Текст книги "Четыре желания"
Автор книги: Йон Колфер
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
– Вопрос сложный. Не вселяйся без надобности в людей, не звони сюда слишком часто, и тебе хватит пороху на недельку.
Отрыжка заскулил.
– Если возникнут проблемы, обращайся к вживленному виртуальному модулю. Миюши заверил меня, что предусмотрел любые ситуации.
– Есть, босс, – заискивающе рявкнул Отрыжка, думая о том, как он улизнет от всей этой компании в ту же самую минуту, когда этот лифт выплюнет его на поверхность земли. Мысленно он уже сказал «Сайонара»[5]5
Прощай (яп.).
[Закрыть] и аду, и этому коротышке-демону в бабьем халате.
– Это кафтан, – холодно сказал Вельзевул.
– Афф! – тявкнул от испуга Отрыжка.
Судя по всему, в минуты сильных переживаний собачья сущность в нем торжествовала над человеческой.
– Да, – продолжал Демон Номер Два. – Я умею читать в душах. Разумеется, только в слабых, но ты по всем статьям из таких. Даже и не думай о том, чтобы сбежать. В то же самое мгновение, когда твоя жизненная сила иссякнет, тебя втянет сюда обратно, как шавку на резинке.
– Понял.
Вельзевул настроил свои электровилы на разряд четвертой степени. Это был очень болезненный разряд.
– Ну и, как ты уже догадался сам, я не могу просто так пропустить мимо ушей твою шуточку насчет бабьего халата. Верно?
Отрыжка затряс кудлатой головой и затявкал.
– И я того же мнения, – ухмыльнулся демон, уколов своим потрескивающим оружием Отрыжку немного пониже его напрягшейся от страха спины.
Итак, Отрыжка вернулся, извергнутый жерлом душного лифта. Вернулся туда же, где все началось; прошу прощения – туда, где все кончилось. К газгольдеру возле дедушкиного дома.
Газгольдер выглядел что надо: оранжевый, блестящий – ничего тут не напоминало о случившейся трагедии. Если не считать нескольких сотен дырочек, похожих на отверстия от шрапнели, в окружавших стенах.
Отрыжка имел то преимущество над своим противником, что располагал более подробной информацией. Навигатор, вживленный в его мозг, постоянно снабжал его кучей полезных сведений из жизни духов. Так, например, Отрыжка узнал, что единственная причина, по которой он вообще мог вернуться в мир живых, заключалась в том, что его торс был практически мгновенно изрешечен тысячами металлических осколков. Поэтому в его распоряжении остались запасы жизненной силы или, иначе говоря, душевных угольков, на многие десятилетия. К несчастью, от жизненной силы в отсутствие жизни пользы не больше, чем от мозга в отсутствие черепа, – она очень быстро вянет и усыхает. Так что того, что хватило бы человеку лет на десять, привидению хватает от силы на день. Поэтому, даже с учетом тех вливаний, которые сделал Отрыжке Миюши, в распоряжении Душелова имелось не больше недели на выполнение задачи.
Он также узнал, что должна делать Мэг для того, чтобы ее аура поголубела. И он с огромным удовольствием решил, что помешает ей. Ведь из-за этой маленькой предательницы он лишился жизни. Теперь он считал своим долгом сделать так, чтобы Мэг Финн не провела вечность, вкушая какие-нибудь молочные коктейли с шоколадом за Жемчужными вратами. Нет уж! Она станет крутить горячий вертел в аду, и время от времени Отрыжка будет охаживать ее плеткой, чтобы быстрее пошевеливалась. Отрыжка захихикал, хотя со стороны это больше смахивало на утробное рычание. Видно, зрелище, которое он себе представил, нравилось ему чрезвычайно.
Итак, у Отрыжки имелся план. Он прокрадется в квартиру старого хрыча, испугает его до смерти, и тогда бедняжке Мэг станет некому помогать. Отрыжка чувствовал себя гением.
– Ничего не выйдет, – сказал электронный голос.
Отрыжка поднял глаза. Его виртуальный помощник парил на высоте плеча со снисходительной улыбкой на губах, изображенной с разрешением пятьсот пикселей на дюйм. Улыбка эта выглядела очень естественно.
– Наверное, ты – Миюши? Мне про тебя рассказывали.
Изображение замерцало и мигнуло.
