Текст книги "Микеш (Том 2)"

Автор книги: Йозеф Лада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Однако на деле все оказалось куда проще, чем он ожидал. Как только Микеш переступил порог фургона пана Клудского, хозяин его встал из-за стола и сам направился к котику. Олюшка осталась сидеть за столом, и Микеш заметил, что сегодня оба они выглядят серьезнее обычного.

– Очень хорошо, что ты зашел к нам, пан директор! – начал пан Клудский.– Я как раз собирался послать за тобой. У нас с Олюшкой состоялся сейчас важный разговор, и мы хотели бы с тобой посоветоваться. Присядь-ка, я расскажу, в чем, собственно, дело. Как-то во время показа "Загадочного котика" на спектакле присутствовал директор одного большого театра. Он увидел, как вы играете, и ему очень понравилась Олюшкина манера исполнения. И вот сегодня пришло письмо, в котором он советует мне отдать Олюшку в театральное училище, где она смогла бы отшлифовать свое актерское мастерство. Обстоятельно все продумав, я согласился с его мнением и решил последовать данному им совету. Я хочу отправить Олюшку учиться в Прагу, она тоже этого хочет. Теперь нам необходимо согласовать, что делать с цирком: Олюшка уезжает, я же не вполне здоров, чтобы продолжать работу. Мне нужен покой и отдых. Так посоветуй, дорогой Микеш, как быть?

Пан Клудский предполагал, что Микеш будет удивлен и растерян, но трудяга котик неожиданно улыбнулся.

– Совет мой прост! – ответил Микеш.– Если у Олюшки большой актерский талант, стало быть, надо ехать учиться! Это порекомендовал бы вам всякий разумный человек, окажись он на моем месте. Вам же, пан директор, действительно пора отдохнуть, раз вы нуждаетесь в покое! Кстати сказать, я тоже о нем мечтаю, да и мои грусицкие друзья соскучились по размеренной жизни. Я только что от них, шел к вам за советом. Ну а теперь все разрешилось само собой: Олюшка поедет учиться в Прагу, мы же вернемся в Грусицы.

– Да, вроде бы все прекрасно! Олюшка отправляется на учебу, вы – домой. Вот только куда денемся мы со старым Швейдой? – дрогнувшим голосом проговорил пан Клудский.

– Поедете с нами в Грусицы! – твердо сказал Микеш.– Вы привыкли к нам, мы к вам; думаю, расставаться было бы излишне и неразумно. У всех нас столько денег, что мы без труда сможем снять, купить или построить в Грусицах просторный дом, где будем жить сообща и в довольстве. Ежели мы решим его строить, то почему бы нам не сделать свое жилище таким, чтобы в нем нашлось место и для царя зверей Ирода, и для слона Брундибара, медведя Мышки, обезьяны Качабы, попугая Клабосила? Боже мой, пан директор, какая райская жизнь наступила бы в этой обители!

Увидев светящиеся от радости глаза котика, пан Клудский не выдержал и рассмеялся. Впрочем, ему пришлись по душе слова Микеша. А Олюшка даже захлопала в ладоши.

– Папочка, прошу тебя, соглашайся! Как это здорово, вы снова будете вместе! И обязательно возьмите с собой старого Швейду, он всегда служил нам верой и правдой. В каникулы я смогу встретиться со всеми своими друзьями. Мы будем приезжать к вам с Пепиком, ведь бабушку вы тоже поселите в этом доме. Лучшего, по-моему, и не придумаешь, коли уж все мы расстаемся с цирком.

– Что ж, хорошо! – согласился пан Клудский.– Сделаем так, как ты хочешь. Мы завтра же съездим в Грусицы с паном Микешем и договоримся о постройке нашего общего дома. Пан директор, передай мои слова своим друзьям!

