Текст книги "Эротическая Одиссея, или Необыкновенные похождения Каблукова Джона Ивановича, пережитые и описанные им самим (СИ)"

Автор книги: Яна Власова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТА ЕВРАЗИИ В НОЯБРЕ 1941-го

Еще в начале 1940-го года политическая карта Евразии и Азии выглядела так где, как она сложилась после Первой мировой войны. Хотя в Польше уже не было. Была территория вокруг Варшавы и Кракова, которая целомудренно на советских картах называлась «Зона государственных интересов Германии». Не відшуковувалась также уже и бывшая Чехословакия. Зато можно найти независимую державу Словаччину, а там, где некогда была Чехия, уже – германский протекторат Богемия и Моравия.

Зафарбувались в красное три балтийские независимые государства, столицы которых были обозначены звездочками, а назывались они Эстонская ССР, Латвийская ССР и Литовская ССР. На южном фланге СССР появилась еще одна красная звездочка – столица Молдавской ССР город Кишинев. Австрия исчезла.

На востоке в японские цвета зафарбувались Корея и Маньчжурия.

Но прошел год. И уже школьник, который должен бы составлять политическую географию за атласом 1940-го, получил бы единицу с минусом. Возродилась «Римская империя», которая включила в себя саму Италию, все средиземноморские острова – отбили у англичан Кипр, а у французов – Корсику, Балеарские острова еспанський каудильо Франко подарил Италии на день рождения дуче Муссолини, хотя последний скромно отказывался, но Франко знал, что лучше подарить эти острова, чем воевать за них с итальянцами, далее – в состав Великой Италии вошли Албания, Греция и Эфиопия, которые были завоеваны не без помощи великого немецкого друга.

Исчезла Югославия. После того, как по этой территории прошлись немецкие и итальянские дивизии, на ней образовались независимая Хорватия, которая объявила о присоединении к Антикоминтерновский блока, и суверенная страна Босния, что взяла себе статус независимой, однако проводила четкую исламскую протурецкую линию. Гитлер хотел было разогнать это недоразумение на Балканах, но за суверенную Боснию заступились союзнички-турки, и надо было считаться. Словению и Македонию контролировали итальянцы, Сербию – немцы, Черногорию никто не трогал в обмен на подлинный, а не декларируемый нейтралитет. И Гитлер, и Муссолини, и хорватский вождь Павелич хотели иметь на Балканах такую себе нейтральную Швайцарію. Может, пригодится. На Скандинавии роль такого государства играла Швеция. Норвегию и Данию немцы взяли под свой протекторат, разбив в коротких военных кампаниях их армии, а Финляндия, стремясь реванша за зимнее поражение, объявила войну Советского Союза.

Летом 1940-го года после того, как вермахт победным маршем прошелся по Голландии и Бельгии и остановился на границе с Францией, все замерли в ожидании «великой битвы народов». Планировалось, что против гитлеровского Рейха выступят на стороне Франции Великобритания и США. Но вместо боевых действий начались какие-то непонятные переговоры. Затем в октябре Франция и Германия неожиданно подписали мирный договор. Договорились не воевать. Англия ничего с Гитлером не подписывала, но боевые действия с немцами не вела. Под этот шумок турецкие войска оккупировали Сирию, Иорданию, Ливан, Палестину и вошли в Каир. Англичане с французами в обмен на мир с Германией проглотили эту пилюлю. Войдя во вкус, другой великий союзник Адольфа Алоїзовича – Япония – изгнала французов из Индокитая, британцев с Сингапуру, а побежденных немцами голландцев – из Индонезии. Франция с Англией умолчали – мир с Адольфом прежде всего.

Таким образом, в начале 1941-го года Антикомінтернівському блока противостоял только СССР, с которым у Германии был хороший мирный договор, и – где-то за морем – США.

Япония готовилась к вторжению в Австралию, а Турция – в Ирак. Италия планировала перебрать на себя весь колониальный бремя Франции в Африке, но господин Адольф еще не дал на это своего согласия. Господина Адольфа манила Индия.

В Европе вроде все было в порядке. Войдя 22 июня 1941 года на территорию СССР, Гитлер без особых усилий в октябре взял Москву. Конечно, помогли союзнички, прежде всего украинцы, но сколько хлопот с тамтими союзниками. Больше всего досаждала Румыния. Они тоже планировали создавать свою империю от Дуная до Днепра, и надо было много употреблять аргументов, чтобы убедить румын, что империи не будет. Империя в Европе может быть одна, подумал Адольф Алоизович, – Третий Райх. Пусть забавляется немного в Римскую империю братчик Бенито, но это курам на смех. Рано или поздно этим играм у цезарей будет положен конец.

А тут еще румыны. Сказано же им – берите себе Бессарабию по Днестр – и возвеселитесь. Буковину надо признать за Украиной, а Трансильванию – за Венгрией. А куда они денутся? Должны были признать. Было еще хлопот немного с мадьярами, – хотели кусок Словакии и Подкарпатская Русь. Должен был кричать на их адмирала (адмирал уже венгерской фльоти – чудеса несусветные) Хорти и угрожать, что арийские народы могут не потерпеть в Европе пришельцев из-за Урала. Пусть даже они приваландалися сюда тысячу лет назад, и мадьяры могут повторить путь предков, но уже в обратном порядке и под нашим арийским конвоем. Конечно, Адольф Алоизович говорил это адмиралу Хорти с глазу на глаз и без свидетелей, но кое-что из этого разговора стало известно некоторым мадьярским достойникам. Было много брызганье слюной и угроз пьяным языком, но Подкарпатская Русь забрала Украина, и в Словакии мадьяры уже не пхались.

Нерешенными оставались вопросы Белорусы и России. Украинский райхстаг, или как там у них, Рада, хотя уже готов признать Беларусь частью Украинского Государства, но еще надо подумать, не сделать ли там вкупе с Эстонией, Латвией и Литвой Балто-славянский протекторат со столицей Петербургом?

Российское государство красиво будет смотреться в границах Московского княжества XIV века. Правда, президент временного российского правительства генерал Андрей Власов просит еще и Сибирь, но я сказал ему, вспоминает Адольф Великий, хай спершу ваша РОА освободит Сибирь от большевицьких банд, которые еще ходят под красными флагами, тогда и поговорим. Дальний Восток с Владивостоком придется отдать желтым, – союзники, ферфлюхтен швайн. Пока разобьем вместе США, с ними надо считаться.

Приятным сюрпризом стали военные антибольшевицькі восстания в Закавказье. Адольф Алоизович уже послал поздравительные телеграммы генералам Берии, Ваграняну и полковнику Мамедову. Турки немного недовольны, потому что уже собрались было ввести свои войска, но теперь пусть извиняют.

Эти страны позволят сэкономить Райху десяток дивизий. А дивизии нужны свежими, потому что на очереди большой поход в Индию. Немецкие солдаты вскоре обмоют свои сапоги в теплых волнах Индийского океана. Будет бросок на юг. Большой бросок!

Этот непостижимый мир так и манит мое арийское естество. Вот так неожиданно, непрогнозируемо-негаданно появился союзник Великого Рейха под самим Китаем – Тува. Эта некогда марионетка Сталина объявила о смене ориентации, вступила в Антикоминтерновский блок и выразила готовность послать дивизию против большевиков. Передал ее в подчинение РОА – пусть ловят вместе с власівцями большевицкие банды по Сибири.

Не знать, что делать с Северным Кавказом. Те дикие народы ловко перерезали глотки всем своим коммунистам, установили исламские порядки, хотят быть независимыми государствами, но там очень заметны проукраинские настроения. Осетины вдруг выяснили, что они – реликтовый арийский народ, и хотят к себе соответствующего отношения. Чечня уже считает себя вполне независимым государством Ичкерией и открыла посольство в Киеве. Что это президент Бандера себе думает? Риббентроп говорит, что Украина тоже собирается открыть посольство в Грозном. Совершенно отбиваются от рук союзнички.

Гитлер был зол сам на себя. Вот ты завоевал мир. Почти. А что дальше? Ну, еще завоюю Индию, расчлением с Японией Китай, поставим на колени Америку. Гиммлер, тот яростный мистик, предлагает такую схему: на землях от Днестра до Тибета, очищенных от славян и тюрков, создать Новый Райх. Поселять там истинных арийцев и строго следить за чистотой расы. Медитируя со своими есесманами над разрезанным пополам яблоком, Гиммлер, мол, получил от махатм Шамбалы благую весть о предстоящем Арийский Райх.

Генрих говорит, что в этой империи будет четкая иерархия, на людей высшей арийской расы – нет, не будут работать рабы-славяне, это выдумки недоброжелателей, на людей высшей расы никто не будет работать, это будут свободные люди на свободной земле.

Наивный Генрих! Он даже не заметил, как флаг его будущего Рейха – голубое и золотое – уже присвоила государство-союзник, которая разрастается с каждым днем, и уже захватила просторы от Днестра до Волги. Так и до Тибета дойдут! Что-то надо с этой Украиной делать. Нет, Беларусь им отдавать нельзя. Эта Украинская Государство уже объемом больше Райх! В Гиммлера флаг украли, но говорят, что это их исконные краски. Гм! Кто же тогда арийцы?

…Грустный и невеселый сидел Адольф Алоизович Гитлер в своем кабинете над политической картой Евразії, расстеленна на столе. Надо что-то делать. Взял два карандаша – синий и красный – и начал заштриховувати страны на предмет дружественных и враждебных.

Англия и Франция – враждебные, без сомнения, но еще не завоеваны, поэтому их стоит лишь обвести красным карандашом.

Бенилюкс так называемый – вражеский, но завоеван, поэтому заштриховываем красным цветом. Беремся за Скандинавию. Норвегия, Дания – враждебные, хотя и арийской расы народы. Пришлось их завоевывать, не хотели добровольно в Райх. Красные штрихи.

Швецию оставим так. Хай – нейтральные. Другое дело Финляндия. Эти обиженные на большевиков верные союзники, за что и пришлось отдать кусок России – Карелию и Сыктывкар. Пусть пасут своих оленей. Штрихуємо в синее.

Польша, Чехия, Австрия – Райх. Добавим сюда еще Литву и Латвию. Эстонию придется отдать финнам, не отступят! Беларусь – сюда же! Райх! Но все это, кроме Германии и Австрии, надо заштриховать в красное – враждебные народы. И нет на то совета. Да и в Австрии, любимой родине, есть немало ревіндикаторів.

Швайцарії дано на некоторое время спокойствие. Всю бывшую Югославию, не смотря на якобы дружескую союзническую Хорватию, следует причислять к врагам. Но соблюдайте формальностей. Гитлер заштрихував Хорватию в синее, а Сербию, Боснию, Македонию и Словению – в красное. Черногории они с дуче определили нейтральный статус.

Греция, Албания, хотя и особо не беспокоят, враждебные народы. Красные вкось полосы!

Италия – синее. Римская, все-таки, империя. Комедия с этим дуче, неужели думает, что его кто-то воспринимает всерьез? Но имеет на сегодня лучший в мире флот, поэтому пусть будет ему Империя. Еспанія и Португалия? Будто союзнички, рисуем синим, но надо быть очень осторожным. Верить нельзя никому, как говорит групенфюрер СС Мюллер.

В центре Европы зарисовываем синим Венгрию, Словакию, Румынию. Болгарию – эх, не так я хотел, но что сделаешь, этот дефицит дивизий.

Турция, Япония – наши люди, рисуем синим. Но и аппетит у них. Турки хотят восстановления своей империи в границах 1914 года. Но эта империя накладывается на Балканах, например, на другую империю – Римскую. Совсем одурели. Пусть строят себе империю в аравийских песках, а до Европы им нельзя! Да и в Закавказье турок не пущу – там есть три симпатичные союзные державки. Зарисовываем синим. Пока!

Теперь – Россия. Однозначно – красные вкось полосы. Враги!

На Японию стоит потратить синий карандаш. Пусть берут себе кусок Азии. Лишь к Индии и Тибета им нельзя. Здесь где-то должна быть столица арийского мира – или этого, или параллельного, или прошлого, или будущего, или цьогобічного, или потустороннего, но в этих странах должен править он, Адольф Великий, адепт дванадцятого ступеня, посвячений избранник Могучих Сил, которые дали ему, бедному художнику из Вены, Право.

Но вот это земная жизнь!

Надо дальше штрихованные карту.

Центральная Азия. Здесь большевики были образовали какие-то союзные республики: Казахстан, Таджикистан и прочее. Что с ними делать? Оккупировать, конечно, надо, но каким цветом штрихованные? Пока что – пусть красным. Азия есть Азия!

Но еще же есть Африка. Ох-хо-хо! Бедная и несчастная моя голова с навскісним прядью и черными усиками! Потом, потом Африка. Еще Иран надо где-то пристроить. Есть два пути: либо синий карандаш – как арийцы с арийцами посоюзничатись, покумитися с шахом, дать им какой-нибудь остров в Персидском заливе, или красный карандаш и пройтись по Иранскому нагорью нашими дивизиями. Но где же настарчити тех дивизий?! То же самое с Афганистаном.

Но с этими турками лучше покумитись на почве ненависти к России. Англичане с ними сколько воевали. Бесполезно. Режут глотки иностранцам и не морщатся. Вот с этих надо сформировать батальон СС и послать его в Париж на какую-то неделю. Но еще не время, еще немного подождем, и эти две напыщенные страны – Франция и Англия – будут заштрихованные красным карандашом.

Вдруг Адольфа словно током ударило – Украина! Каким карандашом штриховать эту страну, которая разрастается чуть ли не каждый день?

Гитлер взял красный карандаш, повертел его в пальцах, потом решительно положил и взял синий. Думал. Положил синий, взял красный. Потом снова долго вертел карандаш в пальцах, клал один, брал второй, горячился, успокаивался. И думал, думал, думал…

ДИКИЙ ВОСТОК

Поезд резко затормозил. С верхней полки упал венгерский офицер, разбил себе голову и немного протрезвел.

Проснулись румын и немец. В течение какого времени хорунжий Левицкий имел возможность слушать отборные образцы венгерской, румынской и немецкой ругани. Потом неожиданно к этому трио добавилось чужое: «… тваю мать!».

Дмитрий рванулся к кобуре с парабеллумом. Поздно. Дверь купе резко распахнулась, ворвались трое человек неопределенного возраста, одетые в какое-то милитаристское лохмотья – остатки немецкого, советского и украинского обмундирования. Оружие, однако, у них была исправна – один «шмайсер» и два советские ППШ.

– Руки вверх, блядь, стрєлять буду! – сказал один, без бороды, в отличие от остальных, – но Дмитрий заметил, что это не потому, что он тщательно бреется каждое утро, а просто она у него не росла. Были какие-то шишки на вугристому нечистом лице.

– Быстро раздється и всєм на вєрхніє полкі, – командовал запаршивілий.

Дмитрий оценил диспозицию, мадьяр, уже трезвый, напряженный и решительный, стоял чуть впереди. Румын и немец лежали на нижних рядах, тоже готовы к действиям. Дмитрий переглянулся по очереди со своими попутчиками и сказал нападавшим:

– Мы не помістимось на верхних полках.

– А, да ты хахол, – обрадовался безбородый. – Ребят', а, ребят, глядітє, я хахла поймал.

– Ща' рэзать буду, – сказал один из бородатых.

– Не-е-есть. Лучшє повесіть, – вмешался второй, с еще большей бородой.

– Да буду я ево е що витасківать с вагона, іскать вєрьовку, сука, дєрєво или тєлєграфний столб, нет, я ево зарєжу. Но сначала отрєжу нос, уши, яйца…

– Молчать! – верескнув безбородый. – Спєшіть надоть… Быстро раздєвайся, – пригрозил «шмайсером» венгру.

Момент, – молниеносно подумал Дмитрий, он увидел, что люфа «шмайссера» чуть шатается, – пьяный москаль. Дмитрий страшно, как его учил японец, инструктор рукопашного боя, выкрикнул что-то вроде «га-а-а-а!», правой рукой подвел люфу «шмайссера» вверх, а пальцами левой ударил москаля в только ему известную жилку на шее. Нападающий умер сразу, но успел нажать на цингель. Загрохотали выстрелы. В то же время румын ударил одного из бородатых в гениталии, а второго быстро и беззвучно зарезал мадярин. Немец рванулся зарезать бородача, который корчился от боли в паху.

– Нет! – крикнул Дмитрий. – Подожди, гер Пельке, надо что-то спросить.

Бородатый россиянин, увидев, как легко умерли его товарищи, стал почему-то очень храбрым и начал тяжело ругать всю семью союзников до седьмого колена.

Почему до седьмого, подумал Дмитрий, и сказал россиянину:

– Ты что, не хочешь легкой смерти, кацапе?

– Да пошьол ты… – взвился бородатый.

– Давай его хорошенько – к праотцам, – нетерпеливо предложил немец.

– Жди, братчику, надо же знать, что в этом поезде творится. Похоже, они не одни.

– Давай, братушки, ты будешь говорите, а мы будем спрашівать. Отвєчать, то есть, будешь, – ласково обратился к россиянина Дмитрий.

– Да пошьол ты…

Ярый, подумал Дмитрий, что же, придется, как они говорят, с пристрастієм…

– Герр Пельке, отрежь ему ухо.

Немецкий эсэсовец вынул нож с выкидным лезвием.

– Лучше бритвой, – посоветовал ему румынский майор.

– Да ты что? Я же бритвой щеки брею. Свои. Как можно? Это же легко какую-нибудь заразу схватить, ты что, всерьез, домнул майор?

– Да нет, я пошутил, – стушевался румын, вмиг проникшись тяжелым догадкой, что этот долговязый бош может заподозрить его в недостатке культуры. Его, который был в Париже!

– Не-е-х! – завизжал российский мужичок. Было поздно, немец уже держал двумя пальцами его кровавое ухо, брезгливо морщился и вытирал лезвие ножа о плечо россиянина.

– Вашу мать… – Бородатый орал и бился в истерике. – Суки, бляди, сволочи, гади…

– Давай, братишка, возвращайся, будем второе ухо рэзать, а потом уже нос, яйца и так далее, – успокаивающе сказал ему Дмитрий.

Москаль тяжко ругался и шапкой останавливал кровь. За окнами слышались автоматные очереди. Надо поспешить, посмотреть, что там в поезде, думал Дмитрий, а этот, видно, еще не созрел до дружеской беседы.

Немец потянулся до второго уха матерного русского.

– Слушай ты, цапе бородатий, тебе ушей не жалко? Скажи, сколько вас? Кто напал на поезд? Вы грабители или партизаны? Говори, и я дам тебе покой. А нет – то лютую смерть примешь.

– Да пашол ты… – начал россиянин, но вдруг осекся, его взгляд остановился на горлышке бутылки, которая торчала из саквояжу. – Эй! Да у вас випіть есть?

– Есть, – подтвердил Дмитрий.

– Налєй, а?

– Налию, расскажи то, что я спрашивал.

– Да ты налєй сначала.

– Хорошо, я налью, а если не заговориш, мы из тебя этот коньяк выльем.

– Ето как?

– Разрезаем живот и перевернем вниз.

– Налівай, быстро, – сказал россиянин.

Дмитрий взял серебряную рюмочку, вынул бутылку коньяка.

– Да ты што, – остановил его бородач, – штоб я с этого напьорстка пол, да лучшє ухо рєж. Дмитрий налил ему полстакана.

– Лей полную! – скомандовал русский.

Дмитрий изумился, налил ему полный стакан коньяка. Россиянин выпил двумя большими глотками. Все четверо офицеров зачарованно смотрели на него.

– Значітся, так, – звеселіло промолвил бородач, – мы вольниє казаки, грабім поезда, вот у вас хотєлі шмоткамі разжіться, пообносілісь. Билі здесь політічєскіє красниє партізани, да после того, как немцы с хохламі взялі Москву, куда-то ісчєзлі. Теперь мы здесь хозяева. Билі, – добавил он грустно, взглянув на своих товарищей, которые лежали на полу, один в луже крови, второй в неестественной позе.

– Эх, жалко ребят, – сказал сердечно.

– Ты себя пожалей, – заметил Дмитрий, – говори, сколько вас, какая тактика?

– Налєй, парень, вінца, больно уж хорошеє, – мечтательно сказал бородач.

– Сколько вас? – кричал Дмитрий. – Говори, скурвий сыну! Говори, налию!

– Нас – трідцать. Било, – добавил разбойник, глипнувши на своих покойных товарищей. – На повороте один цєпляєтся за поезд, сриваєт стоп-кран, и – по вагонам, по три человека на вагон, двое дєржат на мушкє машіністов. Дай вина, а?

– На, залейся, – сунул ему бутылку Дмитрий. – Берите оружие, – бросил своим попутчикам. Они, правда, уже были снаряжены, но из оружия имели только пистолет и ножи. – Берите эти автоматы! – кивнул Дмитрий на два советские ППШ, сам закинул на плечо «шмайсер».

– Немецкий офицер не возьмет в руки этого азиатского большевистского филина, – напыщенно заявил эсэсовец.

– А щоб тебе шляк трафив, какой ты глупый, – сказал по-украински Дмитрий, а по-немецки бросил: – На тебе твой родной «шмайсер», а вы? – обратился к румына и мадьяра. Они как-то странно топтались возле российского автомата. А, понял Левицкий, не умеют пользоваться. Ну, это еще можно понять.

– Хорошо, я думаю, нужно пробраться через три вагона до локомотива, освободить машиниста, и главное – тронуться.

В соседнем вагоне длился бой. Дмитрий осторожно отклонил дверь, заглянул. На несчастье русских розбійничків, они оборонялись спиной к Дмитрию. Их было трое, и они вели перестрелку с несколькими итальянскими офицерами.

Хорунжий Левицький не очень любил стрелять в спину, но в этот раз особого выбора не было. Очереди из «шмайсера» и российского ППШ, несколько выстрелов из пистолетов румынского и мадярського офицеров, которые не умели стрелять из советского дискового автомата, поклали край разбойничьей карьере трех российских вольных казаков. Не повезло им.

До Дмитрия бросились итальянские офицеры. Первым подошел молодой подполковник очень франтуватого вида. Несмотря на то, что минут двадцать он вел настоящий бой, был холодным и спокойным.

– Не думайте, господа, что мы будем благодарить бы за помощь, – обратился каліченою немецком языке, – это вы должны просить у нас прощения за то, что вмешались в наш бой. Но это не настоящие соперники, а так, бродяги бродягами, поэтому я прощаю вашу бестактность. Хотя на самом деле при определенных обстоятельствах вы спасли нам жизнь – кто знает, как оно могло закончиться, – неожиданно засмеялся итальянский офицер. – Ладно, господа, если вы настаиваете, то спасибо вам, – добавил он официальным тоном, хотя никто от него не требовал благодарности. – А сейчас приглашаем вас до нас у купе на келих доброго вина.

– Потом вино, полковнику, – надо, видимо, освободить поезд от бандитов. Или как? – резко сказал Левицкий. Из других купе выглянули испуганные гражданские пассажиры.

– А-а! Действительно, вперед, господа!

В следующем вагоне картина была ужасной – в коридоре лежало где-то с полдюжины окровавленных трупов. Это были немецкие офицеры интендантской службы.

Эсэсовец Пельке очень разозлился, он резко по очереди заглядывал в каждое купе, но разбойников уже не было. Они товклись в следующем вагоне. Как раз грабили пассажиров. Дмитрий пропустил вперед своих попутчиков – венгерского капитана и эсэсовца Пельке с ножами. Розбійнички не успели схватиться за свои ППШ, началось кровавое месиво.

Дмитрий увидел, что дело идет к развязке, выпрыгнул из вагона и побежал к путям. У перил остановился. Надо было выманить хоть одного из разбойников из кабины паровоза. Решение пришло мгновенно. Дмитрий бегом вернулся в вагон, там уже было по битве. Итальянские и немецкие офицеры вытаскивали трупы «вольных казачішек». Пельке лежал с сотрясением мозга, мадяреві выбили зубы, и он хотел с горя застрелиться, румынский майор его отговаривал, мол, зубы можно и золотые вставить, будет еще лучше – красиво и богато, румын показывал капитану свой золотой зуб, вставленный, как он говорил, в самом Париже. Оба уже успели приложиться к бутылке коньяка.

– Что делать? – до Левицкого подошел итальянский подполковник, в руках держал «шмайсер». – Что еще надо сделать?

– Локомотив! – сказал Дмитрий. Он отыскал бутылку коньяка в чьих-то разбросанных вещах, нашел в купе проводников стакан. – Бегом! За мной! – бросил итальянцу.

Подбежали к паровозу. Дмитрий стал возле лестницы, немного сбоку, и начал с громким бульканьем наливать коньяк в стакан. Налил полстакана, выпил, налил еще, дал итальянцу, за третьим бульканьем из кабины послышался голос:

– Эй, да вы там пйотє! Вань, слышь, они там п'ют. Вань, ти посторожи этих, я спущусь, выпью соточку, патом ти сходіш. Я – быстро.

Сработало, обрадовался Дмитрий. Вольный казачішка вместо «соточки» получил профессиональный удар в основание черепа и уснул надолго. Через несколько минут Дмитрий снова забулькал коньяком.

– Вась, да вы что там, обурєлі? Давай возвращайся, дєрябнул и будя, я тоже хачу. Ну че вы там? Я, блядь буду, счас спущусь.

Дмитрий дальше булькал коньяком.

Казачішка не выдержал, спустился и лег возле своего товарища.

Дмитрий вбежал в кабину паровоза, машинист и его помощник стояли беспомощные и пристыженные.

– Все, поехали, вперед! – крикнул Дмитрий.

В купе лежал немецкий офицер Пельке, возле него хлопотал военный врач, что нашелся среди итальянских офицеров.

Венгерский капитан со слезами на глазах рассматривал свои изрежены зубы, он что-то лементував своим языком и подкручивал напомаженные специальном шмаровидлом кончики усов.

Румынский майор смазывал свою шею и щеки одеколоном:

«Это я привез его из Парижа, когда был там, знаете, господа, Париж…».

Зашел итальянский подполковник:

– Я вас звал на бокал вина, господа, но решил, что лучше прийти к вам – со своим, конечно, вином.

Зашли итальянские офицеры с бутылкой вина.

Дмитрий выпил белого итальянского, и вместе с алкогольным теплом его окутала мерцающая дымка воспоминаний. Тогда в Черновцах…

Генця добрая девушка, и язычок… но не то, не то. Ее волосы, длинные, блестящие, непослушные, так соблазнительно лежит на голой груди, ее груди, красивых, умеренно больших, белых… Дмитрий застонал…

До Москвы доехали без приключений