Текст книги "Ночь Нептуна"
Автор книги: Яна Розова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Вдалеке, на пляже рокеров, снова гремела музыка, пылали костры. Припомнив поговорку «Кот из дома – мыши в пляс», Паша понял, что на диком пляже по Роберту никто не печалился.
Седов снял кеды, связал их шнурки узелком и перекинул через плечо. Подвернул штаны, вошел в прохладную воду по щиколотки, побрел по берегу. Он смотрел на костры, иногда – на удивительно гладкое море и на небо, где звезды были как дырки в черном бархатном куполе.
Мимо первого костра он прошел, погрузившись в свои мысли, а вот навес, под которым хорошенькая блондиночка продавала пиво, словно бы притянул его к своим сокровищам. Купив пару бутылок, Паша открыл одну, сделал большой глоток, тихо фыркнул от удовольствия. За плечом прозвучало его имя:
– Павел…
Это была Кира, сменившая свой дневной ярко-желтый наряд на джинсовые шорты и черную тесную майку. Она стояла прямо перед Седовым, опустив глаза.
– Что тебе, девочка? – спросил он почти ласково. Он не хотел говорить с ней, не хотел ее видеть, но уйти вот так, просто развернувшись спиной, почему-то не смог.
– Паша… прости меня… Я не знала, что Роберт Аванесович попытается покончить с собой. Я этого не хотела.
Седов улыбнулся ей одними губами. Как только Кира попросила его об этом, он сразу же ее простил, но все равно говорить с девушкой ему не хотелось. Она это почувствовала.
– Я такая дура! – воскликнула она. Продавщица под навесиком кинула на них любопытный взгляд. Паша подумал, что они вдвоем выглядят как люди, связанные какими-то сентиментальными отношениями.
– Ладно, – сказал ей Паша. – Все в порядке.
– Ты все равно сердишься…
– Нет.
– Сердишься! Я же все понимаю!.. – Кира развернулась и бросилась бежать прочь.
День четырнадцатый
Не было еще и девяти утра, когда Павел Петрович снова шел через поле от отеля к Боровиковке. На нем были приличные брюки и белая футболка, на ногах – кеды, на носу – солнечные очки. Паша считал, что девушка, пережившая однажды изнасилование, будет напряженно относиться к любому мужчине, который начнет приставать к ней с интимными разговорами. А разговор о том, что случилось с Надеждой Собакиной пять лет назад, он считал интимным.
На пороге симпатичного частного дома, окруженного солидным каменным забором и фруктовыми деревьями, Пашу поджидала совсем молоденькая невысокая женщина, уже расплывшаяся, видимо, после родов, потому, что на руках у нее сидел годовалый малыш. Он с большим любопытством смотрел по сторонам, а из уголка красного ротика стекала слюнка.
В контраст живому личику ребенка выражение лица его матери было уныло-туповатым. Маловыразительные голубые глаза, приплюснутый носик и жидкие волосы мышиного цвета разочаровали Пашу. Ему почему-то казалось, что жертва насильника должна была чем-то привлечь его внимание, вызвать в нем неконтролируемое желание своей красотой.
– Здравствуйте, – улыбнулся Паша Надежде. – Простите, что отвлекаю. Вас Петр Макарыч предупредил, о чем я собираюсь с вами говорить?
– Здравствуйте, – ответила Надя на слова гостя, не ответив на его улыбку. – Ага, предупредил…
Она провела гостя во двор, опустила ребенка на землю. Усадила Седова за деревянный, вкопанный прямо в землю стол, налила сладко пахнувший компот.
– Угощайтесь.
Села напротив.
– Вы, наверное, знаете, Надя, что на пляже, с той стороны, где построен отель, пропало несколько девушек?
– Нет. Я не знала…
– Одна из пропавших девушек перед смертью встречалась с мужчиной. У них было свидание. Вы понимаете, о чем я?..
Надя кивнула и отвела глаза.
– Возможно, что она встречалась с тем мужчиной, на которого вы написали пять лет назад заявление в милицию. Понимаете?
Паша никак не мог удержаться от этого «понимаете», потому что об эмоциях Нади приходилось только догадываться. Ни мимика, ни язык тела не выдавали ее чувств.
