Текст книги "Эскадра адмирала Шпее в бою"

Автор книги: Юлиан Корбетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Фолклендский бой

Когда адмирал Шпее после боя у Коронеля пришел в Вальпарайсо, он отклонил торжества, которые немецкая колония непременно хотела устроить в честь его победы. При посещении местного немецкого клуба он даже отказался присоединиться к предложенному тосту и поднять бокал за посрамление британского флота, причем в разговорах проглядывало предчувствие, что его деятельности скоро придет конец. С самого начала операций Шпее не имел никаких иллюзий относительно сокрушающего превосходства сил союзников на океанах, теперь же он ждал расплаты за тот удар, который ему посчастливилось нанести, престижу Великобритании. В предчувствии этого он не хотел идти на Фолклендские острова, но все-таки пошел, если верить показаниям пленных, под влиянием уговоров собственного штаба и командира «Гнейзенау»[* Во время написания раздела Ю.Корбетту не былb известны истинные причины «предчувствий» Шпее. Как выяснилось позднее, приказ следовать на Фолклендские острова для уничтожения радиостанции Шпее получил непосредственно нз Берлина. Это нарушило все его планы, но не выполнить приказа он не мог. Появление же «приказа»– результат удачно проведенной операции английской морской разведки. Более подробно это событие описано в статье С. А. Габиса "Тайна «Магдебурга» во 2 номере журнала «Морской исторический сборник». (Прим. ред.).].

Германская эскадра подходила к островам не без предосторожностей. "Гнейзенау" и "Нюрнберг" были высланы вперед на разведку с приказанием в первую очередь разрушить артиллерийским огнем радиостанцию. Эти-то два корабля и были замечены наблюдательным постом, который в 7 ч. 50 м. утра 8 декабря поднял сигнал о появлении на горизонте неизвестных кораблей. Неожиданность было полная. Адмирал Стэрди не собирался уходить ранее вечера, к тому же за последнее время ложные тревоги бывали неоднократно. На флагманском крейсере были так заняты погрузкой угля, что не сразу заметили сигнал, и "Glasgow", стоявший во внутренней гавани, должен был пушечным выстрелом привлечь внимание. Стэрди, благодаря счастливому стечению обстоятельств, которое было как бы наградой за энергию и правильное решение адмиралтейства, пришел на Фолклендские острова как раз вовремя. Однако он был застигнут неприятелем почти врасплох, и если бы противник немедленно атаковал, мы оказались бы в неприятном положении. Но если бы не предусмотрительность адмирала, то могло быть еще хуже. После длительного перехода механизмы требовали переборок, корабельные инженер-механики рассчитывали на то, что им будет дан соответствующий срок для работ, однако адмирал не счел возможным согласиться на это и предписал кораблям оставаться в двухчасовой готовности. Не сделай Стэрди такого распоряжения, результаты могли быть весьма плачевны.

«Шарнгорст» у Вальпарайсо . На корабле идет погрузка угля.

"Glasgow” и «Bristol» получили приказание спешно подымать пары для полного хода, причем «Glasgow», перебиравший механизмы, мог быть готов лишь через 2 часа, a «Bristol», у которого были вскрыты цилиндры обеих машин, не раньше чем через 11 часов. Линейные крейсера еще не закончили погрузки, когда был поднят общий сигнал: "Приготовиться сняться с якоря”; в 8 ч. 30 м. горнисты заиграли боевую тревогу, и погрузка прекратилась.

В этот момент сигнальный пост донес о замеченных новых дымах в юго-западном направлении, почему "Kent”, вступившему в дежурство, было приказано выйти из гавани и совместно с "Macedonia”, стоявшей на якоре при входе, следить за неприятелем. Одновременно "Canopus" сообщил, что "Гнейзенау” и "Нюрнберг" находятся в 8 милях, а главные силы неприятеля – в 20. Как только головные германские крейсера приблизились, "Macedonia" был отозван в гавань около 9 ч. 15 м., а угольщики отошли от борта крейсеров, чтобы не мешать им открыть огонь. Пока они отходили, на горизонте показались еще дымы – надо думать, это шли три угольных транспорта Шпее, направляясь на рейд Pleasant в 20 милях на SW от порта Stanley.

