Текст книги "Зеркало сновидений"

Автор книги: Ярослав Вольпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Ярослав Александрович Вольпов
Зеркало сновидений

Есть такие призраки, которые приходят между явью и сном.

Г.Л. Олди

Есть такие истории, которые разворачиваются и наяву, и во сне.

Обычно во сне герой путешествует или в прошлое, или в будущее; ему снится то, что он обретёт, если приложит капельку усилий – или наоборот, то, что обрушится на его голову, если он этой самой капельки не приложит. В обоих случаях сны приходят к герою с одной-единственной целью: чтобы он хотя бы ночью понял то, на что ему не хватает мозгов днём. Порой во сне герой получает пророчество, исходящее или от некой светящейся фигуры, или, на худой конец, от какого-либо очень уважаемого им человека, а может быть, и от кого-нибудь ещё. Формы, которые внутренний голос принимает, чтобы к нему наконец-то прислушались, бывают поистине причудливы.

Я расскажу вам другую историю.

В ней повествуется и о снах, и о яви. Но герой не будет раз за разом проживать собственную жизнь и, уподобляясь посетителю мелочной лавки, выбирать из предложенных вариантов тот, который его больше всего устраивает. Он не будет пролёживать подушки, ожидая, пока ему откроется явное. Он не будет пытаться узнать что-то новое о себе: на этот счёт ему известно достаточно.

Что же он будет делать?

Нет, здесь я не стану об этом говорить. Единственное, что я могу открыть – что он будет искать то, что ускользает от него в реальности. Однако что он найдёт, и будет ли доволен найденным?.. Терпение. Всё в своё время.

Но кто же он? Скрывать это далее невозможно. Хватит называть главного персонажа истории лишь двумя буквами: пора заменить их… на одну.

Я.

Да, я расскажу вам свою историю. Всей правды не обещаю: что-то случилось на самом деле, что-то лишь могло случиться. По крайней мере, можете быть уверены, что не услышите ничего, чего не могло бы случиться никогда.

Но даже после такого признания нужно как-то назваться. Что ж, зовите меня Джерри. Это в такой же степени правда, как и всё остальное.

Но где же мне начать свою историю? Где искать её истоки – во сне или наяву? Признаться, я и сам не могу сказать наверняка. Порой границы между реальным и нереальным слишком размыты. Судите сами…

…Я снова перевернулся с боку на бок и прислонил лоб к холодной стене. Уставший мозг требовал сна, и тело было с ним полностью согласно. День выдался не из лёгких; но было в нём и то, что теперь заставляло маленький уголок сознания рисовать перед закрытыми глазами всё новые и новые картины. То, что было, то, что будет… Не было только того, чем сердце могло бы успокоиться.

– Спать, – процедил я сквозь зубы. Получилось нечто нечленораздельное: голос уже явно рад был бы послушаться. Однако, даже лёжа в удобной, привычной постели, не всегда удаётся заснуть сразу. Я где-то читал, что сон похож на костёр, в котором сгорают переполняющие память образы: тонкие клубы дыма, поднимающиеся от этого костра, и называются сновидениями… Но сейчас огонь не разгорался. Видно, образов было слишком много.

Пробормотав что-то, чего не понял и сам, я снова перевернулся на другой бок, хотя и знал, что едва ли это даст какие-то результаты.

Результаты были, хотя и не совсем такие, как мне бы хотелось.

Отчего-то мне стало неуютно – так, как бывает, если кто-то пристально смотрит вам в спину. Я медленно разлепил веки. В следующую секунду я дёрнулся назад; но когда вы лежите в постели, когда всё ваше тело опутывает дрёма, а ноги – ещё и простыня, едва ли вы можете ожидать ловкости и грации в своих движениях. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я основательно приложился затылком о ту самую стену, о которую только что охлаждал лоб.

Впрочем, я почти не почувствовал боли. Наверно, та часть моего сознания, что ещё не заснула – или уже проснулась – была слишком занята другим.

Рядом с моей кроватью, за моим письменным столом, в моём кресле, всего в двух шагах – да, да, моих шагах! – сидел кто-то, абсолютно мне не знакомый.

