Текст книги "Будь моим врагом"
Автор книги: Йен Макдональд
Жанр:
Детская фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Если вы раздобудете данные из архивов, я позабочусь об устройстве, – сказал генерал. – С точки зрения безопасности, оставлять устройство в руках нынешнего владельца – безумие. Если Нано до него доберутся…
– Вы хотите конфисковать Инфундибулум?
– Ах ты, миизи… – пискнула Сен.
Генерал так долго молчал, перед тем, как ответить, что Сен испугалась: вдруг он услышал ее возглас?
– Они не смогут нам помешать. К тому же они гражданские. Мы должны немедленно устранить угрозу.
– Мне ненавистна мысль о насилии, – поморщилась эгистер.
– Иногда без него не обойтись, – твердо промолвил генерал.
Сен слышала достаточно. Шарки знает, что она шпионила – он подобрал ее карту, – но нужно немедленно рассказать обо всем Анни. Капитан придумает, что делать. Сен подползла к окну и осторожно отворила его. Конец троса свернулся в снегу у подножия башни. От него вели следы, которые медленно засыпал снег. Сен с легкостью спустилась бы вниз по стене, только чего ради морозить руки? Она порылась за пазухой, вытащила контроллер и пристегнула к запястью. Одно касание – и веревка расправилась.
– Хорошо быть запасливой, – со злобным удовлетворением пробормотала Сен, продевая руки и ноги в петли. – Я тебе покажу клетку с тигром.
– Инфундибулум, – произнес доктор Сингх. Он вертел слово на языке, взвешивая и проверяя на вкус. Ин. Фун. Диб. Бьюлум. Для отца английский был вторым языком, и его до сих пор забавляли некоторые слова. Англичане так привыкли к ним, что не замечают порой, как смешно они звучат. Слова на «ер»: свитер, клипер, рэпер. Слова на «ип»: клип, стрип.
На лице доктора Сингха играла знакомая Эверетту улыбка.
– Хорошее слово. Внутри больше, чем снаружи. Что это, карта семи измерений?
– Я сделал семимерную карту.
– Сделали?..
Эверетт едва не прикусил язык. Этот человек – не твой отец. Его тоже зовут Теджендра Сингх, но это другой Теджендра. Ты доверяешь его лицу, его голосу, улыбке, с которой он смакует английские слова. Возможно, он тоже болеет за «Тоттенхем хотспур», но где теперь «Тоттенхем хотспур»? Там же, где его жена, друзья и коллеги. Он пережил такое, чего не пожелаешь и врагу. Что, если годы, проведенные под властью Нано, изменили его?
Нет, я должен ему довериться, решил Эверетт. То, что я расскажу этому Теджендре Сингху, поможет найти настоящего Теджендру.
Настоящего? Они оба настоящие.
– Да, сделал.
На кухонном столе в доме лучшего друга, в ночь перед Рождеством, попивая грейпфрутовый сок из холодильника, чтобы не заснуть. С тех пор прошли века. Он стал другим. Казалось, новый Эверетт Сингх всю жизнь провел среди шаров с газом, мостков, кают и потайных лестниц «Эвернесс».
– Если вы это сделали, вы были бы…
– Величайшим физиком своего поколения.
Доктор Сингх уставился на него, не веря своим глазам.
– Вы не первый, кто произносит эту фразу. Если вы поймете теорию множественности миров, вы будете величайшим физиком во всех поколениях.
– Это был… – доктор Сингх помедлил, – … я?
– Нет, не вы.
– Это я и хотел сказать. Я посвятил жизнь поискам ключа, вашего Инфундибулума. Я был ребенком в Батвале, когда открыли первый портал Гейзенберга – даже там мы слышали об этом, хоть и не понимали важности открытия. Иные миры, параллельные вселенные. Мне было пять, и я понял лишь одно: где-то есть другой я, ближе, чем кожа, и дальше, чем самые дальние звезды. Странное, но восхитительное чувство! Я думал о том, другом Теджендре: похож ли он на меня? Сидя в школе, гадал, в какой школе учится он. Ложась спать, размышлял, в какую постель ложится он. Чувствует ли он то же, что чувствую я? Я даже завел для воображаемого друга аккаунт в Насвязи.
