Текст книги "Муж мой - враг мой (СИ)"
Автор книги: Яна Ясная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Матушка плыла справа и чуть позади меня и всем видом одобряла свою дочь.
– Если желаете, могу поделиться, как будет украшена ваша свадьба, – великодушно предложила ее высочество.
Свадьба! Свадьба!!!
Почему я уже второй раз за вечер лишена возможности прикрыть глаза и простонать: “Дурно мне, дурно!”?!
Глава 2
– Род Аласс не согласен с предложением вашего величества!
Стоило только дверям королевского кабинета отрезать нас от сопровождения и внимания бдительного секретаря, Вольтур Аласс подал голос.
Старый осёл, как будто не понимает, что его величество уже не отступит. Даже пожелай он изменить решение, публичное объявление лишило его этой возможности.
Так к чему это заявление? Пустое сопротивление ради сопротивления? Желание выбить из короля что-то взамен? Другие далеко идущие планы?
– Это не предложение, друг мой, – тон Астея Пятого был обманчиво мягок и вкрадчив. – Это приказ. И ты его исполнишь.
– Я не дам согласия на брак своих детей.
– Вы забываетесь, герцог Аласский, – еще мягче обронил его величество.
Они застыли друг напротив друга в напряженных позах – Вольтур Аласский сухой и жилистый, Астей Пятый Герингем более грузный – но во многом схожие: один рост, один возраст, даже профили одинаковые, остроклювые.
Красно-белый и черно-алый наряды феноменальным образом лишь подчеркивали сходство.
Я не испытывал желания лезть между ними. Зачем? Пусть старый недруг первым разозлит Астея и первым примет на себя удар. А когда король приведет его в чувство и спустит пар, тогда и поговорим.
– Перед моим именем стоит не “рихт[1]”, а “тэйр”, ваше величество!
[1] Рихт – обращение к мужчине-простолюдину. Рихта – к замужней женщине. Рихтим – к незамужней.
Моего будущего тестя несло: только что он фактически заявил королю, что это ОН, Астей Пятый Герингем, забывается, вмешиваясь в семейные отношения высшей знати.
И не стоит думать, что его величество не заметит или спустит старому другу эту правду на грани дерзости. Королевская дружба – она такая. В ней крайне не рекомендуется переходить границ.
– Мои привилегии и права я заслужил не шаркая каблуками при дворе, а защищая границы королевства от набегов инородцев, – продолжил, набычившись, Аласс.
Видимо, здорово его величество задел дворянскую гордость своего вассала, если тот пустил в ход шантаж, напомнив, кто бережет спокойствие королевства.
Герцогства Аласское и Вейлеронское – щит Карлиона, последний оплот равнин. Предгорья, за которыми Сонные Горы, откуда то и дело рвутся в равнинные земли, в человеческие королевства, орды неведомых тварей.
Это тебе не симпатичные лесовички и горянки разных форм и мастей, с которыми иной раз могут закрутить лихой роман искатели экзотики и новых впечатлений, и даже не инородцы-приживалы, которых выявить сложнее, чем избавиться.
Это в прямом смысле слова – неведомые, и в прямом смысле слова – твари.
Королевства, конечно, и между собой сцепиться не дураки – именно последняя такая драка покрыла меня славой и приблизила к монаршей милости, но орды инородцев… Это другое.
Когда на равнины идет очередная Великая Волна, королевства объединяют силы, и все резервы и ресурсы встают за щитами воинов пограничных земель, протянувшихся по предгорьям. Но Великая Волна – особый случай, само собой. Это случается не каждый год и даже, слава богам, не каждое десятилетие.
А вот рядовые набеги на земли каждого пограничного тэйра бывают по два-три раза в год, а то и чаще. Обычное дело: племена инородцев Сонных Гор тянут языки к мягкому мясу равнин, но напарываются на клинки сторожевых замков.
Вольтур Аласс, герцог Аласский, только что дал понять, что, продолжи король упорствовать, он способен пропустить следующую малую волну к неготовым к такому повороту событий соседям.
Если, конечно, у меня от близкого семейного счастья не приключилось слуховых галлюцинаций.
– Мятеж? – ощерился Астей.
– Посягательство на неотъемлемые права дворян? – зеркально осклабившись, отразил выпад Аласский.
– Что ж, – и в этом королевском голосе скрежетнул металл монаршей воли. – Будь по-твоему. Я не стану требовать этих брачных уз. Но сегодня же все члены рода Аласс оставят занимаемые должности, и в три дня должны будут покинуть столицу. С этого момента и до моего отдельного распоряжения вам запрещено появляться в Акрейне. Вы можете…
Его величество огласил список оставленных старому другу свобод (не балуя его оными – осталось как раз то, что входит в неотъемлемые права дворян), и Аласс, не дрогнув, склонил голову в почтительнейшем из согласий:
– Да будет так, ваше величество. В таком случае род Аласс добровольно ограничивает свое экономическое присутствие вне границ герцогства и отзывает вложения в следующие проекты…
А ведь сцепились не на шутку, оба на взводе, глаза горят – рвут друг из друга куски мяса, как волки над добычей. Показным сопротивлением ради сопротивления и не пахнет: почтенный тэйр, похоже, твердо намерен загнать свое герцогство в опалу, но не смешать кровь с заклятым врагом!
Про моё присутствие здесь же, в кабинете то ли оба забыли, то ли наплевали пока… Сдержав усмешку, я позволил себе откинуться на стену и наблюдать за схваткой отстраненно.
О необходимости жениться его величество заговаривал со мной уже не раз. Я отшучивался, пока это было прилично, а когда увиливать стало чревато, признался, что невесту уже выбрал, и помолвка – дело почти решенное, осталось договориться об условиях. После победы над Фолебергом Астей Пятый стал звать меня другом, приблизил и дозволял многие вольности, но королевская дружба – такая зыбкая почва, которой я старался не злоупотреблять. Благо, интересы мои лежали достаточно далеко от дворца и придворной жизни.
Правильно делал – это я точно мог сказать, наблюдая, как ради государственных интересов его величество гнет в дугу старого друга, с которым действительно дружил не одно десятилетие, а не просто благоволил в свете удачной военной кампании.
В отличии от меня, прославившегося при дворе не только победами, но еще и редкой нелюдимостью, герцог Аласский – влиятельный политик и экономический деятель. И от его влияния Астей Пятый сейчас отхватывал здоровенные куски.
Интересно, Вольтур Аласс так любит детей, или так не любит меня?
Нельзя сказать, что Астей Пятый был так уж неправ в своем желании помирить враждующих соседей. Просто шансы на успех я оценивал как мизерные.
Вражда началась около трех веков назад.
В наших предгорьях, богатых лесом, охотничьими угодьями и многими другими, без сомнения, ценными ресурсами, исключительно мало пахотных земель. Каждая сажень, годная под распашку, стоит очень дорого. Около двухсот лет назад некий тэйр Кассиль Ингер, имеющий во владении весьма лакомый кусок земель с романтичным названием “Медовая долина”, в народе носящий куда более простецкое название “Воловьи лужки”, возжелал передать его за кое-какие услуги некому эссею[1], о чем была составлена соответствующая бумага.
Новый владелец Долин-Лужков с документом на право владения явился к моему почтенному предку, герцогу Эриху Волкоглазому Вейлерону, и предложил продать ему эту землю. И продал, за огромные деньги – ибо прекрасно понимал, какова ее ценность в наших суровых краях.
А лет через десять, после смерти тэйра Ингера, к герцогу Гийому Аласскому явился сын покойного, унаследовавший Воловьи лужки согласно завещанию, и вступивший в право владения законным образом. И продал их повторно.
Когда стороны, каждая из которых считала себя единственным и законным владельцем угодий, столкнулись, случилось то, что и должно было – конфликт интересов.
Сын тэйра Ингера утверждал, что никакой передачи земель не было, а полученный моим предком документ – фальшивка. Эссей, продавший Эриху Вейлерону землю, за это время, разумеется, затерялся на просторах королевств.
Единственным способом восстановить справедливость оставался королевский суд – вот только незадолго до него бумага, подтверждающая что эссей получил Медовую долину в оплату неких услуг, исчез без следа. Не важно, что её видела целая толпа свидетелей – магически доказать подлинность документа стало невозможно. И король признал законным владельцем земель герцога Аласского.
Эрих Волкоглазый не стерпел подобного унижения. Ведь мало того, что у Аласских и так земель, годных под возделывание, было больше, так его еще и выставили дурнем, облапошенным безродным горожанином.
Он поднял боевые стяги и силой отбил принадлежащее ему по праву. Так началась междоусобная война, затянувшаяся на полстолетия. Когда мои предки не отражали набеги инородцев – они сражались с Алассами. Со временем столкновения пошли на убыль, но вражда так и осталась. Вейлероны не оставляли попыток вернуть своё, Алассы не желали отдавать неправедно полученное, и сколько дров было подброшено в топку этой вражды за века – не сосчитать.
Дед ненавидел герцога Аласского люто, до зубовного скрежета.
Отец относился гораздо спокойней, но, сколько я себя помню, что бы ни стряслось в замке Страж, виноватых долго искать не приходилось – это всегда были происки Алассов.
Эти мысли катились незначительным фоном, в то время как здесь и сейчас я внимательно слушал. Герцог Аласский принимал участие во многих значимых для королевства проектах, которые сейчас просто и незатейливо обескровливал, отзывая своё золото.
Неприятно даже подумать, какие потери при этом понесет он сам, но тут, кажется, уже вступил принцип “лишь бы соседу было еще хуже”.
А “соседу” было и впрямь не сладко: Аласский попал, куда метил.
И когда герцог закончил перечислять, из каких еще кампаний корона должна вернуть ему средства (кстати, занятные сведения об интересах черно-алых), его величество навалился ладонями на стол:
– Да что ж ты так уперся?
– Ваше величество отдает мою дочь моему врагу! – Нет, Вольтур Аласс не позволил себе ни единого непочтительного движения или интонации, но гнев и упрямая решимость стоять до конца были понятны.
– Зато отдаю тебе – дочь твоего врага! – парировал Астей.
А я сдержал усмешку: как изящно Астей Пятый обозначил, что я сам не враг Аласскому, а лишь мой отец.
– Ваше величество, как будто я и впрямь могу сделать невинной девушке что-то плохое! – надменно вздернул подбородок Аласс.
Это ты, сволочь старая, намекаешь, что я – могу?!
Я лениво, плавно перетек из одного положения в другое, вспоминая, что как маг герцог Аласский не очень силен, хотя коварен и сложно прогнозируем в бою.
Ну ничего, и не таких в щебень перетирали.
Но моё предложение завершить старую вражду другим способом, прояснив все один на один старым добрым поединком чести, опередил его величество Астей Пятый.
– Раз это твоё единственное опасение, – по-змеиному быстро отреагировал король, – то, полагаю, если его сиятельство герцог Вейлеронский даст слово обращаться с тэйрим Нисайем со всем возможным почтением, камень преткновения будет устранен! Не так ли, друг мой?
На Аласса было приятно посмотреть: его явно распирало желание “дорогому другу” много, много доброго, но… Но пойманный на слове он стоял и молчал.
Заявить прямо, что моего слова недостаточно, он не мог. И он, и я, и его величество понимали: такое оскорбление спустить я не смогу, даже если захочу, а я не захочу. А в поединке со мной у него нет шансов, и неважно, магией мы будем сражаться или железом. Я сильней и там, и там, у меня больше боевого опыта и я банально моложе. Род Аласс сменит главу, и его величество всё равно выдаст его дочь замуж. Но уже без моего слова.
– А что, его сиятельству герцогу Вейлеронскому нечего сказать по поводу сложившейся ситуации? – с ненавистью выплюнул Вольтур Аласс.
О, боги, какие страсти! Из-за какой-то тэйрим, в которой и глянуть не на что.
Я пожал плечом, флегматично поведав тэйру очевидное:
– Если его величество решил меня женить – он женит.
Потому что я на такие жертвы, как Аласский, не пойду, подставляя всех, за кого отвечаю, только ради того, чтобы отстоять своё “не хочу”, изначально больше похожее на детские капризы.
– Так какая разница, – развил я свою мысль, – та девица или другая? За эту мне, по крайней мере, Воловьи лужки отдадут.
И пусть этого никто пока не озвучивал, но именно ради этой передачи, я это знал, и была, по большому счету, устроена вся затея со свадьбами. Ибо единственный способ прекратить междоусобицу (не вражду, нет) внутри королевства – это законно отнять у Аласского и законно отдать мне спорные земли в составе приданого за его дочь.
Я ожидал, что на эти слова, фактически признающие, что я не отличаю его дочь от еще полусотни точно таких же дворянских дочек, присутствующих сегодня на балу, он ответит злостью, ядовитой репликой, возможно, даже повторным отказом от брака, но…
Аласс посмотрел на меня с жалостью. А потом обратился к королю:
– И вот этому чурбану, ваше величество, вы отдаете мою девочку?
А Астей Пятый неожиданно почти смутился:
– Он исправится, – непонятно, но уверенно пообещал король. – А Медовую долину всё же придется отдать как приданое.
– Ваше величество, – надменно отозвался Аласс. – За своей дочерью я дам достойное, – это слово он выделил голосом, – приданое. А не несчастный клочок земли, опустошенный непрекращающимися боевыми действиями.
– Разумно, тэйр. – Я согласно склонил голову. – В конце концов, девица не маг.
А вот теперь укол прошел. Герцог Аласский отлично держал удар, но бешенство, полыхнувшее в светлых глазах на миг, и тут же схлынувшее, сказало об этом недвусмысленно.
– Если для вас это принципиально, тэйр, – ядом в его голосе можно было отравить все земли Вейлерона, – то, может быть, вы на этом основании все же откажетесь от брака?
– Для меня это значения не имеет, – скучающе признался я. – Но роду важно, каких детей она родит. Поэтому, вполне справедливо, если мой род получит компенсацию за этот риск в виде достойного, – теперь уже я выделил это слово, – приданого.
Герцог Аласский на секунду прикрыл глаза, усмиряя эмоции, а когда открыл их и заговорил, голос его был сух и спокоен:
– Хорошо. Я дам согласие на оба брака. Но при условии что его сиятельство герцог Вейлерон здесь и сейчас даст слово, что он будет относиться к моей дочери с почтением, не причинит ей обиды намеренно и не попрекнет Нисайем ее даром ни наедине, ни при ком-то, ни за ее спиной! Иначе, – он коротко улыбнулся, – замок Лунь попросту уйдет в осаду, и на следующие переговоры, ваше величество, вам придется явиться во главе войска.
Я, к слову сказать, и не отказался бы прогуляться с войском по землям Аласских!
Но кто ж мне даст.
Слово я дал без внутреннего сопротивления. Смешно, право, я и без того не имел дурных намерений относительно этой тэйрим. Вражда враждой, но я не сражаюсь с девицами. И уж тем более считаю ниже своего достоинства, пакостить недругу, третируя его дочь – это удел слабаков.
– Мне тоже понадобится ваше слово, тэйр, – бросил я, закончив со своими обещаниями. – И ваше, и вашего сына. Своим предположением о том, что я способен причинить вред вашей дочери, вы заставили меня волноваться о судьбе Оленны.
Аласс сощурил глаза и раздул ноздри. Что? Не нравится? Эх, жаль все же, что дело не дошло, а теперь уже, пожалуй, и не дойдет до поединка.
А еще жаль, что его величество не понимает, что за несколько столетий несчастные Воловьи Лужки – это всего лишь первый номер в длинном списке счетов, которые Алассы и Вейлероны могут друг другу выставить.
И регулярно выставляют.
Кабинет его величества я покинул первым, сразу после подписания соглашения. Спор по поводу приданого с обеих сторон был ожесточенным, азартным, выматывающим, но удовлетворительным по итогам. Я получал, что хотел, Аласс отдавал, что не хотел – не это ли счастье?
Когда обе подписи украсили вензелями и магическими печатями тут же составленный лично его величеством документ, Аласс посмотрел на меня с надменным вызовом и обронил:
– Раз мы покончили с этим неприятным делом, позвольте обсудить с вами, ваше величество, еще один вопрос наедине?
Старый скряга хочет продемонстрировать мне, что у него с королем по-прежнему мир и дружба, несмотря на все то, что они только что друг другу наговорили? Да на здоровье!
Я молча поклонился суверену и удалился. А в коридоре некоторое время постоял в раздумьях.
Можно было бы прямо сейчас удалится в какой-нибудь более уединенный уголок дворца, пока не истечет время, которое необходимо «отбыть» на королевском празднике. В конце концов, главную публичную роль на этом балу я отыграл, а подобные масштабные мероприятия не доставляют мне удовольствия. Если уж и устраивать торжества, то в близком кругу приятных тебе людей (роскошь, недоступная королям).
Но данное Алассу слово, что бы он там себе ни думал, имело для меня значение. А значит, оставалось еще одно дело перед тем, как я смогу покинуть дворец.
Отыскать новообретенную невесту оказалось удивительно просто – непривычное скопление черных нарядов Алассов и Вейлеронов бросалось в глаза. Ее высочество, чьи таланты так нахваливала мне юная тэйрим, взяла на себя роль парламентера, и ее платье пронзительно белело на этом фоне.
Сама тэйрим Нисайем стояла возле принцессы и что-то вдумчиво разглядывала под ее объяснения.
Я остановился и позволил себе присмотреться.
Хорошенькая.
Не красавица, за которой тянется шлейф разбитых сердец, но и не та которую замуж берут «не глядя» за одно лишь приданое. Волосы слегка отливают медью, а глаза – зеленью, но яркости рыжих и зеленоглазых ей не хватает. Светлая кожа, прямой классический нос, к счастью, унаследованный от герцогини. Что еще?..
Черно-алый ей не идет.
Блуждающий по залу тот самый зеленоватый взгляд остановился на мне, и я, прекратив пустые разглядывания, направился прямиком к группке дам.
[1] Эссей – обращение к горожанину, состоятельному человеку. Эсса – горожанка. Эссим – незамужняя дочь горожанина.
Протанцевать с невестой всего один танец, а потом испариться, да еще и уже после объявления помолвки – это дурной тон и пересуды у девушки за спиной. Мазурка вот-вот должна была закончиться, что нам достанется – кадриль или еще один вальс?
Взгляды женщин, устремленные на меня, были противоречивы.
Оленна выглядела растерянной и немного испуганной. Ей едва исполнилось восемнадцать, и о замужестве пока что речи не шло, мы планировали дать ей пару лет насладиться светом и присмотреться к потенциальным партиям. Две другие мои сестры уже были удачно пристроены, и младшенькая могла позволить себе «погулять».
Матушка была зла и раздосадована. Она улыбалась, но в уголках глаз и губ притаилось бессильное раздражение. За матушкиной спиной – тэйрим Сириль, ее воспитанница и компаньонка, а также по совместительству моя несостоявшаяся невеста, смотрела на меня с надеждой.
Герцогиня Аласская держала лицо лучше всех. По ней невозможно было понять, что что-то в ее жизни идет не по плану – безупречна, очаровательна, приветлива. Как всегда. Старый козел Вольтур так и не смог оценить по достоинству, какая женщина ему досталась.
На тэйрим Нисайем я взглянул уже только приблизившись в упор, когда все дамы, кроме принцессы, присели в реверансе, приветствуя приближение мужчины.
Та, как и Оленна была растеряна. Но не испугана. И сквозь растерянность проглядывало любопытство – ее выдал взгляд, мазнувший по мне с головы до ног и тут же прикрытый ресницами. А услышав приглашение на следующий танец, она коротко оглянулась на мать, словно уточняла, можно ли?..
Прилежная. Послушная. Хорошие качества.
Нам снова выпал вальс.
Она хорошо танцевала. Не просто выполняла заученные движения, как марионетка, а с чувством, получая искреннее удовольствие от процесса. Первый раз. Сейчас спина под моей ладонью была напряжена, плечи тоже, движения – как раз те самые, механические. А еще она молчала, а не забивала мне голову восхищенным лепетом.
– Как вы себя чувствуете, тэйрим? – поинтересовался я.
– На нас все смотрят, – невпопад ответила девушка.
– Пусть смотрят.
– Это… странно, – она повела плечом, будто пыталась сбросить собственное оцепенение.
– Надо потерпеть еще один танец после этого, и на сегодня смотреть перестанут.
– На сегодня?
– До свадьбы шесть дней. Пока она не состоится – будут смотреть. Впрочем, полагаю, они и после посмотрели бы, но в замок Страж никто не пустит столько зрителей.
– Шесть дней… – девица, кажется, решила занять почетную должность моего эха. А потом она вдруг встрепенулась и осведомилась светским тоном, тем самым, которым третировала меня вопросами насчет убранства зала: – Значит, папенька отдал Лужки?
– Исключительно в обмен на шахту Трех Котлов.
– Справедливо, – степенно кивнула юная тэйрим с крайне серьезным выражением лица. Ее скованность таяла, как ночной лед на ярком апрельском солнце.
Еще бы не справедливо! Эту серебряную шахту Алассы же и обвалили век назад да так качественно, что мой предок и все его преемники махнули рукой – вложений для восстановления требуется тьма, а гарантии того, что они окупятся – никакой. Алассы испоганили, пусть сами теперь и восстанавливают. Вейлеронам важнее земля.
– Виторик хороший человек, – внезапно выдала мне тэйрим Нисайем, вернувшись в мои объятия после очередного поворота. – Он не обидит тэйрим Оленну.
– А за себя вы не переживаете? – не удержался я от легкого подтрунивания.
– Нет! – девушка вздернула носик. – У меня есть папа, а у папы – войско.
Мне стало смешно. Угрожать Вейлеронам, Алассы учатся, кажется, раньше, чем произносить собственное имя.
– У меня тоже есть войско, – счел забавным напомнить я, и этот самый носик слегка сморщился, выдавая все, что его хозяйка думает о моем войске.
Ну раз маленькая тэйрим изволит ничего не бояться и даже грозиться…
Вальс закончился, но вместо того, чтобы вернуть птенца в гнездо, я повел ее в совершенно противоположном направлении – к фуршетным столам.
Нисайем нервно оглянулась.
– Вы должны сопроводить меня к матушке.
– Как жених – не должен. К тому же я должен провести с вами как минимум три танца, предлагаете мне бегать туда-обратно ради этого?
– Мы можем потанцевать прямо сейчас!
– Я не люблю кадриль.
Моя невеста еще раз оглянулась назад и замолчала.
– Если матушка будет ругаться, вините меня, – “утешил” я юное создание.
– Она и без меня вас прекрасно обвинит! – пробормотала тэйрим себе под нос и приняла протянутый бокал шампанского.
Я только усмехнулся – в этом, и впрямь, можно было не сомневаться!
Глава 3
Это было очень странно, смотреть на мужчину и пытаться осознать, что вот именно он – будет моим мужем. И не когда-то в отдаленном будущем, а к концу этой недели.
Я знала, что несмотря ни на что, все же выйду замуж. Засидевшаяся в девицах герцогская дочь вызовет куда больше внимания, пересудов и слухов, чем оная дочь, выскочившая замуж за неровню. Но все равно “муж” – это было такое абстрактное понятие, маячившее где-то в перспективе, а никак не конкретный человек, стоящий сейчас передо мной. И уж тем более – не враг рода.
Я привыкла иметь четкие указания на любой случай жизни: как себя вести, как смотреть, что говорить и что делать. Не то, чтобы они мне нравились – любимой игрой было обойти эти самые указания хоть чуточку – например, улыбнуться королю во время насмерть запротоколированного приветствия.
Но без них было неуютно.
А вот герцогу, казалось, было совершенно все равно, что ему подсунули незапланированную девицу. Хотя почему все равно? Получил-таки свои Лужки и радуется поди! А девица в довесок – это так, мелочь, на которую можно закрыть глаза.
Я старательно дула на угли тлеющей внутри родовой неприязни.
Вежлив – что-то задумал. Не выставил меня в неприглядном свете, пропустив танцы – печется о своей репутации. Обходителен – точно что-то задумал!
Вон как смотрит! Коварно! Злодейски! Еще и ухмылка прячется в уголках губ – тоже, несомненно, коварная и злодейская.
И вовсе мне не понравилось с ним танцевать. А что дыхание перехватывало всякий раз, как после фигуры меня притягивало обратно в уверенные, сильные объятия, и что щеки погорячели – так это от злости и физических нагрузок!
Пузырьки шампанского щекотали небо.
Угли шипели искрами, но разгораться категорически отказывались.
...мне нельзя пить больше одного бокала...
Герцог молчал, глядя куда-то в сторону. Я молчала, разглядывая его украдкой.
...когда закончится эта бесова кадриль? Отмучиться уже и обратно! За инструкциями!
Мать-Искусница услышала мои немые молитвы – помощь пришла куда быстрее.
Сначала я увидела, как его сиятельство герцог прищурился, глядя куда-то за мою спину, а потом услышала голос отца:
– Вы торопите события, тэйр Алиссандр, забрать мою дочь из семьи вы сможете только после свадьбы, а до тех пор будьте любезны возвращать ее родителям после обязательных танцев. Нисайем, твоей матушке нездоровится, с позволения его величества мы отправляемся домой.
Я с облегчением выдохнула и отставила бокал (надо же, незаметно – почти пустой). И почти сразу мою руку перехватили чужие пальцы.
– Вы прекрасны, тэйрим Нисайем, – негромко произнес Вейлерон и поднес мои пальцы к губам.
А потом вместо того, чтобы, как полагается, только обозначить поцелуй в сантиметре от кожи, поцеловал по-настоящему.
От пальцев по кисти и до самого локтя пробежали горячие мурашки, и я едва ли не выдернула руку от неожиданности. Но уроки ее сиятельства матушки сделали свое дело, выдержка мне не изменила.
– Благодарю вас, ваше сиятельство, – не дрогнув голосом, кивнула я, и отправилась следом за папенькой на семейный совет.
В том, что направляемся мы именно туда – я не сомневалась. Инструкции, наконец-то!
Стоило нам выйти из малого портала в одном из потайных залов замка Лунь, его сиятельство папенька начал раздавать команды:
– Регин, распорядись найти эссея Дальгора, пусть срочно явится в мой кабинет! Отправь человека к эссею Лаугесену и узнай, где ночует Мёрк. Они мне немедленно нужны. Прикажи подготовить гонца, и… – его сиятельство уперся в массивную дверь, отделявшую подземелья от наземной части замка, и одернул сам себя: – и остальное потом.
Второй по старшинству из законных братьев почтительно поклонился отцу и отправился организовывать поиски отцовского секретаря, казначея и главы разведки (Мать-Искусница, а этого-то зачем?!). А также отдавать распоряжения насчёт гонца. А все остальные проследовали за батюшкой в кабинет.
Отец летел по коридорам, размашистым широким шагом, а я всё меньше понимала, что происходит: вопреки всему происшедшему, отец выглядел… довольным?
Во дворце, после беседы с его величеством, сквозь приличную для аристократа бесстрастность, у отца проступал гнев и оскорбленная гордость. Чужакам, возможно, и не было видно, но я-то знала его всю жизнь!
А теперь он просто лучился хищной радостью.
Матушка же выглядела недовольной – хотя я ожидала, что будет наоборот. Ведь ее дочь, от которой она не ждала уже ничего толкового, вдруг составила блестящую партию! Под покровительством самого короля! Есть же чему порадоваться, разве нет?
Поняв, что я точно не понимаю чего-то важного в ситуации, я смирилась. Не вся, только частично – любопытство смирить не удалось. Но я весьма и весьма надеялась, что в кабинете хоть что-то мне прояснят!
У дверей своего кабинета батюшка замер так, словно впервые эти самые двери увидел. Оглянулся на свой эскорт и удивился еще больше.
– Виторик, Нисайем – в кабинет. Дражайшая супруга, прошу вас, тоже останьтесь. А вы – свободны!
Он сопроводил свои слова таким взглядом, что братьям спорить и в голову не пришло, и они покорно отбыли в направлении своих покоев. Зато появился первый из вызванных отцом помощников, эссей Стефан Лаугесен, отцовский казначей.
Ключ коснулся замка, по контуру двери разлилось теплое медовое свечение. Три поворота ключа в одну сторону, один – в обратную, придавить и подержать. Свечение опало, и отец еще дважды провернул ключ в скважине, открывая уже обычный, не магический замок.
– Прошу вас, дамы! – церемонно пригласил он нас с матушкой, активировав светильники приказом.
Свет медленно озарял просторную комнату, высокие окна с алыми шторами в черных лозах, высокие шкафы, отцовское кресло за столом и несколько стульев перед ним. Матушка, расправив юбки, опустилась на низкий боковой диванчик, и я последовала ее примеру.
Виторик с эссеем Лаугесеном дождались отцовского разрешения, и тоже сели – но на стулья перед отцовским столом, покрытым алым сукном.
Его сиятельство прошел по кабинету туда-сюда и объявил:
– Стефан, мой сын Виторик и моя дочь Нисайем в это воскресенье сочетаются узами брака с назначенными его величеством супругами.
Он взглянул на эссея Лаугесена и счел нужным успокоить верного помощника:
– Ну-ну! Эту свадьбу организовывает корона, вот пусть у королевского казначея лицо и вытягивается! Вот брачные договоры, – он достал из воздуха и один за другим поставил перед эссеем два лакированных тубуса: черно-алый и черно-зеленый. – Ознакомься, подготовь. Можешь снять копию со обоих документов в части списков. – продолжил отец, пока казначей вынул сперва договор в цветах Алассов, по которому предстояло получать имущество, а затем – в цветах Вейлеронов, по которому надлежало отдать.
И чем больше он читал второй список, тем грустнее делалось его лицо. Скорбь и мировая печаль проступали на нем, чело прорезали глубокие морщины, а взгляд наполнялся тоской.
Хм, батюшка что, половину герцогства за мной отдал? Судя по отчаянию эссея казначея, никак не меньше!
Его сиятельство, и не думая проникаться страданиями подчиненного, продолжал раздавать указания:
– Имей в виду, всё должно быть подготовлено безупречно, в лучшем виде! Еще не хватало краснеть перед старым недругом из-за какой-нибудь ерунды, по недоразумению не попавшей в приданое или испорченной! Теперь ты, сын. – Его сиятельство развернулся к Виторику. – Как тебе тэйрим Оллена?
– Хорошо воспитана, образована, маг, – охарактеризовал брат последовательно.
Когда в кабинет друг за другом вошли эссей Мёрк и эссей Дальгор, батюшка лишь рукой махнул в сторону документов, оборвав приветствия – изучайте, мол.
– Хороша собой, – продолжил наследник герцогского титула. – Решением его величества расстроена, пожалуй, больше, чем можно было бы ожидать в такой ситуации. Возможно, тэйрим Оллена кем-то увлечена…
– Таких сведений нет, – отреагировал на вопросительный взгляд отца Ричард Мёрк, глава разведки и по совместительству правая рука отца. – Если у сестры герцога Вейлеронского и появилась сердечная привязанность, то только в последние несколько недель перед балом.
Он задумался и уточнил:
– Ну, либо она очень ловко всё скрывала…
– Выяснить!
