Текст книги "Облом для властного, или Я твой Зайчик"
Автор книги: Ярослава А
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Милочка, – почти нежно проворковал Луганский, глядя на ковыляющую на умопомрачительных шпильках девушку, – надеюсь, ты забрала мой запасной костюм из химчистки?
Секретарша ожидаемо округлила глаза, и из испуганно приоткрытого рта вырвалось ее коронное:
– Ой, забыла!
Сказала и тут же спряталась за широкой спиной Марии Петровны. Дура дурой, а инстинкт самосохранения у нее заложен в ДНК.
– Та-а-к… – с напускным спокойствием протянул Луганский, грозно хмуря брови. – И как мне теперь на людях показываться в этом? – И продемонстрировал девушке, опасливо выглядывавшей из-за плеча Петровны, мятый и пыльный пиджак.
– Так мы… это… – Мила сглотнула и проблеяла: – Подчистим…
– И погладим, – поддакнула Мария Петровна.
– Значит, погладим, – тихо повторило начальство, именуемое Царём, и, будто отрабатывая свое прозвище, как рыкнет: – А ну, живо ходули в ноги – и за костюмом! И без него на работу не возвращайся!
Милочка пискнула и поспешила скрыться за дверью. Мария Петровна слоником протопталась следом. И только Саныч, гаденько захихикав, резонно заметил:
– Все равно не успеет.
Василий скривился и тут же поморщился.
– Ты бы опохмелился, что ли. Вдруг настроение улучшится.
Завхоз как настоящий друг налил полрюмки «беленькой». Вася благодарно принял вожделенное лекарство, да так и застыл, не донеся тару до рта, услышав из приемной полузадушенный стон:
– Ходули? Какие ходули, теть Маш?
И далее – уже паническое:
– Где мне взять ходули?!
Саныч закрыл лицо руками и затрясся в истерическом смехе, а Василий Луганский задумчиво посмотрел на рюмку и понял, что надо пить полную.
Разумеется, утреннюю планерку пришлось перенести: слишком красноречив был помятый вид Василия Михайловича. Не то чтобы подчиненные не знали о вчерашних посиделках в кабинете главы района, но показываться в таком виде Васе совсем не хотелось, тем более – строить из себя строгое всезнающее начальство.
Пока он умывался и приводил себя в божеский вид в туалете, в голову невольно стали закрадываться всякого рода бредовые мысли.
Вот как так вышло что глава района, уважаемый человек, спит на рабочем диване в обнимку с бутылкой коньяка, как самый обычный среднестатистический алкоголик? Будто дома у него своего нет!
А есть он! Огромный двухэтажный особняк. Квартиру он продал еще два года назад, потому что его жене хотелось жить на природе. Жена ушла, а дом остался – огромный, холодный и ужасно одинокий. Он стал местом, куда совершенно не хотелось возвращаться по вечерам.
В последние полгода Луганскому стало казаться, что он просто потерял вкус к жизни, перестал к чему-то стремиться. Зачем, если у него и так все было, и даже больше? Деньги, положение в обществе, женщины на любой вкус – все это теряет ценность после того, как становится слишком доступным. Пресно, скучно, однообразно.
Василий со щемящей тоской вспоминает былые времена. Поле, ферма, колхозная контора и… Женька. Маленькая вредная идеалистка.
Давно ли это все было?
Кажется, в другой жизни. Тогда все казалось каким-то живым, настоящим, ярким, как и чувства к этой невозможной в своей нелогичности девушке.
Жалел ли он, что тогда пошел на поводу у своей вспыльчивой натуры и разбил все то хорошее, что только зарождалось между ним и этой девушкой?
Жалел, чего уж тут…
Особенно когда осознал, что его глупостью воспользовался друг и ловко окольцевал это непокорное сокровище.
У них теперь двое детей. Любимое дело. Уютный дом, полный счастливых моментов.
А у него?
Постылая работа, деньги, которые некому тратить, и постоянное чувство горечи от разрушенных надежд, которые были связаны с Людмилой.
– Босс! – Настойчивый стук в дверь. – Мы уже опаздываем.
Пора ехать. Его водитель Стас уже на месте. Секунда в секунду. Точнее только швейцарские часы.
Зайка
Проснулась я от ощущения, что кто-то по мне активно ползает.
– Насть, отстань, – сонно промычала я в подушку и перевернулась на другой бок.
– Мам, вставай! – Девочка легонько толкнула меня в плечо.
– Настюнь, ну еще пять минуток. Сходи, оладушек скушай, – пробурчала я и снова провалилась в сон.
– Мам…
– Да-да. – Я чуть приподняла голову и в следующую секунду накрылась с головой одеялом. – Компот в холодильнике.
– Мам… ты на лаботу опоздаешь.
Это ведь сон, правда? Пожалуйста, пусть это будет просто кошмар. Как же спать хочется!
– Работу? – пробормотала я. – Какую работу? – И вскочила как ошпаренная. – Блин, сегодня же открытие!
– Блин? – озадаченно повторила дочка.
– Не бери в голову, золотце. Иди, зубки чисти скорее. В садик поедем.
– Ула!!! В садик! – завопило мое растрепанное счастье и побежало умываться.
Я посмотрела на часы. Спасибо Настиной привычке рано вставать. Мы еще не проспали, а могли бы. Легла я вчера в начале первого. Нужно было приготовить и обед, и ужин. Сегодня Данил остается дома один за главного.
Быстренько сгоняла в бодрящий летний душ. Холодно? А то! Но деваться-то некуда. Детей я обычно отправляю купаться к баб Даше: у нее котел газовый и огромная угловая ванная (или ванна?). Сын старший постарался. А мы и рады пользоваться.
Заряженная, как батарейка, утренним позитивным закаливанием, растолкала близнецов и посадила их за стол завтракать. Пока они пытались разлепить сонные глаза, натянула белое воздушное платье с красивой синей вышивкой, расчесала свою непокорную гриву, привычно заплела толстую косу и, даже не бросив взгляд в зеркало, помчалась собирать Кирилла с Ильей.
– Мам, я соблалась! – известила меня Настя.
Девочка уже стояла в дверях в надетом задом наперед платье, с кривым бантом и в разных гольфах. А в руках у этого чуда был целый баул с игрушками.
– Настенька, зачем тебе столько игрушек? – отчаянно стараясь не кипятиться, спросила я, одновременно переодевая ее.
– Нужно, – тут же насупилось золотко, предчувствуя, что в садик я ее с игрушками не пущу. – Я Ангелине обещала показать своих кукол.
– А давай мы пригласим Ангелину на чай, и ты дома покажешь ей своих куколок? Так будет интересней. Давай?
– Давай, – нехотя согласилась Настя и позволила забрать у нее огромный пакет с игрушками.
В общем, из дома мы вышли почти по графику. Я быстро распихала детей по детским креслам. Причем в этот раз между Кирей и Ильей дипломатично посадила Настю: через сестру не посмеют драться.
Выдохнула.
Пора на работу.
Работаю я в детском садике воспитателем. Куда же мне еще с педагогическим образованием было податься? Говорила мне Аня, что педагог – неперспективная профессия, но кто ж знал, что в жизни все так сложится?
Работу я свою люблю, хоть и устаю адски. Дома дети, на работе дети – не каждая психика выдержит. Моя почему-то выдерживает и даже пребывает в спокойствии, как обожравшийся удав.
Платят в садике немного, и я бы ни за что не прокормила бы четверых детей на какие-то пятнадцать тысяч в месяц, если бы не деньги от аренды за квартиру Ани и Ромы – их единственное наследство. Не знаю, что произошло с бизнесом моего зятя, но когда пришло время заниматься оформлением наследства, оказалось, что все счета Роминой фирмы арестованы, а имуществом вообще владеет чужой человек.
В тот момент мне было совершенно не до разборок с адвокатами, нотариусами и полицией. Я была вне себя от горя, с младенцем на руках и тремя совершенно неуправляемыми детьми, которым я никак не могла объяснить, почему мамы с папой больше нет.
Закрадывалась ли у меня мысль о возможной подставе? Закрадывалась, и не раз. Но хорошо воевать, если у тебя есть хоть малейшая поддержка, а я вскоре после ухода Егора осталась одна, с полностью связанными руками. Что я могла сделать?
Уехать в село, где мне предложили работу и места для детей в садике, утроиться на новом месте и начать новую жизнь, в которой только я сама решаю наши с детьми общие проблемы.
Наш быт в селе складывался весьма неплохо. Видимо, судьба все же сжалилась надо мной. На работе все спорилось. Я быстро влилась в коллектив, подружилась с малышами. Соседи по квартире попались хорошие, отзывчивые, а, узнав про то, что я в студенческие годы работала аниматором, пристроили меня в местный театральный коллектив.
Теперь я подрабатываю, играя на детских праздниках. Какая-никакая, а все же копейка в кармане.
Вот и сегодня мне предстояло выступить на празднике в честь открытия нового корпуса нашего садика. В этом году администрация раскошелилась и отстроила целых две новых группы для дошколят.
На открытие должен был пожаловать сам глава администрации, поэтому сорвать праздник своим опозданием было сродни государственной измене, и посему я летела на своей старушке раскрылив покоцанный спойлер на багажнике.
По дороге меня попытался подрезать черный внедорожник с блатными номерами, но я нагло уперлась рогом и не пустила его, гневно посигналив и ткнув пальцем в знак «В машине ребенок», которым были помечено, и переднее, и заднее стекло – так, на всякий случай, для таких вот парнокопытных особей.
Водитель шикарного «БМВ», видимо, сказал что-то пакостное в отношении блондинки за рулем, потому что представительного вида мужик на пассажирском сиденье с интересом покосился на меня и гаденько ухмыльнулся, на что я, окончательно разозлившись, показала им обоим средний палец и стартанула в направлении садика.
– Мама, а почему ты дяде пригрозила пальчиком? – послышался тоненький голос Насти.
– Э-э-э, я просто показала дяде дорогу, – ласково отозвалась я, а на заднем сиденье, с трудом сдерживая смех, в унисон захрюкали близнецы.
Здание садика встретило нас праздничным настроением. На главной игровой лужайке поставили большой батут для детей. Разумеется, Киря и Ильей сразу потащили меня туда, глядя жалобными глазами. Конечно, я сдалась и потратила последние десять минут до начала церемонии, скача, словно дикая коза неандертальца, по всему батуту за близнецами.
В итоге сдала детей своей коллеге Людмиле Васильевне, и бегом, переходя на турбоскорость, сь новый корпус, где отгрохали шикарный актовый зал.
– Зая! – воскликнул Марик, мой творческий руководитель, а по совместительству еще Буратино на сегодняшнем торжестве. – Ты катастрофически не успеваешь. Марш одеваться!
Под впечатлением от его грозного тона я поспешила в подсобку, которую заведующая выделила специально для нашей театральной студии. Влетела в комнату и кинулась наносить грим. Не жалую косметику, но иначе лицо со сцены будет выглядеть бледным и невыразительным.
Накрасила свои светлые ресницы темной тушью, чуть подвела тонкие брови, щедро нанесла румяна на скулы. Спасибо моему бывшему мужу за умение стильно одеваться и краситься. Он всегда считал, что его любимая супруга должна быть визитной карточкой мужа, дорогой и шикарно одетой. Поэтому он с удовольствием оплачивал мне походы по дорогим салонам, а я смотрела и на ус наматывала.
Теперь, вот, пользуюсь. Если сильно прижмет в финансовом плане, то пойду новомодный маникюр колхозницам делать. А что? Очень даже прибыльная профессия.
Закончив макияж, я вынула из чехла заранее оставленный Мариком костюм цветочной феи, и как всегда меня посетило чисто девчачье чувство восхищения. Платье было великолепно! Нежно-сиреневого цвета, с легкой пышной юбкой длиной до щиколотки, кружевным корсажем. Платье дополняли блестящие крылышки, которые ловко крепились к спине и кокетливо колыхались при каждом движении.
Натянула на себя все это великолепие, расправила складки тонкого шифона на груди, потянула молнию и…с ужасом поняла, что молния не застегивается.
– Черт! – в негодовании, дергая злосчастную молнию сбоку, шипела я. – Это ж надо так разожраться, чтобы в платье не влезть!
Как я ни старалась вдохнуть поглубже, мои пышные формы никак не хотели умещаться в лифе платья. От такой несправедливости хотелось расплакаться.
У всех нормальных баб толстеет только попа, а у меня – грудь. Как так-то?
Дверь с едва слышным скрипом распахнулась, явив мое ошалелое от нервотрепки начальство.
– Ты еще не готова?! – возмутился Марик, узрев меня в полуголом состоянии. – Зая, ты срываешь мне премьеру!
Помпончик на красной шапочке Буратино яростно покивал в знак солидарности с его обладателем и нервно дернулся, когда я жалобно запричитала:
– Марик, я у меня платье не застегивается!
Взор нашего гения режиссуры сфокусировался на моих наполовину прикрытых прелестях, и даже с расстояния я заметила, как в нервных конвульсиях задергался его левый глаз.
– Мать твою за ногу, Зая! И что мне теперь делать?!
Закатив дергающийся глаз, Марик упал на стул и протяжно застонал:
– Все пропало! Мы опозоримся! – И для пущей убедительности схватился за сердце, отчего бумбончик грустно съехал на затылок. – Я этого не переживу!
– Маричек! – кинулась я к своему начальству. – Не все пропало. Где костюм белого кролика из «Алисы»? В него я точно влезу.
– Какой кролик, Зая! У нас «Буратино»! – вскричал Марик и снова завыл: – Все пролало-о-о…
– Придумай что-нибудь, а мы с ребятами сымпровизируем. Давай, соберись, ты же гений.
Марик перестал кривить губы и с интересом посмотрел на меня.
– Ты права, Зая. Переодевайся, у нас еще есть немного времени, чтобы перекроить сценарий.
С этими словами воспрянувший духом мужчина соскреб себя со стула и с удивительным энтузиазмом побежал делать перестановки в основном составе актеров, приговаривая:
– Это будет гениально! Такого еще никто не делал!
Как только за ним захлопнулась дверь, я со вздохом стащила с себя чудесное платье и, отыскав костюм белого кролика, привычно натянула его на себя.
Мне было жаль сиреневый наряд. Теперь Марик наверняка подберет другую актрису на роль феи, если я не похудею в ближайшее время настолько, чтобы снова влезть в платье.
Частично стерла яркий грим, поправила задорные ушки, прикрепила носик и с каким-то тоскливым чувством поплелась опять играть белого кролика.
Дернула за дверную ручку, но та почему-то не поддалась.
Попробовала второй раз, усиливая нажим, – та же песня.
Что за фигня?!
Пару раз моргнула, тупо пялясь на внезапно заклинившую дверь, и, ругнувшись со всей дури стала ее дергать.
– Да что же это такое?! – выругалась я, когда дверная ручка после такого яростного натиска просто осталась у меня в руке. – Кто вообще так строит?! Голову пробить этим строителям!
Попинала еще дверь, постучала, даже поорала, но меня никто не слышал из-за грохота музыки в зале.
А у меня спектакль горит. Марик порвет зубами наш скудный репертуар, если я опоздаю!
Что же делать?
Взгляд затравленно заметался по комнате, пока не остановился на сумке. Точно! Как же я могла забыть про телефон?!
Но и здесь меня ждал облом, потому что моего тоненького беленького смартика в сумке просто не оказалось. В памяти смутно пронеслось, как в машине я давала Илье поиграть в него. Выходит, он бросил телефон где-то на заднем сиденье.
Просто очаровательно!
Примерилась к широкому подоконнику большого пластикового окна. А это выход! Только стрёмно как-то.
Минут пять нерешительно потопталась на месте, раздираемая противоречиями, все еще надеясь, что кто-то меня откроет, но Марик, видимо, уже начал спектакль и вышел на сцену. А кроме него меня просто некому было искать.
Настенные часы неумолимо отсчитывали последние минуты до выхода. Делать нечего, нужно решаться.
Открыла створку, высовываясь на улицу, чтобы оценить расстояние до земли.
Этаж первый, но из-за высокого цоколя просто так из окна не спустишься. Придется как-то прыгать.
Влезть на подоконник не составило труда, а вот дальше дела обстояли в разы хуже. Снаружи к стене крепился хлипкий отлив, по которому я надеялась на животе соскользнуть вниз.
На четвереньках повернулась спиной и стала осторожно по очереди спускать ноги.
Вы хоть представляете, как это смотрелось со стороны?
Большая поролоновая попа белого зайца с задорным хвостиком протискивается в окно и зависает, отчаянно дергая короткими лапками. Большие уши дрыгаются вместе с попой, так как я активно верчу головой в попытке понять, далеко ли там до земли.
Надеюсь, никто не станет свидетелем моего акробатического номера.
Это ж позорище! Воспитательница лазает по окнам!
С трудом найдя какой-то едва ощутимый выступ на кирпичной стене, я уперлась в него носками белых балеток и осторожно опустила корпус, хватаясь за отлив.
Ура! Я справилась!
Почти…
Отлив как-то подозрительно хрустнул, сердце ухнуло в пятки от понимания очевидного, и я в обнимку с куском профиля полетела на мягкий зеленый газончик.
Надеюсь, директриса меня не прибьёт, когда узнает, кто вытоптал под корень посеянную собственноручно ею травку.
Ударилась я не сильно. Спасибо плюшевому костюму, который, к слову, почти не пострадал.
С силой отбросила многострадальный отлив и решила, что точно заморочусь и найду шарашкину контору, что тут строительством занималась, и того гада, что подписал им акт сдачи в эксплуатацию. Я еще не знала, что именно им сделаю, но пару разгромных роликов точно обеспечу. Понастроили черте что!
Воровато оглянувшись, нырнула за большие кусты сирени и тихонько приставила многострадальный отлив к стеночке, так, чтобы не очень бросался в глаза. Мало ли кто мог его оторвать? Правда же?
Ага, а я. Типа, просто мимо проходила.
Быстренько отряхнувшись, реактивной ракетой устремилась в актовый зал.
Злость придавала мне ускорения, и я, опустив голову, чтобы глаза не слезились от ветра, придерживая яростно мотающиеся из стороны в сторону заячьи уши, в три прыжка заскочила на ступеньки заднего входа.
Дверь была распахнута настежь, так что, не меняя вектора направления, я понеслась по коридору, шурша поролоном.
Наконец, показались кулисы актового зала и мои коллеги в сказочных костюмах, попивающие кофе из пластиковых стаканчиков.
Слава Богу! Похоже, я успела!
И так я обрадовалась, что как-то пропустила внезапно образовавшуюся преграду, возникшую на пути моего стремительного движения. Из-за поворота неожиданно выскочил мужчина, и я со всей дури врезалась в его твердую грудь, да с такой силой, что опрокинула его навзничь, а сама, чуть ли не перекувыркнувшись через голову, приземлилась рядом на свой мягкий заячий зад.
– Блин-н-н! – со стоном протянула я, потирая ушибленную голову.
Сбоку послышались витиеватые ругательства, от которых у особо нервных обычно уши в трубочку сворачиваются.
– Мало у меня голова болела! – прорычал прибитый мужик, соскребая себя с жесткого кафеля. – Куда ты, курица, неслась так?!
– Кто?! – Мне послышалось, или меня только что обозвали курицей?
Пришибленный, кряхтя, как старая коряга, поднялся на ноги и, опираясь одной рукой о стену, а другой, потирая ушибленную спину, иронично посмотрел на меня.
– Ой, извини, ошибся, зайчонок. – И расплылся в обаятельной улыбке.
Э-э-э. А чего это он так поменялся?
И смотрит таким лоснящимся, как у кота на сметану, взглядом. Проследила за этим самым взглядом и почувствовала, как щеки обдало жаром.
Оказывается, у меня костюм порвался, да и еще на самом интересном месте, и теперь этому наглому котяре открывается чудный вид на кружевной лифчик цвета шампанского и, собственно, то, что он поддерживает.
Нет, ну где справедливость?! Уши на месте, хвостик на месте, даже носик не сбился, а сиськи наружу.
Прикрыла рукой безобразие и, сделав морду кирпичом, строго посмотрела на улыбающегося мужчину.
– Вы мне костюм испортили.
– А ты мне голову, похоже, проломила, – не растерялся мужик и, поднеся руку к затылку, поморщился. – Вот гадство! Шишка будет.
– Дайте посмотрю, что у вас там.
В два коротких шага я сократила расстояние между нами и осторожно притронулась к коротким волосам на затылке мужчины, когда он покорно опустил голову.
Да, шишка будет знатная! Уже наливается.
– Нужно приложить лед.
Мне стало совестно. Я ведь, и правда, летела как угорелая, ничего не видя перед собой. Выходит, виновата я.
– Простите, это я на вас налетела.
– Обязательно прощу, если раскроешь тайну своего имени.
Ох, он еще и флиртует! Мелочь, а приятно!
Кинула быстрый взгляд на правую руку мужчины – кольца нет. Странно. Выглядит он лет на сорок. Обычно в этом возрасте все нормальные мужики давно женаты. Может, просто кольцо не носит? Хотя какая мне разница?
– На то она и тайна, чтобы ее никому не раскрывать, – кокетливо улыбнувшись, включилась в игру я.
А что? У меня уже год не было секса. Хоть пофлиртую немножко, а то я забыла, как это делается. И объект ничего так попался.
Интересненький!
Здоровый такой, как медведь. Нет, как лось! Сразу видно, что у мужика кость широкая. Косая сажень в плечах, кулаки размером с мои два. Такой весь гранитно-монолитный, как забор у моей соседки. Впечатление портит только угадывающийся за дорогим пиджаком живот, но даже этот недостаток легко компенсировался невероятно обаятельной улыбкой и живыми проницательными глазами, в которых сейчас плясали веселые искорки.
– Василий Михайлович! – раздалось рядом.
Я повернула голову и увидела подошедшего к нам молодого человека.
– Я вас обыскался. Там Мила костюм привезла. На этот раз – тот. Я проверил, – сказал он, и меня точно прострелило стрелой узнавания.
Это ж тот самый автохам, что подрезал меня на «БМВ». Перевела подозрительный, чуть прищуренный взгляд на Лося.
Точно! А это его наглый пассажир, которому я не так давно «дорогу показывала».
Вот ведь чмо подзаборное!
А я с ним тут кокетничаю, глазками хлопаю, а он блондинок за рулем обижает.
– Мне машину потом куда подогнать? – между тем, спросил молодой человек у Лося.
Я чуть не поперхнулась воздухом от возмущения. Так парень еще и водитель этого пришибленного! А значит, Лось автоматически становится наиглавнейшим двуличным хамлом.
– Домой езжай. Я сам поеду, – отвечает тот и смотрит масляными глазками на меня. – А ты во сколько заканчиваешь свой концерт, заинька?
Сначала хотела нагрубить Лосю, чтобы больше неповадно было, и даже открыла рот, собираясь высказать ему все, что думаю, но меня перебило визгливое:
– Зая!!! – Последний раз Марик так орал, когда близнецы твердо решили стать настоящими пожарными, то есть что-нибудь потушить, но для этого ведь нужно сначала что-нибудь поджечь. Они же не виноваты, что под рукой в том момент оказались новенькие глянцевые афиши «Теремка».
Я обернулась. Начальник летел ко мне на всех парах, отчего бумбончик нещадно бился о его гениальный затылок.
– Зая, где ты пропадаешь?! Твой выход. Я тебя уже десять минут ищу по всему корпусу, – на одном дыхании выпалил он и побежал обратно за кулисы.
Я, разумеется, двинулась за ним, но не тут-то было: Лось перехватил меня за руку.
– Ты не ответила. Когда заканчивается ваше…м-м-м…мероприятие, – мурлыкнул мужчина, проникновенно заглядывая в глаза и тут же нагло косясь на порванное декольте.
И взгляд такой открытый, искренний! Прямо так и хочется еще шишку поставить, но вместо этого, мило улыбнувшись, отвечаю:
– Через полтора часа. А вы хотели подвезти меня?
– Конечно! – обрадовался Лось. – Я же должен как-то загладить вину за ваш порванный костюм.
П-ф-ф, нашел предлог, называется! Я бы посмотрела на твою вытянувшуюся лосинную морду, если бы в твой «БМВ» я загрузилась вместе со своими «хомячками».
– Это было бы очень кстати, – проворковала я. – Ждите меня у центрального входа через полтора часа. Я буду.
Напоследок подарила ему улыбку из раздела «сногсшибательные» и поскакала отрабатывать свой актерский хлеб. А то там кот Базилио и Лиса уже по пятому кругу импровизируют.
ГЛАВА 3
Царь
Господин Луганский терпеть не мог всякие выступления на массовых мероприятиях. К его прискорбию, публичность была неотъемлемой частью обязанностей главы администрации. И поскольку у района должно быть в представителях интеллигентное лицо приятной наружности, то Васе, хоть умри, но нужно выглядеть было бодрячком.
И как он ни плескал в лицо холодной водой, красные глаза и помятый вид с головой выдавали его состояние.
Да, видать, старость пришла. Они вчера и выпили-то всего ничего, каких-то три бутылки, а башка трещит так, словно их было шесть.
Похмельный синдром не мог не сказаться на его настроении. Уже с утра его стало все бесить до чертиков, и подчиненные, те которые имели возможность слиться с окружающим пространством, рассосались по углам, оставляя Стасика единолично отдуваться за всех.
Пока ехали в детский садик, попали в небольшой затор из-за дорожных работ. Стас привычно вырулил на встречку и хотел снова влиться в ряд, прижав чей-то отечественный тазик, но не тут-то было: баба за рулем развалюшки гневно посигналила и одарила Стаса презрительным взглядом.
– Ах ты, мартышка упертая! – буркнул Стас и снова попытался выставить нос, но блондинка и тут среагировала быстрее.
Приоткрыв окно, эта поганка показала охреневшим от такой борзости мужчинам средний палец и, ударив по газам, обогнула асфальтоукладчик, оставив их ждать своей очереди.
– Во бабы наглые пошли!– почти с восхищением пробормотал Стас, но Луганский не был бы Царем, если бы не имел на все своего особого мнения.
Вторым неприятным моментом стало то, что Мила все же сподобилась доставить костюм, но чужой, размера на три меньше того, что носит Луганский.
Тихо матерясь сквозь зубы, Царь выставил трясущуюся Милку из провонявшей краской подсобки и хлопнул дверью под сопровождение злобного рыка:
– Еще хоть раз накосячь! Уволю, к чертям собачьим!
Чтобы хоть как-то успокоить нервы, достал сигарету и, открыв окно, прикурил, услаждая свой эстетический глаз аккуратными клумбами.
Внезапно сбоку послышался какой-то подозрительный шум и чье-то тихое пыхтение.
Вася повернул голову, и сигарета выпала из шокировано приоткрытого рта.
На отливе соседнего окна висел огромный плюшевый заяц и активно дрыгал несоразмерно большим задом в попытке сползти еще пониже.
«Допился, бля!» – подумал Царь, и в следующую секунду заяц с тихим писком полетел вниз и исчез в густых зарослях сирени.
Луганский потянулся за пачкой сигарет и понял, что та упавшая была последней.
Вот, черт! А курить-то хочется…
Что за дурной день?
Послать Стаса до магазина? А это мысль!
Луганский торопливо вышел из подсобки и свернул за угол, пытаясь припомнить, с какой стороны тут выход, как на него налетело нечто с огромными ушами и раскатало по глянцевому кафелю коридора, послав практически в жесткий нокаут.
Придя в себя от удара, он сначала не поверил своим глазам:нечто оказалось тем самым плюшевым зайцем, вернее, миловидной особой с бездонными голубыми очами, которые сейчас пылали гневом в ответ на его нелестное замечание.
Заинтересованный мужской взгляд скользнул ниже, да так и застыл при виде двух шикарных в своей полноте округлостей четвертого размера в обрамлении соблазнительного кружевного белья, которые так неосторожно открыл порванный ворот заячьего костюма.
Мужчина глухо сглотнул, когда обладательница этого великолепия быстро прикрыла безобразие и укоризненно уставилась на него со словами:
– Вы мне костюм испортили.