– Это что-то вроде социальной сети?
– Да.
– У нас эта штука называется Фейсбуком, только она существует с 2004 года.
– Фейсбук, – повторил доктор Сингх, пробуя новое слово на вкус. – Отвратительно.
– Мой отец застал времена, когда о персональных компьютерах никто слыхом не слыхивал.
– Теперь я вижу, где наши пути разошлись. В нашем мире первым действующим универсальным компьютером была аналитическая вычислительная машина Бэббиджа-Бозе в 1850 году.
У Эверетта закружилась голова.
– Мы так ее и не построили. Есть только наброски. Бэббидж не смог выбить деньги из правительства.
Несколько месяцев они с Рюном играли в онлайновую стимпанковскую альтернативку: выслеживали оборотней, сражались с вампирами, распутывали заговоры и, разумеется, летали на неправдоподобных дирижаблях над викторианским Лондоном, а мистер Бэббидж – искусственный интеллект, помещенный внутрь паровой аналитической вычислительной машины – помогал им бороться с преступниками всех мастей. Впрочем, Эверетт вскоре остыл, обнаружив, что гораздо больше, чем компьютерные теории или игры с историей, остальных занимают очки авиаторов. А теперь перед Эвереттом открылся настоящий альтернативный девятнадцатый век с компьютерами.
– Вашему мистеру Бэббиджу следовало уехать в Бенгалию, – продолжил Теджендра. – Колката в те времена считалась центром исследований в области вычислений. Наваб Сирадж уд-Даула внедрил жаккардовый ткацкий станок в текстильном производстве, а от картонок, надетых на призму, было недалеко до компьютерных перфокарт.
– В моем мире британцы стерли бенгальское текстильное производство с лица земли, – сказал Эверетт. – Рай построили на костях бенгальских ткачей. Так говорил отец.
Эверетт, хоть родился и вырос на севере Лондона, никогда не забывал, откуда он родом.
– У нас Ист-Индская компания проиграла битву при Палаши, а расправившись с англичанами, наваб вытеснил и бывших французских союзников. Сто лет Колката была процветающим центром науки и коммерции.
– Доктор Сингх, помните, вы говорили о странном, но восхитительном чувстве? Я испытываю его сейчас.
Чудеса параллельного мира наконец-то сломали лед, заставив Эверетта перейти к главным вопросам.
– Хотите, я расскажу вам о другом Теджендре? По-моему, я должен вам рассказать. Он вырос в Батвале, как и вы. Его семья иммигрировала в семьдесят четвертом. Родственники верили, что ему уготовано великое будущее.
Доктор Сингх улыбнулся. Пенджабские родственники, пенджабские дедушки и бабушки, кто бы сомневался.
– Как и вы, он пошел в науку, в квантовую физику, хотя родители предпочли бы видеть сына хирургом. Не знаю, почему он выбрал эту область физики. Возможно, потому, что она задает самые главные вопросы. Возможно, потому, что ответы, которые она дает, заставляют задуматься. Может быть, стены между мирами не так уж прочны и иногда между ними возникают течи? Может быть, мечты и видения – всего лишь встречи с двойниками? Как бывает, гладишь кошку – и вдруг чувствуешь и видишь статическое электричество. Такие встречи словно статика между мирами. Порой мне кажется, что понять другого человека невозможно. Меня назвали в честь Хью Эверетта – человека, который предложил многомировую интерпретацию квантовой теории. Разумеется, в нашем мире.
– Я тоже хотел назвать сына Эвереттом, – сказал доктор Сингх. – И хочу извиниться за моего двойника.
– Так вот, есть я, есть моя сестренка Виктори-Роуз. Думаю, она была не запланирована, так получилось… ну, вы знаете, как бывает. В прошлом году мои родители разошлись. Мне не в чем их упрекнуть. Я остался с мамой, но часто вижусь с отцом. И сейчас мне гораздо легче с ним общаться, чем когда он жил вместе с нами.
– Мне очень жаль, что так вышло с вашими родителями, Эверетт, – сказал Теджендра.
Представляю, о чем ты думаешь. Если бы твоя Лора осталась жить, могли бы ваши отношения закончиться разводом?