Согласитесь, осмыслить подобное нелегко и наяву, не то, что в полусне. Дверь комнаты была закрыта. Ручка у неё тугая и долго шуршит, когда кто-то пытается войти. Я уже не говорю про входную дверь, которую тоже не откроешь без скрипа. Окно как способ попасть ко мне в комнату я всерьёз не расценивал. Я живу на третьем этаже, поэтому таким способом ко мне ещё никто не проникал.

И тем не менее, в моём кресле сидел незваный гость. Разглядеть его было трудно: в смешанном свете луны и пары окон напротив я видел лишь складки какого-то странного одеяния и широкий капюшон – серого цвета, как мне показалось. Но, как известно, ночью все кошки серы.

Несколько секунд я, не шевелясь, смотрел на незнакомца; и его взгляд его глаз, невидимых под капюшоном, тоже был устремлён на меня. Я кожей ощущал это. К тому же, согласитесь, едва ли он стал бы проникать в мою комнату в столь неурочный час, чтобы смотреть на что-то другое.

– Я сплю, – неуверенно сказал я. Не самое умное, что можно было придумать; но тем удивительней был ответ.

– Да, – послышался мягкий голос, в котором чувствовалась улыбка. – Ты спишь.

Нет. Моя история начинается не здесь.

Это лишь начало той её части, в которую сложнее поверить, и поэтому – наверное – интереснее слушать. Однако перед тем как в моей комнате появился некто в мягком сером плаще, случилось несколько более заурядных событий. Я понимаю, что вас едва ли они волнуют: вы ждёте от меня продолжения рассказа про ночной визит. Однако я расскажу вам вкратце о том, что нужно знать, чтобы понять основную часть истории.

Всё началось с того, что Эл пригласила меня на вечеринку.

Эл – моя подруга, я расскажу о ней позже. Суть в том, что на этой вечеринке я повстречал одну девушку…

Да, вы угадали, именно она настолько поразила моё воображение, что сон так и не шёл ко мне в ту ночь. Может быть, попробуете угадать и дальше? Она была самой необычной девушкой из всех, что я встречал за последнее время? Это так, но об этом, извините, и дурак бы догадался. Она была очень красива? Даже если это не так, я всё равно бы не признался; да и дело не в этом. У неё наверняка была гитара, под которую она пела разные душевные песни? А вот это прямо в точку. Мы обменялись телефонами и договорились о встрече?

Мимо.

Конечно, любой нормальный человек так бы и поступил. Но не судите меня строго. Я вообще очень мало с ней говорил. Зачем? Ведь можно было петь… Некоторые песни я знал, некоторые – просто слушал, не закрывая, тем не менее, рот. Потом я ждал, пока накатит и отхлынет новая волна разговора, пока сидящие вокруг друзья Эл наконец-то заткнутся, и тишину опять заполнят звуки струн и голоса. А потом…

Потом она исчезла.

Я до сих пор толком не понимаю, как это произошло. Наша компания уже успела расползтись по разным комнатам – вы же знаете, как это бывает на квартирных вечеринках, где половина народа в первый раз видит друг друга. И то ли Эл куда-то отлучилась, а я вслед за ней – не спрашивайте, зачем; то ли вышла наша певица – не бежать же мне за ней, в самом деле. В общем, оказалось, что она исчезла практически без предупреждения. Эл мне потом говорила, что это в порядке вещей, что так оно практически всегда и случается, куда бы она ни приходила. Но легче мне от этого не стало.

Да, я узнал у Эл её телефон – и домашний, и сотовый. Да, я звонил по обоим номерам несколько раз – и в каждом случае безрезультатно. Дома её никогда не было, сотовый не отвечал вообще. Она могла быть где угодно, она и её гитара, везде была бы как дома и отовсюду бы уходила с такой же лёгкостью, как и от Эл.

Как же я мог её найти?