Стоит ли, дорогие ребята, описывать то, с какой радостью встретили это известие друзья котика. Скажу лишь, что теперь они с огромным нетерпением ожидали вожделенного дня отъезда в Грусицы. Пан Клудский с Микешем постарались ускорить его по возможности, и, в конце концов, все дождались этого момента живыми и здоровыми. Когда Олюшка отправилась в Прагу учиться, пан Клудский продал цирк и уехал в Грусицы вместе с Микешем, старым Швейдой, Франтой Кулданом, Иродом, Брун-Дибаром, Мышкой, Качабой, Пашиком, Бобешем и озорником Клабосилом. Окруженный со всех сторон фруктовым садом, дом у них и вправду был превосходным, и при этом никто не остался в обиде. Как ладно и весело жили они в новом доме, вы, дорогие ребята, прочитаете в следующей главе.

"Райская обитель"

Жилище, купленное Микешем и паном Клудским для совместной жизни, стояло, как я уже говорил, посреди большого сада с фруктовыми деревьями. Прежде чем переселить туда циркачей, пан Клудский с Микешем договорились о том, чтобы его основательно подремонтировали и пристроили к нему новые жилые помещения, где смогли бы удобно разместиться звери. Вы, конечно, понимаете, ребята, что одному только слону Брундибару требовалось жилье размерами не меньше амбара; кроме того, пану Клудскому хотелось, дабы и у остальных зверей, льва Ирода, медведя Мышки и других, тоже были достаточно просторные флигеля.

Помещения для друзей животных Микеш попросил сделать такими, чтобы в них они чувствовали себя как можно уютнее. Внутренние стены он заказал украсить видами родных для каждого зверя мест: для слона Брундибара были нарисованы индийские джунгли, попугая Клабосила – лес Южной Америки, обезьяны Качабы – африканский пейзаж с пальмами. Такой же пейзаж получил и лев Ирод. Медведь же Мышка пожелал иметь в своем флигеле прекрасные виды хвойного леса. У Мышки, Клабосила и Качабы Микеш распорядился установить также большие высохшие деревья, чтобы, когда им захочется, они могли лазать по ним или прыгать. Бобеш с Пашиком поселились в просторных уютных хлевах, обшитых ароматно пахнущими досками и устланных мягким сеном. Увидев впервые эти замечательные хлева, Пашик радостно всплеснул передними ножками, а потом, уже не так радостно, сказал Микешу:

– Хватит, хватит, Микеш! Больше ничего не делай с ними, дружище, они даже чересчур хороши для нас! Мы не заслужили ни золотых, ни бриллиантовых домиков! Побережем лучше деньги для Пепика с Олюшкой!

Если б вы видели кабанчика в эту минуту, вы наверняка поверили бы в искренность его слов, но умный Микеш сразу догадался, почему он так говорит: Пашик просто опасался, как бы воры не украли его драгоценный хлев с ним в придачу! Зато попугай, едва очутившись в своем жилище, разболтался не на шутку, он тотчас же взлетел на дерево и в восторге закричал:

– Черт побери! Вот это клетка! Ничуть не хуже Национального театра! Я получаю ее в награду за свою службу, ведь именно я не пропустил в цирк без билета ни одной козявочки!

В новом доме, таким образом, для каждого нашлась светелка; подумал наш умный котик и о том, чтобы и Пепику с Олюшкой досталось на каникулах по комнатке. Старый Швейда и Франта Кулдан тоже обзавелись отдельными комнатами, рядом с жилыми помещениями животных. Им была отведена роль воспитателей, и они всегда должны были находиться поблизости от зверей. Франте такая работа очень нравилась, и он даже гордился ею. Мальчик примерно ухаживал за животными, частенько заглядывал к ним и ночью, чтобы проверить, все ли У них в порядке. Одна из лучших комнат предназначалась бабушке, но сама она не пожелала расставаться со своей избушкой! Даже слышать об этом не захотела, когда Микеш впервые привел ее в уютно обставленную, светлую горенку.

– Золотце мое, я очень тронута твоим вниманием, но никуда из своего домика не уйду. Ты не серчай на меня, просто я настолько привыкла к прежней горнице, что после нее мне всюду будет тоскливо. А чтобы не расстраивать тебя, мой родимый, я оставлю эту комнатку за собой и каждый день буду заходить сюда хоть на минуточку, чтобы поддерживать в ней порядок!

