Текст книги "Убойная секретарша! (СИ)"

Глава 12

Второй день в офисе агентства «Империал-КУБ» решила вести себя ниже травы, тише воды. Во-первых, необходимо было дать отдых ноге, а во-вторых, я собиралась побольше разузнать о людях, которые работали внутри компании, и получить доступ к документам. Пока к архивным, но вдруг я там что-нибудь накопаю!

Прежде всего, придя на работу с утра пораньше, наладила телефонную связь с отделами, центральной охраной и директорами. Как только последние явились в офис – не поленилась всем перезвонить и сообщила, что отныне все визиты к Максиму Богдановичу необходимо согласовывать со мной.

Да, новое правило и личное распоряжение Орловского. Ах, Максим ничего подобного не говорил? Так речь не о Максиме, а о Богдане Андреевиче. Они случайно не забыли, кто у нас генеральный директор? Берега не перепутали?

Так вот, по всем срочным вопросам звонить надлежало мне и минимум за четверть часа. Максим Богданович у нас фигура центральная, ответственная, под завязку загруженная решением насущных задач и встречами с владельцами бизнесов, так что впредь планируйте визиты заранее и обращайтесь по существу.

Для всего остального есть планерки, доклады и совещания.

Ну и я. Ко мне тоже можно обращаться!

– А личные вопросы? – возмущалась Крапивина. – Я не собираюсь их обсуждать с вами!

– А для личных вопросов есть личное время и территория. И эта территория, Кира Ксашковна, находится за пределами офиса!

Шел второй… третий… четвертый день моей работы в «Империал-КУБ», но Крапивина не сдавалась. Каждый день упорно обивала порог директорской, норовя прошмыгнуть к Орловскому.

У нас с ней уже развилась взаимная аллергия, но уступать брюнетке я не собиралась. Как только она появлялась в приемной – я включала пылесос, норовя наехать на ее туфли. Опрыскивала листья фикуса, брызгая из пульверизатора в ее сторону, или «обкуривала» ароматной свечкой углы комнаты, чтобы перебить душный запах ее духов.

Не знаю, что о моих манипуляциях думал сам Орловский, но претензий в сторону самоуправства своего секретаря не высказывал, и особо по своей «невесте» не скучал, что было даже странно. Лично я от всей души надеялась, что вечерами она пилит ему по этому поводу мозг.

Ну не нравилась мне Какашковна, и всё тут!

– А сейчас Максим Богданович надеюсь свободен?

Не прошло и получаса, как я изгнала чёрта из приемной, а Крапивина снова нарисовалась в дверях. Перепрыгнула порог и стала вдоль диванчика пробираться к кабинету.

– Стоять! Он занят! – невозмутимо ответила я, важно стуча по клавиатуре новенького макбука. Одной из тех «мелочей», которые не успела распаковать в первый рабочий день.

– Но он мне нужен!

– Он всем нужен.

Я строго посмотрела сквозь очки на перемещение брюнетки.

– Госпожа Крапивина, напомню вам должностной протокол, касающийся сотрудников младшего звена. Входить в кабинет главного директора без его приглашения – прямое нарушение субординации. Уважайте корпоративные правила или я буду вынуждена включить сирену и вызвать охрану. У меня есть кнопка.

– Вы не посмеете!

– Еще шаг и включаю.

– Это я-то звено?! Я и сама директор!

– Младший. Согласно протоколу. Статья первая положение три.

– Послушайте, Гельятина! Я прихожу в приемную уже в третий раз за утро и не могу попасть к Максиму! Вы меня намеренно к нему не пускаете!

Брюнетка топнула ногой и мне пришлось удивленно округлить глаза и поправить на носу очки.

Я?! Да никогда! Как она вообще могла такое подумать!

– Ах, так это я, оказывается, виновата в том, что вы не можете самостоятельно отладить рабочий процесс и без конца отвлекаете меня от дела?!

– Я – вас?! – девушка изумилась.

– Конечно. Я как раз составляю график совещаний. Вхожу в курс дела агентства, а вы носитесь туда-сюда, как сквозняк! Только двери хлопают!..

– Что?!

– Кстати, Кира Ксашковна, вы принесли мне список клиентов? Третий день жду.

– Ксантьевна я, хамка! И я вам ничего не должна приносить! Расселась тут… без году неделя! Жду не дождусь, когда тебя за твою наглость уволят!

В этот момент дверь в кабинет Орловского приоткрылась, но сам он, видимо, услышав наш диалог, передумал выходить. Крапивина же, стоя к кабинету спиной, этого не заметила…

Что ж, прекрасно! Включаем лучшую в мире помощницу Босса! Я не собиралась облегчить Орловскому путь к моему увольнению.

– Зря вы так, Кира Ксантьевна, – сказала я с гордым, но раненым чувством достоинства. Чуть слезу не пустила, поднимаясь из кресла. – Я же к Максиму Богдановичу со всей душой! Со всем профессионализмом и заботой! Да если каждый в офисе станет к нему каждые пять минут за советами бегать – он же, бедняжка, здесь до ночи сидеть будет! Дела неотложные решать! Заболеет еще от старания… коклюшем! Кстати, вы не думали сменить парфюм? Кхе-кхе!

– Кира, она права. Кое-кто из нас заметно злоупотребляет вниманием Максима. И это явно не я, – в приемную вошел молодой мужчина азиатской наружности – директор по маркетингу и связям с медиа, Минджи Хон.

Я уже успела с ним пару раз пересечься в приемной и в коридоре, но после случая с корейцами, оставалась к его улыбке равнодушна.

– Геля, я могу пройти в кабинет к Максиму? – спросил он, словно мы на короткой ноге.

Я села в кресло и вернула пальцы на клавиатуру.

– К Максиму Богдановичу, – ровно заметила.

– Э-м, точно. Так он свободен? Можно к нему?

– Нет, – ответила, – Вы не записывались! Я не вижу вас в списке блиц-визитов. Вернитесь в свой кабинет и следуйте новым правилам. Надеюсь, вы о них помните?

– Гельятина, перестаньте, – Хон обошел раскрасневшуюся Красавину и приблизился к столу. Опустил на столешницу руку и наклонился, вторгаясь в мое личное пространство. – Эти ваши правила совершенно дикие, как в казарме. Нельзя ли их, хм, смягчить для членов управления?..

– Нельзя.

– Вы шутите?

– Она издевается! – высунула нос Крапивина. – Минджи, скажи что-нибудь!

Сказать что-нибудь Минджи Хон точно хотел и прямо сейчас, но, видимо, не предназначенное для женских ушей. Однако Какашковна уже вцепилась в коллегу требовательной хваткой, он открыл рот… но получил от меня водой из пульверизатора сначала в руку, а потом в лицо.

А нечего на меня давить!

Я вскочила.

– Брысь! Два шага назад и сели на диван, быстро!

Кажется, мужчина опешил от моей наглости. Во всяком случае отшатнулся и распахнул глаза, разрез которых вдруг из азиатского стал вполне себе европейским.

Мы все стояли, когда из кабинета Орловского неожиданно послышался громкий смех. Одновременно раскатистый и легкий.

Дверь в кабинет захлопнулась, но Хвостатый за ней продолжал нагло ржать, долго и с удовольствием, пока постепенно не затих. После чего взял паузу, откашлялся, распахнул дверь в приемную и произнес глухим, серьезным тоном:

– Минджи, Кира – зайдите ко мне.

– Слава богу, Максим! Ты должен эту нахалку уволить! Она невозможная! – затарахтела Крапивина, пробегая мимо. – Она не пускала меня к тебе!

– Максим, какого черта твой секретарь себе позволяет? Она облила меня, как фикус! – возмутился мужчина. – Надеюсь, не удобрениями?

Вот сейчас меня точно уволят.

– Геля?

– Да, Максим Богданович?

– Позвоните моему отцу и скажите, что благодаря моему секретарю у меня сегодня случилось на редкость плодотворное утро. Так что я вырвусь после работы на час и поужинаю с ним.

– Х-хорошо.

Странно. И почему он выглядит таким довольным?

А как же сражение за рабочее место?!

***

Время обеда в «Империал-КУБ» проходило так же, как в любом другом офисе города – на целый час кабинеты и коридоры агентства пустели, мониторы выключались, а сотрудники расходились по своим делам. Кто-то успевал оббежать «Галактику» и закупиться, кто-то посетить тренажерный зал, ну а кто-то использовал время, чтобы пообедать в одном из имеющихся в бизнес-центре кафе или ресторане.

Я относилась к последней категории людей, которые считали, что обед – это самая важная часть рабочего дня. И за четыре года работы в «Регина-Стайл» успела облюбовать несколько симпатичных мест, где вкусно кормили.

С тех пор, как я сменила работу, прошла всего неделя, и забыть об этих местах я еще не успела, а потому откровенно страдала от того, что не могу нормально поесть, довольствуясь кофе и бутербродами.

Наступил новый рабочий день, за ним время обеда, и Орловский привычно покинул кабинет, с кем-то созваниваясь по телефону. В приемной стало тихо, часы показывали одну минуту второго… и я не выдержала. Наплевав на все риски быть узнанной, встала с кресла, взяла сумку и отправилась обедать по знакомому маршруту.

Но, конечно же, прежде закрыв приемную!

Любимым местом обеда у нас с Арнольдом был ресторан «Жизель». Место дорогое и уединенное, не каждому по карману. Мы тоже бывали там редко. Белые скатерти, французская кухня, интимная обстановка в любое время дня, и потрясающий жульен. В общем, мы больше ели, чем разговаривали.

А вот с Мариком мы любили обедать в ресторанчике «Ассорти». Здесь и цены были демократичнее, и людей побольше. А кухня такая, что пальчики оближешь! Но больше всего мне нравился светлый зал, уютный шум заведения и удобные столики.

В общем, сюда я и пришла. Взбила кудри попышнее, села за свободный столик и заказала салат с теплой телятиной. А на десерт – круассан с белой глазурью.

Марик тоже сидел здесь – обедал в одиночестве за нашим столиком. Наверняка ел отбивную с гарниром, пил апельсиновый сок, втыкая в телефон, и мне взгрустнулось.

Так я и пялилась на друга, вздыхая про себя, что мы не вместе; нанизывала на вилку листья шпината и кусочки мяса, пока не обнаружила, что в двух столиках от меня сидит Максим Орловский.

Мой шеф тоже выбрал местом для обеда «Ассорти», и сейчас сидел в компании незнакомой крашеной блондинки, повесив пиджак на спинку стула, непринужденно поддерживая с ней разговор. (Фу, бабник!). Умело управляясь с блюдом вилкой и ножом, он время от времени качал головой, в отсутствие Крапивиной отвечая улыбкой на смех незнакомки.

Конечно, он заметил меня (мы сидели лицом друг к другу), но что такое субординация, мне объяснять необходимости не было. И я отвернулась. Да и не хотела я ее соблюдать в свое личное время.

Оказавшись за пределами «Империала», мне вдруг расхотелось играть чьего-то секретаря. Поэтому я забыла о шефе и спокойно ела, наслаждаясь обедом и грустя по Марику. С каким удовольствием я бы сейчас обсудила с ним какой-нибудь проект! Или посмеялась вместе над очередной выходкой Аллочки.

А может, зря я ему сказала о личном?

Что, если я ошиблась, и он воспринимает Женьку исключительно как мою младшую сестру? Почему я вдруг решила, что он к ней что-то чувствует? Только потому, что он стал ее избегать?

Это странно, скажу я вам, сидеть в пяти метрах от лучшего друга, видеть его и знать, что он тоже без тебя грустит. Сейчас бы я с Субботой даже единственным круассаном поделилась!

– Гельятина? Простите, место за вашим столиком свободно? Позволите присесть?

Я оторвалась от созерцания темного затылка Марьяна и повернула голову на вежливую просьбу. Точнее, подняла.

Рядом с моим столиком стоял высокий и худощавый мужчина лет тридцати с небольшим в твидовом пиджаке, белой рубашке и повязанном на шее оранжевым шелковым платком с красивым орнаментом.

Светлые волосы мужчины были аккуратно подстрижены, но с зачесанной набок челки до подбородка свисал длинный локон. В противовес ему в мочке уха болталась длинная серьга. А у шеи на платке сидела жемчужная брошь.

– Спиридон, кажется? – узнала я знатока моды из творческого отдела. – Простите, не знаю вашего отчества. Садитесь, конечно!

Мужчина расстегнул пиджак и сел. Поднял на стол длинные запястья, показав манжеты с запонками.

– Гвидонович, – представился, протягивая руку, и аккуратно пожал мои пальцы.

– Да вы шутите? – улыбнулась я. – Так вот, оказывается, как звали сына царевны Лебедь.

Лицо нового знакомого смущенно зарделось.

– Думаю, не Гельятине Людовиковне удивляться моему отчеству, – тонко подметил он. – Знаете, я привык слыть оригиналом. Сначала моя непохожесть на других доставляла мне неудобства, но потом я сделал ее своим достоинством. Однако не нужно официальности. Несмотря на то, что перед вами апологет моды и прежде всего историк, я считаю отчество пережитком прошлого. То ли дело легкое: «Луи», «Вивьен», «Коко», – как звучит! И заметьте, сколько в этой легкости заслуженного уважения!

Я согласилась.

– Пожалуй, вы правы. Рада познакомиться, Спиридон.

И что самое интересное, в последнем ни капли не соврала.

У моего нового знакомого оказались светло-голубые глаза, белесые ресницы и тронутые искусственным румянцем скулы. Природа создала этого человека незаметным, но он сделал все, чтобы доказать обществу обратное. Его облик дополняло множество деталей – перстень с агатом, серьга, брошь, запонки, и при этом строгие мужские часы на запястье и классический коричневый пиджак.

Я бы поспорила, что он носит шляпы и зонт-трость.

В общем, передо мной сидела безусловно интересная личность, и я не собиралась этому соседству возражать.

«Регина-Стайл» не занималась рекламой модельного бизнеса, зато «Империал-КУБ» имел солидные контракты с несколькими модельными агентствами. Видимо, за эту сферу и отвечал румяный Спиридон Гвидонович.

К столику подошел официант, и мужчина сделал заказ. Не глядя в меню, попросил принести ему суп с гренками, паровую котлету и молочный кекс. Оказавшись человеком вежливым, он молчаливо дождался, когда его обслужат, съел суп и только тогда решился заговорить:

– Видите ли, Геля, я уже несколько дней хочу вас спросить. После того случая, как вы появились в нашем отделе и подняли волну цунами, меня не отпускает одна мысль…

Я пригубила пенку на латте и отрезала ножом кусочек от круассана. Проглотила.

– О-у, – пожала плечами, – с тренажерами случайно вышло. Спрашивайте.

– Скажите, вы имеете представление, что такое мода? Точнее, стиль в одежде?

Я проглотила еще кусочек, не спеша отвечать.

Так, осторожнее Ангелина. Пока не понятно, куда он клонит. Я знала определение обоих понятий наизусть, но решила обойтись скупым ответом:

– Давайте скажу так: я в курсе, что мода и стиль – это далеко не одно и то же.

– Замечательно! – воодушевился новый знакомец. – Назовите три стиля в одежде не думая! Просто глядя на меня.

– Спиридон…

– Пожалуйста, Гельятина! Это крайне важно!

– А мне кажется, важнее то, что остывает ваша котлета.

Но Спиридон лишь отмахнулся рукой. Мол, не обращай внимание на подобные мелочи.

– Ну, хорошо, – я уступила, вспомнив, что все интересные личности немного странные. – Богема, Преппи, Грандж, – произнесла. – Думаю, они ваша стихия.

– Архитектурные?

– Лофт, Модерн, Хай-тек.

– Города?

– Нью-Йорк, Лондон, Париж. Хотя Нью-Йорку, пожалуй, вы все же предпочтете Милан. Вы неоклассик, Спиридон, до мозга костей. – Я подняла палец и аккуратно показала: – Несмотря на эту брошь!

– Браво! Белиссимо! – Блондин едва не подскочил от радости, похлопав в ладони. – Я так и знал! Как только вас увидел, сразу понял, что мы с вами родственные души! И ваш внешний облик – это вовсе не камуфляж!

Я напряглась. Чуть круассаном не подавилась.

– П-простите? – глухо проговорила. – Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что в отличие от других выскочек, ваш эпатаж, Гельятина – это врожденный вкус и знания! Тонкое восприятие мира прекрасного! Видите ли, я всегда обращаю внимание на ярких людей. Сейчас они такая редкость.

– А я значит, редкая и эпатажная?

– Ну, прежде всего, вы – умная, – вдруг тонко улыбнулся Спиридон и, как ни в чем не бывало, довольный собой, съел котлету.

А я расслабилась.

Если я хоть немного разбиралась в людях, то ждать иголок от этого человека не следовало.

Мы еще немного поговорили о моде, и в конце я снова улыбалась. Спиридон был похож на красивого кузнечика с очками виртуальной реальности вместо глаз – настолько его внутренний мир контрастировал с обычным.

Но я очень быстро вернулась в мир обычный, едва взглянула за плечо блондина и поймала на себе остановившийся взгляд Орловского. Ореховый и заинтересованный.

Молодой мужчина смотрел на меня, но почему-то больше не улыбался. И девушку не слушал. Я это поняла по тому, как она коснулась его запястья, привлекая внимание, а он не отреагировал.

Ай, к черту Орловского! В табун к Кентаврам его! У меня еще оставались десять минут свободы, и я отвернулась.

Марик в это время встал, взял со стула барсетку и направился к выходу.

Выждав пару минут, я попрощалась со Спиридоном и тоже вышла из ресторанчика.

В последние два дня нога меня радовала. Нет, я не перестала ее нагружать, но она каким-то чудом восстанавливалась, и я уже меньше хромала, хотя все еще чувствовала боль, пока шла через торговое пространство бизнес-центра к лифтовой зоне, поэтому не торопилась.

Обед заканчивался, и возле лифтов успел скопиться народ, чтобы разъехаться по верхним офисам. Я была в новом облике, но привычки всегда доминируют в человеке, и, незаметно для себя, подошла к крайнему лифту справа. И так вышло, что вошла в него вместе с Марьяном и еще пятью людьми.

Заметив Субботу, быстро полуобернулась и столкнулась носом с шагнувшим следом за мной Орловским.

Черт, чуть в грудь его не клюнула! Связки в ноге беспощадно взвыли, и я побледнела, проглотив вскрик.

– Осторожнее, Геля! – Орловский удержал меня за локоть и отпустил только тогда, когда двери за ним закрылись. Но я уже отступила.

– С вами всё хорошо?

Говорить мне было ни в коем случае нельзя, Марик меня сразу узнает! Вон, уже внимание обратил, боковым зрением вижу – косится. Не может быть, чтобы до «Регина Стайл» не долетели новости о новой секретарше у конкурента. Как я ему своё перевоплощение объясню? Низшими мотивами?!

Заметив Марьяна, Максим сухо кивнул парню и вновь вернул взгляд на меня.

Черт!

Сложив пальцы в знак «ок», я подняла руку повыше и растянула губы в неловкой улыбке. Так близко к Орловскому я еще не стояла.

– Ну что ж, я рад, – озадаченно ответил Максим. – А как вам у нас работается? Уже успели влиться в коллектив? Ветерок, я, надо сказать, вами весьма доволен!

Мы стояли практически рядом, и пришлось снова поднимать руку и крутить ею в воздухе: мол, фифти-фифти.

Однако с соображалкой мой шеф сегодня не дружил (видимо, зря в обед отказался от сладкого, глюкоза – она для мозга полезна!), потому что сдвинул брови и переспросил:

– Что? Геля, что вы сказали?

Уффф! А можно этой птице-говоруну звук выключить!

– Спасибо, говорю, босс! Всё отлично!

Ну всё. Раскололась! Марьян сбоку тут же повернулся и вытянул шею, но я на него не смотрела Как только двери открылись и Орловский отступил, пропуская своего секретаря вперед (скажите, какие мы вежливые! Как будто я не знаю его истинную натуру!) – я выскочила из лифта, наступила на больную ногу (ой!) и злая похромала вперед.

Народ в вестибюле задержал директора, и к приемной я пришла одна. Зато Крапивина уже вертелась у двери, делая вид, что ни разу со мной не знакома и ждет трамвая. Заметив мое приближение, отвернулась и уткнулась в телефон.

Это она зря. Я ей так обрадовалась, что едва не обняла!

– Кира Ксантьевна! – пропела. – А вы Максима Богдановича ждете? Как вы вовремя! Представляете, у него сейчас как раз полчаса свободного времени! Я уже сама хотела вам звонить, вдруг вы забудете прийти!

– Д-да, жду.

– Какая у вас строгая блуза. Ни одного рюша, а они сейчас в моде!

– Так же, как ваши клетчатые шорты? – скептически поджала губы брюнетка, воинствующе оглядев меня. – Сомневаюсь!

По коридору к своему кабинету уже шел Орловский, и я легко отмахнулась: «Ой, да что я!..» Шагнув к двери, заговорщицки понизила голос:

– Я вам по секрету скажу, я сейчас видела Максима Богдановича в ресторане с девушкой – только никому не говорите! Он с ней так любезничал! Глазами пожирал! И говорит такой, обожаю рюши и штаны в полоску, как на вас! Вы в них такая загадочная, как эта… Нефертити, вот!

Открыв приемную, распахнула перед приблизившимся начальством дверь и выровнялась, превращаясь в исполнительную секретаршу:

– Ой, Максим Богданович? А к вам тут Кира Ксантьевна со срочным вопросом! Говорит, никак нельзя отложить. Дело крайней важности!

Орловский прошел мимо, раздвинув нас широкими плечами. С серьезным видом приподнял край пиджака, доставая из кармана брюк ключи от своего кабинета.

– Ну, раз крайней… Проходи, Кира. – Открыл кабинет. – Что у тебя ко мне?..

И только за парочкой закрылась дверь, я выдохнула. Даже боль в ноге прошла.

У нее к тебе стрела в сердце и томагавк в затылок!

Вот она тебе сейчас задаст ревнивой трёпки, Орловский!

Хыхыхы!

От предвкушения захотелось потереть ладони.

Будешь знать, как с блондинками обедать.

Доволен он мной, видите ли. А сам обзывал пустышкой профнепригодной.

Так тебе и надо… Бабник!

Только села в кресло и включила макбук, как на телефон упало сообщение от Марьяна:

«Ветрова, какого черта происходит? Если скажешь, что это не ты – я тебе больше не друг»

Я быстро ответила:

«Прости, Марик. Это я. Вечером всё объясню!»

И, подумав, добавила:

«Что, правда не друг?»

«ПРАВДА». Капслоком.

Ясно. Значит разговора с Мариком не избежать.