355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Яра Славина » Высшая школа целительства (СИ) » Текст книги (страница 1)
Высшая школа целительства (СИ)
  • Текст добавлен: 11 июля 2017, 23:00

Текст книги "Высшая школа целительства (СИ)"


Автор книги: Яра Славина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Высшая школа целительства
Яра Славина



Глава 1.

Утро началось с противного дребезжания старого механического будильника, который достался Альке еще от деда. И ведь давно уже можно было купить новый симпатичный электронный будильничек с миленькой музычкой, но только этот старинный звон мог поднять с кровати студентку шестого курса медицинского университета Алевтину Вронскую.

Еле оторвав голову от подушки, Алька со стоном сползла на пол. Вот и угораздило вчера лечь спать с мокрой головой, да еще слопать перед сном кусок соленой селедки из холодильника пока никто не видел. И утром как положено наступила расплата. На ощупь выяснилось, что волосы сбились в подобие вороньего гнезда, лицо опухло, глаза упорно намекали на имевшихся в родне представителей китайского народа. В общем, настроение у Альки было соответствующее, а, впрочем, как всегда. Просто девушка терпеть не могла утро как всякая порядочная сова.

Взглянув в зеркало, Алька вздрогнула и в ужасе отшатнулась от того, кто отражался.

– Вот ведь кошмарное создание. И это точно-точно не я! Честно-честно! Клянусь новой кроссовкой! – пробормотала она и, кряхтя как старушка вековая, забралась в душ. Прохладная вода будила, бодрила и смывала негатив. Становилось гораздо легче. Аллилуйя!! Жизнь налаживается!

В дверь громко постучали:

– Алька, вредитель! Давай выметайся из ванной. Иначе я на работу опоздаю!

– Мааам! Сейчас выйду. Только глаза процарапаю. – Алька завернулась в полотенце и выползла в коридор.

– Шевелись быстрее, амебушка, если успеешь собраться, Толя подвезет тебя в универ. – матушка протискивалась мимо дорогой доченьки в единственную на всю семью ванную комнату.

Алька стояла перед зеркалом и придирчиво разглядывала себя. Вот совершенно непонятно чего ради мама считает, что Алька симпатичная. Да, худая, но не как доска, а с положенными где нужно округлостями. Да, среднего роста. Самого такого среднестатистического, сто шестьдесят пять сантиметров. Каштановые волосы до талии ложатся волной, правда Алька в своем желании не выделяться, все время прячет свою косу. Иногда скрутит старческой гулькой, а то просто затолкает под толстовку. Белоснежная, прозрачная словно дорогой фарфор кожа при Алькиных талантах маскироваться выглядела болезненно, особенно в сочетании с вечными синяками под глазами от недосыпа. Чуть вздернутый носик и пухлые губы превращали бы личико девушки при небольшом применении косметики в кукольное, однако вспомним снова про Алькину нелюбовь к любым видам макияжа и другим женским прибамбасам для красоты, и увидим совершенно детскую наивную мордашку. И только удивительные, живые, огромные глаза необычного фиалкового цвета с черными стрелами длинных ресниц под ровными дугами бровей, неизменно привлекали внимание, почему и были спрятаны нашей скромницей за линзами карего цвета.

Алька ухмыльнулась своему отражению, втиснулась в узкие джинсы, натянула сверху любимую черную футболку с черепом, светящимся в темноте, и поскакала на кухню, пока Толик не свалил на работу.

Старшенький братец имел модную специальность – финансовый аналитик, и работал в небольшой почти зарубежной компании, что позволило ему купить себе новенькое авто, водить разных девиц по ресторанам и трепать нервы Альке, воспитывая ее по каждому пустяку за выбранную ею профессию. Работа Толика была всего в двух кварталах от Алькиного университета, что и служило поводом для утренней совместной поездки столь близких родственников, чему правда они оба были не особо рады. Ну или делали вид, что не рады.

