Текст книги "Микеш (Том 2)"
Автор книги: Йозеф Лада
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Тоник Копанек поспешил назад к карусели.
–Что вы хотите сказать? – полюбопытствовал Тоник и с удивлением отметил, что вокруг нет ни одной живой души.
– Послушай, мальчик, беги к ребятам и скажи им, чтобы, как только начнет смеркаться, они приходили на площадку за кофейней! Но пусть держат язык за зубами: я прибуду туда вместе с шарманкой и покатаю вас задаром. Беги же передай им мои слова!
Тоник Копанек догадался, кто к нему обращается, однако времени удивляться у него не было, и он вприпрыжку пустился бежать к ребятам.
– Обождем чуток, пускай хозяин заснет,– проговорила карусель, и шарманка кивнула ручкой.
Некоторое время они продолжали стоять без движения; когда же из хозяйского фургона донеслись сопение и храп старого Явурека, обе потихоньку двинулись к кофейне. Вертиручка тронулась в путь на своих четырех колесиках; Круговерть же покатилась на круглом основании, словно большая бочка, перемещаемая на боку. Вы видите это на картинке. На траве за кофейней их уже поджидала целая орава ребятишек. Увидев приближающуюся карусель, дети громко закричали от восторга, но шарманка пригрозила им ручкой, с тем чтобы они перестали шуметь. Несколько мальчиков постарше бросились к карусели навстречу, дабы оказаться в числе первых, но Круговерть не подпустила их к себе.
– Подождите, ребята, не торопитесь! – добродушно сказала она.– Раз уж мы будем катать вас бесплатно, то позвольте нам самим решить, как это делать. Ваше дело – сохранять спокойствие, соблюдать порядок и во всем нас слушаться! Итак, внимание! Отличники, занимайте места! К сожалению, дорогие друзья, таких ребят оказалось немного! Всего три мальчика и пять девочек. Когда мальчики сели на лошадок, а девочки в кареты, Круговерть попросила самого старшего из ребят зажечь на ней лампочку. Потом шарманка тихонько заиграла веселую песенку и пошло-поехало: тра-та-та, та-та-та, трам-пам-па, пам-пам-па, там-там-там, там-там-там, трам-та-ра-там! Карусель вращалась вокруг своей оси, а вместе с ней крутилась и ярко горящая лампочка. Вот она осветила вывеску кофейни, вслед за тем амбар приходского священника, потом свет скользнул по стене сада Балачека, озарил дикорастущую грушу, промелькнул по полю священника, саду кузнеца, и так снова и снова в той же последовательности. Ребятам это очень нравилось. На карусели звучал веселый смех, а рядом с ней нетерпеливо переминались с ноги на ногу те, кто ожидал своей очереди. Им ужасно хотелось, чтобы отличники поскорее закончили кататься и сошли вниз. Шарманке Вертиручке приходилось то и дело прерывать мелодию и урезонивать шумливую детвору. Наконец отличники достаточно покатались, Круговерть остановилась и подозвала к себе старшего из ребят, Франтика Свободу, предложив ему роль распорядителя. Карусель не хотела, чтобы дети перессорились между собой из-за очередности, и поэтому установила, что они будут заходить на нее в алфавитном порядке. Если алфавит закончится, но места еще останутся, то их снова займут Бартачкова, Брабец, Бубеник и так далее.
Должен вам сказать, ребята беспрекословно слушались Франтика, не ссорились друг с дружкой и рассаживались так, как он говорил. А может быть, они попросту боялись, что карусель возьмет да рассердится на них и укатит на площадь. Был теплый летний вечер, смеркалось. В деревне постепенно наступала тишина, лишь за кофейней было по-прежнему шумно и весело.
Между тем на деревенской площади проснулся в фургоне старый Явурек. Он протер глаза и устремил свой полусонный взгляд через окно на площадь.
– Мать честная! – вскричал он, будто его укололи шилом.– Да сплю я или бодрствую?! Где Круговерть с Вертиручкой! Куда они запропастились, черти их носят!
Старый Явурек схватил шапку и, распахнув дверь, выбежал на площадь. Он едва не свернул себе шею, крутя головой направо и налево, однако карусель с шарманкой как сквозь землю провалились.
