Текст книги "Влюбиться в злодея (СИ)"

Автор книги: Яна Рейнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Смоляные волосы очёрчивали утончённые черты Джейсона, а на белоснежном, чистом лице с незначительной щетиной выделялись сверкающие уверенностью глаза. Костюм обтягивал мускулистую фигуру, привлекая внимание непосредственно к могучим рукам, переполненным властной силой и невозмутимым чувством превосходства. Смит твёрдыми, громкими шагами приблизился к своему любимому креслу и сжигающим взглядом приказал сёстрам Гилберт присесть. Джейсон с гордым видом крутнулся в кресле и перевёл пристальный взгляд на одинаково красивых девушек, сидящих перед ним.

– Вчера я обещал серьёзный разговор, – высокомерно вторил Джейсон, просверливая взглядом кареглазых красавиц, – поэтому не вижу смысла отказываться от своих слов. Пожалуй, начнём с тебя, Елена.

Елена окинула беспринципного шатена недовольным взглядом и смущённо опустила глаза в пол. Она мысленно готовила к самому худшему.

– Ты рисковала своей жизнью ради спасения своей семьи, – равнодушным голосом начал говорить Смит, поглощая испепеляющим взглядом дрожащее тело Елены. – Звучит благородно, но только не для меня. Ты прекрасно знала, что играешь с огнём. Пришло время платить за безрассудные ошибки. Ты смоешь свою вину кровью.

Елена опечаленными, опустевшими от безудержного горя глазами посмотрела на Джейсона, словно пытаясь отыскать в его холодном, как свежая сталь, взгляде хоть маленькую каплю надежды для себя. Все её усилия были совершенно напрасными. Решение Смита было безоговорочным и судьбоносным для Елены.

– Теперь твоя очередь, милочка, – самодовольный и напыщенный, как индюк, Джейсон Смит воткнулся прожигающим взглядом в растерянную, встревоженную Кэтрин. – Ты допустила слишком много нелепых оплошностей и ужасающих ошибок, поэтому будешь расплачиваться за них до конца жизни.

Елена с ярко выраженным опасением и недоумением посмотрела сначала на Смита, а потом на сестру, стараясь поймать истинную суть услышанных слов.

– Да, Елена, ты не ослышалась, – утвердительно закивал головой Джейсон, выдавив красноречивую ухмылку. – Ты правильно думаешь: Кэтрин будет жить, в отличие от тебя.

– Что? – с горячим недоумением возмутилась Кэтрин, не понимая скрытого смысла происходящего.

– Ты будешь жить, Кэтрин, – твёрдо выпалил Смит, и его глаза непринуждённо заиграли высокомерием и презрением. – Смерть была бы для тебя самым лёгким наказанием. Ты не умрёшь, а проведёшь остаток жизни в полном одиночестве. Каждый день ты будешь просыпаться с мыслью, что собственными руками столкнула всю семью в смертельную пропасть. Угрызения совести съедят тебя изнутри.

Невольный, удручённый стон вырвался из трепещущей груди Кэтрин. Елена почувствовала, как душащий ком убийственно медленно подступал к горлу. Сестры Гилберт остыли в хмельном смятении, сражённые наповал вынесенным приговором. Никто из них не проронил ни слова, молча, глотая пылающие слезы.

– А теперь внимание всем, – радостным и выразительным голосом воскликнул Джейсон, озаряя ожидающим взором тяжёлую дверь. – Гвоздь нашей программы. Введите его!

На пороге застывшей в пустынном неведенье комнаты появился серьёзный Кай с холодным, как лёд, взглядом, лишённым эмоций. Он твёрдыми шагами подступал к босс, крепко обхватив мощными руками стальную шею Деймона Сальваторе. Голубоглазый брюнет был почти без сознания и с трудом держался на ногах, измученный многочисленными ударами, превратившими его сильное тело в карту жалящих кожу синяков. Голубые глаза были полуоткрытыми, а болезненно-бледное лицо усеивали кровавые гематомы. Кай молниеносно подвёл Деймона к столу, за которым сидел Смит, и хладнокровно пнул на пол. Елена в ужасе вздрогнула, увидев изведенного и избитого до полусмерти Деймона. Трепещущее сердце пронзила неистовая боль и пожирающее чувство вины. Кареглазой красавице казалось, что она летит в беспросветную пропасть, на дне которой её ждёт неумолимая смерть. Она была готова умереть на месте прямо сейчас, лишь бы не видеть, как мучают её любимого человека.

