Текст книги "Поздравляю, ты попала! (СИ)"
Автор книги: Ярл Конг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 15
Эд
***
– Здравствуйте, Лариса Георгиевна, – здороваюсь с непосредственной руководительницей моей половинки после того, как постучался в дверь. Наконец-то у меня получилось хотя бы на пару минут избавиться от компании этих двух акул шоу-бизнеса в лице Алексея и Назара и вдохнуть нормально воздуха в легкие. Я понимал, что это реалити еще тот геморрой и все дела, но чтобы настолько, что они едва за мной в туалет бегать не будут, это уже перебор. Я еле сдерживался, чтобы ничего лишнего не сказать. Где бы я ни был, повсюду они мчались за мной. То ли спортивная площадка, куда я пошел, чтобы немного разработать мышцы и наконец-то почувствовать свое тело, то ли просто посидеть и посмотреть что-нибудь в телефоне. Они по очереди бросали взгляды на меня во время такого отдыха, поэтому я не вытерпел и отправился на кухню, чтобы приготовить что-нибудь вкусное (игру на публику никто не отменял), но больше для того, чтобы занять руки хотя бы чем-нибудь и не уничтожить этих интересных носов прямо на месте. Поэтому к женщине в кабинет я чуть не мчался, и это при том, что нога то нормально до сих пор не функционировала и я просто допрыгал сюда быстрее.
– Здравствуйте, Эдуард Кириллович, проходите, садитесь, – ох, как же резало слух это Эдуард Кириллович от женщины, которая мне у матери годилась. Не любил когда ко мне относились как к какой-то важной птице в обществе, но все же предложение женщины не отклонил, а прошел по кабинету и опустился на диван. – Кира уже должна скоро прийти. Она позвонила и сказала, что сейчас у матери, но уже бежит на работу. Так что пару минуток и она придет и перевяжет вашу ногу. Или я могу попросить кого-нибудь другого сделать это.
– Да нет, нет, не нужно, я дождусь Киру. – Я никуда не торопился, поэтому эта задержка мне не делала дискомфорта. Только вот меня одно заинтересовало… Неужели я так сильно задел малышку, что она сразу побежала к маме жаловаться? Хотя нет, мысль абсурдна, потому что вероятно ее мама не знает о том шоу, в котором участвовала ее дочь, а если бы даже знала, то что-то я сомневаюсь, что Кира рассказав ей это и дальше бы снималась со мной. Мать точно была бы против этого и всеми силами отказала дочь от дальнейшей проделки. Даже вчера я думал, что она уйдет из квартиры как можно скорее после того, как я эмоционально сорвался, но она просто сменила комнату и все же осталась рядом с тем, кто сделал ей больно. Неужели настолько любила деньги, что готова была проглотить эти обиды в свой адрес и дальше находиться под одной крышей с человеком, которого она считала скотом? А я уверен, что именно таким она и считала меня.
– Может, тогда будете чай или кофе? – Лариса Георгиевна подпрыгнула с места и направилась к шкафчику, где наверняка и находились все чашки и напитки, о которых она сказала. – Я как раз хотела сделать небольшой перерыв, так что предлагаю вам присоединиться ко мне.
– Не откажусь, спасибо, – все же таки я имею разговор к ней, – я кстати к Вам пришел.
– Ко мне? – Женщина застыла на месте протягивая руку к дверце шкафчика и повернулась ко мне.
– Да, у меня есть разговор к Вам, Лариса Георгиевна. – Почему она так реагирует странно на мои слова? Неужели я создаю образ какого-нибудь мажора или властного человека, который может что-то сделать плохое, если мене не понравится хотя бы что-то в данном заведении?
– Я Вас слушаю, помогу чем смогу, – она начала расставлять чашки на столе и искать все приборы для нашего чаепития.
– Лариса Георгиевна, во-первых, я бы очень вас попросил обращаться ко мне на "ты", если вам не будет так тяжело.
– Ну… хорошо, Эдуард. Как скажешь. – Улыбнулась искренне врач определенно осознавая сейчас, что я не считаю себя пупом земли или каким-то местным царьком.