– Да... и в то же время нет, – ответило оно.
Отрыжка тяжело вздохнул. Только этого ему и не хватало – компьютерной программы, страдающей шизофренией. (Разумеется, Отрыжка Бреннан не знал таких мудреных слов, но суть того, что он подумал, заключалась именно в этом.)
– Если рассуждать с позиций информатики, я действительно Миюши. Его мысли и опыт запрограммированы в мою память. В спиритуальном же смысле душа Величайшего по-прежнему пребывает в аду.
Отрыжка почесал шишку на черепе, оставшуюся в том месте, где сделали операцию:
– Лучшего места не придумаешь для этого извращенца.
Миниатюрное мультипликационное изображение заговорило с упреком:
– Уважайте моего изобретателя, иначе я буду вынужден активировать эктонет и включить обратную связь. А это, в свою очередь, практически неизбежно вызовет в вашем мэйнфрейме определенные болевые ощущения.
– Эктонет? Мэйнфрейм? Что это еще за чертовщина?
Безупречно одетая фигурка поклонилась.
– Я – ваш персональный Векторный Навигатор и Киберконсультант. Вы можете называть меня ВЕНИК
Отрыжка недовольно покосился на изображение:
– Надеюсь, ты не сосешь из меня энергию?
– У меня собственный источник питания.
– Отлично. Итак, что тебе не нравится в моем плане?
Снисходительная улыбка вернулась на лицо ВЕНИКа.
– Такой план мог придумать только полный идиот. Убив старика, вы не сделаете тем самым Мэг Финн плохой. Если ей будет некому помогать, то она не сможет потерпеть поражения. А значит, ее аура не станет красной.
– Гм, – проворчал Отрыжка, рассеянно почесывая за ухом.
– Ваша цель – помешать их планам. О чем бы Маккол ни попросил Мэг, ваша задача – не дать ей это осуществить.
Отрыжка кивнул. ВЕНИК дело говорит. На свой на глючный лад.
– Хорошо. Тогда надо наведаться в квартиру, поглядеть, как бы вставить врагам палку в колеса.
ВЕНИК насупился:
– Я не снабжен периферией, позволяющей производить указанную операцию.
– Да я имею в виду не настоящую палку, болван виртуальный! Это поговорка. Ну, знаешь, когда говорят «здоровый как лошадь», то вовсе не имеют в виду, что ты – лошадь, за исключением того случая, когда это действительно так
Видение какое-то время ворочало мегабайтами, а затем воскликнуло:
– Я вас понял, Отрыжка-сан! Вы говорили метафорически, а данный файл не включен в мою память. Достопочтенный Миюши счел, что он не понадобится при осуществлении нашего задания.
Отрыжка заворчал:
– Достопочтенный Миюши может засунуть свой файл в...
Но прежде чем Отрыжка успел завершить свою, вне всяких сомнений, очень красочную и обидную фразу, его мозг пронзила яростная боль. Не физический мозг, разумеется, – тот уже давно сгнил в дешевом сосновом гробу. Но духовная боль бывает порой ничуть не менее мучительна, чем физическая.
Когда в ушах у Отрыжки наконец перестало звенеть, он увидел холодный взгляд ВЕНИКа, направленный на него.
– Тот, кто оскорбляет Величайшего, активизирует тем самым отрицательную обратную связь. Нерационально с вашей стороны.
– Афф, – тявкнул Отрыжка. – То есть врубился.
– Совершенно не обязательно переводить для меня ваши слова на английский, – прокомментировал ВЕНИК – Я бегло говорю на четырнадцати собачьих диалектах, включая весьма отрицательное наречие питбулей.
Отрыжка зарычал:
– Тогда начинаем действовать. Квартира старикашки сразу за углом.
– Хай, Отрыжка-сан.
Они пересекли двор. По пути Отрыжка опрокидывал мусорные баки, скамейки и даже небольшие машины – ему нравилось забавляться полтергейстом. ВЕНИК парил у него за плечом, неодобрительно покачивая головой, и вид у него при этом был настолько недовольный, насколько на это способна голограмма.
Глава V Как навести красоту
В числе прочего Нора, очевидно, пропила и машину, поэтому в Дублин пришлось отправиться поездом. Поскольку Лоури был пенсионером, он мог путешествовать по своему проездному только вторым классом, так что ему пришлось беседовать с невидимой спутницей на глазах всего вагона.
