Текст книги "Книга Реки"

Автор книги: Йен (Иен) Уотсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Нет, у женщины есть крошечное яйцо в…

– А как это яйцо превращается в человека? Кто ему приказывает? – Андри расхохотался. – Послушай, девочка: слова – очень длинные слова, мелко написанные миллионами и миллионами букв – вот что создает ребенка. Слово Бога. Оно создает плоть. – Он внимательно смотрел на меня. – Не можешь возразить? Никогда об этом не думала. Вы просто блаженствуете себе на востоке…

– А вот и неправда! Работа на судне – это не праздник.

– Работаете, как животные, и не задаете вопросов.

– Мы животные, да? Вот мы и добрались до сути. Как вы ненавидите женщин! Как вы их боитесь! Да, я сказала «боитесь». Вот что я вам скажу, мистер: вы не лучше, чем все остальные Сыновья. А может, и хуже. Не знаю, кого вы там хотите наказать, но себя вы наказываете в два раза больше.

– Может, такова природа Мужчины – мучительно искать правду. Бороться.

Я фыркнула:

– Но не Женщины, я полагаю.

– А ты, естественно, исключение?

Дело начинало принимать дурной оборот. Признаюсь, это отчасти была моя вина. Тут в разговор вступил Джотан.

– Ты проиграла, девочка. Ты не продержалась бы и десяти минут. Ты оказалась бы на позорном стуле. Сварливая. Злобная. Спорщица. Еретичка. Непослушная. – Он помешал суп. – Вот, ты даже готовить не умеешь.

Андри подмигнул мне:

– Он говорит правду. Ты лучше придерживай язык. Или тебя саму промаринуют, а потом зажарят. Братство не выносит женщин, у которых на все свое мнение. Мы – это другое дело, у нас широкий кругозор. К тому же мы слишком далеко от вашей женской земли.

– Тебе нужно быть помягче, – сказал Джотан. – Истинная земля в том, что тебе вообще лучше заткнуться.

– Отлично, намек понят, – сказала я. – Здесь нас никто не слышит. Поэтому, Андри, будь добр, скажи мне, ты все-таки считаешь себя куклой или нет? Ну скажи: я сгораю от любопытства.

– Все, во что ты начнешь верить, Йалин, останется с тобой до конца твоих дней – даже если ты будешь убеждать себя, что десять раз переменила мнение, и все свои мысли вывернешь наизнанку. И это так. Нельзя отмыть краску, в которую вляпался. Лучше это просто сознавать. Тогда, по крайней мере, ты будешь знать, в чем твое отличие, даже когда пойдешь против течения.

– Вляпался в краску, да? Да я вляпывалась в черное течение…

Как я радовалась, что родилась на востоке, где люди могут быть счастливы. Здесь не был счастлив никто. Должно быть, они сумасшедшие, если соглашаются на такую убогую жизнь, вместо того чтобы пользоваться рекой, которая вывела бы их к цивилизации и процветанию. Как только я об этом подумала, где-то глубоко внутри меня и далеко под поверхностью земли словно что-то шевельнулось, затопив меня волной скрытой радости.

– Суп готов, – объявил Джотан.

На следующий день, проделав очень длинный путь, мы наконец вышли на ухабистую дорогу, ведущую на север и юг. Наша тропинка здесь заканчивалась, выйдя из зарослей. Должно быть, река осталась далеко в стороне.

Андри показал пальцем на юг.

– В той стороне Ворзленд. Мы пойдем на север. Через пару часов придем в Помилуй Бог. Ты побудешь с Джотаном, пока я поищу тебе приличную одежду. Если мы кого-нибудь встретим до этого…

– Я знаю. Спрячусь в ближайших кустах.

– Это может вызвать подозрение. Просто стой и молчи. Скромно смотри в землю.

Скоро нам встретилось любопытное средство передвижения: груженая повозка, которую тащили два огромных и косматых волкодава, каких я раньше не видела. Рядом, щелкая кнутом, трусил тощий мужчина, одетый в камзол, брюки, треугольную шляпу и деревянные башмаки. Он бросил на нас быстрый взгляд, слегка кивнул в знак приветствия и покосился на меня. Когда его взгляд упал на мачете моих провожатых, он ускорил шаг и подстегнул своих волкодавов.