– Искренне спасибо, – усмехнулся в ответ, – а во-вторых, я бы хотел отблагодарить больницу за ту помощь и лечение, которые мне это учреждение предоставило. У вас же есть пациенты, требующие операций или какого-нибудь очень дорогого восстановления? Желательно, чтобы это были дети или подростки. Возможно, у них есть какая-то мечта в этой жизни и на пути к воплощению этого желания стоит
болезнь. Хотелось бы немного им помочь в реализации своих желаний.
– Это очень хороший жест с вашей стороны, Эдуард, – женщина завершила расставлять все на столе и присела напротив меня, – обычно постоянно кто-то нуждается в операции или послеоперационных нуждах. Все зависит от бюджета помощи.
– Ну я так понимаю, что вы почти со всеми пациентами знакомы и знаете диагноз каждого из них, верно? – Я слышал от Киры, что Лариса Георгиевна работает здесь уже пару десятков лет, поэтому наверняка в курсе всех окружающих событий. Именно поэтому я пришел к этой женщине за советом. Она, как никто, должна была знать ситуацию в больнице.
– Есть такое, все же не первый год здесь работаю, – кивнула утвердительно врач.
– Тогда я по адресу обратился, есть кто-то, кому нужна очень дорогая операция? Возможно, очень немедленна и нет времени собирать средства на операцию? – Не то чтобы мне было так срочно все это сделать, но есть очень большая вероятность, что пока мы здесь пьем чай кто-то борется за жизнь и именно средства от меня могли бы помочь в этом решающем сражении. Иногда такое бывает, что секунда для здорового человека это просто маленькая часть времени, а для кого-то это последние мгновения в жизни.
– К счастью, пока таких пациентов нет, точнее была до сегодняшнего дня одна пациентка, но произошло чудо и теперь все хорошо. А у других всего по чуть-чуть, то незначительная операция, то плановая, то какие-то болезни, которые лечатся таблетками или капельницами… – Женщина еще что-то рассказывала о разных болезнях и недугах, но меня заинтересовало совсем другое. Поэтому я возможно и нагло и некрасиво с моей стороны, но все же перебил врача.
– Вы говорите, что до сих пор была пациентка и говорите о чуде… А что это за случай такой странный? – Чудо это конечно хорошо, но после фразы "была до сегодняшнего дня пациентка" должно было идти – "нашлись добрые люди, которые помогли" или "государство выделило средства на операцию", но вот чудо… Ну какая-то чертовщина!
– Ну да. Была необходима немедленная операция, потому что по-другому нельзя было, но она была настолько дорогая и тороплива, что средств явно не хватало, а дело шло на часы… Но в последний момент нашлась необходимая сумма, словно по волшебству. Потому я и называю это чудом. Без каких-либо посторонних добрых сил явно не обошлось.
Ну неужели…
– А если не секрет, то какая сумма нужна была на операцию? – Я это спросил для формальности, и после ответа женщины в этом убедился вполне, что я был на сто процентов прав. А если это так… То какой же я конченый дебил!
***
Кира
Возвращаемся в тот момент, который станет очень важным… Для всех.
***
Тревожная сирена в больнице это чрезвычайная ситуация с человеком, нуждающимся в скорой помощи со стороны врачей и персонала и не может никак игнорироваться со стороны больницы. В этот момент пациенты, с которыми все более или менее хорошо (ну потому что полностью здоровых людей в больнице, конечно же, нет), остаются на втором плане, и все внимание переключается на новоприбывшего больного.
Для меня это уже не в первый раз звучит эта сирена, которая просто разрывает своим гулом сознание к чертям, а муравьи в этот момент начинают мчаться по коже словно бешеные и поднимать температуру тела еще больше и еще больше доводят до суеты. Каждый раз это было как выплеск холодной воды на голову, а вода была настолько замерзлая, что полыньи на праздник Крещения нервно курят в сторонке. Я практиковала эту традицию в течение трех лет и могу сказать, что зимняя вода так не холодит тело и душу, как понимание того, что сейчас в этом заведении находится человек, балансирующий на грани жизни и смерти. Будто не опытный канатоходец, прошедший пол пути к цели, а затем увидел пропасть под ногами и боится сделать шаг, а путей отступления уже нет, потому что в оба конца нужно преодолеть одинаковое расстояние. Поэтому бывали случаи, когда весь персонал был бессилен и не мог никак помочь пациенту и все завершалось для того человека… В прямом смысле этого слова.