– Могу тебя обрадовать, Елена, – спокойным, умеренным тоном проговорил Джейсон, глядя в потухшие глаза девушки. – Ты не станешь свидетелем смерти родителей и брата, потому что ты умрёшь первой.

– Джейсон, не трогай ей, пожалуйста, – умоляющим голосом шептал Деймон, задыхаясь от изнуряющей боли. – Оставь Елену в покое.

– Деймон, заткнись! – обозлено фыркнул Джейсон, показывая жестом Каю, чтобы он усмирил гордый гонор Деймона. – Я ещё не договорил.

– Хочу сообщить тебе ещё одну новость, Елена, – с красноречивой ухмылкой прощебетал Смит, закидывая голову на спинку чёрного кресла. – Твоё убийство я доверил не простому дилетанту, а высококачественному профессионалу. Это будет первая работа, выполненная его руками, но всё же этот факт не понижает его прежних заслуг. Сам Деймон Сальваторе убьет Елену Гилберт.

========== Глава 44 ==========

Кабинет Элайджи Майклсона, который ещё совсем недавно поглощала изнуряющая темнота и таинственная опустошённость, сегодня был щедро озарён искристыми лучами солнца. Яркое светило заливало комнату огненным пламенем бесконечного тепла, пронизывая насквозь пелену красного, как свежая кровь, бархата длинных штор. Нежные, гладкие лучи отражались на лакированном красном столе, как в кристально-чистом зеркале. Ласковые объятия солнца, пробивавшегося сквозь твёрдое, как сталь, оконное стекло, заботливо окутывали чёрно-красную бахрому гладких стен, бережно обвешанными милыми фотографиями в форме замкнутого круга. Белоснежный поддон хрустальной люстры, сделанный из золотого стекла, подчёркивал мягкие тона подвесных потолков, выделяя карамельные капельные лампочки. Тонкий, искристый хрусталь переливался на солнце всеми цветами радуги, осеняя комнату сказочной, разноцветной акварельной росписью.

Элайджа Майклсон с гордым видом подошёл к чёрной стене, щедро обвешанной яркими фотографиями, которые сверкающими вспышками выделялись на сумрачном полотне стены. Чёрный, строгий костюм идеально подчёркивал его мускулистое, сильное тело, очёрчивая плавную линию широких плеч. Чёрные, лакированные туфли сверкали лучистым светом на гладкой кожаной основе обуви. Медово-карие глаза заблестели нежностью и умилением, а холодное, неподвижное лицо сменилось невольной, душевной улыбкой, когда Майклсон посмотрел на одну до боли знакомую и родную фотографию. В его остывшем, непреклонном сердце проснулись старые, забытые чувства непробудной любви и привязанности к семье. На фотографии маленькая Ребекка, искренно улыбаясь, крепко прижималась к брату всем телом, нежно обхватив его за шею.

«Какими милыми и беззаботными были Клаус и Ребекка в детстве, – с щекочущим наслаждением любовался фотографией Элайджа. – Я до сих пор отчетливо помню, как каждые выходные возил их в зоопарк или в кино, когда им было по 7 лет. Я с неприкрытым удовольствием всегда наблюдал за тем, как они ссорились и тотчас мирились, смеялись и подшучивали друг над другом. Ребекка и Клаус всегда безумно любили друг друга, как настоящие брат и сестра. Дети быстро выросли и превратились в трудных подростков, загруженных собственными угнетающими проблемами и нелепыми ошибками. Если бы кто-то когда-нибудь сказал мне, что мой родной племянник станет рабом моего заядлого врага, я бы рассмеялся ему в лицо. Теперь оба мои племянника попали под нерушимую власть Джейсона Смита. Я с ужасом представляю, что могу потерять их. Клаус, Ребекка и Кай всегда заменяли родных детей, которых у меня никогда не было».

– Элайджа, можно войти? – послышался еле слышный, неуверенный голос Стефана Сальваторе, невольно постучавшего в дверь. – Вы не заняты?