– А он не очень-то любопытный, – сказала я, когда он прошел.

Джотан фыркнул:

– Он не такой дурак, чтобы дожидаться, пока мы его ограбим. Но лично мне на висяк не хочется.

– А что это такое?

– Виселица, девочка, виселица! Туда подвешивают человека, и он висит, пока не сгниет. Милость Божья охраняет главную дорогу. Когда ты нарушаешь закон, тебя преследуют и наказывают Сыновья Адама.

– Так, как они наказывают ведьм? А сколько женщин восстает против них?

– Немного. Очень мало. Те, кого соблазняет река, когда поет им свои песни. Тогда у нас появляется развлечение, раз или два в году.

– Ты называешь сожжение женщин развлечением?

– Лично я нет. А чернь называет. Мы же дикие варвары по сравнению с тобой, умненькая, дерзкая, несравненная Йалин. За исключением того, о чем говорил Андри. Например, зачем мы здесь оказались и как.

Через час нам встретилась тележка, которую тащила толстая женщина, одетая в черное. Ее муж шагал рядом, держа под мышкой пакет, который, очевидно, свалился с тележки. Женщина бросила на меня злобный взгляд, увидев мой мужской костюм.

– Хо, – сказал мужчина, остановившись. На шее у него висела бронзовая медаль, на которой был изображен крут и стрела. За пояс была заткнута какая-то металлическая трубка с ручкой, которую я приняла за дубинку. – Милость Божья, храни вас от Сатаны!

– И тебя тоже, – с улыбкой ответил Андри.

– Кто это? Ведете по делам Братства?

– Нет-нет. Все в порядке, Брат. – Андри хотел идти дальше.

– Постой. Я спросил, кто это.

– Мы исследователи, Брат. Взяли ее с собой, чтобы она готовила, таскала вещи и развлекала. На нее напали мыши-пираньи. Сожрали одежду. Пришлось дать ей свою. – Андри уже говорил мне, как они называют этих прожорливых тварей.

– Мыши-пираньи? Где? – подозрительно спросил мужчина.

– Тут недалеко. Мы лучше пойдем. Скоро стемнеет.

– Я в полной безопасности.

– Только не от мышей.

Мужчина внимательно на меня посмотрел. Помня о предупреждении, я быстро опустила глаза.

– Да какая из нее кухарка, это же тощая кляча! И кого она может развлечь?

Андри недобро усмехнулся.

– А она воровка. Пришлось ее проучить.

– Кухарки-воровки лопаются от жира.

– Не лопаются, если сидят на привязи.

– Ничего не понимаю. Вы готовите еду сами, а ее держите на привязи?

– Не слушай его, он у нас шутник. – Джотан оттолкнул Андри локтем. Внезапно он сделал испуганное лицо и прислушался. – Харк… Мне показалось, что-то шуршит.

– Мыши, так далеко на севере?

– Все бывает, Брат. – Джотан подтолкнул меня. – Шевелись, женщина, пока на твоих костях осталось хоть что-то. С Богом, – бросил он через плечо. И зашагал прочь; мужчина смотрел нам вслед, пока мы не ушли за поворот.

– Вот пристал, – проворчал Андри, когда мы скрылись из вида. – Хорошо, что у этого не было вашего сигнального зеркала с фонарем. Но учти, у Сыновей есть пистолеты.

– Пистолеты? – повторила я.

Он засунул палец за пояс, словно там была такая же трубка, вытащил его и сказал:

– Бах. Убивает за сто шагов. Дорогой, нужны недели, чтобы его сделать.

– О!

– Я предпочитаю нож. Помпезная штука эти пистолеты. Может убить врага, а может и разорвать тебе руку. Я так думаю. – Его глаза сузились. – Не знаете, что такое пистолеты, да? Ты о них не говорила.

– А ты не спрашивал, – быстро сказала я. – Я же не могу рассказать вообще обо всем.

Он схватил меня и начал трясти.

– Не смей мне лгать, Йалин! Ложь выдает тебя с головой!

Когда стемнело, мы вышли к окраине города, который назывался Помилуй Бог. Джотан остался со мной, а Андри отправился в город, откуда вернулся через полчаса, притащив с собой тюк, в котором я нашла жуткую длиннополую рясу с капюшоном и пару веревочных сандалий. Хотя было совсем темно, я все же могла различить, каким мерзким было это одеяние. Вытащив из кустов свои прекрасные, удобные сапоги и брюки, я с тоской наблюдала, как они исчезли в рюкзаке Андри. Больше я их не видела.

Теперь, когда я превратилась в кающуюся грешницу, рабыню, я перестала привлекать внимание людей. На ночь мы устроились в гостинице «Веселая поездка». Размер этого заведения сначала меня озадачил, но потом я поняла, что, видимо, мужчины здесь живут постоянно. В наших восточных гостиницах мы только устраивали пирушки. Большинство наших путешественников живет на своем судне. Те женщины и девушки, которые этого не хотят, снимают комнату, которую им предлагают по городской книге регистрации.

Гостиница «Веселая поездка» гудела от пьяных голосов, которые раздавались и в длинном коридоре, и в окруженном колоннами дворе. Над главным залом поднимались два этажа убогих спальных помещений, где можно было найти соломенный тюфяк на козлах, кувшин с водой и кусок мыла, больше похожего на желтый камень. Всю ночь я просидела в своей комнате, закрывшись на засов, и только иногда осторожно выглядывала во двор, где отводили душу Андри и Джотан. Внизу царило веселье, которое было не для меня. В такие таверны, несомненно, заходили женщины «сомнительного поведения». В коридорах и на лестницах слышался шум, возня, взвизги и хихиканье.

Утром Джотан признался, что за Главной башней находится более приличная гостиница, где останавливаются респектабельные мужчины со своими респектабельными женами. Но мы не искали внимания столпов общества, не так ли?

При свете дня Помилуй Бог оказался грязным, неухоженным и вонючим городишком, заваленным мусором, на который никто, кроме меня, не обращал внимания. С самого утра по улицам загрохотали тележки, повозки, лотки на колесиках – весь этот шум, я думаю, объяснялся низким уровнем техники. В другой ситуации я назвала бы их рыночную площадь живописной, но, на мой вкус, ее слишком портили два здания: огромный кирпичный молельный зал и, да, мрачная каменная Главная башня Братства, перед которой я увидела кучу пепла, которую все обходили стороной.

Мое сердце не жаждало больше путешествий. Это я-то, которая мечтала увидеть весь мир! Никогда не причислила бы я этот Помилуй Бог к списку городов, где я побывала – таких благословенных, как Аладалия или Аджелобо. Даже грязный Гинимой и заброшенный Порт Барбра казались раем по сравнению с ним.

То же самое я испытала, когда по пути увидела другие города: Домини и Адамополис, разделенные между собой полудюжиной убогих деревень. Там жили люди, но так жить я бы не смогла.

К северу от Помилуй Бог движение по дорогам увеличилось; путники сбивались в ватаги по шесть-десять человек, чтобы скрашивать себе путь песнями и разговорами. Но в компании мы сейчас нуждались меньше всего. Мы отделывались от тех, кто пытался завязать с нами разговор или набивался в попутчики.

Прошла, кажется, вечность, прежде чем я увидела реку хотя бы издали. Миновав Адамополис, мы пошли по дороге, ведущей к холмам у подножия гор. Джунгли почти закончились; теперь мне казалось, что я знаю, где мы находимся, потому что, когда мы плавали к северу от Сверкающего Потока, я различала горные вершины на западе.

Высшей точкой нашего путешествия оказалась площадка на вершине холма, с которого открывался грандиозный вид на восточный берег.

Но как можно было им любоваться? Жуткий памятник венчал вершину этого холма. Несколько валунов были сдвинуты вместе. Между ними торчал столб, на котором висела ржавая клетка в форме человеческого тела: железный костюм, запертый на висячий замок. Со скелетом внутри. Камера смерти скрипела и раскачивалась на ветру. Какими попадали туда люди – живыми или мертвыми? Я не стала спрашивать. Возле нас остановилась группа путников, они разговаривали, показывали куда-то рукой и украдкой поглядывали на восток…

Где-то далеко в лучах солнца блестела река, которая с такого расстояния казалась маленькой и незначительной. Дальше на северо-востоке я различила что-то похожее на дым. Неужели это был Гинимой?

