Текст книги "Встречи с Индонезией"

Автор книги: Януш Камоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Пятое лицо Брахмы

В Джокьякарту приехал доктор Тшебский, несколько лет назад преподававший здесь в университете, знаток индонезийской старины. Он пригласил тринадцатилетнюю дочку Вавжиняка Магду и меня, и мы с удовольствием приняли приглашение. До Джокьякарты – 600 километров. По счастливой случайности нас прихватывает старенький «фольксваген», который как раз туда направлялся. Дорога ужасная, всю ночь нас бросало из стороны в сторону, а в воскресенье утром мы прибыли в Джокьякарту. Час был ранний, до встречи с Тшебским еще оставалось время, и мы пошли бродить по городу. И вскоре пришли на улицу, где находилась католическая церковь, духовная академия, протестантский собор, мечеть и медресе. Вот что забавно: улица, на которой сосредоточено столько религиозных учреждений, по вечерам превращается в место сбора проституток.

Еду в музей, где договариваюсь с директором о встрече во вторник утром. Экспозиция великолепна, но нужно еще посмотреть, каковы запасники, как ведется документация и пр. Что же касается сохранности выставленных в музее произведений искусства, то она внушает ужас. При виде картины старинной балийской живописи хочется плакать. Можно подумать, что их экспонируют специально для того, чтобы как можно скорее погубить. Рассыпающиеся полотна стянуты веревками. А ведь это памятники XVII–XVIII веков! В нашем музее всего две такие картины. Как мы их бережем! Здесь же их рвут, подвешивая на веревках или прикалывая к экранам ржавыми кнопками. Хорошо, что всего этого не видят наши реставраторы.

После осмотра музея мы с доктором Тшебским направляемся в Водный дворец. Никакими силами не удается отвязаться от кандидатов в гиды. Один из них, особенно настойчивый, занимает в конце концов этот пост. Разглядываю его с любопытством. Он не сунданец, а настоящий яванец и ведет себя типично по-явански: преувеличенно вежливо, почти угодливо, подобострастно. По его словам, дворец некогда действительно был водным: из одного павильона в другой переплывали на лодках или переходили по подводным коридорам. При дворце существовала система сообщающихся между собой плавательных бассейнов. Первым из них пользовался только султан. Из него же брали воду для питья. Оттуда вода переливалась во второй бассейн, в котором купались жены владыки, а затем в третий, предназначавшийся для девушек из дворцовой прислуги. По углам второго бассейна врыты столбы – к ним привязывали лодки, на которых катались жены султана. На той стороне бассейна для жен, которая примыкает к бассейну для дворцовых девушек, возвышается каменная беседка, откуда владыка мог любоваться купающимися женами. Объективности ради заявляю: со стороны третьего бассейна беседка не имеет окна, следовательно, подглядывать за девушками султан не мог.

Преисполненный любопытства, брожу по системе коридоров, проложенных под этими искусственными озерами. Далее спешим в спальню султана. Пройдя караульное помещение (камар джага), мы оказываемся перед небольшим темным домиком. Входная дверь ведет в прихожую, украшенную изумительной резьбой по камню, символический смысл которой нам не вполне ясен. За прихожей следует спальня – небольшое помещение с двумя каменными ложами: одно – для султана, другое – для дежурной наложницы. По обеим сторонам от спального домика султана выстроены спальные павильоны для девушек. Они почивали на каменных скамьях, внутри которых помещались печи, служившие для обогрева ложа в холодные дни. Рядом с каменными «кроватями» стояли каменные столики, на которые ставились лампы. В спальне султана печи нет. Вот какие это были добрые владыки и как они заботились о представительницах прекрасного пола!

Когда-то все пространство вокруг дворцовых зданий было залито водой. Сейчас здесь разросся кустарник, появились отвратительные грязные лачуги.

Гид ведет нас в мастерские, где делают самые прекрасные во всей Индонезии батики. Как оказалось, здесь выпускают сувенирную продукцию, в орнаменте которой преобладают фигурки ваянга. Рядом с мастерской батиков находится мастерская, где изготовляют куклы для театра теней (ваянг кулит). Выйдя наружу, мы наткнулись на корзины с петухами. Ну конечно, это же страна петушиных боев!