А как можно привыкнуть к смерти, хоть и не близкого, но все же человека? Наверное, это невозможно. Я спросила однажды как Лариса Георгиевна переживает этот вой сирен и чрезвычайные события и женщина ответила мне, что она каждый раз как на иглах и невозможно смириться с таким положением вещей. Да, она уже реагировала не так остро, потому что с каждым годом набивала шишки все больше и больше и понимала, что тому человеку, которому нужная помощь возня не поможет, но все равно мандраж был и страх… Страх не помочь и своими глазами увидеть смерть… Заглянуть ей в глаза и ужаснуться к икоте и сжатию сердца…
Каждый шаг мне дается через силу, что уже говорить за последние метры в палату, куда направили меня другие медсестры, но я все же делаю усилия над собой и приоткрываю дверь и захожу в палату. И вдруг сердце обрывается и падает где-то в район пяток и замерло и не хочет даже совершать хоть какое-то движения. То же можно сказать и обо мне, потому что я не верю своим глазам и не хочу понимать то, что здесь происходит.
На больничной койке лежит… Лика. Именно та Лика, к которой я приходила не так давно на день рождения, и именно та Лика, которая почему-то больше не писала мне в последнее время, а когда я пыталась ей позвонить или написать, то получала короткие и сухие ответы, которые совсем не походили на то общение, которое у нас было раньше. И хоть я спрашивала у девочки, что случилось и она ни на что на меня случайно не обижена, получала в ответ сухое "все нормально" и все. В какой-то момент я поняла, что она уже не желает общаться со мной и у нее есть друзья поинтереснее меня и находящиеся с ней на одной волне в плане возраста. Ведь как бы ни старался взрослый человек весело проводить время с ребенком, все же ему будет гораздо интереснее проводить время и играть с такими как он детишками, которые и мультики смотрят одинаковые, и знают по имени все куклы, которые сейчас в моде. Как мне не было досадно, но мне нужно было отойти немного в сторону и дать Анжеле выбирать – я ей нужна или нет. К тому же я понимала, какая напряженная ситуация в семье в связи с рассказом отца Антона, но для меня главное было, чтобы она была счастлива и довольна. А поскольку со своим отцом у нее были хорошие отношения и она хорошо с ним общалась, то я не имела права совать свой нос куда не нужно. Хотя во мне все же теплилась надежда, что мы с ней вернем то общение, что у нас было, потому что за эти пару встреч я прямо-таки приросла к ней и было тяжело без этой искренней улыбки и веселых рассказов.
– Что произошло? Что с ней? – Бросилась я к кровати, где малая судя по всему спала, а возле нее вертелась одна из медсестер.
– Поставили капельницу и она сразу уснула, очень устало она выглядела, когда привезли ее сюда, – ответила коллега Эрика меряя рукой лоб девочки, вероятно проверяя нет ли у нее температуры.
– Неужели началось обострение? – Если девчонка опять здесь по тому вопросу, который беспокоил ее раньше, то только быстрое обострение ситуации могло привести к таким вот последствиям. Болезнь девочки очень коварна и может в любой момент расти как на дрожжах и за этим процессом нужно очень внимательно следить. Чуть ли не каждый час.
– Да, – сокрушенно покачала головой Эрика, а я едва могла сдерживать слезы, которые так и рвались на свободу. Если началось обострение болезни, то очень возможно, что просто удаление здесь не поможет… Нужна будет операция, а она чертовски тяжелая и до очень ценная… В общем, это просто трындец…
– А где ее отец? – Как бы я сейчас не желала общаться с Антоном, но все же стоит это сделать. После разговора с его отцом я имела от мужчины предложения еще пару раз провести вечер вместе или где-нибудь сходить погулять, но я отвергала эти приглашения говоря, что у меня то много работы, то завал на учебе. В общем врала, что в голову приходило, потому что я бы не смогла и далее нормально относиться к человеку, который так поступил с собственным отцом и братом. Для меня это было дико и недопустимо, поэтому через некоторое время он бросил попытку как-то позвать меня куда-нибудь сходить и больше не звонил. А я только выдохнула с облегчением.