– А вот и наш Сторожевой Висяк, – мрачно пробормотал Андри. – Не смотри на реку, Йалин.

Мы пошли дальше.

Скоро начался спуск в сторону реки, который вывел нас в лесистую местность, где я и увидела конечный пункт нашего путешествия.

Мужской Дом Юг был основательным городом, который располагался в долине на берегу изогнутого полумесяцем озера. С высоты он показался мне не таким убогим, как все остальные. Двух– и трехэтажные деревянные дома образовывали широкие улицы, расположенные строго под прямым углом. Эти строения перемежались жалкими лачугами из илистого кирпича, крытыми тростником – хотя тоже расположенными в строгом порядке. Возле озера поднималось несколько сооружений из камня и хорошего кирпича.

Джотан показал рукой.

– Это здание Налоговой Палаты… А это – Главная башня Братства, а вон там – Теобор…

– Теобор?

– Штаб «Деотеоретиков». А вон там – Техническая Академия.

Ну просто центр управления и науки! По вопросам устройства камер смерти и создания металлических трубок, которые убивают на расстоянии…

Выйдя в окрестности Мужского Дома Юг, мы до вечера проболтались в общественном чахлом парке. С наступлением темноты мы осторожно начали пробираться по темным улицам, освещенным только светом из окон и звездами, пока не добрались до трехэтажного строения, окруженного кустами и забором.

Джотан и я остались снаружи, а Андри проскользнул в калитку. Немедленно раздался яростный лай волкодава – и сразу затих. Скоро Андри вернулся и повел нас вокруг дома к заднему крыльцу, где из приоткрытой двери струился янтарный свет. Мы вошли в кухню. Нас встретил высокий веснушчатый мужчина, одетый в серый холщовый балахон. Его лысый череп был покрыт длинными редкими рыжими волосами. Над верхней губой у него была аккуратная щеточка усов, которая совершенно не вязалась с растительностью на голове. Он стоял, сжав волосатые кулаки, и был похож на грубую доску. Но он носил очки, прозрачные стеклышки, за которыми виднелись умные бледно-голубые глаза.

– Наверх, – приказал он. – Запри дверь, Андри. – Взяв лампу, он повел нас за собой.

Так я познакомилась с доктором Эдриком.

Мне пришлось провести у него три недели и отвечать на его вопросы каждый вечер и утро, а он записывал мои ответы бисерным почерком в черной записной книжке. Сначала ему помогал Андри; и если того интересовала общая картина, то доктор Эдрик записывал мельчайшие детали.

Наверное, я рассказала все не только о своей жизни, но и о жизни на востоке вообще. А почему бы и нет? Что мне скрывать? Разве я кого-нибудь предала? Вряд ли! Я чувствовала себя скорее послом разума, который мог открыть им глаза на их жизнь. Была ли я их врагом? Но ведь они спасли и приютили меня. Если бы не Андри и Эдрик, на все вопросы мне пришлось бы отвечать в гораздо менее комфортных условиях, после чего на костре сожгли бы то, что от меня осталось.

К тому же доктор Эдрик прекрасно чувствовал, когда я чего-то не договаривала.

Итак, я говорила и говорила. Стараясь отогнать от себя мысль, что я обмениваю ценнейшую информацию всего лишь на призрачную надежду или песню.

Выяснилось, что Эдрик был доктором «Деотеории», влиятельным человеком. Должно быть, он вел двойную жизнь, если интересовался рекой и хотел меня защитить. Каждый Первый день он надевал свою белую мантию и отправлялся читать проповедь в молельный дом рядом с Теобором. Когда я умоляла взять меня с собой, просто из любопытства, он категорически отказывался и ничего мне не объяснял.