На небольшой кухне обычной стандартной трешки царил полный бедлам. Толяныч метался между плитой и столом размахивая сковородой с чудом державшейся там яичницей. Матушка Елена Аркадьевна Тимашевская (а все потому что фамилию мужа-подлеца носить отказалась), так вот матушка ела здоровую овсянку с яблоком. Алька привычно накромсала ломтями хлеб и докторскую колбасу. Девушка припивала из большой кружки с божьей коровкой растворимую бурду Кофе 3 в одном под заверения матушки-хирурга, работающей уже много лет заведующей отделением, о полном вреде подобных бутербродов для неокрепшего почти детского желудка любимой доченьки. В общем, это было совершенно обыкновенное утро в семье Тимашевских-Вронских.

– Алька, я выхожу через пятнадцать минут. Не успеешь, поедешь на метро, на троллейбусе и на топтобусе. – Толя допивал чай, загадочно улыбался и что-то писал в смартфоне.

– Какой шутник... Что, очередной девице мозги пудришь? – буркнула девушка, натянула толстовку и кроссовки и выскочила из квартиры до того, как прилетит ей в голову брошенное братцем кухонное полотенце.

Прыгая через три ступеньки, девушка напрочь проигнорировала лифт и сбежала с седьмого этажа по расписанной местными любителями граффити лестнице, перепрыгнула через спящего на площадке между первым и вторым этажом бомжа Васю, прослушав его тираду на тему безбашенности девчонки, и выскочила из подъезда на площадку перед домом.

Несмотря на ранее утро на скамеечке уже сидела баба Вера, одинокая старушка, знающая всех и вся в доме лучше участкового.

– Доброе утро, баб Вера. – широко улыбаясь выполнила соседский долг Алька.

– Доброе утро, деточка. Что, на учебу собралась? – елейным голоском осведомилась домовая стервь. – Толик небось подвезет?

– Угу. – буркнула девушка, общаться больше необходимого с противной пенсионеркой совершенно не хотелось.

Пропиликал домофон и вышел Толя, одетый в приличный офисный костюм, бледно-голубую рубашку и галстук. Алька в очередной раз подивилась тому, как сильно брат был похож на их отца. Михаил Вронский был из каких-то дореволюционных аристократов. Потомственный москвич. Интеллигент до мозга костей. Архитектор, который жил с мамой и бабушкой всю жизнь и был всегда ими контролируем и опекаем. Уж как этого маменькиного сынка угораздило познакомиться с молоденькой и очень миловидной сиротой Леной Тимашевской, которая училась тогда на первом курсе мединститута, и приехала из далекого Краснодарского края, покрыто мраком. Однако это был первый и вероятно единственный раз, когда покладистый отпрыск рода Вронских взбрыкнул и пошел против воли своих домашних мадам.

Молодые поженились и к концу второго курса у них родился Толик. Лена бросать институт не стала, более того, оставив с мадамами крошку сына, посвятила себя не только учебе, но и дежурствам в хирургическом отделении городской больницы скорой помощи. Естественно, что и муж, и мадамы возмущались и с мерой, и без меры. Но Лену в больничке заметили, да и в институте она была отличницей, поэтому поддерживали во всем. Что давало ей силы и для учебы, и для борьбы с двумя свекромонстрицами. Все рухнуло, когда папашка Вронский завел себе любовницу. Какую-то бухгалтершу из их проектного бюро. Зато она тоже была из какого-то там рода и свекромонстры ее обеими руками За одобряли. С Леной поспешно развелись и из квартиры выставили. Она ушла с ребенком на руках, одним чемоданом и беременностью в общежитие к однокурснице. Правда оттуда все время грозились с ребенком выселить. Общага-то студенческая. Да и оставлять маленького Толика на время дежурств было не с кем.

На работе ее пожалел прежний заведующий отделением Лев Юрьевич Шнеперсон. Совершенно одинокий пожилой еврей предложил бездомной и растерянной Лене переехать в его трешку и занять там одну комнату. Она сопротивлялась недолго, и согласилась под влиянием обстоятельств. Деда Лева воспитывал и Толика, и родившуюся позже Альку. Какое-то время в той больничке считали, что Алька дочка старика Шнеперсона. Однако, все слухи Лев Юрьевич очень жестко пресек. Он стал их семьей, заменил им и отца, и деда, и бабушек в одном флаконе. Сказки на ночь, поездки в зоопарк, вкуснейшие обеды. Все это был деда Лева. А они его любили всей душой как родного деда.