Пора возвращаться. Прощаясь с гидом, даем ему 25 рупий, которыми он делится с парнем, охранявшим наш автомобиль. Такое скромное вознаграждение его не смутило. Видимо, он получит комиссионные от торговки батиками за то, что привел клиентов.

Обедаем в суматранском ресторане. В таких ресторанах обычно подается масса холодных закусок, стоимость которых не включена в стоимость блюд. Об этом следует помнить – достаточно прикоснуться к какой-нибудь из закусок, как за нее приходится платить. Надо учесть: ведь я собираюсь на Суматру!

После непродолжительного отдыха и ванны в гостинице у доктора Тшебского едем за Магдой – все вместе будем осматривать храмы. Первый из них – Каласан. Вход в это изящное сооружение охраняют каменные драконы, но их присутствие не помешало летучим мышам заполнить все помещение. Драконы невелики по размерам, однако по возрасту это глубокие старики: им более тысячи лет.

Простившись с симпатичными драконами, спешим в Прамбанан. Больше всего в этом храме меня поразила рельефная резьба по камню. Центральный храм посвящен Шиве, который, как и все индусские храмы, отнюдь не отличался скромностью своих изображений. Фотографирую все подряд: храм, Шиву, Магду верхом на священной каменной корове в храме Нанди. Что же касается моего патрона, бога-покровителя ученых Ганеши, его я снимаю со вспышкой. Пусть все видят, как он хорош со своим слоновьим хоботом и символами мудрости – четками и сосудом с водой. Далее мы идем в соседний, меньший по размерам храм Брахмы. Тшебский фотографирует меня около статуи Брахмы – бога с четырьмя ликами. Пятый лик бога Брахмы на фотографии должен быть моим. Этим ликом бог хочет увидеть все, даже то, чего не в силах узреть первые четыре его лика.

Четыре раза в году в этом храме разыгрываются сцены из «Рамаяны». Эти представления собирают множество зрителей, среди которых – тысячи богатых туристов.

Тшебский рассказывает легенду о царевне – покровительнице храма. Отец царевны погиб в схватке с предводителем демонов, бросившим его в озеро. Победитель попросил у царевны руки. Она, естественно, не хотела выходить замуж за убийцу отца, на отказать не решилась, а поставила невыполнимое, как ей казалось, условие: пусть претендент на ее руку в течение одной ночи выроет шесть больших колодцев и пусть украсит их тысячью статуй. Демоны с помощью волшебства выполнили эту работу, оставалось установить последнюю статую. Тогда Лара (так звали царевну), сложив большую кучу хвороста, подожгла ее. Петухи подумали, что взошло солнце, запели, возвестив наступивший день. Таким образом демоны не успели закончить работу, и царевна избавилась от нежеланного жениха. Но тот отомстил, превратив девушку в последнюю, тысячную статую.

Такова легенда о происхождении стоящих здесь шести храмовых строений. Что же касается числа статуй – не знаю, не считал.

Последний визит сегодня – в расположенный поблизости буддийский храм с сотней маленьких святилищ-ступ.

На следующий день с утра едем в Боробудур. Тшебский торопит – мы должны добраться до места как можно раньше: в полдень, когда солнечные лучи падают отвесно, невозможно фотографировать. Подъезжаем. Вначале меня ждало разочарование я предполагал, что подход к храму будет выглядеть более величественно, однако все сооружение становится видно только тогда, когда подъезжаешь к нему совсем близко. Оно имеет вид грузной, приземистой пирамиды. На протяжении нескольких столетий храм был занесен песками и обрел вторую жизнь лишь в XIX веке.

Покупаем билеты и получаем квитанцию на право фотографировать. Медленно поднимаемся по ступеням пирамиды. Семь террас на нашем пути символизируют семь буддийских небес. Первое небо, по-видимому, не было достроено до конца. На следующих – изобилие рельефных украшений. Чтобы в них разобраться, сюда нужно прийти не один раз. Барельефы на стенах террас расположены двумя рядами: в верхнем – сцены из жизни Будды, в нижнем – всевозможные символические изображения. Каменная балюстрада тоже сплошь украшена барельефами.

На пятом небе кончаются галереи и начинается открытое пространство с бесчисленными ступами/ Назначение первой справа – особое: в ней находится статуя Будды. Если задумать желание и коснуться носа Будды, оно непременно сбудется. Во время предыдущего пребывания в Индонезии Тшебский выразил желание вновь сюда вернуться – и вернулся! К сожалению, сегодня все его попытки коснуться носа Будды не увенчались успехом: Тшебский не смог втиснуться в ступу. Впрочем, стоящий рядом с нами старичок утверждает, что коснуться надо не носа, а руки Будды, сложенной в мандру. Во все щели ступы воткнуты бесчисленные палочки для воскурений, а на платке, разостланном перед нею, лежат деньги. Думаю, что старичку-сторожу недурно живется под покровительством Будды.

Устроившись на основании самой высокой ступы, любуемся долиной, со всех сторон окаймленной горами. Храм стоит на возвышении. Говорят, раньше это был остров, куда паломники добирались на лодках. Сейчас никаких следов этого не осталось. Видимо, в результате землетрясения вся вода ушла.

Боробудур в настоящее время частично реставрируется. Одна его сторона – в строительных лесах из бамбука. Но, говорят, за последние годы ничего не изменилось. Глядя на фотографии, сделанные несколько лет назад, я убедился, что леса как стояли, так и стоят.

Один раз в году, чаще всего в мае, здесь отмечается большой буддийский праздник, на который съезжаются верующие со всего мира. Главный алтарь расположен под могучим деревом, стоящим у подножия храма и выросшим якобы из ветви священного дерева, под которым родился Будда.

Должен признаться, я немного отвлекся во время осмотра храма. Виной этому – красивая девушка в батиковой юбке, точнее, в каине. Каин – это прямоугольный кусок ткани, который несколько раз обертывают вокруг бедер. На мой взгляд, девушка неправильно носила каин: когда она садилась, у нее обнажались колени. Я решил, что это европейка, не умеющая носить национальную одежду. Впоследствии выяснилось, что я был прав лишь отчасти. Девушка действительно была европейкой, но каин носила правильно, в соответствии с модой, принятой в то время (разумеется не среди индонезиек).

Обратно Тшебский повел нас другим путем. Угадываю его злой умысел – лишить меня возможности еще раз полюбоваться девушкой. Но это ему не удалось – на одном из нижних небес мы все-таки ее встретили, а когда сели в автомобиль, наша прелестная незнакомка подошла к нам в сопровождении бородатого мужчины в шортах. Она спросила, как проехать к храму Мендут. Очевидно, ей хотелось, чтобы мы их подвезли. Девушка оказалась студенткой литературного факультета Сорбонны, ее муж, как и я, был этнографом.

По пути останавливаемся у небольшого храма Павон, на стенах которого везде одинаковый мотив древа жизни. Мы не стали входить в храм, и, когда откуда-то вынырнула женщина с ключами и предложила открыть калитку (ей тоже пригодились бы несколько рупий), мы отказались.

Дальше наш путь лежит к храму Мендут. Тшебский на всякий случай сохранил билеты из Боробудура: раньше они были действительны и здесь. Но времена меняются, и сейчас приходится платить заново.

Построенный на сто лет позднее Боробудура (около 857 года) и восстановленный в 1902 году, храм Мендут существенно отличается от ранее виденных нами храмов. Здесь установлены три статуи Будды, из которых самая великолепная (в центре) изваяна скульптором индийской школы. Будда изображен одетым в прозрачную тунику, собранную в складки, с орнаментом по подолу, в необычной для него позе, по-европейски сидящим на троне. Перед статуей, огороженной деревянным барьером, разбросаны свежие лепестки цветов, горят ароматические палочки.

На пути в Джокью на одном из перекрестков высаживаем наших попутчиков и заезжаем в деревушку, где живут резчики по камню. Перед каждым домом – надгробия, статуи, фигуры Будды и изображения индуистских богов. Может быть, эти мастера – потомки тех каменотесов, которые высекали статуи для многочисленных храмов? Ведь в те годы скульпторы, создававшие каменные изваяния для этих храмов, были перегружены работой, и правителям ничего не оставалось, как селить их целыми деревнями, поближе к возводимым сооружениям. Один из каменотесов сказал мне, что он и его сородичи действительно унаследовали свое искусство от отцов и дедов.

Много гуляю по Джокьякарте. Какие приветливые и улыбчивые здесь люди! Взять хотя бы вот этого мальчонку. Заметив, что у меня по плечу ползет жук, подбежал ко мне и с трогательной заботой сообщил об этом, обратившись не официально – «туан» («господин»), а как к своему – «ом» («дяденька»).

Нам всем очень хотелось увидеть погребения яванских султанов. Дорога на кладбище, по словам Тшебского, жуткая, через реку придется идти по деревянному мосточку, а дальше добираться на телеге. И все-таки мы рискнули отправиться туда, надеясь, что через реку уже построили новый мост. Дорога оказалась хуже, чем мы предполагали, хотя мост построили, да еще какой красивый!

Вокруг рисовые поля. На различных участках рис посеян в разное время, и мы могли наблюдать все этапы его произрастания. Один участок залит водой, на нем по колено в воде стоит крестьянин и чинит запруду, на другом – женщины сеют рис, на третьем рис растет, желтеет, а немного дальше уже собран урожай – вдоль дороги на полотнищах сушится зерно. За рисом – поля, разбитые на ровные длинные грядки. Здесь растут какие-то корнеплоды, которые индонезийцы охотно употребляют в пищу. Время от времени среди рисовых полей встречаются обнесенные высокими стенами мусульманские кладбища. Неудачное место для захоронений: уж очень здесь сыро.

В деревнях спрашиваем дорогу, но понимают нас не всегда. Старики говорят только по-явански. Кладбище, на котором захоронены яванские султаны, находится на противоположном берегу реки, на холме. Поставив машину, идем осматривать могилы; вход оказался закрытым. Кладбище открыто для посетителей лишь дважды в неделю. В эти дни можно взять напрокат яванский костюм, так как туда не пускают в европейской одежде, а только в полном яванском облачении и в икате (мужской головной повязке). Тогда мы решили, не теряя времени, подняться на холм и осмотреть окрестности.

Лестница насчитывает 360 ступеней. По дороге то и дело натыкаемся на небольшие кладбища, где похоронены простые граждане, жители кампунгов (деревень), пожелавшие покоиться рядом с останками своих правителей. Ворота, ведущие на главное кладбище, на самом верху. Как мы выяснили, здесь находятся могилы султанов Джокьякарты и Соло. Обе династии родственны между собой и делят кладбище пополам. Отсюда открывается великолепный вид на соседние красноватые холмы и на сверкающий за рисовыми полями Лаутан Хиндиа – Индийский океан.

Нас приглашают осмотреть здешние мастерские по производству батиков (местные батики очень хвалят), но мы отказываемся, не надеясь увидеть что-либо новое. Очень уставшие спускаемся с холма и прощаемся с проводниками – к концу прогулки к нашему проводнику присоединился еще один, и теперь оба требуют платы. Садимся в машину и трогаемся в обратный путь. Навстречу нам попадаются женщины с неприкрытой грудью и мужчины в национальной одежде на дамских велосипедах: в юбках, какие они обычно носят, ехать на велосипеде с рамой было бы невозможно. Дамские велосипеды преобладают не только в деревнях, но и в городах.

На следующее утро еду в Академию изящных искусств. Знакомлюсь со студентами, которые интересуются, откуда я приехал. Узнав, что из Польши, начинают расспрашивать о польском искусстве. На мое счастье, их волнует прежде всего живопись (если бы речь зашла о скульптуре, я вряд ли смог бы удовлетворить их любопытство). Отвечаю на множество самых разнообразных вопросов, рассказываю о направлениях в польском искусстве, об академиях изящных искусств. Удивляются: подумать только – несколько академий, а у них только одна. Выставка живописных работ студентов отнюдь не привела меня в восторг. Плакаты, плакаты, призывающие к разного рода деятельности, направленной на экономическое и техническое развитие страны в рамках пятилетнего плана. Как при помощи плакатов развивать народное хозяйство, мне лично не вполне ясно.

После выставки нас ведут в мастерскую, где трудятся резчики по камню, создавая главным образом статуи национальных героев. Сейчас полным ходом идет работа над памятником какому-то генералу. Знакомлюсь с одним из преподавателей ваяния, о котором мне с гордостью сообщают, что он является автором памятника в честь воссоединения Ириана и монумента, установленного перед зданием гостиницы «Индонесиа». На мой вкус это далеко не шедевры. Для меня наибольший интерес представляют мастерские резьбы по дереву и металлопластики. Здесь завязывается бурная дискуссия о космополитизме и национальном искусстве. Мне показалось, что слушатели согласились с моим замечанием о связи их творчества с национальной традицией.

С Магдой мы встретились у кратона, дворца джокьякартских султанов. Передвижением туристов здесь руководит какой-то мужчина-полиглот, национальность которого трудно определить. Билетов, как и везде, не продают. Просто вы платите 100 рупий, служащий вписывает в книгу число людей с указанием страны, из которой те прибыли, а руководитель назначает гида из числа дворцовых стражников, которые носят саронги, на голове – платки и вооружены крисами; караульные у ворот держат в руках копья. Самостоятельно, без гида здесь ходить не разрешается. Он не только дает пояснения, но и следит за тем, чтобы посетители не ходили, куда не следует. Поскольку Магда сказала что-то по-индонезийски, распорядитель приставил к нам гида, не владеющего английским языком. Это был яванец, вежливый и приветливый, как и все его сородичи. Именно этими качествами они отличаются от жителей Джакарты. Да еще гостеприимством и, я бы даже сказал, некоторой приниженностью. Я думаю, это в какой-то степени наследие феодальной эпохи. Интересно, что в языке яванцев значительно больше возможностей для передачи иерархических различий, чем в языке сунданцев. Кроме того, яванцы более строги в соблюдении традиций, особенно религиозных.

Должен признаться, от кратона я ожидал большего. В стоящий на резных столбах коронационный павильон, который нам снаружи очень понравился, нас не впустили. Наш гид, проходя мимо него, склонился в низком поклоне. В зале гамелана, оркестра традиционных ударных музыкальных инструментов, шла репетиция яванского мужского хора. Что еще мы увидели во дворце? Паланкины, клетки с петухами, несколько витрин с изделиями из стекла, несколько старинных портретов султанов, фотографии членов султанских семей…

По внутренним помещениям кратона бродит множество каких-то полуобнаженных людей, внешний вид которых никак не соответствует нашим представлениям о благопристойности, особенно если учесть, что дело происходит в резиденции монарха, ибо султан, как сообщил нам гид, является истинным монархом, потомственным губернатором провинции, пользующейся финансовой автономией. Султан осуществляет свою власть через заместителя губернатора, должность которого также передается по наследству.

Перед входом во дворец находится павильон судебного трибунала, а в стороне – небольшая мечеть без каких бы то ни было украшений внутри. Впечатление запущенности усиливает старый барабан, лежащий у двери. На нем некогда отбивали полдень. Истлевший и прогнивший, с продырявленной кожей, он служит теперь складом для молитвенных циновок. По словам гида, эта мечеть предназначена для дворцовых слуг. Султан молится в самом кратоне, в особом зале, куда посетителям входить не разрешается.

Наш поезд на Джакарту отправляется после полудня. Нам взяли билеты второго класса (экономия!). Однако Магда и Тшебский хотят их обменять. Оба боятся тесноты и неудобств.

– Будем ехать с курами на головах, – сказала Магда.

Подчинившись большинству, меняю билеты. Вагон первого класса весьма комфортабельный, оборудован кондиционерами и обставлен раскладными диванами. Можно ехать, сидя в креслах (купе становится четырехместным) или лежа на диванчиках (тогда купе делается двухместным). По европейским меркам удобно, но тесновато. Проводница, в зеленом костюме и темносиней пилотке, разносит чай. Позднее она подает кофе с молоком и булочки с джемом и с яйцами на стеклянных тарелочках. А кроме того, маленький пакетик с орешками. Надпись на пакетике: «селамат датанг» («добро пожаловать») и «терима касих» («благодарим»). Завидная вежливость!

Я, конечно, заглядываю в другие вагоны, в том числе во второй класс. Здесь действительно тесновато, не так светло и чисто. Но если мне случится ехать одному, обязательно поеду вторым классом и с удовольствием вместо булочек погрызу печенье.