Текст книги "Вдоль белой полосы (СИ)"
Автор книги: Яна Перепечина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Какая соседка? – не понял Никита. Участок в этом дачном кооперативе они купили только прошлым летом, приезжали сюда несколько раз, потом была зима. Он видел нескольких соседей. Среди них никакой Агаты не было: с одной стороны от них жила бездетная пожилая семейная пара, а с другой одновременно с ними поставили щитовой дом, но с его обитателями он был ещё не знаком.
– Да вот эта же! – Митя махнул рукой как раз в сторону щитового дома. – Там две девочки теперь живут. Старшую зовут Агата. Мы с ней подружились.
– Да ты что? – с лёгкой усмешкой изумился Никита. – А не влюбился ли ты в неё, мой дорогой друг Дмитрий? – И тут же пожалел о сказанном. Потому что маленький его приятель вспыхнул сразу и так сильно, что на багровом лице перестали быть видны трогательные крупные конопушки. Митя ненатурально возмутился:
– Ты что?! Глупости не говори!
– И правда, неудачная шутка получилась. Прости Дмитрий Ильич, – искренне раскаялся Никита, которого детская влюблённость приятеля позабавила и даже умилила. – Ну, и что за девчонка, эта твоя Агата? Я пока с ней не знаком…
– Она не моя, – напомнил Митя и тут же затараторил:
– Отличная девчонка, добрая, весёлая, на велике гоняет, как пацан. Что надо девчонка. Ей десять лет. Я тебя с ней познакомлю, хочешь?
– Ну, как-нибудь при случае, – постарался не показать отсутствие желания знакомиться с очередной мелкой соседкой Никита.
– Ага, – кивнул Митя и протянул очередную скатанную тугую колбаску из пакли, которые он помогал ему крутить, пока Никита забивал в щели предыдущие. Через минуту Никита повернулся за следующей, но своего маленького приятеля за спиной не обнаружил. Он пожал плечами и продолжил своё дело, которое теперь, без Митиной помощи, пошло медленнее.
Но через несколько минут на улице раздались голоса. Заборов пока ни у кого не было, и Никита краем глаза увидел, как от соседского участка к нему направляются две фигуры.
– А вот и мы! – радостно сообщил ему в спину Митя.
Никита, вздохнул тихонько, чтобы никто не заметил, и обернулся. Рядом с Митей стояла невысокая девочка. Тёмные волосы её были заплетены в тугую косу, а карие глаза смотрели спокойно и доброжелательно.
– Привет! – с улыбкой поздоровался Никита. Новая соседка ему понравилась.
– Здравствуйте, – кивнула она.
– Давай на «ты», а?
– Хорошо, – так же спокойно согласилась она и улыбнулась.
– Агат, это Никита, мой друг!.. Ник, это Агата, я тебе про неё рассказывал, – тем временем радостно представил их друг другу сияющий Митя.
Его горячая первая влюблённость была такой явной, что Никите стоило больших трудов сдерживать рвущийся наружу смех. Но он, конечно, не позволил себе обидеть Митю. Агата же, казалось, ничего такого не видела и общалась с Митей доброжелательно и ровно.
Незаметно для себя Никита разговорился с ней. Новая соседка тоже стала скатывать из пакли жгуты и подкладывать их ему, между делом рассказывая о своей семье и расспрашивая его. И только когда её позвали обедать, Никита вдруг понял, что и не заметил, как пробежали несколько часов, а он при помощи Мити и Агаты закончил конопатить одну из стен.
Разливая борщ в их маленьком тёмном хозблоке, доставшемся от предыдущих хозяев, мама спросила его:
– Я смотрю, ты уже с Агатой познакомился?
– А ты её знаешь?
– Мне её бабушки о внучках рассказали. Похоже, повезло нам с соседями. Хорошая семья, дружная, девочки у них спокойные. Жалко только, что на всей улице нет твоих ровесников, я надеялась, что хотя бы в этом доме будут твои одногодки. Но не нет. Не с кем тебе общаться.
– Ему на следующий год в институт поступать, некогда будет развлекаться, – напомнил папа, – а заскучать ему Митя не даст. Просто не отходит от нашего Никиты.
– Вот именно, – кивнул их сын.
– Ну, тогда ладно, вы меня успокоили, – улыбнулась мама, – Никит, ты Митю опекай. Они в прошлом году всей семьёй в тяжёлую аварию попали. Родители ничего, а вот Митя чуть ли не год в больницах пролежал, отвык с ровесниками общаться. Да и славный он такой…
– Когда наш Никита слабых не поддерживал? – хмыкнул папа. – Ты же знаешь, мимо никогда не пройдёт.
– Ну, вот и хорошо. А то мне уже Дина, мама Мити, сказала, что его другие мальчишки с нашей улицы с собой играть не берут. Одиноко ему.