– Нет, я не занят, – с едва заметной растерянностью в голосе протянул Элайджа, возвращаясь в своё удобное кресло. – Проходи.

– Я пришёл не один, – томным голосом проговорил Стефан, кинув неуверенный, беглый взгляд в сторону Элайджи. – Мы все здесь.

– Входите, смелее, – повелительным тоном провозгласил Элайджа, впившись холодными глазами в смущённого Стефана. – Я вас ждал, всех вас.

На пороге роскошно обставленного кабинета появились три девушки со стальными, неподвижными лицами. Стефан, молниеносно засунув руки в карманы синих обтягивающих джинсов, нервозно сжимал дрожащие пальцы в кулаки. Клетчатая зелёная рубашка, выделявшая изящную линию упругого торса, оттеняла неестественный болезненно-бледный цвет лица зеленоглазого шатена. Потускневшие глаза Стефана отражали всепоглощающее чувство страха и неизгладимый порыв безысходности. Встревоженная Кэролайн с невольным негодованием окинула недоверчивым взглядом спокойного Майклсона, застывшем в сидячем положении. Она с нежностью в каждом чутком прикосновении прильнула к сильному плечу Стефана, словно пытаясь спрятаться за ним. Её лёгкое, шелковое платье тёмно-шоколадного оттенка гармонично освещали бахрому блестящих теней, подчёркивающих глубину и чистоту её небесно-голубых глаз, светящихся лёгким волнением. Бонни и Ребекка в немом ожидании застыли на пороге, не решаясь подойти к Элайдже. Смуглявая красавица прятала за чёрными, как смола, накрученными волосами слепое беспокойство на бледном, искажённом лице. Карие, бездонные глаза, наполненные искристым, жалящим страхом, открывали бурлящий тайник её изумлённой души. Чёрный, кожаный комбинезон обтягивал прелестную, точеную фигуру Бонни, идеально очёрчивая зону упругих ягодиц и приподнятой груди, оголённой под контуром глубокой зоны декольте. Ребекка, сверкая смятёнными синими глазами, изумленно откидала белокурые кудри на оголённую спину. Словно сверкающие волны водопада, белые, шелковистые волосы ограняли изящную линию узких плеч. Жёлтая, бархатная блузка очёрчивала осиную талию Ребекки, подчёркнутой кожаным черным ремнём, вплетённым в плавную линию чёрных джинсов. Горящие неистовым блеском предвкушения неизведанного и опасного небесные глаза смущённой блондинки выворачивали её пламенную душу наизнанку, открывая самые тонкие грани страждущей души.

– Сядьте уже, наконец, – возмущённым тоном пролепетал Элайджа, вызывающе недовольным взглядом просверливая каждого из своих агентов. – Я не могу смотреть на ваши кислые лица.

Ребекка, окинув Элайджу красноречивой ухмылкой, с выразительным недовольством демонстративно плюхнулась на свободный стул. Бонни оцепенела в объятьях колкого, пронзающего всё тело страха и, молча, присела рядом с ней, боясь поднять встревоженные глаза на Майклсона. Стефан и Кэролайн старательно пытались сохранять беспринципное спокойствие и самоотверженное самообладание. Они присели напротив Ребекки и Бонни, нежно скрестив руки в пылком пламени теплоты и доверия. В застывшей, светлой комнате воцарило напряжённое, пробирающее до костей молчание, которое стальным острием рассекало тишину и спокойствие вспышками неосознанного волнения и внезапного замирания сердец.

– Сегодня состоится решающий этап нашего плана, – серьёзным тоном протянул Элайджа, привлекая важностью в голосе всеобщее внимание. – Мы должны постараться, потому что другого шанса не будет.

– Нужно исполнить всё идеально, – решительно проговорила Ребекка, подняв кристально-чистые глаза на своих друзей, – а главное – идеально.

– Ребекка права, – утвердительно кивнул Элайджа, выдавив из себя самодовольную улыбку. – Действуем точно по плану.

– Я захожу внутрь, – с величественным видом заговорила Ребекка, сверкая взбудораженными синими глазами. – Первому агенту я говорю, что знаю о наркотиках, которые якобы Кэтрин продала моему боссу.

– Потом я вступаю в игру, – с непринуждённой гордостью воскликнул Стефан, выразительно улыбнувшись уголками рта, – и ликвидирую всех остальных агентов.