– Куда же делись эти негодницы?! – недоумевал старик.– Будь они овцы, можно было бы предположить, что с голоду удрали на пастбище, а так где их носит нелегкая? А, кажется, знаю! Они, верно, слышали, как днем я грозился, что-де лучше отправлюсь обратно в Козоеды, нежели буду задаром катать этих остолопов, и двинулись туда без меня! Только бы они благополучно добрались до места, черт возьми! Не заблудились бы по дороге, не свалились бы куда-нибудь и ничего себе не сломали. Ох уж эта моя скаредность! Все, больше никогда не буду жадничать! И чего я не стал катать детей бесплатно? Теперь может случиться так, что у меня не будет ни денег, ни шарманки, ни карусели. О, кто бы отлупил меня веником и выбил из меня всю дурь! Что ж, не остается ничего другого, как бежать вслед за ними в Козоеды; может, их еще удастся догнать!
С этими словами старый Явурек побежал по площади, оставил за спиной трактир и припустил по дороге на Козоеды. В пути, едва не надавав самому себе подзатыльников за свою жадность, он дал слово, что больше никогда не будет скаредничать и с удовольствием станет катать бесплатно всех бедных детей, только бы отыскались карусель с шарманкой. Явурек бежал изо всех своих старческих сил, пока наконец не выбежал на окружную дорогу, где в этот поздний час продолжал сгребать камни дорожный рабочий Вавра.
– Скажите, родненький, тут карусель с шарманкой не появлялись? Я потерял их сегодня вечером и никак не могу понять, куда они делись?! взволнованно бормотал старый Явурек.
Рабочий Вавра разогнул спину и, опершись на черенок лопаты, удивленно уставился на владельца карусели:
– Как вы сказали? Карусель с шарманкой? Нет, сударь, ничего похожего я не видел, хотя работаю здесь с самого утра! Если они и впрямь куда-нибудь побежали, то скорее всего в другую сторону, к Турковицам! Все остальные дороги отсюда хорошо просматриваются, я обязательно бы их заметил. Так что бегите, уважаемый, в Турковицы!
Старый Явурек поблагодарил рабочего и, повернувшись обратно к Грусицам, побежал вниз по холму, да так быстро, будто за ним гнались сами черти. Было уже довольно темно, повсюду царила полная тишина. К тому времени воцарилась она и за кофейней. Когда дети вдоволь накатались и на башне костела раздался бой курантов, Круговерть остановилась и сказала им, чтобы они тихо и мирно расходились по домам. Карусели не хотелось прибавлять матерям волнений в этот поздний час. Дети ее послушались. Они поблагодарили карусель и шарманку за чудесное бесплатное развлечение и побежали домой.
– Черт возьми, ну и вспотела же я! – добродушно проговорила Круговерть.– Но это того стоило! Теперь же, подружка, смотри в оба; на площадь нам нужно вернуться тихо и незаметно, чтобы не разбудить хозяина. Не то он покажет нам, где раки зимуют!
И карусель с шарманкой двинулись с околицы в деревню. При этом они внимательно следили за тем, чтобы не издавать по дороге лишнего шума и не сбить в темноте какого-нибудь прохожего. До своих прежних стоянок они докатились без приключений и встали там как ни в чем не бывало. Успели они как раз вовремя! Этакие плутовки! Только карусель одернула на себе брезент, как на площадь вбежал старый Явурек.
– Залягай меня комар! – увидев карусель и шарманку на своих прежних местах, закричал Явурек на всю округу.– То ли я идиот, то ли мешком из-за угла ударенный! Несусь как сумасшедший бог знает куда, а они, бестии, где стояли, там и стоят! Тысяча чертей, чтоб мне, жадине, пусто было! А может, они мне только мерещатся?
Старый Явурек некоторое время продолжал таращить глаза на двух стареньких добрых кумушек, а потом подбежал к ним, прикоснулся к обеим руками, чтобы убедиться, что это действительно они, и сказал:
– Знайте, родимые! Завтра мы целый вечер будем катать эту мелюзгу совершенно бесплатно! Обойдусь я без их грошей, ну а вам все едино! Доброй ночи!
Когда старый Явурек снова забрался в фургон, карусель с шарманкой глянули друг на дружку и тихо засмеялись.
Над Кожаным холмом как раз всходила луна, заливая своим рассеянным светом фургон старого Явурека, карусель, шарманку и все те домики, в которых спокойно засыпали счастливые ребятишки.