Каждый будний день, утром, он надевал менее официальную одежду и отправлялся в Теобор. Пока его не было дома, я пролистывала некоторые монографии из его маленькой библиотеки. Это происходило только после того, как я заканчивала уборку в доме, чистку одежды и посуды, готовку и кормление волкодава…

Поскольку это были мои обязанности. У доктора Эдрика была «экономка», очень ему преданная. Но после моего появления он отослал ее навестить родственников в Адамополисе, о чем она просила уже давно. Я стала ее временным заместителем. Так было легче объяснить мое присутствие в доме.

В конечном счете, это было все равно что снова оказаться на борту «Шустрого гуся» – в роли безбилетного пассажира, который работой оплачивает проезд.

Библиотека Эдрика, она была очень небольшой из-за нехватки бумаги. Этот факт я выяснила в сортире, где на гвоздике висели куски ветоши. Книги, которые ее составляли, были напечатаны на очень грубой бумаге, очень мелким шрифтом – и на каждой из них стояла печать Братства. Может быть, поэтому бумага была такой редкостью. Ее выпуск ограничивала цензура.

Из книг Эдрика я узнала немногим больше того, что мне рассказывал Андри. Или скорее я больше узнала, но не стала больше понимать. Все эти казуистские теории и догмы о Божественном разуме, природе Змея – все то, о чем я знала лучше, чем любой западный житель. Но я так и не поняла, каковы были замыслы доктора Эдрика относительно реки.

Однажды, вернувшись домой, он застал меня – работа по дому была сделана только наполовину – внимательно изучающей старый трактат на желтой бумаге, озаглавленный «Истинная земля Человечества». Забрав его у меня из рук, он небрежно бросил его на стол.

– Ты испортишь глаза, девочка.

Я уже собиралась сказать ему, что его собственные гляделки только выиграли бы, если бы вместо грубых стекол там были вставлены прекрасные линзы из Веррино. Но он нахмурился, и я промолчала. Его мысли были явно заняты чем-то другим.

– Обстановка накаляется, – сказал он. – Об этом знают еще немногие, но это так. Твой замечательный братец пустил кота к цыплятам в прошлом году.

– Да? А может, это он был цыпленком среди котов?

– Я знаю об этом, и мне очень жаль. Таково было решение местных Сыновей из Майнстеда. Их можно понять.

– Я не ослышалась?

– Дорогая девочка, этим людям приходится жить рядом с рекой, ведь они добывают там руду. Поэтому они особенно подозрительны в отношении всего, что касается колдовства. Когда Теобор Мужского Дома Север узнал о том, что случилось, они очень сожалели, что не успели расспросить господина Капси подробнее.

– Неизвестно, что для Капси было бы лучше!

– По крайней мере, им удалось забрать его снаряжение и исследовать его в Академии. Подводный костюм оказался цел. Конечно, по-прежнему остается проблема мужчин, которые могут воспользоваться рекой только один раз…

Так вот где оказался водолазный костюм Капси!

– Мужской Дом Север: что это такое? Казалось, вопрос ему понравился.

– Больше четырех недель пути. Это еще один крупный центр. После того как здесь появился Капси, возникли две научные школы… Я скажу лучше так: некоторое время существовали две школы. Сейчас события разворачиваются так, что назревает конфликт между Хранителями и Крестоносцами. Последние пока в меньшинстве.

– Эти Хранители хотят оставить все как есть?

– Они стремятся к тому, чтобы наша Истинная земля была чистой и безопасной.

– А Крестоносцы хотят установить контакт с востоком?

– Контакт? – Он мрачно улыбнулся. – Если можно так выразиться.

– А вы на чьей стороне, доктор?

– Какая ты неугомонная, девочка! У тебя, наверное, вся семья такая – везде суете свой нос. – Он немного подумал. – Я считаю себя как бы посредником между этими школами. Крестоносцы, если добьются своего, дадут нам более точные знания о нашем враге, Сатанинском течении, и его слугах. Лучше так защищать наш человеческий образ жизни – не пытками и огнем, а тонким мастерством, техникой.

– Значит, ваш секретный план касается реки на юге?

– Мой план? О нет! План Крестоносцев! Из которого я надеюсь выжать долю знаний…

– Чтобы передать их Хранителям! – это было только мое предположение, но оно казалось мне весьма вероятным.