– За десять дней до Рождества отца похитили прямо напротив Букингемского дворца. Похитительницу зовут Шарлотта Вильерс, она пленипотенциар Земли-3 в моем мире.
– Пленитуда похитила вашего отца?
– Мне кажется… я полагаю, внутри Пленитуды есть тайное общество, которое хочет захватить контроль над десятью мирами.
– А если Инфундибулум попадет к ним в руки…
– Они смогут управлять всеми мирами.
– Или защищать их.
– Шарлотта Вильерс говорила, что на свете есть силы, угрожающие всей Паноплии, каждому из миров.
Теджендра глубоко вздохнул.
– Паноплия гораздо больше, чем вы думаете, Эверетт.
– Я знаю. Она у меня в «Докторе Квантуме».
Теджендра улыбнулся тому, как Эверетт назвал свой планшетник, но тут же посерьезнел.
– Нет, Эверетт, не знаете. У вас есть шифр, вы нашли способ открывать двери в любой из миров. Но вы и представить себе не можете, что ждет вас там. Когда мы строили первый портал, мы шутили, что теперь нужно искать того, кто построит второй, – а спустя три года установили контакт с Землей-2. До этого мы много раз запускали исследовательские зонды в случайные миры. Им нет конца, Эверетт. Миры, где нет законов физики. Миры, где не знают различия между добром и злом. Миры, где нет людей, миры, где место людей заняли другие виды. Миры, откуда наши зонды так и не вернулись. И чем больше информации мы собирали, тем яснее понимали, как рискуем. Когда-нибудь наш зонд отследят – и двери откроются с той стороны.
– Доктор Сингх…
– Пожалуйста, зовите меня Теджендра.
– Доктор Сингх, вы слышали о прыгольвере?
– Я знаю, что технология случайного перемещения была использована при разработке оружия. Некоторые люди способны все на свете обратить в оружие. Ничего опасного, уверяют они, ведь это оружие – дело рук человека. Никого не убивает, просто отсылает далеко-далеко.
– Мой отец, ваш двойник, был отправлен далеко-далеко при помощи этого человечного оружия. В него стреляла Шарлотта Вильерс. Она целилась в нас обоих, но отец оттолкнул меня. Мне удалось украсть прыгольвер, и я соединил его с Инфундибулумом. А теперь, Теджендра, я хочу знать, смогу ли я вернуть моего отца?
Некоторое время доктор Сингх смотрел на огонь. Эверетт видел, что он размышляет, прикидывает варианты.
– Если вы найдете его, то, несомненно, вытащите оттуда. Проблема в том, чтобы…
– Найти его. Он может оказаться в любом из десяти в восьмой степени миров.
– Исследования случайных перемещений проводились Имперским университетом задолго до того, как я пришел туда, но мне известно, что они применяли устройство, работающее на основе явления квантовой сцепленности. Его использовали для поиска потерявшихся зондов.
Сердце Эверетта внезапно дало сбой. Он выпрямился в кресле у камина, джентльмен напротив джентльмена.
– Устройство до сих пор существует?
– Его много лет не использовали. Но оно по-прежнему там, в университете. Нас эвакуировали в страшной спешке.
Глаза доктора Сингха встретились с глазами Эверетта.
– Нет!
– Я должен.
– Пожалуйста, не ходи!
– Это единственный способ найти отца.
– Прошу тебя, сын.
Стук, царапанье по стеклу. В тихой, натопленной комнате звук прозвучал, словно выстрел. И снова. Тук-тук-тук. Эверетт оглянулся. Личико Сен прижалось к высокому узкому окну. Она поманила Эверетта. Он покачал головой. Сен коснулась запястья, постучала по веревке и дернула подбородком, изображая стремительный подъем. Выходи. Срочно. Наверх. Очень важно.
Эверетт встал с кресла.
– Мне пора, Теджендра.
У двери он оглянулся. Теджендра оторвал глаза от огня. В них застыл ужас, словно он наблюдал, как его второй сын погружается в бесконечную черноту. Глаза – последнее, что остается.
19
Внутри «Эвернесс» хранилось немало секретов. Дверь в конце спиральной лестницы, соединяющей палубы, вела в широкую просторную комнату. Восемь вращающихся стульев окружали длинный стол; из большого панорамного окна открывался потрясающий вид на нос дирижабля. Эверетт неожиданно осознал, что никогда еще не смотрел на дирижабль сверху, только снизу. Зато теперь мог сколько угодно любоваться на герб с единорогами, присыпанный мелким снежком. Комната сияла чистотой – ни единой наночастички пыли, как и везде на корабле Анастасии Сиксмит. Пахло чем-то неуловимо знакомым и невероятно банальным.
– Мебельная полировка? – спросил Эверетт.
– Почему бы нет? – ответил Макхинлит.
– Дивано в верхней кают-компании, – раздался голос капитана Анастасии в громкоговорителях.
– Карбоволокно зуши бона, если добавить маленько полироли. Все для клиента.
Команда собралась на совет. Пока они рассаживались, Сен успела шепнуть Эверетту, что это второй дивано на ее памяти. Первый созывался, когда голосовали за предложение Иддлера провезти контрабандный груз в Верхнюю Дойчландию.
– Бона решение, – кивнул Макхинлит.
Эверетту велели сварить два кофейника кофе, чтобы поддержать силы команды во время многочасовых обсуждений. Горячий кофе сырым снежным утром.
– Смогут ли они без вас разобраться с Инфундибулумом? – спросила Эверетта капитан Анастасия.
Настроение у всех было мрачное. Тихо тикали часы. К рассвету, когда Оксфордский форпост проснется, им нужен четкий план действий.
– Со временем они взломают мой пароль, – ответил Эверетт. – Я не облегчил им задачу, так что через миллиард лет справятся. Впрочем, если учесть, что они освоили компутаторы еще в девятнадцатом веке, могут успеть и за миллион.
– А еще скорее кьяппы просто направят оружие тебе прямо в оцил, – заметила Сен. – Или мне.
Эверетт вспыхнул. Он совершенно упустил из виду этот вариант. Легко быть очень умным. Или слишком умным, а это все равно, что глупым. В школе его вечно донимали подобными остротами. Была одна девчонка, Дана Макклог, острая на язычок любительница найти бревно в чужом глазу. «Ты о себе слишком много воображаешь, Эверетт Сингх», – фыркала она.
– А как мы их остановим? Что наши бумкеры супротив их чудного оружия? – сказал Макхинлит.
– У нас найдется и кое-что посерьезней, – произнес Шарки, глядя исподлобья.
– А прыгольвер есть прыгольвер, – добавил Эверетт.
– Чтобы я больше ни слова не слышала про оружие, – оборвала капитан Анастасия. – Мы всегда побеждали врагов не числом, а умением. Наше оружие – мозги.
– «Ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа», – промолвил Шарки, отхлебнув кофе. Зеленый отсвет скринсейвера падал ему на лицо. Эверетт внимательно всматривался в американца, пытаясь угадать, о чем тот думает. Настал ли день, когда ради благополучия «Эвернесс» можно пожертвовать благополучием Эверетта Сингха?
– Одно я знаю точно, – отрезал Макхинлит, – без того компутатора мы отсюда не выберемся. А мне не терпится унести диш из этой чертовой дыры.
– Мистер Сингх, ваш оте… доктор Сингх уверен, что следящее устройство осталось в Лондоне?
– Уверен, мэм.
– Просто офонареть, – сказал Макхинлит. – Без кьяппов шансов добраться до Лондона и найти это чертово устройство – знать бы еще, на что оно похоже! – раз-два и обчелся. А потом придется драпать со всех ног, пока нано-чудища не выели тебе мозг изнутри. Ну, спасибо, оми, удружил, снова втравил нас черт знает во что.
Макхинлит прав, прав во всем. У них не будет козырей: ни знакомых крыш, ни тросов, ни возможности улизнуть в другую вселенную под носом у врага. Сен одной рукой потихоньку тасовала колоду. Вытащив карту, она мельком взглянула на нее, заметила взгляд Эверетта и сунула карту обратно.
– Я только знаю, что должен это сделать, – сказал Эверетт.
– Фантабулоза кофе, мистер Сингх, – кивнула капитан Анастасия, отхлебнув глоток. – Как вам удается?
– Все дело в пропорциях, – ответил Эверетт.
Капитан Анастасия, прикрыв веки, наслаждалась ароматом. Наконец она открыла глаза. К решимости и азарту в ее взгляде примешивалась изрядная доля хитринки.
– У нас есть то, что нужно им, у них – то, в чем нуждаемся мы. Поступим как истинные аэриш – заключим сделку.
Капитан Анастасия встала. Совет был завершен.
– Мистер Сингх, сегодня ночью спрячьте прыгольвер в лэтти и не сводите с него глаз. Мистер Макхинлит, мистер Шарки, удвоить внимание. Только имейте в виду, мистер Шарки, завтра утром вы должны быть на высоте – мне потребуются ваши феноменальные торгашеские способности. Придется оправдываться за деток-шпионов, которые успели наломать дров, и убедить кьяппов доверить нам Инфундибулум.
– «Кроткостию склоняется к милости вельможа, и мягкий язык переламывает кость», – промолвил Шарки.
– Никаких переломанных костей, – покачала головой капитан Анастасия. – Мы – торговцы, наше дело – барыш.
В сопровождении ароматов полироли капитан покинула кают-компанию.
– Ничего нового, – шепнула Сен Эверетту. – Даром, что в прошлый раз сотрясали воздух несколько часов, а она опять все сделала по-своему.
Капитан Анастасия обернулась на каблуках и бросила грозный взгляд на приемную дочь.
– Мисс Сиксмит, а ну-ка марш в лэтти и спать. Завтра летим в Лондон. Мы должны утереть нос этим военным. Покажем им истинный аэриш-шик.
Над восточным Лондоном возник круг света, яркий, словно новое светило на фоне вечереющего неба. Птицы и нечто, похожее на птиц, попав в круг чужеродного света, вспорхнули с насиженных мест. Две фигуры показались из дыры в небе: Эверетт Л на белом дроне и вслед за ним маленькая пожилая дама, вся в сером, кутающая руки в рукавах длинного платья. Она летела на втором, восстановленном дроне.
– Эге-ге-гей! – беззвучно крикнул Эверетт Л. Он летел на юго-восток к мертвым и прекрасным башням мертвого Лондона. Порыв ветра проник под очки, увлажняя глаза. На миг Эверетт ощутил радость от полета, на миг забыл, что все эти тысячи стеклянных окон – мертвы, что за ними никого нет.
– Умные малышки, – похвалил Шарль Вильерс, когда дроны – один рабочий, другой, расколотый снарядом пополам – внесли через портал. Полиция обнаружила второй, неповрежденный дрон, за часовней на кладбище. Шарлотте Вильерс пришлось снова повторять привычную ложь: секретная операция, вопрос национальной безопасности. Сержант Ус и Ли-Ли сомневались.
– Что это? – настаивали они.
– Экспериментальные военные дроны, – ответила Шарлотта Вильерс.
– На кладбище?
Хотя тогда ледяная улыбка Шарлотты Вильерс заткнула им рот, в следующий раз ей так легко не отделаться.
Обратно в туннель под Ла-Маншем, через слепящий свет портала – в еще более яркое сияние и низкую гравитацию Луны.
– Попробуем починить, – сказал Шарль Вильерс, рассматривая покореженный дрон. – Как думаете?
– Ничего сложного, – ответила мадам Луна.
Как всегда, Эверетт Л не видел, откуда она появилась. Неужели всякий раз она создает собственный портал?
Эверетт Л оглянулся на женщину, летевшую сзади. Она сидела ровно, скрестив руки, словно ангел. Подол длинного платья развевался на лету.
– Это мой личный охранник? – спросил Эверетт Л Шарля Вильерса, когда через дверь-которая-была-больше-чем-дверь тот завел его в новую, белую, как смерть, комнату, неотличимую от прочих. Судя по эху от шагов, комната была огромна. В ней стояла еще одна маленькая дама в сером с неизменной мягкой улыбкой на лице. – Она не даст Нано выесть меня изнутри?
– Что мой двойник рассказывала вам о месте, куда вы отправляетесь? – спросил Шарль Вильерс, когда они с новой мадам Луной – несмотря на сходство, ее невозможно было спутать со старой – сопровождали Эверетта Л от портала Гейзенберга.
– По ее словам, какие бы слухи ни разносили по коридорам школы одолеваемые гормонами юнцы, они далеки от истины, – ответил Эверетт Л.
