Текст книги "Представьте, что копирайта нет. А также размышления о транснациональных корпорациях, контролирующих культурные активы"
Автор книги: Йост Смирс
Соавторы: Марейке ван Схендел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Йост Смирс, Марейке ван Схендел
Представьте, что копирайта нет,
ПРЕДИСЛОВИЕ
1 Аргументы против копирайта
Оригинальность и «звёздность»
Стимул – или...?
Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС)
Битва против пиратства или высшие приоритеты?
Творческая индустрия: возрождение копирайта?
Аргументы
2 Неудовлетворительные альтернативы
Назад в прошлое
Коллективная собственность
Коллективный сбор и фискализация*
Диктатура против «Творческих сообществ»
3 Игровое поле равных условий в культуре
Конкурентное или антимонопольное законодательство
Множественность субъектов предпринимательства в области культуры
Никаких шансов для воришек
Культурное разнообразие
Стратегические соображения
4 Воздушные замки?
Книги
Музыка
Фильмы
Изобразительное искусство, фотография и дизайн
5 Заключение
Как быть с другими правами на интеллектуальную собственность?
И снова о художниках
Литература
Примечания
Об авторах
Марейке ван Схендел
О книге
Йост Смирс, Марейке ван Схендел
Представьте, что копирайта нет,
а также размышления о транснациональных корпорациях, контролирующих культурные активы
Издательский дом «Классика-XXI»
Москва • 2012
ПРЕДИСЛОВИЕ
Копирайт* (авторское право) позволяет автору контролировать использование своего произведения, в какой бы области он ни творил. При этом число возможных форм художественного самовыражения постоянно растет. Но часто получается так, что этими правами владеют не сами авторы, а гигантские корпорации. Они управляют не только творческим процессом, но и распространением и сбытом значительной части фильмов, музыкальных и литературных произведений, театральных постановок, телевизионных сериалов, произведений изобразительного искусства и дизайнерских продуктов. Свободно решая, что мы должны увидеть, услышать или прочесть, они также с легкостью отсеивают всё то, чего мы, по их мнению, ни видеть, ни слышать, ни читать не должны. И всё потому, что владение авторскими правами дает им эту привилегию. Казалось бы, бесповоротный переход к цифровым технологиям должен полностью изменить порядок вещей, естественным образом ослабить неоправданно жесткий контроль и чрезмерный поток денежных средств в этой области. Но реального повода для такой уверенности нет. Всевозможные индустрии развлечений финансируются в феноменальных масштабах – и успешно функционируют по всему миру. Культура представляет собой идеальный, неиссякаемый источник дохода. И предполагать, что великие мира сего в сфере «культурного бизнеса» легко сдадут лидирующие позиции на рынке, на данный момент не представляется возможным – ни в прежнем физическом, ни в новом цифровом формате.
Теперь настало время поднять тревогу. Наше общее культурное пространство во многом находится под контролем нескольких корпораций, управляющих культурными активами*, – это в корне противоречит принципам демократии. Всемирная декларация прав человека предписывает свободу общения для каждого, как и право индивида участвовать в культурной жизни своей страны. Выходит, что это право оказывается в руках нескольких компаний и инвесторов, которые, в свою очередь, строго придерживаются конкретных экономических и идеологических курсов.
Мы считаем, что это не единственный возможный вариант. Создать игровое поле равных условий* реально. Копирайт, на наш взгляд, образует препятствие для этого. Постоянно генерирующийся суперпродукт транснациональных корпораций, имеющих интересы в сфере искусства, – бестселлеры, блокбастеры и «звёзды» – еще больше усложняют ситуацию. Они доминируют на рынке до такой степени, что для многих других авторов чего бы то ни было просто не хватает места, и те оказываются вне поля зрения широкой публики.
В первой главе мы рассмотрим отрицательные стороны копирайта, которые доказывают несостоятельность дальнейшей веры в него. Поскольку не только мы озабочены этой проблемой, вторая глава будет посвящена тем процессам, что всеми силами пытаются перенаправить копирайт в первоначальное правильное русло.
И хотя аргументы и усилия различных движений, направленные на поиски альтернативы, впечатляют, нам кажется, что только более радикальный, более фундаментальный подход поможет нам в XXI веке. Об этом мы говорим в третьей главе. Мы стремимся создать общее поле деятельности для множества предпринимателей в сфере культуры, и авторов в том числе. И на этом поле нет места ни копирайту, ни предприятиям, обладающим на рынке той или иной степенью господства.
Ожидаемые результаты:
• Без спонсируемой защиты авторского права щедрые инвестиции в блокбастеры, бестселлеры и «звёзд» станут невыгодными. Это лишит корпорации лидирующих позиций на рынке.
• Рыночные условия, делающие производство, распространение и маркетинг слишком дорогостоящими, перестанут существовать. Законы конкуренции и регулирование вопросов права собственности служат замечательными инструментами для выравнивания рынков.
• Наше прошлое и настоящее культурное наследие, площадки для творчества и наши знания больше не будут приватизированы.
Рынок тогда станет настолько открытым, что многие авторы, не сдерживаемые «великими» фигурами бизнеса от культуры (которые уже не будут столь велики), получат возможность выходить на нужную аудиторию и зарабатывать деньги своим трудом. А аудитория, в свою очередь, перестанет тонуть в гигантском маркетинговом потоке и будет в состоянии следовать своим собственным вкусам, делать свой культурный выбор с большей свободой. В главе четвертой, опираясь на мини-кейсы, мы попытаемся пролить свет на то, как наши предложения могут воплотиться в жизнь.
Мы понимаем, что предлагаем серьёзное вмешательство в устройство рынка. Иногда одна мысль об этом вселяет беспокойство. Мы предлагаем раздробить финансовые потоки в «культурном сегменте» национальной и мировой экономики через капитальную реструктуризацию корпораций в беспрецедентных масштабах. Это повлечет за собой настоящую революцию в культурных и прочих отраслях, денежный оборот в которых исчисляется миллиардами. У нас почти не было предшественников, последовательно планировавших создание совершенно новых рыночных условий для культурной сферы, или, по крайней мере, заложивших теоретическую основу для этой работы. Мы утешаем себя тем, что Франклин Рузвельт также не осознавал, чему положил начало, когда стал проводить свою политику Нового курса* (хоть и не хотим сравнивать себя с ним ни в малейшей степени). Но все же Новый курс возымел своё действие, и это доказало возможность капитального реформирования экономических условий.
Это придает нам смелости и мужества для того, чтобы выдвинуть наши исследования и предложения на обсуждение и дальнейшую проработку. Для нас было приятным сюрпризом прочесть слова Пола Кругмана, лауреата Нобелевской премии по экономике за 2008 год (The New York Times, 6 июня 2008 г.): «Шаг за шагом всё, что может быть оцифровано, будет оцифровано, и интеллектуальная собственность будет становиться всё более доступной для копирования, а продать её дороже, чем по номинальной стоимости, будет всё труднее. И мы должны разработать коммерческие и экономические парадигмы, учитывающие такую возможность». Конструирование и продвижение таких коммерческих и экономических парадигм и есть задача нашей книги.
Из краткого содержания глав понятно, что эта книга не об истории становления копирайта или о его функционировании на данный момент. Существует много прекрасных изданий, из которых можно почерпнуть бесценные знания по этим темам (Nimmer, 1988, 1994; Sherman, Strowel, 1994; Goldstein, 2001; Bently, 2004; Dreier, 2006; Ricketson, Ginsburg, 2006). Для ознакомления с основными принципами и диспутами вокруг авторских прав, см., например,http://www.wikipedia.org/wiki/copyright. Наш труд не ориентирован на обсуждение таких лишних в данном вопросе категорий, как культурный пессимизм или оптимизм. Наша движущая сила – банальный реализм; если копирайт и текущие рыночные условия себя не оправдывают, то мы обязаны задаться вопросом о том, как можно изменить эту ситуацию. Разграничение так называемого «высокого» и «низкого» искусства, а также элитарной, массовой и популярной культуры нас также не интересует. Фильм остаётся фильмом, книга – книгой, концерт – концертом и т. д. Задача в том, чтобы выяснить, каковы условия производства, распределения, сбыта и восприятия всего этого – хорошо это, плохо или ужасно – и, соответственно, какое влияние эти художественные формы имеют на каждого из нас в отдельности и всех вместе? Ясно, что это довольно спорный предмет: какого автора следует возвести до статуса «звезды», кто это сделает, зачем и в чьих интересах?
И кому не удастся достичь успеха, кто потерпит поражение, создав художественное произведение? Наша цель в данной работе – подчеркнуть, что истинное разнообразие и, как следствие, множественность форм художественного выражения необходимы, и что создать для них подходящие экономические условия возможно.
Используя слово «копирайт», мы на самом деле затрагиваем два понятия. Право на тиражирование, по идее, не то же самое, что право, учрежденное для защиты интересов автора, как они объединены, например, во французском термине droit d’auteur («право автора»). В международном законодательстве, однако, эти два понятия слились в один англоязычный термин «копирайт» – «право копирования». Любые оставшиеся нюансы и различия между этими понятиями не имеют отношения к нашей книге, поскольку, в конечном счете, то, что мы предлагаем, – это отмена копирайта. Когда в следующих главах мы будем говорить о «произведении», то это относится ко всем типам музыки, фильмов, произведений изобразительного искусства, литературных текстов, дизайнерских работ, театральных и танцевальных постановок.
Неолиберальные преобразования последних десятилетий (описанные, например, Наоми Кляйн в «Шоковой доктрине» (Klein, 2007)) также повлияли на коммуникацию в сфере культуры. У нас все меньше возможностей структурировать и организовывать культурный рынок таким образом, чтобы разнообразие форм художественного выражения играло значимую роль в сознании людей. Это проблема первостепенной важности. Различные способы творческого самовыражения являются основными элементами формирования нашей личной и социальной идентичности. Подобные тончайшие аспекты нашей жизни не должны находиться под контролем ограниченного круга собственников, осуществляющих контроль за авторскими правами. Этот контроль и определяет содержание нашего культурного выбора.
Тысячи авторов трудятся на этом поле – художественного творчества и исполнительских искусств, – создавая изо дня в день широкий спектр всевозможных форм художественного самовыражения. Это позитивный момент, о котором мы не должны забывать.
Но печальная реальность заключается в том, что, благодаря доминированию мегаигроков и их продукции на рынке, существующее культурное многообразие остаётся невидимым и почти вымывается из общественной жизни и коллективного сознания. Общественное достояние*, в котором есть место противоречиям между формами культурного выражения, должно быть расширено. Критики культурного статус-кво здесь недостаточно, и суть предложений, описанных нами в этой книге, – в поисках стратегии перемен. Мы считаем возможным перекроить культурные рынки так, чтобы право собственности на производство и распространение продукции стало индивидуальным. Представляется, что в этом случае никто не сможет жестко контролировать содержание и использование форм творческого выражения благодаря эксклюзивному монополистическому праву собственности. Создавая рынки культурных продуктов, пригодные для всех многообразных типов художественных форм, мы возвращаем себе как частным лицам право полноценно распоряжаться своей культурной жизнью. Эти рынки должны стать частью наших культурных, социальных и политических взаимоотношений.
В связи с финансовым кризисом, разразившимся в 2008 году, снова стала обсуждаться возможность и необходимость регулирования рынков таким образом, чтобы учитывалась не только финансовая выгода, но и общественные интересы. Весьма кстати, что набор законодательных инструментов уже содержит в себе инструмент конкуренции, или антитрастовой (антимонопольной) политики, обеспечивающей отсутствие монополиста на рынке. К этому мы вернёмся в третьей главе. Однако главной темой этой книги всё же является копирайт. Почему? Вокруг него постоянно кипят страсти, его считают неотъемлемой частью нашей культурной жизни: с его помощью мы заботимся об интересах наших авторов и исполнителей и гарантируем им признание их заслуг. Почему копирайт не оправдывает этих ожиданий – на этом следует остановиться подробнее. То же, что при помощи конкуренции и антимонопольных законов рынок можно организовать совершенно иначе, тщательного разъяснения не требует, и инструменты для этого уже имеются. Проблема в том, что полная реструктуризация культурных рынков потребует нечеловеческих усилий.
С другой стороны, копирайт уже движется по наклонной плоскости. Может возникнуть вопрос: зачем в своих исследованиях мы пошли против неолиберализма? Первая причина – культурная, социальная и политическая составляющие. Общественное достояние в сфере художественного творчества и знания необходимо сохранить. Многие художники, а также их агенты и продюсеры должны иметь возможность общаться с широкой аудиторией, чтобы более свободно продавать произведения.
Вторая причина, не позволяющая нам думать, что в своём анализе и предложениях мы ушли далеко от реальности, лежит в исторической плоскости. Анализ исторических процессов показывает нам, что силовые структуры и констелляции рынка постоянно меняются. Почему бы не отнести это и к предмету данного исследования? Третьей опорой для этого исследования являются возможные позитивные результаты экономического кризиса, грян ув шего в 2008 году. Тогда сокрушительный провал неолиберализма бросился в глаза. Стало очевидным, что рынки – включая культурные индустрии – нуждаются в тотальной реорганизации с учётом гораздо более широкого спектра социальных, экологических, культурных, социо– и макроэкономических интересов.
Последняя причина проста: это необходимо сделать. К этому призывает нас исследовательский долг. Несомненно, что старая парадигма копирайта рушится. Таким образом, перед нами стоит следующая академическая задача: найти механизм, который сможет заменить копирайт и сопряжённое с ним господство «культурных» мегакорпораций. Какая же система лучше всего оснащена для служения интересам множества творцов и нашего общественного достояния в области творчества и знания? Для решения такой титанической задачи – поиска оптимального пути дальнейшего развития культуры в XXI веке – потребуется помощь наших коллег во всём мире. Сделать предстоит многое, включая разработку моделей, предложенных нами в четвёртой главе. Мы надеемся, что эти исследования будут проводиться с привлечением более широких ресурсов, чем были доступны нам. Ведь мы говорим о полной реструктуризации культурных сегментов рынка, привлекающего миллиарды долларов и евро по всей планете.
Нам повезло, что ряд наших друзей-учёных коллег оказался готов поделиться с нами своими критическими комментариями, иногда довольно скептическими – и всё же они поощрили нас к дальнейшей работе. Хотелось бы упомянуть Кики Амсберг, Мартена Ассера, Стивена Бракмана, Яна Бринкхофа,Яапа ван Бёзекома, Элко Ферверда, Пауля де Грауве, Перси Хёйгенса, Драгана Клаича, Рика ван дер Плуга, Хель Посдам, Кеса Рейнинкса, Рут Таус, Дэвида Вэйвера, Аннелис Де Be, Франс Вестра, Нахума Вейнберга, членов исследовательской группыCopySouth, возглавляемой Аланом Стори, и участников исследовательской сети AHRC Copyright Research Network при Беркбекском юридическом колледже Лондонского университета под председательством Фионы Макмиллан. Особенная благодарность – Рустому Баруше, Нираву Кристофу, Кристофу Герману, Виллему Гросхайде, Яапу Клазема, Герту Ловинку, Кесу де Вей Метсдагу и Карелу ван Вольфере-ну. Они прочли рукопись целиком и указали на некоторые несовпадения в наших исследованиях. Йост Смирс получил приглашения прочесть курс лекций на тему исследований во многих университетах и на конференциях по всему миру. Это дало уникальную возможность усовершенствовать наши предложения и анализ, основываясь на реакции коллег.
Огромное спасибо всем, кто помог нашему исследованию идти по верному пути. Ведь фактически мы совершаем намеренный прыжок в неизвестность. Пути развития рынков непредсказуемы, даже если будут приняты предлагаемые нами меры. При такой неопределённости неудивительно, что некоторые из тех, кто комментировал наш анализ, с ним не согласились.
И мы тем более благодарны им за то, что они оказали нам искреннюю поддержку и снабдили критическими комментариями.
Особую признательность мы хотим выразить Хипу Хагорту, который почти четверть века был коллегой Йоста Смирса в исследовательской группе по искусству и экономике. Его главной страстью всегда оставалось желание научить предпринимателей работать на стыке искусства и экономики. Поэтому неслучайно, что концепция культурного предпринимательства играет такую важную роль в нашей книге. Очевидно, что этим предпринимателям, будь то художники, продюсеры или меценаты, должна быть предоставлена возможность функционировать на рынке с равными условиями для всех. Достижение этого и является целью данного исследования.
1 Аргументы против копирайта
Интеллектуальная собственность
В 1982 году Джек Валенти, в то время председатель Американской киноассоциации, объявил, что «владельцы интеллектуальной собственности должны иметь те же права и их защиту, что и все владельцы любых других форм собственности в государстве» (Lessig, 2004, с. 117*). До этого общее мнение было таково, что право на интеллектуальную собственность является правом более ограниченным, которое нельзя сравнивать с другими. Валенти также потребовал, чтобы копирайт давал определённым лицам право собственности, скажем, на кинокартину или мелодию, на целую вечность... минус один день.
«Вечность минус один день»? Шутил ли он? Разве что совсем чуть-чуть. Но это требование было определённо провокационным, в особенности для того времени. В наши дни вряд ли кто-то усомнится в том, что владелец музыки, изображений, фильмов или текстов обладает исключительным, почти безграничным правом распоряжаться своей собственностью. За четверть века многое изменилось. Мы, видимо, привыкли к приватизации знаний и продуктов творческой деятельности, которые в действительности являются нашей общей собственностью. В этой главе мы представим ряд аргументов против этой пагубной привычки.
Некоторые из этих аргументов уходят корнями в базовые принципы самого копирайта. Так, его главный аспект заключается в том, что копирайт – это, в первую очередь, право собственности. В праве собственности как таковом нет ничего плохого, пока оно служит интересам социального, социо-экономического, макроэкономического, экологического и культурного характера и ограничивается ими. Общественные интересы должны влиять на отношение людей к товарам и их ценности не меньше, чем на их личную потребительскую выгоду. Невольно возникает вопрос: приемлемо ли оформлять в индивидуальную собственность плоды творческой деятельности художников и необходимо ли это? Ведь в этом случае само собой возникает исключительное, монополистическое право их использования. Это автоматически передаёт в частные руки часть нашего информационного взаимодействия. Это наносит жестокий удар по демократии.
Будем ли мы далеки от истины, если назовем копирайт одним из проявлений цензуры? Скорее всего, нет. Прежде всего, не станем забывать о том, что любое художественное произведение так или иначе опирается на работы других авторов, созданные в отдалённом или ближайшем прошлом. Творцы черпают свои идеи из почти бескрайних просторов общественного достояния. Не странно ли тогда вешать ярлык собственности на всёпроизведение – как бы оно нам ни нравилось – лишь на основе внесённых автором изменений? Следующее из этого право собственности имеет свои серьёзные последствия. В итоге никто, кроме владельца, не может использовать или редактировать произведение по своему усмотрению. Так, весьма значительная доля материала, с помощью которого люди могут общаться друг с другом, оказывается недоступной. Можно сколько угодно черпать вдохновение из уже существующих произведений. Но когда что-то в новом произведении – пусть даже самая крошечная деталь – напоминает о работе, созданной ранее, начинаются проблемы.
Почему это является вопросом первой важности? Художественные творения – это выражение самых разнообразных эмоций, хотя бы таких, как радость и печаль. Мы живём в окружении музыки, фильмов, различных предметов изобразительного искусства и театральных постановок. То, чем восхищается один, другой порицает. Таким образом, наша территория нашей общей художественной культуры вовсе не является нейтральной зоной. Что красиво, а что уродливо, о чём следует говорить сжато, а о чём подробно, что поднимает нам настроение, а что приводит в недоумение – всё это постоянно обсуждается, оспаривается и обрастает противоречиями. Неоспоримую значимость имеют следующие вопросы: кто должен решать, какой художественный материал будет изливаться на нас в изобилии, а с каким можно будет познакомиться лишь фрагментарно? На каких условиях? Как это будет финансироваться? Чьи интересы будут учитываться? Такие вопросы жизненно важны, поскольку ответы на них полностью определяют художественную среду, в которой каждый из нас развивает свою индивидуальность. Всё то, что мы видим, читаем и слышим, оставляет неизгладимый след в нашем сознании.
И эта деликатная область, напрямую относящаяся к нашим чувствам и эмоциям, самым серьёзным образом влияющая на наше существование и то, как мы уживаемся друг с другом, оказывается ограниченной копирайтом. Как уже было сказано выше, авторское право – это право собственности. И только владелец художественного произведения может решать, как его можно и нужно использовать. Никто другой не вправе вносить в его работу какие-либо изменения. Иными словами, ни один из её компонентов нельзя ни оспорить, ни осудить. Нельзя и поместить её в более подходящий контекст. Вариантов нет: нам, потребителям, не даётся свободы слова. Никакого диалога, соответственно, не получается, и преимущество отдаётся одной стороне, а именно – владельцу прав. Он остается единственным лицом, имеющим возможность каким-либо образом корректировать своё художественное произведение. В результате ни другие художники, ни мы, обычные граждане, не имеем права к нему прикасаться. Нам дозволяется лишь потреблять – в прямом и в переносном смысле слова – и держать своё мнение при себе. Для демократического общества этого мало.
Р. Кумб в этой связи подчёркивает, что «квинтэссенцией человеческой сущности является способность создавать смыслы, бросать смыслам вызов и трансформировать их». Это приводит её к фундаментальному наблюдению: «Если это так, то чрезмерная, постоянно усугубляемая защита интеллектуальной собственности противоречит этой сущности. Диалог подразумевает взаимную коммуникацию – способность обмениваться знаками. Во что же превращается диалог, когда нас забрасывают высказываниями, на которые мы не можем ответить, символами и образами, чьи значения невозможно оспорить, и коннотациями, которые нельзя поставить под сомнение?» (Coombe, 1998, с. 84–85).
Насколько мы знакомы с трудами Р. Кумб, она вряд ли осмелилась бы утверждать, что право собственности на художественный материал является своеобразной формой цензуры. Видимо, мы гораздо острее ощущаем, что многие из форм художественного выражения приватизируются и переходят в исключительно монополистическую собственность.
Однако эта аналогия с цензурой не так уж далека от реальности. Прародительницей копирайта была привилегия, предоставленная Гильдии печатников (Stationers Company)королевой Англии Марией I в 1557 году. Члены Гильдии были крайне заинтересованы в получении монополии на книгопечатание и в устранении всех возможных конкурентов в регионах страны и за шотландской границей. Это можно сравнить с монополией на собственность, которую мы упоминали ранее. У Марии I была своя заинтересованность в этом деле: эта монополия пресекала распространение еретических сочинений, а также идей, которые могли бы заронить сомнения в легитимности её права на престол. Так соглашение королевы с Гильдией печатников сполна удовлетворило обе стороны (Drahos, 2002, с. 30).
Оригинальность и «звёздность»
Копирайт содержит в себе формальный элемент, который недвусмысленно исключает не-владельца из процесса редактирования или адаптации произведения. Это моральные права* автора. Их появлению служит осознание того, что автор производит на свет нечто совершенно уникальное, оригинальное и аутентичное. Разве не логично, что это даёт художнику полномочие единолично руководить дальнейшей жизнью его произведения, единолично решать, как оно будет представляться, может ли оно меняться, и в каких условиях? Разве неприкосновенность работы не должна защищаться? Это обоснованные вопросы, поскольку, в сущности, речь идёт о степени уважения, которое мы проявляем по отношению к труду других людей.
Тут же возникает вопрос: необходимо ли создателю обладать исключительным монополистическим правом собственности, чтобы добиться этого уважения? Во многих культурах право собственности никогда не являлось непременным критерием оценки произведения. Напротив, когда работу копировали, это воспринималось как комплимент. Значит, должна быть причина тому, что понятия оригинальности и эксклюзивности стали столь неразрывными в западной культуре за последние несколько столетий. Это может быть связано с развитием идеи человеческой индивидуальности, серьёзно повлиявшей на самосознание людей. Новая, индивидуальная личность дальше, чем когда-либо прежде, ушла от социальных контекстов. В результате плоды её труда целиком принадлежали ей, особенно если эти произведения демонстрировали высшие проявления человеческих талантов. Поэтому искусство и его творцы поднялись в сознании людей на недосягаемые высоты.
С этой точки зрения развитие идеи морального права кажется вполне естественным. Но оправданна ли она? Мы так не думаем. Мы уже говорили о том, как неприкосновенность произведений наносит ущерб демократии в сфере общения. Более того, в действительности каждое произведение следовало бы рассматривать в контексте всеобщего прогрессивного взаимодействия множества авторов и их аудитории, того, что они создают, исполняют, на что реагируют, – ведь это тоже вносит значительный вклад в конечный результат. Следовательно, предоставлять отдельному художнику исключительный контроль над его произведением в определённом смысле избыточно.
В 1930-х годах немецкий философ культуры Вальтер Беньямин выдвинул тезис о том, что «ореол», окружающий художественное произведение, поблекнет с развитием технологий тиражирования и воспроизведения. Как далеко от истины оказалось это утверждение! Напротив, внимание к «ореолу» произведения и представление о его гениальности, уникальности и аутентичности возросли тысячекратно. Корпорации, которые производят, тиражируют и распространяют культурную продукцию в больших объемах, всеми силами пытаются окружить этим «звёздным ореолом» авторов или исполнителей, с которыми у них подписан контракт, и их творения для решения своих маркетинговых задач. В действительности их цель состоит в том, чтобы контролировать и само произведение, и обстановку, в которой его будут читать, слушать или смотреть. Моральные права автора – удобный инструмент для этого. Они делают «звёзд», в которых вкладываются средства, неприкосновенными.
Таким образом, существуют две причины нашего недовольства этим инструментом. Прежде всего, произведение искусства развивается в непрерывном поступательном движении. Это ставит абсолютное право собственности под сомнение. Если же оказывается, что это право используется корпорациями для всеобъемлющего контроля над функционированием произведения в обществе, то понять и принять принцип моральных прав и вовсе становится нелегко.
Мы отдаем себе отчёт в том, что некоторым авторам не понравится наше вмешательство в эту область. Они могут быть недовольны и тем, что мы считаем это право несостоятельным и утверждаем, что в руках монополистов оно даже может стать контрпродуктивным. В конце концов, моральное право поддерживает систему «звёзд», блокбастеров и литературных бестселлеров. В то же время «звёзды», чей образ защищён моральными правами, отчасти повинны в том, что многие менее известные авторы или исполнители остаются в тени. Это, по меньшей мере, постыдно, и может привести к большой неопределенности в дальнейшем.
Если мы придём к выводу, что защита моральных прав – вкупе с правами на использование произведений, которые мы будем обсуждать далее в этой книге, – не оправданна, то у нас по-прежнему остаётся целый ряд вопросов без ответов. Вот наиболее важный из них: должен ли художник отойти в сторону и безропотно наблюдать, как его работу адаптируют или изменяют? По правде говоря, мы не видим другого выхода. Конечно, у кого-то это вызовет культурный шок. Впрочем, он не будет столь сильно ощущаться в обществах, где копирайт с сопутствующими ему моральными правами автора так и не прижился. Притом у нас нет никаких причин полагать, что толпы людей тут же ухватятся за чужие произведения и станут обращаться с ними неподобающим образом. К тому же, вопросы возможной их адаптации могут быть вынесены на публичное обсуждение.
Вполне может быть, что автор увидит свою работу в не приемлемом для него контексте: он вкладывал в неё совсем иной смысл. К примеру, произведение может быть использовано с целью, не приемлемой для его создателя. Копирайт обеспечивал защиту от таких ужасных ситуаций. Если автор не получал запроса на разрешение переработать произведение, суд с лёгкостью делал вывод, что авторские права были нарушены. И как же поступать теперь, когда копирайт, на наш взгляд, утратил свою жизнеспособность? Существует ряд законодательных инструментов, которые мы считаем даже более подходящими для удовлетворения законного желания художника, чтобы ни его самого, ни его произведения не втаптывали в грязь. Речь идёт о законах об ответственности за диффамацию и, в особенности, за неправомерные и противозаконные действия.
