Текст книги "Одноклассники Квадратного стола (СИ)"

Автор книги: Яна Таар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Одноклассники Квадратного стола
Яна Таар

***

«.. А королева Гвиневра позвала к себе рыцарей Круглого стола и сказала им, что поедет с ними майским поездом по лесам и полям близ Камелота, ибо настал месяц май, когда распустились деревья и цветы в лучах солнца, и сердца женщин и мужчин также ждут радости и веселья…»

ГЛАВА 1 – в которой выясняется, что вся поездка Яны – чистой воды авантюра

– …три дня и две ночи.

– А спать будем?

– Первым делом мы будем пить, потом танцевать…откровенно, ну и, самое главное, ностальгировать. На сон времени не остается.

Яна восторженно ухнула, оценив потрясающие перспективы и не успев затормозить, налетела на собственный чемодан. Прижав телефон к груди, она вопросительно уставилась на препятствие, потом задрала голову и взглянула на Павла.

– Пришли. Твой вагон, – кивнул супруг в сторону поезда.

– Я на месте, – отрапортовала Яна в мобильник. – Вхожу в девятый вагон. Целую, до встречи.

– Мужчина, женщина? – флегматично поинтересовался провожатый, перехватывая удобнее багаж.

– Это же Полина! Наша вечнозеленая староста.

Павел покосился на Яну, не рискуя уточнять, отчего староста зеленая? Зимой и летом одним…

– Бессменная, что ли?

– Угу. Другой старосты у нас не было, – рассеянно ответила та, разглядывая образчик сногсшибательной красоты.

Вход в вагон перекрывала высокая, статная и ошеломительно-праздничная проводница: кипенно-белая блузка, форменная юбка в обтяжку, пышные волосы собраны заколкой с цветными каменьями, помада вишневая, тени розовые. Глаз не отвести! Переминаясь на десятисантиметровых каблуках, красавица прожигала взглядом бойкого проводника из соседнего вагона. А тот, игнорируя ревнивую соседку, рассыпал комплименты двум смешливым пассажиркам.

Яна сразу вникла в ситуацию и, в ожидании неминуемой развязки, топталась у лесенки.

– Заходишь? – сухо поинтересовался Павел, взгромоздив чемодан на первую ступеньку.

– Вот только не надо таким тоном! – взорвалась Яна и сунула проводнице билет.

– Гад, – вслух пожаловалась та, не отрывая взгляда от бойкого коллеги.

– Встречаетесь?

– Две недели, как заявление подали.

– Поздравляю! – хохотнула Яна. – Ваш жених – бабник.

Павел хмыкнул и, громыхая чемоданом, скрылся в недрах вагона. Яна насупилась и полезла следом за недовольной половиной. В сердцах, она пробежала мимо своего купе, но опомнившись, вернулась назад. Муженек, между тем, запихивал чемодан под сиденье и знакомился с соседями – пожилой семейной парой. Явление взъерошенной попутчицы вызвало улыбки у супругов. В свои тридцать семь Яна напоминала героиню из американского комикса: худенькая, огненно-рыжая, с косой рваной челкой, прикрывающей пол-лица и серый глаз. Второй глаз – не менее серый – взирал на мир с отвагой и любопытством.

– День добрый! – чересчур громко поздоровалась она.

Худой мужчина, стоящий у поручня в коридоре, нервно вздрогнул и покосился в сторону нарушительницы спокойствия. Яна залилась как маков цвет, расправила плечи и независимо задрала подбородок. Из купе вышел ухмыляющийся супруг.

– Бунтуешь? – спросил он и обнял воинственную жену.

– Провожающие, на выход! – зычно выкрикнула проводница.

Провожающий приподнял Яну в воздух, сжал, встряхнул, аккуратно поставил на потертую ковровую дорожку и покинул вагон. Она задумчиво проводила взглядом его широкую спину. Очнулась от короткого стука в оконное стекло. Посмотрев вниз, резким движением опустила раму и высунула голову наружу.

– Больше так не делай, – попросил он.

– Как? – приготовилась обороняться Яна, сдунув с глаза челку.