– Отец? – Удивленно переспросила Эрика, будто я поставила черт знает какой странный вопрос. Будто маленькая сама должна была сюда прийти и сама лечь на кровать и сказать лечите меня полностью.
– Ну да, отец девочки. – Я кивнула на малышку, и от меня не скрылся тот болезненный вид, в котором она сейчас находилась. Такая осунувшаяся и бледная, что мне страшно стало за ее жизнь.
– Ее привез какой-то старший мужчина. Может, дядя или дедушка… кто его знает! – Пожала плечами медсестра, а я еще больше упала в ступор.
Антон явно выглядел хорошо и вряд ли бы Эрика назвала его дядей или… Точно! Это вероятно дедушка Лики. Только вот… Как Антон позволил ему приехать вместе с ней и… главный вопрос – где же он, когда его дочь в таком критическом состоянии?
Глава 16
Возвращаемся в тот момент, который станет очень важным… Для всех.
***
– А где этот мужчина? – Спросила я у Эрики, потому что что-то не заметила никого по дороге сюда, или это просто я была настолько встревожена этим жутким сигналом, что не обратила внимания.
– Пошел оформляться, – девушка договаривала эту фразу до конца, а я уже открывала дверь палаты, чтобы отправиться на поиски дедушки. Я очень переживала за малышку, нет, даже не так, я переживала за каждого пациента, который попадал к нам с какой-то проблемой, а когда увидела Лику на больничной койке, то начала волноваться будто это моя родственница. Очень близкая родственница, ради которой я сделаю все. Ну и в самом деле так оно и было, я чувствовала в девочке какую-то родную душу, будто мы с ней знакомы не пару недель, а уже пару лет и у нас с ней понимания друг друга уже и без слов.
Не успела я добежать до регистратуры, как навстречу мне спешил дедушка Анжелики – Валерий Сергеевич. Точнее он шел в палату внучки, но я вовремя смогла его перехватить, потому что у меня было много вопросов, на которые реально не реально было найти ответ. Ну без этого мужчины так точно.
– Добрый день, Валерий Сергеевич, – старик шел со склоненной головой, будто на шее у него было огромное бремя, которое ему уже не реально было тянуть и легче сбросить чем дальше продолжать этот путь, поэтому он сначала не увидел меня, а когда поднял взгляд, то я увидела в нем опустошения. Словно в глазах была пустыня, в которой все засохло и не было ничего живого. И этот взгляд меня убил больше, чем если бы мужчина сказал что-нибудь плохое. Этот взгляд свидетельствовал о том, что ситуация не только плохая, она просто катастрофическая.
– Привет, Кира, – слегка кивнул старец и, вероятно, хотел продолжить свой путь дальше, но я придержала его за руку и слегка остановила.
– Простите, уделите мне минутку, – я отстранила его в сторону, чтобы не мешать другим пациентам и врачам ходить по коридору и чтобы наш дуэт не привлекал чрезмерного внимания.
– Но я шел к Анжелике… – Мне было настолько жалко Сергеевича, что в душе я начала плакать, но себе дала руководство держаться и не выдавать эмоций. Мужчина был разбит горем, так что не стоит его еще больше добивать своими не нужными чувствами.
– Она уснула, медсестра дежурит возле нее, так что не стоит сейчас идти туда, пусть маленькая отдохнет, – я пыталась все это произнести очень медленно и с такой интонацией, чтобы до старца наилучшим образом это дошло, потому что я приблизительно могла сейчас представить как ему плохо и какие эмоции бурлят внутри. В такие моменты можно сделать много чертовщины на поводу у негатива, поэтому стоит успокоить его и в первую очередь узнать, что произошло, а потом как-то все пробовать решить или хотя бы помочь чем смогу.
– Точно? Ей неплохо? – На этот момент у меня не оставалось сомнений, что дедушка любит свою внучку и желает чем сможет помочь ей и потому я чувствовала, что могу довериться ему вполне. Что не скажешь о его сыне… Пока у меня было куча вопросов к нему…
– Я только оттуда вернулась, все хорошо, присядем, – я поддерживая мужчину за руку усадила его на диван и сама присела рядом. – Что с ней случилось? Когда началось обострение?
