Текст книги "Мифы древнего Китая"
Автор книги: Юань Кэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
4. Князь Тан-ван повелел убрать силки с трёх сторон. Тан-ван заключён в Сятае. Потерявшая любовь Мэй-си вступает в связь с И Инем. Тан-ван отрубает голову сяскому полководцу Гэну. Бог огня Чжу-жун сжигает столицу сяского Цзе. Последние дни бесславного пути тирана. Тан-ван в Тутовой роще молится о дожде.
Чэн-тан (Тан-ван) был сыном иньского правителя Чжу-гуя. Ростом он был девять чи: с белым, расширяющимся книзу лицом, густыми волосами на лице, он выглядел величественно и необычно. Тан-шан был не только красив. Он был добр и милосерден. Однажды во время охоты он увидел человека, расставившего вокруг силки для птиц и твердившего заклинание:
– Птицы, спускающиеся с неба, птицы, вылезающие из нор,– все попадайте в мои силки!
– Так не годится. Ведь в таком случае все прилетающие птицы попадут в твои силки. Разве кто-нибудь, кроме сяского Цзе, может так поступать? – Спросил Тан-ван и приказал этому человеку убрать силки с трёх сторон и оставить только с одной и научил его такому заклинанию:
Раньше плёл сети только паук,
Теперь научились и люди.
Вольные птицы!
Летите куда хотите.
Хотите вправо, хотите влево,
Хотите парите, хотите садитесь.
Но не ищите сами смерти,
Попав в мои силки.
По преданию, к югу от реки Ханьшуй в то время было много маленьких стран. Жители сорока с лишним земель, слыша, что милосердие Чэн-тана простирается даже над птицами и зверями, с радостью ему подчинились.
Цзе-ван не чувствовал нависшей над ним серьёзной угрозы и по-прежнему занимался гнусными забавами и развлечениями, совершая самые невероятные поступки. Он выпустил из дворцового парка тигров прямо на рыночную площадь, заполненную народом. Видя, как люди в панике разбегаются, он весело хохотал. Если подданные осмеливались упрекать его за самодурство, он их наказывал, а иногда и отрубал головы. Число наказаяных и казнённых росло день ото дня. Тан-ван, слыша об этом, очень горевал и послал людей выразить соболезнование невинно пострадавшим. Цзе-ван разгневался на Тан-вана за этот поступок, считая, что тот нарочно, привлекая симпатии людей на свою сторону, подкапывается под него. Коварный сановник Чжао Лян предложил Цзе-вану издать указ, в котором тот в пышных выражениях, не вызывающих у людей подозрения, приглашал Тан-вана к себе в столицу. Как только он прибыл, Цзе-ван, не тратя лишних слов, посадил его в тюрьму Чжун-цюань в башне Сятай. Башня Сятай была построена правителями Ся для особо важных преступников. По преданию, она находилась на юге теперешнего уезда Юйсянь провинции Хэнань и называлась также Цзюньтай. Вероятно, в ней была яма, наполовину залитая водой. Вполне возможно, что привыкший к богатой жизни и не знавший горя Тан-ван вскоре бы умер. Однако через некоторое время посланцы из страны Инь привезли с собой много дорогих вещей и драгоценностей, подкупая всех, кого только было можно. Цзе-ван любил драгоценности и при виде денег у него разбегались глаза. Недолго думая, он спокойно выпустил Тан-вана из тюрьмы.
Вскоре после освобождения Тан-вана Цзе-ван приказал своему полководцу Бяню напасть на маленькую страну Минь-шань на юго-западе. После вторжения громадного войска Минь-шань потерпела поражение и вместе с просьбой принять капитуляцию послала двух красивых девушек. Одну из них звали Вань, а другую – Янь. Цзе-ван очень их полюбил и приказал вырезать имена девушек на самых красивых кусках нефрита, которые он всегда носил на поясе. Его бывшая любимая наложница Мэй-си к тому времени, вероятно, постарела и была уже не так красива, как раньше. Цзе-ван поступил с ней, как с выброшенным старым платьем, переселив её во дворец покинутых наложниц на берегу реки Лошуй. Мэй-си была оскорблена такой жестокостью. Она вспомнила время, когда И Инь, будучи главным поваром, питал к ней нежные чувства, и решила воспользоваться этим, чтобы отомстить ненавистному Цзе-вану. Мэй-си тайком послала человека к И Иню и стала сообщать ему добытые из разных мест важные государственные тайны. И Инь в то время получил от Тан-вана важное назначение, исполняя в государстве Инь должность первого министра. Его честолюбие жаждало удовлетворения, и он мечтал помочь Тан-вану захватить всю Поднебесную. Поэтому он был очень рад получать от Мэй-си сведения, постоянно посылал к ней людей с богатыми подарками, и связь между ними не прекращалась.
