Текст книги "Гадости для радости ...и по работе (СИ)"

Автор книги: Яна Ясная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Гадости для радости ...и по работе

18/06

Мне, конечно, ничего не стоило заранее посмотреть линии своей судьбы, и избежать неприятного эпизода, но… Ясновидческий дар нагов – штука своенравная. Особенно, когда направляешь его на себя. Он способен предупредить о большой беде – но только в том случае, если ты не будешь им злоупотреблять.

Вот и решай, что для тебя важнее: избежать сотни мелких неприятностей – или разминуться с одной, но с одной, но по-настоящему серьезной…

Вот я и решала.

–

– Червона? Здравствуйте, мы с вами договаривались о встрече, мне вас Ирина Маркина рекомендовала!

Бодрый женский голос из домофона звучал делово, по-рабочему.

– Да, конечно. Поднимайтесь – пятый этаж, квартира сорок семь.

Открыв клиентам дверь в подъезд, я окинула взглядом “приемную”: просторная комната, где плотные шторы создают прозрачный полумрак, угловой диван с мягкими креслами – уют, а алтарный стол с картами Таро на нем – нужную атмосферу. Ну, вроде, все прилично, разбросанное белье с грязной посудой на виду не валяются. Можно и людей принять.

А не зря ли я сюда переехала? Всё же, мои клиенты – обычные люди, а им сейчас пять этажей ко мне пилить. И не то беда, что без лифта, а то беда, что это пять этажей, населенных иными. Как-то оно… как бы оно…

Мысль эта нет-нет, да и поднимала голову. Но, будучи совершенно несвоевременной и безнадежно запоздалой, была с позором загнана в глубины подсознания.

Ничего, зато клиенты по пути к гадалке успеют проникнуться и настроиться на нужный лад!

…блин, в этом подъезде, вроде, вампирша живет. Вот на кой черт меня понесло переселяться к иным, как теперь к ним нормальных людей таскать?

Звонок в дверь.

Всё, левые мысли – нафиг. Работа пришла.

Я потянулась к нужному состоянию, медленно в него погружаясь.

В глазок я на этот раз всё-таки глянула – точно работа. Не квартировладелица! Хотя теперь-то чего оглядываться.

– Меня Катя зовут, а моего мужа – Андрей, нам вас посоветовала Ирина Маркина, сказала, что вы ей очень помогли, вот прям очень, и мы с мужем тоже решили обратиться! Ира вас так хвалила, у нас такая непростая ситуация…

Миниатюрная хорошенькая дамочка лет двадцати четырех, если навскидку, ужасно нервничала и от этого говорила без остановки и улыбалась – натянуто, напряженно, но все время, судорожно вцепившись в чашку с кофе. Ее муж выглядел гораздо спокойнее, но на происходящее смотрел со сдержанным скепсисом. Предложенный ему кофе так и стоял перед ним на столике не тронутый.

В целом, ясно, что инициатор визита она, а он во всю эту чушь не верит, но идет на уступки жене. Раз дает себе труд скрыть свое отношение, значит, отношения в семье скорее хорошие. Одежда, телефоны, хороший парфюм, украшения у нее, часы у него… Судя по внешним признакам – не бедствуют. Ну, слава богу. Терпеть не могу чувствовать себя виноватой, когда получаю деньги за честно выполненную работу.

Клиентка говорила, говорила и говорила. Я не мешала. Сознание плыло в пограничном состоянии, привычно удерживаясь на грани, когда я еще не прорицаю, но и на реальность смотрю уже не совсем эту. Сохраняя форму полностью человеческой, я сейчас была куда больше змеей чем человеком. Расслабленной, сонной и вялой змеей. Змеей, пригревшеся на солнце. Змеей, которая дремлет с открытыми глазами.

– Червона… – клиентка запнулась, но все же решилась. – Червона, погадайте нам на ребенка.

Змея проснулась и сфокусировала взгляд.

– Мои расценки вам известны?

Расслоение сознания завершилось: разум, крутнувшись, как монета, занял “рабочую” позицию.

– Да, конечно! – дамочка закивала, торопливо дернула на себя сумочку, достала крупные купюры, неловко сунула их на столик.

Я прикинула сумму: ну, вроде, нормаль. Этот раз “не лишний”.

Карты ловко заскользили в руках, тасуясь. Замелькали одинаковые рубашки, красочные лица.

– Это магическая колода? – Спросил муж клиентки.

– Андрей!

– Не-а, – легко ответила я одновременно с клиенткой. – Это так… атрибут. Помогает настроить сознание.

Если честно, я и значений карт до сих пор точно не знаю… Но это я клиентам уже говорить не стала. Зато сочла нужным успокоить растерянную Катерину:

– Ничего страшного. Ваш муж – клиент, и имеет право задавать вопросы.

А я никогда не вру клиентам.

Карты, блестящие и лаковые, ложились на стол: одна, другая, третья. Я смотрела на них, но не видела. Зрение в принципе утратило свое значение, перегруженный мозг отодвинул поступающую от него информацию на периферию, поставив низший приоритет обработки.

– Я так понимаю, ребенок у вас уже есть, – резюмировала я, взглянув на живот сидящей передо мной молодой женщины.

Рука Катерины дрогнула в совершенно рефлекторном и узнаваемом жесте.

У Андрея нервно дрогнула линия губ – и тут же расслабилась, под усилием самоконтроля.

– Ну, я смотрю, я не первый специалист, к которому вы пришли.

Твою мать.

– Нет-нет, что вы, мы к другим гадалкам не ходили! – Запротестовала Катерина, хотя я, вроде, и не осуждала. Так, отметила, для поддержания разговора.

И чтобы время потянуть.

Что делать-то, а?

– Но за прогнозами уже обращались, – отметила я.

Наверняка потому и побежали за утешением к гадалке.

А утешить мне их и нечем.

Ну и как мне им сказать, а?

Твою дивизию.

Твою ж!..

Нет, будь передо мной пара нагов – я бы не моргнув глазом сказала им, что плод нежизнеспособен.

Но среди людей я живу достаточно давно, чтобы понять то, что мне пытались еще дома объяснить старшие: у людей дети – больная тема, особенно у матерей, особенно – у беременных, и лучше этой темы не касаться, целее будешь.

К тому же теперь, рассмотрев их внимательнее, я видела, что на самом деле он напряжен, а она может сорваться в любой момент, и…

Не, ребят, я вам сочувствую, но себя мне жальче. Я сейчас дам вам негативный прогноз, вы к нему прислушаетсь, а потом передумаете, вообразите, что подлая гадалка вынудила вас избавиться от ребенка, и решите ей мстить.

И, взвесив все за и против, я приняла мучительное, полное самоотречения решение. Сгребла карты ладонью, смешав их, а деньги отодвинула от себя.

– До свидания!

20/06

20/06

Клиенты опешили, вытаращились на меня, как будто я прямо при них форму сменила. А я сгребла деньги и сунула их в руки Катерине (для надежности и чтобы не передумать), и стала подпихивать их к выходу.

– Послушайте, но… что вы делаете? Мы же вам заплатили?

– Уже нет, деньги я вам вернула.

Растерянная Катерина взглянула на смятые купюры в своей руке с недоумением: как так?

– Вы же увидели, да?

– Без комментариев.

Катерина смотрела на меня обиженно, выглядела такой несчастной, что её муж уперся – подтверждая тем самым, мои предположения, что отношения в семье хорошие:

– Бросьте, вы же сами сказали, что у нас уже есть прогноз. Ну так просто скажите моей жене то, что она хочет услышать, и всё!

– Андрей, вы же в меня не верите, вы же точно знаете, что эти все гадания, магия-шмагия – это все мошенничество плюс психология. Уведете жену от шарлатанки – сохраните семейный бюджет. Сплошные плюсы! Почему нет?

– Почему нет? – Он встал, расставив ноги, показывая, что не позволит сдвинуть себя с места. Поглядел едко, насмешливо. – Потому что вы рассказали нам с женой те вещи, о которых не можете знать. А теперь пугаете ее, выгоняя. И, знаете, ей это не на пользу – а Кате и так в последне время многое пришлось пережить. Так что вы скажете нам все, за чем мы пришли. Катерина, отдай ей деньги.

Катерина выглядела полностью охреневшей – кажется, последнее чего она ожидала от супруга, это такого поворота.

А я вдруг успокоилась. Действительно, чего я так распсиховалась?

Ситуация, конечно, неприятная, и печальный опыт прошлых поколений внятно велит мне с ней не связываться. Но “не связываться” – не значит “бежать в панике”. А я, блин, устроила черте что.

Ладно, сейчас разберемся.

– Проходите, садитесь. – С легким вздохом я указала гостям на диван, с которого только что их вытолкала. – Нет, деньги совать мне не надо – я не могу вам гадать, и советов давать тоже не буду. Но могу потратить немного времени, чтобы объяснить, почему. Посидите минуту, я сделаю нам всем чай. Хотите успокоительный? Нет? А я хочу.

Успокаивающий чай у меня был. Правда, самый что ни на есть позорный для волшебного существа вроде меня – обычный сбор из аптеки, который я простецки мешала с листовым чаем, таким же обычным, купленным в магазине.

Не, ну вот чего я распсиховалась?

Первый раз, что ли?

Просто сегодняшний дурацкий день вышиб меня из колеи. А я – нежный котик, я страсть такого не люблю, вот и разволновалась.

Но в успокоительном чае ведь что главное? Главное,за время, которое нужно потратить на его заваривание, успеешь привести в порядок голову.

Вот и я в комнату вернулась не только с тремя чашками на подносе, но и с восстановленным самообладанием.

– Скажите, зачем вы ко мне пришли на самом деле? – Спросила я, когда раздала чай всем, и желающим, и не желающим, и уселась на свое место. – Только честно.

Катерина рассматривала чай – хмуро и сосредоточено.

Потом призналась:

– Вы же Маркиной помогли. Она всем уши прожужжала, какую она крутую гадалку нашла и как эта гадалка всю правду сходу увидела и как в Иркиной жизни после этого все проблемы разрешились…

Господи, что ж это за Маркина такая впечатлительная? Может, она не у меня была? Я, вроде, ни на кого такого чудотворного эффекта не оказывала.

– Вот я и решила – попробуем! А вдруг, чем черт не шутит, окажется, что врачи ошиблись?

Я внимательно смотрела в окно мимо клиентки, не желая играть в игру, в которую она меня втягивала – “Дай мне надежду”.

– А вы? – Повернулась я к Андрею.

Он помолчал.

– Кате сейчас очень тяжело. То есть… нам обоим, конечно, тяжело, мы оба хотели этого ребенка. Но… для меня он – идея, идеальный образ. А для Кати – реальность, данная в ощущениях. Ей хуже. Она в эту идею с гадалкой вцепилась, как клещ, ей и так плохо, не спорить же из-за ерунды. Так, по крайней мере, я с ней рядом и не дал бы заморочить ей голову. Но вы, вроде, вменяемая. По крайней мере, не станете тянуть из Катьки душу чтобы выдавить денег. Но в эти ваши трюки я все равно не верю.

Он со стуком поставил на стол чашку с чаем, которую держал все это время в руках.

Я вздохнула, входя в разговор, как в воду. В незнакомую реку, где не видно дна и не знаешь, чего ждать:

– В этом и есть вся… деликатность моего положения. Когда доказательная медицина делает подобного рода заключения, она опирается на доказательства. Они материальны. Их можно предъявить. Показать другому специалисту, отнести в суд, в конце концов.Специалисты вроде меня же в своих заключениях опираются на эфемерную субстаматерию. На некий абстрактный магический дар. Со внутреннего ока скан не снимешь и в качестве подтверждения к своему заключению не приложишь. Как вы верно сказали, мне можно верить. Можно не верить. Можно поверить, а потом передумать. И если бы вы пришли ко мне, не зная, что с вашим ребенком что-то не так, это был бы один раз говор. Но вы знали, и все равно пришли – а это совсем другое дело. На мой взгляд, вы пришли ко мне, чтобы разделить с кем-то ответственность за тяжелое решение. Я не хочу этой ответственности. Это ваше решение. Я не хочу иметь к нему отношения. Нафиг-нафиг, я не хочу, чтобы потом мне в окно прилетела бутылка с зажигательной смесью.

Андрей, убаюканный и расслабленный моей мерной речью, вскинулся, возмущенный, полоснул меня негодующим взглядом:

– Вы полагаете, я на подобное способен?!

– Вы – нет. А вот ваша жена – запросто!

– Что за чушь?! – Взвилась уже Катерина. – Да я попросту не докину, у вас пятый этаж!

Я взглянула на нее с иронией, она смешалась:

– Ну, то есть, я хотела сказать, помимо того, что я в принципе не стала бы, я бы просто и не смогла!

– Да-да! – покивала я, и встала, вынуждая их рефлекторно подняться вслед за мной, и повела к выходу из квартиры.

Они послушно шли за мной, и только уже в дверях замялись, переглянулись, без слов обсудив что-то между собой (в этой семье действительно царят хорошие отношения!), и Андрей спросил:

– А… Червона, скажите, а как вы узнали… ну, всё.

Я мягко улыбнулась:

– Я очень квалифицированная шарлатанка. У меня отличные источники информации!

И закрыла за ними дверь, на все замки. Облегченно на нее откинулась: фух! Вытолкала!

Постояла так немного, и вернулась к себе, радуясь, что все закончилось.

И лишь тогда поняла, что рано выдохнула: на алтарном столе, среди карт и чашек с недопитым чаем, валялись деньги.

Да твою раскрою!

21/06

21/06

Нестерпимо тянуло раскинуть картишки (или руны, или кофе, или хоть хрустальный хар в стену швырнуть), и убедиться, что пара из Катерины и Андрея покинула меня навсегда. Но главное правило, по которому живет ясновидящая-змеедева – “Позволь неприятностям случаться”.

В свою судьбу без последующих осложнений заглядывать можно не так уж часто, и лучше приберечь эту возможность для более фундаментальных вопросов. Можно, конечно, обратиться за помощью к коллеге – этажом ниже, вроде бы, как раз живет одна, но… Не доверяю я этим человеческим предсказательницам!

Остро захотелось домой, в родную деревню Виноградарь, всеми правдами и неправдами переименованную лет сто пятьдесят назад из Змеевки.

Там хорошо; там теплое море бьется в галечный берег; там виноградники раскинулись на километры вокруг. Там сила эгрегора питает мой народ – нагов, или змеелюдов, или серпентеров, как нас ни назови. Там все свои, и даже люди, которых в Виноградаре немного – свои, и посвящены в тайну. Там мама, папа, сестры, и кругом сородичи, и есть с кем посоветоваться в сложном вопросе!

Кхм.

Там мама, папа, сестры и кругом – сородичи…

Ну… нет, не так уж я и соскучилась. Я лучше позвоню!

– Мам, привет. Ну так что там у Урсулы с ЕГЭ?

– Выяснили, – и по трагичному маминому голосу я поняла, что права была в решении не спешить с возвращением домой. – Ты представляешь, она завалила его специально! Ваня, он сказала нам с папой, что не хочет в большой мир, подождет еще годик, посидит дома!

– В смысле – “не хочет”?

Сказать, что я опешила – это ничего не сказать, это культурно промолчать.

Каждый молодой наг, по достижении самостоятельного возраста, должен покинуть общину и прожить десять-пятнадцать лет вне ее – с целью познания мира, развития кругозора и чтобы, когда вернется, больше ценил прекрасное место, где ему посчастливилось родиться. У нас “возрастом достижения самостоятельности” назначен момент окончания средней общеобразовательной школы.

Экзамены сдал – все, пшел в большой мир на вольный выпас, и пока не обживешься, без веских причин не появляйся. Когда обживешься – тоже не появляйся без веских причин.

Мы же наполовину змеи, и избегать лишних движений – у нас, в принципе, видовой признак. Нет, есть редкие исключения, но в основном, наги – это та самая гордая птица ежик, которую не пнешь – она не полетит. А мы еще и живем замкнутой общиной. Нагам физически не слишком комфортно за пределами эгрегора, и психологически – вне границ родных социальных связей.

И закон, обязывающий молодежь познавать большой мир, спасает наши общины от вырождения и стагнации (а за ней – и деградации).

Этот закон чтится и соблюдается беспрекословно, отказаться выполнять его требования – это, это…

Так.

– Мама, – мягко уточнила я у драгоценнейшей ролительницы. – В каком это смысле Урсула не хочет в большой мир? Насколько я помню, она уже года три точно знает, что будет делать по окончании школы и куда поедет учиться.

Молчание.

– Мама. Ты ничего не хочешь мне сказать?

Тишина. Только слышно, как у кого-то из соседей снизу в подъезде жарит рок.

– Наталья Владимировна!

– Что? Вот что ты начинаешь?

– Мама, скажи честно – вы что, передумали Урсулу отпускать во Владивосток?

– Ну на кой черт ей этот Владивосток? – Взвыла мать. – Четырнадцать часов в самолете, и это если рейс прямой! Ну что, что она там забыла, что? Она победительница всероссийской олимпиады, она в любой вуз страны поступать может, дался ей этот ДВФУ, чего она в него уперлась!

В ДВФУ она уперлась, потому что он во Владивостоке, а с компанией сверстников из Владивостока она уже лет пять дружит – сперва на компьютерные темы, а теперь по любым вопросам.

– Понятненько.

– Что это тебе понятненько? – Мрачно поинтересовалась мама.

– Вы с отцом игнорируете ее мнение, она саботирует ваши планы, – независимо отозвалась я.

И быстренько разорвала соединение.

Потому что я, конечно – независимая, самостоятельная и взрослая, но… Но пусть мама сначала перебесится!

Я походила по квартире. Проверила температурный режим и влажность у Татьяны в террариуме. Погладила гладкую треугольную голову. Повздыхала. Попила чаю.

Конфликт родителей и Урсулы – это так, ерунда. Понятно, что они хотят ей светлого будущего, но Урсуле, как по мне, достаточно и светлой головы. Она точно знает, чего хочет от жизни и как будет этого добиваться. Родителям тут не светит.

А вот сегодняшние клиенты не шли из головы.

Мы, наги, не слишком чадолюбивая раса. Процесс размножения и подбора партнеров у нас сопряжен с определенными сложностями и проблемами. Нет, мы способны заводить детей и с людьми, и с другими иными – иначе как вид наги давно выродились бы. Так что дело не в этом. Мы просто в принципе плохо размножаемы. И потому, например, любая пара, решившая завести ребенка (будь то пара нагов или смешанная) – должна предъявиться старшим. Самые опытные из целительниц и предсказательниц общины посмотрят на ваши “генетические линии”, на вероятное общее потомство. Просчитают совместимость, риски появления отклонений и дадут добро. Или не дадут. За взбрыки в этой области можно огрести неиллюзорных магических люлей, вплоть до принудительного ограничения репродуктивной функции: нечего рисковать благополучием и безопасностью общины.

И все эти сложности могли бы сильно испортить жизнь, но к счастью, мы довольно хладнокровны в этом вопросе: есть дети – хорошо, нет детей – и так неплохо.

Это с одной стороны. А с другой стороны… учитывая как раз все проблемы, с которыми сопряжен процесс размножения у нагов, детство для нас неприкосновенно. Причинение вреда беременной или ребенку – табу. Раньше эта наша установка, наверное, касалась только только нас самих, но давно расползлась на всех разумных в принципе.

24/06

24/06

Я поднималась по лестнице в состоянии некоторой задумчивости. Клиентов у меня на этой неделе было четыре: мадам Горкина (“Нет, я ничего не могу вам сказать о женихе вашей дочери, если вы не приведете жениха вашей дочери. Нет, фотография не поможет. Нет, личная вещь не поможет. Нет, дать гадалке больше денег не поможет.)

Но, если вам очень хочется, можете дать гадалке больше денег просто так!

Сергей Морозов, занимающийся перепродажей машин (из трех автомобилей – один более-менее соответствует предоставленному хозяином описанию, у другого скручен пробег, третий побывал в аварии. Авария избежала зоркого ока дорожных служб – а моего не избежала).

Некая девица Анна (“Я от Лидии, Конышевой!”), желала знать, получит ли ее коллега повышение (Нет, я ничего не могу вам сказать о вашей коллеге, если вы не приведете коллегу. Нет, фотография не поможет. Нет, личная вещь не поможет. Нет, дать гадалке больше денег не поможет. Но я могу сказать вам про вас – ваши шансы получить эту должность три из десяти”). Девица Анна почему-то ужасно воодушевилась и убежала, воинственно грохоча каблуками по лестнице.

Четвертым клиентом была пара “Катерина плюс Андрей”, воспоминания о которой до сих пор вызывали смутное чувство недовольства собой, поэтому их я старалась затолкать поглубже в недра памяти, чтобы не всплывали.

Морозов и мадам Горкина были клиентами старыми, постоянными и денег мне за время нашего сотрудничества принесли прилично.

В целом, нехитрая калькуляция доходов подсказывала, что на хлеб насущный вполне мне хватает. А вот на туфли – нет.

С одной стороны, не то чтобы туфли из змеиной кожи – предмет острой необходимости.

С другой стороны… ну а чего они такие, что мне их невыносимо хочется?!

Понастроят витрин, понаставят в витрины туфель, а девушке потом страдай!

Или даже хуже – работай!

И ведь, что обидно: запрашиваемая за туфли (голубой питон!) сумма не была недостижимой мечтой. И не подними мне старая кашол… Алевтина Витольдовна квартплату, я бы, может, взяла бы их, да ка-а-ак купила!

Домой бы в них съездила…

В принципе, можно пустить на туфли Татьяну. Как бы выяснить, хватит ли мне одной Татьяны на две туфли?

– Здравствуйте! – Вырвал меня из меркантильно-мечтательных расчетов молодой голос.

К голосу прилагался юноша лет восемнадцати – светлокожий и светловолосый, очаровательно взъерошенный и выглядящий застенчивым.

И однозначно иной.

Видовую принадлежность навскидку определить я бы не взялась – не сталкивалась с такими, как он, раньше. Но инаковость гарантировала стопроцентно.

Впрочем, скрываться сосед и не думал.

– Скажите, вы же змеевна?

Ну… иногда нас и так зовут.

– А я ваш сосед, Вася, я в сорок пятой живу. Скажите, ваш вид, вы же умеете делать ментальные внушения, да? Понимаете, я набрал вес, очень переживаю, а вы… Вы не могли бы мне помочь? Ну, с аппетитом?.. Я имею в виду, с установкой на снижение аппетита!

При визуальном осмотре лишний вес у соседа Васи не обнаружился.

Юноша выглядел стройным и гармоничным. И смущенным. И трогательным. И обаятельным.

Но я все равно насторожилась.

А не предлагают ли мне вдруг поработать бесплатно?

– Вася, скажи, – осторожно начала я, – Ты, случайно, не обратил внимания на то, что все мои клиенты – люди?

Он растерялся от моего вопроса, даже хлопнул красивыми глазами.

– Чем больше в существе силы, тем сложнее нашему виду как-то на него магически воздействовать. Не важно – смотреть на судьбу или делать внушения. Я предпочитаю работать с людьми, потому что иные просто не заплатят мне столько, во сколько я оценю свой расход сил.

Я извиняюще развела руками, не говоря Васе о том, что у меня просто нет пока столько сил. С возрастом – без сомнения, заматерею, наберу. А пока – нет, нет!

– А… Извините. Извините за беспокойство, – смутился сосед, и улыбнулся мне.

О, что это была за улыбка!

От нее кровь прилила к низу живота, грудь потяжелела, напряглась и стала чувствительной, а в голове закрутилось томное марево желания.

Губы стали горячими и пересохли, и я облизнула их, чувствуя, как по животу прошла волна дрожи…

…и резко саданула хвостом по стене рядом с дверью в квартиру инкуба.

Посыпалась старая штукатурка со стены, а на дверном откосе осталась вмятина.

– Ты с ума сошел? Ты что творишь?!

Я возмущенно дернула хвостом, перетекла кольцами из одного в другое, приподнимая человеческую часть тела повыше и гневно сверля инкуба взглядом (зато с видовой принадлежностью определились, да).

Сосед отшатнулся, зачастил что-то прошупрощебное, а я свирепо фыркнула (нет, ну каков нахал! а прикидывался таким милым мальчиком!), открыла свою дверь и стремительно (в этой форме все получалось стремительно) втекла в квартиру.

– Извините! – пискнул мне в спину инкуб.

–

Нет, вы посмотрите на него! Средь бела дня! Совращать тетку… женщину… девушку старше себя на… на не скажу, сколько лет, прямо на лестничной площадке! Мысленно злобно бухтя и чувствуя, как в животе дохнут бабочки, предвестники сексуального возбуждения, я опрыскивала из распылителя немилосердно пересохшую ткань льняных летних штанов, когда дверной звонок заорал, придавленный кем-то решительным.

Я зашипела.

Я зарычала.

Я метнулась к двери, готовая убить нахала на месте пульверизатором по голове (да, я злая – а кто из нас не злая, когда неудовлетворенная?!)…

И запнулась, держась за распахнутую во всю ширь дверь.

– Червона, здравствуйте! – Широко, но не очень натурально улыбнулась мне Катерина-которую-я-старательно-запихивала-в-подвал-памяти, Катерина-которую-я-надеялась-больше-никогда-не-увидеть. – У вас все в порядке? Можно войти?

– Какого черта вы явились без предварительной договоренности? – Мой рявк слышно было, наверное, на все подъезды дома от пятого до первого этажа.

Улыбка молодой женщины стала кривоватой, но парадоксальным образом куда более искренней:

– О, мы с вами так неудачно расстались, что я просто подумала: если я вам позвоню – вы меня точно не примете!