– Нет, они не с ним встречались. Не с Андреем.
– Его зовут Андрей?
Почти перед каждым своим ответом на Пашин вопрос Надя делала небольшую паузу, словно бы зависала, как слабоватый компьютер.
– Да, – сказала она бесцветным голосом и поглядела на ребенка. – Андрей Горелов. Я предала его.
– Чего? – не сдержался Павел Петрович. – Как это? Или вы о том, что заявление на него написали?
Надя моргнула, будто ей в глаза попала мошка.
– Нет, вы же ничего не знаете. У нас любовь была. – И эту фразу она сказала ровным тоном биоробота. – Андрей сюда на целое лето приехал из Гродина. Он уже в институте учился, а я только школу закончила. И он меня еще в июне на пляж ночью звал. Он говорил, что любит меня очень, что я самая красивая девушка в Боровиковке. Он таких, как я, раньше не видел. И все у нас будет по-настоящему: мы поженимся, я рожу ему сыночка, и он будет меня на руках носить.
Она замолчала на пару секунд. Паша, подняв брови, наблюдал за ней, испытывая к девушке в основном жалость.
– А я не хотела на пляж идти, – продолжала свою исповедь Надежда, – думала, что Андрей мне врет. А просто хочет со мной этим делом заняться. А он снова и снова звал. А девчонки всегда надо мной смеялись и говорили, что я замуж не выйду. Я и пошла с Андреем на пляж. Даже не один раз. У нас была настоящая любовь. Правда. А потом он загулял с другой девчонкой. И я обиделась, подала в милицию заявление. Андрея задержали. Я всю правду рассказала про него. И тут его отец приехал. Он сказал мне, чтоб я заявление забрала, а тогда Андрей на мне женится. Но сам меня обманул, увез Андрея домой.
Она замолчала. Паша подождал немного продолжения ее мыльной оперы, но не дождался.
– А скажите мне еще такую вещь, Надежда: Андрей вас не звал купаться ночью?
– Купаться? Зачем?
– Ну, – Паша слегка замялся. – Романтика.
Надя продолжала изумляться:
– Какая романтика? Нет, мы любовью занимались, а не лезли в воду, как дети малые.
– Понятно, – сказал он. – Надя, а с кем загулял тогда Андрей?
– С Олеськой Авериной.
Решив, что разговор исчерпан, Паша встал из-за стола. Этот Андрей встречался и с первой жертвой, что показалось Седову интересным обстоятельством.
– А как ты его предала? – спросил он, задержавшись у калитки.
Надежда по-бабьи вздохнула: Андрей, когда уезжал, просил его ждать. А я погрустила всего два года и замуж вышла. Ребенка вот родила…
Павел Петрович представил себе разочарование прекрасного Андрея и наморщил нос.
…Возвращаясь домой по пыльной раскаленной дороге, Седов позвонил адвокату Роберта.
– Известно что-нибудь по поводу мешка? – спросил он после взаимного приветствия.
– Известно, – ответил Карен. – Мешок стандартный, таких на любом сельхозпредприятии полным полно. У нас тут удобрения с Гродинского химического в колхозе Боровиковском использовались и на виноградниках. Мешок произведен этой весной. Ну, кажется, и все. Ах да, не все. Мешок в качестве улики не будет принят.
Пашу это не шокировало, он и сам знал, что так будет.
– Да, понимаю. А осколок камня?
– Э-э… тут засада.
– Почему?
– Эксперты его потеряли. Сейчас ищут, бегают. Он был в кармане кофточки убитой, все это видели. Но вот потеряли.
– Это может быть предумышленное действие?
– Вряд ли. Скорее, случайность. Тут очень серьезно к таким делам относятся.
Седов достал из кармана собственный белый осколочек и привычно покрутил его в руках.
Некоторое разочарование Павла Петровича из колеи не выбило.
Для начала он позвонил кое-кому из старых своих друзей, добившихся за последние годы большого чина. Просьба его сводилась к одному: Седов хотел встретиться с Андреем Гореловым.