Вскоре разврату и бесчинствам Цзе-вана был положен конец. Дождавшись времени жатвы, Тан-ван собрал большое войско со всех частей страны. Войска против Цзе-вана он вёл сам, сидя в колеснице со стягом и держа в руках боевой топор. Колесницей правил Фэй Чан, перешедший на его сторону. Вслед за ним ехал в колеснице И Инь. В то время союзниками Цзе-вана были три его вассала: Вэй, Гу и Куньу. И Инь и Тан-ван составили план, по которому предполагалось сначала уничтожить одного за другим союзников и лишь затем всеми силами напасть на Цзе-вана.
Цзе-ван был в полной растерянности. С одной стороны, он собирал немногочисленных солдат, а с другой – слишком поздно хватившись, начал совершать жертвоприношения, надеясь с помощью богов разбить врага и защитить страну. Но после двух-трёх схваток в ущелье, которое было воротами в страну, пал его главнокомандующий Гэн.
Гэн с копьём в одной руке и с щитом в другой с грозным видом охранял Чжаншань. Никак нельзя было предположить, что Тан-ван одним взмахом меча отрубит ему голову. Обезглавленный Гэн поднялся с земли, но его обуял страх, он повернулся и пустился бежать. Лишь добежав до Горы шаманов, он остановился и, отыскав укромное место, не осмеливался более выходить.
Войско Тан-вана, не встречая сопротивления, быстро подошло к столице сяского Цзе. К Тан-вану явилось божество и объявило ему волю небесного правителя:
– Небесный правитель приказал мне помочь тебе в сражении. Войска в столице уже в полном смятении. Ты быстро поведешь армию на город и одержишь победу. Когда увидишь в северо-западной части города большой огонь, начинай наступление.
Сказав это, божество в мгновение ока исчезло. Тан-ван стал раздумывать, не был ли это бог огня Чжу-жун, имевший человечье лицо и туловище дикого зверя. Он сомневался, как вдруг к нему прибежали люди с криком:
– В северо-западной части столицы Ся вспыхнул пожар!
Тан-ван вышел из шатра и увидел, что пламя за высокой городской стеной озаряет чёрный ночной небосвод. Он понял, что ему действительно являлся бог огня Чжу-жун, и поспешил отдать приказ атаковать город всеми силами, включая даже только что сдавшиеся войска Ся. Вскоре считавшиеся неприступными стены и рвы города были преодолены войском Тан-вана.
Цзе-ван в большой спешке вместе с любимыми наложницами, среди которых была и Мэй-си, покинул охваченную паникой столицу и отправился в Минтяо (в настоящее время уезд Аньи провинции Шаньси), что в нескольких сотнях ли от столицы. Тан-ван с шестью-семью военными колесницами и шестью тысячами отборных солдат быстрым маршем устремился вперёд, чтобы преследовать Цзе-вана вплоть до Минтяо. Оба войска столкнулись в сражении, и армия Цзе-вана, не выдержав напора, была разбита наголову. Кони и люди топтали друг друга, кроме раненых и бежавших, никто не уцелел. Цзе-ван с остатком войска, с Мэй-си и другими любимыми наложницами сел в старые лодки и, плывя по загадочной реке на юг, доплыл до Наньчао. По преданию, Наньчао находилось на территории нынешнего уезда Чаосянь провинции Аньхой. В его окрестностях было озеро Чаоху. Неизвестно, каким образом Цзе-ван со своими людьми на лодке приплыл туда из Шаньси. Силы постаревшего Цзе-вана иссякли, и вскоре после прибытия он умер с тоски. Перед смертью он в гневе сказал окружающим: «Я очень сожалею, что в своё время не убил Чэн-тана в замке Ся-тай. Лишь из-за него я оказался в таком печальном положении». Он не думал о том, что, кроме Тан-вана, был народ, терпевший от него множество мучений и желавший свести с ним счёты.