Лена, теперь уже Елена Аркадьевна, закончила институт с отличием, пошла работать хирургом в то самое отделение Льва Юрьевича, написала диссертацию, получила какую-то госпремию, после чего и сменила Шнеперсона на посту заведующего.

Лев Юрьевич умер почти пять лет назад. Сердце старого хирурга просто не выдержало. Врачи вообще часто умирают именно от болезней сердца, а уж хирурги особенно. Наверное, потому, что они это свое сердце отдают своим больным, вытаскивая их с того света, меняя линии судьбы и прогоняя призрак смерти от постелей своих пациентов. Примерно тогда же, сразу после смерти Льва Юрьевича, Алька увидела своего биологического папашку. Спившийся оборванец просил на бутылку у Универсама. Елена Аркадьевна с трудом узнала в опустившемся мужике когда-то симпатичного парня, схватила Альку за руку и потащила прочь, не оглядываясь. Уже дома после допроса с пристрастием, она раскололась от кого убегала сама и утаскивала дочь. Задумавшаяся Алька внезапно очнулась от своих мыслей и воспоминаний. Толян подтолкнул ее к своей новенькой Тойоте.

– Не спи, букашка, замерзнешь.

Они уселись в еще пахнущий новьем салон черной блестящей машинки, и Толя вырулил со двора.

– Ты чего такая замудреная? – брат не мог упустить какое-то непонятное состояние сестренки.

– Дык сессия скоро. Да и все. Универ закончится. – задумчиво протянула Алька.

– Неужели сестричка повзрослела. Задумываться о будущем стала. И куда потом? К маме в больницу пойдешь? Будешь работать как проклятая без выходных и за копейки?

Алька пожала плечами. К маме она очень хотела пойти работать, однко после очередной реформы высшего образования ее мечта стать хирургом рухнула как карточный домик. Не нужны специалисты стране оказались. В поликлиниках образовалась врачебная пустота и очереди из возмущенных больных. И вместо того, чтобы поднять врачам зарплату и уменьшить количество заполняемых бумаг дабы удержать их в кабинетах поликлиник, кто-то умный в министерстве решил выпускать не хирургов, не акушеров-гинекологов, а врачей общей практики. То есть боевых единиц для этих самых участковых поликлиник, универсальных солдат от медицины.

Алька терпеть не могла поликлинику. Рутинная работа вызывала в ней чувство отвращения, кандалами висела на ногах и руках, мешая полету мысли и души. После реформы у Альки пропало всякое желание учиться, и она тянула лямку студента без прежнего рвения. Синий диплом, так синий. Лишь бы сдать. Лишь бы скорее вырваться из давящих стен универа.

И только после занятий, когда она прибегала в мамину больничку, переодевалась в костюм медсестры и работала не покладая рук, только тогда вновь появлялась та самая Алька, которая всегда мечтала стать хирургом, глотала взахлеб книжки по специальности, резала свиную голяшку и накладывала ей швы на кухонном столе, рвалась ассистировать на операции. Это была именно та Алька, которую любили пациенты и врачи. Та самая Алька, которой не было нужды скрываться ото всех, потому что тут, в отделении ее принимали такой как она есть, со всеми достоинствами и недостатками.

Толя высадил Альку недалеко от универа, и она рванула бегом в первый корпус на практическое занятие по клинической фармакологии. Вел предмет самый противный преподаватель всех времен и народов, по мнению студентов, Геннадий Петрович Мелехов. Весь он был какой-то скользкий и обтекаемый. Вроде не толстый, и вроде каждая часть его лица в отдельности отталкивающими не были, но в целом и в общем смотреть на него не хотелось. Альку он терпеть не мог, поэтому опаздывать было нельзя.

