Текст книги "Наглухо-убитый (СИ)"

Автор книги: Ярослов Гашик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Разочарование! – бормотал он. – Еще недавно мне казалось, что вы полны жизни, а теперь я ясно вижу – вы пусты, как и всё во вселенной. Такое же бессмысленное облако из атомов, как и я сам!

Стакан и бутылка виновато молчали.

– И я хорош! – продолжал сокрушаться Юлий Павлович. – Продолжаю беседовать с вымышленными собеседниками. Но сейчас другие времена, меня можно понять – соседа увели на прошлой неделе по доносу, что он разговаривает с кухонной посудой только на людях, а в одиночестве внимания на нее не обращает. Его дом напичкали жучками и видеокамерами – оказалось, так и есть! Бедняга за неделю ни словом не перемолвился ни с чашкой, ни с тарелкой. Теперь его пустят на бульонные кубики, а я вынужден разговаривать со стеклотарой один на один и малодушно подавлять мысли о революции. Может быть, и мой дом напичкан жучками. Я презираю ваш режим! Слышите, вы? Шутка, просто пошутил, не принимайте близко к сердцу, оно у вас такое же пустое, как вот этот стакан. Как бы то ни было, если я не выпью в ближайшие пять секунд, вряд ли меня можно будет удержать от спонтанной мутации, – так сказал Юлий Павлович и превратился через пять секунд в Рояль. Он поднял крышку, выпустил пар в потолок и, перебирая клавишами да набирая обороты, весело застучал колесами по рельсам в сторону Архангельского. Через полчаса туалеты открыли, и возле них выстроилась очередь желающих справить нужду или переодеться.

– Не все сразу, – сказал полупроводник Миша. Когда-то он потерял голову от любви и почти всю верхнюю часть тела, пришлось найти работу, где обладать ими не требуется.

– У вас какое гражданство – телепатически спросил он Чудогорохова., и Герман перевернулся на другой бок.

– Как я тут очутился? – зевнул он, впервые столкнувшись с силой спонтанных мутаций Юлия Павловича, но ему не ответили – на столике одиноко лежал бланк миграционной карты для заполнения и сухая куриная косточка. Окно в купе было открыто – полупроводник Миша, пытаясь разбудить Германа, вдруг проникся таким отвращением к своему полусуществованию, что решил свести счеты с жизнью и выпрыгнуть из окна, но в этот момент его позвали из соседнего купе, где не было одеял, он заговорился там с какой-то теткой и о самоубийстве не вспоминал до самого вечера. А вечером он сделал из бельевой веревки петлю, но ему нечем было оплакать тот факт, что ему нечего туда засунуть. Тогда он решил растворить себя в кислоте. Пошел на кухню, порылся в холожильнике, кислоты нашел не больше трехсот микрограмм и решил решить этот вопрос в другой раз.

На выходные Полумихаил возжелал съездить в лес, проведать болото. А на болоте как всегда – Мамлеев.

Косой задул паровоз Полумихаилу прямо в легкие, потому что Полумихаил был полупроводником паровоза.

– Хорош выебываться, – попросил Мамлеев, а Полумихаил материализовался в Михаила совершенно случайно, не потому что Мамлеев попросил, а потому что точно такая же мысль ему самому пришла в голову, а Мамлеев ее просто озвучил. А если мысль пришла в голову, значит голова есть и не надо делать вид, что ее нет.

Медведь почесал затылок.

– Хуево это, кролик, когда в твоей голове одни опилки.

– Не беда, Пых, – Мамлеев начертал лапой в воздухе нечто по его мнению ВДОХНОВЛЯЮЩЕЕ и ПОЗИТИВНОЕ..– Главное, что у тебя есть друзья. А вон и братец Лис с шишками идет.

– Привет, братцы-кролики, – сказал Ярослов. – А почему вы в столь суровую погоду торчите здесь среди сугробов в лесу вместо того, чтоб греть свои изнеженные телеса в московских квартирах?

– Потому что сегодня особенная ночь. Если сегодня устроить гомосексуальную оргию, то есть шанс вспомнить, кто мы такие, и выйти из астральной наёбки, потому что перемена подходит к концу.

– Астральная наёбка, точно!

– Прикиньте, я себя взаправду зайцем почувствовал.

– А ты в первый раз за Мамлеева играл, что ли?

– Нет, конечно, просто уже забыл, как это– ты сам если речкой первую пару тысяч лет пробудешь, как я, тоже не сразу все эти мамлеевские темы вспомнишь.

– Так, дети, тихо! Давайте забудем о своих играх до следующей перемены и займемся действительно важными вещами. Следующая перемена, давайте откроем И-Изин, будет определена гексограммой 61, "Срединное доверие", что это значит, вам придется узнать на своей шкуре, а сейчас, я вас умоляю, ну давайте уже займемся наукой...

Виртуальная игра, где есть место всему – это и квест, и бродилка, и стрелялка, и шахматы, и домино в одном флаконе, тут и религия, и карты Таро, и наука, и порноиндустрия – столько ловушек, иллюзий и тайн, однако как ты сможешь получить удовольствие от игры, если знаешь все ее секреты, потому что сам писал код реальности? Поэтому перед игрой следует все забыть.

Однажды Нагарджуна ради прикола запретил ученикам есть лук – хотел посмотреть на реакцию своих головорезов. Большинство действительно исключили лук из рациона, меньшинство ело лук в тайне, и все доносили друг на друга учителю.

– Говорят, ты ешь лук? – бесстрастно осведомлялся Нагарджуна у провинившегося. – Как ты мог ослушаться?

– Ну я хуй его знает, – пожимала плечами жертва аборта.

– А почему ты сейчас испытываешь чувство вины? Вы же, бля, не первый год у меня в учениках, должны же понимать, что мне похуй на лук, это во-первых, а вам должно быть похуй на то, что говорю я, это во-вторых, понятно?

– Да, учитель, ты говоришь, что мне должно быть похуй на всё, что ты говоришь, но мне похуй на то, что ты это сказал, поэтому мне и не похуй на то, что ты говоришь.

– Логично. Ладно, свободен. Позови следующего.

– Я действительно свободен?

– И всегда был, так что пиздуй на все четыре стороны.

– Да мне похуй на то, что вы говорите, никуда я не пойду.

– Ладно, оставайся.

– Вот и останусь.

– Оставайся, оставайся. Проведи всю свою жизнь у меня в учениках, скоро я тебе хуй сосать доверю.

– Я согласен.

– Ты педик, что ли?

– Нет, просто я знала, что вы не берете девочек в ученицы, вот и притворялась мальчиком все эти три года, но сейчас стали расти сиськи, настало время разоблачаться.

– Ну, разоблачайся.

– Юлий Павлович! Юлий Павлович! Просыпайтесь!

– Что?

– Юлий Павлович!

– А, это ты, Саша?

– Нет, я не Саша и вы не Юлий Павлович, просыпайтесь, перемена подходит к концу. На урок!

– Это и была гексограмма 61?

– А ты как думаешь?

Иногда наглухоубитому звонили родители.

– Ты уже определился, кем хотел бы стать в этой жизни? – спрашивала мама.

– Я прожил тысячу жизней, и определенно знаю только одно – у меня в руке телефонная трубка, из нее и дуну.

–Тысячу жизней... Слишком много вы на переменах курите.

– Мы и на уроках курим. Давай я подожгу на этом конце трубки, а ты дунешь на том. Затягивайся, мама!

– Блин, там сальвия, что ли?

– Там.. Долго перечислять, это неважно.

– В таком мире невозможно жить.

– Это мир, который живет в нас.

– Слушай, а про бабушку ты ничего не знаешь еще?

– Про бабушку?

– Роботом оказалась! У нее конечности стали отваливаться, тут мы все и узнали.

– Погоди, это же бред какой-то.

– Прикинь!

– Но... если бабушка была роботом, каковы шансы, что и мы...

– Я себе конечности отламывать не собираюсь, инстинкт самосохранения, извини.

– Может, сходить на рентген, провериться.

– Сходи, проветрись.

– Ладно, мама , хватит болтать, в сущности мы чужие люди друг другу, не имеющие ничего общего, втайне пестующие взаимную ненависть и пасующие перед инцестуальным выбором, поэтому чета меня не прет с тобой откровенничать, да и деньги на телефоне кончаются...

– Пока, умник.

– Пока.

– Да, и еще одно, напоследок.

– Что?

– Встретимся в аду.

– Конечно, мама. Конечно.