– Когда путь будет открыт, – твёрдо добавила Кэролайн, сильнее сжимая руку Стефана, – мы сможем свободно добраться до места заключения и спасти Гилбертов.

– Я надеюсь, что ничто не помешает нам добраться до ядра их обители, – самонадеянно пробормотала Бонни, подперев горящую голову рукой. – На первый взгляд это слишком просто.

– Это будет непросто, ребята, – грозно прошипел Элайджа, прокрутившись в кресле. – Мы быстро проникнем внутрь, но трудно предположить, что ждёт нас дальше.

– Поверь, что мы сделаем всё возможное, – с совершенной уверенностью выпалил Стефан, осматривая задуманные лица друзей. – Мы должны закончить это дело.

– Я верю, – с искренним пониманием и доверием произнёс Элайджа, сложив руки накрест перед собой. – Только есть одна сложность.

– О чём ты? – изумлённо спросила Ребекка, просверливая обеспокоенным, испепеляющим взглядом. – Нам может что-то помешать?

– Наши люди ведут круглосуточную слежку за логовом Смита с того момента, как вы вычислили его местонахождение, – с таинственным опасением и жгучим сожалением проговорил Элайджа. – Сегодня мне сообщили кое-что.

– Что? – разъяренным от недоумения и тревоги голосом прорычала Кэролайн?

– Джейсон Смит знает о связи Деймона и Елены, – встревоженным голосом протянул Элайджа, с трудом скрывая смятение на стальном лице. – Это может усложнить нашу работу.

– Что? – возмущённо вскрикнул Стефан, резко сорвавшись с места. – Нет, этого не может быть!

– Стефан, успокойся, – Кэролайн заботливо окутала взволнованного Стефана в свои тёплые объятия, пытаясь побороть неудержимый гнев и взрыв полыхающей боли. – Мы справимся, и никто не пострадает.

– Я не могу потерять брата, – опечаленным, душераздирающим стоном вылились горькие, острые слова из трепещущей груди Стефана.

========== Глава 45 ==========

Толстые, непробиваемые окна тёмной, как тюремная камера, комнаты были полностью заколочены старыми дряхлыми досками, поэтому яркий солнечный свет не мог пробиться сквозь твёрдую пелену жёсткого дерева. В опустевшем, удушливом воздухе стоял едкий запах сырости и сора. На холодном полу в густом полумраке небрежно шевелились фигуры трёх человек. Их прерывистое, неспокойное дыхание пронизывало потёртые, окостеневшие стены. Один чёрный силуэт резко поднялся на ноги и медленно пошёл к влажному углу комнаты, держа в руках потрёпанный, заскорузлый кусок ткани, похожий на ветхое одеяло. Он бережно и заботливо укрыл лежавших на полу, измученных людей, продрогших от невыносимой сырости.

– Мама, папа, как вы? – угрожающим громом раздался встревоженный голос Джереми, оставляя за собой громкий перезвон эха. – Вы замерзли?

– Всё в порядке, сынок, – тихо ответила сыну Миранда, глотая холодные слёзы безысходности. – Не волнуйся.

– Мам, я слышу дрожь в твоём голосе и слёзы, – растроганным голосом пробормотал Джереми, присаживаясь на пол между замученными родителями. – Папа, а ты как?

– За меня не волнуйся, сынок, – подбадривающим, беззаботным голосом проговорил Грейсон, выдавив на перекошенном от холода лице невинную улыбку, хотя в кромешной тьме никто не мог её заметить. – Я справлюсь. Мы выкарабкаемся. Пообещай мне кое-что.

– Всё, что угодно, – твёрдо выпалил Джереми, почувствовав на своём плече сильную руку отца. – Я готов.

– Пообещай, что будешь заботиться о сестре, чтобы с нами не случилось, – серьёзным тоном протянул Грейсон, не выплеснув ни капли горечи и страха. – Ей нужна будет поддержка.

– Я не хочу этого слышать, – возмущённо вскрикнул Джереми, демонстративно отдёрнув плечо, и в его кристальных глазах заблестели слезы. – Вы будете жить.