А теперь он мог взяться за осуществление своего плана. Для этого Паша, не поднимаясь в номер, сгонял на пляж, купил в ларьке литровую пэт-бутылку питьевой воды, полбутылки выпил зараз, остатком воды умылся. В пустую емкость набрал морской воды, плотно закрутил крышечку.
По дороге зашел в номер к Виктории, сообщил о намерении высвободить ее мужа из тюрьмы. Вику это обрадовало, но почему-то вопросов она задавать не стала. Выглядела подруга детства усталой, рассеянной и печальной. Паша ласково потрепал ее по плечу и ушел к себе.
В номере он снова набрал номер Карена и попросил организовать встречу со следователем по делу Роберта, причем в присутствие последнего. Карен удивился, пожелал знать подробности, а получив отказ, не обиделся. Сказал, что и следователя, и Роберта можно состыковать только в больнице Боровиковки, где сейчас находился Роберт.
Адвокат пообещал этим делом заняться.
Паша, которому не сиделось на месте, побежал искать Ивана в надежде, что тот принес фото своей дочери. Было еще слишком рано для такого события, как появление в бильярдной известного в узких кругах бильярдиста, но попытка, как известно, не пытка.
От бармена он узнал, что Иван в последнее время живет у новой своей подруги в Боровиковке. Седов тут же позвонил Петру Макарычу, чтобы попросить ее адрес, ведь он должен быть указан в деле о смерти Ираиды. Макарыч попыхтел в трубку, роясь в каких-то своих склеротничках, и выдал адрес. Паша заскочил в свой номер за бутылкой с морской водой, побежал за Викой, заставил ее отложить косметику и скорее идти на стоянку. По дороге к парковке он завернул и в редакцию.
Киры не было на месте, зато Никита помочь не отказался. Заодно он поведал Паше, что обещанная сестра, видевшая человека, который нападает на девушек, прибудет сегодня в отель.
Это была отличная новость, но лучше было бы, чтобы Александра приехала прямо в больницу и стала важнейшим свидетелем защиты Роберта. Об этом рыжий сыщик сказал главному редактору. Тот пообещал перезвонить Александре и перенаправить ее в Боровиковскую больницу.
Паша попросил у Никиты фотографии Роберта, сделанные шестнадцатого июля этого года. Они обнаружились: очень загорелые и оттого очень довольные люди фотографировались в холле отеля вместе с Робертом. Он выглядел бледным и официальным, рядом с гостями. Никита «слил» фотографии на флешку и отдал Паше, а тот, не теряя времени, отдал их в печать в фотолабораторию отеля.
Через тридцать минут «тойота» Виктории покинула территорию отеля.
Визит в дом Лены оказался безрезультатным. Дома, в съемной однокомнатной квартире, где обретались и Лена, и трое ее отпрысков, да еще, по идее, и новый муж Лены, шантажистку Павел Петрович не застал. Застал он только дочь Елены, высокую, тощую, как и мать, нагловатую девицу. С большим воодушевлением пережевывая жвачку, выдувая из нее розовые пузыри и стреляя карими глазами, она поведала, что мать нашла новую работу и сейчас там, на работе, а Ивана она уже три дня не видела. Не знает, где он, и знать не хочет.
– Почему? – с добродушным любопытством поинтересовался Паша.
– Задолбал он своей чистотой и порядком. Помешанный…
Карен уже позвонил Виктории и назначил встречу со следователем через полчаса в поселковой больнице.
Больница, на удивление, оказалась новым зданием, небольшим, но удобным и современным. Вика рассказала Паше, что больницу построили инвесторы, которых уговорил на это дело Роберт. Он считал, что в местечке, куда каждое лето приезжают тысячи отдыхающих, которые во время отпуска регулярно обгорают на солнце, тонут по пьяни, травятся дешевым алкоголем и, не дай бог, просроченными продуктами в столовой отеля, необходимо стационарное лечебное учреждение. Теперь в этой больнице лежал он сам. Об этом подумали они оба – и Вика, и Паша.
У палаты Роберта дежурил охранник с АК. Он проверил документы у Седова и даже у супруги охраняемого объекта.
Карен уже сидел в кресле, обитом дерматином, перебирая в синей папке какие-то бумажки. Паша протянул ему руку.