– Заранее надо предупреждать. Ты вечером, в форме ультиматума, сообщила, что уезжаешь, полночи перетряхивала шкафы, а в восемь утра сбежала делать педикюр. Слушай, зачем тебе педикюр?

– Купаться буду, – неуверенно ответила она. – Там речек много.

– Первого мая? В горной речке? Подумай хорошенько. У тебя, между прочим, есть семья. Может, не стоит купаться…и ехать?

– Во-от! Потому и молчала. Сказала бы раньше, всей толпой навалились бы: родственники с обеих сторон подтянулись, бабки-дедки закудахтали, золотые дети заболели. А за четырнадцать часов ничего не успело случится: дела – в ажуре, отпрыски – в шоколаде, твоя мама – в шоке.

Солнышко выглянуло из-за облаков и брызнуло лучами в лицо путешественницы, ярко высветив веснушки на белой коже. Она мечтательно прищурилась:

– Мы там школу вспоминать будем, петь, танцевать… Полина сказала.

– Да я не против! Сказала бы заранее, поехал бы с тобой.

– Пф-ф, кто же ездит на встречу одноклассников со своим самоваром? – в унисон с поездом фыркнула Яна.

Вагон плавно сдвинулся с места. Павел держался возле окна, постепенно переходя на бег рысцой.

– Как отель называется? – спохватился он.

– Камелот!

Павел остановился, помахал вслед поезду и озадаченно потер лоб.

– Камелот какой-то, – бормотал он. – Куда поехала? Главное, зачем?

Яна из последних сил дергала дверь купе, грозя вконец оторвать разболтанную ручку. Отчаянные крики о помощи и пылкая молитва не привели к освобождению, и нечаянная пленница в который раз поменяла тактику. Сейчас она вела дипломатические переговоры. С дверью.

– Глубокоуважаемая дверь! – начала она с потрясающего пассажа. – Сегодня – даже не понедельник. Солнышко в неб-бе светит ярко, облака летят голуб-бые, – буква «б» подвигала ее на очередные рывки. Она дергала ручку и продолжала с досадой, – куда-то. Ведь чудесный день б-был. Сезам, откройся!

Рывок, еще рывок. Дверь стояла насмерть. Надежда на освобождение умирала в мучительных трудах. Яна рухнула на сиденье, толкнув в сторону чемодан на колесиках.

– Признаю, я вела себя непочтительно. Пнула вас разок, – подумала и уточнила. – Три раза. Но я раскаиваюсь. Это все предки с их дремучими рефлексами.

Пассажирка тринадцатого места обвела взглядом пустое купе и горестно взвыла:

– О-ох!

Без толку стучать по стенам и в дверь. Еще в Чопе все пассажиры покинули вагон, а она, как последний герой, поехала в Ужгород. И проводницу…бесы забрали. Час назад в вагоне поднялась жуткая кутерьма. Со всего состава сбежалась энергичная обслуга и принялась «раздевать» вагон. Деятельные помощники вынесли коврики, матрасы, занавески и с той же внезапностью, как объявились, исчезли, прихватив за компанию хозяйку вагона.

Как только служивый люд плюс живописная проводница – сегодня она разоделась в прозрачную блузку – убрались из вагона, случилась неприятность. Поезд судорожно дернулся, и дверь купе, которую по случаю теплой погоды держали открытой, с лязгом захлопнулась.

Сначала Яна не придала этому значения, но за двадцать минут до прибытия ей захотелось отрепетировать торжественный выход. Вот тогда и выяснилось, что пассажирка попала в западню. И сейчас, постукивая носком красной кроссовки в негодную дверь, она размышляла вслух:

– Не может быть, чтобы невеста забыла обо мне. Или может?

С любовью – своей или чужой – вечные неприятности. По всей вероятности, проводница охраняет от соблазнов вертлявого суженого. Он, и правда, на флюгер смахивает. Погода нынче ветреная: столько соблазнительных женщин.