Тан-ван, уничтожив Ся, получил власть над всей Поднебесной. Однако вскоре после того, как он взошёл на трон сына неба, началась ужасная засуха, длившаяся семь лет подряд. Вода в реках иссякла, от жары плавились камни и песок, народ испытывал страшные мучения. Все молили о дожде, но дождя не было. Прорицатели, совершив гадание, объявили:
– Пусть принесут в жертву человека, и только тогда будет надежда, что пойдёт дождь.
– Дождь необходим для народа, и если для того, чтоб он полил, нужно принести в жертву человека, то пусть им буду я,– сказал Тан-ван.
Он надел одежду из грубого полотна и с пучком легко воспламеняющегося белого камыша в руках, в белой колеснице, которую везли белые лошади, поехал к священному алтарю иньского народа в Санлинь – Тутовый лес, чтобы самому помолиться верховному правителю о ниспослании дождя.
Люди тащили треножник, несли знамёна, играли на музыкальных инструментах. Колесница Тан-вана медленно ехала вслед за ними. По дороге шаманы громкими голосами читали моления о дожде. Доехав до Тутового леса, Тан-ван увидел море людей. Перед алтарём заранее была приготовлена большая куча хвороста, в жертвенном тазу пылал яркий огонь. И несколько шаманов совершали камлание перед алтарём. Он слез с колесницы, молча пошёл к алтарю, опустился на колени и стал страстно молиться:
– Если виноват во всём я, то народ не должен страдать за мои грехи. Если виноват народ, то пусть его вина ляжет на меня.
После моления главный жрец вытащил из рукава ножницы, срезал у него волосы и ногти и кинул их в жертвенный огонь. Он, конечно, не мог сравниться с Мо Се – женой Гань Цзяна из царства У. Она, желая помочь своему мужу выплавить драгоценные мечи, самоотверженно кинулась в огненную печь. Вспыхнуло яркое пламя, и выплавленные мечи блестели, как лёд, и испускали яркое сияние. Один меч был назван Ган Цзяном, другой – Мо Се. Однако добиться у правителя, чтобы тот принёс в жертву свои волосы и ногти,– вещь тоже нелёгкая.
Ведь правители удовлетворяют свои прихоти людским потом и кровью, а для народа они не пошевельнут и пальцем.
Потом двое шаманов подхватили его и втащили на высоченную кучу хвороста. Тан-ван низко наклонил голову, слегка прикрыл глаза и торжественно стал ждать, когда наступит время и шаманы подожгут со всех сторон хворост.
Это было тяжёлое и томительное ожидание. В небе над головой стояло красное солнце и не было ни тени облачка. Десятки тысяч людей, собравшихся в Тутовом лесу на моление о дожде, невольно стали беспокоиться за судьбу мудрого правителя. Но вот протрубил рог, и шаманы зажгли факелы от огня в жертвенном тазу; они протанцевали несколько кругов вокруг костра и бросили факелы к его подножию. Языки пламени лизнули сухой хворост и охватили всю кучу. Казалось, что пучок белого тростника, привязанный к Тан-вану, с которого ручьём лил пот, вот-вот вспыхнет. Но, по счастливой случайности или в самом деле «искренняя мольба достигла неба» и судьба потомков божественной птицы тронула старого верховного правителя, свершилось чудо. Порыв бешеного ветра пригнал с северо-востока тучи, они вмиг затянули всё небо, и капли дождя, каждая величиной с соевый боб, упали на землю. На небе засверкали молнии, раздался гром и хлынул дождь. Безмерно обрадовавшиеся люди прыгали под дождём, что-то кричали, ловили струи дождя руками и хлопали себя по лбу. Тан-ван поднял голову, устремил взгляд в небеса, густые брови его расправились: он увидел, что тучи всех четырёх морей собрались в небе и дождь, примчавшийся из-за тысячи ли, с шумом полил, как из опрокинутого таза. От семилетней засухи не осталось и следа. Дождь затушил и огонь в жертвенном тазу, и хворост, остались только струйки синего дыма. Обрадованные люди от всей души пели хвалебные песни, а шаманы снимали с костра гуманного Тан-вана, который готов был отдать свою жизнь людям...
Глава X. Поздние легенды (продолжение)
1. Схожесть преданий о Цзе и Чжоу Сине. Внешность, сила и таланты Чжоу Синя. Пруд с вином и лес мяса. Жестокое наказание – огненный столб. Зверства тирана Чжоуский Вэнь-ван в темнице Юли. Отец выпивает бульон, сваренный из мяса сына. Красавица из страны Юсинь спасает от беды Си Бо.
Конец династии Ся был омрачён правлением безрассудного тирана Цзе; последние годы династии Инь были омрачены правлением жестокого князя Чжоу. История князя Чжоу повторяет историю Цзе, лишь в иной форме;
аналогичны не только сами события, совершенно похожи и все действующие в них лица: у Цзе была наложница Мэй-си, у Чжоу – Да-цзи, обе они, согласно преданию, «были порочны» и явились причиной гибели и самих тиранов, и их государств. Врагом Цзе был Чэн-тан, а врагами Чжоу были Вэнь-ван и У-ван. У Чэн-тана, покаравшего Цзе, был помощник – мудрый И Инь, у Вэнь-вана и У-вана, покаравших Чжоу, был преданный помощник Люй-ван (или Цзян тай-гун), который верно служил им обоим. Но самое удивительное совпадение состоит в следующем: Цзе взял в своё время в плен Чэн-тана и заточил его в башню Сятай, а впоследствии отпустил его; Чжоу тоже сначала схватил Вэнь-вана и заточил его в крепость Юли, но в конце концов освободил его. Всё это наводит нас на мысль – не есть ли это варианты одного и того же предания?
Весьма возможно, что сравнительно более близкая по времени и исторически более достоверная история Чжоу была использована для объяснения истории правителя Цзе – личности более далёкой и туманной.
Несмотря на то что обе истории в общих чертах одинаковы, в деталях они довольно сильно расходятся. Поэтому после того, как мы уже рассказали историю Цзе, изложим теперь и историю князя Чжоу.
Внешне Чжоу и Цзе трудно различить. У обоих осанка была величественная, оба высокого роста, и ни в храбрости, ни в воинственности никто не мог с ними сравниться. Без оружия вступали они в единоборство с дикими зверями и могли перетянуть телегу, запряжённую несколькими быками. Оба они могли поднять на крышу тяжёлую балку и подгнивший столб заменить новым. Оба они обладали мудростью древних людей. Когда они хотели доказать что-нибудь, речь их лилась рекой, и никто не мог переспорить их. Знаний их хватало на то, чтобы отвергать все советы, их образованность помогала им оправдывать свои ошибки. Они были заносчивы и самодовольны сверх меры, на людей они смотрели свысока. Среди их подданных не было ни одного человека, к которому они относились бы с уважением, потому что всех людей они считали ниже себя. Чжоу в своём самовосхвалении дошёл до того, что провозгласил себя небесным правителем. Чжоу наслаждался всеми благами жизни. Безжалостный, он нещадно заставлял людей работать на себя; десятки тысяч рабов трудились на него. Семь лет они строили в его столице Чаогэ Башню оленя – Лутай. Она была длиной три ли и высотой тысячу чи. Этажей, галерей и балконов в ней было без счёта. С высоты башни казалось, будто тучи и облака лежат внизу. Отделанные яшмой дворцы Цингун и Цюнши, построенные по приказу Чжоу, были ещё больших размеров.
В этих дворцах Чжоу поселил красивых женщин, которых насильно забирали из простых семей. Отовсюду привозили туда скакунов и породистых собак. Затем Чжоу разбил сады, воздвиг огромные павильоны и беседки со множеством дорогих птиц и редких диких зверей. Чжоу вместе с порочной, бесстыжей и льстивой знатью предавался в этих дворцах и парках необузданному разврату. Он приказывал наполнить пруд вином, развесить на деревьях куски мяса и раздеться догола всем мужчинам и женщинам. Они с хохотом гонялись друг за другом между деревьями. По его приказу музыкант Ши-цзюань сочинил несколько новых непристойных песен, которые сопровождались разнузданными танцами. Вся эта компания с утра до ночи пила и ела, ни о чём не заботясь. Прогнившая до мозга костей знать проводила всё свое время только в развлечениях.
Чжоу боялся, что люди будут осуждать его, поэтому он специально ввел жестокое наказание паогэ, которому подвергались все, кто осмеливался роптать или перечить ему. Наказание состояло в том, что бронзовые столбы мазали маслом и устанавливали их над костром, после чего велели «преступнику» босыми ногами шагать с балки на балку. Балки были горячие и скользкие, и человек, не пройдя и нескольких шагов, падал и сгорал на раскалённых углях, а Чжоу, его фавориты и любимая наложница смотрели на эту жестокую казнь и смеялись, это забавляло их.
Обычно люди, не понимая смысла этого древнего выражения, записывали его как бао ло – «медленное сожжение». Они думали, что оно заключается в том, что человека привязывают к раскалённому бронзовому столбу.
Чжоу был необыкновенно жестоким человеком. Настроение у него часто менялось, он был то грустным, то весёлым. Порой без всякой причины он мог убить человека.
Рассказывают, что однажды повар приготовил для него медвежьи лапы, но они оказались недожаренными. Чжоу разгневался и убил его. Ещё рассказывают, что как-то утром Чжоу стоял на башне Лутай и от нечего делать смотрел по сторонам. Вдруг он увидел на берегу Цишуй, протекавшей в окрестностях Чаогэ, босого старика, который собирался перейти реку вброд, но в нерешительности ходил взад и вперёд, как будто он был в затруднении. Чжоу попросил придворных объяснить ему причину странного поведения старика, и один из них объяснил ему:
– У стариков нет костного мозга, поэтому по утрам они боятся холода. Вот почему этот старик никак не может решиться войти в холодную воду.
Чжоу внезапно проявил любопытство и немедленно приказал своим телохранителям, жестоким, как волки и тигры, схватить старика. Как только старика привели, Чжоу на глазах у всех разрубил топором его ногу, из которой полилась ручьём кровь. Он хотел проверить, действительно ли у стариков мало костного мозга.
Родственник Чжоу – наследник иньского князя Би Гань – был прямым и честным человеком. Видя, что Чжоу погряз в разврате и забыл о справедливости, он часто по-хорошему увещевал его, всячески уговаривал. Своими советами он довёл Чжоу до того, что тот в порыве гнева закричал:
– Я слышал, что в сердце мудреца семь отверстий. Посмотрим, так ли это! – И тотчас приказал слугам увести Би Ганя и вытащить его сердце.
У Цзю-хоу была красивая и добродетельная дочь. Чжоу потребовал, чтобы она стала его наложницей. Но девушка не захотела стать его игрушкой, и Чжоу в порыве гнева убил её. Затем он убил и её отца, приказав разрубить его на куски и приготовить мясной соус. Когда Чжоу собирался казнить отца и дочь, сподвижник Цзю-хоу – Ао-хоу, который был таким же честным и храбрым, как Би Гань, явился к Чжоу и выступил в защиту справедливости. Он потребовал, чтобы Чжоу помиловал невинных. Гнев тирана был подобен грому, он убил и Ао-хоу, осмелившегося ему противоречить. После этого он приказал отделить его мясо от костей, разрубить на куски и высушить.
Когда Си Бо, т.е. чжоуский Вэнь-ван, услыхал об убийстве Цзю-хоу и Ао-хоу, он понял, что бесполезно идти увещевать Чжоу, и только тайно вздыхал. Но о настроениях Вэнь-вана узнал сановник Чун Хоу-ху, который и сказал князю Чжоу:
– Вы должны остерегаться Си Бо. Он только притворяется хорошим человеком, чтобы подкупить сердца людей, поэтому князья и склоняются на его сторону. Когда до него дошли слухи, что вы убили Цзю-хоу и Ао-хоу, он начал стенать и охать. Боюсь, как бы это не принесло вам вреда.
Как только Чжоу услышал эти слова, он приказал немедленно схватить Си Бо и заточить его в тюрьму Юли. Это была самая большая тюрьма при иньской династии (на севере уезда Танъиньсянь нынешней провинции Хэнань). Тюрьма была вырыта глубоко-глубоко в земле, с окнами на крыше. Даже если бы выросли крылья, то вылететь из неё было невозможно.
Когда Вэнь-вана заточили в тюрьму Юли, его сановники Тай Дянь, Хун Яо, Сань И-шэн, Нань Гун-гуа, которых называли «четыре преданных друга Вэнь-вана», немедленно поехали в Юли повидать своего правителя. Преодолев много трудностей, они наконец попали в эту мрачную тюрьму и повидались с Вэнь-ваном. Но так как при свидании присутствовали тюремщики, следившие, как тигры, и ни на минуту не сводившие с них глаз, они не смогли поговорить о деле, ради которого прибыли. Мудрый Вэнь-ван, увидев, что время свидания уже приходит к концу, а они так ни о чём и не договорились, сделал несколько условных знаков своим друзьям. Сначала он подмигнул им правым глазом, что означало: «Чжоу большой любитель женщин, надо найти красавицу и подарить ему». Потом он взял лук и постучал им по животу, что означало: «Чжоу мечтает о сокровищах, разыщите-ка несколько драгоценностей и поднесите ему». В заключение Вэнь-ван быстро потопал по полу ногами, что значило: «Торопитесь! Если будете медлить, боюсь, что трудно будет мне сохранить жизнь». Друзья Вэнь-вана поняли тайные знаки, успокоенные вернулись домой и принялись за дело.
В это время старший сын Вэнь-вана Бо И-као – заложник при иньском дворе – служил у Чжоу колесничим. В те далекие времена, для того чтобы доказать свою верность императору, посылали ему заложников. Императоры боялись измены подданных, поэтому постоянно держали при себе детей вассальных князей. Вот поэтому Бо И-као и был заложником у Чжоу.
Тиран Чжоу, едва начав сомневаться в верности Вэнь-вана, приказал посадить его в тюрьму. Не ограничиваясь этим, он приказал бросить в огромный котёл и заживо сварить его сына Бо И-као, весёлого, честного и преданного юношу. Потом Чжоу велел поднести эту похлёбку Вэнь-вану и со злорадством сказал своим приближённым:
– Святой человек не станет есть суп, сваренный из мяса его сына.
Однако посланные вернулись и сообщили, что Вэнь-ван без колебания съел его. Чжоу ликовал:
– Кто говорил, что Си Бо мудрец? Съел похлёбку из мяса собственного сына и ничего не почувствовал. Ха, ха! Вонючий пёс – вот он кто!
С тех пор Чжоу ослабил надзор за Вэнь-ваном, считая его просто старым, безвредным дуракоми.
После того как Хун Яо, Сань И-шэн и другие друзья Вэнь-вана вернулись на родину, они быстро собрали много денег и отправились на поиски красавицы и разных редкостей. Красавицу они разыскали в стране Юсинь. Ещё в древности Чэн-тан во время путешествия на восток тоже добыл себе красавицу в Юси-ни и там же нашёл мудрого сановника И Иня. Затем Чэн-тан добился того, что народ в княжестве Инь стал процветать, и он основал новую династию. На этот раз красавицу подарили распутному Чжоу; ниже мы увидим, чем всё это кончилось. Друзья Вэнь-вана нашли ещё цюаньжунского скакуна. Это был необыкновенный конь пятицветной масти; его глаза сверкали, как золото, а грива переливалась, как яркий петушиный хвост. Вот отсюда-то и пошло название «петушиная колесница». Говорили, что тот, кто сможет объездить его и останется цел, проживёт тысячу лет. В стране Линьши они поймали необыкновенно редкого зверя цзоуюй, или цзоуу. Он был с тигра и похож на него, только хвост его был в три раза длиннее тела. Шерсть у него была пяти ярких цветов. На этом диковинном звере можно было за один день проскакать тысячу ли. Друзья Вэнь-вана из разных мест привезли множество необыкновенных зверей, чёрную яшму, огромные раковины, шкуры и всё это поднесли Чжоу.
У Чжоу был любимец – сановник по имени Фэй Чжун. Когда все дары были доставлены в столицу, заговорщики сначала подкупили Фэй Чжуна, чтобы он как-то подготовил Чжоу, и только после этого отправились с подарками ко двору. Чжоу был очень жаден, но больше всего он любил женщин. Сидя посреди большого зала, он с радостью смотрел на дары, разложенные перед ним, и на красавицу и никак не мог оторвать от неё взора. Она действительно была красоты бесподобной. Чжоу не мог сдержать радости и сиял от счастья.
– Она одна стоит того, чтоб отпустить за неё Си Во. Зачем же ещё так много подарков? Ха-ха-ха,– засмеялся он.
Вэнь-ван был освобождён из подземной тюрьмы, и ему разрешили вернуться на родину. Это было всё равно, что водяному дракону разрешить вернуться в море, а тигру – в дикие горы. Судьба иньского тирана Чжоу была решена.
2. Близорукий Вэнь-ван. Великий мудрец, приснившийся князю. Летописец Бянь гадает Вэнь-вану. Князь на берегу реки Вэй встречает Цзян тай-гуна. Жизнь Цзян тай-гуна, полная неудач. Различные легенды о встрече мудреца и князя. Дочь божества гор жалуется Вэнь-вану.
Чжоуский Вэнь-ван, тот самый, что был брошен на льду, был потомком Хоу-цзи, которого родила Цзянь-юань после того, как она, гуляя однажды по полю, наступила на след великана.
По преданию, Вэнь-ван был высоким, темнокожим, с близорукими разного цвета глазами.
Вернувшись домой, он думал только о мучительной смерти сына и о зверствах и несправедливостях Чжоу. Он очень страдал оттого, что всё в Поднебесной должны терпеть жестокость тирана, и не мог спокойно ни есть, ни спать.
Прежде всего Вэнь-ван решил навести порядки в своём уделе и тайно объединиться с остальными князьями, чтобы, дождавшись удобного момента собрать большое войско и призвать к ответу Чжоу за все его преступления. Он хотел избавить народ от зла и отомстить за сына.
Хотя среди сановников Вэнь-вана и были такие мудрецы, как Хун Яо, Тай Дянь, Нань Гун-гуа, Сань И-шэн, ему не хватало человека, который стал бы ближайшим помощником во всех государственных и военных делах. Вэнь-вана не покидала мысль о том, что он должен найти мудреца. Он даже во сне несколько раз видел, как какой-то человек манит его рукой и улыбается ему. Однажды Вэнь-вану явился во сне небесный правитель, одетый в чёрный халат. Правитель стоял у переправы через реку Линхуцзинь. А за его спиной Вэнь-ван увидел старика с седыми усами и бровями. Небесный правитель обратился к Вэнь-вану:
– Чан, дарю тебе хорошего учителя и помощника, его зовут Ван.
Вэнь-ван поспешно поклонился старику, старик поклонился в ответ. И в этот момент он проснулся. Странный сон! Как будто он давно уже слышал, что есть какой-то великий мудрец, но кто он и где его искать – он не знал. Поэтому, отправляясь со своей свитой на охоту, он каждый раз втайне надеялся встретить этого мудреца. Однажды перед охотой Вэнь-ван приказал своему летописцу Бяню совершить гадание, и Бянь нараспев прочёл:
Если пойдёшь охотиться к реке Вэйшуй,
Получишь большую добычу.
Это будет не дракон,
И не тигр, и не медведь.
Ты получишь мудреца,
Небо подарит тебе помощника
Вэнь-ван очень обрадовался и, следуя указаниям летописца Бяня, с большой свитой, на лошадях, с соколами и сворами собак отправился на охоту к Вэйшуй в Паньси. В дремучем лесу у зелёного омута он увидел старика с серебристыми усами и бородой, одетого в синее. Старик сидел на охапке белого тростника, на голове у него была плетёная бамбуковая остроконечная шляпа. Он спокойно удил рыбу. Ни ржанье лошадей, ни скрип повозки, ни крики людей его нисколько, казалось, не испугали, как будто он находился в другом мире. Близорукий Вэнь-ван прищурился, стараясь разглядеть старика, и кто бы мог подумать, что это и был тот старик, которого он видел во сне. Вэнь-ван поспешно выпрыгнул из колесницы, почтительно приблизился к старцу и заговорил с ним.
Старик ничуть не смутился и не удивился, отвечал ему непринуждённо, как будто ничего не произошло. Вэнь-ван разговаривал со стариком недолго, даже тень от тутового дерева не сдвинулась с места, но он уже окончательно убедился, что это и есть тот мудрец, превосходивший всех своими талантами и глубокой учёностью, которого он так долго искал. Вэнь-ван сердечно обратился к нему:
– Учитель, мой покойный отец часто мне говорил: «Будет время, и к нам придёт святой мудрец, и тогда народ Чжоу добьётся процветания». Может быть, вы и есть тот человек? Мы давно уже мечтаем вас увидеть.
Вэнь-ван пригласил старика сесть в специально для него приготовленную колесницу, сам занял место кучера, и они вместе вернулись в столицу Цишань. По приезде Вэнь-ван просил старика стать его учителем и пожаловал ему титул «тай-гун-вана» – «князя, смотрящего вдаль» (ван в его имени означает «смотреть вдаль»). Настоящая фамилия старика была Цзян, поэтому его часто называли Цзян тай-гун. Его предки помогли Юю справиться с потопом, за что получили удел в местности Люй. Поэтому его называли ещё Люй-шан или Люй-ван. На самом деле Цзян тай-гун был безродный бедняк и неудачник. Будучи талантливым, он мечтал, чтобы кто-нибудь использовал его знания и способности, но большая часть его жизни прошла в бедности и неудачах. Рассказывают, что Цзян тай-гун резал коров в Чаогэ, потом торговал съестным в Мэн-цзине. Возможно, и в других местах он занимался такими же мало достойными его делами. Когда пришла старость, он удалился на берег реки Вэйшуй, построил хижину и стал жить рыбной ловлей. Он проводил дни, думая только о том, где достать кусок хлеба, но в глубине души у него всё ещё жила надежда встретить когда-нибудь мудрого князя, вроде Вэнь-вана, который вытащит его из грязи и даст ему возможность проявить свои таланты и выполнить своё высокое назначение. Однако шли годы, а он продолжал ловить рыбу в реке Вэйшуй. Время проходило зря, его усы и борода из седоватых стали совсем белыми. На камне, на том месте, где он опускался на колени при ловле рыбы, образовались две глубокие впадины, а князя всё не было. В конце концов старик отбросил и тот призрак надежды, который ещё жил в нём, и приготовился смириться с жизнью. И как раз в это время, когда его тело высохло, а огонь в сердце погас, в этом глухом углу, среди лесов и гор, он услышал вдруг лай собак, ржанье лошадей и людские голоса. Он почувствовал, что это, может быть, то, чего он ждал всю жизнь. Искра, которая вот-вот должна была погаснуть, в одно мгновение вспыхнула в его груди и разгорелась в огромное пламя. Когда он увидел, что смуглый высокий правитель, сопровождаемый свитой в богатых одеждах, приближается к нему, его сердце бешено забилось. Но Цзян тай-гун считал, что не следует обнаруживать своего волнения, поэтому он собрал всю силу воли и выдержку, которую он воспитывал в себе в течение десятков лет, и, подавив волнение, заставил себя держаться так, как будто ничего особенного не произошло. Близорукий Вэнь-ван был без памяти рад, что мудрец наконец-то нашёлся, и не заметил, как много напряжённой сдержанности было во внешне непринуждённом поведении старика. Эта драматическая встреча завершилась взаимным соглашением. Вэнь-ван побеседовал с Люй-шаном и убедился в его образованности и умении управлять государством. Это действительно был тот мудрец, которого он искал. По пути во дворец Вэнь-ван, который сидел впереди и правил лошадьми, что по обычаям того времени являлось самым большим проявлением почтительности и уважения, не мог видеть, что у взволнованного старика, сидевшего у него за спиной, горячие слёзы текут и текут из глаз, так что вся грудь, борода и усы стали мокрыми.
