Текст книги "Храм на рассвете"

Автор книги: Юкио Мисима

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

15

…Когда Хонда узнал, что в Европе идея круговорота жизни дошла благодаря отдельным философам из древности до наших дней, он посчитал вполне резонным, что правивший во втором веке до нашей эры в северо-западной Индии царь Менандр, встретившись с буддийским монахом Нагасэной и задав ему множество вопросов, испытывал по поводу буддийской доктрины круговорота жизни, с одной стороны, глубокие сомнения, с другой стороны – любопытство, причем настолько сильное, что даже забыл древнегреческую философию Пифагора.

Том с вопросами царя Менандра, вошедший в переведенное на японский язык полное собрание буддийских сутр, начинался описанием города, где жил царь: «Передают, что в землях, которые завоевали греки, был город Сагар. Это был центр всякой торговли, земля, превращенная в благодатный рай, край сиреневых гор и прозрачных вод, с садами и цветами, лесами, с большими и малыми озерами, там были горы и реки, леса и равнины, а тамошний народ был весьма благочестив. Они изгнали всех своих врагов и жили в полном спокойствии. И царский дворец был построен на горе, которую окружал город, там было устроено все – крепостной вал, величественный вход, внушительные ворота, высокая белая стена, глубокий ров и бдительная охрана. Городские улицы, перекрестки, базар были умело распланированы, лавки с красиво украшенными прилавками переполнены дорогими товарами, сотни богаделен стали украшением улиц, тысячи высоких зданий, подобно пикам Гималаев, вздымались в заоблачную высь. А по улицам группами двигались стройные, как сосны, мужчины, прелестные, как цветы, женщины – люди всех каст от высшей до низшей.

Жители радушно встречали ученых и проповедников, поэтому город напоминал гнездо старейших и ученейших представителей всех религий. Вдоль улиц выстроились большие и маленькие лавки, где торговали тканями из Бенареса и других мест, с базара распространялось благоухание цветов, город блистал чистотой, в нем было много лавок, где продавали чудесный камень, исполняющий желания, и другие драгоценные камни, и лавок, где можно было купить золотые, серебряные, медные изделия, изделия из камня, казалось, будто ты попал в пещеру с ослепительно сверкающими сокровищами. А если направиться в другую сторону, то там огромные лавки с зерном, склады, заполненные до отказа ценными товарами, лавки с самой различной едой и напитками, всевозможными сластями, словом, тут было все, что только душе угодно. Короче говоря, этот город по богатству можно было сравнить с Уттар Кулой, а по процветанию – с Аракамандой, небесным городом».

Независимый, не имевший себе равных в красноречии и в споре царь Менандр, которого Индия привлекала прежде всего как кладезь знаний, именно здесь, в этом блистающем городе, и встретился с монахом Нагасэной, ученостью превосходившим царя.

Вот вопрос, который царь задал Нагасэне:

– Почтеннейший, когда я обращаюсь к вам по имени, Нагасэна, кого я имею в виду?

Старец задает встречный вопрос:

– А вы как думаете, кто есть Нагасэна?

– Почтеннейший, я полагаю, что Нагасэна – это жизнь (душа), обитающая в теле и ветром (дыханием) вырывающаяся наружу».

Хонда, читая эти строки, не мог не вспомнить «дыхание космоса», о котором писал Пифагор. Греческое слово psyche – душа – первоначально значило «дыхание», если дыхание есть душа человека, то жизнь в человеке поддерживается воздухом, как и космос, человека хранят дыхание и воздух – именно так полагала натурфилософия Ионических островов.

Монах задал новый вопрос: дыхание того, кто дует в раковину, играет на флейте или роге, не возвращается обратно, так почему же человек не умирает, – на этот вопрос царь не смог ответить. И Нагасэна произнес следующие слова, которые содержали намек на основное различие между греческой философией и буддизмом:

– В дыхании нет души. Когда мы дышим – вдыхаем и выдыхаем (воздух), то это потенциальная энергия тела (то, что внутри).