Колеса лениво постукивали, за окном мелькали городские постройки, поезд замедлял ход. Яна бестолково дергала неподдающуюся дверь, таращилась в бесполезный телефон и прикидывала возможные варианты эвакуации. Вариант первый и единственный – через окно. Оглянулась, оценила размеры выходного отверстия и сообразила, что на определенном этапе движения драгоценная часть тела застрянет, и она зависнет вниз головой.

– Встречающие захлебнутся в экстазе.

Отвернувшись от окна, Яна бросила взгляд в зеркало, вытерла испарину, расстегнула верхнюю пуговицу у блузки, взлохматила челку.

– Будь, что будет! – махнула рукой.

Вот не так она представляла себе встречу с одноклассниками двадцать лет спустя. Говорил Павел, чтобы сидела дома.

В этот момент состав резко затормозил. Она неловко попятилась, ударилась боком о косяк, вскрикнула от боли и ухватилась за ручку, чтобы не упасть. Дверь с приятным звуком отъехала в сторону. Поезд остановился.

Прихрамывающая на одну ногу, расхристанная, с пятнистым румянцем на лице Яна волокла чемодан по узкому проходу. Метания и нервная суета восстановили против нее багаж: колесики, будто специально, находили препятствия и намертво застревали в предвкушении хозяйских действий. Она, закалившая себя в борьбе, тянула уже за другую ручку. Чемодан протестующе тарахтел.

Яна вышла в тамбур, где встретила сто раз поминаемую проводницу. Макияж невесты выглядел подозрительно смазанным, а сама она грелась в крепких мужских объятиях.

– Приехали! – объявила проводница грудным голосом и кивнула на распахнутую дверь.

– Счастливо отдохнуть!

– И вам не болеть, – выдохнула замученная пассажирка.

Она одарила взглядом воркующую парочку и самостоятельно выпрыгнула из вагона. Следом протарахтел чемодан.

Перрон был пуст, безукоризненно чист и абсолютно ничем не зацепил ее внимания. Яна потопталась, оглядываясь в недоумении, а потом запрокинула голову и уставилась на электронное табло. Светящаяся строчка указывала, что поезд прибыл точно по расписанию в одиннадцать пятьдесят, и пассажирка, почти пять минут, топчется на платформе в качестве живого подтверждения этого неоспоримого факта.

Она добрела до ближайшей скамейки, присела на краешек и задумалась. Никаких радостных одноклассников вблизи и вдали не наблюдалось. Ей стало не по себе: в свете последних событий вся поездка выглядела чистой воды авантюрой, а она – легкомысленной особой. Самобичевание длилось недолго. Яна открыла сумочку, достала телефон, и принялась нажимать кнопки.

– Сейчас узнаем, как добраться до вашего хваленого пансионата, – пробормотала она и тут же поняла, что на перроне появились новые персонажи. Недружный топот, разноголосица и робкое покашливание обозначили чужое присутствие. Яна склонила голову, прищурилась: трое мужчин вынырнули из тени подземного перехода и журавлиным клином двигались к ее скамейке.

Роль вожака взял на себя Андрей. «Я уже и забыла, какой он брюнетистый», – мысленно дивилась Яна. Она оценила широкие плечи, твердый шаг и внимательный взгляд бывшего одноклассника. Он не скрывал своей профессии: полковник ГРУ, прошу любить и жаловать. В девятом классе Яна отчаянно влюбилась в будущего разведчика, однако чувство не было взаимным.

Чуть позади от главной птицы держались Герман и Толик. По гроб жизни Герман был обязан своей чудной мамаше за такое необычное имя. В детстве оно принесло ему немало огорчений, зато пригодилось в актерской карьере. Высокий импозантный блондин с пронзительно-голубыми глазами всегда был в центре женского внимания. Слабый пол не мог устоять против его природного шарма, а он как-то быстро привык к обожанию поклонниц.

Зато Толик Чуев не изменился: остался таким же долговязым, сутулым и стеснительным. Яна припомнила, что в зависимости от ситуации глаза у Толика были либо виноватые, либо обиженные, а еще ее беспокоили эти руки, судорожно сжимающие пальцы в кулаки. Чуев никогда не любил Войтовскую, и она мудро избегала общения с ним.

«Какого дьявола он потащился меня встречать?» – мысленно возмутилась Яна.

Когда мобильная троица приблизилась, она занервничала не хуже перепуганного Толика.

– Привет, Яночка!

Голос Андрея произвел фурор в ее душе. Она не воспринимала смысл слов, просто наслаждалась его бархатными ноткам.

– Снова влюбилась, – пожала плечами Яна, и мужчины рассмеялись. – Как и не было двадцати лет разлуки.

– А меня, значит, разлюбила? – Гера в своем репертуаре.

Уступить пальму первенства сопернику? Да никогда!

– Забыть и разлюбить тебя невозможно, – улыбнулась она. – Как только увижу фильм с твоим участием, сразу мне снишься ночью. Вероятно, как и всем женщинам нашей страны. Целоваться будем? – легкая хрипотца в голосе не осталась незамеченной одноклассниками.

– А, то! – апломбу Германа не было предела. – Я всех наших девчуриков целую, а пацанам жму руки.

– Популярному артисту можно, – позавидовал Толик.

Яна галсами рванулась навстречу судьбе в лице жгучего брюнета, и бедный Чуев немедленно угодил ей под ноги.

– Войтовская! Ты! Ты, как всегда! – возопил неудачник и в священном ужасе уставился на ботинок, пострадавший от нашествия красной кроссовки.

– Прости, – беззаботно оборонила она и уже спокойно поцеловала Германа.

После коснулась губами щеки Андрея. Толик отошел подальше, демонстративно прихрамывая на пострадавшую ногу. Он очень боялся, что тронутая Войтовская накинется на него со своими поцелуями, но она обошла его вниманием. Даже обидно!

Андрей подхватил чемодан, и квартет двинулся в обратный путь.

– Военного человека видно издалека. Офицерская выправка, – нервно тараторила Яна и гипнотизировала спину движущейся мечты. – Как жаль, что я не вышла замуж за полковника! Нет, капитан – тоже вариант. Только не майор! Папы-майора с его пол-литрой в кармане шинели мне на всю юность хватило.

У Андрея дрогнула рука: чемодан привычно громыхнул, заваливаясь на бок. Маленькую катастрофу сопровождало собачий скулеж Толика.

Яна умолкла, маршируя в ногу с одноклассниками. Только сейчас она вспомнила мудрое напутствие Павла: «Дорогая, постарайся не думать вслух. С бухты-барахты вывалишь на них свои сокровенные мысли, надежды там, робкие женские чаяния. Они же непривычные, – слягут в душевном расстройстве. Или убьют тебя к чертовой матери». Яна поклялась взять себя в руки, но в этот момент мобильная четверка подрулила к большому черному автомобилю.

– И воронок тут, – автоматически выдала Яна и прикусила дурной язык.

Герман коротко хохотнул. Андрей же обернулся к возмутительнице спокойствия: уголки губ бывалого разведчика подергивались в странной усмешке, однако профессионализм взял верх.

– Ты последняя из нас, девятая. Двое суток ехала. Как дорога? – вежливо поинтересовался он, подразумевая, что совершенно не понимает, как такое могло сюда добраться в целости и сохранности.

– Никак. Чудесно, – буркнул комок противоречий. – Только нога болит и язык. Дверь купейная, сволочь, на сезам не реагирует.

– Заклинила! – оживился Толик.

– И ты про это молчала? – развлекался Гера. – Не похоже на тебя. Подробности давай! Ребята, сейчас мы узнаем, что в процессе освобождения нашей Янки участвовали начальник поезда, дорожно-транспортная полиция плюс группа отважных пассажиров.

– Точно. Потом МЧС подтянулась, пехота, авиация и артиллерия, – уныло пробормотала виновница общей радости.

ГЛАВА 2 – в которой Яна признается в любви

Андрей распахнул дверцу автомобиля и усадил меланхоличную Войтовскую на заднее сиденье. Толика определил туда же, чем вызвал короткое возмущение последнего. Расстроенный одноклассник вжался в дверь и уставился в окошко на изукрашенный автографами забор. Там простые люди высказывали честное мнение об этом лучшем из миров. Чаще всего оно состояло из трех букв, но одно изречение «Толик – дурак!», начертанное огромными красными буквами, поражало глубиной и смыслом. Яна покосилась на обиженное лицо Чуева и только начала постигать философию заборной росписи, как в процесс вмешался Герман:

– Деньги обменяем и на рандеву, – поделился он ближайшими планами. – Заждались тебя люди. Пиво стынет, яблоки обветриваются.

Автомобиль сорвался с места, вихрем пролетел по шоссе, но через триста метров мягко притормозил и свернул в тенистую улочку. Взятый темп несколько взбодрил Яну, к ней вернулось прекрасное настроение.

– Я рада, что приехала сюда!

Она склонилась и обняла кресло вместе с Германом. Тот с готовностью перехватил ее руки. Они держали друг друга за ладони и смеялись без какой-либо причины. Толик неодобрительно косился на друга. Будь его воля, он бы объявил Войтовской бойкот, вообще бы не позвал сюда. В школе хорошим людям кровь портила и сюда притащилась!

– Обычно мои поездки сопровождают наводнения, бури и камнепады. А тут все так удачно… без падежа скота и других выкрутасов. Кстати, у меня для вас сюрприз имеется. Вы даже не подозреваете! Я привезла…

– Банк, господа! – перебил Андрей, тормозя у обочины.

Гера и Толик одновременно распахнули дверцы, синхронно покидая салон автомобиля.

– Как в американском боевике, – восхитилась пассажирка. – Впечатляет. Однако вы спелись, однокласснички!

– В одиннадцать вечера начали, – ухмыльнулся Андрей, провожая взглядом голливудскую парочку.

На мраморных ступеньках Толик приотстал от друга. Он неожиданно засуетился, споткнулся и взял на таран массивную дверь банка. Но умница Гера не зря последние пять лет снимался в полицейских сериалах. У него появился ценный опыт, который не позволил уронить планку отечественного кинематографа. Господин артист проявил необычайную сноровку: ловко увернувшись, он успел распахнуть дубовую створку двери. Чиркнув дерево по касательной, Толик влетел в помещение и прилег впалой грудью на стол подскочившего охранника.

– …а потом девочки захотели увидеть горы, – рассказывал Андрей.

Яна сообразила, что слишком увлеклась картинкой. Часть истории пролетела мимо ее ушей, однако она быстро вошла в суть дела.

– Ночью? – не поверила в дерзость ранее скромных одноклассниц и вытянула шею, чтобы поглядеть, чем завершилась эскапада несчастного Толика.

– Не переживай, Гера все уладит, – и продолжил: – В час ночи они решились на вояж. Когда мы подошли к воротам, Полина держалась молодцом, а вот Ника замерзла…

– Отрезвела?

– … и заболела бы, но…

Андрей взял паузу. Яна развеселилась.

– …но ты из разведчика превратился в доктора. Лекарство разливал?

– Нет. Я откупоривал, а разливал Толик. В этом ему не было равных.

Они глядели в глаза друг другу и смеялись. Романтичность обстановки расслабляла, признание вертелось у нее на языке.

– Первое мая. Тепло. Даже магнолия расцвела, – начала она издали.

– И сакура, – обрадовался прорвавшемуся английскому менталитету Андрей. – Все цветет.

– Красиво. Как на другую планету попала. Подышим?

Он вышел из автомобиля. Распахнул дверцу с ее стороны, подал пассажирке руку. Яна волновалась: в голове – салат из мыслей. Все спуталось: времена, годы, реальность, фантазии. В тот момент чувства к бывшему достигли точки кипения. Любовь бурлила, переливалась, не находя краев разума.

Виновник женского безумства отошел от автомобиля и присел на кованую оградку. Мужественный профиль разведчика на фоне пышного кустарника, покрытого белыми свадебным цветами, подвигнул Яну на признание.

– В школе три раза влюблялась. Каждый раз смертельно и безнадежно, – хрипловато откровенничала она, придерживаясь тремя пальцами за крыло капота. – Последним был ты.

– А первые два?

Яна мотнула головой, выныривая из глубин безумия. Глубоко вздохнула и ответила совершенно другим тоном:

– Хочешь, я напишу список экс-любимых и повешу на двери своего, своей…где я буду жить?

– В коттедже, в бунгало. Как хочешь, так и называй.

– Что за коттедж? – заинтересовалась она.

– Маленький, деревянный. Сама увидишь.

– Ты женат?

Он предпочел не услышать вопроса.

Помахивая пачкой купюр, Герман вышел из банка. Небрежная походка, знакомая по фильмам лукавая усмешка, ироничный прищур. Позади киногероя бледной тенью маячил расстроенный Толик.

– Обменяли, – Герман сунул две пачки в мужскую сумку. – Народ теперь при деньгах. О чем говорим?

– Я признавалась в любви. Те навороченные джинсы, который ваш друг носил в девятом классе…

– У нее список из трех бывших. Тех, кого любила, – порадовал друзей Андрей. – Позже огласит.

Герман приосанился.

– Надеюсь, я был в том списке?

– Конечно. Два месяца мучилась.

– Приличный срок, – одобрил он и помог Яне присесть в автомобиль. – Иногда я тоскую по школьным временам, по Казахстану, по Озёрску. Где она наша родина? От военного городка остались развалины.

– Преувеличиваешь, – не поддержал пафоса Толик.

– Следующие два дня слово ностальгия станет общеупотребительным, – брякнула Яна, любуясь водителем в зеркале, но заметив, как Андрей дернул бровью, поспешила исправить положение: – Я повторила фразу Полины.

Автомобиль ехал по грунтованной дороге, неуклонно поднимающейся в гору. Пыльный кустарник на обочинах подпирала стена деревьев, из которых Яна угадывала лишь елки. Лес – с одной стороны, лес – с другой стороны, на бездонно-синем небе – почти белое солнце. Глубокий полдень.

– Далеко ехать? – не сиделось ей молча.

– Двенадцать километров, – ответствовал Герман. – У нашего пансионата симпатичное название…

– Знаю. Камелот – нетерпеливо дернула плечом. – Можно сказать, символичное. – Она чуть не вывихнула шею, провожая взглядом внушительный круп пробегающей лошади и гордую спину всадника в вышитой рубахе. – Какой колоритный персонаж! Ту пещеру на диком пляже вы тоже назвали Камелотом. Для полного комплекта здесь не хватает четвертого рыцаря.

Словно собираясь бодаться, Андрей опустил голову и резко сбросил скорость. С лица Геры исчезла улыбка, он обернулся и недоверчиво взглянул на безмятежную Войтовскую. Заметнее всех отреагировал Толик. Бедняга так поразился услышанному, что уронил под ноги расстегнутое портмоне, и юркая мелочь звонко рассыпалась по салону. По мере осознания брошенных слов, менялось и выражение лица Толика: от глупой растерянности до злой удовлетворенности.

– Галл приехал, – после короткой паузы сообщил Андрей.

– Вроде не собирался, – отреагировала Яна. – Но, да, какая же встреча без Бориски.

Автомобиль съехал на обочину, водитель заглушил мотор, после чего развернулся и, глядя в глаза Яны, учинил форменный допрос.

– Откуда ты знаешь про наше юношеское увлечение?

– Ничего я не знаю, – испугалась она. – Слышала от девчонок, так, мутные намеки. Подумаешь, играли мальчики в рыцарей.

– Неужели подглядывала? – Герман быстро справился с удивлением.

– Так и знал! – захлебнулся возмущением Толик. – Я вам тогда говорил! И чашу она….

Он замолчал, осекшись под взглядом Андрея.

– Ого! Вместе вы – сила! – опомнилась Яна и перешла в наступление. – Втроем навалились. Целое дознание учинили, роли распределили. Гера, ты добрый или злой полицейский? Похоже, добрый, а Толичек, судя по перекошенной физиономии, злой.

– Войтовская! – не находил слов перекошенный.

– Что тебе надо, Чуев?

– Яна, не томи, – покачал головой Андрей.

– Слушайте, столько лет прошло! Тема по-прежнему актуальна?

Мужчины выжидали. Она подняла ладони вверх.