– Девочка… это было так…да… – Старец хотел что-то произнести, но ему помешали слезы, которые в следующее мгновение просто водопадом начали струиться из его глаз и он вместо слов смог только всхлипывать. Истерика подобралась к нему, и это было скверно.
– Успокойтесь, пожалуйста, – я взорвалась с дивана и подошла к кулеру и набрав оттуда воды протянула старику, – выпейте, все будет хорошо.
– Спасибо, солнце, спасибо… – Я дала пару минут мужчине успокоиться, и взять себя в руки и он смог справиться с эмоциями и перестроиться. Руки хоть до сих пор трясло, я это прекрасно чувствовала, потому что держала его руки у своих и могла почувствовать полностью, насколько сильно он сейчас дрожит.
– А теперь давайте последовательно, – посмотрела Валерию Сергеевичу в глаза, – когда это случилось?
– Сегодня, – словно проглотив ком сказал мужчина, – еще вчера
мы ложились спать и все было хорошо, а сегодня утром ей стало плохо и она потеряла сознание на пару секунд, а когда я осмотрел тело, то…
Он не смог договорить, потому что наверняка вспомнил ту картину, которую он наглядно увидел в начале дня, но я и так все прекрасно поняла. Даже я видела уже десятки раз эту болезнь, но не могла спокойно реагировать на все это, что уж говорить о мужчине, который такие вещи видел редко, а может вообще не видел, а еще и учитывая его возраст. Поэтому подобная реакция была вполне логична.
– Ложились спать? То есть она ночевала у вас? – Если с болезнью было понятно, то вот то, что Антон отпустил дочь к дедушке, не укладывалось в голове, если вспомнить даже тот случай на дне рождения девочки.
– Сейчас она очень часто у меня ночует. – Меня эти слова поразили до глубины души. Неужели Антон уступил свои принципы и наконец смог довериться родному отцу, чтобы не ругаться с ним, а вместе воспитывать дочь? Неужели ему хватило мозгов на это?
– Вы помирились с Антоном? – Я задала логичный вопрос и с надеждой посмотрела в глаза старца. Возможно, отец девочки был настолько занят делами, что не мог приехать? Это конечно глупая отмазка, но хоть какая-то…
– Нет… – сокрушенно покачал головой Сергеевич, – не помирились.
– А что же тогда? Где он сейчас? Почему не приехал вместе с вами? – Посыпались с меня вопросы как из пулемета, потому что я уже не могла спокойно усидеть и меня распирало от избытка эмоций. Прекрасно понимала, что из нас двоих хоть кто должен сейчас иметь холодную голову, но уже не могла полностью владеть собой. Это было выше моих сил.
– Он фактически отказался от Лики… – Старик произнес эту фразу и я ее прекрасно услышала, но просто отказывалась в это верить и воспринимать на самом деле. Как можно отречься от дочери? Даже если она тебе не родная, то это не какая-то кукла, которой можно наиграться вволю и выбросить на помойку… Как это отказался?
– То есть… отказался? – Это я смогла произнести только после того, как взяла чашку у Сергеевича и сама отпила из нее, чтобы смочить горло и оттуда хоть что-то вырвалось на свободу. Сама не понимала, как смогла это сделать, но все же у меня получилось.
– Сначала он позволял мне чаще с ней видеться и я был счастлив этому факту. Хотя мы с ним и не стали лучше общаться, но я уже был рад, что могу видеться с Анжеликой. Я думал, что со временем и наши отношения с ним наладятся и можно будет это назвать более-менее нормальной семьей… – Судя по тому, с какой теплотой говорил это мужчина, он действительно в это верил и питал надежды на лучшее.
– Но? – Подтолкнула я морально его к самому важному, потому что старец снова умолк глядя в пол и не произнося ни слова.
– Но однажды он сказал, чтобы я забирал ее к себе и она ему не нужна… – Эти слова раздирали старика изнутри, это было понятно и так. А как можно иначе реагировать на то, что твой родной сын такая скотина, а ты на старости лет остаешься наедине с маленькой внучкой, у которой очень коварная болезнь? Вообще хорошо, что он еще не схватил инфаркт в такой ситуации…
– Он аргументировал эти слова? Почему он сказал это? – Мне было жаль ставить такой вопрос старику, но я хотела полностью знать картину, какая она была. Хоть и не в деталях, но хотя бы отдаленно.
– Ну… да… Типа она очень болезненна и ему надоело нянчиться с ней… – И как я и ожидала после этого его нахлынула еще одна волна истерики, поэтому я обняла его за плечи и прижала к себе.
Я чувствовала себя грязно, потому что тот Антон, последняя паскуда в мире, прикасалась ко мне, а я еще и принимала приглашение на ужин от него… От этих мыслей самой становилось противно до рвоты, что уж говорить об этом старце, который понимал, что его родной сын, его кровиночка выбросила на улицу ребенка… Как чувствовать себя, когда поддержки нет и неоткуда ее ожидать, а впереди малую явно ожидает ценная операция, потому что судя по всему сейчас болезнь приобрела самый угрожающий характер и если не сделать хирургических манипуляций все может закончиться трагически…
***
– Лариса Георгиевна, извините за опоздание, – ворвалась я на полном ходу в кабинет моей руководительницы с разгоряченным от бега лицом и пульсом, который просто зашкаливал в пару раз. Я хоть и пыталась успеть вовремя прийти на работу, но опоздала почти на пол часа. Но это произошло не просто так…
Я была вынуждена рассказать маме всю правду о случившемся со мной за последнее время. Начиная от случая с Антоном и его дочерью Анжеликой, заканчивая Эдом и этим чертовым реалити-шоу. У меня не было другого выхода, как открыть все карты, которые были в наличии и высказать все это матери. Ведь после ее слов, что вроде бы я ей не доверяю и осунувшееся лицо моего самого родного человека в мире, я не могла уже держать все, что накапливалось в течение этих недель. Чем больше я рассказывала историй и деталей к ним, тем больше мама впадала в ступор и хотя она ничего не говорили в ответ, но после того, как покраснело ее лицо и по глазам, которые больше напоминали здоровенные персики, чем глаза нормального человека, я поняла, что это для нее огромный удар. Она то думала, что я просто учусь себе и подрабатываю в свободное время, а получилось так, что я одна из главных героинь в шоу, которое в нашей стране довольно столь популярно, но это еще были цветочки по сравнению с тем, когда она услышала о Лике…
Конечно, она поддержала меня в стремлении помочь малышке и назвала это подвигом, но также спросила, готова ли я брать на себя такую ответственность в таком молодом возрасте, ведь я могу до конца не понимать всех нюансов и последствий, которые могут мне встретиться на этом пути. Заверив мать, что я отдаю себе отчет в своих поступках, я взяла с нее слово пока никому не говорить обо всем том, что я ей рассказала, потому что не хотелось сейчас поднимать эти темы настолько, чтобы все родные об этом узнали. А если будут знать родственники, то об этом чуть ли не пол страны будет говорить, а мне оно явно ни к чему. Что касается и Анжелики, и Эда, к которому я сейчас двигалась по коридору больницы, потому что должна была сделать перевязку мужчине.
Как ни странно, но он вообще не проявлял ко мне никакого интереса. Ни приколов, ни каких-то других слов, а просто поблагодарил и ушел черт знает куда. И, если честно, то меня это немного огорчило. Так же как ночью он ничего не сказал, когда я видела в его глазах сомнения по поводу своих грубых слов, и теперь он показал наглядно, что ему плевать на меня с высокой горы. Наверное, уже не будет так, как раньше, когда наши с ним словесные перепалки даже радовали меня и добавляли какой-то энергии и рвения, а останется просто общение на уровне едва знакомых людей. Не знаю почему, но меня этот факт разочаровал и добавил какого-то неприятного привкуса.
Хотя я смогла хотя бы отдаленно, но отойти от этих размышлений, потому что после встречи с моим типа "любимым" направлялась к человеку, которого всем сердцем любила и желала только лучшего в этой жизни. Лариса Георгиевна заверила, что операции прошла хорошо и сейчас Лике ничего не угрожает, но мне хотелось увидеть девочку своими глазами и поддержать ее морально в такой не простой промежуток времени. Ведь что может быть хуже, когда единственный человек, которому ты доверяешь, выбрасывает тебя чуть ли не на улицу, а болезнь подстерегает за каждым поворотом. Вообще это стресс мог повлиять на переток болезни и путем этого обостриться до таких тяжелых последствий, так что если бы мне сейчас на глаза попался Антон, то я бы его собственными руками задавила. Если бы у малышки не было родного дедушки, то чтобы произошло тогда? Она как бездомный котенок где-нибудь была бы на улице что ли? Только от этих мыслей у меня мороз пошел по коже, а сердце начало обливаться кровью.
Войдя в палату мое настроение подлетело к потолку, а то и выше, потому что Лика уже была в сознании и занималась своим любимым занятием – рисовала что-то на листочке. Наверное, медсестры принесли ей какие-то карандаши, потому что сомневаюсь, что дедушка думал о развлечениях в тот момент, когда внучка едва была в сознании.
– Ликуся, можно зайти? – Постучала я по двери, чтобы привлечь внимание девочки, потому что она была настолько поглощена своим рисованием, что не заметила моего появления.
– Кирааааааааааааааа!!! – Видно было по силуэту малышки, что она была еще без сил и измучена операцией, но когда она заметила меня, глаза будто начали сверкать как гирлянды на новогодней елке и она бросила карандаш с бумажкой себе на колени, а сама распростерла руки для объятий. А я будто под какой-то зависимостью наконец-то получила то, что мне так не хватало. Я преодолела то расстояние, которое нас разделяло и прижала девочку к себе. Мне были настолько необходимы эти объятия и понимание, что у нас с ней все хорошо, что словами передать трудно. Ведь я думала, что она обиделась на меня и не желает больше общаться со мной, а оказалось, что виной всему был ее чертовый папаша и вероятно поэтому она так себя вела. Она, можно сказать, стояла на развилке своей жизни. В столь малолетнем возрасте она уже испытывала огромные разочарования. Сначала отсутствие матери как у других детей, а потом еще и предательство от отца… И это еще она не знает, что Антон не ее настоящий папа… И это еще она не знает, что была просто разменной монетой в планах Антона…
– Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? – Наконец-то хоть немного насладившись моментом и отлипнув от малышки произнесла я осматривая ее тело. Она хоть и выглядела несколько осунувшейся, но будто все было хорошо. Даже маленький румянец стал понемногу появляться на ее щечках.
– Да, спасибо, – она была не многословна, но все перекрыла своими действиями. Потянув меня на себя, поцеловала в щечку и искренне улыбнулась. Как же я бы хотела как-то воспроизвести на фото этот момент, или хотя бы запомнить изрядно, ведь мне кажется, что это одно из таких мгновений, которое будет греть душу даже в худший день моей жизни. Такие тёплые чувства были сейчас у меня в душе, что на душе такое впечатление началась весна. С пением птичек и невероятно свежим воздухом вокруг.
– А что это ты у нас здесь рисуешь? – Взяла я листик с колен девочки и принялась его разглядывать.
– Пока нельзя смотреть, – перехватила Лика у меня бумажку, не агрессивно, но так, чтобы я поняла, что действительно шедевр не готов для широкой публики, – извини, но это сюрприз. Для тебя сюрприз.
– В самом деле? – Я успела увидеть только надпись "Любимая Кира", так что я уже понимала, что это действительно мне, а от этих двух написанных слов сердце начало щемить еще больше.
– Да, – закивала маленькая, – я не успела его дорисовать. Но уже скоро.
– Ну тогда давай ты рисуй, а я пойду к другим пациентам, ладно? Потом вернусь к тебе и мы вместе посмотрим, что ты нарисовала, хорошо? – Взъерошила я милые кудри девочки и протянула руку для "пять".
– Хорошо! – Весело выкрикнула и ударила меня по руке Лика и сразу принялась завершать свой рисунок.
Удивительно, это нормально, что я не хочу покидать эту палату, а точнее малую, которая еще пару недель назад была для меня просто заурядной девочкой, а сейчас чуть ли не часть моей семьи? Неужели об этих последствиях говорила моя мама, когда спрашивала готова ли я к такому важному шагу в своей жизни? Если об этом, то она была права – эта ответственность действительно довольно тяжелая и неоднозначная…