Бабушка заболела!
Однажды в предобеденную пору Микеш расхаживал в саду "Райской обители" по дорожке, ведущей к калитке бабушкиного сада. Лапки свои он заложил за спину, как делал всякий раз, когда был серьезно озабочен или размышлял о важном деле. Время от времени котик поглядывал на калитку и качал головой, как бы удивляясь чему-то либо чего-то не понимая.
Дело в том, дорогие ребята, что Микеш очень волновался за бабушку! Каждое утро, прибравшись в своем домике, она приходила в "Райскую обитель", чтобы проверить, всё ли у них в порядке и хорошо ли присматривают они за ее любимыми животными.
В это же утро котик тщетно высматривал бабушку – она не появлялась!
– Господи, уж не заболела ли она! – воскликнул вдруг Микеш и не стал больше медлить. Он быстро побежал к калитке, кратчайшим путем пересек бабушкин садик, и не успели бы вы сосчитать до десяти, как он уже открывал дверь ее дома. Когда Микеш вошел в горницу, бабушка спросила слабым голосом:
– Это ты, Микеш?
На лавочке возле ее кровати сидел заплаканный Мурлышка, он тер лапкой мокрые от слез глаза и сказал Микешу одно-единственное слово:
– Бабушка!
– Да, это я, наша милая бабушка! – дрогнувшим голосом ответил ей котик.
Потом он приставил к кровати табуретку и встал на нее задними лапами, чтобы рассмотреть бабушку получше. Когда Микеш увидел лицо старушки, лапы у него подкосились от испуга!
Бабушка, любимая его бабушка, всегда такая бодрая и подвижная, лежала теперь на кровати не шевелясь и тяжело, часто дышала! Щеки у нее пылали румянцем, а лоб был столь жарким, что Микешу хватило одного легкого прикосновения, чтобы понять, какой высокой была температура у бабушки.
– Что с вами, бабуленька? Что случилось? – испуганно спросил Микеш.
– Плохи мои дела, милый, очень плохи! Голова как в огне, и грудь болит так, что невозможно дышать! – сиплым голосом отвечала бабушка.– Вчера, под вечер, я ходила за яйцами к кирпичной мастерской, а на обратном пути попала под ливень и вымокла до нитки. Меня, видно, прохватило, и уже вечером я едва держалась на ногах, нынче же утром, золотце, не смогла даже встать!
Больше котик ни о чем не расспрашивал. Ему было ясно, что она тяжело больна и необходимо срочно послать за доктором. Чтобы облегчить страдания больной, Микеш оказал ей первую помощь. Он намочил в холодной воде полотенце и положил его на горячий бабушкин лоб. После этого котик побежал к соседке Шальдовой попросить ее присмотреть за больной до приезда доктора. К счастью, хозяйка Шальдова оказалась дома. Услыхав, что бабушке плохо, она бросила все дела и вместе с Микешем поспешила к ней в домик. Микеш очень обрадовался, когда вслед за ними вбежала в горницу и мудрая старая Шебкова.
– Я видела, золотце, как ты сломя голову несешься на горушку к Шальдам. Обычно ты ходишь медленно, степенно, вот я и поняла, что с вашей бабушкой стряслось несчастье,– прерывающимся от быстрой ходьбы голосом сообщила Шебкова.
Микеш с облегчением вздохнул. Теперь он знал, что бабушка в надежных руках и можно оставить ее, чтобы распорядиться насчет доктора. И Микеш снова побежал в "Райскую обитель"; мысленно он хвалил себя за то, что в свое время сподобился купить скоростной автомобиль, которьИй в кратчайший срок доставит лекаря.
Можете себе представить, дорогие ребята, как ужаснулся Микеш, когда, прибежав в "Райскую обитель", услышал от Франтика, что еще утром пан Клудский уехал на машине в Бенешов!
– Черт возьми! Как же у меня это из головы вылетело?!– в отчаянии воскликнул Микеш.– Что теперь делать?! Что предпринять, дружище, ведь врач нужен как можно скорее! Все крестьяне с лошадьми давно на полях, а ежели я своим ходом отправлюсь в Мниховицы, то потеряю целый час драгоценного времени! Бедная бабушка, она едва дышит в своей горенке!
Тут и Франтику стало не по себе. Он так испугался за бабушку, что хотел уже сам бежать за доктором в Мниховицы, но неожиданно в голову ему пришла поистине гениальная мысль! Еще бы, ведь это вам не кто-нибудь, а Франтик Кулдан!
– Микеш, дорогой, не отчаивайся, садись-ка лучше на Брундибара и поезжай на нем за доктором! А я...
Франтик собирался что-то добавить, но Микеш его уже не слушал. Всего несколько прыжков – и он очутился во флигеле у слона. Котик наскоро объяснил Брундибару на слоновьем языке, в чем дело, и, взобравшись к нему наверх, устроился на его шее. Слон быстро поднялся с пола, хоботом надел свою вышитую шапку и выбежал в сад. По деревне Брундибар передвигался не столь прытко, зато за околицей помчался в гору к кладбищу, точно автомобиль. Он напоминал некий огромный переполошившийся амбар. Земля гудела у него под ногами, и хозяева повозок едва успевали уступать ему дорогу, хотя мудрый слон еще издали трубил им в знак предостережения. Услыхав странные трубные звуки, мниховицкие жители решили, будто где-то случился пожар, а потом все они высыпали на городскую площадь и Пражскую улицу, когда там пробегал слон Брундибар. Микеш попросил Брундибара внимательнее смотреть на дорогу, чтобы не сбить кого-нибудь из прохожих, хотя это было излишне: разумный слон не обидел бы и цыпленка. Кроме того, котик боялся, как бы их не остановил жандарм и не задержал бы уплатой штрафа за превышение скорости, однако городовой Гаврда был сам настолько поражен этим необычным зрелищем, что ему и в голову не пришло остановить их или, по меньшей мере, уточнить номер бегущего слона. Таким образом Брундибару удалось пробежать без задержки всю Пражскую улицу. За мостиком он свернул на Вокзальную улицу, и через некоторое время мниховицкие зеваки увидели, как он остановился перед жилищем доктора Шквора. Там Микеш спрыгнул со слона, постучал в дверь и спустя какое-то мгновение исчез в доме. Терпеливому Брундибару не пришлось долго переступать с ноги на ногу. Вскоре Микеш появился на пороге вместе с паном доктором, который, по счастливому совпадению, оказался дома и к тому же в приемной его не ждали посетители. Пан доктор был полностью готов к отъезду, но, увидев, что у Микеша нет ни кареты, ни автомобиля, сказал раздосадованному котику, что им придется подождать, пока пани докторша приедет на автомашине из Странчиц.
Микеш произнес в ответ: "Пожалуйста!", однако, когда ожидание затянулось, он запрыгнул на Брундибара и что-то прошептал ему по-слоновьи. И тут, дорогие ребята, произошла весьма забавная вещь: слон неожиданно приблизился к доктору, обхватил его хоботом, и не успел изумленный пан лекарь опомниться, как очутился на шее у Брундибара.
– Не извольте беспокоиться, пан доктор! – прокричал Микеш перепуганному врачу.– Разрешите ваш саквояж. А теперь покрепче держитесь за уши Брундибара, поедете как индийский раджа!
Как только доктор это сделал, слон тронулся с места и вновь помчался по мниховицким улицам домой в Грусицы. Вскоре пан доктор в самом деле успокоился, увидев, что ничего плохого с ним не происходит, и перестал сердиться на Микеша за самоуправство. Когда же они прибыли в Грусицы и он основательно осмотрел бабушку, то даже похвалил котика за находчивость. Опытный доктор сразу понял, что приехали они как раз вовремя, ибо любое промедление могло очень дорого обойтись больной. На все эти похвалы добрый котик лишь махнул лапкой. Он думал только о бабушкином здоровье и посему крайне обрадовался, когда в саквояже у доктора оказались все необходимые лекарства, которые враз облегчили страдания тяжелобольной бабушки.
Когда доктор ушел, старушка со слезами на глазах принялась благодарить Микеша, но он и тут только махнул лапкой, словно бы отгоняя похвалы в свой адрес. А потом сказал:
– Выздоравливайте поскорее, милая наша бабушка! Как мы без вас? Ничто не заменит нам ваши золотые руки и доброе сердце! Впрочем, давайте не будем о грустном!
Добряк Микеш серьезно опасался за бабушкино здоровье и заботился о ней, как мог. Каждый день котик привозил к ней доктора (правда, уже исключительно на автомобиле!), посылал к ней соседок, чтобы они присматривали за больной, да и сам старался постоянно быть рядом. И неудивительно, что при таком внимании и заботе старушка очень скоро выздоровела; как же обрадовались, дорогие ребята, в "Райской обители", когда она появилась там вновь! Все ее друзья, животные, дети не скрывали своего счастья, и добрая бабушка была до слез растрогана теплой встречей. Почувствовав их любовь, она с новыми силами принялась за работу.
Счастливое Рождество
Самыми замечательными днями в году были в "Райской обители" дни рождественских праздников. В Сочельник с самого утра начал падать снег, и сад "Райской обители" стал похож на сказочный лес. Все деревья в нем были усыпаны снежными хлопьями, что в лучах полуденного солнышка заискрились хрустальными блестками. Каждая ветка держала на себе целую охапку крохотных снежных звездочек, и в саду под деревьями было так бело, словно к рождественским торжествам кто-то расстелил на земле белоснежную скатерть. При всем этом вокруг царила такая возвышенная тишина, будто сама природа затаила дыхание в преддверии некоего удивительного события.
Старый Швейда с Франтиком расчистили подходы к воротам и калитке в бабушкин сад, дабы старушке не приходилось пробираться к ним по сугробам. А еще они слепили за ее домиком большого снеговика, он стоял там с метлой в руке, и они представляли себе, как струхнет при виде его Мурлышка. Кто-то рассказывал им, как Микеш, будучи еще совсем маленьким котиком, очень испугался, увидев во дворе снеговика, и прибежал к бабушке с криком, что, мол, перед домом стоит какой-то замерзший дядька. Мурлышка, однако, глянул в окно и лишь посмеялся над этим снежным толстяком.
Пан Клудский и Микеш рано утром уехали на автомобиле в Прагу за рождественскими подарками. Они одолжили у Сейка грузовик, потому что собирались покупать подарки не только близким, но и всем деревенским ребятишкам из бедных семей. Незадолго до Рождества Микеш сказал пану Клудскому, что даже Сочельник не принесет ему радости, если среди грусицких детей будут такие, которые ничего не получили в подарок и подсматривают в окна к более обеспеченным людям, дабы– увидеть хотя бы то, как выглядит наряженная елочка. Микеш решил, что на сей раз Иисус придет с подарками и в самые бедные хижины, сгрудившиеся под невысокой скалой на краю деревни. Добрый пан Клудский одобрил намерение Микеша и даже оплатил половину стоимости всех подарков. Пепик с Олюшкой вовсю наслаждались рождественскими каникулами. Они катались на санках с горушки, расположенной на задворках "Райской обители"; бегали с коньками к пруду Едлички. Олюшка удивляла грусицкую ребятню умением кататься сразу на двух коньках. В Грусицах это было в диковинку: девочки вообще не умели кататься, а мальчики ездили только на одном коньке, сделанном собственными руками из полешка и старого ножа. Пепик попробовал было кататься, как Олюшка, но вскоре отказался от ее способа и вернулся к прежнему, испытанному. Кроме того, они лепили снеговиков, играли в снежки, съезжали на больших санях с кладбищенской высотки, мчась через всю деревню к ручью. В канун Сочельника им было позволено разве что покататься на коньках: в такой день бабушка запретила шалить, святотатствовать. К тому же им следовало поститься, дабы ночью, в награду за это, увидеть бегающих по стенам золотых поросят. В этот день Пепик с Олюшкой расчистили от снега еще несколько площадочек в отдаленных уголках сада и щедро посыпали их крупой и другим кормом для птиц, чтобы они досыта наелись в канун праздника. Сделать так им посоветовала бабушка, что с раннего утра находилась в "Райской обители". Она наводила там окончательный порядок, делила поровну угощения, предназначенные бедным семьям, и с помощницами соседками готовила праздничный ужин. Дел у бедной старушки было невпроворот, но она сама не позволила, чтобы эту приятную работу выполнял кто-либо другой. В доме пахло хвоей, сдобными хлебами, повидлом, яблоками, кореньями и другими вкусными вещами. Мурлышка наблюдал за бабушкой с нескрываемым любопытством. Никогда прежде он не видел ее такой суматошной и постоянно интересовался: что она делает, чего собирается готовить, кому все это достанется. Некоторое время он провел в гостях у "дядюшек" Пашика и Бобеша, а вот к Брундибару, Мышке и Ироду даже не заглянул, потому что все еще продолжал их бояться. Не наведался он и к обезьяне Качабе, но к Клабосилу пошел играть с большой охотой; попугай очень любил его и никогда над ним не подтрунивал. Нередко вся их игра заключалась в следующем: Мурлышка хватал Клабосила за лапы, попугай поднимался на небольшую высоту и они вместе летали во дворе или в саду.
Когда Микеш с паном Клудским вернулись с покупками из Праги, старый Швейда перенес все подарки в большую комнату дома, и настал ответственный момент распределения подарков для бедных детей. Каждый подарок был упакован в чистую бумагу, перевязан серебряной веревочкой и украшен еловой лапкой с приложенным к ней посвящением, кому этот дар предназначается. Потом старый Швейда с Франтиком уложили свертки с подарками в мешки и незаметно разнесли их по домам бедняков.
Когда все подарки были доставлены, в "Райской обители" занялись елкой. Старый Швейда принес в большую комнату прекрасную высокую ель, срубленную им утром в лесу, и прочно установил ее в широкой, покрашенной зеленой краской ступе. В комнате распространился запах оттаивающей смолы и хвои, что придает рождественскому деревцу особую прелесть в глазах детей и взрослых. А потом настал самый приятный момент: украшение рождественской елки. Прежде всего на деревце развесили переливающиеся цветами радуги стеклянные игрушки, затем сладости, завернутые в серебряную фольгу, орешки и румяные яблочки. Далее на ветках укрепили разноцветные свечи и, наконец, увили елку нежным серебряным дождиком.
Наряжали деревце Микеш с паном Клудским. Сказочный дедушка, что тем временем сидел в углу комнаты в удобном кресле-качалке, советовал им, куда что повесить и каким образом украсить рождественскую елку, чтобы она выглядела совсем как в сказке. Никто не мог знать лучше него, как наряжать елку, ведь ему это было известно по многим рождественским сказкам и историям. Елка вышла очень нарядной, и все они остались весьма довольны своей работой. Когда елка была украшена, Микеш попросил старого Швейду принести свертки с подарками и вместе с паном Клудским разложил их под деревцем на скатерти. К этим пакетам он тоже прикрепил еловые лапки и поздравительные открытки с именами получателей. Как видите, дорогие ребята, Пепик, Франтик и Олюшка не присутствовали ни при украшении рождественского деревца, ни в то время, когда под елку складывали подарки, посему все это должно было оказаться для них настоящим сюрпризом! Так оно и было задумано паном Клудским, бабушкой и Микешем. Между тем все приготовления к праздничному ужину были завершены. Но Пепик, Олюшка и Франтик и думать не думали о том, чтобы вкусно поесть, их интересовало только одно: что именно подарит им Иисус. С огромным волнением ожидали они той минуты, когда колокольчик возвестит об окончании Иисусом своих таинств. Быть их свидетелем не позволялось никому, разве что сказочный дедушка продолжал оставаться в большой комнате, он должен был поприветствовать Иисуса и поблагодарить его за подарки. Наконец столь долгожданная и торжественная минута наступила. И чистый, радостный звук колокольчика разлился по "Райской обители", возвещая каждому, что таинственный священный обряд Иисуса завершился. Сказочный дедушка открыл дверь в соседнюю комнату, где уже собрались все наши друзья, и кивком головы пригласил их войти. Первыми в большую комнату зашли Пепик и Олюшка. Оба они так и замерли в восхищении от всей этой неземной красоты. Изумленные, они не могли произнести ни единого слова, и лишь радостный вздох сорвался с их уст. Следом за ними порог переступили пан Клудский, бабушка и Микеш, которые хотели посмотреть, какое впечатление произведет на Пепика и Олюшку великолепная рождественская елка. Однако не только Пепик с Олюшкой, но и Мурлышка, которого дядя Микеш ввел в комнату за лапку, обмер, восхищенный столь невиданной красотой, и дальше его уже пришлось нести Микешу на лапах, Франтик Кулдан посмеивался над ним за дверью; войдя же в комнату, сам раскрыл рот от удивления и вытаращился на елку пуще, нежели Мурлышка. И только старый Швейда с дядюшкой Малиновским смотрели на все это со спокойной улыбкой.
Когда присутствующие вдоволь налюбовались на рождественскую елку, сказочный дедушка подошел к разложенным под ней подаркам и начал их раздавать. Читать имена на открытках ему вовсе не требовалось, благодаря своей проницательности он угадывал их безошибочно, и каждый получал тот сверток, который ему и предназначался.
Подарки были тотчас же распакованы, и в празднично освещенной комнате раздались возгласы ликования и удивления. Все были очень довольны подарками и сердечно благодарили за них сказочного дедушку как посредника между ними и Иисусом, а потом незаметно пожимали руку пану Клудскому и лапку Микетпу. Пан Клудский и Микеш счастливо улыбались, им было приятно сознавать, что они выбрали такие хорошие подарки и что каждый получил то, о чем давно мечтал. Впрочем, дорогие ребята, я должен вам кое-что пояснить: многое посоветовал им приобрести сказочный дедушка, который умел читать сокровенные мысли даже на расстоянии и, к примеру, верно угадал, что именно хотели бы получить в подарок от Иисуса Олюшка с Пепиком в Праге.
Когда все познакомились с подарками, бабушка позвала присутствующих на праздничный ужин. Он был накрыт в столовой. Там стоял длинный стол с маленькой елочкой посредине. Украшена она была только румяными яблочками, которые издавали приятный запах и вместе с ее зеленым хвойным нарядом служили скромным убранством рождественского стола. Кушанья на нем тоже были достаточно простыми, ведь все наши друзья из "Райской обители", кроме разве пана Клудского, были люди простого звания и ни в каких диковинных яствах не нуждались. Им было довольно и того что есть: хорошего рыбного супа, жареной рыбы, струделя с яблочной начинкой, "черной каши" (перловая каша с сушеными грибами) и пряного соуса со сливами, миндалем и изюмом. Всяк выбирал из этого, что хотел и что ему больше нравилось. Лишь сказочный дедушка предпочел всему прочему обычную кашу из горшочка, ту самую, которую ели вифлеемские пастухи, когда им явился ангел.
Отужинав, дядюшка Малиновский сразу ушел, чтобы, по стародавнему своему обыкновению, ходить по деревне и играть коляды. О той минуте, когда впервые посреди торжественной тишины праздничного вечера зазвучит веселая коляда пастуха, дети и взрослые мечтали задолго до рождественских праздников. В первых звуках его трубы было нечто чарующее, и кое-где придавали этому такое значение, что лишь с ними зажигали свечи на елках. Вот и бабушка решила зажечь их на рождественском деревце, когда пастух заиграет первую коляду. Долго ждать не пришлось. Выйдя из "Райской обители", дядюшка Малиновский встал под окнами большой комнаты и затрубил. Свою трубу он прятал дотоле в горенке старого Швейды, готовя приятный сюрприз друзьям из "Райской обители", и это ему удалось. Едва он заиграл, все замолчали и прислушались к веселой мелодии. Когда дядюшка закончил играть, они перешли в большую комнату, зажгли на рождественском деревце свечи и запели радостную песню: "Родился Иисус Христос, возликуем!" Исполнив песню, все замерли в благоговейном молчании, а потом в "Райской обители" снова потекла мирная беседа. Взрослые вспомнили о тех бедных ребятишках, которых они наделили подарками; дети, конечно, ничего подобного не ожидали и теперь, наверное, шумно радуются, любуясь прекрасными игрушками. Пан Клудский, бабушка и Микеш искренне радовались совершённому ими благодеянию, и, пожалуй, в нынешних рождественских праздниках это было для них самым приятным. Потом бабушка, пан Клудский и старый Швейда заговорили о старинных рождественских обрядах и обычаях, а Пепик, Олюшка и Франтик тем временем показывали друг другу свои подарки. Они рассматривали красивые книжки, поучительные и забавные, и при этом уговорились, что будут меняться ими – для общей пользы. Затем они принялись за орешки, инжир, финики, яблоки и другие лакомства, которыми была доверху наполнена стоящая в столовой миска. Пепик с Микешем вспомнили, как когда-то на Рождество, живя еще в домике у бабушки, они подарили друг другу свои первые подарки. Тогда Микеш получил от Пепика самокат, а сам котик вручил Пепику санки, которые поместил под молодой яблоней в заснеженном саду. Вспомнили они, как тут же и обновили подарок Пепика, катаясь в звездную ночь с горушки, от Шобров и до ручья. И как здорово дядюшка Малиновский затрубил в ту ночь где-то на Буланке веселую рождественскую коляду.