Умный котик согласился с бабушкой и не стал ее уговаривать, он понял, что не сможет ее переубедить. Итак, бабушка продолжала жить вместе с Мурлышкой в старом доме, в новый же приходила обычно три раза в день и следила там за порядком. Идти ей было недалеко. Сад нового дома находился по соседству с садиком старушки Швецовой, и первое, что сделал Микеш,– это калитку в их общем заборе. Микеш часто ходил по этому пути к бабушке, чтобы поболтать с ней о чем-нибудь или поиграть с Мурлышкой.

Не захотел переселяться из своей хижины и старый пастух дядюшка Малиновский, хоть Бобеш и упрашивал его отдохнуть наконец от общественной службы. Дядюшка пастух не пожелал расставаться с любимыми овечками и друзьями-соседями, с которыми каждый вечер толковал о том о сем на лавочке перед хибаркой.

Думаю, дорогие ребята, вы к тому же нисколько не удивитесь, узнав, что ни Бобеш, ни Пашик не разрешили дядюшке Малиновскому и бабушке взять в хлева новых козла и кабанчика. Оба друга решительно воспротивились этому, заявив, что пусть их прежние хлева стоят, как стояли; они нередко захаживали туда, чтобы в тиши вспомнить свою молодость. Частенько друзья навещали в них друг друга, и когда вместе с ними бывал там Микеш, то воспоминания на таких посиделках сыпались как из рога изобилия. Говорили они о том, как жилось им в прежние времена, как познакомились, научились человеческой речи, как потом странствовали. Вспоминали, сколько всяких веселых штучек откалывали они вместе с Пепиком и как часто сердил их сорванец Франта Кулдан. Память воскрешала им былое, прежние радости и забавы; то горе, которое испытали они после исчезновения Микеша, и ту огромную радость, какую он доставил им своим возвращением из странствий. Там же мечтали они о приезде на каникулы Пепика с Олюшкой, чтобы снова побыть друг возле друга. Иногда к их компании пристраивался Мурлышка. Раскрыв ротик от удивления, он внимательно слушал, какими удальцами были "дядюшки" Микеш, Пашик и Бобеш.

Впрочем, добряк Микеш не ограничился одним обустройством своих друзей-приятелей животных, подумал он и о других. Когда каким-нибудь малоимущим родителям приходилось отправляться на заработки, а оставить своих маленьких детей дома было не на кого, они со спокойным сердцем отводили их к Микешу в новый дом, зная, что уж там-то о них позаботятся. У Микеша ребятишкам позволялось все: играли они, где хотели; бегали и кувыркались в саду; катались на качелях и на тачке. Старый Швейда устроил для них кукольный театр, в котором показывал увлекательные веселые пьесы; когда же ребятам надоедало смотреть комедии, в их распоряжении были великолепные книжки с картинками.

В одной большой комнате дома их ждали всевозможные игрушки, мальчики и девочки могли выбирать из них какие угодно. Стоит ли удивляться, что туда прибегали дети со всей деревни.

Не забыл Микеш и о бездомных кошках с собаками. В новом доме они всегда находили приют и вкусную пищу. Там жили они до тех пор, пока кто-нибудь не забирал их к себе. Из всех наших друзей животных особенное внимание к страждущим проявляла обезьяна Качаба. Она с большим удовольствием разносила по деревне обеды для голодных собак и подавала работягам лошадям посыпанные солью ломтики хлеба. Зато теперь, в присутствии собак, никто не смел даже косо посмотреть в ее сторону, и горе тому, кто отважился бы обидеть Качабу. Микешу это очень нравилось.

Наш добрый котик неустанно размышлял, что бы еще устроить для блага обитателей и гостей в новом доме, и лишь когда осуществились все его мечты, которыми он грезил в ту пору, когда в цирк рекой потекли деньги, он позволил расслабиться и себе.

На отдыхе Микеш навещал бабушку, дядюшку Малиновского, других знакомых и соседей, однако охотнее всего он совершал прогулки с восхождением на невысокую скалу, откуда их новый окруженный садом дом был виден как на ладони.

Как-то однажды Микеш умиротворенно смотрел сверху на свое детище, наблюдал за ребятишками, играющими с его друзьями животными, и подумал вдруг о том, что сейчас в доме сидят, наверное, в одной из горенок бабушка, пан Клудский, старый Швейда и о чем-то разговаривают между собой. Котик счастливо улыбнулся и проговорил:

– Райская обитель!

С той поры Микеш часто повторял эти слова, и окружающие вскоре привыкли к ним настолько, что и сами начали называть новый дом не иначе, как "Райская обитель".

Как Микеш защищал принцессу

Трое наших друзей – Бобеш, Пашик и Микеш довольно часто бывали в гостях у бабушки. Побеседовав с ней немного, они усаживались на дворе возле старого хлева кабанчика и наблюдали за Мурлышкой, который, по своему обыкновению, крутил волчок, играл сам с собой в чижа или прокладывал в песке туннели. Большой радости при этом они не испытывали.

– Ума не приложу, как нам быть с этим несмышленышем; что из него получится?! – однажды сказал Бобеш.– Не растет, не крепнет; все такой же нытик, как и в ту пору, когда Пепик принес его домой!

– Ничего из него не выйдет, попомните мое слово! – проворчал Пашик и махнул ножкой в сторону Мурлышки, как бы посылая его ко всем чертикам.– Он годится лишь для того, чтобы развлекать бабушку. А пойди он на заработки, по примеру нас троих, так и вовсе бы, пожалуй, сгинул. Думаю, он не добрался бы даже до кирпичной мастерской, схватила бы его первая попавшаяся ворона и унесла бы куда-нибудь подальше.

– Рано пока делать выводы! – вступился за Мурлышку Микеш.– Может, он всех нас перещеголяет. Вспомните, как однажды он почти до самого дома дотащил для бабушки цикорий от Сейка. И не его вина, что упал он вместе с ним в пруд Новака, ведь тогда за ним гнался злющий барбос Марысека.

Но Пашик не унимался:

– А я говорю, не будет от него толку. Вспомни-ка, Микеш, чем ты занимался в его годы; сколько всяких проделок на нашем с тобой счету. Вспомни, что ты умел, и сравни себя с этим ковыряющимся в песке несмышленышем.

Тут Пашик крикнул Мурлышке:

– Спасайся, Мурлышка! Воробей хочет тебя съесть!

После этого Бобеш с Пашиком засмеялись, а Мурлышка, перестав играть, в самом деле пустился наутек к дому. Тем временем в горнице бабушка сосредоточенно штопала какие-то вещи, но она сразу поняла, что Мурлышка чем-то удручен. Обычно котик влетал в горницу как на крыльях, прыгал с одного места на другое и то и дело спрашивал ее о чем-либо. Сейчас же он забился в уголок и сидел там словно в воду опущенный. Бабушку удивляло его молчание, несколько раз она взглядывала на него поверх очков, а потом заботливо поинтересовалась:

– Что случилось, касатик? Тебя никто не обидел, уж не захворал ли ты часом? А может, ты просто забегался или выпил чего холодного?

– Нет, милая бабушка, ничего плохого со мной не случилось. Но мне обидно, что дядюшки Пашик и Бобеш постоянно смеются надо мной, обзывают нытиком и несмышленышем и говорят, будто из меня никогда не получится такого удальца, как дядя Микеш! – пожаловался бабушке расстроенный до слез Мурлышка.

– Не горюй, касатик! – утешала бабушка своего любимца.– Я поговорю с Пашиком, и он больше не будет над тобой смеяться. Пусть бы лучше вспомнил, как сам боялся ехать на заработки. Да и твой дядюшка Микеш далеко не сразу стал таким удальцом; он тоже нередко совершал глупости. Поди сюда, присядь рядышком, я расскажу тебе, что произошло с ним однажды, когда к нам приехал кукольный театр.

С этой минуты Мурлышка уже не хныкал. Он очень любил кукольный театр, часто посещал его, и к тому же у него самого дома был такой игрушечный театрик. Мурлышка мигом разыскал свою табуреточку и, устроившись на ней, уставился на бабушку горящими от любопытства глазками.

И бабушка начала свой рассказ.

– Однажды вечером Микеш сидел вот на этой скамейке и смотрел в окно. По дороге из нижней части деревни в сторону площади гурьбой шли ребятишки, и его заинтересовало, куда они направляются. Микеш решил расспросить их, вышел во двор, и тут ребята закричали:

"Микеш, пошли с нами смотреть комедию! В полдень на площадь приехали артисты и пообещали вечером показать "У Булачеков" кукольный спектакль!" До того дня Микеш никогда не видел подобных спектаклей и сказал ребятам, что с большим удовольствием отправится вместе с ними на площадь. Он вернулся в горницу за деньгами на билет и потом побежал догонять детей. Ему очень хотелось посмотреть комедию. Марженка Франтакова сразу взяла его за лапку, чтобы какой-нибудь нетерпеливый мальчишка не сшиб котика на бегу, и повела в трактир "У Булачеков", в зале которого была установлена сцена. Марженка с Микешем купили билеты и сели в первом ряду прямо перед занавесом, чтобы видеть все как можно лучше. Занавес был еще задернут, и на нем красовался нарисованный старинный замок, что стоял на высоком холме. Бока сцены украшали холсты с изображениями цветов, и Микеш столь увлеченно рассматривал всю эту красоту, что даже не заметил, как зал постепенно заполнился детьми и взрослыми. Стало очень шумно. Возле сцены, за обтянутой брезентом перегородкой, играла, ворча и поскрипывая, старая шарманка; детвора жарко спорила о том, что покажут сейчас комедианты, и лишь мужчины невозмутимо покуривали свои трубки около стола. Но вот шарманка умолкла, позади занавеса прозвенел колокольчик, и публика успокоилась. После второго звонка колокольчика занавес наконец раздвинулся. Микеш так и обомлел. На сцене он увидел королевские покои, сам король восседал перед зрителями на троне, а возле него стояла принцесса. Поскольку прежде Микеш никогда не бывал в кукольном театре, он был очень удивлен тем, что на свете существуют такие крохотные люди. Фигурки двигались и разговаривали, стало быть, для него они были живыми. Между тем король на сцене обратился к принцессе со словами: "Я весьма неохотно отпускаю тебя странствовать, дочь моя. Сердце подсказывает мне, что в большом мире тебя может постичь беда". На такие речи принцесса отвечала ему приятным, тихим голоском:

"Не переживайте за меня, мой отец и повелитель; как бы там ни было, я должна идти странствовать. Ведь во всем королевстве не осталось ни щепотки соли, люди и домашние животные очень страдают. Поэтому я ухожу бродить по белу свету сегодня же и твердо верю, что мне повезет и скоро я принесу драгоценную соль".

Услышав эти слова, добряк Микеш хотел тотчас крикнуть, что, мол, на кухне соли предостаточно и он может сбегать за ней хоть сию минуту, но потом подумал и решил: пусть принцесса сама ее раздобудет, чтобы заслужить в королевстве почет и уважение подданных. Микешу не хотелось омрачать ей радость. Тем временем король продолжал отговаривать принцессу идти на поиски соли самой, но, в конце концов, согласился с ее доводами и отпустил дочь странствовать. На этом первое действие пьесы закончилось, и занавес сдвинулся.

Микеш стал ждать той минуты, когда принцесса отправится на кухню за солью, он собирался проводить ее, чтобы по дороге с ней не приключилось какого-нибудь несчастья. Но как ни старался Микеш, принцессы он так и не разглядел, хотя никогда не жаловался на свое зрение. Микеш твердо помнил, что за сценой нет ни двери, ни окон, и просто терялся в догадках, каким же путем направилась принцесса за солью.

Но вот снова зазвенел колокольчик, и занавес начал медленно раздвигаться. Каково же было удивление Микеша, когда на сцене вместо королевских покоев он увидел маленький, но густой лесочек, покрытые мхом камни, кустарник и крохотные грибы.

"О господи! – подумал Микеш, обнаружив такую внезапную перемену.– Куда же за столь короткое время мог подеваться королевский замок? Откуда тут лес? Где принцесса?"

Он уже собирался спросить об этом у Марженки, но вот в лесочке показалась сама принцесса, одетая как простолюдинка, с посохом в руке и с дорожным мешком за спиной. Она заговорила печальным голосом:

"Ах я несчастная, тяжек избранный мною путь! И в зной, и в дождь бреду я через холмы и долы, страдаю от голода и жажды! Но я терпеливо буду сносить все лишения до тех пор, пока до краев не наполню свой мешок драгоценной солью". Принцесса стала раздражать Микеша. О чем она толкует? Никакого дождя на дворе нет, а на кухне у хозяина и по соседству, в корчме Сейка, лежат целые мешки соли! Так чего она плачется? Раздражали Микеша и окружающие: никто не напомнил об этом принцессе, да и среди детей не нашлось никого, кто сбегал бы для нее за солью. Марженка Франтакова и та даже не пошевельнулась, а ведь она очень отзывчивая девочка, ради стариков так вообще побежит хоть на край света. И решил Микеш сам сбегать на кухню за солью, пусть потом всем будет стыдно за свое равнодушие. У добряка Микеша были самые решительные намерения, однако в следующую минуту от неожиданности он так и замер на своем стуле. На сцене произошло нечто ужасное! Неожиданно отовсюду повыскакивали разбойники, которые, обступив бедняжку принцессу, закричали, перекрикивая один другого: "Кошелек или жизнь! Сейчас же выкладывай свои денежки, а не то быть тебе дщерью смерти, елки-палки-моталки!" Страшные разбойники вытащили из ножен сабли и в дикой злобе приставили их к перепуганной принцессе. "Боже мой, вот так оказия! – пробормотал Микеш, едва не упав со стула от страха.– И никто даже пальцем не пошевельнет, чтобы спасти принцессу! Никто, в том числе и пан староста! Сидит себе как ни в чем не бывало и покуривает. Елки зеленые! Какие бессердечные люди, неужели они позволят убить бедняжку?" Несчастная принцесса упала перед разбойниками на колени и взмолилась о пощаде. Тут один из разбойников с длиннющей черной бородой, не обращая на ее мольбы никакого внимания, размахнулся саблей и... "Не бывать этому!" – возопил на весь зал Микеш и в один прыжок очутился на сцене. Сильным ударом он сбил с ног черного разбойника, потом второго, а все остальные в страхе бросились врассыпную. Принцесса тоже хотела убежать, но Микеш взял ее за рукав и спокойно сказал:

"Вам нечего бояться, королевна! Вам я не причиню зла, но пусть только попадется мне кто-нибудь из тех хулиганов, что напали на вас, я мигом сделаю из него отбивную котлету!"

Можете себе представить, дорогие ребята, как это восприняли в зале мальчики, девочки и взрослые зрители! Мальчишки прямо-таки визжали от восторга, девочки хлопали в ладоши, а взрослые хохотали до упаду. Не смеялся один Микеш. Он строго смотрел на публику, и глаза его гневно поблескивали.

"Ишь развеселились! – бурчал он себе под носик.– Хотел бы я на вас посмотреть, кабы этот черный мужлан в самом деле убил принцессу".

Он все еще продолжал держать принцессу за рукав, не зная, что ему делать. Потом Микеш вытащил из кармана штанишек монету и кивком головы подозвал к сцене малыша из первого ряда.

"Держи! – сказал он мальчику.– Принеси от Сейка полкило соли, больше принцессе не унести! Да поскорей, Тоничек, не заставляй себя ждать!"

Между тем хохот и хлопки продолжали сотрясать зал, и Микеш стоял на сцене как на раскаленных углях. Тоничек и вправду обернулся весьма быстро и через минуту-другую уже подавал Микешу наверх мешочек с солью. Микеш принял соль, развязал на спине у принцессы дорожный мешок и, вложив ее вовнутрь, снова перевязал его веревочкой.

"Я положил вам немного соли, королевна! – учтиво сказал он принцессе.-Думаю, на первое время хватит. А теперь возвращайтесь-ка лучше домой, покуда не случилось беды похуже, раз в этом лесу водятся такие мерзавцы".

С этими словами он почтительно поклонился принцессе и, спрыгнув со сцены, побежал домой. Микеш не услышал, как публика громко зааплодировала ему и стала кричать "Браво!", да, впрочем, он в этом и не нуждался. Микеш был ужасно зол на всех этих бездушных людей!

А знаешь, Мурлышка, как отнесся к его поступку директор кукольного театра? Он, конечно, был весьма удивлен поведением котика. Когда Микеш запрыгнул на сцену и начал раздавать разбойникам затрещины, он хотел просто отстегнуть ремень и прогнать его, но тут Микеш заговорил, и директор был настолько поражен этим, что совершенно растерялся, и, лишь когда котик убежал, пришел в себя и увел принцессу со сцены. Продолжать спектакль он был уже не в силах. Дрожащим от волнения голосом директор извинился перед зрителями: мол, совершенно не понимает, что с ним такое происходит, ему, дескать, было какое-то странное видение. Успокоился же он только после того, как ему объяснили, что не было это никаким видением, а видел он всамделишного говорящего кота. Никто из зрителей не рассердился на директора за то, что он прервал спектакль. Люди уже достаточно повеселились благодаря Микешу и, довольные, разошлись по домам.

Когда бабушка закончила свой рассказ, Мурлышка озорно рассмеялся и на радостях запрыгал по горнице. Ему было приятно сознавать, что и дядюшка Микеш, несмотря на свой ум, попадал в жизни в дурацкое положение. Подрался из-за деревянной принцессы с такими же деревянными разбойниками! Настроение у Мурлышки поднялось, он поблагодарил бабушку за интересный рассказ и, подняв брошенную им в углу лопатку, пошел снова играть в песочницу.

О слоне Брундибаре

Наши друзья животные прогуливались и по деревне, и по ее окрестностям, один лишь царь зверей – лев Ирод – никогда не покидал "Райской обители". Он был уже стар и позволял себе разве что погреться иногда теплым деньком на солнышке в укромном уголке сада. Зато остальные звери с большим удовольствием совершали прогулки по деревне. Сначала собаки встречали их диким лаем, но потом привыкли и обращали на них не больше внимания, чем, скажем, на лошадей или коров. Дети же перестали бояться их очень скоро и даже подружились с ними. Да и сами животные стремились к тому, чтобы ребятишки их полюбили, они нарочно приходили на детские площадки и развлекали детвору как могли. Особенно хорошо это получалось у обезьяны Качабы – на земле либо на ветвях деревьев она откалывала такие акробатические номера, что ребята кувыркались по траве от восторга. Если при этом был медведь Мышка, он тут же валился к ним в траву, и через минуту-другую ребятня располагалась на его шкуре, как на перинке.

Однако наибольшие симпатии детей завоевал слон Брундибар. Даже удивительно, как сильно привязались они к этому огромному, величиною с амбар, зверю. Немалая заслуга в этом принадлежала Микешу, который поначалу часто приезжал к ним верхом на Брундибаре и делал все, чтобы они его не боялись. Микеш предлагал ребятам, отбросив всякий страх, покачаться у него на хоботе, подняться на нем высоко вверх, а самых смелых зазывал посидеть рядом с собой. Через некоторое время он попросил колесника Кудрну смастерить для Брундибара большое и удобное деревянное седло с перилами, дабы ребята не боялись упасть со слона. Нередко на голове у Брундибара сиживал Клабосил; завидев кого-нибудь из детей, он кричал:

– Эй, чертяка, садись ко мне, покатаемся! Может, заработаем пару крон!

Не подумайте только, что наш мудрый слон разгуливал по деревне и окрестным дорогам лишь скуки ради или, того хуже, чтобы мешать передвижению людей и повозок. Нет, дорогие ребята! Брундибар хорошо понимал, какой могучей силой наделены они, слоны, и употреблял ее всюду, где в этом была необходимость. Он помогал тащить в гору тяжелые повозки, грузить на телеги неподъемные мешки, камни и бревна, а также выполнял любые другие работы, облегчая труд людей и тяглого скота. На первых порах лошади шарахались от него в испуге, в таких случаях Брундибар замирал и стоял в неподвижности до тех пор, пока лошади не успокаивались. Мало-помалу они к нему привыкли. Вместе с тем нередко они попросту не знали, что им помогает Брундибар. Догоняя повозку с тяжелой поклажей, слон безо всякого особого приглашения выталкивал своим огромным лбом телегу с лошадьми на ровное место и после этого либо шел в обратную сторону, либо сворачивал на другую дорогу. Ни с чем не сравнимую помощь Брундибар оказывал крестьянам во время жатвы, когда нужно было вывозить с полей убранный урожай. Вокруг Грусиц местность холмистая, и там мало дорог, пролегающих по равнине. Поэтому ох как тяжело бывает корове или лошади тащить вверх по полю да по дороге телегу, нагруженную дарами земли. Тут уж Брундибару работы было хоть отбавляй. То поможет Стрнадам затащить на гору телегу с рожью, то пособит Ваврам с пшеницей, и так с утра до самого вечера. За это Микеш очень хвалил Брундибара и однажды попросил Клабосила посодействовать слону в розысках перегруженных телег. По совету котика Клабосил усаживался на вершину высокого тополя, росшего в саду "Райской обители", и оттуда оповещал Брундибара, где требовалась его помощь. Занятие это весьма нравилось попугаю. Он, словно какой-нибудь диспетчер, руководил перемещением грузов с убранным урожаем по всей округе и то и дело кричал Брундибару по-слоновьи:

– В "желобках" Свободы застряли с телегой ячменя!

Или:

– Скорей беги к "поганкам", помоги вытащить коровам Штепанека телегу с пшеницей!

Брундибару много приходилось бегать, но он делал свою работу с удовольствием; слону достаточно было людской признательности и сознания того, что он помогает крестьянам в их нелегком, напряженном труде.

Однажды Клабосил ужасно рассердил слона Брундибара. Дело в том, что довольно скоро попугаю наскучило постоянно торчать на вершине тополя и крутиться во все стороны, точно сорока на колу. И как-то вечером задумал он разыграть Брундибара. Старый добряк слон уже изрядно устал, когда Клабосил неожиданно закричал ему, чтобы он скорее бежал к "кабанам"*, мол, там кто-то застрял со своей телегой. Изможденный Брундибар мужественно побежал к указанному месту, но когда прибежал туда, то увидел лишь маленького Пепика Штиху, да еще детскую коляску, в которой сидел его младший братик Тоник. Мальчик с коляской стоял посреди дороги, и оба братца с нескрываемым любопытством следили за тем, как деревенские мальчишки барахтаются в общественном пруду и прыгают с берега в воду. Брундибар рассердился не на шутку, после чего Микешу пришлось отругать попугая и сделать ему строгое внушение.

По окончании жатвы в Грусицах справляли "обжинки". Последнюю телегу с урожаем встречали с музыкой, а вечером в корчме "У Свободы" устроили танцы. Во время празднования "обжинок" Брундибар как самый сильный работник получил в награду огромный венок, которому он очень обрадовался и который не снимал с головы. По совету котика Микеша слон повесил венок у себя дома на стене и некоторое время только и делал, что стоял и смотрел на него своими добрыми, лучащимися радостью глазами. Еще долго обезьяна Качаба не смела показать носа в его горницу: слон боялся, как бы она не повредила его замечательный венок.

Волшебная трость

Наш милый котик Микеш с большим удовольствием прогуливался по полям. Леснику Бучине было об этом хорошо известно, однако он не гонял его, как других котов, потому что Микеш слыл в округе порядочным котиком, который не причинит зла ни птахе, ни зайчику.

Как-то поздно вечером, на Ивана Купалу, Микеш шагал полевой тропой, пролегающей меж высоких хлебов. Шел он бесшумно, как умеют это делать только кошки, и посему котику удалось увидеть то, чего никогда бы не узрел человек. Дойдя по тропе до самого ее конца, Микеш заметил на высокой меже перед полем Брабца нечто такое, что напоминало танцующую на кончике хвоста змею.