– Итак, куда и зачем мы едем, Маккол?
Лоури очнулся от дремы:
– А?
– Поцеловать Цецилию. Первое из Четырех Желаний. Что оно означает?
Старик чуть не испепелил ее колючим взглядом.
– Именно то оно и означает. Существует женщина, которую зовут Цецилия. И я должен поцеловать ее.
– Ясно. Но почему?
– Не задавай вопросов. Просто делай то, зачем тебя сюда послали.
Мэг нахмурила лоб и взлетела над сиденьем на шесть футов.
– Ты же знаешь, что я просто хочу помочь тебе. А немного вежливости тебе совсем не помешает.
– Вежливость? – фыркнул Лоури. – И кто это взялся учить меня хорошим манерам? Та, что вломилась в мой дом и сделала меня калекой? Та, что сыграла такую жестокую и злую шутку со своим отчимом?
Мэг почувствовала, как злоба начинает душить ее от одного только упоминания Франко.
– Кто тебе об этом рассказал?
– Он сам.
– Так ты знаком с Франко?
Лоури заерзал на сиденье.
– Он приходил ко мне извиняться, после того... случая.
Мэг почувствовала, как гнев сотрясает каждый ее атом. Даже после смерти одна мысль об этом человеке приводила Мэг в бешенство.
– Бедняга, – добил Лоури. – По сравнению с ним я легко отделался!
Мэг не могла поверить собственным ушам.
– Тебе его было жалко?
– Еще бы мне его не было жалко после того, что ты с ним сделала!
– Он заслужил это, – прошипела Мэг. – Он заслужил гораздо худшего!
– Не знаю уж, – хмыкнул Лоури, – заслужил ли такое хоть один человек на свете. Это было...
– Справедливо, – отрезала Мэг. – Это было справедливо. Этот урод продал драгоценности моей мамы. Он продал ее браслет с брелоками, к которому мы подвешивали по новой подвеске каждый год. И он смотрел наш телевизор и сидел на нашей софе. Он столько на ней насидел, что она перестала быть нашей. Он продавил ее посередине своей толстой задницей.
Лоури вгляделся в лицо девочки.
– И, поди, ты еще от него пару раз схлопотала по шее, верно?
На какой-то миг повисло молчание, а затем Мэг опустилась обратно на потрескавшееся сиденье.
– Давай не будем переводить стрелки, Маккол, – сказала она внезапно. – Лучше расскажи мне, кто такая эта Цецилия? И почему ты так уверен, что она не свернет тебе нос на сторону, как только ты попытаешься чмокнуть ее?
Лоури прислонился к окну и извлек из нагрудного кармана толстую, похожую на сардельку сигару.
– Цецилия Броган, – вздохнул он, вертя колесико на старинной бензиновой зажигалке.
Вспыхнувшее пламя воняло ничуть не лучше сигары. Мэг, словно завороженная, смотрела, как дым проходит через ее живот насквозь.
– Цецилия Броган – это та девушка, на которой я был должен жениться. На ней, а не на этой старой пьянчужке Норе. Цецилия была настоящая женщина. Теперь таких уже не делают...
– Почему не делают? Материал кончился?
– Нет.
– Завод закрыли?
– Может, ты все же заткнешься? – проворчал Лоури, перебивая Мэг. – Это просто такое выражение. Оно означает, что Цецилия уникальна. Другой такой нет и не будет.
– Ах, вот как.
– Однажды, когда я назначил ей рандеву...
– Кого, кого?
Лоури почувствовал, что у него начинает болеть голова.
– Это такое выражение! У нас было свидание. Я назначил ей свидание.
– Понятно.
– Прежде всего мы пошли в кинотеатр на О'Коннелл-стрит.
– Что там показывали?
Лоури бросил на привидение сердитый взгляд.
– Я не помню, – начал он, но тут морщины у него на лбу разгладились и он воскликнул. – Вспомнил! Это была «Маска Зорро»!
– Ну, этот фильм даже я знаю. Его все еще иногда крутят.
– Я вспомнил, потому что, пока мы шли за чипсами, я разыгрывал перед ней фехтовальные сцены. Ясное дело, я был тогда еще очень молод.