Тут же находился и следователь, с которым Паша поздоровался предельно равнодушно.
Роберт полусидел на кровати. Он был бледен, руки прятал под одеялом. На носу сидели уже новые очки. Увидев Викторию, он улыбнулся ей с намерением ободрить, но улыбка получилась тоскливой.
– Итак, – сказал Карен, отрываясь от бумажек, – у Павла Петровича какие-то светлые мысли родились, и сейчас он будет своими мыслями делиться с нами.
Вика, целую минуту растерянно стоявшая возле двери, подошла к Роберту, склонилась над кроватью и обняла его. Когда она отпустила шею мужа, на ее глазах выступили слезы. Мужчины в комнате отвели глаза.
– Мысль на самом деле у меня одна, – начал Паша ожидаемую всеми речь. – И мысль такая: Роберт Аванесович Каспарян не убивал свою дочь Ираиду, а также остальных девушек, пропавших на пляже в последние пять лет, в День Нептуна. На самом деле мы все знаем, что задержан Роберт Аванесович в связи с его собственным признанием, сделанным в отчаянии…
– Что вы из Роберта дурачка делаете? – перебил его Лев Аркадьич. – Он взрослый человек, а не фифа какая.
– Почему же дурачка? – спокойно возразил Седов. – Вовсе нет. Эмоциональность и тупость – вещи разные. Впрочем, я не говорил, что смогу объяснить поступок Роберта Аванесовича. Я могу только доказать, что он не убивал Ираиду.
– Как же вы докажете? Вы – свидетель?
– Вы помните, Лев Аркадьич, как была убита Ираида?
– Она была утоплена.
– Как именно? – Паша повернулся к Роберту: – Извините, Роберт, вам, возможно, неприятно будет это слышать.
Хозяин отеля помотал головой.
Тогда Паша сделал быстрый шаг к его кровати, открыл бутылку с водой и перевернул ее над головой Роберта. Роберт подскочил на месте и попытался увернуться.
– Что вы делаете! – воскликнул он, фыркая, мотая головой и пытаясь оттолкнуть рыжего следователя. – Это же морская вода! Идите вы к черту!
Сейчас он был похож на вампира, пытающегося увернуться от святой воды.
– Паша, перестань! – Вика попыталась вырвать бутылку из рук друга детства. Неделикатно отпихнув подругу детства, Паша выплеснул остатки воды на Роберта.
Карен и Лев Аркадьевич, отвесив челюсти, наблюдали за происходящим.
– Спокойно! – скомандовал Паша.
На удивление, Роберт быстро подчинился. Усмехнувшись и покачав головой, он откинул мокрое одеяло и стал вытирать лицо поданным Викторией полотенцем. Вика тоже замолчала, начиная понимать, что выходка Седова имеет какой-то смысл.
– Итак, Лев Аркадьич, – обратился к следователю рыжий сыщик, – как была убита Ираида?
– Убийца крепко держал Ираиду за шею и за волосы на затылке, – размеренно, будто читая протокол, начал отвечать следователь. – Он опустил ее лицо под воду и держал так до тех пор, пока она не захлебнулась.
– Вика, скажи мне, ты когда-нибудь видела, чтобы Роберт ходил на пляж, купался в морской воде? Роберт объяснял тебе, – Паша кинул косой взгляд на лежащего в постели, – почему именно тебя, а не его бросают в воду в День Нептуна?
– Нет, – с легким удивлением ответила жена Роберта. – Роберт говорил, что ему некогда ходить на пляж. И в День Нептуна всегда был особенно занят. К тому же у него день рождения. Роберт еще говорил, что море – это его работа, а не развлечение.
Она посмотрела на мужа, словно ища подтверждения своих слов. Тот кивнул ей и еле заметно улыбнулся.
– А ты знаешь, – продолжил задавать свои вопросы рыжий сыщик, – почему Аванес Давидович уехал из Боровиковки? Ведь он очень любит море.
– Ему плохо на пляже… Давление, кажется.
– Это не давление, – сказал Паша. – Это аллергия на йод. Редко бывает такое, но отцу и сыну Каспарян особенно повезло. Аванес Давидович считает, что дело в удобрениях, которые вы, Роберт, вместе с ним рассыпали на виноградниках. И вот результат!