"Гнейзенау” и "Нюрнберг” подходили все ближе и ближе, держа курс на радиостанцию, расположенную близ Hooker Point, поэтому командир "Canopus” в 9 ч. запросил разрешения открыть огонь. Четверть часа спустя головные неприятельские корабли повернули на NO и у Wolf Rocks, не доходя 6 миль до мыса Pembroke, начали уменьшать ход; было видно, что орудия направлены на радиостанцию. К этому времени флагманский крейсер адмирала Стоддарта "Carnarvon” был в полной готовности и получил приказание открыть огонь по неприятелю, как только тот обогнет мыс Pembroke. Но орудия "Canopus” заговорили первыми, причем старший артиллерийский офицер управлял огнем с берега с импровизированного наблюдательного пункта.

Как только расстояние достигло 55 каб., он произвел залп из носовой башни, но дал большой недолет. Неприятель поднял стеньговые флаги, положил право на борт и начал уходить на SO. "Canopus" сделал еще один залп при максимальном угле возвышения, но снова получил недолет. На этот раз снаряды легли не далее 1 /2 каб. от борта, и многим наблюдателям казалось, что один снаряд рикошетом попал в основание кормовой трубы "Гнейзенау". Дальнейшая стрельба, однако, не имела смысла. В 9 ч. 31 м. неприятель повернул обратно на 8R и уменьшил ход, как бы собираясь атаковать "Kent", вышедший к этому времени из входа в порт William. Поворот казался настолько угрожающим, что Стэрди поднял крейсеру "Kent" сигнал "возвратиться", но не прошло и несколько минут, как опасность миновала. В 9 ч. 40 м. с "Гнейзенау" увидели внутренность гавани. Помимо высоких столбов дыма, валивших из труб кораблей и наводивших неприятельских командиров на мысль, что в гавани стоит не то, чего они ожидали, они увидели нечто гораздо худшее – характерные мачты-треноги наших линейных крейсеров.

Вряд ли когда-либо пылкий, полный надежд командир получал столь тяжкий удар. Правда, в американских газетах появилось сообщение о выходе "Invincible, но Шпее не имел об этом ни малейшего понятия, и все, что знал о нашем крейсере командир "Гнейзенау”, советуя своему адмиралу идти на Фолклендские острова, сводилось к тому, что, по последним сведениям, "Invicible” находился в Средиземном море. Поняв теперь, к чему привели его советы, он без дальнейших задержек повернул и полным ходом пошел на присоединение к флагману.

Было уже 9 ч. 45 м. утра, т. е. прошло почти 2 часа с момента обнаружения первых дымов на горизонте. Все корабли, кроме "Bristol", подняли пары. "Glasgow" уже снялся с якоря и пошел на присоединение к "Kent”, адмирал Стоддарт получил приказание выйти и принять командование над разведчиками. В 10 часов снялись остальные корабли эскадры и вышли за минное заграждение в следующем порядке: "Inflexible", "Invincible” и "Cornwall". Пока они еще продвигались по гавани, "Glasgow" донес, что неприятель старается уйти на SO и что "Glasgow” и "Kent” дали самый полный ход, чтобы не потерять связь с противником.

Погода прояснилась, море было совершенно спокойное, небо голубое. Дул легкий холодный бриз от N W. Видимость была великолепная, и неприятель прекрасно вырисовывался в юго-восточной части горизонта. "Glasgow", значительно опередивший "Kent", все время доносил о движении немцев. Как только адмирал Шпее рассмотрел наши корабли и мачты линейных крейсеров, он увеличил ход, чтобы скорее соединиться с выдвинутыми вперед крейсерами. Считали, что ближайший из его кораблей не подходил ближе чем на 15 миль от входа в гавань, но, возможно, расстояние это и преувеличено. Во всяком случае, немцы имели некоторый запас времени. Погода в этих широтах очень ненадежна, никогда нельзя предугадать, какая перемена произойдет через час-другой. Поэтому Стэрди поднял сигнал: "Общая погоня". Линейные крейсера, стараясь как можно скорее развить полный ход, так дымили, что уже через полчаса неприятель совершенно скрылся за дымом, и только в 10 ч. 48 м. "Glasgow" донес, что немцы – в 12 милях. Становилось ясным, что мы догоняем противника, и в 10 ч. 50 м. адмирал просигналил "Inflexible", что он, в целях уменьшения дыма, убавляет ход до 24 узлов. "Glasgow" получил приказание держаться в трех милях впереди, a "Inflexible” – на правой раковине.

"Carnarvon” и "Cornwall", несмотря на уменьшение хода линейными крейсерами, все время отставали. В 11 ч. 7 м. на запрос адмирала Стэрди, какой максимальный ход они могут развить, первый ответил 20, а второй – 22 узла. Тогда Стэрди приказал "Cornwall" занять место на правой раковине "Carnarvon" и уменьшить ход до 19 узлов. Он не хотел растягивать эскадру, да к тому же не было причин слишком торопиться. С флагманского корабля неприятель был хорошо виден, трубы и мостики ясно вырисовывалиcь над горизонтом, a "Glasgow" доносил, что ход неприятеля не превышает 15 узлов, так что не оставалось никаких сомнений в нашем явном преимуществе в скорости.

Надо было дать "Carnarvon” и "Cornwall", находившимся, в пяти милях позади, время подтянуться, и адмирал решил не спешить с началом боя.

В 11 ч. 26 м. был подан сигнал: "Эскадренный ход 20 узлов".

В это время внимание командующего эскадрой было несколько отвлечено новым обстоятельством. "Bristol”, благодаря исключительно самоотверженной работе машинной команды, успел закончить исправления, вышел в море и доносил, что у Port Pleasand появились три неизвестных судна. Сведения были получены от двух дам из Port Darwin”, наблюдавших с берега за подходом германских угольщиков. Одна из них осталась на берегу, а другая побежала предупредить по телефону губернатора. Известие дошло до "Canopus" в 10 ч. 50 м. и было немедленно передано на "Bristol”, который в этот момент выходил из гавани. Немцы беспрерывно перебивали наше радиотелеграфирование, поэтому прошло немало времени, пока адмирал узнал об этом событии. Надо было не теряя ни минуты действовать. В южноамериканских портах находилось много германских запасных и хотя больше было шансов на то, что неизвестные пароходы – угольщики, но не исключалась возможность, что они везут десант для захвата островов. Ввиду этого командир "Bristol" Феншоу получил приказание совместно с "Macedonia" "отыскать и уничтожить транспорты".

«Inflexible» пересекает океан.

Решив не спешить с началом боя, Стэрди в 11 ч. 30 м. поднял сигнал: «Команда имеет время обедать». Такое распоряжение было весьма кстати: люди после погрузки не успели помыться, были покрыты угольной пылью и находились в состоянии, весьма нежелательном для боя. Германская эскадра становилась видна все яснее и яснее: она хорошо держала строй – «Гнейзенау» и «Шарнгорст» шли головными. Наша же эскадра растянулась. Несмотря на уменьшение хода, адмирал Стоддарт не нагонял. "Carnarvon” никак не мог дать больше 18 узлов. «Cornwall», имевший в запасе 4 узла, получил приказание выйти вперед (в 12 ч. 5 м.). Стэрди не увеличивал хода, продолжая делать 20 узлов, но затем в 12 ч. 20 м., когда неприятель начал менять курс вправо, как бы с намерением перестроиться, адмирал увеличил ход до 22 узлов. Дольше поджидать своего несчастливого спутника, который отстал на 6 миль, командующий эскадрой не мог.

Немцы шли в юго-восточном направлении, прямо по ветру, окутанные клубами собственного дыма. Адмирал приказал "Inflexible" оттянуться до 5 каб., увеличил ход до 25 узлов (12 ч. 50 м.) и поднял сигнал: "Открыть огонь". Концевой неприятельский крейсер "Лейпциг", самый тихоходный в эскадре, заметно отставал. Когда расстояние между ним и "Inflexible" дошло до 80 каб., кап. 1 ранга Филлимор дал приказ открыть огонь. Через минуту-две флагманский крейсер сделал то же самое и увеличил ход до самого полного. Одновременно с этим изменили курс еще на 2 R в сторону неприятеля. Попаданий не замечалось, но "Лейпциг" совершенно скрылся в водяных столбах от разрывающихся снарядов.

Было очевидно, что такой неравный бой долго продолжаться не может, и Шпее принял решение, делающее честь ему самому и германскому флоту. Сознавая, что легкие крейсера, если им дать уйти, смогут нанести врагу наибольший вред на торговых путях, он решил пожертвовать собой и двумя большими крейсерами. Около 13 ч. 20 м. он поднял сигнал легким крейсерам уходить к южноамериканскому побережью, а сам повернул на 6 R и в строе кильватера пошел полным ходом на NO в океан. Подобный маневр противника был предусмотрен в боевых приказах Стэрди, и наши легкие крейсера без сигнала повернули в погоню за немцами, а линейные повернули вдруг на 7 R и, таким образом, оказались в строе кильватера на траверзе неприятеля раньше, чем он успел закончить поворот.

В 13 ч. 20 м. завязался главный бой. "Invincible" стрелял по "Гнейзенау". "Inflexible" – по "Шарнгорсту". Адмирал Стоддарт находился по корме в 10 милях, тщетно стараясь сблизиться с линейными крейсерами. Во время поворота "Гнейзенау” уменьшил ход, пропуская вперед флагмана, а затем, как только "Шарнгорст" занял свое место, открыл огонь. Расстояние было около 70 каб., и неприятельские снаряды не долетали кабельтовых на 5. Но оно быстро падало, так как Шпее повернул на 4 R внутрь. Когда дистанция уменьшилась до 65 каб., он лег на параллельный с нами курс. В тот момент, когда наши крейсера, в соответствии с перестроением немцев, меняли противников, "Invincible” получил первое попадание, и Стэрди немедленно (в 13 ч. 44 м.) повернул на 2 R влево. Расстояние снова стало быстро увеличиваться. Бой продолжался. Неприятель явно берег снаряды, не пополнявшиеся после Коронеля, но все равно стрельба его не имела успеха: дистанция была слишком велика. Наша стрельба была немногим лучше, особенно с "Inflexible”, так как дым с флагманского корабля совершенно не давал возможности наблюдать падения снарядов. Кормовые орудия "Invincible” находились в таком же положении. К 14 час. расстояние дошло до 80 каб., и огонь с обеих сторон прекратился. Чтобы возобновить бой, Стэрди повернул последовательно на 4R вправо, а затем в 14 ч. 5 м. еще на 4 R вдруг. Пока происходило это перестроение, неприятель совершенно скрылся в густом дыму. Когда он снова показался, то находился в 85 каб., изменив курс вправо приблизительно румбов на 10, и шел на юг в направлении, по которому скрылись его легкие крейсера. Стэрди увеличил ход, и погоня началась вторично. На этом курсе он несколько раз ворочал на 1 – 2 румба вправо, т. е. в сторону неприятеля, отчасти для того, чтобы немного уйти от собственного дыма. К 14 ч. 45 м. расстояние уменьшилось до 75 каб., после чего, повернув на несколько румбов влево и став к неприятелю бортом, наши крейсера возобновили бой.

Шпее продолжал идти прежним курсом и не отвечал, но затем начал ворочать влево на 9 R, желая пересечь наш курс; Стэрди также повернул влево, и когда противники снова стали бортом друг к другу, немцы открыли огонь. Дистанция быстро падала, но германский адмирал курса не менял. Очевидно, он хотел сблизиться, чтобы ввести в действие среднюю артиллерию и тем самым использовать свое единственное преимущество. Отсутствие средней артиллерии в вооружении первых кораблей дредноутного типа многими осуждалось, и вопрос этот разделял специалистов на два лагеря. Теперь наступил момент выяснить его на практике, и Стэрди не уклонился от испытания.

В 14 ч. 59 м. дистанция уменьшилась до 62,5 каб., и немцы открыли огонь из 150-мм орудий. Стэрди удерживал это расстояние, повернув в 15 ч. 10 м. вдруг на 2 R влево. В этот период бой достиг наибольшего напряжения, попадания имелись с обеих сторон, но наши корабли мало страдали. Имея преимущество в ходе, Стэрди свободно удерживал выгодную дистанцию – предельную для 150-мм орудий, на которой они не могли препятствовать действию нашей артиллерии. Неприятельский огонь не приносил существенного вреда. Стрельба велась при чрезвычайно трудных обстоятельствах, так как дым, валивший из труб линейных крейсеров, делал почти невозможным как для нас, так и для немцев наблюдение за падением снарядов. Однако английские 305-мм орудия делали свое дело: к 15 ч. 10 м. "Гнейзенау" начал крениться, а на "Шарнгорсте", который в нескольких местах горел и стрельба слабела, полетела за борт задняя дымовая труба.

В 15 ч. 15 м. дым настолько заволок все кругом, что Стэрди быстро повернул на 18 R на ветер и оказался на противоположном курсе, имея "Inflexible” головным. Впервые крейсеру "Inflexible” не мешал дым, и он смог улучшить стрельбу, но через 5 мин., когда наши крейсера пришли на траверз противника, Стэрди повернул вдруг на 4R влево, чтобы пересечь струю германских кораблей, и "Inflexible" снова оказался в дыму. Тем не менее попадания продолжались; крен на "Гнейзенау" увеличивался, и его средняя артиллерия не могла больше стрелять. Что касается "Шарнгорста”, то последний, как теперь было видно, находился в еще худшем положении.

«Шарнгорст» на боевом курсе.

В 15 ч. 30 м., когда линейные крейсера вышли на левую раковину Шпее, он неожиданно повернул на 16 R последовательно вправо, держа на NW, как бы желая парировать маневр Стэрди с целью пройти у него под носом. Какое намерение преследовал он этим поворотом – неизвестно, но во всяком случае пользы он ему все равно бы не принес. Его флагманский корабль был почти совершенно закрыт дымом от разрывающихся снарядов и внутренних пожаров.

"Его палуба, – пишет очевидец, – представляла собой груду развороченных, перекрученных кусков стали и железа, через пробоины в борту даже с большего расстояния ясно виднелось пламя, постепенно распространявшееся между палубами".

Многим казалось, что ему уже пришел конец. Однако как только крейсер стал противоположным бортом, стрельба возобновилась с прежней энергией, и снова заговорила его средняя артиллерия, так как дистанция опять уменьшилась, потому что Стэрди во время последнего поворота немцев также повернул на 2 R внутрь. Этим курсом наши крейсера шли около 5 мин., пока противник не вынужден был отвернуть в сторону. Дистанция к этому времени уменьшилась до 60 каб. Стэрди, видя, что немцы не пытаются больше пройти у него под носом, увеличил ее, выйдя из огня 150-мм орудий.

Продолжая удерживать избранное расстояние, наши крейсера, после последнего поворота, оба стреляли по "Шарнгорсту, который жестоко от них терпел. К 16 час. он стал сильно отставать, и наши корабли значительно его перегнали. Тем не менее "Шарнгорст" все еще поддерживал оживленный огонь из оставшихся орудий, как вдруг неожиданно замолк подобно "ярко горевшей свече, которую сразу задули", как писал один из наших офицеров. Одновременно он рыскнул вправо, в сторону наших кораблей, имея большой крен и, видимо, переживая последние минуты.

"Inflexible", шедший в это время головным, немедленно повернул вправо, чтобы вступить в бой на контркурсе со своим первоначальным противником – "Гнейзенау", а затем пересечь его струю и выйти ему под ветер. Капитан. 1 ранга. Филлимор полагал, что адмирал сделал то же самое, но он повернул на "Шарнгорст". В этот момент разбитый корабль с развевающимся флагом повалился набок. Казалось, что "Гнейзенау" собирается остановиться у гибнущего товарища, но через несколько мгновений как бы некоторого замешательства он продолжал идти своим курсом.

Стэрди быстро повернул вправо на сближение с "Гнейзенау" и оставался на этом курсе до 16 ч. 17 м., пока "Шарнгорст” не скрылся под водой. Ни один человек из экипажа спасен не был, так как все внимание было сосредоточено на "Гнейзенау". Дым настолько заволок все пространство между "Invincible" и противником, что адмиралу пришлось повернуть вправо. Как только противник снова открылся, "Invincible", идя контркурсом, открыл огонь, удерживая расстояние 50 – 60 каб. Неприятель сильно терпел от обоих наших крейсеров – носовая труба была сбита, одна из кочегарок затоплена водой. Около 10 мин. Стэрди держал этот курс; расстояние увеличивалось, и он начал ворочать обратно, намереваясь лечь параллельно противнику, но, так как следить за маневрированием "Гнейзенау" из-за дыма было невозможно, он продолжал маневрировать по-старому, пока не оказался на курсе W, расходящемся с противником.

Последние движения Стэрди помогли "Carnarvon" значительно приблизиться к адмиралу. "Inflexible", после того как флагман повернул к нему, также повернул и теперь находился слева на траверзе "Invincible"; Стэрди построил крейсера в кильватерную колонну, но в этом строю дым совершенно скрывал цель от "Inflexible" и "Carnarvon". "Inflexible" настолько был окутан дымом, что после нескольких попыток избавиться от него, выходя на 14 R влево, вышел из строя. Маневр этот, произведенный без разрешения адмирала, был последним впоследствии вполне одобрен. Склоняясь влево, чтобы стать параллельно "Гнейзенау”, ’’Invincible” дал затем полный ход, поворачиваясь время от времени внутрь, чтобы выйти ему на скулу.

"Inflexible", пройдя полосу дыма, оказался в 16 ч. 50 м. идущим под корму противника. "Гнейзенау" все еще яростно стрелял по "Invincible", корабль, оставаясь на своем курсе, открыл огонь правым бортом. В продолжение нескольких последующих минут были отмечены попадания, но противник не прекращал огня.

В 16 ч. 58 м. "Inflexible" прекратил огонь и, повернув на 12 R вправо на своего адмирала, в 17 ч. 01 м. открыл с 60 каб. огонь левым бортом. Ход неприятеля падал, и "Carnarvon" его вскоре нагнал. На несчастного "Гнейзенау” снаряды сыпались с трех сторон.

Пора было уже кончать операцию – прошло более 4 час. с момента первого выстрела, пошел сильный дождь, и противник начал исчезать из виду. Но конец был недалеко: "Гнейзенау” потерял трубу, ход уменьшился до 8 узлов, стрельба его затихла, на носу и корме дымились пожары. Однако он еще с полчаса отстреливался залпами, пока не израсходовал всех 210-мм снарядов. В 17 ч. 30 м. "Гнейзенау" повернул в сторону "Invincible”, который теперь был у него почти в голове, и остановился, имея большой крен на правый борт. Адмирал Стэрди тотчас пошел к нему на сближение, "Inflexible" сделал то же самое.

"Гнейзенау" кренился все больше и больше, пожар принял страшные размеры, но все же временами он открывал огонь, получая в ответ залпы с нашей стороны. Затем стрельба прекратилась, и Стэрди поднял сигнал: "Прекратить огонь". Однако противник не хотел еще кончать борьбы и снова открыл огонь.

"Inflexible" возобновил маневрирование, ворочая на 16 R и стреляя правым бортом, "Invincible" приближался на правую раковину противника, но фактически уже все было кончено. Через четверть часа доблестный бой "Гнейзенау” прекратился: он замолчал навсегда. Все наши крейсера пошли к нему 20-узловым ходом, но не успели дойти (расстояние было около 20 каб.), как он лег на борт. Несколько минут были видны остатки экипажа, карабкающегося по днищу, затем все исчезло. Действия "Гнейзенау" вызывали лишь одно восхищение, и наши корабли делали все возможное, чтобы скорее протянуть руку помощи врагу. Из 850 человек команды 600 были убиты и ранены, все орудия выведены из строя, но ни у кого не возникало и мысли о сдаче. Когда не оставалось уже никакой надежды, открыли кингстоны, опасаясь, чтобы крейсер не остался наплаву и не попал нам в руки, и вызвали всех наверх. Не открой немцы кингстонов, много больше людей осталось бы в живых.

Спустив все шлюпки и бросив за борт концы перлиней и спасательные пояса, крейсера спасли 200 человек, многие из которых все– таки умерли, не перенеся пребывания в ледяной воде. Всех их на следующий день похоронили в море с оказанием воинских почестей.

Насколько неравен был бой, показывает то обстоятельство, что, несмотря на отличную стрельбу немцев, мы не понесли никаких потерь в людях.

Бой между «гигантами» и «карликами» окончен. «Inflexible» спасает моряков с "Гнейзенау.

«Invincible», по которому главным образом сосредоточивался неприятельский огонь, имел массу попаданий в броневой пояс, но не получил никаких повреждений, кроме отбитого подкоса фок-мачты. «Inflexible» получил несколько царапин, «Carnarvon» не имел ни одного попадания.

К 19 ч. 30 м. работа по спасению остатков экипажа закончилась. Стремясь использовать свой успех, Стэрди с момента гибели "Гнейзенау" начал вызывать остальные крейсера. "Kent" и "Cornwall" молчали, но "Glasgow" в момент подъема последней шлюпки ответил, донося о результатах погони. В 13 ч. 25 м., когда германские легкие крейсера начали уходить, они направились на юг и к началу погони находились в 10 милях от своих преследователей. Номинально наши крейсера не имели преимущества в ходе, и результат погони был сомнителен. Из всех этих крейсеров самым быстроходным был "Дрезден", официальный ход которого считался 24 узла, хотя фактически он давал до 27. Следующим по скорости шел наш "Glasgow", имевший более 25 узлов. "Kent" и "Cornwall" – 23 узла, причем первый считался самым тихоходным из своего типа и редко давал контрактную скорость.

"Нюрнберг” мог развить 23,5 узла, "Лейпциг" – официально 22, но фактически – на узел меньше.

По счастью, все эти немецкие крейсера еще к началу войны требовали ремонта, а котлы после четырехмесячного крейсерства не могли держать требуемого давления. Обстоятельства эти в то время нам не были известны. Преимущества в артиллерии были на нашей стороне.

Схема движения кораблей в бою у Фолклендских островов.

В начале погони неприятель держался соединенно: "Нюрнберг” – в центре, «Лейпциг» – на правом его траверзе, «Дрезден» – в миле впереди на левую скулу. «Glasgow» быстро нагнал и обошел идущие голова в голову наши броненосные крейсера и, пройдя у них под носом, пошел за «Дрезденом». Однако вскоре кап. 1 ранга Люсу, старшему из командиров, это намерение пришлось оставить. Броненосные крейсера если и нагоняли, то весьма медленно, и для того, чтобы принудить неприятеля к бою, пока еще не поздно, надо было атаковать ближайший крейсер. В 14 ч. 15 м. «Glasgow», уменьшив ход с целью дать возможность «Kent» и «Cornwall» приблизиться, продолжал преследование «Лейпцига», нагоняя его.

Крейсер 'Glasgow".

До 14 ч. 45 м. неприятель, все время склонявшийся влево, держался курса StO, и, таким образом, все суда прошли близко от места, где потом погиб «Гнейзенау». В 14 ч. 53 м., находясь в четырех милях впереди наших броненосных крейсеров и в 60 каб. от «Лейпцига», командир «Glasgow» открыл огонь из носового 152-мм орудия. Противник принял вызов и, повернув вправо, открыл бортовой огонь. Сразу же выяснилось, что дальности стрельбы 105-мм орудий немцев хватало на эту дистанцию, хотя наши 102-мм не доставали. «Glasgow» также повернул вправо и увеличил расстояние, продолжая его удерживать, пока «Лейпциг» не прекратил огонь и не повернул вслед за своими товарищами. Кап. 1 ранга Люс опять повторил свой маневр. Стрельба «Лейпцига» велась прекрасно, но попаданий в «Glasgow» было только два с ничтожными потерями. Однако цель была достигнута. При каждом повороте «Лейпциг» отставал и давал время нашим крейсерам приблизиться: они все еще шли голова в голову, причем, к удивлению всех, «Kent» развивал 24 узла.

В 15 ч. 30 м. на запрос с "Glasgow" они ответили, что определенно нагоняют. Неприятель, очевидно, понял это: "Нюрнберг" склонился влево, а "Дрезден", бывший головным, вправо и скоро скрылся из виду в юго-западном направлении, и командир "Cornwall" кап. Эллертон в 15 ч. 36 м. договорился с командиром "Kent" кап. Алленом относительно противников. "Cornwall" брал на себя "Лейпциг”, "Нюрнберг” предоставлялся "Kent". Что же касается "Дрездена", то его приходилось оставить за явной невозможностью догнать.

Крейсер «Лейпциг».

К 16 час. броненосные крейсера почти подошли на дистанцию их огня. «Glasgow» шел за «Лейпцигом» на его правой раковине, не уменьшая хода, пока расстояние не дошло до 45 каб., с которого он мог начать действовать своими 102-мм орудиями. В 16 ч. 15 м. крейсера открыли огонь, но снаряды не долетали. «Нюрнберг» уходил на Ost, «Kent» следовал за ним. «Лейпциг», склоняясь влево, лег на курс SSO, «Cornwall» его преследовал, не прекращая огня, но противник не отвечал, сосредоточив все внимание на «Glasgow». Минут через 10 «Cornwall» настолько пристрелялся по «Лейпцигу», что кап. 1 ранга Люс начал ворочать вправо с тем, чтобы присоединиться к «Cornwall» и открыть огонь с того же самого борта. Пройдя струю «Лейпцига», «Glasgow» открыл огонь противоположным бортом, затем, приблизившись к «Cornwall», прекратил огонь и, пройдя у него под кормой, снова открыл его.

Боевые повреждения кораблей в бою у Фолклендских островов 8 декабря 1914 г.
Корабли	Водоизмещение в т	Выпущено снарядов	Попадания	Убитые	Раненые	Пленные	Бортовой залп в кг
Британские
«Инвинсибл»	17 250	ок. 630	22	0	1	—	30841
«Инфлексибл»	17 250	560	3	1	2	—	30841
«Корнарвон»	10 850	9	0	0	0	—	408
Всего	45 350	—	25	1	3	—	6576
Немецкие
«Шарнгорст»	11 420	неизвестно		ок. 860	—	—	886
«Гнейзенау»	11 420	ок. 1000	30	680	—	187	886
Всего	22 840	—	—	1540	—	187	1772
1 Фактически без опасных сотрясений корпуса на борт могло стрелять только шесть 305-мм орудий из восьми. Это уменьшало вес залпа линейных крейсеров до 2313 кгу каждого или до 5035 кгу всего британского отряда.

«Лейпциг» к этому времени уже вел оживленный бой с «Cornwall». Через полчаса у первого была сбита фор-стеньга и убит старший артиллерийский офицер. Командир «Cornwall» держал несколько расходящийся с противником курс таким образом, чтобы орудия правого борта не выходили из угла обстрела, но когда около 17 час. дистанция стала сильно увеличиваться, он быстро повернул вправо и открыл огонь противоположным бортом. «Лейпциг» от перекрестного огня двух крейсеров сильно страдал. Ход его падал так быстро, что наши суда, ворочая как угодно, легко сохраняли желаемую дистанцию от 35 до 50 каб. Почти час продолжалось такое маневрирование; время от времени "Cornwall” приближался, стреляя из носовых орудий, после чего, как только «Лейпциг» пристреливался, поворачивал и отходил, стреляя из бортовых орудий. Так продолжалось до 18 час., когда начался сильный дождь, грозивший скрыть противника. Поэтому кап. 1 ранга Люс поднял сигнал приблизиться к неприятелю. «Cornwall», подойдя на 40 каб., начал стрелять лиддитными снарядами. Результат сказался немедленно: «Лейпциг» покрылся клубами черного дыма от рвущихся снарядов и через несколько минут загорелся. По словам одного из спасенных немцев, действие этих снарядов было ужасно и вызывало огромные потери в людях. Однако крейсер не прекращал огня, и наши корабли продолжали приближаться. К 18 ч. 35 м., в момент получения радио о потоплении «Шарнгорста» и «Гнейзенау», расстояние уменьшилось до 35 каб., и «Cornwall», снова открыв огонь из бортовых орудий, наносил противнику тяжелые повреждения. Попадания следовали без перерыва, и «Лейпциг» весь был охвачен огненными языками, но все-таки еще, хотя и изредка, стрелял. Только после 19 час., т. е. 4 часа спустя после первого выстрела с "Glasgow”, последнее орудие «Лейпцига» замолкло.