Текст книги "Жертва для магистра (СИ)"
Автор книги: Ярослав Питерский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 4
Стас Андреев – известный в городе тележурналист, ведущий программы «Мир криминальных новостей», сидел в удобном кресле и потягивал пиво прямо из бутылки. У него, болела голова, и было совсем не рабочее настроение. Стас, намедни перебрал с друзьями, празднуя день рождение одного из них – давнего друга Валерки Самсонова.
Голубые мониторы в сотый раз показывали одни и те же кадры монтажа программы. Андрееву уже они просто опротивели, и он не мог даже смотреть в сторону телевизоров. Режиссер, что-то хотел спросить, но, увидев – кислую мину Стаса, промолчал.
– Стас, тебя там, на вахте, какая то мадам спрашивает. Спустись! – крикнул кто – то из коридора.
Стас недовольно поморщился и глотнув еще пива, крикнул в пустоту:
– Что, кто там?! Какая мадам?! Скажите, что меня нет.
Но настырный голос вновь позвал:
– Стас, иди, говорю – она ждет! Сказала, что не уйдет, пока с тобой не поговорит!
– Слушай, я даже ходить не могу – мне голове больно! Скажи охране, чтобы ее пропустили наверх, сюда, в монтажку!
Больше никто не отозвался. И Стас понял, что его просьба услышана. Он допил пиво и поставил бутылку за кресло, чтобы ее не было заметно, мало ли, что! Да и перед посетителем будет не удобно. Все-таки известная личность.
Стасу Андрееву было тридцать два. Среднего роста с довольно фотогеничной внешностью (на роль ведущих просто не берут не красивых людей) и низким приятным голосом он давно прослыл ловеласом и повесой. После армии, пять лет, он отработал в милиции. Служил в отделе уголовного розыска, затем «перестройка» и Стас тоже «перестроился» – решив стать телевизионщиком. Плохо или нет, но у него это получилось. Через пять лет, после уходя из органов, он стал довольно популярной личностью в городе.
Андреев развернул фантик и засунул в рот пластик жевательной резинки – пиво могло катализировать аромат вчерашних «приключений». Через минуту, дверь в монтажной открылась и вошла она. Стас чуть не подавился жвачкой. Высокая, стройная в юбке чуть выше колен, с красивыми округлыми бедрами и красивой полной грудью. Женщине хоть и было чуть больше тридцати, но этого практически не чувствовалось и выглядела она очень элегантно. Аккуратное овальное лицо, раскосые брови и красивые голубые глаза, правда, почему-то полные печали. Но потухший взгляд не портил ее облика. Единственное, что немного настораживало в ее внешнем виде – был платок, плотный черный платок, скрывающий светлые волосы. Женщина натянуто улыбнулась и посмотрев на сидящего в кресле Стаса тихо спросила:
– Стас Андреев?
– Да… – удивленно ответил он.
– Мне бы хотелось с вами поговорить.
– Я вас слушаю.
Женщина неуверенно обернулась и посмотрела на режиссера.
– Нет, я бы хотела – поговорить наедине.
Стас молча кивнул и встав с кресла похлопал режиссеру по плечу и попросил:
– Гена, будь другом – перекури, а то уже ничего не соображаешь от этой галиматьи.
Режиссер тяжело вздохнул и сняв наушники вышел из комнаты, перед дверью он показал Стасу кулак. Тот отмахнулся и предложил женщине присесть в кресло. Та робко села на край мягкого сиденья.
– Ну, так, чем – обязан?
– Понимаете, я пришла к вам, потому как больше не кому не верю!
– А, что у вас случилось?
– Меня зовут… Нина, Нина Павлова.
– Очень приятно, мне представляться надеюсь не надо?
– Нет, нет, ой, что я никак не могу собраться! – женщина достала из кармана платочек и вытерла выступившие на глазах слезы.
– Да, вы не волнуйтесь, рассказывайте.
– Понимаете у меня погиб сын, он, он повесился, вернее его повесили…
Стас невольно поморщился. Он не любил подобные истории. Они, как правило – заканчивались не чем, поскольку убитые горем матери старались оправдать действия своих детей самоубийц.
Увидев такую реакцию Стаса, Нина словно протестуя – закачала головой:
– Нет, нет, поверьте, я не сумасшедшая, убитая горем мама – я понимаю ваш скепсис. Но, все не так – поверьте мне!
Стас грустно улыбнулся:
– Нет, это я не вам. Просто голова болит. Вот и хмурюсь – как лошадь, продолжайте. – соврал Стас.
– Так вот, его повесили, у меня есть доказательства, вернее предположения и сейчас вы поймете, что они обоснованы.
Нина подробно рассказала Стасу про три кошмарных дня в ее жизни. Андреев внимательно ее выслушал и задумался. Женщина не хотела его торопить и ждала – когда он сам заговорит.
– Скажите, вы его уже похоронили? Сына, уже, простите – закопали?
– Да конечно, он ведь, он ведь – нельзя же его не по христиански! Вчера похоронила…
– Хм, зря, ой простите, конечно, что я так говорю, но если вы собрались доказывать, что его убили – то надо было настаивать на повторном вскрытии и поведение повторной паталого – анатомической экспертизе! Теперь только эксгумация. – Стас специально напугал женщину, пытаясь проверить твердость ее намерений.
Но Нина ответила довольно резко:
– Я не знала меня никто, на это не надоумил, но если надо, что ж – выроем его назад! Зло должно быть наказано – даже путем такого кощунства!
– Хм, вижу вы настроены решительно, но учтите – доказать то, что вы говорите, почти не реально.
– А я и не собираюсь ничего доказывать, для меня и так все ясно! Эдика убили, я просто хочу найти и покарать убийц – кто бы, они не были!
Стас посмотрел в глаза Нины и понял. Что от своей идеи она вряд ли откажется. Месть несчастной матери, у которой убили, если конечно убили – очень коварна, это практически паранойя.
– Хм, но это может для вас печально закончится – закон у нас суров к самосудству и хм, прочим вендеттам.
– А что для меня теперь может быть хуже, самое худшее – уже случилось…
– Но вас могут посадить в тюрьму.
– О, это будет награда – сидеть в тюрьме и знать, что ты убила убийц своего сына, что Эдик отомщен!
Стас даже немного испугался. Он еще раз взглянул на Нину, словно пытаясь определить – в своем ли она уме. Та поняла его взгляд и улыбаясь сказала:
– Нет, вы напрасно ищете во мне следы сумасшедшей – я в здравом уме и здравой памяти!
Стас, смутился и замявшись ответил:
– Нет, что вы – я и не думал. Просто я смотрел на вас и вдруг понял, вы очень красивая женщина, поверьте, это конечно трудно сейчас в вашем положении осознавать, но вы еще сможете быть счастливой. И не надо списывать свою жизнь. Обретая свою душу только во зле и месте – это не правильно. Вы еще осчастливите какого ни будь мужчину и родите ребенка – может мальчика в память, о Эдике ведь вашего сына звали Эдик?
Нина покачала головой:
– Нет, вы говорите так – словно психотерапевт, но я к вам пришла не за успокоением и не анализом моих дальнейших, жизненных планов. Я пришла к вам за помощью. Скажите прямо – вы можете мне или хотя бы попробуете помочь?
Стас тяжело вздохнул и опустил глаза. Он не знал что сказать. Наврать ей и дать надежду или честно отказать. Андреев вдруг почувствовал, что Нина ему чем-то нравится. Нет, не как женщина – как женщина, она, конечно, была красивой, но Стасу в ней нравилось что-то другое. Толи жизненная прямота, толи целеустремленность.
– А, что вы можете рассказать о своем муже Сергее, по-моему если не ошибаюсь, а то вы как то о нем вскользь рассказали?
– А что про него рассказывать – он тряпка в руках его мамаши! Он, честно говоря, из-за матери со мной и развелся. Она настоящая ведьма – все козни нам строила. Ну, вот и добилась, а Сергей – он мягкотелый! Работает учителем, в каком то ПТУ – учит дебилов, детей пролетариев, а они над ним смеются и даже издеваются!
– Не ужели – он такой безвольный человек?
– Да, поверьте – он такой.
– Ну, а на похороны он приходил?
– Нет – я ему запретила на похороны приходить! Но они пришли на кладбище. И смотрели за всем издалека. Там то я их не могла прогнать, не буду же я по всему кладбищу бегать и орать!
– Вы говорите они, а кто это – они?
– Это Сергей, Вера, его сестра, ее сын Матвей, тот самый, который и посадил в тот злополучный вечер Эдика на автобус и мать Сергея.
– Хм, странно, значит, говорите издалека стояли и смотрели?
– Да, словно приведения! Я даже их лиц не видела, далеко было…
– А вот вы говорите, что Матвей это посадил Эдика на автобус, вы его сами об этом спрашивали?
Нина словно испугавшись, подняла глаза и посмотрела на Стаса с неуверенностью:
– Нет, не сама.
– А кто вам, про это сказал то?
– Так Сергей и сказал по телефону.
– А Матвей, Матвей, почему не сам – он что испугался?
Нина совсем растерялась. Руки ее затряслись.
– Точно – он испугался! Сергей сказал, что он боится со мной разговаривать! Значит, значит, он уже знал, что с Эдиком беда случилась! Нужно, нужно найти этого Матвея! И выпытать все у него!
– Успокойтесь, успокойтесь Нина, Матвей, может, и не знал ничего, вы ведь говорите, что у вас плохие отношения были, может, он действительно просто вас испугался! – успокаивал женщину Стас.
Он уже был не рад, что выдвинул эту версию.
Стас налил Нине из бутылки минеральной воды. Женщина выпила ее крупными глотками. Ее волнение постепенно стало исчезать.
– Так. Подведем итог. Понимаете, Нина – единственное, что я могу делать официально – это журналистское расследование. Но для этого мне нужно время. Поэтому давайте с вами договоримся – я сам вас найду и мы попробуем, что ни будь раскопать в этой темной истории! А сейчас я прошу меня извинить – у меня эфир и нужно работать. – виновато говорил Стас, – дайте мне ваш номер телефона и адрес – я найду вас сам в ближайшие дни.
Нина грустно улыбнулась и встала с кресла:
– Ну, что ж, я вижу мне пора, а вы мне вежливо отказали.
– Нет, что вы! Мне действительно нужно идти работать!
– Ладно, вот вам номер и адрес, но смотрите, не опоздайте! Потом будете мучаться и самое главное, что я вам не сказала! Я все ждала – говорить вам или нет. Сначала не хотела – видя ваше неверие, но сейчас решила, что скажу. Когда мы вернулись из морга, у моей двери на стене кто-то намалевал пентаграмму. Знаете, такую перевернутую пятиконечную звезду. Обведенную – кругом. Я думаю – вы знаете, кто рисует, такие символы, как вы думаете? Это случайность?
Нина протянула Стасу визитку и вышла из кабинета, не попрощавшись. Андреев остался стоять в глупой позе, размышляя над последними словами женщины. Они ему сильно не понравились. Такие символы – рисовали сатанисты.
Стас выплюнул жвачку, но ведро не попал. Она белой кляксой прилипла на стенку.
– Вот твою мать! Меткость потерял или нюх?! – спросил он сам у себя, – Где твой журналистский нюх? Стареешь, господин Андреев – стареешь!
В это время в монтажку заглянула всклоченная голова Толика Дюкова. Голова язвительно улыбнулась и спросила:
– Стас, что это к тебе за мадам приходила? Хороша! Уж, не черная вдова ли?
Андреев уже пожалел, что выплюнул жвачку в урну. Сейчас бы она могла ему пригодится.
– Да пошел ты! – прошипел он на Дюкова.
– Уже иду – на съемки поехал!
– Куда это?
– На кладбище!
– Куда?!
– На кладбище…
Редькин внимательно посмотрел на голову Дюкова. Она язвительно улыбалась.
– А ну зайди ка!
Дюков весь вплыл в кабинет. Это был толстенький маленький человек – глядя на которого, невольно начинаешь улыбаться. Настолько смешно и безобидно он выглядел. Андреев еще раз внимательно посмотрел на него:
– На какое кладбище, зачем?
– На съемки – снимать сюжет будем про вандализм.
– Что? Вы что сегодня сговорились все?! – заорал на него Андреев.
Ничего не понимающий Дюков, проблеял:
– А, что? Позвонил, какой то поп – предлагает съемки. Там вроде у него, какие то сатанисты. Могилы священников испоганили – расписали их всякой фигней.
– Что?! Ну, денек! Сатанисты говоришь, ладно, я с тобой тоже поеду!
* * *
Отец Михаил встретил съемочную группу у входа на кладбище. Он крепко пожал руку Дюкову и Стасу. Андреев уловил во взгляде священно служителя не поддельное волнение. В свою очередь отец Михаил заметил, что известный журналист тоже нервничает.
– Понимаете, это уже не первый случай, – пояснял священнослужитель, показывая дорогу к могилам.
Они шли, по протоптанной в снегу дорожке аллеи кладбища.
– До этого, все могилы, что справа от церкви – тоже измазали. Там похоронены известные до революции в городе люди – купцы, дворяне, городская знать. Ну, в общем, кто деньги на постройку собора этого давал! – отец Михаил размашисто перекрестился.
– А, сами вы то кого ни будь, подозреваете? – спросил Стас.
– Ну, кого тут подозревать будешь – никто ничего не видел! Это ведь они – эти не Христи, ночью творят! А ночью – кто тут будет смотреть?
– Странно, но ведь церковь не далеко?
– Да, но там, на ночь остаются бабки слушки – они сами то боятся, кого они тут гонять будут?!
– Так может это просто шпана какая, просто шутит кто?
– Нет, это может и шпана, но вот насчет шуток – не знаю, как знать. Что писать – не знаю. Шпана бы написала, какие ни будь маты, пошлость какую, ну или на крайний случай – Спартак чемпион, а тут! Да вы сами все увидите – вот пришли…
Отец Михаил подвел их к ряду могил. Стас внимательно склонился к надгробиям. Красная, словно кровь краска, три шестерки и какое то странное выражение – «Он не наш бог» и «наш повелитель не тот». Андреев показал на надписи и спросил у настоятеля церкви:
– А что это может обозначать?
Тот пожал плечами.
– Кто его знает?! Похоже на главы из апокалипсиса, но не точно, что – то может их сектантское! Они обычно библейские фразы на свой лад коверкают и потом по своему трактуют!
– Странное, какое то выражение! Он не наш бог! Что это кто? Игорь – ты снимай, снимай, особенно крупнячков побольше набери! – скомандовал Стас оператору.
Тот суетился с камерой, расставив штатив возле надгробий.
– Святой отец, а как вы думаете – про кого это?
– Прошу вас – не называйте меня святой отец! Это как – то звучит – по католически! Зовите лучше меня – батюшка, а то тут есть одна дама, так она меня тоже – святой отец, святой отец, а я это не люблю!
Стас насторожился. На этот раз, его «чутье» сработало:
– Какая мадам? Что за женщина, батюшка?
– Да есть тут одна сумасшедшая! Кстати! – отец Михаил покосился на оператора и поманил Стаса рукой. Тот нагнул голову, – Я хотел вам сказать, но это как то не удобно! Это не по христиански – когда нет улик! В общем, я ее подозреваю – в этом самом! – прошептал священно служитель.
– В чем? – не понял Стас.
– Ну, в том, что это она организует – эти вот богохульства! – отец Михаил кивнул на оскверненные могилы.
– Почему?
– Да потому, что я видел у нее на ногах калоши! Они были испачканы – такой же на вид краской!
Стас выпрямился и закурил. Информация его очень заинтересовала. Андреев нервно сделал несколько затяжек, затем отвел отца Михаила в сторону. Что бы тот мог раскрепостится, не смущаясь Дюкова и оператора.
– Расскажите мне об этой женщине. – попросил он отца Михаила.
Тот, перекрестившись, тихо заговорил.
– Эта Зинаида Павловна – очень странная женщина! Она буквально живет здесь на кладбище в маленьком сарайчике на окраине. Сама построила его, вернее ей кто – то помог, кто не знаю, организовала какое то добровольное общество! Называется добровольное общество охраны памятников Некрополь, чем они занимаются не понятно! Говорит, что убирают брошенные бесхозные могилки, но вот только я видел всего пару раз их за этим занятием, а так в основном – они собираются по ночам.
– Они, это кто?
– Да парни разные молодые! В основном студенты, да школьники! На вид по шестнадцать, семнадцать лет.
– А, что они делают по вечерам, чем занимаются?
– Да кто их знает! Я вот хочу все выследить. Да время не доходит. Занят. Тут еще вот – ремонт храма затеяли. В общем, вышло это как то из – под контроля!
– Странно все это, а что это за история с красными калошами?
– Да в тот день я к ней зашел, а она там банками в сарае своем гремела! Ну вот, я случайно на ноги ей посмотрел, а калоши то у нее в краске испачканы! Точно такого же цвета! Может, конечно, совпадение, но я, ее спросил. Что за краска – там в банках?! А она ответила, что кто-то ей вроде на ремонт могил пожертвовал, а я опять спрашиваю, а какого цвета краска, а она отвечает – зеленая! Понимаете, краска зеленая, а ноги то красные! Вот я грешным делом и заподозрил ее!
– Хм, действительно, а вы батюшка – как настоящий сыщик!
– Да приходится, я ведь и в милицию несколько раз обращался, а они лишь отмахиваются, говорят, я утрирую, что мне все не так кажется, что, мол, все это шутки ребятишек. Но я то знаю, что так просто не шутят!
Андреев. Вновь достал сигарету и закурил. Он занервничал еще больше. Так с ним было всегда, когда он ловил «Азарт охотника» – хорошую тему для репортажа.
– Скажите, святой отец, – Стас очень внимательно посмотрел на священника и сощурил глаза. – А, эти сатанисты? Могут, ну скажем – человека повесить?! Ну, так сказать – в жертву принести?
– Да конечно! – отец Михаил возбужденно замахал руками, они как инородные тела блеснули из-под рясы. – Конечно, конечно! Что вы! Это их подчерк! Ведь по их обрядам – повесить, то есть – придать сатане! Как ему угодно! То есть не нормальной смертью! Ведь так убил себя Иуда – повесившись на осине! Это в Евангелие написано. Причем Иуда, по их бесовской вере – их апостол! Вот так то! А, что это вы про – повесить спросили?
– Хм, да есть тут у меня, кое-какие сомнения. В общем, ну кое-кто ко мне пришел и утверждает, что его ребенка повесили.
– Очень может быть, очень может быть. Я сейчас склонен, после вот таких изуверств над могилами – всему верить, причем эту проблему я изучал, у нас в стране зафиксирован резкий всплеск самоубийств. И как вы думаете, каким способом?
– Повешеньем, что ли?
– Точно! Висельники! Я вам так скажу – это может быть связано, только с сатанистами! Чего это ради – все люди, все грешники – стали вешатся?! Раньше и топились и травились и стрелялись. Ну и сейчас конечно эти моменты есть, но в основном вырос процент именно по повешенным! По повешенным, понимаете?
– Да, это весомый аргумент батюшка. Я хочу увидеться с той женщиной ну как там ее?
– Зинаидой Павловной?
– Да, с ней, где мне ее найти?
– Да она не будет с вами разговаривать – она такая странная и замкнутая, а вас то точно испугается.
– Ну, на то я и журналист – телевизионщик, что бы развести человека на разговор. Скажу ей, что хочу – о их, обществе добровольном – репортаж сделать, клюнет ведь?!
Отец Михаил задумался.
– Ну, не знаю, предлог то, вообще то, хороший, но как она себя поведет…
– Так вы проводите меня, нас туда?
– Конечно, пошлите.
Стас хотел бросить бычок на землю… но, взглянув на отца Михаила, передумал – кладбище ведь все-таки. Он затушил сигарету и спрятал окурок в карман.
– Пошлите! Эй! Дюков! Игорь, пошли! – скомандовал он своей съемочной группе.
Сарай на окраине кладбища был закрыт. По внешнему виду казалось, что внутри никого нет. Но когда они подошли поближе, то увидели, что из маленького оконца на них внимательно кто-то смотрит. Подойдя, отец Михаил постучал в кривую деревянную дверь. Через мгновение она открылась и на пороге появилась Зинаида Павловна в совершенно черном платье. Поверх него была одета фуфайка. Стас посмотрел в лицо женщине и вздрогнул. Его кольнули карие, совершенно злые глаза. От этого взгляда у Андреева мурашки пробежали по спине, хотя при этом, Зинаида Павловна улыбалась.
– Аааааа, отец Михаил!! – Зинаида Павловна произнесла это, как будто встретила самого дорого человека на свете, – Рада вас видеть!!! Как ваше здоровье?!!
Отец Михаил нахмурился и немного смутился, он не как не ожидал, что женщина его так встретит при посторонних людях. Та же продолжала играть роль восторженной поклонницы священника.
– Отец Михаил! А мне еще красочки привезли – на этот раз синенькой!
– Могилки мазать… – буркнул священник.
– Что, что? Я плохо слышу!
– Я говорю, синяя – это цвет неба, хорошо! – нарочито громко крикнул отец Михаил.
– А, да, да, а кто это с вами? Уж не строительная, какая ни будь инспекция? Может нас пришли выгонять? Вы же все грозились, вот и привели, что ли? – лицо Зинаиды Павловны мгновенно изменилась.
Из доброжелательной бабушки она превратилась в злобную старуху.
– Да нет уважаемая Зинаида Павловна! Разрешите представиться – Стас Андреев! Телевизионный журналист. Пришел снимать про вас сюжет. Задание редакции. Вы, не против? – весело и бодро, словно пионер на линейке отчеканил Стас.
Зинаида Павловна удивленно посмотрела на Андреева и вновь преобразилась – став на это раз застенчивой пожилой теткой.
– Хм, меня, нас, а что такое внимание, к нашему скромному обществу?
– Да, просто, знаете ли, мало сейчас людей, которые творят добро, бесплатно, без корысти! Вы ведь, все на добровольной основе делаете, ну могилки убираете, красите их? – также весело и задорно спросил Андреев.
– Ну не знаю, просто я как-то не готова, просто так это все неожиданно…
– А это ничего, телевидение все построено на неожиданностях! Если неожиданность кончается – то это уже не телевидение, а кино или театр! Там все по сценарию, а у нас в основном экспромт!
Зинаида Павловна вдруг снова оскалилась, словно старая сука на палку. Лицо вновь стало злым, она преобразилась в ведьму, обычную сказочную ведьму.
– Нет! Не буду я вам ничего рассказывать шляетесь, тут все вынюхиваете людей нами пугаете, а мы потом – вон, неприятности от церкви испытываем. Убирайтесь! Ничего, я вам говорить не буду и тем более показывать!
Дверь сарая захлопнулась пред носом у Стаса. Он, скорчив смешную рожу – плюнул на серые доски. Отец Михаил вздохнул и посмотрев на оператора и Дюкова сказал:
– Ну, я ж вам говорил, что ничего не получится, меня она тоже вовнутрь не пускает!
– Ничего, мы еще с ней увидимся и обязательно, попадем в ее логово! – оптимистично заверил Стас.
Дюков и оператор уныло поплелись по тропинке. Снег скрипел под их подошвами. Отец Михаил и Стас шли сзади. Священник, приподняв рясу, словно барышня платье – семенил за крупными шагами Андреева.
– Я вот, что предлагаю, давайте, если хотите – проследим их сборище вечером! Для этого я могу – дежурство устроить, попросить своего послушника – присмотреть за сарайчиком. Он, если что кликнет, а я вам позвоню.
– Хорошо, вот вам моя визитка. Там номер мобильного и домашнего – в любое время дня и ночи! Я обязательно приеду. – откликнулся на предложение Стас.
Они расстались у входа на кладбище. Отец Михаил пожав руку Андрееву, повернулся и перекрестившись пошел к храму. Стас некоторое время смотрел на удаляющегося священника. Затем повернулся и сел в автомобиль, который, чихнув – синей отрыжкой из глушителя растворился в густой массе автомобилей кишащей на оживленной улице…
* * *
Домой Стас пришел хмурый. Он жил один, в двухкомнатной хрущевке. Правда, ее Андреев перепланировал, в нечто подобное под западный аналог «квартиры холостяка». Но все равно – хрущевка, оставалась хрущевкой, с ее смещенным туалетом и мизерной кухней. Но Стасу это квартира нравилась. Во первых потому, то на нее он заработал сам, во вторых – потому что он жил один и никто ему не мешал думать и творить. Стас все свои лучшие тексты к сюжетам писал только в одиночестве.
Но сегодня, почему-то он почувствовал приступ одиночества. Ему не хватало общения. Сначала он хотел позвонить одной из своих знакомых девушек, которых иногда приглашал разделить с ним его двуспальное ложе на ночь. Но, подняв трубку – передумал, и звонить не стал. Он прошел в ванную и приняв душ уселся в кресле перед телевизором. Но информация в голову не шла. Стас пытался посмотреть новости, но все пропускал мимо ушей. Перед ним все время стоял образ – той женщины в черном платке, посетившей его в монтажке. Стас вдруг понял, что хочет ее увидеть.
– Бред какой то! Черт знает что! То сначала – эта убитая горем мать – красавица, затем поп с сатанистами и наконец – эта ведьма с кладбища! Ну и денек! – сказал он сам себе.
Поседев еще несколько минут, он вскочил и уселся за компьютер. Там, зайдя в интернет, начал копаться в сайтах содержащих – информацию, про сатанистов. Но не найдя ничего толкового, Стас выключил компьютер и завалился на кровать. Но сон не шел. Его словно кто-то невидимый подталкивал к действию…
Через пол часа мучения с самим собой он вышел в прихожую и найдя визитку Нины повертев ее в руках набрал номер ее домашнего телефона. На том конце провода шли длинные гудки.
– Странно, убитая горем мать – пошла куда то! Может, вышла к соседке? Обычно в таких ситуациях люди сидят дома – у них стресс, стресс… – прошептал он сам себе, держа телефонную трубку.
Стас, посмотрев на свое отражение в зеркале, затем прошел в комнату и оделся. Через пять минут он ловил такси на обочине дороги. Вечерний город лениво проплывал за окном автомобиля. Андреев не понимал, зачем он едет к Нине. Что он может ей сейчас сказать. Но, тем не менее, он мысленно торопил таксиста, что бы тот поскорее довез его к дому матери погибшего мальчика.
Дом оказался серым и мрачным. Стоя у подъезда, Стас посмотрел на горящие окна. Какие из них были Ниниными? Желтые и синие огни, словно неведомый чужой мир казались далекими и недоступными. Неожиданно, дверь открылась, и из подъезда вышел сутулый парень. Увидев Стаса, он вздрогнул и попятился. Юноша, был каким то странным – лысая голова и тонкая шея и совершенное отсутствие бровей. Обтягивающие черные брюки на тонких и кривых ногах. Остроносые ботинки с блестящими пряжками. Хотя и было темно, но Стас это рассмотрел.
– Эй, парень! Нина, Нина Павлова в этом подъезде живет? – спросил у лысого Андреев.
Парень ничего не ответил, а как-то не естественно дернулся и побежал вдоль дома. Добежав до соседнего подъезда, он оглянулся и скрылся в его черном квадрате.
– Вот козел! Скинхед чертов! – обругал лысого Стас.
Потоптавшись минуту, он зашел в подъезд. Нинину квартиру он узнал сразу. Возле двери он увидел, обшарпанный круг на стене. Под ободранной известкой вырисовывалось очертание пентаграммы.
– Да, кто-то так шутит, может этот козел лысый? – буркнул себе под нос Стас.
– Молодой человек, вы к кому? – услышал он голос с верхней площадки.
На ней стояла старуха – в цветастом, стареньком халате. Она внимательно смотрела на Андреева.
– Я к Нине, Нине Павловой!
– А, к Нине! Ниночка дома! Голубушка – не входит вообще после похорон! Только вот сегодня, куда то ходила. Но пришла уже – часов в пять. Сейчас дома. Я ее соседка напротив, а тут вот греюсь возле батареи! У меня память то короткая, а дверь захлопнула! Ключи то там, в квартире оставила, кто-то позвонил в дверь. Я открыла – никого! Вышла на площадку. А дверь то и захлопнулась – вот сейчас дочку с работы жду, должна вот – вот подойти! Дочка то – подруга Ниночкина. Оля зовут! – выдала информацию на редкость болтливая бабка.
– А я вот к Нине, знакомый ее старый… – соврал Стас, – Пришел вот поддержать, так сказать в трудную минуту!
– Да, это правильно, а то у нее никого кроме Оли и меня нет! Отец и мать давно померли, с мужем разошлась, а с другими мужиками как-то не ладится! Правда, ходил один, вернее ездил – бизнесмен какой то. Но Нина, что-то его не приняла! Так вот и одна! Все с Эдиком, с ним! Горе то какое! – и бабка тихонько заплакала.
Стас стоял в нерешительности. Толи успокаивать бабку. Толи звонить в дверь. Андреев решил сделать второе. Кнопка звонка глубоко провалилась и где-то в глубине квартиры раздалась трель. Но к двери никто не подошел. Стас еще пару раз нажал на звонок, но никаких шевелений за дверью слышно не было. Бабка, видя это, престала рыдать и с удивлением сказала:
– Странно – она дома была, никуда не выходила, это я точно знаю!
Стас еще несколько раз позвонил. Но все, оставалось по прежнему. И тут до него дошел слабый запах газа. Обычного бытового газа. Андреев принюхался и уперся носом в щель двери. Запах явно шел оттуда. Старуха с удивлением смотрела на действия Стаса и не могла ничего понять.
– Бабушка, у вас, в доме газ что ли?
– Да, а что? – неуверенно ответила старуха.
– Нужно срочно газовую службу с милицией вызывать, там, что-то плохо пахнет, боюсь у Нины неприятности!
Бабка, всплеснула руками и запричитала:
– Ой! Ниночка! Ой, девочка! Ой!
Стас вытащил мобильник и попытался набрать номер. Но в это время как назло села батарейка, которую он вечно забывал подзарядить.
– Черт! Бабуля, у вас дома телефон. Есть? – крикнул он Нининой соседки.
– Ой! Есть! Есть, да у меня ж ключей нет. Ольга то, я ж забыла! Ой, ой! Может к Петровне, пойдем от нее позвоним?! – засуетилась бабка.
В это время, откуда-то снизу – прозвучал женский голос:
– Мам! Что там случилось?
– Оля! Оля, иди быстрей! У Нины из квартиры газом пахнет! – заорала перепуганная старуха.
По лестнице застучали каблуки. Железные набойки выбивали дробь. На площадке показалась молодая женщина, которая с испуганным видом неслась на Стаса.
– Мама, а что ты то в коридоре стоишь?
– Оля я ж ключи забыла, а к Нине вот молодой человек пришел, звонил, звонил, а там – нет, никого, и газом из щели пахнет!
Ольга с удивлением посмотрела на Стаса и спросила:
– Вы к Нине?
– Да, если можно – давайте из вашей квартиры, позвоним. Нужно милицию и газовую службу вызвать! – ответил он.
– Ой, да, да – конечно. У меня ж ключи от ее квартиры есть, она мне запасные оставляет – мы ж подруги.
Ольга, суетясь, вывалила содержимое своей сумочки прямо на бетонный пол и среди дамского барахла – пудры, теней, помады и прочего – нашла связку ключей. Трясущимися руками она открыла Нинину дверь.
В нос ударил резкий запах газа. От него резануло в глазах. В прихожей было темно. Стас зажигать свет не решился, боясь искры, от которой могло все взорваться. Заткнув нос и рот платком, он, на ощупь прошел на кухню и растворил окно. Свежий ветер сквозняком пронесся по помещению. Стас попробовал вздохнуть и лишь после этого включил свет.
Нина лежала возле газовой плиты, конфорки и духовка которой были открыты.
Где-то сзади заголосила Ольга. Ее звонкий крик отразился резонансом в коридор. Там вдалеке – охала бабка. Стас осторожно поднял Нину и бережно отнес ее в комнату, уложив на диван. Нина была без сознания. Ее губы улыбались, словно она видела сладкий сон. Стас похлопал ее по щекам, но женщина не среагировала.
– Скорую, нужно вызывать скорую – звоните! Где телефон! – приказал он Ольге, которая перестала кричать, а лишь кудахтала как курица.
Скорая, приехала минут через сорок. Молодой врач, осмотрев Нину и послушав ее грудь фонендоскопом, тяжело вздохнул:
– Эх, отравление, обычное – отравление. Пока я не могу сказать – какой препарат она приняла. Но то, что это сильное снотворное или, что из группы снотворных, очевидно, как – то, что сейчас зима!
– То есть, вы хотите сказать, что она отравилась не газом? – удивленно спросил Стас.
– А, что – она и газом хотела отравиться? То-то, я чувствую, газом как-то у вас в квартире попахивает – я просто думал утечка. У меня тоже попахивает, даже вот вызвал монтера.