Зачем мне вообще было её искать, спросите вы, уже уставшие слушать мои излияния. Случайная встреча, полузнакомая девушка с хорошим голосом. Домой не заходит, шатается черт-те где, так что никто понятия не имеет, где она – и ладно. И я с вами соглашусь. Возможно, если бы я точно знал, что каждый день в такое-то время она приходит домой, ставит чехол с гитарой в угол, надевает домашний халат и заваривает себе чай, я бы и не стал ей звонить. Но именно потому, что я впервые встретил странницу, словно прошедшую весь путь от пыльных дорог средневековья до асфальтовых тротуаров, сменив лишь лютню на гитару, но не изменив зову горизонта – именно потому я тянулся к ней. Да только дотянуться не мог.

Осталось лишь эхо песен, нестойкий образ, медленно растворяющийся в памяти, бесполезные номера в записной книжке и обрывки того, что рассказывала Эл. И ещё имя.

Вивиан.

Что ж, теперь, пожалуй, вы знаете достаточно, чтобы мне можно было вернуться к своей истории.

Так вот, после вечеринки у Эл уже успело пройти несколько дней – и ночей. Всё это время я не находил себе места. Особенно тяжело приходилось ночью: тёмный потолок казался моему сознанию слишком хорошим фоном, чтобы не разрисовать его воспоминаниями. В тишине мне мерещился звон гитары. И сколько бы я не пытался уйти в глубину сна, чтобы его мутные воды сомкнулись над моей измученной головой, меня вновь и вновь выталкивало на поверхность.

Нынешняя ночь была ничем не лучше.

Я снова перевернулся с боку на бок и прислонил лоб к холодной стене. Уставший мозг требовал сна…

Постойте, это я вроде бы уже говорил.

– …Я сплю, – неуверенно сказал я. Не самое умное, что можно было придумать; но тем удивительней был ответ.

– Да, – послышался мягкий голос, в котором чувствовалась улыбка. – Ты спишь.

Пожалуй, если бы мой ночной гость решил со мной поспорить, я стал бы упорствовать, доказывая, что наяву ничего подобного произойти никак не может. Но, согласившись, он заставил меня усомниться в собственных словах.

– Как же так – сплю? – пробормотал я и убедился лишь в том, что сон из моего голоса быстро выветривается. – Почему же я тогда лежу в своей постели, а не брожу по подвалам готического храма в поисках карманного электрического ёжика? Мне снились самые разные вещи, но они всегда были хоть немного интереснее, чем моя собственная комната.

– Просто ты ещё не успел погрузиться в глубину сна, – последовал ответ. – Это граница между сном и явью; поэтому твои глаза ещё видят реальность, а сознание уже воспринимает меня.

– Тебя? Но кто же ты? – воскликнул я, позабыв, что уже далеко за полночь и мой крик может кого-то разбудить.

– У меня много имён, – помедлив, ответил гость. – Я мог бы назваться тебе Морфеусом, но боюсь, ты меня неправильно поймёшь. Так что, наверное, зови меня Гипнос.

– Сон… – прошептал я. – Но почему ты не пришёл ко мне в каком-нибудь видении, где я бы ничуть тебе не удивился, а явился ко мне в комнату и напугал до полусмерти? Знаешь, мне гораздо проще поверить в то, что ты залез в окно и решил меня разыграть, чем в то, что ты и есть сам Сон.

– Ох уж эти люди, – тяжело вздохнул мой странный собеседник. – Всё-то им электрических ёжиков подавай… Ладно, будут тебе ёжики.

Серая фигура вдруг выросла, заслонив собой окно. Складки плаща с шелестом развернулись, заполнив собой всю комнату. Я отшвырнул простыню и вскочил с кровати, но тут же наткнулся на мягкую бархатистую ткань. Она облепила меня, оплела, словно сеть. Её прикосновения были странно приятными; я чувствовал исходящее от неё тепло, но, тем не менее, продолжал биться, словно неопытный турист, на которого обрушилась палатка. И я хватался за эту ткань, мял её, дёргал, пока вдруг, отбросив очередную складку, не зажмурился от ослепительно яркого света.