– Так и есть, – согласился Шарль Вильерс, – истина много хуже.
И рассказал ему все.
В похожей на пещеру белой комнате глубоко под поверхностью обратной стороны Луны дама в сером показала Эверетту Л, что тринские технологии способны противопоставить Нано.
– Направьте туда ее, – предложил Эверетт Л.
– Я ведь говорил, что Трин не есть разум в привычном для нас понимании. Разуму Трина неведомы желания, он лишен честолюбия. Ему нет ни до чего дела. Инфундибулум безразличен ему, как результат футбольного матча. Людей мотивировать легче. У них есть чувство долга. За то, что Пленитуда сделала для вас, она потребует платы.
– Пленитуда? – переспросил Эверетт Л. – Или Орден?
Даже опустевший и заброшенный, этот Лондон поражал воображение. В мире Эверетта Л башни – следствие влияния Тринской архитектуры – были выше, но смелость и полет воображения здешних строителей выдавали культуру, уверенную в собственном совершенстве. Вершины башен разворачивались цветочными бутонами, взлетали птичьими стаями; крыши парили в воздухе; дворики изгибались, словно морские раковины; дома испуганными ангелами нависали над улицами. Ничто не казалось прочным и окостеневшим, все жило, двигалось, все переполняла энергия. Город походил на застывшее балетное па. Собор Святого Павла окружал почетный караул небоскребов, утонченных и изящных, словно турецкие клинки, замершие в приветственном салюте. Флит-стрит напоминала карнавал: фантастические строения в форме рыб, облаков, тропических деревьев, редких минералов и загадочных головоломок нависали над старинными домами, не заслоняя их. Некоторые улицы казались Эверетту Л знакомыми, однако большинство поражали новизной: этот виадук в его мире никогда не пересекал Стрэнд, этот терминал на вокзале Чаринг-кросс – весь стеклянный, на изящных железных ребрах – никогда не был построен. Откуда взялся грандиозный оперный театр восемнадцатого века? А крытый рынок на Риджент-стрит? А изящные георгианские полумесяцы и круги из домов? Этот Лондон сочетал в себе изящество, гармонию и заботу о нуждах горожан.
Но стоило опуститься ниже, и в глаза бросались ржавеющие остовы автомобилей, груды скарба, обращенного непогодой в гниющий хлам, заросли кустарника и трава, пробивающаяся сквозь асфальт. Пустота за каждым окном, пустота везде и всюду. Молчание ужасало. Лишь гудели моторчики дронов да ветер шелестел между мертвыми зданиями.
Темная башня возвышалась на фоне горизонта, словно нож, воткнутый в сердце Лондона. Эверетт Л летел в другую сторону, однако башня притягивала, поражая взор, заставляя сердце болезненно сжиматься. По спине бежали мурашки, мошонку стянуло от ужаса.
Он летел над дымоходами и балконами Мей-фэр, а перед ним простирался Гайд-парк. Озеро Серпантин превратилось в топкое болото, заросло камышом, прихваченные морозом водяные лилии почернели. Там, где в мире Эверетта Л тянулись подстриженные газоны, здесь бушевали ежевика, буддлея и вербейник. Эверетт кружил над парком, ища место для посадки. Следовало заправиться перед долгим полетом в Оксфорд. Дополнительный блок питания везла мадам Луна – где она его прятала и как подзаряжала, было непостижимой загадкой тринских технологий. Открытые пространства Гайд-парка хорошо подходили для посадки и заправки.
– Почему в Оксфорд? – спросил Эверетт Л Шарля Вильерса.
– Эгистрия создала там свой форпост. Посмотрим, сколько им удастся продержаться.
– Вы можете просто переместить меня через портал.
– Они запечатали порталы.
– Так распечатайте, вы же Орден.
Долгий тяжелый взгляд Шарля Вильерса мог заморозить даже ледяное сердце Эверетта Л.
– Кое-что и Ордену не под силу. Порталы Гейзенберга на Земле-1 отправят вас прямо на Солнце.
Пришла очередь Эверетта Л погрузиться в холодное молчание.
– Тогда пусть будет Тоттенхем.
– Так-то лучше. А теперь давайте испытаем новое оборудование.