– Из твоих слов выходит, что я какой-то… циник. А я считаю себя идеалистом-прагматиком. – Он спорил сам с собой. – Этот план только на ранней стадии разработки. Может быть, от него уже отказались.

– Из-за меня?

– И, может быть, нужно всего лишь изменить его первоначальную цель. Из твоих рассказов я узнал одну очень важную вещь, Йалин. – Доктор Эдрик поправил очки. – А именно, что в южных джунглях существует некий гриб-наркотик.

– О нет, – сказала я.

– О да, – сказал он. – Стыдно, что ты его так и не нашла!

– Может, он здесь не растет.

– Ты же сама мне сказала, что выжила в наших джунглях потому, что они похожи на ваши. Значит, растительность в целом одна и та же. Весьма вероятно, что этот гриб растет и у нас – дальше на юге, куда наши исследователи еще не добирались. И где побывала ты.

– Я туда больше не пойду!

– А ты разве не собиралась идти в Майнстед? Что напротив Веррино? – Эдрик засмеялся. – Стоять там на берегу и махать платком? В Майнстед, где так любят сжигать людей.

– По джунглям можно ходить годами, собрать кучи грибов и не найти то, что нужно!

– А это, Йалин, как постараться. Все зависит от того, как организована экспедиция. Финансирование, количество людей. Придется брать с собой кроликов, чтобы выявлять ядовитые растения. И добровольцев, чтобы выявлять неядовитые.

Я добровольцем не буду.

– Разумеется. Ты слишком ценный источник информации. Но у нас есть много женщин, которые на это согласятся.

– Женщина для вас – это высший тип кролика? Он хитро погрозил мне пальцем.

– Пункт первый: ты сказала, что этот наркотик используется во время эротических оргий. Вероятно, с участием как мужчин, так и женщин, хотя это не доказано. Думаю, что у вас на востоке очень часто встречаются половые извращения.

Пункт второй: именно женщины вашего Порта Барбра устраивают эти развратные обряды. И единственный раз, когда ты видела наркотик в действии, это было с женщиной, хозяйкой твоего судна.

Пункт третий: женский мозг, несомненно, наполнен другим веществом, чем мужской. Отсюда уязвимость женщин перед Змеем… – Ему явно нравилось, как четко он представляет себе ситуацию.

Я не чувствовала ничего, кроме унизительного страха. Я-то надеялась, что попала в святой храм. Я надеялась, что они помогут мне вернуться домой. Я вообразила, что понимаю доктора Эдрика – посредника между мной и жестоким Братством.

На самом деле, я не поняла ничего. Я оказалась просто предателем.

«Черное течение, – прошептала я про себя, – помоги мне. Помоги всем нам».

Я молилась молча, внутри себя, как, наверное, молились Змею-Сатане женщины-ведьмы.

Ответа не было. Увы.

Доктор Эдрик педантично вертел в руках очки.

– Нужно уметь приспосабливаться к новым условиям, Йалин. Нужно. Разве я не приспособился к твоему появлению здесь? А ведь ты пришла с земли Сатаны. Полагаю, я ясно представил тебе свою позицию, чтобы ты смогла приспособиться – сделаться такой, какая ты должна быть.

Одно было очевидно. Мне нужно уходить из дома Эдрика. Мне нужно бежать из Мужского Дома Юг. Бежать в другое место. Может быть, меня будут преследовать Сыновья и Крестоносцы.

Куда мне идти?

Я думаю, что черное течение услышало мой призыв о помощи через все лиги мужской земли…

В ту ночь мне снился сон. Мне снилось, что я нахожусь в Сверкающем Потоке вместе с Джамби. Мы стоим на эспланаде. Ее муж куда-то ушел. На воде качаются рыбацкие лодки, в их блестящих нарисованных глазах отражается серебристое мерцание. Светящиеся существа снуют в воде, вспыхивая, как молнии – серебряные стрелки, указывающие направление с запада на восток. Направление на Сверкающий Поток.

И Джамби небрежно говорит: «Не знаю, что это за существа, но жалоносцы их боятся».