Я находился на огромной площади. А может быть, на пустыре. А может быть, на полигоне. Под моими ногами была жёлтая потрескавшаяся земля. Трещины расходились паутиной именно из того места, где стоял я; рядом со мной они были едва заметны, но, уходя вдаль, постепенно ширились, превращаясь в целые карьеры. Вдали со всех сторон виднелись невероятных размеров серые здания; они были настолько огромны, что я мог различить каждую деталь их угловатой архитектуры, но каким-то образом чувствовал, что до них не меньше километра. Невдалеке от меня обнаружилась толстая колонна, занозой воткнувшаяся в необъятный простор; она казалась вырубленной из цельного камня, напоминающего одновременно гранит и мрамор. Впрочем, я с трудом мог представить себе камень таких размеров: вершина колонны уходила прямо в небо.

Я почувствовал себя невыразимо маленьким и хрупким. Появилось желание припасть к потрескавшейся земле, забиться в какую-нибудь щель, только бы не стоять на этом пустыре, одинокому и беззащитному. Мне казалось, что вот-вот появятся обитатели этого гигантского мира, рядом с которыми я – не более чем лилипут; они растопчут меня, вобьют в каменно-твёрдую землю, на которой под их тяжёлыми шагами уже не осталось ни травинки, ни холмика. Земля словно бы поднималась вокруг, оставляя меня словно на дне огромной чаши, в самой её середине, напоказ любому, кто заглянет в неё; а колонна будто начала заваливаться набок, угрожая рухнуть и похоронить меня под собой.

Вдалеке за моей спиной раздался какой-то глухой шум. Моё тело уже готово было метнуться прочь, куда угодно, не разбирая дороги, только подальше от неведомой угрозы. В самом деле, в подобной ситуации это было бы самым естественным. Но я не двинулся с места. Я понял, кто находится у меня за спиной.

Нет, не понял. Вспомнил.

За моей спиной, на границе пустыря, там, где начинались серые здания-башни, стоял (возник?) каменный куб, размерами не уступающий всему остальному окружению. На верхней грани этого куба бесновался зелёный чешуйчатый зверь, похожий на ящерицу на слоновьих ногах. Время от времени он издавал трубный рык, отголоски которого и долетали до меня. Если бы он захотел, то без труда мог соскочить со своего постамента, и земля затряслась бы под ним; однако он лишь подпрыгивал и топал ногами, словно исполняя некий доисторический танец.

Всё это промелькнуло в моём сознании за ту долю секунды, пока я оборачивался. И верно, зелёный колосс был там. Он топтался на задних лапах, передними размахивая во все стороны, словно грозя миру. Я, однако, страха не чувствовал: мне пришло в голову, что в первый раз он произвёл на меня гораздо более подавляющее впечатление.

Но когда он был, этот первый раз? Где я мог видеть это чудовище?

Ответ пришёл неожиданно быстро – ответ на этот вопрос и на многие другие. Я видел его несколько дней назад во сне.

Я видел зелёного зверя, видел мрачные серые небоскрёбы, видел даже эту нелепую колонну. Проснувшись, я ещё долго видел перед глазами образы, словно сошедшие с картины какого-нибудь сюрреалиста, страдающего гигантоманией. Сон был необыкновенно ярким: помнится, я чувствовал облегчение от того, что выбрался с этой площади великанов, и в то же время в глубине души был не прочь ещё разок взглянуть на неё.

И вот я снова очутился здесь.

– Эй, там! Внизу! – неожиданно прозвучало с небес. – Так тебе больше нравится?

Я задрал голову и завертел ей, чудом не потеряв равновесие. Через мгновение мой взгляд упёрся в вершину каменной колонны, на которой виднелась маленькая серая фигурка. Даже на таком расстоянии я мог разглядеть, что под капюшоном по-прежнему лежит тень – пожалуй, единственная в этом залитом солнцем мире.

Гипнос двинулся вперёд столь свободно, словно переступал на нижнюю ступеньку лестницы, а не шагал в пропасть с высоты тридцатиэтажного дома; и пока он летел вниз, всё его тело просто дышало непринуждённостью. Серый плащ снова развернулся у него за плечами, разрастаясь, скрывая всё большую и большую часть колонны, принимая размеры, уместные в мире гигантов. Я отскочил назад, подумав, что когда Гипнос рухнет на землю, и без того потрескавшаяся земля разлетится на кусочки и вместе со мной провалится в тартарары. Однако мой ночной гость, только что летевший с ускорением жэ квадрат, приземлился так мягко, будто и вправду спрыгнул со ступеньки. Даже пыль не взметнулась под его ногами.