– Папа прав, Джереми: назад дороги нет, – томным голосом произнесла Миранда, ласково сжав дрожащую руку сына. – Мы должны ответить за свои ошибки.

– Я не могу допустить, чтобы вы пожертвовали своей жизнью, – дрожащим, разгорячённым голосом вторил Джереми, не сдерживая горьких слёз. – Мы с Еленой вытащим вас отсюда.

– Нет, не нужно, – решительно и самоуверенно провозгласил Грейсон, подняв глаза в потолок. – Вы должны прожить счастливую жизнь, а не расплачиваться за наши ошибки.

– Вы ни в чём не виноваты, – твёрдо, с неприкрытой гордостью прорычал Джереми, подорвавшись с места, как кипятком ошпаренный. – Вы нужны нам с Еленой.

– Смирись, Джереми, – со стальной строгостью воскликнула Миранда, обнимая сына. – Ты же не знаешь правды.

– Я знаю всё, что нужно, – недовольно фыркнул Джереми и нахмурил густые брови. – Вы не обязаны расплачиваться за ошибки Кэтрин.

– Джереми, она ведь тоже наша дочь, – умилительным, заплаканным голосом пролепетала Миранда, усевая ледяную шею Джереми горящими слезами. – Мы не имели права так жестоко поступать с ней. Мы были такими молодыми, что испугались. Мы с Грейсоном больше всего на свете боялись того, что Кэтрин умрёт у нас на руках, и мы не сможем справиться с этим, поэтому отказались от неё. Мы заслужили на все проблемы, что постигли нас.

– Обещай, что поможешь сестре выбраться отсюда и сбежишь вместе с ней, – повелительным тоном проговорил Грейсон, сверкая встревоженными глазами. – Обещай, что вы пойдёте дальше и проживёте счастливую жизнь.

– Обещаю, – Джереми крепко обнял родителей за плечи, мужественно глотая слёзы.

Сквозь решетчатое окно тёмной, укромной комнаты незаметно, небрежно проскальзывали невинные лучи тёплого солнца. Серые стены сырой комнаты давили с неистовой силой, превращая её в мышиную нору, ограждённую плотными, чёрными сетями от живого, эфирного мира, озаряющего одухотворяющей энергией. В разных углах пустынной, безжизненной комнаты сидели две огорчённые, погруженные во всепоглощающий вихрь собственных эмоций девушки. Они были призрачно таинственные и задумчивые, словно узники фантастического, потустороннего мира. Кареглазые шатенки были одинаково красивые даже в хмельном опьянении душераздирающей тоской и печалью, но пылкие сердца бились разными переливами тончайших струн души, обогащённых неустанной жажды счастливой, беззаботной жизни.

Кэтрин с откровенным волнением, пронзающим её гладкое, холодное лицо, пристально наблюдала за Еленой, озадаченной внутренними, пробирающими до костей переживаниями, которые тёмными полосами усталости отражались, словно в кристально-чистом зеркале, на её искажённом болью лице. Впервые за долгое время бессердечная, равнодушная ко всему мира Катерина Петрова почувствовала, что её стальное, безжизненное сердце застучало новым, оживлённым ритмом, наполненным истинными человеческими чувствами, которые пробуждают новые желания и решения. Теперь самовлюблённая, напыщенная красавица думала не о собственных интересах и целях, а о судьбе родных и близких её людей, ради которых действительно стоило жить. Девушка, молча, почти не дыша, прижалась затылком, окутанным мягкой, как шёлк, копной волнистых волос, но перестала наблюдать за сестрой. Елена, отдалённая от реального мира, неподвижно сидела на полу, прислонившись продрогшей от холода спиной к тёмной, ночная мгла, стене. На её ледяных, обнажённых руках выступали мурашки, усевая нежную кожу вспышками застывшего ужаса, словно пелена звёздной пыли окутывала призрачное небо.