Рысью подбегая к лестнице, Алька натянула на голову капюшон толстовки. Неосознанное желание стать самой незаметной в очередной раз сыграло с девушкой плохую шутку. Не глядя перед собой, она налетела с размаху на кого-то, идущего впереди. Больно стукнувшись грудью о твердую спину, Алька рухнула на плиточный пол. Дыхание перехватило от боли, сумка раскрылась и ручки, мобильник и тетради разлетелись по фойе. Перед глазами мерцали звездочки, руки неосознанно шарили по полу в желании подтянуть к себе поближе рассыпавшееся хозяйство.

– Растяпа корявая. – прошипел такой знакомый голос.

Алька уставилась на дорогущие черные замшевые лоферы, которые стоили как ее полугодовая зарплата. О да, она узнала и эти лоферы, и этот голос. Ей не могло не повезти больше. Вот просто никак не могло. Да она просто чемпион среди лошар! Угораздило же столкнуться с самым крутым и самовлюбленным парнем универа. Владислав Алдорин. Или как его чаще звали Влад, был не просто звездой курса, он был звездой всего универа. Краснодипломник, победитель кучи олимпиад, староста курса, президентский стипендиат. Высокий голубоглазый черноволосый кудрявый парень с ослепительной белозубой улыбкой «а ля мечта стоматолога» для всех девчонок был недостижимой мечтой. Поговаривали, что у него есть подружка за пределами универа, но никто ее никогда не видел. Зато все видели и то, что парень одевается дорого и стильно, и то, что в универ он ездит на дорогой тачке. И все знали, что денег у него куры не клюют.

– Вот же ты тупица, неуклюжая бестолковая курица. – презрительно брошенная фраза ударила хуже пощечины и лофер носком пнул тетрадку подальше от Альки. Ползая по полу и не поднимая головы, девушка собирала вещи, спеша на занятие. Подняла мобильник и сморщилась – экран прочертила широкая трещина.

– Ну все, хана мобилке... – раскисла внутренне она. Свободных денег у девушки как всегда не было, просить у Толяна или мамы было ниже ее достоинства. Значит снова придется взять лишних дежурств, да и экономить придется. Печалька настигла незаметно и накрыла с головой.

На пару Алька все-таки опоздала. Постояв пару секунд у дверей аудитории, она вытащила из сумки белый халат размера на два больше нужного, и натянула его поверх толстовки. Все еще застёгивая халат, она ввалилась в аудиторию и попала под перекрестный огонь презрительных, насмешливых и откровенно злобных взглядов. Как назло, сегодня было спаренное занятие и в кабинете оказалась и группа Влада.

– И кто это нас почтил своим присутствием? – насмешливо вопросил Геннадий Петрович. Его холеная белая рука с перстнем-печаткой убрала с высокого с наметившимися залысинами лба упавшую жидкую прядку некогда пышных светло-русых волос. Водянистые глаза уставились на нарушительницу спокойствия.

– Здравствуйте, Геннадий Петрович. Извините за опоздание, разрешите сесть на место. – на одной ноте и не поднимая глаз от пол, проныла Алька.

– Вронская, вы как всегда занимаетесь разгильдяйством. – не упустил возможности повоспитывать горячо нелюбимую ученицу преподаватель. – Не понимаю, для чего вы вообще учитесь? Чтобы торговать на рынке со справкой о прослушанном курсе университета? На работе это называется нарушение трудовой дисциплины. Уволят вас, Вронская, за прогулы такими темпами. Идите на место, не мозольте глаза.

Алька под аккомпанемент смешков и хихикания прокралась к свободному месту у стены на третьем ряду, где сидела ее единственная подруга Светка Перепрыгина. Тоже троечница, но более удачливая чем подружка. Почему удачливая? Да просто потому, что до Светки никому не было дела.

– Ты чего опоздала-то? – шепот Светки тихонько вполз в левое ухо.

– Да из-за Влада.

– То есть? – глаза подружки полезли на лоб от удивления.

– Да столкнулась с ним в фойе... – развивать тему совершенно не хотелось.

– Вронская и Перепрыгина, вам делать нечего? – резкий голос преподавателя вывел девчонок из состояния «потрепаться». – И о чем я только что говорил?