– Я надеюсь, ты узнал свой сон, – голос Гипноса напоминал о его затяжном прыжке не больше, чем всё остальное. – Я выбрал именно этот образ, потому что он был самым ярким за последнее время. К тому же, этот мир относительно спокоен и статичен; даже вон та зелёная зверушка никогда не спрыгнет со своего насеста. Многие сны напрочь лишены логики, а пространство и время в них перемешаны, как в калейдоскопе; в них даже мне было бы сложно найти тебя.

– Но зачем тебе искать меня? – вопрос, согласитесь, лежал на поверхности. – Мне что, нужно спасти какой-нибудь мир, порождённый моим же воспалённым сознанием? Где-то в королевстве, которое мне приснилось неделю назад и о котором я и думать уже забыл, к власти пришёл злобный чародей, вызванный к жизни не переварившейся в моём желудке сосиской, а мне теперь расхлёбывать?

Из-под капюшона раздался смешок. Слава богу, мой собеседник обладал чувством юмора.

– Нет, великий демиург, не беспокойся. Миры, которые создаёт твоё воображение, гаснут в момент твоего пробуждения. В твоей помощи я не нуждаюсь: наоборот, я пришёл кое-что предложить тебе. Более того, я ничего не попрошу взамен.

Приятный поворот сюжета. В наше время бесплатный сыр даже в мышеловках встречается всё реже и реже.

– Сегодня я помог тебе вернуться в твой собственный сон, – продолжал Гипнос. – Это не составило труда, поскольку его образ ещё был жив в твоём сознании. Путешествовать по снам не так сложно: после того, как научишься делать первые шаги, остальные дадутся легче. Я мог бы научить тебя возвращаться в любые твои сны, даже в те, которые оборвал будильник, не дав досмотреть их до конца. Но подобную мелочь ты сможешь освоить и сам… если захочешь. Я же хочу предложить тебе нечто большее…

Мир вокруг меня затих. Даже зелёный зверь вроде бы перестал скакать на постаменте, а ветер больше не шуршал складками плаща Гипноса.

– Я открою тебе дорогу в чужие сны.

Как только упали эти слова, я зажмурился изо всех сил, так, что под сжатыми веками вспыхнули разноцветные круги. Верное средство: я уже много раз применял его, чтобы…

Проснуться.

Когда через несколько секунд я открыл глаза, а красно-зелёные пятна расплылись в стороны, вокруг было привычное окружение моей комнаты. Видно было плохо: ещё даже не начало светать. Но, бросив быстрый взгляд в сторону кресла, я смог убедиться в том, что Гипноса там нет.

Заложив руки за голову, я задумался. Что же мне теперь делать, когда по моим снам бродит этакий доброжелательный Фредди Крюгер? Открыть дорогу в чужие сны… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Подобная способность даст мне слишком большие возможности, что само по себе опасно. К тому же, за такой дар непременно придётся чем-то расплачиваться. С другой стороны, Гипнос каким-то непонятным образом внушал к себе доверие; даже его загадочный плащ с капюшоном, под которым никогда не расходились тени, не вызывал у меня подозрений. Да и не каждый день (точнее, не каждую ночь) к тебе приходят такие гости, чтобы просто от них отмахиваться…

И я снова закрыл глаза, оставляя без внимания последние крики своей осторожности. В любом случае, человеку нужно спать. Рано или поздно я всё равно снова встречусь с Гипносом… И лучше рано, чем поздно…

Вокруг всё заливал яркий свет, но мне, только что вынырнувшему из тёмной комнаты, он не резал глаза. Огромные строения на горизонте уже не подавляли своей неуклюжей величественностью, а зелёный ящер казался всё более и более нелепым. И только трещины в земле, как мне показалось, стали шире и чернее: даже всепроникающие солнечные лучи не могли осветить эти глубины этих провалов. Мир вокруг словно бы расползался на куски, и я порадовался, что успел вовремя.

Сзади раздался негромкий смешок, в котором слышалось удовлетворение. Обернувшись, я ничуть не удивился, увидев Гипноса. Хорошо ещё, что на этот раз он не стал спрыгивать с колонны или выдумывать ещё какие-нибудь эффекты.

– Я рад, что ты снова здесь, – прозвучало из-под капюшона. – И не менее рад тому, что ты уходил: тебе действительно нужно было время, чтобы всё обдумать. Похоже, что ты согласен, раз уж вернулся. Поэтому я лишь уточню последние детали. Если ты уже начал обдумывать, кому и в каком виде ты явишься во сне, поспеши обуздать свою фантазию: мой дар прослужит тебе очень недолго – от силы неделю. Больше держать открытыми врата между снами мне не под силу. Поэтому советую не размениваться на мелочи: помни, что во сне ты можешь найти то, что ускользает от тебя наяву…

И только тут я понял, как смогу использовать дар Гипноса.

– Вивиан! – вырвалось у меня.

– Наконец-то, – качнулась голова под серой тканью. – Я уже думал, ты о ней не вспомнишь. Если тебе интересно, я затеял всё это именно для того, чтобы помочь тебе найти её.

– Но зачем? – я помнил, что уже задавал этот вопрос, но всё равно надеялся хоть со второго раза получить вразумительный ответ. – Я думал, твоя стихия – сны: какое тебе дело до того, что со мной происходит в реальности?

Гипнос помедлил с ответом.

– Скажем так… Я, будучи воплощением Сна, заинтересован в том, чтобы ты как можно больше времени проводил именно во сне. А между тем я лично видел, что чем больше ты думаешь о своей Вивиан, тем труднее тебе заснуть.

– Ты говоришь правду? – почему-то последние слова Гипноса вызвали у меня меньше доверия. Я снова попытался вглядеться в тень под капюшоном, но получил лишь очередной саркастический смешок:

– Постарайся в это поверить. По крайней мере, можешь быть уверен в том, что я не меньше твоего хочу, чтобы ты встретился с Вивиан хотя бы во сне. Более того, найдя её, ты сможешь узнать, где она находится в реальности. Что дальше – уже не моя забота.

– Но как мне найти её? – спросил я. – Будет ли во сне это проще, чем наяву?

– Я не могу сказать наверняка, – вздохнул Гипнос. – По крайней мере, у тебя будет больше шансов. Постарайся проникнуть в сны тех, кто был на вечеринке у твоей подруги: сознание каждого из них всё ещё хранит свежие образы всех, с кем они там повстречались. Тебе нужно будет вплотную подойти к тому, в чей сон ты хочешь проникнуть, прикоснуться к нему и пристально вглядеться в его глаза. На следующую ночь ты станешь персонажем его сна. Возможно, в чьём-нибудь сознании ты найдёшь образ Вивиан.

Я открыл рот, ещё не зная, какие слова благодарности придумать, но Гипнос не дал мне ничего сказать:

– И ещё одно. Открывать врата между снами – опасное занятие, и пройти в них сможешь не только ты. Поэтому твёрдо запомни одно: если ты увидишь хотя бы малейшие признаки опасности для себя или для других персонажей сна, немедленно просыпайся: тогда ты отделаешься сильно бьющимся сердцем. В противном случае последствия могут быть гораздо более тяжёлыми.

Вот этого я и ждал. Вот он, тот рычажок, на который насажен бесплатный сыр. Значит, уйдя в чужие сны, можно и не проснуться? Выходит, можно. Но мы всё равно попробуем.

У меня не было такого удобного капюшона, как у Гипноса, так что все мои мысли читались на лице. И я не удивился, когда мой собеседник довольно кивнул:

– Вижу, охота у тебя не пропала. Тем лучше… надеюсь. С завтрашней ночи ты можешь начинать своё путешествие по снам. Поэтому сегодня советую выспаться как следует: чужое сознание может рождать ещё более причудливые образы, чем твоё. Что ж, приятно было пообщаться: думаю, мы ещё увидимся. На прощание прими ещё один небольшой подарок…

И тут я почему-то бросился бежать.

Ослепительно яркое солнце над моей головой провалилось куда-то вбок, а из сгустившейся темноты выплыли тяжёлые деревянные стропила. Я бежал по узкому проходу между рядов голых скамей, едва различая дорогу в неверном свете, лившемся из узких окон. Впереди виднелось что-то, похожее то ли на алтарь, то ли на кафедру, но я точно знал, что это – не моя цель. Обогнув алтарь, я метнулся куда-то вправо, потом снова вправо, потом неожиданно вниз, по лестнице в открывшемся передо мной люке. Тьма стала почти непроглядной, но меня вело некое шестое чувство. Оно-то и заставило меня в определённый момент упасть на колени, обдирая кожу, но не чувствуя боли, и выбросить руки вперёд. Под правой ладонью я ощутил что-то круглое и колючее; поборов желание отдёрнуть пальцы, я сжал неведомый предмет и удержал его даже тогда, когда он неожиданно задёргался прямо у меня в руке. Я поднёс его к лицу… и в глаза мне ударил луч ярчайшего света!

Признаюсь, у меня было сильнейшее желание заорать и проснуться. Или проснуться и заорать. Но, к счастью для меня и моих соседей, я вовремя понял, что у меня в руке.

У Гипноса и в самом деле было отменное чувство юмора.

– Добро пожаловать в нереальный мир, – пробормотал я, отводя источник света подальше от лица.

В моих пальцах шевелилось, сопело и ярко светило необыкновенно большими жёлтыми глазами крохотное колючее создание. Карманный электрический ёжик.

*****

На следующую ночь мне снова трудно было заснуть.

Возможно, причина крылась в том, что я и в самом деле выспался впрок, последовав совету Гипноса. Забавно: прошлой ночью сна требовало моё тело, а сознание сопротивлялось; теперь же всё было наоборот. Я ждал, когда же наконец откроется проход в мир иллюзий, чтобы можно было начать мою охоту.

Но, как и всякий охотник, я должен был задуматься о том, какую же дичь мне предстоит встретить. Говорят, что во сне человек видит то, что произвело на него наибольшее впечатление наяву. К сожалению, днём я не смог увидеться даже с Эл, не говоря уже о её полузнакомых мне друзьях. И конечно же, реальность по-прежнему скрывала от меня мою главную цель…

Именно поэтому сейчас я загружал и перегружал сознание образами всех, кто тогда был на вечеринке. Я готовил декорации для фантастического спектакля, вновь и вновь перечитывал первую страницу сценария, где перечислены действующие лица. Кто же должен выйти на сцену?..

Эл, моя лучшая подруга. На самом деле её зовут Мэри-Эл; точно не знаю, то ли родители хотели назвать её Мэриэл, то ли не могли выбрать между Марией и Эллой. Долгое время я был в неё влюблён, но потом мы, как это принято говорить, остались друзьями. Лишь её стараниями всё устроилось так, что мы с ней не разругались и не распрощались: из всех, кого я знаю, она – единственная девушка, которая способна сказать "нет" и после этого нравиться тебе ещё больше. Поэтому она может позволить себе часто говорить "нет". Но всё равно чаще говорит "да".

Бенни, её нынешний ухажёр. Стремительно теряет указанный статус. Я так и не могу понять, то ли он об этом не знает, то ли знает, но не может смириться, то ли знает, смирился, но не подаёт виду. В любом случае, он – лучший из того разнообразия претендентов на сердце Эл, которое успел застать я. Он внушает мне уважение, которое мешает испытывать к нему жалость.

Мэтт, претендент на сердца всех девушек в радиусе дневного переезда своего мотоцикла. Именно такой образ наверняка представляют себе старые длинноволосые рокеры, которые поют трогательные баллады, и молодые мечтательницы, которые их слушают. Я не успел вникнуть, пригласила ли его Эл для личного использования или на радость своим подругам – а поинтересоваться, сами понимаете, не у кого. Не Бенни же спрашивать, в конце концов.