«Рано или поздно в жизни каждого человека наступает такой момент, – поглощали расшатанное сознание встревоженной Кэтрин ядовитые мысли, – когда он понимает, что прожил почти всю свою жизнь впустую, так и не испытав ярких, настоящих чувств и не увидев истинного смысла жизни, в котором заключается существование на этой унылой, холодной земле. Я с детства затаила в себе безумную злобу на родителей, которые оставили меня в детдоме. Эта лихорадочная ненависть и неосознанное презрение поглотили меня полностью, окутав цепями отчуждения и хладнокровия. Я никогда не думала о том, почему родители бросили меня. Они боялись того, что умру на их глазах и они не переживут этой тяжёлой утраты. Да, это звучит надуманно и неправдоподобно. Только спустя 18 лет я осознала эту горькую для себя правду, которую всячески отторгала и была одержима необузданной яростью. Я собственными руками уничтожила все возможные пути к моей родной семье. А сейчас я чувствую, что не смогу пережить того, если моя семья умрёт».

– Кэтрин! – раздался робкий шёпот за пересечённой железной оградой дверью. – Иди сюда!

Кэтрин с резким опасением насторожилась и внимательнее прислушалась к знакомому голосу за дверью. Лёгкий, зыбкий холодок пробежал по спине, пронизывая колкой дрожью тонкие пальцы рук. Кареглазая шатенка медленными, неуверенными шагами направилась к двери, прислушиваясь к собственному прерывистому дыханию. В голове щиплющим грохотом звенели громкие, устрашающие мысли, словно сильные удары колокола. Юная красавица всем телом прислонилась к двери и прислушалась, затаив дыхание.

– Кэтрин, это я, – тихим, размеренным шёпотом звучал грубый мужской голос за дверью. – Клаус.

– Что ты здесь делаешь? – с неумолимым опасением продрожал голос Катерины, и она вплотную прижалась к холодной, дряхлой двери, улавливая каждый звук родного голоса. – Ты не должен быть в этом месте: это опасно.

– Мне плевать, – твёрдо ответил Клаус, прижав тёплую ладонь к двери, прислушиваясь к неспокойному дыханию любимой. – Я хочу быть рядом с тобой.

– Это сейчас не имеет значения, – холодно, но со сладостным облегчением от услышанных, ласкающих слух слов произнесла Катерина, проводя шероховатой ладонью по деревянной двери.

– Что это значит? – испуганным и обомлевшим от ужаса голосом пролепетал Клаус, и его глаза налились жарким недоумением, раздирающим сердце. – Что ты говоришь?

– Просто выслушай меня, Клаус, – с важной серьёзностью прошептала Кэтрин, удивляясь собственной решимости. – Ты должен мне помочь.

– Я готов, – твёрдо и самоуверенно выкинул Клаус, блистая ярко выраженным самолюбием в голосе. – Говори.

– Я хочу увидеться с родителями последний раз, – с непоколебимой настойчивостью и непреклонностью твердила Кэтрин, и её карие глаза блестели живым блеском надежды. – Елена тоже должна их увидеть.

– Я не могу тебе помочь, – разочарованно и смущённо ответил Клаус, опустив глаза в пол, словно Кэтрин пронзила его недовольным, пренебрежительным взглядом. – Не в этот раз.

– Почему? – со вспыхнувшим, как молния, недовольством и презрением прошипела Кэтрин. – Ты боишься Смита?

– Нет, – гордо и громко выпалил Клаус, отрицательно тряся головой. – Дело не в этом.

– А что тогда? – с нахальным возмущением вторила Кэтрин, постепенно повышая тон. – Что тебе мешает? Разве тебе трудно сделать это ради меня?

– Я не знаю, где спрятаны ваши родители с Еленой, – с полыхающей горечью пролепетал Клаус, не скрывая смятения. – Об этом тайном месте знает только Джейсон Смит. Он больше никому не доверяет после того, как узнал об отношениях Елены и Деймона.

– Тогда сделай вот что, – томным голосом протянула Кэтрин, спускаясь вниз по двери, словно капля дождя по оконному стеклу. – Пускай тогда Елена и Деймон увидятся.

– Как ты это себе представляешь? – бурным гневом вспыхнул Клаус, и его глаза засверкали неприродной ненавистью. – Это невозможно.

– Клаус, ты прекрасно знаешь, что их ожидает, – с высокомерным пренебрежением прошептала Кэтрин, прислоняясь бледным лицом к несокрушимой двери. – Деймону предстоит убить свою любимую девушку.

– Да, но… – неуверенным, трепещущим голосом невнятно бормотал Клаус, оглядывая пустынный коридор со всех сторон.

