если заболею, тоже потом не хочется, да и не на что.
С тихим вздохом принимаю решение, открываю дверь и, не глядя на Егора, сажусь на переднее сиденье.
В машине у Горина тепло, сухо, играет ненавязчивая приятная музыка. А ещё в ней пахнет. Обалденно пахнет самим Гориным.
Этот запах меня в секунду обволакивает, и я уже жалею о своём решении.
– Поехали, – говорю, а сама гляжу вперёд.
Строго вперёд! Нечего им любоваться! И нюхать бы себе запретила, но надо же как-то дышать.
Не вижу его взгляд, но всей кожей ощущаю лёгкую насмешку. Вслух Горин ничего не произносит, и на том спасибо. Машина трогается с места, и все несколько секунд, что мы едем, тишину в салоне разбавляет только музыка.
Как только тормозим, молча открываю дверь, выскакиваю из машины и мчусь в здание института.
Что-то за последние сутки слишком много в моей жизни этого мажора стало!
Прибегаю как раз вовремя. Несколько минут назад закончилась первая пара. Только бы Анна Вячеславовна на меня за этот пропуск не взъелась!
Коридоры заполнены гудящими студентами. Иду на четвертый этаж. Сейчас у нас две философии.
– О, Лиесс, – окликает кто-то сзади.
Оборачиваюсь.
– Привет, Люб.
– Чего это тебя на экономической теории не было? Зорина спрашивала, – пыхтит девушка, быстро взбегая по ступенькам.
– В лужу упала, ходила переодеваться.
– Да?.. – хмыкает она. – А я думала, с Горынычем каталась.
Чувствую, как щёки покрываются пятнами.
– С чего такие выводы? – цежу холодно.
– Так вас половина института в окно видела, – она многозначительно играет бровями.
– Горин просто меня подвёз, нам по дороге было, – почему-то оправдываюсь.
По глазам вижу, не верит. Свои выводы она уже сделала, попробуй теперь, докажи, что ты не верблюд!
– Вообще-то он где-то в центре живёт. Так что да, по дороге, – насмешливо тянет, а я вспыхиваю.
– Каждый воспринимает ситуацию в меру своей распущенности, – язвительно отвечаю и отворачиваюсь.
Зря! Очень зря я это сделала – поддалась на уговоры. Как знала, что так будет! Не надо было садиться к Горину в машину. Теперь сплетен не оберёшься. Права всё-таки была тёть Лена, когда дурой меня называла. Дура и есть!
После пятой пары выхожу на улицу, спускаюсь с крыльца и направляюсь в общагу. Ещё в магазин нужно зайти. Денег, конечно, нет, но на батон хватит. Девчонки итак меня постоянно кормят, уже просто неимоверно стыдно. Быстрей бы стипендия!
– Слышь, ты! – доносится в спину.
Это сейчас кого зовут?
Кошусь в сторону незнакомого голоса. Приятная платиновая блондинка. Стоит, скрестив на груди руки, и с презрительной улыбкой на меня смотрит.
– Ты мне? – спрашиваю недоумённо.
– Тебе, тебе, рыжая!
Девушку не знаю, и ни разу её не видела. Оглядываюсь. Нет, ну, не то, чтобы тут рыжие табунами ходили, но мало ли?
Но, кроме нас, рядом никого нет.
– Чего тебе?
Блондинка кому-то кивает, и с крыльца спускаются ещё три незнакомые студентки.
– Пошли, поговорим, – сквозь зубы цедит блонда.
На всякий случай делаю шаг назад. Не знаю, в чём проблема, но понимаю, что ничего хорошего этот разговор не сулит. Очень уж у незнакомки интонация характерная.
Место пониже поясницы начинает зудеть, подтверждая мои выводы.
Вижу, как подружки незнакомки рассредоточиваются, стараясь зайти мне за спину, и делаю ещё один шаг назад.
– О чём?
Пытаюсь говорить спокойно, но голос немного дрожит. Я, как бы, не драчунья ни разу.
– Сейчас узнаешь! – доносится сзади.
И я тут же получаю тычок в спину. Всё-таки упустила из виду одну из девушек.
Лечу вперёд, но удаётся не только устоять на ногах, но и немного развернуться. Обвожу растерянным взглядом наступающую на меня четвёрку.
– Девчонки, вы меня ни с кем не перепутали? Я вас не знаю, – делаю ещё одну попытку не дать случиться непоправимому.
Если они настроились на драку, то сначала будут бить, а потом уж соображать, правильно ли выбрали объект для разборок. Это я ещё по детдому помню.
– Элин, – насмешливо тянет одна, не сводя с меня глаз, – ты точно эту рыжую ни с кем не перепутала?
– Такую не перепутаешь, – блондинка зло улыбается.
Элина? Уж не та ли, с которой Горин мутил? Так, а что от меня-то ей надо?
Шаг за шагом меня загоняют за угол здания. Прижимаюсь к стене, не давая возможности, если что, ударить со спины. Я сейчас на загнанную в угол мышь похожа.
Задираю подбородок повыше. Ни ростом, ни массой давить не могу. Спасать меня некому. Алина с Ритой давно уже в общаге, у них сегодня три пары было. Поэтому выхода нет. Буду брать наглостью.
– Ну? И чё надо? – цежу сквозь зубы, приподнимая вверх брови и копируя выражение лиц незнакомок.
Блонда наступает, нависает надо мной. Как все любят нависать-то! Это что, любимая позиция у всех, кто выше ростом?
– Слышь ты, мартышка! – рычит она. – Чтоб я тебя около Горыныча больше не видела! Поняла меня? Иначе в землю закопаю и забуду памятник поставить!
А-а, так всё-таки дело в нём? Опять мне Горин неприятности подкинул. Сердце колотится, пульс зашкаливает. Ещё б зубы начали стучать, и вообще тогда распишусь в собственной трусости.
Нет, нет, нельзя! Надо держаться!
– Не упёрся мне твой Горин, – хмыкаю и окидываю блондинку надменным взглядом.
– Я тебя предупредила! – рычит она и резко бьёт меня в живот.
Ох!.. Сгибаюсь. Хватаю ртом воздух. Не то, чтобы у неё удар сильный, ну, так и я не Джеки Чан.
– Элин, дай, я ей вмажу! – слышу сквозь шум в ушах.
Дело, кажется, принимает серьёзный оборот.
Детдомовский опыт мне в помощь!
Выпрямляюсь и выставляю перед собой кулаки. Разговора словами через рот, видимо, не будет. Поэтому, если уж продавать свою жизнь, то и цену надо запрашивать соответствующую.
– Ты что, рыжая, – смеётся брюнетка и наступает на меня, – думаешь, со мной справишься?
– Кто с кем справится, время покажет!
Стараюсь дышать ровно и держать всю четвёрку в зоне видимости.
Незнакомка делает быстрый выпад, но я начеку. Резко отскакиваю, хватаю её за длинные волосы и бью лицом о стену. Да, нечестный приём! А вчетвером против одного – честно?
Брюнетка визжит, а её подружки толпой наваливаются на меня. Удары разной степени силы сыплются со всех сторон.
Это уже не драка, а избиение, потому что бить в ответ у меня нет никакой возможности. Могу только пригибаться и закрывать голову руками. Осталось только пустить в ход ноги, и мне придёт трындец.
– Это что здесь творится? – сквозь визг, мат и крики в уши врезается мужской голос. – Студентки, вы совсем сдурели? Ну-ка, быстро прекратить!
Меня отпускают.
– Андрей Викторович, – слышу голос блонды. – Не лезьте лучше. Это наши, девчачьи, дела.
– Ларина, я вам сейчас устрою "девчачьи дела"! Быстро к ректору! И подружек своих захватите.
– Да ладно Вам, мы же просто по-дружески… поговорили, – лыбится блонда.
– Я сказал, к ректору! – рыкает незнакомец, судя по всему, преподаватель.
Разгибаюсь. Тело болит. Под глазом, скорее всего, фингал будет, потому что скула ноет. Кто-то всё-таки попал по ней.
– Вы целы, студентка? – обращается ко мне мужчина.
– Жить буду, – выдыхаю, чувствуя, как немного срывается голос.
– Медкабинет уже закрыт. Но, если Вам нужна помощь, могу вызвать "Скорую".
– Нет, спасибо. Всё в порядке, – отрицательно мотаю головой.
– Ну, раз всё в порядке, тогда следуйте за остальными. Пообщаемся все вместе.
Делать нечего, бреду вслед за компанией. Нашу эпичную процессию завершает преподаватель.
Ректор на нас, конечно, не орёт, но в том, что я слышу, тоже хорошего мало.
Что не поделили, и почему дрались, никто из нас не колется. Два взрослых мужчины так и не могут добиться от нас нормального ответа.
– От Вас, Ларина, – резюмирует ректор, – я, в принципе, чего-то такого и ожидал. Только не думал, что Ваше агрессивное поведение проявится так быстро. Надеялся, хотя бы пару месяцев протянете без драк и разборок.
Блонда стоит молча, лицо каменное.
Ректор переводит взгляд на меня.
– Ну, а Вы, студентка Лиесс? Первокурсница, отличница! Вы же только что поступили. Не кажется ли Вам, что не с того начинаете?
Не отвожу взгляд. Молча смотрю на ректора.
Не дождавшись моего ответа, мужчина продолжает:
– Может быть, Вы ответите, что не поделили со студенткой Лариной и её одногруппницами?
Молча качаю головой.
– Как понимать Вашу пантомиму? – ректор окидывает меня недовольным взглядом и откидывается на спинку кресла.
– Не отвечу, – говорю коротко.
– Кто начал драку?
Вопрос повисает в воздухе и остаётся без ответа.
– Вылетите из института, даже не успев начать учиться, – угрожает ректор.
– Не имеете права, – парирую. – За некорректное поведение можете влепить мне только предупреждение. А для исключения предупреждений должно быть не менее трёх. Да и то, не в моём случае. Я – сирота, и Ваш институт получает за меня дотации.
Ох, надеюсь, не перегибаю?
– Лиесс, Вы мне сейчас угрожаете?
Ректор рычит и сверлит меня гневным взглядом, но мне отступать некуда. Либо со щитом, либо на щите…
– Констатирую факт, – упрямо поджимаю губы и смотрю ректору прямо в глаза.
Могла бы сдать всех и выслужиться перед ним. Но мне не только учиться ещё в этом институте, но и жить в одной общаге, как минимум, с блондой.
Не добившись ответа, ректор объявляет нам всем предупреждение. Причём, у блонды оно уже второе.
– Ларина, ещё раз что-нибудь натворите, вылетите из института даже без справки, – рявкает ректор и выставляет нас из кабинета.
Не хочется оставаться в коридоре с агрессивно настроенными девицами, но кто меня спрашивал? Жду несколько секунд, давая возможность компании отойти подальше, и иду вслед за ними.
Возвращение в общагу, дубль два.
Пока были у ректора, шок немного отпустил, и теперь чувствую, как болит, кажется, вообще всё тело. И скула теперь не просто ноет, но ещё и горит. Всё-таки фингалу быть!
Надо было что-нибудь холодное приложить, а теперь уже поздно. Прикладываю к лицу холодную ладонь. Может, хоть какая-то польза будет.
Выхожу на крыльцо и встречаюсь с взглядами агрессивной четвёрки. Кажется, уже ненавижу эффект дежавю.
– Ты, конечно, молодец, что нас не сдала, – начинает блонда, – но насчёт Горыныча я тебя предупредила. И я не шучу!
– Услышано, – холодно цежу и прохожу мимо.
Как ты меня задолбал, Горин! За такой короткий промежуток времени умудрился пробраться не только мне под кожу, но и в мою жизнь!
И наследил в ней везде, где только можно!
Глава 7
Иду в сторону общаги. По дороге захожу в магазин, покупаю батон. Несмотря на всё случившееся, свои обязанности помню. Значит, мозги не все отбили.
Продавщица на кассе косится на меня.
Молчу. Перед незнакомой женщиной за распухшую скулу оправдываться не буду.
– Может, тебе помощь нужна? – тихонько спрашивает она, когда я уже отхожу.
– Нет, спасибо. Все нормально, – машу рукой и выхожу на улицу.
На крыльце общаги небольшое столпотворение. Народ что-то обсуждает. Поднимаюсь. Неожиданно голоса смолкают, все оборачиваются ко мне и расступаются. Интересно, с чего бы мне такая честь оказана?
От девчонок отделяется Милана, брюнетка с тату.
– Сонь, у тебя всё в порядке?
– Ну да, – пожимаю плечами. – А что не так-то?
Брюнетка косится на подружек, а потом быстро подходит ко мне.
– Говорят, у вас с Элиной разборки были. Тебе не сильно досталось? – шепчет и кивает на щёку.
Быстро здесь сплетни разлетаются, я только в магазин успела зайти.
– Нет, не сильно, – бросаю равнодушно и быстро скрываюсь за дверью.
Девчонки со мной носятся, как курухи. Новость уже и до них дошла.
– Ой, Сонька, ну как же так-то? – стонет Алина, готовя для меня холодный компресс из куска какой-то тряпки и ледяной воды из-под крана. – Тебя одну вообще отпускать никуда нельзя. Вечно в неприятности влипаешь.
– Мы теперь тебя будем после пар дожидаться или приходить встречать, – поддакивает Рита.
Так и хочется ответить девчонкам, что неприятности у меня случаются только из-за Горина или рядом с ним. Но молчу.
– Не надо меня встречать, – бурчу. – Что за детский сад развели? Сама дойду.
– А если Элина опять на тебя наедет? – хмурится Рита.
Криво улыбаюсь.
– Не наедет. Я ей сказала, что мне на её Горина розово-сиренево.
– Ну, а если?!.. – никак не может успокоиться подруга.
– Никаких "если"! У нас договор. Я не имею ничего общего с её парнем, а она не ищет финансы для изготовления надгробного памятника с моим именем.
Девчонки в ужасе взирают на меня, а я стараюсь весело и беззаботно улыбаться.
– Сонь… – в испуге шепчет Алина, но в этот момент в дверь стучат.
Она замолкает и идёт открывать. С кем-то здоровается, а затем выходит в коридор и возвращается с коробкой в руках. Закрывает дверь и подходит ко мне.
– Сонь, это тебе.
Смотрю на красивую коробку в её руках, но забирать не спешу.
– И что там?
– Не знаю. Это же тебе передали. Открой и посмотри.
– Зато я знаю! – хитро улыбается Рита.
– И что?
– Обувь! – она тычет пальцем в надпись на крышке. – Я знаю эту фирму. Очень хорошая, дорогая, качественная обувь.
– Ну, тогда посылочка точно не по адресу, – снимаю с глаза компресс, мочу его в чашке, снова прикладываю к лицу и равнодушно добавляю: – Верни тому, кто её передал.
Алина пожимает плечами.
– Так это курьер был. Передал посылку, сказал: для Сони. Я только расписалась за тебя.
Вскидываю на подругу насмешливый взгляд.
– Значит, отнеси на вахту. Скоро он поймёт, что ошибся адресом и вернётся за своей коробкой.
– Ой, девочки, а может, посмотрим, что там? – Рита складывает ладони в умоляющем жесте. – Ну, пожалуйста. Я такую обувь только в рекламе и видела.
Алина ставит коробку на стол и приоткрывает крышку. Вижу, как у неё загораются глаза.
– Мы только одним глазком. Портить ничего не будем, – заговорщически шепчет она.
Равнодушно пожимаю плечами и обновляю компресс. Мне абсолютно неинтересна эта дорогая качественная обувь. Всё равно мне такая не светит. Ну, если только лет через десять.
Девчонки, между тем, достают из коробки два мешочка, а потом тихо восторженно вздыхают.
Вскидываю на них правый глаз, потому что левый закрыт тряпкой.
– Сонь, ты посмотри, какая красота! – с придыханием пищит Алина.
– И офигеть, сколько стоит! – вторит ей Рита.
У девчонок в руках удивительной красоты осенние кроссовки. Сразу видно, что тёплые и очень удобные.
И цвет такой мажорский – абсолютно белый. Тут же вспоминаю мажора с его любовью ко всему белоснежному, а потом – свои утренние рыдания над старыми мокрыми кроссовками.
– Сонь, может, примеришь? – Рита с надеждой во взгляде протягивает мне обувь. – Размер как раз твой – тридцать пятый.
Я бледнею, а потом краснею.
– Уберите это в коробку и отнесите айтишникам, – цежу практически по слогам.
Улыбки медленно сползают с лиц девчонок.
– Почему айтишникам? – растерянно спрашивает Алина.
– Потому! – зло рыкаю, забираю чашку с водой и ухожу на свою кровать.
Обновляю компресс, ложусь и отворачиваюсь к стене.
– Сонь, а что случилось? – слышу у себя прямо над ухом.
– А вы, типа, не поняли? – разворачиваюсь, поджимаю губы и гневно смотрю на своих заклятых и, кажется, уже бывших подружек.
Предательницы! Неужели они тоже в сговоре с Гориным? Иначе, о чём Рита с ним говорила утром около лужи, после чего он сразу мои вещи проверять прибежал?
– Нет, – девчонки растерянно переглядываются.
– Я, если что, так вообще ничего не понимаю, – добавляет Алина.
– До сих пор не догадались, кто эти кроссовочки передал? Интересно, как размер-то угадал?
Девчонки переводят взгляд с меня на обувь, а потом смотрят друг на друга. И тут в их глазах появляется понимание.
– Да ну? – шепчет Рита.
А Алина хмыкает:
– Ну да, это вполне в его стиле!
– Подачки раздавать? – холодно спрашиваю.
– Кроссовки, говорю, в его стиле!
– Ну да, точно, – соглашается Рита. – Явно подарок от Горина.
– Не подарок, а подачка, – поправляю бывшую подругу и снова отворачиваюсь лицом к стене.
– Блин, Сонь, ну ладно тебе! Может, он так вину заглаживает. Вообще-то, ты из-за него в лужу улетела, – Рита явно пытается оправдать мажора.
– Мне от него ничего не надо! Вот этого подарочка уже вполне достаточно, – поворачиваюсь, показываю пальцем на щёку и снова отворачиваюсь к стене. – Пусть Элинке своей хоть кроссовки, хоть носки, хоть шубы с бриллиантами дарит.
Девчонки замолкают, только тяжело вздыхают и мнутся за спиной.
– Девочки, унесите, пожалуйста, коробку, – тихо прошу.
Через некоторое время осторожно скрипит дверь. Оглядываюсь. Вдвоем пошли? Нет, Алинка ушла, а Рита сидит у стола и осуждающе на меня смотрит. Тяжело вздыхаю и сажусь на кровати.
– Тебе не кажется, что ты слишком категорична? – подруга нервно теребит рукав своей кофты.
– Нет, Рит, – качаю головой. – Это ты слишком хорошо о людях думаешь. А я в этой жизни столько уже повидала, что понимаю – бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и просто так, за красивые глазки, никто никому ничего не делает. За любое доброе дело, которое сделают, у тебя потом попросят оплату. И хорошо, если этот долг будет оплачен дружбой. Но можно ведь всё суметь извратить на свой лад. Не хочу ни от кого зависеть, и не хочу никому быть должна. Я сейчас временно сижу на вашей шее, и мне очень за это стыдно. Оправдываю себя только тем, что скоро стипендия, и я смогу вернуть всё, что задолжала.
Рита подскакивает со стула, быстрым шагом подходит ко мне, садится рядом и заглядывает в глаза.
– Ты знаешь, Сонь, всё-таки между одолжением и желанием сделать доброе дело разница есть. Но у меня складывается такое впечатление, что ты со своим стремлением к полной самостоятельности просто отказываешься её видеть.
Хочу, чтобы подруга оказалась права, очень хочу! Но не могу поверить в то, что Горин заделался добрым самаритянином.
– То есть, ты хочешь сказать, что вы ничего мажору про меня не говорили?
– А что мы про тебя должны были говорить? – Рита смотрит с искренним удивлением.
– Про то, что у меня одежды меньше, чем у церковной крысы, – внимательно слежу за реакцией девушки. – Около лужи Горин что-то у тебя спрашивал, я видела. А после пришёл в комнату и лазил по полкам. Причём, мою нашёл с первой попытки. И у меня по этому поводу возникает вопрос: что он спрашивал, и что ты ответила?
Рита смущается, теребит рукав несчастной кофты и, наконец, опускает глаза и тихо отвечает:
– Он спросил, почему тебе не во что переодеться?
Я тяжело вздыхаю.
– И что ты ответила?
Подруга окончательно смущается и прячет лицо в ладонях, а я понимаю, что сегодня произошла катастрофа покруче, чем драка за углом института.
– Рит, не молчи. Я ведь всё равно узнаю, будет только хуже.
Она отнимает руки от лица, выдыхает и, глядя мне прямо в глаза, выдаёт:
– Я ответила, что у тебя есть некоторые проблемы, но его это не касается.
На глазах подруги появляются слёзы.
– Сонь, ну, правда, я ведь ничего плохого не сказала. У всех бывают проблемы. Ну, что в этом такого?
С тяжелым стоном откидываюсь назад и опираюсь спиной о стену.
Вернувшаяся от айтишников Алина застаёт растерянную Риту и озлобленную меня.
– Девчонки… – начинает она с порога и осекается. – А что это у вас тут произошло? И что это с Ритой?.. Сооонь…
– Коробку отдала? – спрашиваю, игнорируя вопрос.
– Отдала, – кивает Алина и присаживается на другой край кровати. – Так что у вас случилось, пока меня не было?
Перевожу взгляд с расстроенной Риты на удивлённо взирающую на нас Алину.
– Девочки, – вздыхаю, – я вам очень благодарна за всё, что вы для меня делаете, и очень это ценю. Но, честное слово, давайте договоримся на будущее, что вы не будете выносить из этой комнаты то, о чём мы с вами здесь говорим. Люди ведь, по своей сути, разные. Одни пожалеют, другие высмеют, третьи осудят. Я не собираюсь выслушивать ни первых, ни вторых, ни третьих. Я – обычная студентка. Да, у меня сейчас трудный период, но это временно. Пройдет немного времени, и всё нормализуется. Так что давайте просто забудем эту историю, и больше не будем к ней возвращаться.
Девчонки согласно кивают. Алина, правда, не совсем понимает, о чём речь, а вот Рита после моих слов вытирает слёзы и бросается ко мне на шею. Плачем, обнимаемся, Алинка присоединяется и обнимает нас двоих.
Ревём, как три дуры. Вечный девчоночий ПМС – только что смеялись, и вот уже рыдаем, а через пять минут опять будем ржать.
Наконец, успокаиваемся, вытираем слёзы.
– Пошли готовить ужин, – Алина встает с кровати и идёт в сторону полки с посудой. – Сегодня у нас в меню макароны по-флотски. Нам понадобятся: банка тушёнки, пачка макарон и вкуснейший батон, посыпанный свежеобжаренными зёрнами кунжута. Истинное удовольствие для настоящих гурманов!
Алина ведёт себя как хозяюшка из рекламы майонеза, с придурковато-сладкой улыбкой демонстрируя нам продукты.
Мы с Ритой смеёмся над её выкрутасами. Ну, я же говорила, что через пять минут будем ржать.
– Кстати, – говорит Алина, подхватывая кастрюлю и нагоняя нас у самых дверей комнаты, – айтишники очень удивились, когда я им кроссовки отдала. Спрашивали, не перепутала ли я чего. А я сказала передать их Горину.
Непроизвольно морщусь.
– Алин, давай забудем эту историю, просила же. И вообще, девочки, – берусь за ручку двери, разворачиваюсь и строго смотрю на подруг. – Не было никаких кроссовок, никаких драк, никакого Горина. Меня сейчас вообще не интересуют отношения с парнями, и, уж тем более, с ним.
– А как же… – начинает Алина, но я её перебиваю.
– Всё, закрыли тему. Мне этот мажор абсолютно не интересен. Не был. Нет. И не будет. Точка.
Девчонки понятливо кивают.
Разворачиваюсь, открываю дверь… и застываю. Прямо за дверью, с занесённой для стука рукой, стоит тот, о ком я только что долго и громко распиналась.