Я мгновенно проснулась. Я все еще слышала ее слова. Я снова и снова повторяла их вслух.

Она действительно так сказала, когда мы стояли на набережной? Или я их забыла, или не обратила на них внимания, потому что была навеселе? Или машинально запомнила, оставив в глубине памяти?

Я встала и начала ходить в темноте по комнате, напряженно думая.

Это были мои собственные мысли? Или это был сон? Ответ черного течения? Что это было? Почему в Книге Реки не говорилось о том, что воды Сверкающего Потока свободны от жалоносцев?

Может быть, рыбачки из Сверкающего Потока – школьные подруги Джамби – знали об этом, но предпочитали не афишировать, им бьшо достаточно сознавать, что не нужно надевать перчаток, когда разбираешь сети…

Может быть, воды как таковые и не были свободны от жалоносцев? Может быть, жалоносцы просто не трогали светящихся существ? Их скопления возникали и исчезали, так что вода иногда просто кишела ими. Но так было не всегда. Если их косяк растянется через всю реку до течения и после него, можно ли будет там плыть?

Если я погружусь в серебряную стаю возле этого берега и поплыву вместе с ней до течения…

Да, течение. Это проблема.

Оно пропустило меня один раз. Почему бы не пропустить и во второй?

А там плыть к восточному берегу под прикрытием другого светящегося скопления…

Долгое плавание, вообще-то говоря!

Но если меня не искусают жалоносцы, я смогу отдыхать. Менять стиль плавания. Лежать на спине, чтобы перевести дух.

Снова и снова я смаковала эту мысль. Она была такой живой и ясной. Но была ли она осуществимой?

Может быть, эти слова сказала и не Джамби. Может быть, их произнесла одна из ее подружек на вечеринке. А может, во сне словами Джамби со мной говорило течение.

Может быть. Может быть. Так ходить по кругу можно бесконечно. Я решила поступить так, как подсказал мне сон.

Я задумалась. Гинимой находится приблизительно на северо-востоке от Мужского Дома Юг, если тот дымок, который я различила с холма Сторожевого Висяка, был действительно нашим грязным заводским городком. Значит, Сверкающий Поток – на юго-востоке.

Сколько до него от Мужского Дома Юг? Десять лиг? Двенадцать? Возможно, не больше. Я могла с уверенностью предположить, что Сыновья особенно избегали именно этого участка берега: здесь чары Змея распространялись особенно сильно. Вся местность напротив Сверкающего Потока была пустынной. Значит, мой сон указывал мне верное направление.

Я решила ничего не спрашивать Эдрика о светящихся скоплениях, и не проявлять интереса к этому вопросу вообще. Потом снова легла в постель.

На следующее утро я начала потихоньку таскать еду и складывать ее в своей комнате. Тайно, но методично.

Как хорошо, что в мои обязанности входило кормить волкодава доктора Эдрика. Теперь эта зверюга считала меня своим другом. Или, по крайней мере, хорошо меня знала.

Иначе, когда я через несколько дней в полночь выскользнула из дома, она своим лаем подняла бы всю улицу, прежде чем разорвать меня в клочья…

Доктор Эдрик больше не возвращался к теме своего грандиозного плана. Но он начал приходить позже обычного. Дважды он надолго запирался в кабинете с Андри и Джотаном. Во второй раз Джотан вышел из дома через несколько часов, снаряженный в дальнюю дорогу. Я не знала, куда он направлялся – на юг или на север, в качестве курьера в Ка-Теобор Мужского Дома Север. (Ка-Теобор, так формально называлось это здание; «ка» – это. какое-то старинное слово, которое обозначало сущность, которая управляла «психической связью» с Раем, когда умирал какой-нибудь человек.) Куда бы ни направлялся Рыжий, он был далеко.

В ту же ночь я тихонько спустилась по ступенькам и отперла дверь кухни.

Я бросила кусок мяса собаке, которая появилась как по волшебству. Не успела я пройти и половину пути, как пес уже проглотил мясо и потащился за мной. Всю дорогу до калитки мне пришлось успокаивать и похлопывать его, что у собак считается проявлением дружеских чувств. Когда я вышла за калитку и захлопнула ее, волкодав начал завывать. Я отломила большую ветку и бросила ее далеко в темный сад. И тихонько пошла на цыпочках прочь, надеясь, что, когда пес вернется, притащив в зубах ветку и виляя хвостом, и не найдет меня, он сразу обо мне забудет.