– Эээээ.... Мммм... Про лекарства что-то. – промычала Светка.

– Ваша версия, Вронская?

Алька обвела глазами сокурсников и поняла, что помощи ждать неоткуда.

– Извините Геннадий Петрович, я прослушала. – покаянно опустила голову.

– Вот же дал бог студенток... Не успела сесть на место, как давай трындеть и трепаться. – недовольно покачал головой преподаватель.

В остальное время занятия Алька старалась не привлекать к себе лишнего внимания. За десять минут до окончания пары угроза провести контрольную вдруг материализовалась листочком с заданием перед самым Алькиным носом.

– Вот черт... – застонала Светка рядом.

Алька посмотрела свое задание. Было очень просто. Всего-навсего взаимодействие препаратов железа с продуктами питания и другими лекарственными препаратами. Алька подавила грустный вздох. Вот ведь незадача... Опять каким-то образом ответ придется до трех баллов испортить. Алька уже давно принижала свои ответы, лишь бы только лишний раз не привлечь к себе внимания. Это была какая-то болезненная необходимость прятаться от окружающих и в жизни, и в учебе.

Толян говорил, что это у нее комплекс дочки гениальной мамы. Алька не спорила, и в очередной раз с упорством достойным осла портила реферат, контрольную или учебную историю болезни.

Пара закончилась и сокурсники потянулись к выходу из аудитории. Алька запихивала многострадальную тетрадку в сумку, когда Влад проходя мимо больно задел ее плечом. Девушка отшатнулась и с неприязнью посмотрела ему в спину.

– Аааль, что это было? – Светкины глаза были просто огромными от удивления.

– Да не знаю я!!! Достал уже меня этот сноб, чтоб его порвало! – и Алька, подхватив сумку, выскочила в коридор. Отдышаться и слегка успокоиться времени почти не оставалось.

Следующей по расписанию стояла лекция по терапии, которую читала немолодая профессорша. Ребята гудели и долго не могли успокоиться. Широко улыбаясь акульей улыбкой, лектор начала читать терапию сердечной недостаточности. Читала он хорошо, интересно, много. Правда все время соскакивала на похвалы дорогому импортному препарату. Алька понимала, что фирма скорее всего просто платит лектору за рекламу своего продукта. Однако в душе она не могла согласиться с утверждением уважаемой дамы о том, что более дешевые аналоги всегда бывают хуже оригинального образца. А вот рекламируемый препарат так вообще ничем заменять нельзя. Вроде как если пациенты хотят жить, то пить нужно только его. И все это подтверждалось кучей заказных статей, в том числе и написанных самой профессоршей.

К тому моменту, когда лектор дошла до кондиции и начала задавать студентам вопросы, подразумевающие только один ответ, упоминающий оплаченный препарат, Алька уже находилась в состоянии близкому к срыванию крышки с кипящего чайника. Она закипала, закипала и наконец вскипела.

– Это неправда! – звонкий голосок прорезал гудение студентов, прервал голос преподавателя. Алька и сама не поняла, как у нее вырвались такие крамольные слова в адрес уважаемого лектора. Высказала и поперхнулась воздухом. Вот что она такое наделала?? Столько лет изображала идиотку и вот так легко повелась.

– Что вы имеете ввиду? – профессор удивлённо подняла одну бровь.

– Неправда что дешевле – это хуже. Если аналог имеет такой же эффект и так же ведет себя в организме как оригинальный препарат, то говорить, что он хуже – это неправда. И вот у этого препарата по результатам исследований есть два более дешевых, но не менее эффективных аналога. – С Альки буквально на пару минут слетела маска придурочной троечницы.

– Вы считаете себя умнее профессора? Вы еще и диплома не имеете, чтобы учить меня. – лектор завелась и покрылась красными пятнами. Карандаш в ее пальцах начал стучать по кафедре. Стало понятно, что держит она себя в руках из последних сил.

Алька испугалась того, что ее маскировка не выдержала ее возмущения и пролепетала как можно более тупым голоском:

– Но ведь вот в интернете написано...