Мэг хмыкнула:
– Ты? Ты дурачился прямо на улице? Ни за что не поверю!
– Мне и самому сейчас с трудом в это верится. Возможно, мои старые мозги уже сочиняют сказки. И тем не менее это был шикарный вечер. Такие случаются далеко не каждый день. Может быть, за всю жизнь только пять-шесть таких и наберется. Таких дивных дней. Я и сейчас вижу мою Цецилию, как живую, вижу ее рыжий завиток за ушком. В то время это был последний писк моды.
– Угу, – промычала затосковавшая Мэг. – И в том же году изобрели туалетную бумагу.
Но Лоури был слишком погружен в себя, чтобы обращать внимание на маленькую нахалку. С лица старика спала тень уныния, и воспоминания лились из него легко и свободно. Мэг видела, как они сгущаются в воздухе перед ним, превращаясь в живые картинки.
– Дивный вечер...
– Но?
– Но я все испортил. Как обычно.
– Как тебе это удалось? Всего-то и дел было, что проводить ее домой, поцеловать и...
– Я не поцеловал ее.
– Вот урод!
Лоури согласно закивал седой головой:
– Я знаю. Ты думаешь, я не знаю? Не проходит и дня, чтоб я этого не вспоминал. Меня подвели мои руки.
– Руки?
– Они у меня сильно вспотели. Ужасно вспотели. Мокрые были, как две губки. Я боялся взять ее за талию такими руками. Это глупо, я знаю. Очень глупо.
Призрачная спутница не нашлась, что и возразить на эти слова.
– Я подумал, что если я положу эти две большие мокрые ладони ей на талию, то у меня не останется больше никаких шансов. И тогда я решил: поцелую-ка ее лучше завтра; может, жара спадет и я не буду так потеть. Поэтому я попрощался и отправился домой.
– И ты никогда ее больше не видел?
Старик горько улыбнулся:
– Разумеется, я ее видел. Я видел ее после этого каждый день еще в течение четырех лет. Я видел обиду в ее глазах, которая затем сменилась холодностью. Я видел, как она вышла замуж за друга моего детства. И мне пришлось стоять рядом, и улыбаться, и вручать кольцо с таким видом, словно я самый счастливый шафер в мире.
– Если это все случилось, когда ты был молодым, то теперь Цецилия – дряхлая старушенция! Когда ты последний раз ее видел?
Лоури поскреб щетинистый подбородок.
– Лицом к лицу? Сразу и не вспомнишь. Лет сорок прошло, это уж наверняка.
Мэг подлетела на шесть дюймов вверх над своим сиденьем.
– Сорок лет! Да она, наверное, уже давно померла, или живет в доме для престарелых, или еще что-нибудь в этом роде!
– О нет, она жива и в полном порядке. Это-то я знаю наверняка.
– А почему ты так в этом уверен? После того как я недавно побывала в твоем мозгу, я бы недорого дала за твое «наверняка».
И тут Лоури поставил точку над «и»:
– Потому что в замужестве эту Цецилию зовут Цецилия Вард. А это имя даже такой хулиганке, как ты, должно быть знакомо.
Мэг рухнула в изумлении на поролоновую подушку сиденья:
– Та самая Цецилия Вард?
– Да, та самая Цецилия Вард. Ведь она не сразу стала звездой – когда-то она была самой обычной девушкой.
Как это ни забавно, Мэг внезапно прониклась серьезностью ситуации:
– Так говоришь, у тебя был шанс жениться на самой знаменитой телебабусе в стране и ты этот шанс упустил?
Лоури постучал костяшками пальцев по собственному черепу.
– Так точно. Именно это я и хочу сказать.
Мэг присвистнула:
– Да, с тобой все очень непросто. А я-то думала раньше, что невезучее меня в мире просто нет никого.
– Но я, по крайней мере, еще жив.
– Не волнуйся, это ненадолго.
Лоури очнулся. Его яркие воспоминания начали втягиваться обратно в череп, словно краска в сливное отверстие.
– Ты права. Ненадолго. Поэтому, если ты будешь просто делать то, что я скажу, и не задавать лишних вопросов, мы сэкономим немало времени.
– Но...
– Никаких «но». Ты здесь только потому, что тебя сюда направили. Будь на то твоя воля, ты бы наверняка сейчас высматривала, что и где на том свете плохо лежит.
Отчеканив эту фразу, Лоури натянул кепку себе на глаза и приготовился вздремнуть. Опять спать? Мэг не могла в это поверить. И это после того, как он прохрапел всю ночь напролет. Как это человек умудряется спать так долго, когда ему осталось жить всего каких-то полгода? Она погрозила кулачком небесам. Спасибо вам большое, ничего не скажешь. Это мой последний шанс на спасение, а вы посылаете меня к типу, который ко мне относится еще хуже, чем ненавидевший меня Франко.
Когда поезд вкатился на Хьюстонский вокзал, из открытого рта Лоури все еще вырывалось хриплое дыхание. Мэг становилось не по себе, стоило ей только посмотреть на его зубы. Возникало ощущение, словно какой-то средневековый зубной врач поспешно заполнил дыры между зубами старого Маккола протезами из кусков угля. «А как он одет!» – думалось ей. Очевидно, Нора пропила вместе со всем остальным еще и чувство вкуса, которым когда-то обладал ее муж Если Лоури станет ходить по улицам Дублина в таком виде, прохожие, чего доброго, начнут подавать ему милостыню.
К тому же с этим сонливым типом, похожим на опустившегося бродягу, шансы пробраться в телецентр равны нулю. Необходимо немедленно что-то предпринять. Люди Цецилии Вард вряд ли позволят старому, грязному, невнятно бормочущему бродяге подойти к телезвезде – мало ли кто однажды не решился ее поцеловать в те незапамятные времена, когда не существовало даже цветного кино. А уж люди у нее наверняка имеются: вокруг всех этих прим обязательно трется пара– другая мускулистых типов, которые не дадут и словом перекинуться с ней.
Мэг легко могла себе представить, как нелепо будет выглядеть Лоури. «Я, э-э-э, пожалуйста, пропустите меня, потому что у меня тут есть Четыре Желания, да-да, это может подтвердить одно привидение. Оно у меня где-то над головой, просто его не видно...» ШМЯК... БУМ... И вот уже тело Лоури вылетает из дверей и падает на тротуар.
Нет уж, если они хотят выполнить хоть одно из Четырех Желаний, то за дело придется взяться ей лично.
Пора вселяться в тело. Мэг слегка напряглась и, не испытывая сопротивления, вошла в спящий организм старика. «А это не так уж и противно, – подумалось ей. – Особенно теперь, когда знаешь, что к чему».
В мозгу у Маккола царило спокойствие. Красочные картины парили повсюду, словно сказочные облака. Старикан явно видел сны. Ну что ж, не будем его будить. Ему все равно вряд ли понравится то, что она намерена сделать. Мэг размяла свои скрипучие ноги и вышла на платформу.
У нее за спиной две монахини перекрестились и начали пылко молиться о том, чтобы им не довелось к старости выглядеть так же, как этот старый бродяга, что-то бормочущий себе под нос.
Отрыжка радостно оскалился. Мысль о том, что теперь он может проникать в любое жилище, когда ему заблагорассудится, не спрашивая ни у кого разрешения, его очень грела. «ДЫРКА», – подумал он и проплыл прямо через закрытые двери квартиры Маккола. Восхитительно!
– Их здесь нет, – прожужжал за спиной ВЕНИК.
Отрыжка облизал клыки тонким языком.
– Как бы тебя вырубить, а?
ВЕНИК замигал, просматривая файлы.
– Пользователь не может отключить меня ни при каких обстоятельствах. Любая попытка произвести отключение приведет к мощному энергетическому разряду в мэйнфрейме пользователя и трансферу всех его файлов на базовый сервер.
– Короче, я прямо в ад отправлюсь – ты это хотел сказать?
– Именно.
– Отлично. Тогда заткнись, пожалуйста, хотя бы на время, пока я осмотрю квартирку.
ВЕНИК улыбнулся так, как улыбается маленький ребенок жучку перед тем, как его растоптать.
– Я готов, как вы выражаетесь «заткнуться», но только потому, что при данных обстоятельствах это наиболее эффективная линия поведения.
Отрыжка немного пошарил по полкам, но быстро пришел к выводу, что дело зряшное. Он шлепнулся на диван, закинув призрачные ботинки «Док Мартенc» на допотопный стеклянный кофейный столик.
– Жуткий клоповник, – заметил он. – Ума не приложу, чего это меня сюда в тот раз понесло?
ВЕНИК мигнул снова, исследуя файл, содержащий сведения о жизненном пути Отрыжки Бреннана.
– Исключительно потому, что вы – тупица. По моим данным, вы всегда поступали, как законченный идиот.
Отрыжка вскочил с дивана, отчего тот отлетел к стене и врезался в нее.
– Был у меня уже один учитель вроде тебя. Все называл меня тупым и учил жить. Ну, я ему мозги вправил. Проколол все покрышки, а на багажнике кое-что нацарапал.
ВЕНИК кивнул:
– Да. Я просматривал видеофайл. Вы нацарапали на багажнике машины мистера Кихо собственное имя. Весьма интеллектуально.
– Сейчас я и с тобой разберусь! – зарычал Отрыжка, кидаясь на голограмму.
– А вот это вряд ли, – ухмыльнулся ВЕНИК, – мальчикопес прошел сквозь его электрическое поле, не причинив киберпризраку никакого вреда. – Я очень надежно защищен. Для того чтобы «разобраться» со мной, вам необходимо отделить свою собственную голову от туловища и похоронить ее в освященной земле. По моим расчетам, это по меньшей мере маловероятно.
Отрыжка извлек себя из стены, в которую по инерции врезался, и бросил злобный взгляд на своего советчика.
– Ну ладненько, мистер ВЕНИК. Замнем это дело, но в один прекрасный день...
– Мне казалось, что мы здесь для того, чтобы выяснить, где сейчас находится интересующий нас субъект. Нам нужен ключ.
– Ключ?
– Расспроси мебель.
– Шутки шутишь?
ВЕНИК вздохнул:
– Нет, болван. Я имею в виду остаточные воспоминания. Ду́хи очень к ним восприимчивы.
– Тогда сам и расспрашивай. Я вовсе не собираюсь беседовать с комплектом мягкой мебели.
– Но я совсем не дух. Я...
– Знаю, знаю, ты – ВЕНИК, что бы это ни значило. Но если ты будешь продолжать надо мной потешаться, я могу попытаться удалить тебя самостоятельно. Небось еще мертвее, чем сейчас, не стану!
Отрыжка повернулся к покалеченному дивану.
– Ну что, диваша, – пробормотал он, чувствуя себя полным дураком, – ты знаешь что-нибудь насчет того, куда подевалась Финн вместе с этим ее старикашкой?
Он ждал ответа, тайно подозревая, что сейчас потертые старые подушки превратятся в губы, которые произнесут ответ. Но вместо этого на них появилась Мэг. Ну, скажем, не совсем Мэг. Скорее портрет Мэг, написанный очень прозрачными и своевольными красками.
– Отлично, – сказал ВЕНИК – Остаточные воспоминания четвертого порядка. Довольно свежие.
– Заткнись, умник. Я пытаюсь понять, что она делает.
– Поступает ли аудиоинформация?
– Чего?
– Вы ее слышите?
Отрыжка прислушался, приподняв свои заостренные уши. Слова слетали с губ Мэг, словно разноцветные птицы, причем преобладали темные цвета. Финн была в дурном расположении духа: «Значит, ты считаешь, что мы должны поступить именно так? Объехать всю Ирландию вдоль и поперек для того, чтобы выполнить четыре идиотских желания? А ничего другого ты не хочешь?»
– Что?
– Я просто повторил ее слова.
ВЕНИК задумчиво парил в воздухе.
– Итак, старик дал ей задания. Вне всяких сомнений, они уже отправились их выполнять.
– Насколько они опережают нас?
– Трудно сказать. На астральном уровне время течет иначе. Судя по периоду полураспада воспоминаний, я бы сказал, что мы отстаем от них на шесть часов.
Отрыжка попытался глумливо хохотнуть, но получилось что-то похожее на тявканье пуделя.
– Шесть часов! Да за это время они, может, за границу свалили! Я тебе точно говорю! Теперь не поймаешь! С тем же успехом мы можем сидеть здесь и смотреть телик, пока они не вернутся. Если они вообще вернутся.
ВЕНИК прикусил голографическую губу. В данном случае ему ничего не оставалось, как признать правоту этого кретина. Старик обошел их на повороте, попросту уехав из дому. Эта мысль приводила киберпризрака в бешенство. Вряд ли Миюши сильно обрадуется, узнав, что его двойник потерпел поражение. Скорее всего, творец просто засунет неудачливую голограмму в микроволновку, в которой Вельзевул разогревает еду.
Отрыжка начал переключать каналы в поисках мультиков. Новости, новости, реклама. Чушь собачья. Он уже был готов раздраженно выключить ящик, когда на экране мелькнуло знакомое лицо. Не может быть... Но он не ошибся.
Хищное рычание вырвалось из его горла. Ему везло как никогда. Явно кто-то в аду молился за него Люциферу.
Мэг шла вдоль О'Коннелл-стрит, наслаждаясь бризом, холодившим ее лысину. Раньше она и не подозревала, как это приятно.
Она прекрасно ориентировалась в Дублине – мама, пока была жива, привозила ее сюда за покупками перед каждым Рождеством. Обычно для этого приходилось отпрашиваться на день из школы. Одежда, игрушки – все, чего она только пожелает, – а в конце поход в «Макдоналдс». Доброе старое время.
То и дело она ловила взглядом свое отражение в витрине какого-нибудь магазина и в испуге вспоминала о том, зачем она сюда приехала. А приехала она сюда для того, чтобы привести в человеческий вид одного старикашку. Тогда, возможно, у него появится хотя бы микроскопический шанс чмокнуть самую любимую бабушку всей Ирландии.
Первой мыслью Мэг было стащить все, что нужно, в магазине, но потом она сообразила, что прическу в магазине не украдешь. Кроме того, в ее ауре и так уже появилось слишком много красных прожилок, чтобы рисковать, в очередной раз нарушая заповеди. Тогда Мэг принялась рыться в карманах Маккола. Работу эту нельзя было назвать приятной. Больше всего она напоминала работу мусорщика на свалке. В результате своих поисков она выудила на свет божий несколько скомканных салфеток, многочисленные таблетки, скопившиеся за десятки лет болезней, расческу, жирную от бриолина, и упаковку древних карточек для игры в лото. И наконец наткнулась на золотую жилу: глубоко в складках поношенного бумажника обнаружилась новенькая карточка «Visa». Класс!
Начать она решила с головы. За долгие годы Лоури, очевидно, привык к своему внешнему виду, но на свежий взгляд Мэг выглядел он жутковато. Седые волосы торчали отовсюду, кроме того места, на котором им полагалось расти. Воспаленные глаза были кроваво-красными, щеки и подбородок покрывала щетина, больше похожая на наждачную бумагу. Необходимо срочно принимать меры.
И помочь тут может только салон красоты. Мама как-то водила ее туда, когда нашла, что им обеим необходимо освежиться. Они сделали маникюр, маски на лицо и отправились домой на поезде в час двадцать, сверкая, как две новенькие золотые монетки.
Мэг толкнула стеклянные двери и вошла. Ее появление в салоне красоты произвело примерно такой же эффект, который в фильмах про ковбоев производит появление в салуне прославленного бандита. Повисла мертвая тишина. Можно было услышать, как падает шпилька – в самом деле, несколько шпилек вывалились изо рта ученицы парикмахера, которая держала их между зубами, и упали на пол.
Одетая в черное молодая блондинка неуверенно направилась к Мэг. Она прижала руки к груди, чтобы случайно не задеть ими неожиданного посетителя.
– Здравствуйте, меня зовут Натали. Чем могу вам помочь? – спросила она вслух, но глаза ее при этом сказали: «Убирайтесь отсюда, пока я не вызвала полицию».
Мэг прочистила горло:
– Вы обслуживаете мужчин?
Натали неохотно кивнула:
– Да... вообще-то.
– Отлично. А этого мужчину вы не могли бы обслужить?
Натали моргнула:
– Простите?
– Э-э-э... не могли бы вы обслужить меня?
– Наши услуги довольно дорого стоят. Может, вам лучше обратиться в вашу местную парикмахерскую...
Мэг махнула в воздухе кредитной карточкой.
– Тут у меня на все хватит, Натали.
Натали наклонилась рассмотреть карточку. Наклонилась, но всего чуточку. Улыбка облегчения мелькнула на ее ярко накрашенных губах.
– Ну что ж, тогда все в порядке. Что вы желаете?