Паша демонстративно указал рукой на Роберта, чье лицо, руки и грудь покрылись жуткими красными пятнами. Это произошло всего за несколько минут.
– Думаю, никто не знал о вашей проблеме, Роберт, потому что вы о своих болезнях распространяться не любите. Это здоровая гордость, свойственная многим уважающим себя мужчинам.
– Да, Роберт никогда не говорит о своих проблемах со здоровьем, – подтвердила Вика.
Паша достал фото, которые распечатала для него Кира.
– А это – фотографии, сделанные на следующий день после убийства Ираиды. Если вы думаете, что фото ничего не доказывают, вы можете опросить гостей и персонал отеля. Об аллергической реакции Роберта они не вспомнят. Потому что ее не было.
Лев Аркадьич недоверчиво взял в руки снимки.
– Знаете что, – сказал он, – я и сам слегка аллергик. Как выеду летом в поле, так начинаю чихать час за часом. Нос красный, глаза слезятся. Так вот, если мне надо куда-то ехать, я заранее принимаю пару таблеток от аллергии и все в порядке. Роберт Аванесович мог так же поступить.
– Все так, – с обманчивым дружелюбием согласился Паша. – Но таблетки помогают, если у вас аллергия не слишком сильная. А вот Роберту Аванесовичу уже никакие лекарства не помогут войти в море по пояс и там безнаказанно плескаться пятнадцать минут, топя молодую здоровую девушку, не желающую умирать. Смотрите, он сейчас уже дышит с трудом. А погрузившись в море, он бы просто получил этот, как его?..
– Отек Квинке, – просипел задыхающийся Роберт. – Позовите, блин, доктора…
* * *
Время удач миновало. Это Паша понял в ближайшие пять минут.
– Никита, а почему твоя сестра к больнице не подъехала? – спросил Паша, набрав номер главного редактора «Красного отдыхающего».
– Понятия не имею. – Голос Никиты звучал обеспокоенно. – Я не могу ей дозвониться.
– Что за сестра такая? – спросила Вика, когда Паша сунул мобильный в карман брюк.
– Девушка, на которую убийца напал три года назад. Она отбилась и может опознать убийцу.
– То есть еще один свидетель в пользу Роберта? – обрадовалась Вика.
«Тойота» подруги детства уже выехала из Боровиковки. Вдруг навстречу им понеслась колонна пугающе разноцветных машин: белые с красным – скорой, серые с оранжевыми и синими полосами – МЧС, пожарные – цвета пожара, серо-синие – милицейские.
Паша и Вика переглянулись. Вика притормозила, развернула машину, и «тойота» понеслась следом за колонной.
На одном из поворотов дороги лежала колесами кверху черная «Волга». Солнце радостно и бездушно сверкало на хромированных частях автомобиля. Из салона автомобиля доставали окровавленное тело мужчины, у носилок, стоявших перед распахнутыми задними дверями скорой, суетилось несколько медиков.
Вика притормозила на обочине, Паша выскочил из машины, подбежал к носилкам. Вернувшись через пять минут в машину, он сказал Вике:
– Это она. Жива, но сильно пострадала.
– Бедная девочка, – отозвалась Вика. – Видимо, тебе придется рассказать о несчастном случае ее брату.
И следом же поступила другая неприятная новость. Один из прежних сослуживцев Седова, у которых он просил разыскать известного в узких девичьих кругах ловеласа Андрея Горелова, сообщил, что парень погиб два года назад. И погубила Горелова именно страсть к женским юбкам: его девушка, потеряв от ревности голову, однажды ночью зарезала любимого и неверного столовым ножом.
– Черт, – сказал Паша и повторил, глядя в поле, заросшее чертополохом: – Черт, черт!..
День пятнадцатый
И последовавший день оказался не более удачным. Утром Паша узнал, что с Роберта вину не сняли. Дурные вести принес Карен Оветисян. Он сказал, что шоу с морской водой было увлекательным, после него Карен настоял на всяких медицинских обследованиях. Они состоятся после того, как доктора больницы купируют нынешнюю реакцию кожи Роберта на воду. Но сейчас Роберт останется в больнице, в качестве подозреваемого по делу об убийстве трех девушек на пляже.
Показания Александры, не попади она в аварию, оказались бы очень кстати. Но не везет, значит, не везет!
Кстати, сообщил адвокат, Лев Аркадьевич страшно зол на Седова. Он ненавидит, когда в ход следствия вмешиваются «всякие». А следствие – и никто этого уже не скрывает – необычное, в конкретных результатах заинтересовано много разных людей. Много разных влиятельных людей.
– Ты понял, Павел Петрович? – завершил свою речь Карен. – Ситуация такая: никто, кроме тебя, не ищет настоящего убийцу. А если и ты его не найдешь, то сидеть Роберту в тюрьме пожизненно.
Около восьми утра Паша заглянул в редакцию «Красного отдыхающего». Настроение главного редактора издания не было радужным – состояние сестры было еще тяжелым. Вчера девушка попала на операционный стол и до сих пор очень медленно приходила в себя. То есть свидетельские показания она дала бы еще не скоро.
– Сашеньке удалили селезенку, кость правой ноги собрали по кусочкам, и еще по мелочи… – рассказывал Никита. – Ночью еле из комы вывели, а сегодня, сказал лечащий врач, давление у нее скакнуло. Ох, зачем же я ее сюда позвал! Вот же…
– Когда тебя к ней допустят, – сказал безжалостно Седов, – спроси у нее, что ей говорил тот мужик, который напал…
Никита сердито выпрямился на своем месте за рабочим столом:
– Она в таком состоянии, а вы – что он говорил!.. Я ни за что ее мучить воспоминаниями не стану!
Седов изо всех сил пытался не давить на бедного парнишку, но резкие слова сами перли из него:
– А через год ты сам будешь объяснять родителям следующей убитой девушки, почему раньше не захотел помочь поймать убийцу?
– Да что Сашенька помнит?! – Никита уже понимал, что возражать рыжему парню бесполезно. – Ну ладно…
Наставив на редактора палец, Паша приказал:
– А после сразу звони мне!
Киры в редакции Паша не заметил, но она обнаружилась в сквере, где сидела на лавочке, печально опустив голову. Услышав чьи-то шаги, девушка обернулась.
– Привет, – сказал ей Паша с невольной прохладцей. Он по-прежнему не хотел разговаривать с Кирой.
– Привет, – ответила она с надеждой. – Ты все еще сердишься?
Паша сказал «нет» и свернул в сторону бильярдной.
– Я буду ходить за тобой следом, пока ты меня не простишь! – крикнула девушка ему вслед.
Седов решил, что пришло время найти Ивана. Он должен был увидеть фото его дочери, а также поговорить с ним. О чем? Он и сам толком не знал. Чем больше Паше не везло, тем больше его одолевала розыскная лихорадка.
Девушка-официантка по имени Катя, работавшая в кафе при бильярдной днем, продиктовала рыжему сыщику номер телефона Ивана, который он оставил на всякий случай в администрации бара, и рассказала все, что знала о месте его обитания. Катя встречала Ивана возле продуктового магазина, в который сама ходила, почти ежедневно. А жила она возле заброшенного оросительного канала, расположенного в дальней от моря части Боровиковки. Получалось, что возле канала жил и Иван.
– А дом у него старый, окруженный деревянным забором, – объясняла Катя. – Иван недавно рассказывал, как красил его и жаловался, что половину досок в заборе пора менять.
Деревянный забор был неплохим опознавательным знаком – в Боровиковке, где большинство жителей все лето сдавали комнаты отдыхающим, дома были ухоженными, а заборы в основном кирпичными.
Поблагодарив Катю очаровательнейшей из своего арсенала улыбкой, Паша набрал номер Ивана. Тот звонку удивился, он уже позабыл, что его рыжий партнер интересовался фотографией Олеси. Да, действительно, он же обещал фотографию!
Стараясь не быть слишком навязчивым, Паша все же попытался набиться в гости. Не вышло. Иван собирался на работу – сторожевать на причале, расположенном в соседней бухте. Там базировалась местная флотилия, состоявшая из двух прогулочных катеров, принадлежащих администрации Боровиковки, а также нескольких суден, находящихся на балансе МЧС. Настырный Паша предложил было зайти к Ивану на работу, чтобы взять фото. Очень ласково Иван попросил Пашу не делать этого. Он принесет фотографию завтра вечером в бильярдную. «Тогда и встретимся», – сказал он.