Но Луганский не был бы собой, если не знал, как лучше повернуть ситуацию в свою сторону, и уже вскоре обладательница роскошного бюста с легкостью согласилась на встречу после праздника. Белоснежная зайка подарила ему о-о-очень многообещающую улыбку и упорхнула за кулисы сцены.
Глядя ей вслед, Вася подумал, что зря грешил на сегодняшний день. Да, утро не заладилось, но вечер обещал быть интересным и, быть может, даже жарким.
С этими мыслями глава района, заметно приободрившись, поспешил переодеваться. Настроение поднялось до нужной отметки. Даже курить расхотелось, и оставшееся время до обещанной встречи, подогреваемый видениями аппетитных округлостей в своих ладонях, он с энтузиазмом отработал обязательную программу.
Не то чтобы Василий Михайлович испытывал недостаток женского внимания –наоборот, женщин всегда было слишком много в его жизни. Сначала их привлекала его высокая широкоплечая фигура, после, когда возраст стал сказываться на внешности, – положение в обществе. Но после развода он все чаще ловил себя на мысли, что ему скучно. Дамы в его окружении внезапно стали как-то однообразно пресными. И если раньше Луганского вполне устраивали меняющиеся как перчатки любовницы, то в последнее время все это набило оскомину. Пожалуй, он, наконец, дожил до того возраста, когда нужно остепениться.
Прав был Саныч, когда говорил, что Васе нужна нормальная баба.
Да где ж их, нормальных, найдешь?!
Была одна нормальная, Женька Яковлева, и ту по своей глупости упустил. Думал, с женой наладится, а оно вон как все обернулось…
Тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли и посмотрел на часы.
А Зайка опаздывает. Спектакль уже давным-давно закончился. Сколько ей нужно было времени, чтобы переодеться?
Помнится, бывшая могла часами вертеться перед зеркалом. Женщины – что с них взять?
Луганский тоскливо вздохнул и любовно погладил блестящий капот своего «БМВ», не забывая поглядывать на калитку садика. Не хватало еще пропустить появление Зайки!
Интересно, а она светленькая или темненькая? Под плотно обегающим капюшоном не было видно, какие у Зайки волосы.
Луганский всегда предпочитал брюнеток, причем стройных, с едва заметными округлостями. Чего его в этот раз переклинило?
А черт его знает!
Правильно говорят: седина в бороду – бес в ребро.
Понравилась. Вся такая беленькая, пухленькая, с этими огромными глазищами. Но с характером. Это Луганский понял сразу.
И сейчас, в пятый раз поглядывая на часы, стал думать, что этот ее характер мог самым гадским образом заставить его специально нервничать.
А еще через полчаса до Васи стало доходить, что эта вредная характерная Зайчиха самым подлым образом продинамила его.
Продинамила! Его!
Да его со школы не кидали подобным образом!
Злость клокотала и требовала выхода. Как назло рядом не оказалось верного Стасика, который с присущим только ему хладнокровием всегда пропускал мимо ушей вспышки руководства.
Потоптавшись еще минут двадцать на опустевшей площади, нарезав для упокоения нервов семь кругов вокруг своей крутой отполированной тачки, Луганский грязно выругался и поехал домой.
Заехал в продуктовый магазин, накупил вредных и невкусных полуфабрикатов. Готовить-то дома некому! Покосился на бутылку водки.
Брать? Не брать?
Взял две и поехал домой.
Дом встретил все той же могильной тишиной.
Может, кота завести?
Сварил пельменей, опрокинул стопку водки, закусил, давясь картонным вкусом мяса. Пора на боковую к телевизору?
А он все никак не может успокоиться.
Зайчиха, чтоб ее!
Ну, как так можно,а?!
Он же ждал. Надеялся. Витал в сладких грезах. Думал приятно, и самое главное – продуктивно провести вечер.
А что вышло?
Диван, телевизор и водка.
Кстати, о последней…
Луганский снова хлопнул стопочку, закусил пельменчиком и побрел искать пульт, сделав из сегодняшнего дня один-единственный вывод: все бабы стервы, а Зайчиха в особенности.