– Ладно, признаюсь. Балхаш, конечно, озеро большое, но приличных пляжей мало, в черте города можно по пальцам пересчитать.

– Это не черта города, немного дальше, – качнул головой Андрей.

– И ты прогуливалась именно там, где собирались мы? – не поверил Герман.

– Там?! – взорвалась Яна. – Это вы зачем-то притащились на мой любимый пляж! И грот в скале, куда вы полезли, тоже мой секрет.

– Где ты пряталась? – взвыл фальцетом Толик.

– Это вы прятались. И не ждите от меня оправданий! – она замотала головой, заткнула уши, отказываясь отвечать на дальнейшие расспросы.

Тепло дружбы внезапно сменил холод отчуждения. Оставшийся путь четверка одноклассников проделала молча. Яна рассеянно таращилась в окно, не замечая красоты, яркими пятнами мелькающие за стеклом автомобиля. Андрей и Герман, переглянувшись, молчали в тягостном раздумье. В размеренный гул автомобиля органично вплетались звуки от Толика: он яростно ерзал на сидении и сопел, как разбуженный енот, посвистывая носом в минуты наивысшего волнения.

Спустя четверть часа автомобиль свернул с шоссе и подъехал к двухэтажному зданию с необычной островерхой крышей и узкими стрельчатыми окнами – пансионату «Камелот» – и аккуратно припарковался у высокого бордюра. Герман первым покинул салон автомобиля, распахнул дверцу и с учтивостью истинного рыцаря помог прекрасной даме выбраться из машины. Тем временем Андрей вытащил из багажника обласканный невзгодами чемодан, и новоприбывшие бодрым аллюром побежали вдоль живой изгороди, сплошь состоящей из цветущего шиповника. Дойдя до угла пансионата, сплоченная группа заложила крутой вираж, обогнула несколько высоких елок, преодолела пять ступеней каменной лестницы и выкатилась к…

Яна не смогла придумать название того, куда их компания выкатилась. Она обнаружила перед собой аккуратно-подстриженную, волнистую лужайку. Левую сторону темно-зеленого полотна окаймлял подковообразный бассейн, в синей воде которого томно покачивались кремовые лепестки магнолии. На заднем плане нереальной картинки аккуратной цепочкой выстроились пять игрушечных домиков, вздымающие к небу высокие бордовые крыши и взирающие на мир квадратными глазницами окошек. Неглубокий овраг делил европейскую лужайку на две части и миниатюрные горбатые мостики, прилагающиеся в комплекте, органично вписывались в сказочный ландшафт. С правой стороны композиции в живописном беспорядке цвели и радовали глаз знаменитые сакуры, а под деревьями притаились взрослые копии кукольных скамеечек.

– Я сплю, а это – мой детский сон! – едва слышно проговорила Яна, оглядывая волшебную панораму.

– Мне тоже нравится, – кивнул Андрей.

Четверка разделилась. Толик и Герман развернулись и потопали в сторону пансионата. Яна и ее провожатый бесшумно пересекли бархатную лужайку, в несколько шагов преодолели мостик и по короткой тропинке подошли к самому высокому из домиков.

На широкой лавке, вкопанной под окном деревянного домика, подставив лицо ласковому солнышку, спала-загорала пышнотелая белокожая брюнетка. Яна несколько секунд любовалась символом женской красоты позапрошлого века, после чего в надежде кинула взгляд на ближайший куст, надеясь отыскать местного Кустодиева. Разочарованная отсутствием маньяка, она решила устроить переполох собственными силами.

– Старосте «В» класса, гип-гип ура! – рявкнула провокаторша.

Полина энергично подпрыгнула, приведя в движение шикарное тело. Солнечные очки, искусно закамуфлированные в копне растрепанных волос, криво рухнули с макушки на подзагоревший нос богини. Растерянно содрав очки, Полина вытаращилась на приблудившуюся парочку, а потом вскочила с лавки и сжала шутницу в объятиях.

– Янка, какая ты все-таки неугомонная и рыжая!

Она легко приподняла одноклассницу, с чувством сжала в объятиях.

– Заканчивайте меня тискать, – простонала приезжая.

– Явилась последней. Как обычно, – не обращала внимания любвеобильная староста.

– Традиции – это святое, – хрипела Яна. – Их не соблюдать, себя не уважать. И поставь меня на травку, пожалуйста.

Ее просьба возымела действие: она почувствовала землю под ногами.

– Я по-прежнему плетусь в хвосте событий.

– А я приехала вчера! Представляешь, вечером… – задохнулась от эмоций Полина.

– Да-да, слышала про вашу замечательную вылазку. Как здоровье? Не кашляешь?

– Не дождетесь. Майские розы не кашляют.

Сияющий вид «розы» подтверждал ее хвастливые слова. Яна перевела взгляд на Андрея. Подлый разведчик открыто любовался цветущим видом Полины.

– Хороша, – признала Яна. – Ночная прогулка пошла тебе на пользу.

Аппетитная мадам хохотнула, кокетливо дернула плечиком и вернулась к делам насущным:

– Мы с Никой живем в этом доме. – Она похлопала по бревнам за спиной. – Официально, это коттедж номер три. На втором этаже – наши спальни, а на первом – шикарная гостиная. Мы прозвали ее кают-компанией. Позади домика – большая веранда. Народ сильно ее полюбил. Уйти не могут.

– Как же нам уйти? – ухмыльнулся Андрей. – Там стратегический запас спиртного и красивейшие женщины мира в придачу.

– Рай земной, – согласилась Полина. – Я и говорю, – не выгонишь.

Вернувшись к обязанностям старосты, она привычно распоряжалась свободным временем одноклассницы.

– Иди к себе, встречайся с Олей, обживайся, принимай душ, наводи красоту и к нам. Ждем вас через два часа на веранде. Это-о будет пятнадцать ноль-ноль. Да, бокалы не забудьте.

– Бокалы – это, конечно, важно, но где я…

– Жить будешь в четвертом коттедже, – вмешался Андрей и понес чемодан Яны к дверям соседнего одноэтажного домика.

Она поспешила за проводником. На ходу окинула взглядом дощатый фасад строения, резные ставни, черепичную крышу.

– О чем задумалась? – спросил одноклассник, выставляя чемодан на крыльцо. – Стучи. Твоя подружка еще утром приехала.

Яна деликатно стукнула и оглянулась на командира:

– Не слышит.

– Стучи громче, – посоветовал тот.

Яна занесла руку для решительного удара и застыла. Дверь кают-компании распахнулась, и на пороге объявился кудрявый блондин двухметрового роста. Он лениво облокотился о косяк и взглядом ироничных светло-голубых глаз оценил «свежее пополнение» с головы до ног. Яна немедленно взбрыкнула:

– Веди себя скромнее, Галл!

Полина торопливо вмешалась в грядущую перепалку:

– Как это мило! Господин доктор прервал отдых и вышел лично поприветствовать бывшую соседку по парте. А теперь, голуби, вежливо поздоровайтесь прежде, чем вцепитесь друг другу в глотки.

Борис Галл с нескрываемым сарказмом рассматривал эту «бывшую».

– Здрасти, – Яна изобразила подобие книксена. – По-моему, он еще больше вымахал. – И понеслась с места в карьер: – Как ты мог бросить своих швейцарских пациентов? Они без тебя не выживут.

Она вцепилась в дверную ручку, дернула и, как повелось с утра, безрезультатно. Яна разозлилась, пошла красными пятнами:

– Морока с этими дверями! Полина, чего он таращится на меня, как на орангутанга в зоопарке?

– Не-ет, – протянула та, – взгляд у него профессиональный. Это типичный доктор Хаус. Глянул наш Борис на трясущегося пациента и диагнозом – хрясть!

– Точно. И пациент – не жилец.

Добрый Борис зверски ухмыльнулся:

– Здравствуй, Яна. Ты ничуть не изменилась. Такая же…беспечная.

Он кивнул Андрею и, развернувшись, скрылся в домике.

– Ругательство новое придумал, – оценила модерн Яна и громыхнула кулаком в дверь. – Оля, открывай, я приехала!