Мэг фыркнула:
– Разве не понятно? Я желаю, чтобы меня привели в полный порядок.
Натали щелкнула пальцами, и две одинаково одетые ассистентки, как по волшебству, возникли с нею рядом.
– Этот джентльмен хочет, чтобы его привели в полный порядок. И, позволю себе заметить, лучше поздно, чем никогда.
Мэг усадили в хромированное кресло, вокруг ее головы установили разнообразные приспособления, при помощи которых наводится красота. Некоторые ей были известны: фены, галогенные лампы и электролитические лазеры. Но другие казались снятыми прямо с борта космической станции из научно-фантастического сериала.
– Шуму много будет? – нервно спросила Мэг.
Первая ассистентка радостно чирикнула:
– Нет, нет, что вы! Это самые последние модели, снабженные улучшенной звукоизоляцией для того, чтобы обеспечить клиенту максимальный комфорт.
Мэг кивнула:
– Отлично! Потому что я как раз хотел немного вздремнуть.
К обеду Лоури Маккола постригли, побрили, освежили, подровняли, сделали маникюр, покрасили (в цвет осенних листьев с шестикратной отмывкой) и закутали в простыню. И при этом ни разу не оторвали его от сладкого сна. Каждый раз, когда старик пытался очнуться, Мэг попросту усыпляла его снова. Делала она это очень мягко, без грубости, с которой она обычно общалась со взрослыми. Она позволила Лоури очнуться только один-единственный раз – для того, чтобы подписать счет. И то не вполне, потому что бедняге в этот самый момент снилось, будто он выиграл в Национальную лотерею.
Внешний вид Маккола изменился феноменально. Даже Натали была потрясена.
– Если бы не ваша одежда, сэр, вы бы легко сошли за урожденного дублинца! – сказала она, а это, как известно, самый лестный комплимент, который столичный житель способен отвесить приезжему.
Ну ладно, теперь можно переходить к следующему пункту. Новые тряпки. Пора одеть эту окаменелость Маккола в соответствии с требованиями двадцать первого века.
Мама всегда посещала торговый центр на Стивенс-грин, поэтому Мэг заставила дряхлые ноги старика пройти всю Графтон-стрит до самого конца и подняться на второй этаж этого универмага. Она выбрала тот магазин, из которого доносилась самая громкая музыка, и вошла. Звуки «техно» немедленно окутали ее со всех сторон, а внутри ее головы – точнее, внутри головы Маккола – сознание старика тяжело заворочалось во сне.
– Ну-ка, ну-ка, спи спокойно, рано тебе еще просыпаться.
Какой-то тип с низким лбом и кольцом в носу подскочил к ней, чтобы направить ее в зубопротезный кабинет.
– Ты не туда забрел, дед. Здесь продают одежду. Для лиц моложе ста лет.
Мэг восприняла эту фразу очень близко к сердцу – в конце концов, именно она занимала то тело, которое подверглось оскорблению.
– Дед?
Тип с кольцом в носу нервно сглотнул слюну.
– Ну, я имел в виду, что вы уже весьма пожилой джентльмен и все такое.
Мэг открыла рот Лоури, чтобы достойно ответить нахалу, но поняла, что делать этого не стоит. Низколобый урод был прав. Ей в этом магазине, возможно, было самое место, но никак не Лоури. Ведь трудно представить себе, чтобы премьер– министр Ирландии или кто-нибудь вроде него оделся бы в бомбер и галифе. У пожилых людей совсем другие шмотки, которые придумали еще до появления компьютерных игр. Жуть, конечно, но взрослым нравится.
Мэг наградила типа с кольцом в носу высокомерным ВЗГЛЯДОМ:
– Я собирался купить здесь что-нибудь в подарок моей праправнучке, но после того, как со мной здесь так обошлись, я лучше отнесу мою толстую пачку денежек куда-нибудь в другое место.
Мэг с достоинством вышла из магазина, довольная тем, как ловко она построила фразу, и тем, какое выражение застыло на лице продавца после того, как она ее произнесла. Через три двери от магазина молодежной моды располагалось заведение под названием «Таунсенд и сыновья». В витрине была выставлена куча всякого старомодного тряпья. Галстуки и все такое. На один из манекенов был даже нахлобучен цилиндр. По всем признакам это было то самое место, где мистера Маккола могут одеть подобающим образом.