– Никаких «но», – раскрепощено прошипела Кэтрин, пронзая неприступную дверь испепеляющим взглядом. – Ты понимаешь, что значит навсегда потерять любимого человека и отказаться от счастья?

– Мне знакомо это чувство, – растроганным, запинающимся голосом произнёс Клаус в ответ. – Отказываться от любви – это бессмысленно и больно.

– Деймону придётся убить свою собственную любовь, – в трепещущем от волнения и печали голосе Кэтрин зазвенели слёзы вины и боли. – Как он будет жить дальше? Как я буду жить без семьи?

– Кэтрин, я всё сделаю ради тебя, – со смелостью разъяренного воина, нападающего на врага, прорычал Клаус. – Деймон и Елена увидят друг друга сегодня же. Они насладятся самоотверженной, бескорыстной любовью. Пускай в последний раз.

– Я люблю тебя, Клаус, – прозвучал еле слышно нежный, но заплаканный голос Кэтрин, рассекающий сумрачную, угрюмую тишину холодной комнаты.

Пульсирующие пальцы Кэтрин и Клауса встретились в крохотной дверной щели. Звонким ударом в бережном сердце Клауса, хранящем любовь, прозвенела одинокая, горящая слеза Кэтрин, упавшая на его ладонь. Елена, закрыв глаза, уставшие от терзающих слез, молча, лежала на полу, удовлетворяясь шумящим в трепещущей душе порывом страданий и любви. Убитая горем кареглазая красавица ничего не слышала и не видела вокруг, погрузившись в томящий, морозный сон.

========== Глава 46 ==========

Темная холодная комната со сдавливающими, беспросветными стенами, вызывала ужасающее изумление и трепещущее опасение. Бетонные стены тюремной камеры были пропитаны сыростью и грязью, сковывая человеческие души, которые были здесь заключены, как обвинённые в самых ужасных и тяжёлых преступлениях пленники. Ограненные красным деревом оконные стёкла были завешаны чёрной, призрачной вуалью, не пропускавшей солнечные лучи и укромные проблески тепла. Джейсон Смит, как преданный поклонник жестоких пыток и надменных издевательств, заключал в этих серых, безжизненных стенах, покрытых струящимися потёками влаги и моховыми пятнами, самых назойливых и опасных врагов, с которыми труднее всего было справиться. Все агенты, работающие на Смита, были прекрасно осведомлены в том, что в эту пыточную камеру попадали мало кто и не просто так. Измученного и разбитого Деймона Сальваторе постигла та же участь. Единственный человек, который пользовался непоколебимым авторитетом в глазах Джейсона, подверг себя неминуемой опасности, рискнув служебными обязанностями. Важный наркобарон никогда и никому не прощал предательства. Каждый оступившийся агент поплатился за необратимые ошибки кровью: кто-то – своей собственной, кто-то – кровью жертвы. Довольно часто на роль жертвы вписывали вовсе невиновных людей, которые просто стали случайной жертвой обстоятельств.

Истерзанный Деймон, оцепеневший под необоримым давлением жгучей боли, в безжизненном состоянии болтался в сыром воздухе, словно промокшая листва на осеннем ветру, прикованный к оледеневшей стене прореживающими до крови кандалами. Голубоглазый красавец испытывал пронизывающую насквозь острую боль в области запястья. Густые, горячие потоки крови стекали по дрожащим пальцам, с шумом ударяясь об несокрушимый стальной пол, словно стеклянные осколки с грохотом рассыпались по земле. Изнуряющая пелена холодного пота заслоняла голубые глаза, загораживая противоположную стену. Бледное лицо Деймона исказилось от мучительной тоски и сжигающей боли, а тяжелая, полыхающая голова невольно опустилась на ослабленную грудную клетку, словно завядший цветок. За последние несколько дней сногсшибательный красавец утратил свою прежнюю, природную красоту, которая утонула под удушливой пеленой невыносимых страданий и неутолимой физической боли. Чёрныё, как смола, густые волосы потеряли живой, шёлковый блеск, а небрежными, расхлёбанными клочьями спадали на запавшие щёки. Сквозь клочья чёрной, испачканной кровью чёрной рубашки виднелись многочисленные порезы на мощном торсе.