Испытывая несоразмерное причине разочарование, Паша направился на пляж. Выбрав местечко поближе к прибою, он разделся, небрежно бросил свои вещи на песок, вошел в воду. Нырнув и проплыв около двадцати метров, Седов вдруг ясно представил себе, что где-то в толще этой прохладной, великолепно пахнущей свежестью воды находятся останки… а правильнее, остатки тел двух девушек.
Отфыркиваясь, он вынырнул, выскочив из воды чуть ли не по пояс, снова ушел под воду, не вовремя вдохнул и захлебнулся. Всего на долю секунды, но, успев при этом ощутить, а точнее, вообразить вкус смерти уже не двоих, а четверых юных существ.
Снова вынырнув, Седов перевернулся на спину. Пытаясь стабилизировать дыхание, он заставил себя вдыхать и выдыхать воздух спокойно и размеренно. Успокоился, поплыл к берегу. Выбравшись из воды, рухнул на шелковистый ракушечный песок лицом вниз. Сердце все еще вздрагивало в грудной клетке – от физических усилий и от – ах! – переживаний.
Усмехнувшись, он наморщил нос. Ну и чего он так расчувствовался? В море всегда полно трупов – рыб, птиц и прочей земной и морской живности. В смысле биологическом тело человека не слишком отличается от тел животных. Мы точно так же разлагаемся и становимся пищей для тех, кто голоден там, под водой.
Да и с чего же это Паша напридумывал, будто тела девушек находились в этой бухте? Позавчера катера пахали дно пятнадцать часов – от темна и до темна. И ничего не нашли. Скорее всего, убийца отвез убитых гораздо дальше в море или кинул их в воду в любой соседней бухте. Правда, в последнем случае получалось, что тело Ираиды шторм волок на пляж отеля пару километров. Вероятно ли такое?
Или убийце что-то помешало похоронить Ираиду так же, как и остальных.
Паша перевернулся на спину, сел, отряхнул с кожи прилипшие обломки ракушек.
Он не мог понять, в какую сторону направить свою энергию. Он знал, что до следующего преступления еще двенадцать месяцев и убийца сейчас не будет предпринимать никаких действий. Он понимал, что торопиться некуда и незачем нервничать о чем-то, чему нет и названия, лучше обдумать все известные факты и дождаться, пока самочувствие единственной свидетельницы – Александры – не улучшится.
Но все равно Паша не мог расслабиться под горячим сильным солнцем, лежа рядом с морем, которое любил как очень немногих людей в своей жизни.
* * *
Вечером Паша почти несколько часов бродил по берегу. Ничего особенного он не искал, а просто наблюдал за людьми, наслаждавшимися закатом на теплом морском берегу. Сжимая в кулаке осколок белого камешка, найденный в мешке для удобрений, он сел на лежак под навесом. Солнце заходило, небо заволакивалось тучами, море играло волнами, как играет мышцами бодибилдер. В природе что-то затевалось, а люди на берегу не обращали на намерения окружающей среды никакого внимания.
Маленькая семья – мама и дочка лет семи – сидела под ненужным зонтиком. Мама вывязывала крючком непонятную геометрическую форму, из которой, судя по всему, должна была в итоге сложиться какая-то одежка. Девочка играла с большеголовой, яркой, как проститутка, куклой.
Мужчина и девушка сидели на подстилке из фальшивого бамбука. Он пил пиво и смотрел в сторону, она лузгала семечки, сплевывая шелуху прямо на песок. Завтра кто-то из отдыхающих найдет тут неаппетитную кучку, которую брезгливо обойдет, поминая недобрым словом ее создателя.
Пожилые супруги пасли в четыре руки шкодливую поросль – двух совсем малолетних пацанов и девочку постарше, выглядевшую как-то отстраненно и даже отчужденно.