Наибольшую радость от первого празднования Рождества в "Райской обители" испытал наш милый котик Микеш. Свершилось то, о чем он давно мечтал: все его друзья собрались вместе, им было хорошо друг с другом; кроме того, дела у них шли прекрасно, и они смогли даже посторонним нуждающимся в поддержке людям доставить радость и удовольствие. Словом, сбылась мечта его жизни!
Микешу было приятно слышать счастливый смех своих юных друзей и мудрые разговоры взрослых. Когда же Микеш решил, что подходящий момент настал, он попросил сказочного дедушку рассказать им какую-нибудь интересную историю, которая годилась бы для нынешнего рождественского вечера. Добрый старичок подумал немного и начал рассказывать в присущей ему милой, занимательной манере.
Сказка о рождении Иисуса
– Стояла холодная морозная зима, так что даже дранка потрескивала от стужи на крышах. Люди с удовольствием сидели и грелись возле своих печек, и без надобности никто не высовывал носа из дому. Лишь голодные вороны каркали в небе над притихшей равниной.
Близился вечер. По промерзшей дороге спешили двое, чтобы еще засветло добраться до ближайшей деревни и переночевать у кого-нибудь в теплом углу. Эти двое, дорогие друзья, были Иосиф-плотник и Дева Мария. Ветхая одежонка едва защищала их от жестоких холодов, и все имущество путников умещалось в одном-единственном узелке, который нес Иосиф.
Когда они пришли на деревенскую площадь, Иосиф спросил у старой женщины, где живет староста. Бабушка указала ему на самую большую усадьбу, и вскоре Иосиф уже стоял посреди хорошо протопленной горницы и просил старосту выделить им какой-нибудь мало-мальски приемлемый уголок для ночевки. Староста Бартак был человек добрый. К сожалению, у него в доме не нашлось подходящего местечка, и он предложил Иосифу переночевать в теплом хлеве, что стоял на окраине деревни. Обрадованный Иосиф поблагодарил старосту, и они с Марией тут же отправились к хлеву, чтобы отдохнуть в нем после долгой утомительной дороги. Очень скоро вся деревня погрузилась в сон, и лишь ночной сторож, старый Воржишек, расхаживал по ее тихим улицам и трубил по часам в свой большой рог. Когда старик протрубил полночь и хотел уже пойти погреться в свою уютную избушку, он заметил вдруг в небе над верхней частью деревни ослепительно сияющее пятно. Старик бросился туда со всех ног, чтобы посмотреть, отчего происходит странное сияние. Трубить тревогу он пока не решался, дабы не будить людей понапрасну, если оно не окажется заревом пожара. Однако, очутившись на околице деревни, за садом старосты, старый добряк едва не упал на колени, увидев над старостовой овчарней огромную звезду. Сторож был известный книгочей, и охотнее всего он читал старинные хроники, в которых было написано, когда что происходило и какие пророчества еще сбудутся. И старику было хорошо известно: звезда эта – знак того, что родился Иисус, искупитель грехов мира. И вот теперь она воссияла над обыкновенным стареньким хлевом, одиноко стоящим в поле, на краю бедной деревеньки. Колени у старика дрожали, но у него хватило сил повернуть обратно в деревню, с тем чтобы разбудить пастуха. Ему вспомнилось одно давнее предсказание, будто рождение Иисуса ознаменуется пением и звуками пастушьего рожка. Каково же было его удивление, когда, добежав до заснеженной площади, он увидел посреди нее самого пастуха, который приложил рог к губам и, стараясь изо всех сил, затрубил веселую коляду. На небе светила полная луна, и радостные мелодии одна за другой оглашали тихую зимнюю ночь. "Что происходит?"– изумилась очнувшаяся от сна деревушка, и вскоре из занесенных снегом усадеб и хижин на деревенской площади собрались все хозяева и хозяйки. Они взволнованно спрашивали у пастуха, в честь какого события он трубит, ведь никогда прежде он не веселил их так по ночам.