– В интернете??? Вы вместо того, чтобы мою лекцию слушать в интернете копаетесь? – профессор уже просто плевалась ядом и была похожа на кобру своим раздувшимся от возмущения лицом.

Алька вспыхнула, встала, молча собрала вещи и вылетела из лекционного зала как всегда провожаемая презрительными и насмешливыми взглядами. И только подружка смотрела ей вслед с грустью и жалостью. Неизвестно чем закончится этот демарш для ее такой невезучей товарки.

Глава 2.


Идиотский день, идиотское утро, идиотская неделя и вообще, вся жизнь идиотская. Нет, ну надо было ей сорваться!! Алька винила себя в несдержанности и гордыне. Такой позор!!! Вот выставлять себя дурой – это не позор. А сказать умную мысль она постеснялась. И с мамой о таком не поделиться будет. Елена Аркадьевна компромиссов с совестью не признавала. Ее твердым убеждением было – учиться и жить так, чтобы не было стыдно и на пределе возможностей. Поэтому Алькину придурь учиться в стиле «я у мамы дурочка» он не понимала и не принимала. Терпела, но не поддерживала и свое мнение по этому поводу высказывала всегда.

После учебы Алька на адреналине неслась на дежурство. Все еще нервничая и психуя, в каморке медсестер стащила с себя и толстовку, и джинсы. Натянула нежного персикового цвета брючки и форменную курточку, белые носочки и белые же кожаные тапочки с перфорациями. В отличие от других девчонок-медсестер шапочку из нетканого материала она не носила, предпочитая консервативный колпак из ткани. Правда колпак, подаренный ей анестезиологом Артуром, был совершенно неформальным. Представьте себе только шапочку на завязках сзади лилового цвета с красными пятнами крови. Матушка, увидев такое чудо первый раз дар речи потеряла напрочь, потом пыталась поругаться. Потом решила воспользоваться служебным положением и влепить дочке выговор за неподобающий внешний вид, но Артур подлизался и к ней, подарив примерно такую же неформальщину. После чего в отделении появилась новая мода на прикольные шапочки и медицинские костюмы.

В сестринской на столе стоял разрезанный и уже частично съеденный торт. Кто-то из пациентов благополучно выписался домой и принес свои данайские дары. Почему данайские? Да потому что с подвохом. Как говорила Елена Аркадьевна, судя по подаркам при выписке, пациенты спят и видят, как бы организовать врачу сахарный диабет и алкогольный цирроз. Поэтому брать алкоголь строго-настрого запретила, а вот против сладкого женская душа бороться долго не смогла.

Дневная медсестра Валентина Максимовна степенно пила чай из кружки с названием популярного противоаллергического препарата. Основательная, полная и неторопливая, она считала, что имя Алевтина слишком старомодное и простое, посему регулярно кликала Альку Алёнушкой. Спорить, что это два разных имени было совершенно бесполезно. Важная Максимовна царским жестом требовала замолчать и продолжала гнуть свою линию.

Вот и сейчас:

– Привет, Алёнушка, давай садись чай пить. Сегодня все должно быть спокойно. Назначений немного, да и отделение полупустое. Только в тридцать седьмой Кошкину капельницу надо поставить и у Митькиной в двадцать первой температуру через 3 часа измерять. На утро троих на УЗИ подготовить. Я назначения сняла, в тетрадке посмотришь.

– Да, спасибо, Валентина Михайловна. Все сделаю. – Алька рассеяно смотрела на график дежурств. Сегодня вроде неплохая команда подобралась. Если вдруг что-то интересное в операционной подвернется, девчонки из других отделений подстрахуют.

Алька отказалась пить чай и убежала на рабочее место. Улыбаясь пробежала по всем палатам, приветливо улыбаясь выслушала всех. Заскочила к одинокой бабуле Смирновой, вновь бесперспективно попыталась понять, о чем сегодня ее жалобы и все-таки сдавшись, решила привлечь к переводу с народного на понятный язык санитарку Андреевну.

На вопрос: – Что у вас сегодня болит? Старушка горестно вздыхала, поднимала очи к небу и вещала: – Лепести суставчиками болять и крыльца ломит.

Когда Алька услышал этот шедевр в первый раз, то представила себе бабульку с крылышками, в платочке и на ромашке верхом. Разве такое в нормальном психическом состоянии привидится? Вот и ходила на обход к бабуле с переводчиком санитарской наружности. А тирада про лепести переводилась очень просто: Стопы периодически болят и лопатки ломит.

Переделав все дела, раздав на ночь градусники и выдав всем страждущим вечернюю дозу таблеток, девушка читала англоязычные статьи в журнале с красивым названием Ланцет, когда перед ней на стол лег шоколадный батончик с ее любимой помадно-сливочной начинкой.

– Аленький, привет, ты сегодня с нами?

Алька улыбнулась, она узнала этот бархатный голос, да и именно такой батончик мог подарить только Артур. Молодой анестезиолог всего два года назад закончивший ординатуру. Ему явно нравилась Алька и он пытался за ней ухаживать. Правда дальше дружеского общения дело не зашло. То ли Алька не давала повода, то ли Артур был нерешителен. В общем, эта парочка ходила вместе на операции и Артур всегда звал девушку на интересные случаи.

– Привет, Артуркин. С вами. А что, есть что-то интересное? – глаза девчонки аж засветились в темноте от предвкушения.

Артур заржал.

– Прикольная ты, Алька. Другая бы радовалась цветам, драгоценностям, квартире в центре Москвы и тачке, а тебе нужна для радости операция покровавее.

И пафосно заголосил: – Возрадуйся, дева вампирская! Везут мужика с прободной язвой. За этим и пришел к тебе. – и уже спокойнее нормальным тоном. – Ассистировать пойдешь? Владленыч оперирует. Он добро уже дал.

Алька аж взвизгнула от предвкушения. Родион Владленович был широко известен как талантливый хирург. Он стажировался за границей, ездил в экспедицию в Антарктику на год, и просто был интересным собеседником. Владленович учил Альку невзирая на то, что она еще не закончила универ. Всегда разбирал с ней ход операции и обязательно требовал самой выхаживать тех, кого она помогала оперировать.

Алька попросила Вету, медсестру из соседнего отделения присмотреть за ее пациентами, а сама понеслась в приемный покой встречать Скорую помощь, которая уже с мигалками въезжала на территорию больницы.

Пациентом оказался весьма приятный мужчина лет пятидесяти, черноволосый с сильной проседью. На мертвенно бледном лице выделялись черные брови, орлиный нос и черная же короткая стильная бородка и усы. Алька беззастенчиво пялилась на мужчину пока измеряла ему артериальное давление, снимала одежду и цепляла монитор. Он ей почему-то напоминал героя какого-то сказочного фильма. Правда особо задумываться о его внешнем виде было некогда.

Мужчина был очень плох. У него было сильное внутреннее кровотечение и без помощи он имел все шансы потерять свою жизнь. Алька точно знала, что не позволят ему уйти по-тихому. И сегодня явно будет тяжелая ночь.

– Поднимайте его в операционную! – Артур подтолкнул Альку к выходу из приемника. – Беги мойся. Я сейчас.

Алька понеслась по лестнице. Ждать лифт не было терпения. В предоперационной она стащила курточку, оставшись только в тонкой маечке и брюках, одела маску и защитный щиток, намылила руки, тщательно промывая ногти и между пальцев, смыла теплой водой, закрыла локтем кран, обработала руки антисептиком и, подпрыгивая от нетерпения, прошла в операционную.

Пациент уже лежал на столе и его мазали коричневым раствором, обкладывали бельем, готовя операционное поле, а Артур сосредоточенно работал у головы пациента. Алька мельком отметила, что похож этот странный мужик на актера Шона Коннери. Такой же стильношотландистый. Операционная медсестра Нина кинула Альке на руки салфетку с еще одним антисептиком, накинула тонкий халат и помогла натянуть хирургические перчатки. Алька встала на место ассистента. Родион Владленыч зашел следом за Алькой и сразу стало мало места. Похожий на большого бурого мишку доктор пророкотал:

– Ну что девочки, помашем шашками? Аля, что нас ждет в животе при прободной язве?

Алька подобралась и по уже привычному сценарию была готова к такому опросу.

– Большая кровопотеря нас ждет, Родион Владленович.

– Значит разрез...? – хирург встал у стола напротив Альки.

– Срединная лапаротомия.

– Точно. Имя пациента кто-нибудь знает?

– Джон Доу. – неуклюже пошутила девушка.

– Неизвестный значит. – сделал разрез Владленыч. Быстро проведя ревизию, он повернулся к Артуру. – Юрку позови. Пусть моется. А ты, Аля перейдешь ко мне. Вторым ассистентом.

Алька поняла, что дело совсем плохо. Второй дежурный врач Юрий Викторович ассистировал Владленычу, Алька держала крючки, зажимы, промокала и просто старалась хоть как-то облегчить работу хирургов. В тишине пикал монитор. Никто не шутил, не разговаривал на отвлеченные темы, все фразы были скупыми и короткими до тех пор, пока основную работу не сделали и состояние пациента не стало стабильным.

Владленыч повернулся к Альке:

– Пот мне вытри. – Он по старинке оперировал без защитного щитка. Алька подставила плечо и Владленыч быстро провел лбом по тонкой ткани, которая сразу промокла.

– Неправильно ты, Алька, пот хирургу вытираешь. Грудь подставлять надо. – Юрий Викторович с облегчением выдохнув, стал ушивать послойно разрез.

Все в операционной словно включились из режима ожидания и полетели смех и шуточки.

– Алька, кожу и подкожку ушьешь? – Владленыч стянул перчатки и устало пошел к выходу.

Алька наложила последний стежок и утомленно, но счастливо выдохнула – Все!

Пациент поехал к Артуру в реанимацию, а Алька, пробежавшись по отделению, рухнула на диванчик в сестринской поспать пару часов.

Утром в пять часов Алька заварила себе большую кружку кофе и выползла на сестринский пост. Разложить таблетки, приготовить градусники, сделать записи. Времени хватило в обрез. Выполнив все, что положено юной медсестре, Алька бегом поднялась в реанимацию посмотреть на своего Джон Доу.

– Альк, ты с утра тут как ясно солнышко!

– Артур, коварный. Ты снова комплементы раздаешь. Ой, не к добру! – Алька улыбнулась и спросила, мотнув головой в сторону Джона Доу. – Как он?

– Стабильный. Но его выхаживать надо. А когда еще полиция родственников найдет...

– Он в себя приходил? – Алька увидела, как приятель покачал головой, и прошептала. – Я после пар приду. Посижу с ним.

– Мать Тереза ты наша. – Артур приобнял девушку. – Ты бы хоть раз выспалась, а... Сидеть она придет...

Девушка чмокнула колючую небритую щеку и побежала сдавать дежурство. Денек предстоял еще тот.

Алька с дежурства плелась на учебу еле переставляя ноги. И снова привычной тенью пробралась на занятия. Слава всем богам и божонкам, сегодня их группа занималась одна безо всяких параллельных групп. Кафедра поликлинической терапии распахнула свои гостеприимные двери для студентов с ходу загрузив их кучей проверочных и самостоятельных работ. Бумажки... Бумажки и снов бумажки. Все обучение студентов на этой кафедре можно было охарактеризовать тремя словами: нудно, долго, заумно. И ни одна из этих характеристик не вызывала желания погрузиться по самую макушку в «увлекательный» мир поликлинической науки. Студентов разделили по парам и подсадили в кабинеты к участковым терапевтам. Можно представить себе радость врача, которого сносят пациенты за дверью, без медсестры (их вечно не хватает) и в довесок два недоучки, которым что-то нужно попытаться объяснить и показать. Конечно врачи спешили отпустить ребят скорее с занятий, просто для того, чтобы они не путались под ногами. И стайкой счастливые студенты бежали по своим делам мысленно и вслух вознося благодарности таким добрым «дяденькам и тётенькам». Так что цикл был длинный, ненапряжный и просто расслабляющий. И не было никаких потрясений душевных и физических на протяжении всего обучения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю