Текст книги "Территория войны"

Автор книги: Ярослав Питерский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Ярослав Питерский
ТЕРРИТОРИЯ ВОЙНЫ

Опустошу землю вашу, так, что изумятся

О ней враги ваши, поселившиеся на ней.

Библия Левит ст. 32.

Пролог

Человек бежал по пустой, ночной улице. Он знал, что скоро умрет. Он чувствовал это – холодным дыханием темноты, осеннего, промокшего асфальта. Ноги то и дело запинались о неровную твердь дороги. Каждый шаг давался неимоверными усилиями. Человек знал, что все – напрасно, но все равно, как по команде, переставлял ступни – пытаясь продлить на короткое мгновение – остаток, уже завершенной жизни. Смерть гнала его вперед и давала силы. Он не видел лица убийц, но ощущал их пронзительный и тяжелый взгляд, на своей – взмокшей от пота спине.

Они не торопились. Они играли с жертвой. Они знали – беглец их. Они лишь ухмылялись в мокрые от предвкушения скорой расправы – губы. Они выжидали момент. Темная, огромная машина – почти бесшумно катилась – давя жухлые желтые листья на мертвом, осеннем асфальте. Хруст тоненьких стебельков звучал страшной какофонией адской охоты.

Беглец неожиданно встал и словно назло загонщикам – побежал навстречу. Охотники не сразу оценили его маневр.

Один из них – толстый здоровяк с лысой, отполированной – опасной бритвой головой, ехидно усмехнулся и противно цыкнул – пустотой дупла, гнилого зуба:

– Ты, смотри сука! Героем – сдохнуть хочет! Сейчас я ему устрою двадцать восемь панфиловцев! – волосатая рука, рванула за кривую блестящую палку рычага переключения передач.

Огромный тяжелый джип, противно взвизгнул, как кастрированный кот, перед случкой. Пробуксовав толстыми протекторами по дороге, он дернулся, как ужаленный шершнем бык. Двести пятидесяти сильный мотор заурчал – чревом, гигантского людоеда и выплюнул – противную, сизую, слюну – из глушителя. Темная туша машины понеслась навстречу беглецу. Тот, увидев приближение – металлического монстра, остановился и, посмотрев по сторонам – закрыл глаза.

Сидящий радом с толстяком – худой и маленький мужичек – нелепо свел брови, словно нахмурившись от противной неизбежности – предстоящего убийства:

– Толик? Ты его – что, давить будешь? Ведь шеф сказал, не каких следов! Не каких! А ты сейчас на асфальте оставишь целую кучу костей, лужу крови и размазню из мозгов! Кто асфальт то мыть будет? Я что ли? Или ты?!

Толстяк – уныло посмотрел на напарника и, противно икнув – надавил на педаль тормоза. Машина – пошла юзом по асфальту и, словно, упрямясь хозяину – взвизгнула покрышками.

– У!!! Мать твою! Леший! Вечно ты под руку бурчишь! Ты со своей жалостью и аккуратностью скоро сам на его месте окажешься! – толстяк достал из – под мышки красивый, блестящий пистолет и, дернув затвор – потянулся к дверке автомобиля.

Беглец, открыл глаза, услышав – что машина, остановилась. Он не хотел этого. Он уже настроился на смерть. Но она вновь над ним издевалась – оттягивая расправу. Беглец покачал головой и вновь побежал. Он двигался на огромный силуэт убийцы – широко расставив руки.

Толстяк – оценил его смелость и, опустив пистолет – ждал приближения. Он видел безумные глаза жертвы. Он чувствовал запах адреналина в его крови. Но тут произошло неожиданное.

Впервые за долгие годы – толстяк ошибся. Он недооценил обреченного человека. Беглец – выдернув на последнем шаге из – за пазухи тонкую, почти невидимую металлическую спицу. Подпрыгнув, он – вонзил ее в бугристое и, колышущееся от дыхания толстяка брюхо:

– Вот тебе мой последний привет Тосик!

Толстяк не понял – что произошло. Слабое жжение в районе пупа – сначала даже позабавило его. Но когда следующий удар спицы вонзился ему в правый глаз – бесформенный, заплывший жиром мозг протрубил опасность. Но было уже поздно. Кровь темным фонтаном хлынула на черную футболку.

– Ааа! Уууу! – взвыл толстяк.

Его – не то рев, не то крик – был глухим, от кровавой пены. Третий удар спицы пришелся в шею. Огромная туша, ослабев от боли – покачнулась и рухнула на асфальт. Беглец вдруг понял, что не все еще потерянно. Он отпрянул от убийцы и, согнувшись в пружину – прыгнул в сторону. Но в момент полета – тупая и горячая от пороха пуля – пробила ему висок. Беглец, словно сбитая охотником птица – рухнул в желтую и мокрую кучу листьев. Через секунду глухой щелчок повторного выстрела беспощадно добил его.

Худой и маленький мужичек, посмотрев на бездыханное тело беглеца – почесал свою макушку длинной железной колбасой пистолетного глушителя. Тяжело вздохнув, он – покосился на истекающего кровью напарника:

– Ну, что боров траханный?! Доигрался хрен на скрипке?!

Толстяк хрипел и с надеждой смотрел на него помутневшим от боли оставшимся целым – глазом. Его губы дрожали, сбрасывая пузырьки, вспенившейся крови:

– Леший!!! Помоги!!!

Тот, которого звали – Леший ухмыльнулся и равнодушно развел руками:

– Ты же знаешь правила!

– Леший… помог…. – последние буквы толстяк недохрипел.

Он, дернулся – сто пятидесяти килограммовым весом и, нелепо вытянув ноги – затих. Леший, тяжело вздохнул и, нагнувшись над напарником – взял его блестящий пистолет и вложил в его руку – другой с глушителем:

– Прости Толик! Так надо! Хоть на покое толк от тебя будет! Спи красавец! – оглядевшись вокруг – Леший сел в огромный автомобиль и хлопнув дверкой – надавил, что есть силы на педаль газа.

Через, несколько секунд – огромная туша машины, растворилась, во мгле, осеннего вечера.

Глава 1

– Альберт Земский? – спросил противный голос в трубке.

– Да, что надо? Кто говорит?

– У вас есть брат – Сергей Земский?

– Ну да, а что? Вы, что – из налоговой?

– Нет. Из милиции. Отдел по расследованию убийств.

– Хм. Чего – ради? Мой брат – журналист, а не убийца? Хотя конечно мочит своими статьями людишек. Но это все виртуально! Он киллер журналистский! Газетокиллер мать его! Ха! – попытался отшутиться мужчина, но тут же понял, что у него плохо получилось.

– Не до шуток! Зря вы так! Когда я вам скажу – следующую фразу вам будет грустно!

– Что надо то? – мужчина насторожился. – Какого черта? Это, что – розыгрыш братца?! Так я вас мать вашу, за версту чую? Или – Людка накатила? Передайте ей, что я все равно не приду! Ха! – мужчина швырнул зло трубку телефона. – Ублюдки! Думают Алика развести! Хрен вам! Хрен! Суки! – мужчина погрозил кулаком телефонному аппарату.

Тот, словно обидевшись – противно задрынькал вновь.

– Ну что еще?! Я же сказал – на такую дешевку не покупаюсь!

– Нет! – пробубнил все тот же противный голос. – Альберт, вы не бросайте, пожалуйста, трубку! Я вас официально предупреждаю вам срочно нужно явиться в рубоп! В отдел бандитизма!

– Хм?!! Зачем? – мужчина с ужасом понял, что его не разыгрывают.

– Видите ли – вашего брата сегодня утром нашли с двумя дырками. Одна из них в голове. Он убит. Сейчас мы начали расследование и вы нужны нам для опознания тела. Срочно приезжайте! Алло вы меня слышите?!!

Но мужчина не отвечал. Он с удивлением смотрел на пластмассовую решетку телефонного динамика и мучительно впитывал страшную информацию.

– Алло!!! Альберт!!! И еще – подготовьте мать! Мы ей сообщать не стали! По нашим данным – у нее плохое сердце! Так, что вы уж сами – говорите ей! Мы вас ждем – чем, быстрее, тем лучше! Наш адрес вы прекрасно знаете! Управление рубоп. Третий этаж. Старший оперуполномоченный Хвалько! До свидания!

Мужчина тяжело вздохнул и положил трубку на аппарат. Он почувствовал, что пластмасса от руки стала горячей.

– Алик? Что случилось? – игриво спросил женский голос.

Но мужчина не ответил. Он тяжело завалился в кресло и застонал, закрыв глаза. Женщина испуганно подошла к нему и вновь спросила – тронув за плечо:

– Алик? С тобой все в порядке? Кто тебе звонил? Эфир скоро. Нам торопиться надо! Попов икру метать начнет через пару минут.