Но телефон на этом не успокоился и зазвонил снова, соединяя наглухоубитого с Юлей, курьером, которая попросила назавтра отгул. Юля не стала говорить наглухоубитому, что у нее завтра съемки в очередном порноролике, за которые она получит месячную зарплату курьера точно так же, как не скажет завтра режиссеру, что в действительности она работает на американскую разведку. Американцы платили Юле за то, что она вживляла микрочипы в анус партнерам по съемке, в результате чего стало возможно не только следить за их передвижениями, но также делать молекулярный анализ кала и контролировать психику жертвы с помощью слабых электромагнитных сигналов во время пограничных состояний, в частности во время секса. Юлина работа была частью секретной американской программы по контролю рождаемости в России, поэтому юлино начальство сквозь пальцы смотрело на то, что на самом деле Юля была русской разведчицей, которая внедрилась в агентурную сеть американцев, чтобы шпионить на благо родины – работу она свою выполняла хорошо, да и кто бы ее тронул – она давно загипнотизировала как русских своих начальников, так и американских.

Когда Юле было девять лет, ее похитили инопланетяне. Сперва поигрались, как они любят – анальный зонд, все дела, а потом таки предложили серьезную работу – собирать сведения о разведках различных государств земли для одного захолустного НИИ в созвездии Лебедя. Научили Юлю гипнозу, джиу-джитсу, Камасутре и послали тренироваться на Луну, где живет подземная цивилизация газов разной степени летучести. Пять лет провела Юля среди своих бесформенных друзей и учителей. Газы многому научили ее, но по возвращению на Землю она все забыла, так как процесс транспортировки был проведен некорректно. Пришлось Юле провести на Луне еще пять лет – заново познакомиться со старыми знакомыми и научиться тому, что она уже когда-то знала. По иронии судьбы, эффект от второго возвращения Юли на Землю ничем не отличался от первого – не сохранив ни микрограмма воспоминаний о лунных подземельях, Юля впустую потратила десять лет своей молодой жизни. Иногда, правда, ей снились странные сны, но и они никоим образом не касались ее стажировки на Луне – как правило, это были различные вариации одного и того же сна, в котором Юлю выгоняли из всех трех разведок сразу. Потому что все всё наконец узнали друг о друге, т.к. в результате конца света для того чтобы что-нибудь узнать стало достаточно лишь захотеть этого. "На кой черт мы кормим такую большую и запутанную агентурную сеть, – решили юлины начальники, – если обо всем и так можно узнать из Гугла, причем качество информации будет выше, чем у агентов на пособии!" – в результате такого сокращения кадров Юля неизменно просыпалась и шла на кухню хлебнуть воды. Папу, который обычно в это время прятался под столом, она не замечала. Зато он всё замечал. И про сношения ее с инопланетянами был в курсе, и про анальные микрочипы. Юлий Павлович был, втайне от дочки, ее непосредственным начальником в штабе русских, но она не могла знать об этом, т.к. общались они исключительно через скайп. На стороне американцев Юлий Павлович был связан с Юлей теснее – она знала его как своего тренера по графологическому анализу, но он всегда был загримирован до неузнаваемости и акцентом своим мог запудрить голову даже газообразным существам с Луны, у которых за всю историю цивилизации была только одна голова – и та Юлина. На русскую разведку Юлий Павлович работал с детства, как только его выходили после облучения на военной базе, научили разговаривать и убедили не менять состав воздуха, ему сразу предложили остаться, и он согласился тоже сразу, стоило лишь ему объяснить, что значит : "иначе мы убьем твоих папу и маму!" – похожими принципами он руководствовался позже и в Юлином воспитании. Если Юля не хотела есть кашу, в столовой висела специальная петля, на которой Юлий Павлович тут же вешался взаправду, вываливал пенящийся язык, начинал хрипеть и синеть, и Юле приходилось быстро-быстро доедать кашку. Ведь она знала, что мама вытащит папу из петли только после того, как тарелка будет сначала вылизана, потом помыта, вытерта полотенцем и помещена в сервант, а для папы такие испытания даром не проходят. От гипоксии Юлий Павлович переживал мощный эндофориновый взрыв, и с каждым разом все больше привязывался к своим полушутливым зависаниям на кухне.

– Пока меня есть кому вынуть из петли, – говаривал он, – я не буду знать, что такое грусть.

Ничего этого наглухоубитый, конечно, не знал, но догадывался о многом, поэтому отгул дал Юле сразу, тем более, что она его загипнотизировала на всякий случай.

Кляня на чем свет стоит и маму, и Юлю за то, что разбудили его посреди ночи своими звонками, он шлепнулся на кухне в районе стула и путем нехитрых, на первый взгляд, манипуляций руками заварил себе чашку пуэра. Нормальная дудука кончилась еще во время разговора с мамой – сейчас наглухоубитому осталось лишь наскрести смолы по девайсам и, смешав ее с табаком, слепить небольшого, но потенциально прущего колобка. Не успел колобок встретить ни Мамлеева, ни Полумихаила, как его тут же скурил Ярослов, даже наглухоубитому ничего не досталось. Столкнувшись с такой хамской демонстрацией силы со стороны автора этой истории, наглухоубитый вздохнул, снова поковырялся в горлышке у бульбика, слепил колобка поменьше и подумал: "В конце концов, на все твоя воля, Ярослов, как напишешь – так и будет, и даже эту мысль ты зачем-то вкладываешь мне в голову" – затем он замер на мгновенье, чтоб определить характер очередного волеизъявления автора, определил и дунул. И сказал:

– Спасибо.

– Пожалуйста. – ответил Ярослов тетрадке, удовлетворенно закрыл её и тоже обратился к бульбику, намереваясь взорвать с его помощью только что спизженного колобка.

Когда Юлию Павловичу удавалось вырваться в лес, он превращался в змею. Сбросив человеческую кожу где-нибудь под кустиком, где ее обычно съедали муравьи, он полз в листве бесцельно до тех пор, пока не натыкался на что-нибудь, например, на заячью лапу.

– Здравствуй, заячья лапа, – шипел Юлий Павлович, – что нового в лесу?

– Главным образом, ни... – говорила лапа и исчезала вслед за зайцем. Юлий Павлович имел представление, где живет Мамлеев, поэтому полз туда, чтобы завершить беседу с мамлеевской ногой.

В доме у зайца он встретил не только его лапу, но и лисий хвост.

– Здравствуй, лисий хвост, – прошипел он. – Ты тоже решил проведать заячью лапу?

– Да, пришлось даже хозяину внушить мысль о том, что неплохо было бы покурить с Мамлеевым, – отвечал лисий хвост.

– Сын твоего хозяина к дочке моей подкатывает, – шипел Юлий Павлович. – Того и гляди, породнимся.

– А почему ты только со мной дружишь, – спрашивал хвост, – а к хозяину в гости не приходишь?

– Я люблю только конечности, – признавался Юлий Палыч, – ноги, руки и хвосты.

– А я туловище тоже люблю, говорила заячья лапа.– У меня с ним синхрония по многим вопросам.

– В деньгах нет ничего плохого, – втирал, между тем, Ярослов зайцу, – если они нужны для того, чтобы кормить детей. Поэтому даже менты – хорошие дядьки в основном, они занимаются бандитизмом, чтоб кормить своих детей, просто они тупые, если не в состоянии придумать честный бизнес. Ты, Мамлеев, такой же – увидел морковку, половину съел, половину детям отнес, а то что морковка в лесу не растет, это тебе в голову не приходит.

– А тебе как такая хуйня в голову приходит, любимый? – спросила у Шивы пораженная увиденным Парвати.

Это был ее нормальный прием – показать ему кино, а потом сделать вид, что это он его снял. Но Шива ее не слышал – перекурив гашиша, он понял, что не стошнит его только в том случае, если он сядет в падмасану* и проведет в ней хотя бы пару миллионов кальп.

_________________________________________

(* – желательно – повыше, на вершине Кайласа)

Конец 1й части.

Partwo

Слава яйцам

Когда Гера наслала на Диониса безумие, он отправился путешествовать по миру и распространять наркотики. Если кто-то не хотел угощаться, Дионис все скуривал, снюхивал и запивал сам, вследствие чего каждый, кто попадал в его ауру, тем самым покидал границы какого-либо приличия. Бродя по миру туда-сюда, Дионис заглянул в Москву, после чего она была переименована таджиками в Свадхистан. Прикинувшись мертвой девочкой Юлей, Дионис перетрахался со всеми таджиками, а превратившись в наглухоубитого, которого, как известно, секс вообще никогда не интересовал, даже гипотетически, выебал всех таджичек. Вот такие парадоксы случаются в современном мифологическом пространстве, и слава яйцам, что случаются!

Перешагнув через ебущихся, наглухоубитый задумчиво взглянул на часы. Время было два часа после конца света, поэтому на улице творилось черт знает что – люди с облегчением отрабатывали свои вакханальные комплексы друг на друге. Кто-то, в ком наглухоубитый с трудом опознал официантку из Макдональдса, стал сосать ему хуй, что основательно затруднило передвижение по городу.

Проявив солдатскую смекалку, наглухоубитый посадил девушку в тележку, которая сбежала из супермаркета, и они втроем направились в сторону Китай-города. Наглухоубитому было все равно куда идти – дядя Марик прислал СМСку, что сегодня выходной в связи с концом света, к тому же клиенты, естественно, забыли про свои заказы, так как утратили все желания.

Дядя Марик встретил наглухоубитого возле белых облаков. В руке у него была бутылка рома, из которой он курил свои фиолетовый шишки. В ноге у него дремала поистине лошадиная сила, он мог развивать скорость до шестидесяти парсеков в час, потому что скорость света оказалась упразднена в связи с его концом.

Дядя Марик, как обычно, жонглировал словами, и наглухоубитый даже не пытался его понять. Он молча пересадил официантку со своего хуя на хуй дяди Марика, и продолжил путь в компании этой тележки. А дядя Марик обреченно накукрил свою знакомую и перестал ее узнавать. Истомившаяся по концу, Света (именно так её именовали впоследствии, когда она оказалась у предков под следствием) егозила на его коленях, словно не могла там удобно устроиться. "И не лень ей!" – подумал дядя Марик, глядя на Луну, которая появилась на небе, демонстративно игнорируя как конец света, так и то обстоятельство, что был день самый заурядный – у многих на работе конец света по три-четыре раза за смену происходит.

Сейчас, конечно, всё было глобальней – половина обитателей Свадхистана воочию убедилась в том, что сознание таки первично, другая половина – в том, что вторично. Неприкрытая правда выглядела неприлично, созерцающие ее наготу ебанулись на отлично. Хорошисты растворялись в свете; троечники увязли в саттвичной диете; двоечники разбились по парам и стали ебаться по барам и супермаркетам, и на китай-городе в парке – там практиковали такое и ранее; обладателям же единицы и вовсе нечем было гордиться – отбившиеся от остальной компании, они в своих квартирах дрочили (впоследствии из школы их исключили), словно за миллион лет их вообще ничему не научили, кроме как превратить свой перец в чили.

Огибая какое-то здание, наглухоубитый встретил пару девиц, которые его замучили, высасывая по капле белую плазму, и он всецело отдался затопившему его маразму, лизал то у одной, то у другой, засовывая пальцы в мякоть плоти, кончая непрерывно в женский ротик, в пизду и в попу, на животик и на лицо – обмазанные спермой самки обильно истекали смазкой, реальность покидала свои рамки и становилась сказкой.

В конце концов, мне стало интересно, что же происходит на правой стороне, однако и своего апокалиптического существования наглухоубитому прерывать не хотелось, поэтому левым глазом я продолжил наблюдать оргию, а правым – тут наглухоубитый поперхнулся – двух монголоидного вида теток, которым он, оказывается, в этот момент вызывал скорую. Одна из них наебнулась на льду – на правой половине была зима – и ее скрючило от боли в ноге. Вторая не могла совладать с мобильником, и наглухоубитый стал беседовать с чередой автоответчиков, чтобы вызвать скорую. Слева Москва давно захлебнулась под толщей солоноватой и теплой, как околоплодная жидкость, воды вселенского океана. Жидкое солнце тускло мерцало где-то внизу, вокруг была тьма, рыбы и оргазмирующие русалки. Справа Свадхистан заметало снегом, когда наглухоубитый вернулся, то сразу доебался до убирающего снег "таджика", чтобы тот поведал ему развязку с его незадачливой землячкой – приехала ли скорая.

Когда Шива смог видеть одновременно и левым, и правым глазом, он осознал, что его больше не тошнит.

– Прикольная штука? – спросила Парвати и сняла с него змеиные очки.

– Прикольная, – согласился он, – я чуть не сблевал.

– Это потому что она вызывает дисбаланс в полушариях мозга, – объяснила она ему. – Когда в правом окуляре ты видишь "Унесенные ветром", а в левом кошмар на улице Вязов, мозг не сразу врубается, с каким фильмом отождествиться.

– Дай еще посмотреть.

– Смотри.

На этот раз внимание уже не металось между правым и левым. На левой стороне он увидел бывшего полумихаила, который пустил корни в Лисью бухту и зацвел каперсами, на правой наглухоубитого, который накурил таксиста до такого состояния, что радио в его колымаге вдруг заиграло ВПР-а, чему удивился даже Шива.

– Сделай звук погромче, -попросил он свою любимую, и с вершины Кайласа полилась песня:

Давно я грустных песен не пою,

Давно не сплю в лесах,

Не ем малины красной,

Я в городе асфальта и бетона,

Где каждый что-то типа чемпиона,

Смотрю на небо – день будет ясным.

2011-2012