Обычная жизнь обычных людей. Ничего особенного и даже скучно. Но если ты лишен возможности быть таким, как все – пусть даже обычным и скучным, – ты чувствуешь себя несчастным. В этом кроется одно из основных противоречий человеческой натуры. И сейчас перед Пашей стоял выбор: сделать попытку снова быть счастливым или оставить все как есть?
Почувствовав чей-то взгляд, Паша обернулся. На лежаках сидела Кира и смотрела ему в спину.
Вдруг зазвонил телефон.
– Павел? – Это был голос Ивана. – Ты где ходишь? Давай уже играть, что ли!
– Давай, – согласился Паша. – Но ты же сказал, завтра? А ты фото принес?
– Сегодня получилось, и фото принес. Предлагаю на него и сыграть.
Усмехнувшись странному, если не сказать дурацкому предложению, Паша отключил телефон и поднялся на ноги.
Иван сегодня был в ударе. Он демонстрировал свои лучшие удары, брал самые трудные шары, беспрерывно отряхивался от мела и комментировал каждый свой удар:
– А вот это было чисто!
На удивление, Паша ему не очень уступал. Возможно, он кое-чему научился, регулярно играя уже две недели, а возможно, просто поймал нужное настроение. Седов сумел сосредоточиться на игре, выбросив из головы все посторонние мысли.
В качестве допинга на сегодня Седов выбрал водку. Беленькую он пил редко, обычно за компанию. Сегодня же пиво ему надоело, а полюбившейся марки местного коньяка в баре не оказалось. Для начала он заказал двухсотграммовый графинчик. Его растянул почти на полтора часа, закусывая хрустящими малосольными огурчиками.
Вместе с графинчиком кончилась и партия. Выиграл ее Паша, что было удивительно и странно. Седов даже задал себе вопрос – а не поддался ли ему Иван? И сам на него ответил словами Ивана: бильярд – чистая игра, в ней видно все, ничего не скроешь, не сблефуешь, не подыграешь и не сделаешь хорошую мину при плохой игре.
Несколько ударов за все время партии Ивану не удались. Несколько раз фортуна повернулась лицом к Паше. Так что победа его была вполне законной.
Партнеры перекурили в баре.
– Вот снимок, – сказал Иван, вынимая из бумажника небольшую фотографию. – Это моя Олеся.
Передавая фото, он с нежной улыбкой смотрел на изображение хрупкой девушки с короткими волосами. Паша взял карточку, всмотрелся в ее лицо. Была ли она похожа на других погибших на пляже? И на этот раз он мог сказать совершенно точно: нет.
Вспоминая их лица, Седов снова вернулся к мысли, что и друг на друга они мало были похожи. Кристина была крупнее других, Наташа – гораздо более миловидна, чем остальные, в чертах лица Ираиды отчетливо угадывались армянские предки. Паша выдал желаемое за действительное, пытаясь доказать вину Роберта.
Да с чего он вообще взял, что убийца выбирал девушек заранее? В этом случае он должен был бы заманивать их на пляж пятнадцатого июля, а этого не было. Все девушки оказывались в этот день на пляже случайно. Наташу привез и выбросил из своей машины Трендякин, Кристина встречалась с Карлосом, Ираида пришла, чтобы увидеть Сэма.
Получалось, что убийца приходил на берег моря случайно и находил там своих случайных жертв.
– Может, вы видели кого-то подозрительного в тот день на пляже? – спросил Паша, пряча фото Олеси в свой бумажник.
Иван покачал головой.
Докурив, оба игрока вернулись к бильярдному столу.
Пирамиду на этот раз разбивал Паша, и в самый важный момент, когда его правая рука уже нацелила на свояка кий, в кармане завибрировал мобильный. Рука с чего-то дрогнула, и свояк не просто покатился вперед, а полетел, словно бы им выстрелили. Он косо и грубо врезался в пирамиду, взорвав тишину в зальчике раскатом грома. Один из шаров – Паша даже не заметил, каким образом это произошло, – вдруг вылетел за борт.
Чертыхнувшись, Седов достал не вовремя раззвонившийся телефон из кармана. Одновременно он сделал несколько шагов вдоль стола и поднял залетевший шар. Держа его в руках, как Гамлет – череп Йорика, Паша сказал в трубку:
