Текст книги "Мальмезон"

Автор книги: Юлианна (Julianna) Перес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Название: Мальмезон

Автор: Julianna S. & vladigora

Бета: Ксю

Рейтинг: PG-13

Классификация: МСР, расследование, мистика, юмор

Спойлеры: “Борьба за будущее”

Время действия: начало шестого сезона

Размер: миди (85920 знаков с пробелами)

Отказ: Данное произведение создано исключительно с развлекательной целью, никакой выгоды не извлекается, все права на персонажей принадлежат их создателям Крису Картеру и студии 20th Century Fox.Фанфик написан на фест “Проект 20 лет” на сайте Resist or Serve. Фанфик с конкурса был отредактирован Ксю. Дорогая наша бета Ксю, спасибо, что `оживила’ вновь “Мальмезон”!***

Бессонница терзала меня вот уже больше недели. Мягкая постель казалась неудобной, я ворочалась, не находя себе места, так же как и выхода из сложившейся ситуации. Недавний разговор с Малдером крутился в моей голове, как заезженная пластинка. Черт возьми, он, наверняка, уже забыл о нем или просто не хотел вспоминать. Но я нет. А ведь это не у меня фотографическая память!

Коридор в доме Малдера стал моей навязчивой идеей. Не думала, что абсолютно обыкновенное помещение может ввести меня в ступор. Но однажды, оказавшись там снова во время расследования очередного дела, мои ноги буквально приросли к полу. Напарник же, дойдя до квартиры и открыв дверь, только сказал, чтобы я поторапливалась, даже не взглянув на меня.

За все это время Малдер ни разу не пытался начать разговор о том, что произошло. Вероятно, тогда он лишь хотел удержать меня и не видел других возможностей? Интересно, если бы не пчела, мы бы оказались в постели, или, чтобы добраться до этой “базы”, тоже понадобилось бы пять лет? Возможно, я должна чаще угрожать уйти из ФБР? Или благодарить пчелу за то, что теперь нам не нужно объясняться. Или нужно, но мы просто два трусливых кролика, боящихся собственной тени?

Я пыталась убедить себя, что Малдер видит во мне лишь партнера и друга. Не покривлю душой, если скажу, что пробовала относиться к нему так же, хотя иногда требовались неимоверные усилия, чтобы не накинуться на него с явно сексуальными намерениями. Особенно, когда он отпускал шутки с недвусмысленным намеком.

Но теперь не было и этого. Остались одни воспоминания. Воспоминания о тех словах, объятиях и «почти поцелуе» (как я привыкла его называть).

– Я не нужна тебе, Малдер. И не была нужна. Я просто тебя прикрывала. Я лучше пойду.

– Ты убеждаешь себя, что можешь уйти с чистой совестью, но это не так. Ты ошибаешься.

– Почему меня послали к тебе, Малдер? Чтобы прекратить твою работу и помочь им закрыть проект.

– Но ты спасла меня. Как бы иногда не было трудно, твой рационализм и подход ученого тысячу раз спасали меня. Ты была рядом со мной. Сделала меня цельной натурой. Я всем обязан тебе, но ты ничего мне не должна. Не знаю, захочу ли я работать один. Вряд ли я смогу. Если ты уйдешь, они победят.

Его глаза были почти черными в полумраке коридора. Наши взгляды встретились. Казалось, между нами протянулась незримая нить. Неожиданное, необъяснимое волнение застигло врасплох, но только не его. Я видела уверенность и решительность, с которой, словно в замедленной съемке, его губы приближались к моим. Я колебалась, но не больше мгновения, решив, что все остальное может подождать. Я вдруг стала нуждаться в этом поцелуе, как в очередном глотке воздуха. Я почти почувствовала, как его губы касаются моих губ, как вдруг…

Стук?

Я оторвала голову от подушки и прислушалась: тишина. Решив, что мне только показалось, я плюхнулась обратно. Резкая боль моментально пронзила висок.

– Привет, – раздался голос моего партнера.

Я вскочила с постели, как ошпаренная, забыв о том, что на мне нет ничего, кроме футболки, которая еле-еле прикрывает мой голый зад. Малдер стоял в проеме спальни. Его взгляд побитого щенка почти отправил меня в нокаут. Но я быстро взяла себя в руки, вспомнив, что должна быть зла на напарника.

– Малдер, что ты здесь делаешь?! – накинулась я, то ли от испуга, то ли от накопившейся злости.

– Я стучал, но ты не открыла, и я решил … – промямлил он, уставившись на подол моей футболки.

Вспомнив, что не совсем одета, я схватила одеяло и закрылась им, как щитом. Нет, я не стеснялась. В конце концов, Малдер видел меня и в менее одетом состоянии. Но в ту минуту Дана Скалли чувствовала потребность защититься. Когда, черт возьми, я умудрилась потерять свою сверкающую броню и оказаться босой посреди собственной спальни?

– Решил не будить? спросила я, понимая, что каждое слово буквально источало недовольство. Миссия не удалась, Малдер. И хотелось бы знать, что, черт побери, ты делаешь в моей спальне в… – я украдкой взглянула на часы – …в час ночи? Опять напился?

– Почему сразу напился? Выпил всего лишь бокал вина… с Дианой.

Чудесно. Просто чудесно. Не могу объяснить это логически (а, возможно, просто не хочу), но лишь упоминание имени этой женщины походит на целый пузырек «Озверина». Для меня. Но не для Малдера. Всякий раз, когда на горизонте появляется агент Фоули, он превращается в полнейшего идиота. Но даже не это выводит меня из себя, а то, как они смотрят друг на друга, разговаривают, полностью игнорируя меня или глядя снисходительно. В такие моменты они похожи на Бориса и Наташу, повязанных секретной миссией украсть микрочип, который поворачивает время вспять.

[Примечание: Борис и Наташа – герои комедийного боевика «Boris and Natasha» 1992 года.]

– С кеееем? протянула я подозрительно, стараясь скрыть ревность в голосе. (Ревность? Я имела в виду раздражение! Конечно, раздражение!) – Малдер, тебе лучше поехать домой или туда, где ты пил, – я уже приготовилась пуститься на поиски скалки или чего-нибудь потяжелее.

– Что ты хочешь сказать?

– Не хочу, уже сказала: уходи… – прошипела я, как мне показалось, на парселтанге.

[Примечание: парселтанг змеиный язык во вселенной Гарри Поттера]

– Нет, одевайся. У нас новое дело.

– Ночь на дворе! Что бы то ни было, уверена, это может подождать до утра.

– Диана говорит, что мы можем вернуть Секретные материалы, если поторопимся. Она хотела поехать со мной, но еще не оправилась от…

Великолепно, агент Малдер. Просто великолепно. Второй пузырек «Озверина» распечатан.

– А для того, чтобы составить тебе компанию в баре, она уже вполне здорова? съязвила я, даже боясь думать, что они могли быть вовсе и не в баре, а в квартире Малдера.

– Скалли, ты не понимаешь, это другое… У меня есть координаты. Одевайся, по дороге все объясню.

– И кто эти загадочные “мы”, которые могут вернуть Секретные материалы? Ты и агент Фоули? Отлично, вперед, дверь только не забудь закрыть.

– Ты явно еще не проснулась, – с недоумением промолвил Малдер, открыл шкаф и начал в нем рыться.

Я уже почти дотянулась до оружия, лежавшего на ночном столике у кровати, когда в меня полетели вещи: кофта, джинсы и… о… нижнее белье. Восхитительно… Может, он еще и оденет меня, раз уж на то пошло? Самонадеянный идиот. И за этим идиотом я должна следовать в любое время суток в любое захолустье? Не должна, но почему-то следую.

И кто после этого идиот?

Оставлю вопрос открытым. Скажу лишь, что именно так я оказалась с моим безумным напарником в машине. В два часа ночи. Черт знает где. Опять.

***

Я полностью протрезвел после бокала вина (ну, или чуть больше), когда мы приехали… черт знает куда. Скалли не позволила мне вести машину. Сначала я хотел объяснить, как оказался в баре вместе с Дианой, но быстро отбросил эту идею и вырубился, как только мы тронулись. Глаза открыл, когда Скалли уже заглушила мотор.

– А теперь, Малдер, тебе лучше объяснить, что мы здесь делаем. Эти координаты – заправка в самой глуши, раздраженно потребовала моя напарница.

– Заправка? искренне удивился я, потирая глаза и уже обдумывая, как не получить еще одну пулю от Даны Скалли.

– Угу, – зловеще промычала она, и на ее губах промелькнула улыбка, от которой кровь буквально застыла в жилах.

– Скалли, куда ты нас привезла? А ты еще удивляешься, почему я тебя за руль не пускаю, – вдруг выпалил я, а точнее непроизвольно сработавший инстинкт самозащиты, потому что я тут же пожалел, что эти слова слетели с моих губ. Я знал, что кара будет неотвратимой.

Скалли сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки и удержать их, как мне показалось, от кобуры и табельного оружия.

– Ты лучше разбуди агента Фоули и спроси, что, черт возьми, мы делаем на этой богом забытой заправке!

– Давай листок с координатами, попробую разузнать что-нибудь у местных.

Скалли со всей дури приземлила мятый листок на мое колено. Я поморщился.

– Удачи. В два часа ночи с тобой очень будут рады поговорить…

Я вышел из машины в холодную ночь. Заправка хоть и была круглосуточной, но чтобы найти хоть одну живую душу, мне пришлось больше пяти минут колотить во все двери, которые я только смог найти.

Скалли была права. Из подсобного помещения вышел заспанный хозяин с винтовкой наперевес и, недолго думая, послал меня к чертовой матери. После еще пяти минут уговоров, убеждений и неоднократной демонстрации значка я точно знал, что координаты верны. И что Скалли привезла нас в нужное место.

Пока мы заправляли машину, я решил осмотреться, но не обнаружил ничего подозрительного: ни на земле, ни в небе. Возможно, мы просто выбрали неправильное время суток, – подумал я, твердо решив вернуться сюда, когда рассветет.

Пока я узнавал у “дружелюбного” хозяина заправки, где находится ближайшая гостиница, Скалли вышла размять ноги. Некоторое время спустя, я снова сел за руль. Открыв дверь и плюхнувшись на пассажирское место, Скалли повернулась ко мне. И на секунду я был почти уверен, что сейчас меня поразит лазером: настолько испепеляющим был ее взгляд.

– И? – только и спросила она.

– Я не знаю, почему Диана дала координаты заправки. Сейчас уже поздно. Давай доберемся до гостиницы, а утром я ей позвоню.

– Отлично. Значит, будить меня ночью и тащить против воли неизвестно куда – это нормально, а позвонить своей собутыльнице, которая дала тебе эти долбанные координаты, в два часа ночи – неприлично?

Я всего лишь пожал плечами.

“Конечно, это нормально, Скалли, – думал я, заводя машину. – Диана для меня всего лишь коллега, которой я не стану звонить среди ночи, к которой не стану врываться в спальню, которую не стану, как ты выразилась, тащить против воли неизвестно куда. Потому что она ровным счетом ничего для меня не значит, я не нуждаюсь в ее присутствии так, как нуждаюсь в тебе. Только в тебе”.

Я обреченно вздохнул.

Всю дорогу до гостиницы Скалли не проронила ни слова.

***

Через двадцать минут напряженной тишины мы подъехали к отелю.

– Рассказывай, – неожиданно приказала Скалли, когда я заглушил мотор и собирался выходить.

– Я уж отчаялся услышать от тебя хотя бы слово, – капризно заметил я, даже не пытаясь скрыть, что раздражительность Скалли, как назойливая простуда, перекинулась и на меня.

Если смотреть правде в глаза, то я готов признать, что люблю ее. Но порой эта женщина будит во мне не совсем адекватное желание убить кого-нибудь, а еще лучше – ее. И, кажется, это желание взаимно. Особенно в подобные моменты, когда Скалли смотрит на меня, как грозная богиня, требующая человеческого жертвоприношения.

– Малдер, ты понимаешь, что я не обязана ехать с тобой черт знает куда в два часа ночи? И если уж мы тут, будь добр, просвети свою “темную” напарницу – зачем!?

– Если у тебя есть другие дела, то можешь возвращаться домой.

Теперь я был вне себя от ярости и уже собирался начать топать ногами, как избалованный ребенок. Но не успел. Скалли вышла из автомобиля, процедив сквозь зубы что-то подозрительно похожее на «сукин сын».

Я остался в машине в полном одиночестве, и до меня наконец дошло, что я и сам понятия не имел, что мы ищем. Я знал только координаты и думал лишь о том, что мне выпала возможность вернуть Секретные материалы. Оставляя Диану в баре, я действительно надеялся найти тут что-то важное. Хотя теперь, обдумывая все на трезвую голову, должен был признать, что эта авантюра, безусловно, заняла первое место в списке самых тупых авантюр в моей жизни. Пока что я нашел самую обычную заправку и…. – я выглянул из окна и осмотрелся – … необычный отель, окутанный туманом. Отлично. Я почти не сомневался, что готический антураж будет последней каплей, переполнившей чашу терпения напарницы.

– Малдер, это жуткое поместье и есть отель? подозрительно прищурилась Скалли, нагибаясь, чтобы заглянуть в окно и бросить на меня очередной недовольный взгляд.

– Неужели Дана Скалли испугалась старого здания и тумана? саркастически спросил я, отстегнул ремень безопасности, вышел и достал сумки из багажника. Напарница все еще смотрела с недоверием, будто пыталась понять, шучу я или говорю всерьез. Я бесцеремонно направился к главному входу, игнорируя попытки Скалли забрать у меня свою сумку.

– После всех этих лет ты как никто другой знаешь, что я не верю в призраков и прочую паранормальную ерунду, Малдер, – уверенно ответила она, еле поспевая за моими размашистыми шагами.

– Правда? Мне казалось, что ты начала верить в пришельцев после наших последних приключений.

– Нет, – безапелляционно заявила Скалли.

– Может, в полтергейстов?

– Конечно, нет!

– В чупакабру?

Тишина. Я остановился на крыльце и с изумлением обернулся.

– Правда? протянул я.

Скалли закатила глаза и с видом “когда-же-ты-уже-повзрослеешь” ответила:

– Конечно, нет, Малдер. И не пори чушь.

Шагнув на крыльцо, она постучала в ржавый дверной молоток. Глухой звук эхом разнесся по аллее, ведущей к дому, и в этот момент меня посетило жуткое чувство абсолютной уверенности, что впереди нас ждет отнюдь не спокойная ночь.

***

Через несколько секунд тяжелая дверь со скрипом приоткрылась: из-за нее выглянул пожилой мужчина лет шестидесяти. В руках подсвечник с зажженной свечой.

“Ни дать ни взять – вылитый Шон Коннери”, – подумала я, и мужчина улыбнулся. В его глазах зажглась хитрая искра, и он открыл дверь шире. Теперь я могла лицезреть его с ног до головы и еле сдержала свист удивления, когда увидела его одеяние: бордовые камзол, бриджи и жилет с латунными пуговицами; голубоватая накрахмаленная рубашка с пышным жабо и широкими манжетами, белые гетры. Завершали картину грубые кожаные башмаки с массивными пряжками.

Ничего себе!

Я вопрошающе посмотрела на Малдера, который застыл, разинув рот, и если бы он вдруг превратился в мультяшку, не сомневаюсь, его глаза выскочили бы из орбит. Я ткнула напарника в бок локтем и, воспользовавшись моментом, забрала свою сумку.

– Вы… эээ… дворецкий? ошарашено спросил Малдер.

Мужчина посторонился, жестом приглашая войти.

– Добро пожаловать в Мальмезон, – мелодично произнес он с сильным французским акцентом.

– Нам сказали, что у вас можно остановиться на ночь, – взяла я инициативу в свои руки, стараясь вспомнить, где слышала это странное название. На здании не было никакой вывески, если я ничего не пропустила.

– Да, конечно, мадемуазель. Но у нас только один подходящий номер. Думаю, вас это вполне устроит. Кровать королевских размеров, ночь еще молода… – он осекся, встретив мой убийственный взгляд, и подмигнул.

У меня уже не осталось моральных и физических сил, чтобы спорить, возмущаться или требовать жалобную книгу. В конце концов, если Малдера это не устраивало, он мог спать в машине. А с меня было достаточно сумасшедшего путешествия, отеля, которому не мешала основательная реставрация, и карнавала в лице странного метрдотеля. Или кем он там был?

– Отлично, – слукавила я после секундного раздумья. Но мы не пара.

– Как скажете, мадмуазель, – дворецкий протянул ключи. На второй этаж и направо. Третья дверь. И возьмите свечу, у нас нет электричества.

– А как же регистрация? подал голос Малдер.

– Оставим это до утра. Час поздний, и вы, наверняка, устали.

Я пожала плечами и, взяв из рук старика свечу, направилась к лестнице. Малдер за мной.

– Что это было, Скалли? прошептал напарник, следуя неотступно, как тень. Его дыхание ласкало мою шею, и я чувствовала, как раздражение уступает место возбуждению. Пламя свечи задрожало.

– Не спрашивай, Малдер. Призрак старого дома? прошептала я зловеще. Напарник хихикнул. – Или просто владельцы пытаются воссоздать дух эпохи, в которую построили гостиницу, закончила я монотонно-поучающим тоном и зевнула.

Малдер не успел ответить мы достигли места назначения. Я вставила ключ в проржавевший замок и с трудом отперла дверь. Вопреки моим ожиданиям, в комнате было почти светло: на столике стояла зажженная масляная лампа со стеклянным колпаком. Освещение слабое, но достаточное, чтобы показать замысловатую обстановку огромной комнаты: стены, обтянутые бордовой тканью с золотистым рисунком; позолоченный орнамент на дверях, ковры, алый тюль с бахромой. И дворецкий не преувеличил, когда упомянул кровать королевских размеров. Балдахин прилагался. В углу, недалеко от массивного комода из темно-красного дерева, стоял небольшой красный диван с позолоченными подлокотниками.

– Слишком маленький, я не умещусь, – предугадал напарник мои мысли.

– Слышал что-нибудь о прокрустовом ложе, Малдер? спросила я, пытаясь скрыть улыбку. – Только и мечтаешь, как бы мне что-нибудь ампутировать, да, Скалли?

– Ты даже не представляешь… – я посмотрела на Малдера, и от моего прежнего гнева не осталось и следа. Отражение пламени свечи танцевало в его глазах, наполненных нежностью.

Я приподняла балдахин и осмотрела кровать, покрытую алым покрывалом.

– Ладно, забудь об этом. Кровать огромная, тесно не будет. И твои части тела мне еще могут пригодиться, – сменила я гнев на милость.

– О, Скалли, я надеюсь на это, – сострил Малдер, уловив не очень прозрачный намек в моей шутке, и пошел исследовать ванную комнату, которая оказалась на удивление современной.

Через полчаса мы уже лежали на противоположных концах кровати. Дрема почти настигла меня, когда я услышала шепот Малдера:

– Скалли…

Я открыла глаза и повернулась на бок, к нему лицом:

– Что?

– Хотел извиниться за то, что опять втянул тебя в сомнительное предприятие. Иногда я могу быть таким идиотом.

– Я бы сказала, что в последнее время это “иногда” случается все чаще, Малдер. Но как однажды писал Цицерон: “Amicus certus in re incerta” – “Верный друг познается в неверном деле”. И я уже смирилась, что у тебя поистине фантастический нюх на “неверные дела”.

Он тяжело вздохнул.

– Как я могу загладить свою вину?

– Просто спи, – прошептала я, снова закрыв глаза.

– И никаких развлечений с частями тела, агент Скалли? услышала я насмешливый голос напарника.

– В ваших мечтах, агент Малдер.

Я зевнула, и сон одолел меня.

***

Я открыла глаза и тут же зажмурилась от света, проникающего через занавески: голова раскалывалась так, словно на ней всю ночь отплясывало стадо слонов. Я поморщилась и попыталась вспомнить, где нахожусь и что случилось ночью, как вдруг на меня накатила волна тошноты. Что, черт возьми..?

И тут я поняла, что чьи-то руки обнимают меня, и чье-то, определенно мужское, “достоинство” прижато к моему бедру. И словно в подтверждение послышался стон моего напарника. Малдер!? Я повернула голову и застыла. Без сомнения – он.

Я лихорадочно пыталась вспомнить, что произошло накануне, но, по-видимому, в моей голове обосновалась только боль, которая усиливалась с каждой секундой. Но несмотря на это, я почувствовала, что волна невероятного возбуждения накрывает меня, одновременно с новым стоном Малдера.

Лежа в постели и боясь пошевелиться, я вспомнила, что приехала с Малдером в странный отель, что нам пришлось спать в одной кровати. Но готова была дать руку на отсечение: мы были одеты.

Я судорожно соображала, что делать. Нужно было встать, как можно дальше отойти от кровати, одеться и выяснить, что случилось. Что если мы переспали, а я этого просто не помню? Нет, это было исключено. Уж в чем-чем, а в одном я была уверена: если когда-нибудь (да, представьте себе, я допускаю такую возможность) мы с Малдером переступим эту черту, я буду помнить каждую деталь.

Я могла лишь надеяться, что найду разумное объяснение этого щекотливого положения.

– Скалли? прошептал Малдер мне на ухо.

– Да, – так же тихо ответила я, не зная, что еще сделать. Отскочить от него? Но, если мы сами разделись, это будет выглядеть крайне глупо. Я просто лежала и ждала его действий.

– Что мы делаем в одной кровати… я услышала шорох и почувствовала, как Малдер приподнял одеяло. – … Голые???

Стоило ему произнести это слово, как я тут же откатилась на край, прикрывая себя одеялом.

– Ты тоже не помнишь? – только и смогла выпалить я.

Мы посмотрели друг на друга дикими глазами и словно по команде повернулись к тумбочкам, стоявшим с каждой стороны кровати, чтобы проверить табельное оружие. Все пули были на месте. Не похоже, чтобы кто-то притрагивался к пистолетам. Я слышала, как Малдер облегченно вздохнул со мною в унисон.

– Скалли, я действительно не хочу попасть впросак, но… – я опять повернулась к напарнику, который изо всех сил пытался смотреть куда угодно, только не на меня. Мы занимались… э-э-э … любовью?

– Я так не думаю, Малдер. Я не помню, чтобы мы раздевались и уж тем более занимались… чем-то…

– Фух, отлично, – вздохнул он с облегчением.

– Отлично? – я даже не знала, злиться или радоваться его реакции.

– Ты злишься?

– С чего бы мне злиться? Ну, разве что ты страдаешь сомнамбулизмом и ночью раздел меня.

– Я? Нет! Что на счет тебя?

Вместо ответа я запустила в него подушкой.

– У нас, кажется, было незаконченное дело на заправке. Звони Диане и выясни, наконец, почему мы здесь.

Малдер встал и, ни капли не стесняясь, пошел в ванную. Я на секунду застыла, любуясь его голым задом, но быстро взяла себя в руки и поднялась с кровати, завернувшись в одеяло. Подойдя к комоду, я осторожно раскрыла одеяло и уставилась на себя в зеркале. И буквально задохнулась, когда увидела, что на моем животе было нарисовано солнышко, да-да, забавное солнышко с глазами и улыбкой. И носом в виде моего пупка. Ой, и еще маленькие алые сердечки вокруг солнца. Как мило.

Я зажмурилась и снова открыла глаза.

Из ванной в это время выскочил Малдер, успев одеть, откуда-то взявшиеся, боксеры. Я снова прикрылась одеялом.

– Скалли, я знаю, кто из нас страдает сомнамбулизмом! – он указал на засос у себя на шее. – Сам себе его я точно не мог поставить.

– А нарисовать это? – я прикрыла одной рукой грудь, другой опустила одеяло, оголяя свой разрисованный живот.

Его удивление сменилось жутким хохотом. Я уже хотела обидеться, но глядя на сияющее лицо Малдера, не смогла сдержать смех.

– Да, думаю, сама себе ты не могла нарисовать такую картину, – Малдер подошел ближе.

– Значит, ты признаешь, что это твоих рук дело?

– Но там же нет моей подписи, – усмехнулся он.

Я снова замоталась в одеяло: намереваюсь одеться прежде, чем продолжать этот разговор. Достав сумку, выудила первый попавшийся комплект нижнего белья, рубашку, брюки и направилась в ванную. Я старательно смывала мочалкой художество с живота, когда заметила очередной шедевр на моем теле…

– Черт возьми!!! Малдер!!!

Наспех натянув белье, я выбежала из ванной. Мой уже наполовину одетый напарник стоял с ошарашенным лицом, в его глазах читался неподдельный ужас, будто он ожидал, что после этого воинственного клича я накинусь на него с тесаком или чем-нибудь поострее.

– Я, кажется, нашла твою подпись к картине на моем животе, – указала я на внутреннюю часть правого бедра, на котором красовалась надпись “Истина тут” и стрелочка к моему интимному месту.

Малдер опять захохотал:

– Скалли, похоже, мы оба страдаем сомнамбулизмом.

– Черт возьми, Малдер!

Я хотела запустить ему в голову чем-нибудь тяжелым. Но под руку попалась все та же многострадальная подушка. Напарник поднял руки в знак поражения, наконец, прекратив хохотать.

– Ладно, одевайся. Разберемся с регистрацией, поедим, а заодно постараемся узнать, что с нами случилось, – он кивнул на мой живот.

– Идет… – я положила подушку на кровать. И тут заметила на полу рубашку от своей пижамы. Подняв ее, осторожно исследовала предмет одежды, из подозрительного найдя лишь грязный отпечаток большой мужской руки. Продемонстрировав очередную «улику» Малдеру, я опустилась на колени и заглянула под кровать, обнаружив там свои пижамные штаны, а так же футболку и спортивные штаны Малдера, в которых он вчера лег спать. Напарник присел рядом и выудил находки из-под кровати.

– Интересно… – задумчиво изрек он, разглядывая испачканную одежду.

– Что это значит, Малдер?

– Это значит, что ночью мы точно выходили из номера. И скорее всего – на улицу.

– Не факт. Смотри, это не похоже на обычную грязь, слишком светлая, – я сунула ему под нос футболку. Думаю, это шликер.

Малдер задумчиво почесал подбородок.

– Шликер? переспросил он, так и не дождавшись от меня объяснений.

– Это жидкая масса из тонкой белой глины, глицерина и воды, которую используют в гончарном производстве.

Его брови непроизвольно приподнялись в удивлении.

– Ты хочешь сказать, что мы проснулись посреди ночи и вдруг решили заняться гончарным делом?

– А так же рисованием и кое-чем более интересным, что не включает одежду, – ответила я, хмурясь.

– И еще ты потеряла сережку.

– Что? я тут же схватилась за мочки. Точно. Правой нет. Ну что ж… – произнесла я как можно беззаботнее, поднялась с колен и направилась в ванную, изо всех сил пытаясь удержаться от смеха. Будем надеяться, что она просто потерялась, а не была проглочена кое-кем в процессе любовных ласк. Это же “гвоздик”, а, как говорят гастроэнтерологи: проглотил “гвоздик” – жди эзофагогастродуоденоскопию. [Примечание: эзофагогастродуоденоскопия, ЭГДС или гастроскопия одна из разновидностей эндоскопического обследования осмотр пищевода, полости желудка и двенадцатиперстной кишки при помощи специального инструмента гастроскопа, вводимого в желудок через рот и пищевод.]

Малдер уставился на меня с широкими от страха и удивления глазами:

– Эзо-фаго… чего?

– Эзофагогастродуоденоскопию, – быстро протараторила я и захлопнула за собой дверь ванной, оставив напарника гадать, надо ли ему паниковать прямо сейчас, или можно подождать до завтра.

***

Через двадцать минут мы спустились в пустующий холл, пытаясь найти странного дворецкого. Похоже, других постояльцев и дух простыл: в доме стояла абсолютная тишина. Вдруг из правого крыла гостиницы раздался оглушительный грохот падающей посуды. Мы метнулись туда и остановились на пороге просторной кухни, посреди которой стоял внушительных размеров стол. Вдоль одной стены тянулся ряд шкафов и буфетов. Горе-дворецкий стоял на табурете, пытаясь расставить серебряную посуду на верхней полке самого отдаленного буфета. Одно блюдо валялось на полу.

Скалли направилась к дворецкому, чтобы помочь и избавить старика от необходимости спускаться за упавшей тарелкой. Она нагнулась, замерла, а потом присела на корточки. Я подошел ближе, чтобы посмотреть, что привлекло ее внимание. Напарница повернулась, протянула руку и продемонстрировала свою находку – потерянную серьгу. Я медленно перевел взгляд от крошечного “гвоздика” до лица Скалли: ее щеки пылали, и по широко распахнутым глазам было ясно, что напарницу осенило.

Она молча взяла с пола блюдо, встала и протянула его дворецкому, которого уже не было на табурете. Мы огляделись. Никакого старика.

Скалли тронула меня за локоть. – Малдер, мы были здесь ночью.

– Значит, фиброгастро-как-её-там мне не грозит? Я ведь не съел твою сережку, саркастически заметил я.

– Мне кажется, наша амнезия может оказаться пострашнее гастроскопии. Не радуйся раньше времени, – осадила Скалли, глядя на меня с убийственной серьезностью.

– Мне тоже интересно, что меня подвигло разрисовать твой живот. Это, действительно, должно быть что-то очень страшное. Возможно, дело не обошлось без маленьких серых человечков? – открыто усмехнулся я в ответ на чрезмерную серьезность напарницы. Вся ситуация казалась до того нелепой, что я не мог относиться к происходящему без иронии.

– Тогда, надеюсь, твои человечки объяснят, зачем понадобилось заставлять тебя писать всякую ерунду на неподходящих для этого дела частях тела? Моих частях тела, прошу заметить!

– У меня есть теория. Возможно, это межгалактический заговор с целью свести нас с тобой. Чтобы разгорелся бурный роман, и я перестал искать внеземные цивилизации, – вещал я заговорщически. Я, наверное, уже в печенках сижу и у теневого правительства, и у инопланетян. Вот они и решили занять старину Малдера чем-нибудь поинтереснее.

– Тогда в этом плане есть большая ошибка не та женщина.

– Что значит “не та”?

– Надо было сводить с Дианой. Хотя, ты и без свах неплохо справляешься, – зло ответила Скалли, и я уже пожалел, что начал подкалывать ее.

– Даже не начинай, – выпалил я, не желая поднимать больную тему, но уже в следующую секунду сам продолжал: Я знаю, ты не доверяешь Диане, но для меня это не повод, чтобы относиться к ней, как к прокаженной. Не забывай, что в самом начале ты тоже играла “не в той лиге”, шпионя за мной…

Я пожалел о сказанном, как только закончил говорить. Я не мог понять, откуда берется этот внезапно вспыхивающий защитный рефлекс.

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? А как же на счет того, что мой рационализм и подход ученого тысячу раз спасали тебя и …

Скалли осеклась, и я знал, что она вспоминает наш почти состоявшийся поцелуй. Мы впервые подняли тему, которая после возвращения с Южного полюса была под негласным запретом. Я, конечно, часто вспоминал тот миг в коридоре, когда чуть не поцеловал своего партнера (будь проклята моя фотографическая память!). Видит Бог, я хотел этого поцелуя больше всего на свете. Даже не знаю, откуда во мне взялась храбрость. Наверное, выросла из отчаяния от понимания того, что, возможно, это был мой последний шанс сделать то, о чем я мечтал так долго испытать вкус поцелуя Скалли. Потом появилась пчела и начался ад. Когда мы вернулись в Вашингтон, я не мог собраться с силами, чтобы поднять эту тему. Вся моя храбрость улетела в тартарары. Билл был прав, я жалкий сукин сын. Я даже не мог больше спокойно находиться в коридоре, особенно когда Скалли была со мной. Помню, однажды мы заехали ко мне за файлами, она замерла, выйдя из лифта, а я пронесся как сумасшедший в свою квартиру. Трусливый идиот.

Мы стояли в кухне, молча уставившись друг на друга. У меня мелькнула мысль, что, возможно, мне подвернулся второй шанс. Но тут за спиной раздался странный звук, и я оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как еще одна тарелка падает с буфета.

“Может, здесь и нет НЛО, но летающие тарелки имеются”, – успел я подумать прежде, чем воспоминания о прошлой ночи затопили мой не выспавшийся мозг.