– Света, я не смогу дальше монтировать. У меня горе. Брат погиб. Срочно вызывают в рубоп на опознание. Надо ехать. Извинись перед Поповым, но сегодня мой репортаж не выйдет в эфир.

– Ой! Господи! Сергея убили! – Светлана, прикрыла рот ладошкой и заплакала. – Иди, конечно, что сделаешь! Иди! И позвони! Сразу же! Как только, что ни будь, узнаешь! Позвони! Я прошу! Может чем, мы помочь сможем!

– Хорошо Света. Хорошо! – мужчина, тяжело вздохнул и, одев, куртку, вышел из комнаты.

На столе уныло пищали монтажные мониторы. На одном из них весело улыбалась маленькая девочка.

Альберту Земскому было тридцать шесть. Он работал репортером на городском телевидении. Среднего роста с открытым лицом, Альберт был похож на одного из множества актеров второго плана из Голливуда. На тех, кто постоянно играют классных парней, но которых, запоминают, только по красивым улыбкам, а фамилии не помнят.

Всю жизнь, Земский был связан с информацией, и иногда перенасыщенность ее заставляла его делать глупые поступки. Альберт, мог запросто уехать, на несколько дней в деревню и скрываться там от общения с людьми. Мог, напившись коньяку, в ресторане, пристать там к жене вице мэра, которая ужинала со своим мужем и признавшись ей в любви потребовать, что бы она развелась.

Иногда такие выходки заканчивались большими неприятностями. Альберта не раз колошматили на улице и сажали в милицию на несколько суток. Но всегда ему все сходило с рук. С работы его не выгоняли за талант умело делать репортажи и разыскивать информацию. Вице мэр после нескольких недель приглашал съездить на дачу и попить водку в компании длинноногих девиц, а его жена тайно звонила на работу к Альберту и извиняясь, за ревность мужа – приглашала на тайное свидание.

Но сегодня, Альберт понял, что везение кончилось и, судьба устала терпеть его выходки. Земскому, казалось, что его брат Сергей – ответил сполна за его грешки. А ведь Сергей, в отличии от него – был совершенно рассудительным и спокойным человеком и никогда, не каких глупостей не делал. Напротив – был женат, имел двоих детей и считался образцовым семьянином. Работал Сергей обозревателем в одной и влиятельных газет города. И, скорее всего, профессия пишущего журналиста сделала его таким. Но теперь Сергея не стало. Его, а не Альберта! Почему?! За что? Что за страшная несправедливость!

Алику по дороге в УБОП казалось, что все это не правда. Что все это, какое то недоразумение. Что это всего лишь страшный розыгрыш. Земский надеялся, что, зайдя в кабинет, какого то Хвалько – увидит там брата, с кучей веселых ментов, дико регочущих над его наивностью и доверием. Но это была только надежда, хотя надежда, конечно – умирает последней. Надежда очень живуча.

– Вы когда последний раз видели своего брата? – суровый взгляд толстого мужчины буравил Альберта.

Глубоко посаженые глаза, поперечные морщинки на переносице, короткий бобрик ментовской стрижки и ухмыляющийся рот. Земский – хотел, было нагрубить, но, внимательно посмотрев на собеседника сдержался. Он понимал – наглый мент провоцирует его на психологический срыв, поэтому Альберт ответил сдержанно и достойно.

– Простите. Вы, представились – старшим оперуполномоченным Хвалько?

– Хм, да? А, что такое?

– Да ничего! Вы мои документы посмотрели, а я ваши нет. Будьте добры – покажите мне ваше удостоверение.

Хвалько, тяжело вздохнул и, откинувшись на стуле, покачал головой. Почесав лоб, кончиками пальцев – он засунул руку в карман и протянул красные корочки. Альберт, взглянул в них для проформы, так. Он – дал понять Хвалько, что напор с ним, не пройдет. Даже в такой трагичной ситуации – журналисты умеют держать удар. Хвалько, это оценил и, убрав корочки в карман, сказал уже более доброжелательным голосом:

– Извините, Альберт Петрович, меня зовут Игорь, Игорь Иванович, можно просто Игорь. Я не люблю по отчеству. Кажется, если начали называть – значит, скоро, попрут на пенсию. Если хотите курить – пожалуйста! – Хвалько пододвинул к краю стола массивную пепельницу в виде головы Дзержинского.