Магда, молчаливая девушка с огромными синими глазами. Я не смог составить о ней определённого мнения. Эл ещё раньше рассказывала мне о ней много лестного, однако ей так и не представилось возможности проявить свои таланты. Не красавица, но об этом можно забыть, глядя в её глаза. Я понимаю, что сравнение "как небо" уже очень затёрто, но зачем изобретать какое-то новое определение вместо того, которое прекрасно подходит?

Вивиан.

Сложно уместить всё, что я думаю, в пару строк. К тому же я не собираюсь навязывать вам своё мнение о ней. Что-то вам может показаться преувеличением, что-то вымыслом; кое с чем вы не согласитесь, кое над чем посмеётесь. И в любом случае не преминете поделиться со мной своими умозаключениями. А я вам честно скажу: ваши умозаключения мне даром не нужны. Поэтому терпите. Представьте себе девушку со светлыми волосами и глазами странного цвета – светло-серо-голубыми, почти прозрачными, а на солнце словно светящимися. Добавьте в них мечтательное, слегка отсутствующее выражение. Нет, оно там не всегда: нужно тщательно следить за её взглядом. Когда она говорит или слушает, её серые глаза становится темнее, как облака осенним вечером; и только когда она поёт, облака расходятся и за ними видно истинную Вивиан.

И наконец, последний, но не худший…

Джерри, ваш покорный слуга. Вот он я, перед вами: посмотрите и сами впишите недостающие слова. Вот-вот начнётся пьеса: только занавес перед этим не поднимется, а совсем наоборот – опустится; опустится вытканная звёздами завеса ночи, и выйдут на сцену персонажи. Я – лишь один из них; и в каждом явлении мне отведена лишь роль второго плана. Показать себя я могу лишь в прологе и, если мне улыбнётся удача – в эпилоге…

Моей комнаты больше нет. Только темнота. Я снова упустил момент, когда сон гасит свечи в театре: остаётся лишь ждать, когда зажгутся огни рампы…

Я иду по улицам города. Они одновременно и знакомы, и незнакомы мне. Я знаю их названия – и не могу вспомнить, что находится за поворотом. Вокруг меня догорает вечер, и небо затянуто багровыми тучами. Они бросают на землю отблески закатного солнца: я словно смотрю на мир сквозь бледно-красное стекло. Но все цвета постепенно уступают место серому: дневной свет гаснет. Нет, гаснет сам этот мир, которому осталось существовать всего ничего – до моего пробуждения. Я бросаю тревожный взгляд на фонари, стоящие по обеим сторонам улицы: они не горят, и что-то подсказывает мне, что никогда и не загорятся. Если я не найду дорогу до того, как иссякнут последние лучи солнца…

Наяву я знаю дорогу. Я ходил по ней бессчётное множество раз. Но здесь, странное дело, я не могу вспомнить ни одного шага из тех тысяч, которые прошёл когда-то. Зачем я вообще покинул дом, если не знаю, куда идти?

Однако идти надо. Эл ждёт меня. Сегодня у неё вечеринка, и она просила, чтобы я непременно пришёл. Вы же понимаете, долго упрашивать меня не надо: я вышел заранее, надеясь успеть до прихода остальных гостей… Надеясь?

Нет. Я точно знал, что приду за полчаса до начала веселья. Я знал и то, что потом вместе придут Бенни и Мэтт, вскоре после них появится Магда, а где-то через час, когда вечеринка будет уже в разгаре, в дверь позвонит Вивиан…

Но это будет потом. Когда я доберусь до своей цели, Эл ещё будет одна. Я уже предвкушал, как передо мной откроется дверь её уютной квартиры, ещё пустой и тихой. Весёлый шум зальёт её чуть попозже, а до тех пор лишь нашим голосам звучать в вечернем полумраке среди пляшущих теней от глиняного светильника…

Но мои надежды не сбудутся, если я опоздаю. И вечерний полумрак моих иллюзий быстро уступает место ночной мгле; лишь тишина не сдаёт своих позиций.