…И тут Хонда вдруг почувствовал, что будет дальше. Царь спросил:

– Любой человек возродится после смерти?

– Некоторые возродятся, а некоторые нет.

– Так кто же возродится?

– Возродится грешник, а безгрешный, чистый человек – нет.

– А ты, почтеннейший, возродишься?

– Если я, умирая, буду ощущать привязанность к жизни, душа моя не покинет круговорота жизни, если нет, то она освободится.

– Все так, почтеннейший.

И вот тут в Менандре проснулось горячее желание узнать все. Вопрос за вопросом он упрямо возвращался к круговороту жизни. Царю хотелось получить доказательства «отсутствия собственного „я”», узнать, почему при этом принципиально возможно возрождение, в общем, он, желая определить субъект возрождения, задавал вопросы в греческом духе, с позиций знания законов природы. Если возрождение есть воздаяние за деяния – за хорошие поступки человек рождается в благородном теле, за дурные – в теле, внушающем отвращение, то должен существовать некий постоянный субъект, который несет ответственность за свои поступки, но школа буддизма, к которой принадлежал Нагасэна, в своем каноническом тексте «Абхидхарма-коша» [27]27
  «Абхидхарма-коша»– канонический текст (в Японии буддийской школы Куся), в котором рассматриваются важнейшие установки буддизма Хинаяны.


[Закрыть]отрицала признаваемый в эпоху упанишад атман – «я», монах не знал появившейся в последующие века тщательно разработанной системы учения «только-сознание», поэтому ограничился ответом; «Как субстанция субъект круговорота жизни не существует».

Хонда ощутил невыразимую прелесть объяснения, данного Нагасэной круговороту человеческого существования: он уподоблял его лампаде, ее пламя в разное время суток – поздним вечером, сгустившейся ночью, в час, близкий к рассвету, – не одно и то же, но и не разное; оно принадлежит одной лампаде и будет гореть всю ночь. Как цепь жизней существование отдельного человека не субстанционально, оно, как и это пламя, есть не что иное, как «череда феноменов».

И еще Нагасэна, почти в тех же словах, что и итальянские философы, давшие свои толкования гораздо позднее, в последующие века, учил: «Время – оно и есть принцип существования круговорота жизни».

16

…Менандр поступил правильно, избрав себе в собеседники буддиста – царь-иностранец с самого начала оказался за рамками индуизма. Ведь будь то даже правитель, если от рождения он не принадлежал к какой-либо из индийских каст, что бы он ни делал, индуизм его не принимал.

Хонда же впервые столкнулся с идеями круговорота человеческого существования еще тридцать лет тому назад, услышав в усадьбе Киёаки Мацугаэ проповедь настоятельницы храма Гэссюдзи, он начал самостоятельно читать во французском переводе «Свод законов Ману». Составленный в период между вторым веком до нашей эры и вторым веком нашей эры, этот труд унаследовал идею круговорота жизни, которая возникла в восьмом веке до нашей эры и окончательно оформилась в последовавшую затем эпоху упанишад, упанишады провозгласили тождество брахмана и атмана – космического и индивидуального. Одна из них гласит:

«Поистине, человек, свершавший добро, станет добром, свершавший зло – злом, на почве чистых поступков взрастет чистота, на почве дурных – грязь. Потому сказано: человек составлен из желаний. Желания определяют намерения, намерения – деяние, на деяниях покоится круговорот жизни».

По существу, то, что Хонда ощутил в Бенаресе, было заложено значительно раньше, тогда, когда девятнадцатилетний юноша с таким увлечением читал «Свод законов Ману». Эта книга охватывала все – религию, мораль, нравы, закон, рассказывала о сотворении мира и земли, о круговороте жизни – заботами прозорливых англичан она и в период английского правления в Индии по-прежнему воспринималась индуистами как сборник действующих законов.

Перечитав ее, Хонда снова, как и тогда в Бенаресе, прикоснулся к источнику радости и восхищения, а еще «Свод законов Ману» во внушительном первом разделе живописал рождение отца Вселенной – Брахмы: отбросивший хаос тьмы, блистающий Верховный бог сотворил прежде воду, в воду бросил семя, семя выросло и воссияло, будто солнце, золотым яйцом, через год бог разбил яйцо и появился Брахма. Воды Ганга в Бенаресе – это та вода, которая взрастила Брахму.

Дхармы, обусловливавшие цепь возрождений, как черты всякой властвующей над телом натуры, в «Своде законов Ману» были разделены на три вида, в зависимости от того, к какому возрождению приводили: мудрая натура – радостная, спокойная, наполненная чисто сияющими чувствами – возродится в боге, неразумная натура-практичная, нерешительная, выполняющая бесполезную работу и склонная к чувственным удовольствиям – продолжится в человеке, ленивая, апатичная, жестокая, нечестивая, злодейская натура возродится в облике скота.

Грехи, которые вели к возрождению в облике скота, были описаны самым детальным образом: убийца брахмана будет ждать нового появления на свет в чреве собаки, свиньи, ослицы, коровы, козы или в птице; брахман, укравший деньги у брахмана, – тысячу раз должен пройти через личину паука, змеи, ящерицы и живущих в воде существ; напавший на лежавшего в постели мудреца сто раз возродится в траве, кусте, лиане или в хищнике; укравший зерно станет мышью, мед – оводом; тот, кто украдет молоко, возродится в птице, приправу – в собаке; укравший мясо станет черным грифом, а жирное мясо – бакланом; укравший соль будет в следующем рождении сверчком, укравший шелк – бородатой куропаткой, а укравший льняную ткань – лягушкой; укравший хлопковую ткань будет журавлем, укравший корову – огромной ящерицей, укравший благовония станет мускусной крысой, укравший овощи – павлином, укравший огонь станет цаплей; укравший домашнюю утварь будет в следующем рождении пчелой, а укравший лошадь – тигром; укравший женщину станет медведем, укравший воду станет кукушкой, а укравший фрукт – обезьяной.

17

…Тайский буддизм Хинаяны, хотя и принадлежал общему течению буддийской мысли, поддерживался простодушным, как оно было изложено в джатаках, учением (первоисточники буддийских сочинений, куда входили и джатаки, попали на юг на языке пали), никого не удивляло, что Будда между своими прошлыми человеческими ипостасями, даже не имея грехов, возрождался то в мыши, то в золотом гусе.

Южный буддизм, исповедуемый в Таиланде, вплоть до реставрации Мэйдзи [28]28
  Мэйдзи– но японскому летосчислению, основанному на эпохах правления, период 1868–1912 годов, после буржуазной революции 1867–1868 годов, часто называемой реставрацией, так как формально была восстановлена власть императора и прекращено правление сёгуната.


[Закрыть]не был известен в Японии. После кончины Будды прошло сто – двести лет, и основное, что было в буддизме «Малой колесницы», разделившемся к тому времени на множество школ и групп, распространилось в правление царя Ашоки из Магадхи на Цейлон, и теперь эта ветвь буддизма распространена на Цейлоне, в Таиланде, Бирме, Камбодже.

Тщательные формулировки заповедей в Трипитаке, в каноническом собрании текстов буддизма, написанные на языке пали, и сейчас определяют в Таиланде нормы поведения послушников, регламентируют их повседневную жизнь: для монахов определены двести пятьдесят заповедей, для монахинь – триста пятьдесят.

Хонда выискивал в буддийских сочинениях ответы на вопросы, как буддизм Хинаяны рассматривает круговорот жизни, в чем он расходится с доктриной «только-сознание», обладает ли он особой привлекательностью (ведь то была вера маленькой принцессы), какие мысли по поводу возрождения таятся в глубине души у монахов в одеяниях цвета темного золота, которое он замечал во всех уголках Бангкока.

Хонда узнал, что учение южного буддизма опиралось на концепцию школы Абхидхарма, к которой принадлежал беседовавший с царем Менандром монах Нагасэна. Пути распространения сочинения «Вопросы царя Менандра» некоторые учения описывали следующим образом: создано оно было в северо-западной Индии, которая являлась колонией Греции, попав в восточные районы – Магадхи, [29]29
  Магадхи– государство Адгоки, третьего царя (правил в 265–238 гг. до н. э., по другим источникам, в 273–232 гг. до н. э.) из династии Маурьев, занимало территорию практически всей Индии и часть Афганистана.


[Закрыть]было переведено на язык пали, затем, дополненное, оказалось на Цейлоне и оттуда вскоре проникло в Бирму и Таиланд. В Сиаме это сочинение было опубликовано под названием «Милинда-паньха».

Следовательно, можно полагать, что взгляды тайцев на цепь возрождений практически совпадают с тем, как это толковал Нагасэна. Идея школы, к которой он принадлежал, – «Субстанция деяния, влекущего круговорот человеческого существования, есть „мысль", другими словами намерение» – согласуется с трактовкой цепи возрождений в древнейших буддистских текстах, написанных на пали, и наиболее близка идеям буддизма вообще. С точки зрения мотивации, как гласит учение, в человеке и окружающем его мире изначально нет ни добра, ни зла, добром или злом сущности делает сердце. «Мысль». Намерение.

Хорошо, но школа Абхидхарма двигалась к объяснению нереальности «я» от факта закрытости материального мира в целом. Вот, например, машина: ее детали всего лишь материальные элементы, но если ехавший в ней человек сбил другого, то машина стала вместилищем греха, точно так же душа и намерение создают причину греха и поступка, поэтому в нас отсутствует реальное «я». И тем не менее «мысль-чувство», заключенное в нас, побуждает к действиям, за которыми скрываются жадность, злоба, жестокость, бескорыстие, доброта, прозорливость, и это вовлекает нас в череду возрождений. «Мысль», таким образом, есть причина круговорота жизней, но не ее субъект. Субъект так и остается невыясненным. Будущий мир всего лишь продолжение сегодняшнего дня; огонь лампады на исходе ночи, который связывает нас с этим миром, и есть жизнь.

Что же произошло в душе маленькой тайской принцессы? Хонде казалось, что он это понял.

В сезон дождей в Бангкоке реки разливаются, и разом исчезают дорога и река, река и граница поля: дороги превращаются в реки, реки – в дороги. Неудивительно, что в детской душе поток фантазии обрушился на реальность, разрушил границу между будущим и прошлым, затопил настоящее. На полях из воды выглядывают кончики зеленых стебельков риса – вода, текшая в реке, и вода, залившая поля, лежат под одним солнцем и отражают одни и те же грозовые тучи.

В душе принцессы поднялось половодье будущего, которого она не сознавала, и прошлого, – на огромной водной поверхности, в которой после дождя отражается луна, островки настоящего кажутся нереальными. Дамбы размыты, границы разрушены. И прошлое берет на себя повествование.

18

…Хонде казалось, что теперь, обладая чудесной милой тайной, оставленной в Бангкоке, он сможет вернуться к доставившему ему в юности столько страданий учению «только-сознание», к величественной, как храм, системе буддизма Махаяны.

В чем-то концепция «только-сознание» напоминала интеллектуальное религиозное сооружение, такое высокое, что при взгляде на него темнело в глазах. Это была доктрина, из которой буддизм, отрицавший «душу» и «собственное я», самым тщательным образом убрал слабые места, связанные с проблемой «субъекта» цепи возрождений.

Это беспримерное по сложности философское построение можно было сравнить с храмом Утренней Зари в Бангкоке, с тем, как его башня в таинственный предрассветный час, наполненный прохладой и мерцающим светом, пронзала бледно-голубое небо.

И именно это учение разрешило в конце концов противоречие жизни после смерти, которое в течение нескольких веков не могла разрешить философия, – противоречие между возрождением и нереальностью «я». Так что жевращается в круговороте жизни и смерти? Чтопопадает в рай? Чтоэто?

Впервые термин «только-сознание» употребил Асанга – монах из Индии. Со времени, когда его имя в начале шестого века, связанное с «Сутрой об алмазной праджне», попало в Китай, жизнь Асанги уже наполовину обросла легендами. Учение «только-сознание» ведет свое начало от сочинения, связанного с толкованием сутр Агамы: [30]30
  Сутры Агама– сохранившиеся в переводе на китайский язык четыре сочинения, в которых содержится теория и практика буддизма «Малой колесницы» Хинаяны.


[Закрыть]одна из сутр составляет ядро этого учения, но системно оно было изложено Асангой в трактате «Махаяна-сампариграха». Учение «только-сознание» излагается в трактатах, где нашли свое место и догмы Махаяны – «Большой колесницы».

Обычно мы живем, сознавая шесть чувств – видимое, слышимое, осязаемое, обоняемое, вкушаемое и представляемое. Учение «только-сознание» ставит впереди них седьмое – сознание манас, оно, можно считать, включает все то, посредством чего человек осознает себя как отдельную личность. Однако «только-сознание» этим не ограничивается. Еще глубже заложено всеобъемлющее сознание – сознание Алая. На китайский язык это была переведено словом со значением «хранилище, склад», иначе говоря, этот тип сознания как бы хранит семена, создающие представление о мире.

Течет жизнь. Работает сознание Алая. В нем собраны семена – результаты любой деятельности и знаний, так что наша жизнь по существу не что иное, как деятельность сознания Алая.

Его можно уподобить водопаду, который, рассыпая белые брызги, падает неиссякаемым потоком. Он постоянно весь перед глазами, но вода в нем каждое мгновение меняется. Вода в постоянном движении, сменяющемся потоке, в брызгах.

Принадлежавшая Васубандху, [31]31
  Васубандху– видный буддийский мыслитель, индийский философ V века, автор трактата «Абхидхарма-коша».


[Закрыть]развившему учение Асанги и выразившему это в виде «30 похвал „только-сознанию”», фраза: «Вечное изменение подобно бурному потоку» потрясла Хонду и осталась в памяти еще с того времени, когда он, двадцатилетний, посетив ради Киёаки храм Гэссюдзи, услышал ее от старой настоятельницы.

Фраза эта также вызвала воспоминания о двух водопадах, поразивших Хонду в Индии, когда он вышел из пещерного монастыря в Аджанте с явственным ощущением, что там до сих пор кто-тоесть.

Эти водопады были отражением водопада «Солнца, луны и звезд» на горе Мива, где он впервые встретился с Исао, и водопада в усадьбе Мацугаэ, где очень давно он увидел старую настоятельницу.

Итак, в сознании Алая заложены семена – результаты всякого рода деятельности. Деятельность, осуществляемая при жизни названными семью типами сознания, приводит к тому, что с самого начала в ней оказываются заложенными не только работа мысли, но и семена того, на что она направлена. Семена закладываются в хранилище как некая потенциальная возможность поступков и мыслей – они как пропитавший одежду аромат курящихся благовоний.

Ход рассуждения по поводу того, считать ли сознание Алая само по себе чистым, нейтральным типом сознания, может быть различным. Например, если сознание Алая само по себе нейтрально, то силой, вызывающей цепь возрождений, должна быть внешняя сила, сила деяния. Ведь на него не могут не влиять какие-то предметы, соблазны внешнего мира, более того, темные чувства, как те семь сознаний, обитающие в человеке.

Тем не менее учение «только-сознание» рассматривает приносимые деяниями семена как фактор опосредованный и полагает субъект и движущую силу цепи возрождений включенными в сознание Алая. Это приводит к мысли о том, что, как утверждал Асанга, сознание Алая само по себе не нейтрально, оно согласительно, в нем как бы смешаны молоко и вода: мутная половина ввергает в мир суеты, чистая – направляет в мир истинного бытия. И хранящиеся в нем семена, принадлежащие хорошим и плохим деяниям, предопределяют печали или радости будущего. Этим доктрина «только-сознание» отличается от доктрины Куся, [32]32
  Куся– одна из шести буддийских школ, окончательно сложившихся в Японии к VIII веку.


[Закрыть]придававшей чрезвычайно большое значение силе деяния; в «только-сознании» положение о том, что благодаря универсальным семенам сознание Алая формирует законы природы(равные причины – равные следствия), а индивидуальные семена опосредованно порождают законы морали(по-разному сложившиеся причины – по-разному сложившийся результат), раскрывало специфичность структуры мира.

Сознание Алая, таким образом, было продуктом всего живого и корнем его существования. В частности, сознания Алая у человека проявляется в виде его существования.

Получается, что сознание Алая манифестирует наш мир, бренный мир нашей жизни. Как корень любого сознаваемого чувства, оно охватывает и представляет все объекты сознания. Наш мир формируется из плоти (пять органов чувств, посредством которых мы воспринимаем внешний мир), мира природы и семян (потенциальных сил, которые должны приводить в действие материальное и духовное). Если и субъект как субстанция, за которую мы упрямо цепляемся, и душа, которая, как мы считаем, живет после смерти, есть производные законодателя – сознания Алая, значит, все вернется в сознание Алая, все вернется в сознание.

Однако если бы мы считали нечто и реальным «я», и сознанием, которое рассматривает весь отраженный мир как продукт сознания, то мы неизбежно смешали бы «я» и сознание Алая. Ведь «я» как константа есть некая неизменная реальность, а сознание Алая ни на мгновение не прекращающийся «поток анатмана», поток «не-я».

Асанга в трактате «Махаяна-сампариграха» указал на три типа семян, которые, искуриваемые сознанием Алая, манифестируют наш бренный мир.

Первый тип представлен семенами – известными изречениями.

Например, нам говорят, что роза – красивый цветок: само имя «роза» отличается от названий других цветов, а для того, чтобы убедиться, насколько красив цветок, мы находим розу и познаем, в чем ее отличие от других цветов; роза является сначала в имени, понятие возбуждает фантазию, вызванное представление соприкасается с реальным предметом, и в памяти откладываются запах, цвет, форма. Или красота увиденного, но неизвестного нам цветка трогает душу, вызывает желание узнать его имя, и, узнав, что это «роза», мы включаем это понятие в свой мир понятий. Таким образом, мы постигаем смысл, название, слово, объект, а также их связи. Причем постигаем не только красивое имя и точное значение – все, что было получено нами в ощущениях и понятиях, откладывается в памяти и создает окружающий мир.

Второй тип – это семена «осознания себя».

Когда седьмое среди восьми сознаний – сознание манас – возбуждает ощущение отличного от других собственного «я», оно настаивает на абсолютной индивидуальности «я», заставляет работать шесть других сознаний, приводит в действие семена «осознания себя». Хонде пришло в голову, что современные, так называемые формы формирования себя, вся эта темная эгофилософия пошла именно отсюда.

Третий тип есть семена-причины.

Эти семена, вызывающие к жизни мир всеобщего страдания, не что иное, как семена деяний. Различие в судьбах, несправедливость несчастной судьбы – все это зависит от того, как действует эта сила деяния.

Таким образом, выясняется, что же есть субъект круга возрождений, становится понятным, что именно постоянно в этой цепи. А постоянно сознание Алая – могучий «поток анатмана».