Земский, с удивлением посмотрел на нее и, достав сигарету закурил. Выпустив дым, он тихо спросил:

– А, что нынче – ценности сменились?

– А, вы про Дзержинского? Да нет! Просто вот эту вещицу изъяли на квартире у одного вора в законе. Он, сволочь – туда, презервативы использованные, даже кидал. У меня вот в кабине осталась, просто иногда вот – пепел стряхиваю. Но это, так. Иногда.

– Понятно. Что-то у нас беседа не туда пошла. Может лучше о главном.

Хвалько, кивнул головой и вновь, почесав лоб – тяжело вздохнул:

– Конечно, конечно. Вы извините. Но мне придется задать вам несколько неприятных вопросов. Потом я выслушаю вас. Хорошо?

– Я слушаю вас Игорь.

– Вы когда последний раз брата видели?

Альберт задумался. Глубоко, затянувшись сигаретой – он выпустил дым. Господи – стыдно признаться, он не помнит, когда видел последний раз брата. Неделю или полторы назад. Где это было? По моему – в мэрии, они встретились на одной из пресс конференций. Альберт как всегда спешил и даже не успел толком поговорить с Сергеем. Он даже не спросил его как дела. Как его семья. Господи. Как это страшно.

– Так, когда? – Хвалько опять стал хмурым.

Его, напрягла пауза Земского. Альберт, вновь тяжело вздохнул и, посмотрев на бронзового Дзержинского, запачканного табачным пеплом, тихо произнес:

– Я не помню. Если честно.

– Как так? Вы не помните, когда вы виделись с братом? Вы, что поссорились?

– Хм, ну почему поссорились? Не помню и все?

– Так не может быть! Это не ответ.

– Хм, наш разговор, что перерос в допрос?

Хвалько стукнул по столу своей пухлой ладошкой:

– Хватит! Перестаньте! У вас брат погиб! Причем погиб весьма странно! Я веду это дело! Я всю ночь работал! Еще куча работы предстоит. А, вы мне тут концерты пытаетесь закатить! Хватит! Говорите! Когда? Вспоминайте! Черт возьми! Мне нужен хоть какой то ответ!

– Хм, заметьте – брат погиб у меня, а не у вас. Это первое. Второе – я хочу знать как? Вы мне пока ничего не сказали, только, что его застрелили. Я хочу знать, что вы предпринимаете.

– А вот это пока не ваше дело! Вы – даже не хотите мне помочь, в малом! Сказать, когда, виделись с братом и, что он вам говорил. Пока оперативная информация – все, что я нарыл. А нарыл я – мало. Очень мало – поверьте! – Хвалько вновь превратился в противного и нудного мента.

– А, вы так со мной не разговаривайте! Не забывайтесь! Я не подозреваемый! А вы не прокурор в тридцать седьмом!

Хвалько тяжело задышал и отвернулся к окну. В кабинете повисла пауза. Через некоторое время, Земский, затушив сигарету об Дзержинского – печально сказал:

– Я честно не помню. Честно. Какого числа не помню. По – моему, в мэрии. Точно в мэрии. Мы виделись все несколько минут. О чем говорили, так смутно. Кажется о всякой ерунде.

– Сейчас всякая ерунда важна. Поверьте. Надо вспомнить, – пробурчал Хвалько, не отрываясь взглядом от окна.

– Хм, ну по – моему, он сказал, что дома все в порядке. Собака вроде как у него ощенилась. И все. Я так и не стал спрашивать больше ничего. Времени не было.

– Понятно, – Хвалько, тяжело вздохнул. – Значит, у вас с ним, напряги, в отношениях были.

– С чего вы взяли? – удивился Альберт.

– Ну, как с чего. Он ваш брат. Старший. Вы должны, были быть – не разлей вода. Оба жургалюги, – простите журналисты. Обмениваться, информацией должны. А вы – не то, не се! Собака ощенилась. Ерунда это. Так, вроде как разговор поддержать.

– Хм, вы правы. Разговор поддержать. Но напрягов, у нас с ним не было, как вы говорите. Просто у него своя жизнь – у меня своя. Вот и все. У него семья дом, у меня другие интересы.

– Какие, если не секрет? – Хвалько, метнул на Земского – не добрый взгляд.

– А вот это – вас уже не касается.

– Напрасно. Касается! Касается. Сейчас все касается. Мне убийцу найти надо.

– Ну, так и ищите! Причем тут моя личная жизнь? Вы, что заподозрили, что я с братом поссорился и его убил потом? – раздраженным голосом спросил Земский.

– Ну, нет, конечно. Нет. До этого не дошло. Но вот ваша личная жизнь – могла стать причиной смерти брата. Бывает и такое. И такая версия рассматривается.

– Что?! – Альберт, вскочил со стула, но тут же остыв сел на место. – О чем это, вы намекаете?!

– О том, Альберт Петрович. О том. Я, кое – какие, справочки, о вас навел. Так вот, роман у вас был, с женой очень влиятельно человека. И мне кажется, вас могли побить за это. Не так ли?

– Что? Что вы несете? Мои романы? И убивать за этого человека? Да бред это! Бред! Не может этого быть, тем более – этот, как вы говорите влиятельный человек, теперь мой приятель. А жену свою он простил. Но главное – не было ничего у нас. Не было. Это просто фарс. Фарс и не более того!

– Хм, как знать, как знать, иногда фарс перерастает в реальность, и такое в жизни бывает, – загадочно ответил Хвалько.

– Послушайте Игорь, давайте откровенно. Вы, что – про вице мэра, всерьез?

Хвалько, задумался, ответил он не сразу. Закурив, он вновь посмотрел в окно и, помолчав – тихо сказал:

– Да нет. Просто вот хотел от вас услышать. Нет, конечно. Так, проверка.

– Да, вы, что тут, с ума сошли? У меня брата убили – а вы про мои любовные похождения спрашиваете? Если разговора не будет, давай те, что там дальше у вас по плану? В морг? Я хочу видеть брата. Говорить – о всякой ерунде мне не хочется, да и времени нет. Маму вон еще подготовить надо. И похоронами заниматься.

– Нет, Альберт Петрович, нет. Все – не ерунда. Я вас об этом не для праздного любопытства спрашиваю. Все очень важно. Все!

– Не пойму, куда вы клоните? У вас, что, есть серьезные зацепки по вице мэру?

– Нет. Боже упаси. Нет. Просто я хотел услышать от вас реакцию – как вы сами то к этой версии можете отнестись.

– Да, как я могу к этому отнестись? Бред это и все! Бред!

– Понятно. Закрыли тему. Но вот жаль, что главное то вы мне не говорите. Вернее не знаете. Что там ваш брат в последнее время копал на работе?

– А, что он там копал? – изумленно переспросил Земский. – Что он мог копать. Работа как работа. Печатал статьи. Обозреватель он был. О политике, об экономике. Он довольно толковый обозреватель был. Даже как-то страшно говорить был, у меня все еще в голове не укладывается.

– Соболезную я вам конечно. Но работа у меня такая. Копаться в трупах и их личных и производственных жизнях и связях. А о том. Что он не чего, не копал, вряд ли. Есть один фактор. Есть. Но я пока не как не могу это связать. Вот почему я и спрашиваю. Он вам ничего такого – про работу не говорил?

Земский насторожился. В словах Игоря он почувствовал искренность, подумав, он ответил:

– Знаете. По – моему, он, что то сказал, я вот сейчас после ваших слов вспоминаю, была фраза. Одна. Но я тогда значения этому не придал. А он действительно это сказал. Я вот сейчас только вспомнил.

– Что за фраза? Говорите? – Хвалько напрягся.

– Он, сказал мне тогда, что, он – наконец то нашел настоящую тему. Не все мне звездой экрана быть. И все. Я посмеялся. Что за тему, не понял. Но смешно стало. А он обиделся. И говорит – вот это я точно помню – если помнишь, первым журналюгой погибшим Холодов был, а не Листьев. Вот. Я вновь рассмеялся. И ответил, что он не Холодов, и его точно не взорвут и сейчас не середина девяностых, когда беспредел был. Да, но это вес так – было в разрезе шутки. Мы всегда с ним так шутили. Я его подкапывал. Говорил, мол – вам писакам и делать то много не чего не надо. Сходил не прессуху. По интернету текст отправил и все. А с твоими темами о политике и экономики так и вовсе, пришел, написал – отправил с ноутбука готовый пресс релиз, напачкал туда кучу умных слов и все! Но – это, поверьте, все каждый раз с ним при встрече повторялось. Он тоже, на до мной шутил. Мы шутили. И в последний раз. Все так же и было! Господи! Теперь то я понимаю – что, что-то не так у него было! Господи! Почему я тогда его не чего не спросил?!

– Вот видите, Альберт Петрович, как вы мне много рассказали? А сами в начале молчали. Нервничать стали. А тут такое. Это уже, что – то.

– А, что, что это? Он, что за тему, какую то, взялся, за которую его могли убить? Скажите, что за тема?

Хвалько, затушил сигарету и, выпустив дым – убрал со стола документы:

– Ну, а вот на счет темы. Я то у вас и хотел спросить. Но как вижу теперь, вы и о ней не знаете. А зацепочка – есть, конечно. Но пока о ней вам рано знать. Вы человек я смотрю впечатлительный и журналист к тому же, можете все испортить. Все пойдет на перекосяк. Тогда ничего не раскроем. Да и нам в морг пора, – Хвалько посмотрел на часы на руке.

– Что, вы не хотите мне говорить, что знаете? – Альберт, встал, со стула и, оторопело посмотрел на опера.

– Пока, Альберт Петрович, нет. Я вам ничего не скажу. А сейчас поехали в морг. Поехали. Нас ждут. Да и тело потом забрать сможете для похорон. Вы ведь его домой повезете? Или сразу на кладбище из морга?

– Что? Конечно, заберу. Заберем. Господи! Неужели – все, правда? – Земский, покорно, поплелся – за Хвалько в коридор.

На столе в кабинете одиноко остался стоять бронзовый Дзержинский, из его дырявой головы зловеще струился тонкий дымок.

На ступеньках краевого морга рыдала молодая женщина. Ее стройное тело дергалось в судорогах страданий. Плечи, словно спрятанные крылья – тупыми выступами шевелились после каждого вздоха. Женщина – стояла, низко опустив голову – опершись одной рукой на грязную кирпичную стену. Проходившие мимо люди сочувственно кидали печальные взгляды, но подходить к ней не решались. Возле морга, было много страданий каждый день и, поэтому такая сцена никого не удивляла.

Альберт узнал плачущую на ступеньках женщину издалека. Когда служебная «Волга» Хвалько выехала из – за поворота. Он, вздрогнул и, схватив милиционера за плечо – грубо спросил:

– А Ирине – кто о смерти Сереги то сказал? Почему ей сказали и отправили одну?!

Хвалько удивленно повернулся к нему с переднего сиденья:

– Какой Ирине?

– Ну, Ирине, Земской – жене Сергея, брата моего! Вон она – стоит на ступенях и, как вижу, рыдает! А рядом то не кого нет!

Хвалько тяжело вздохнул:

– А вот это еще один сюрприз. По крайней мере – я точно ей не сообщал. Но сейчас мы пойдем и узнаем. Только я вас Альберт Петрович попрошу – вы сами с ней пообщайтесь! Так лучше будет. А я рядом постою. Послушаю.

– Понятно! Чужими руками всю работу сделать хотите! Ладно – сделаю все сам! – зло бросил Альберт и открыл дверку автомобиля.

– Ну, зачем так. Просто так лучше, – виновато бросил ему в спину Игорь.

Земский, подошел к плачущей женщине медленно. Он не знал как себя повести. Ирина сама увидела его. Подняв голову – она внимательно посмотрела на Альберта красными от слез глазами. Ее губы тряслись. Альберт испугался. Ирина – взвыв, бросилась к нему на шею. Ее беззвучный до этого плач прорезался страшными криками рыданий:

– Господи! Алик! Алик! Горе то, какое! Господи! Господи! Аааа!!!

Земский, погладил Ирину по спине. Он поймал себя на мысли, что не знает – что сказать. Но, Ирина, и не ждала от него, не каких слов утешения, она просто рыдала. Эхо ее вскриков отражалась от стен соседних дворов. Женщина выплескивала свое горе на плече у Альберта. Через пару минут, она немного успокоилась и, оторвавшись от Земского, вытерла глаза платком.

– Понимаешь Алик, понимаешь, вот так! Вот так! Я говорила ему! Он не верил!

– Ирочка, успокойся родная! Успокойся! Что ты ему говорила? Что?

– Я говорила – не ходи ты на эту встречу! Не ходи! А он не послушал – посмеялся, говорит – вон Алька и не такие сюжеты делает, и ничего! Никто его не трогает. Жив здоров. Что я хуже. Вот схожу. Посмотрю. Может и делать то ничего не буду, может это все – вранье, какое то!

– Ирочка успокойся. Успокойся. Какая встреча? Какая? Я ничего не знаю? Кто его позвал.

– Да я тоже не знаю. Мужик, какой то бизнесмен, говорит – статью хочет заказать интересную, денег обещал и много сенсации! Вот и все! Он мне толком то ничего не рассказал. А утром позвонили! О Горе то, какое! Горе! Господи! Сереженка!

Ирина вновь забилась в рыданиях на плече. Земский, краем глаза увидел, что рядом стоит Хвалько. Бросив на него суровый взгляд – Альберт, спросил у Ирины:

– Кто позвонил то? Ира? Кто позвонил?

– Да милиция, из милиции какой то тип позвонил и сказал, что моего мужа увезли в морг. Вот и все, сказал, что могу приехать и забрать его. Что он погиб. О горе!

Альберт вновь погладил Ирину по спине и, отстранив ее от себя, ласково сказал:

– Ирочка, крепись! Мы тебя не бросим! Чем, сможем – поможем. И детям, и тебе. Но, сейчас главное, не в падать, в панику. Дети не должны видеть тебя сломанной. Им тоже тяжело будет. Поэтому возьми себя в руки. Сергей достоин, что бы ты в эту тяжелую минуту не сломалась.

Ирина всхлипнула и вытерла глаза платком. Она немного успокоилась и ответила хрипящим голосом:

– Я знаю, Алик, я знаю! Но это так тяжело! Так тяжело!

– Ира, я с тобой!

– Спасибо тебе Алик! Спасибо! Сережа – очень любил тебя! Очень!

– Да, я знаю. Но сейчас Ира я хочу тебе представить человека, который будет заниматься расследованием убийства Сережи.

Ирина с надеждой посмотрела в глаза Альберту. Тот, кивнул, на рядом стоящего Хвалько. Игорь внимательно смотрел на ее реакцию. Женщина – словно собрав себя в руки – натянуто улыбнулась:

– Здравствуйте!

– Это майор Игорь Иванович Хвалько – старший оперуполномоченный убопа.

– Мои соболезнования Ирина Павловна, – пробурчал милиционер.

– Спасибо. Спасибо. Неужели есть шансы найти убийцу? – грустно спросила женщина.

– Хм, шансы есть всегда. А идеальных преступлений не бывает, – Хвалько тяжело вздохнул.

– Дай Бог. Дай Бог. – Ирина снова заплакала.

– Ирина Павловна, мне конечно не удобно, но это моя работа. Сейчас вы должны со мной пройти в морг и опознать вашего мужа. Это конечно страшная формальность, но без этого нельзя – таков закон.

Ирина, смахнула слезу со щеки и, тяжело вздохнув – печально улыбнулась:

– Ну, что ж – если так требует закон – я готова.

– Тогда нам нужно идти. Нас ждут. – Хвалько указал рукой на дверь морга.

Альберт посмотрел на нее как на вход в преисподнюю. Там, за темным прямоугольником, казалось – затаилось зло. Земский покосился на Хвалько и робко спросил:

– Игорь Иванович, а можно я туда не пойду? Может Ирины будет достаточно? Я с детства это заведение боюсь! Ира. Ты сможешь вовнутрь без меня сходить? Или я обязательно нужен? Просто я не смогу! Я не смогу смотреть на него в таком виде! – у Альберта дрогнул голос.

Ирина, с пониманием посмотрела на Альберта и, погладив его по плечу, ласково сказала:

– Ну, что ты Алик. Что ты! Конечно. Я сама не хочу, что бы кто – то из родни – видел его в таком виде! Не хочу.

Хвалько пожал плечами:

– Ну, в принципе – тут супруга есть, и я думаю, этого будет достаточно для протокола.

– Спасибо. Тогда я вас подожду здесь. Посижу – вон там, на лавочке, – Альберт кивнул на маленький скверик в углу двора.

– Хорошо! – Хвалько решительно открыл дверь и пропустил вперед Ирину.

Та, с трудом переступив через порог, растворилась в темноте помещения. Хвалько шагнул следом. Дверь, противно скрипнув – захлопнулась за ними.

Пока шло опознание, Альберт сидел на лавочке, закрыв глаза. Откинувшись на спинку – он, словно провалился в пустоту. Мысли – крутились в голове, словно страшная карусель. Они переплетались и путались. Никакой логики. Лишь одни обрывки воспоминаний. Вот – Сергей маленький. Вот – он, уже закончил школу. Вот – он, в институте. Вот его свадьба, рождение ребенка. Сумятица. Какие то рваные картины жизни брата. Защемило сердце. Господи – как хрупка жизнь человеческая. Сознание отказывалось воспринимать, что Сергея уже нет. Что за страшная осень?

– Земский? Ты ли это? – окликнул его женский голос.

Альберт, вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стояла эффектная дама в черном кожаном плаще. Стройные ноги и туфли на высоком каблуке. Темно каштановые волосы. Внимательный взгляд. Земский, с удивление разглядывал незнакомку. Та, печально улыбнувшись, подошла поближе.

– Ну, что не узнаешь? Неужели я так постарела?

– Простите – мы знакомы?

– Еще как! – женщина присела рядом с ним на краешек лавки.

Альберт непроизвольно отодвинулся, продолжая рассматривать незнакомку. Его взгляд непроизвольно упал на темно – синий китель. Пологи не застегнутого плаща женщина откинула в сторону.

– Вы сотрудник прокуратуры?

– Да, – дама, достав из кармана сигарету – эффектно щелкнув зажигалкой – подкурила ее, – Ну, вспомнил?

– Простите, не могу, – Альберту вдруг стало стыдно.

Он всегда стыдился. Когда женщины спрашивали его – помнит он или нет. Такое было не раз. Обычно Альберт не произвольно врал – говоря, что – он, конечно, помнит, и потом в процессе разговора – освежал свою память. Альберту казалось, что сказать человеку, что он его не помнит – значит, обидеть его. Но на этот раз он сказал правду. Просто в этот момент ему было все равно, что подумает о нем – эта прокурорская дамочка, в кожаном плаще.

– Ну, хорошо, тогда я представлюсь. Елена Петровна Воропаева. Старший следователь по особо важным делам краевой прокуратуры, – дама вновь с любопытством посмотрела на него.

Альберт, пожал плечами и, опустив глаза – ответил:

– Простите, но и это мне ничего не говорит.

– Ну, Алик, ты даешь! – обиделась женщина. – Хорошо. Тогда я назову свою девичью фамилию – Безрукова.

Альберт, вздрогнул. Это была Ленка Безрукова. Его институтская любовь только на двадцать лет старше. Нет – она не постарела. Она просто стала женщиной. Женщиной в самом рассвете сил. Земский, с удивлением рассматривал Воропаеву и не мог произнести и слова.

– Алик, ты что, так и не узнал?

Альберт, тяжело вздохнул и, зажмурив глаза – стукнул себя кулаком по коленке:

– Господи! Ленка! Неужели – это ты! Господи! Лена! Сколько лет! Никогда не думал, что мы встретимся вновь!

Воропаева печально покачала головой:

– Да, пятнадцать лет, как и не было!

– Постой! Ты же вроде в Новосибирске жила? Мне так говорили. Как ты тогда меня кинула и выскочила замуж за своего – ну того лейтенанта – мента, которому я еще морду, набил. Увел тебя у меня – как цыган лошадь! Так и все! Вроде вы уехали. А как же он? Как ты? Ты, что тут делаешь?

– Ну, ну! Засыпал вопросами, – ухмыльнулась Воропаева. – Вот вернулась в свой родной город. Теперь буду здесь работать. Перевели. Да и в Новосибирске мне больше нечего делать.

– Как так? Разошлись? А семья? А дети?

– Нет, Алик. Не разошлись. Он подполковником был. Зам командира ОМОНа. В Чечне в прошлом году погиб.

– Извини. А дети?

– Дочь у меня. Четырнадцать лет. Я вот работала в областной прокуратуре. Но, что – то вот на родину потянуло. Да и должность мне с повышением тут предложили. Квартиру поменяла. Дочь тут с бабушкой. С мамой моей. Ей так легче. А я вот три недели как тут, приняла должность и работаю. Тебя кстати хотела найти, да все время не было.

– Да, дела. Вот время летит! Вот елки палки! – покачал головой Альберт. – Ну а тут, то, что у морга делаешь? То же, на какое ни будь, опознание приехала? Это ведь как говорится – теперь твоя работа. Ты ведь у нас юрист. Это я на филфаке, а ты то юрфак заканчивала. У вас там такие девчонки были! Ух! Чего только ты стоила!