В тёмную камеру медленным, твёрдым шагом вошёл Джейсон Смит. Он ликовал при виде измученного Деймона, лишённого малейших сил и чувств. Голубоглазый брюнет не видел его лица, но всем сердцем, которое медленно и еле слышно билось в груди, чувствовал на себе самодовольный, пристальный взгляд Смита, наполненный ненавистью и презрением. Высокомерный Джейсон с неприкрытым наслаждением осматривал бессильного Деймона, колеблющегося на цепях, прикованных к бетонной стене. На его стальном лице заискрилась красноречивая, ехидная ухмылка.

– Рад тебя видеть, Деймон, – с радостным величием пробубнил Джейсон, остановившись напротив Деймона. – Как тебе твои новые апартаменты?

– Можешь издеваться надо мной, сколько тебе угодно, – хриплым, дрожащим голосом выдавил из себя Деймона, не в силах подвести глаза, которые переполняла ужасающая ярость. – Ты сможешь сделать мне ещё больнее.

– Я бы на твоём месте, Деймон, – презрительно фыркнул Джейсон, возмущённо закатив глаза, – не был бы в этом так уверен. Если ты помнишь, тебе предстоит расплатиться за свои ошибки.

– Не стоит так переживать, Джейсон, – Деймон медленно поднял голову, испытывая колющую боль в мышцах, которая сковывала движения. – Я исполню свой долг.

– Мне действительно жаль тебя, – с красноречивой ухмылкой пробормотал Смит, с недоверием глядя Деймону прямо в глаза. – Ты был моим лучшим агентом, но ты собственноручно подписал себе приговор.

– Я ни о чём не жалею, – гордо произнёс Деймон, окинув Джейсона холодным, ненавистным взглядом. – Я рад, что, наконец, избавлюсь от роли твоей собачки.

– Странно, что ты так думаешь, – с лёгким изумлением пролепетал Джейсон, скрывая в голосе игравшее смятение. – Я всегда думал, что тебе нравится твоя работа. Ты ведь сам выбрал свой путь.

– Я не отрицаю этого, – твёрдо, но с яркой горечью воскликнул Деймон, повышая голос. – Я допустил серьёзную ошибку, а теперь расплачиваюсь за это.

– Деньги никогда не упадут, как снег на голову, – с серьёзным видом разглагольствовал Джейсон Смит. – Ты прекрасно понимал, каким путём достаются деньги. Большое деньги.

– Я осознал истину, – с тревожным лицом произнёс Деймон, и в его голосе зазвенела неистовая боль. – В жизни есть вещи гораздо важнее за деньги. Я слишком поздно понял.

– Деймон, ты меня так растрогал, что я готов расплакаться, – с наигранным умилением проговорил Джейсон, и его стальные глаза заиграли напыщенным отвращением. – Слабость и человечность погубили тебя. Прежнего Деймона больше нет. Мне очень жаль.

– Я стал настоящим Деймоном, – величественно произнёс Деймон, гордо поднимая голову, – который ценит чувства других. А ты навсегда останешься одиноким, потому что не постиг истинную сущность человека.

Непреклонное, хладнокровное лицо Джейсона перекосилось от неудержимой злости и испепеляющего презрения. Сильные слова Деймона задели его до глубины души, которая на протяжении долгих не знала ни любви, ни счастья. Разрывающая молния разразилась в его каменном сердце. Смит накинулся на измученного Деймона, с исступленной силой вцепившись в его трепещущее горло, и зарядил толстым коленом между ног. Голубоглазый красавец скрутился от внезапной накрывшей волны боли, пронизывающей каждую клеточку побитого, бессильного тела.

Неожиданно за непробиваемой дверью громом прозвучал твёрдый и уверенный голос Клауса, который звал Смита к себе. Он разъярённым взглядом окинул дрожащего от щиплющей боли Деймона, выражая всем своим презренным видом недовольство и отвращение, и с неохотой пошёл к Клаусу.

Дверь с грохотом захлопнулась, разражаясь неистовым громом в полыхающей голове Деймона. Он спокойно выдохнул, избавившись от несносного присутствия Смита, что разжигало в его неспокойном сердце колеблющийся огонь горечи и тревоги. Впервые за последние два дня брюнет испытал наркотическое наслаждение от одиночества и уединения с собственными убийственными мыслями.