Должно быть, так и получилось. Волкодав не стал лаять.

Я пробиралась по Мужскому Дому Юг. Я понимала, что ходить по ночным улицам в одиночку могла только «шлюха» или ведьма. Но на мне была одежда цвета тьмы, а улицы города не знали, что такое цивилизованное освещение.

Через три часа, оставив город позади, я пробиралась по лесной тропинке, ведущей из долины.

Выбраться из города, минуя лачуги, было нетрудно. Их четкое расположение оказало мне неоценимую помощь. Даже в этих убогих кварталах дома располагались с севера на юг и с запада на восток.

Спрятаться мне пришлось только один раз; и один раз побежать, когда я всполошила собаку – но она, видимо, была на цепи. Два раза я упала и вывалялась в грязи, когда пробиралась огородами мимо хибар.

За огородами начинались заросли. Найти тропинку среди кустов и деревьев было трудно, и это заняло довольно много времени. Мне пришлось вернуться назад. И сделать круг в северном направлении. Наконец, я нашла изрытую колеями дорогу, ведущую в нужном направлении – на восток, к реке.

Когда небо начало сереть, дорога вывела меня к своей конечной точке: лагерю лесорубов. Впереди виднелись длинные хижины, поваленные деревья, повозки – с хомутами и постромками, предназначенными для людей. (Мужчин. Или женщин.)

Сначала я хотела пробраться прямо через лагерь, но уже начинало светать, и меня могли заметить. Кроме того, в лагере могли быть собаки. И я пошла по склону холма, среди значительно поредевшего леса. Когда встало солнце, я была уже далеко.

В лагере поднялся шум. У меня остановилось сердце – но тут до меня дошло, что это был просто сигнал вставать и браться за работу.

Я прошла еще пол-лиги и решила сделать привал, к этому времени окончательно выбившись из сил. Заросли были густыми, но проходимыми. Тропинок не было, кроме маленьких дорожек, протоптанных какими-то существами. Я спряталась в густом папоротнике, умяла себе подстилку, как делают собаки, и уснула.

Когда я проснулась, надо мной жужжали насекомые, садясь на ссадины и потный лоб. Хотя от них все чесалось, я не сразу их отогнала. Затаив дыхание, я прислушалась, не раздаются ли отдаленные крики, лай собак или еще что. Тишина. Я слышала только шум леса, какое-то бормотание, гогот. Я поела, справила нужду и завалила это камнями. И отправилась дальше. Теперь вниз по склону холма. Прочь от гор, уходящих в глубь страны. Я ориентировалась по солнцу.

Через восемь дней я вышла к водам Сверкающего Потока. Я не слишком торопилась – часто у меня и не было такой возможности. Я избегала широких людных дорог, хотя уже на второй день поняла, что Сыновья меня не преследуют. Должно быть, доктор Эдрик решил, что я побежала на север, в сторону Веррино. Или, что было менее вероятно, направилась прямо на восток, к заколдованной реке, чтобы как можно скорее окунуться в ее воды.

Вместо этого я отправилась на юго-восток, пересекая страну по диагонали.

Это путешествие не было тяжелым. У меня была еда, мне не нужно было пробиваться через густые джунгли, так что иногда мне казалось, что я просто совершаю прогулку.

Наконец, однажды вечером, когда уже начинало темнеть, я в последний раз раздвинула кусты и лианы и оказалась на берегу реки. Я увидела серебряных существ, снующих в воде, и мое сердце заколотилось от радости. Когда стало совсем темно, свечение засияло еще ярче.

Казалось, сон и явь слились воедино. Снова мириады существ устраивали для меня представление, которое я воспринимала как сон наяву, а не всплывшие в памяти воспоминания. Насколько мне было видно, свечение занимало все водное пространство в обоих направлениях. Даже если бы я поплыла вниз по течению, я и там была бы в безопасности.