– Не знаю, как мальчишки, а Агата с ним дружит, – поспешил успокоить её Никита, с аппетитом отправляя в рот ложку за ложкой.
– Да, её бабушки мне уже сказали. Она у них добрая, похоже, и на поводу у других не идёт. Решила для себя, что будет с Митей дружить, и внимания на остальных не обращает.
– Сдаётся мне, скоро их дразнить начнут, – покачал головой Никита.
– Как? – не понял папа.
– Тили-тили-тесто…
Глава 3. На руинах.
Агате иногда казалось, что её влюблённость заметна многим. Уж бабушкам – совершенно точно. Но они, узнав о женитьбе Никиты, повели себя так, что стало ясно: о страданиях внучки бабушки и не догадывались. Агата вдруг поняла, что об этом не знает вообще никто: ни родители Никиты, ни её многочисленное семейство, ни глазастые соседи, ни даже он сам. Разве что подружка Люба, возможно, подозревает. Но и то не уверена. Видимо, она очень старалась не выдать себя, и старания её были вознаграждены. Хотя какая же это награда, когда все вокруг радуются за Никиту и то и дело обсуждают подробности свадьбы и жизни молодых, не зная, что её сердце разрывается при этом на части?
Зато чему она научилась в этот период, так это держать лицо и собирать себя по кусочкам. Отличное умение для взрослой жизни, в которую она вступила в тот майский день.
С самого страшного дня в её жизни прошло чуть больше полутора месяцев, а она уже смогла прекрасно сдать выпускные экзамены в школе и вернуться к мыслям о будущем. Жить по-прежнему не хотелось, но Агата понимала, что придётся. И следовало сделать всё, чтобы эта жизнь не полетела совсем уж в тартарары.
В этот институт её затянули одноклассницы Валя с Наташей. Сама-то она мечтала о журфаке или филфаке МГУ, но понимала, что в таком состоянии просто не сможет поступить. Для того, чтобы хорошо сдать экзамены, особенно устные, ей нужен был кураж, лёгкое весёлое безумие, обычно охватывающее её в серьёзных ситуациях и помогающее справиться со страхом и природной скромностью. Но сейчас не до куража. Поэтому придётся отползать к запасному аэродрому. Но это её нисколько не пугало, во всяком случае, там она будет не одна, а с подругами. Да и правы они: бывший заочный пединститут, в последнее время набиравший популярность и явно целящийся занять новую ступень, самоё то в её ситуации. Поступить бы только…
Документы они подавали долго. В холле перед дверьми приёмной комиссии клубились толпы абитуриентов. Агата смотрела на них с интересом. Она вообще любила смотреть на людей. Их лица, эмоции, чувства – всё это всегда занимало её. И в тот день ей не было скучно, хотя они с подружками Валей и Наташей простояли в коридоре несколько часов.
Агата поддалась на уговоры родителей и на всякий случай подала документы в два института. Расписание экзаменов было составлено таким образом, что ей приходилось ездить в оба попеременно. Она надеялась, что уже по результатам сочинения решит, куда принесёт оригинал аттестата, но за первый экзамен получила одинаковые оценки, «четвёрки». Родители были счастливы: для гуманитарных специальностей это был хороший результат. Но зато пришлось и устные экзамены сдавать в оба вуза. И лишь перед последним из них Агата решила всё же выбрать тот, куда поступали её одноклассницы.
На экзамене по русскому языку одна из преподавательниц взяла в руки её экзаменационный лист и вдруг сказала:
– Я проверяла ваше сочинение, Агата Алексеевна. Очень хорошая работа. Буду рада, если вы поступите к нам.
Агата смутилась и обрадовалась одновременно. Пожалуй, это была первая радость с того дня. Уже выйдя с «пятёркой» по русскому из аудитории, она внезапно поняла, что теперь всю свою жизнь мысленно делит на «до» и «после». Так и думает «до того дня» или «после него». Осознание, что так теперь будет всегда, расстроило её. Но на следующий день был очередной экзамен и слишком долго хандрить было нельзя. Она старательно училась жить на руинах. И понемногу это у неё начинало получаться.
Последней сдавали литературу. Многие из тех, кто выходил из аудитории, пугали дожидавшихся своей очереди бледным видом и безумными взглядами.
– Что? Ну, что там? – кидались все к вышедшим.
– Там кошмар какой-то, – отмахивались сдавшие. – Дядька один просто зверь!
Агата и её подруги были в последних рядах. Вообще-то Агата всегда предпочитала сдавать экзамены первой, но пробиться пораньше не удалось. Да она и не слишком старалась: не любила распихивать окружающих ни буквально, ни фигурально выражаясь.
День был по-настоящему летним. В аудиторию на втором этаже заглядывали клёны и берёзы. Агата поздоровалась с экзаменаторами и взяла билет. Ещё в метро, когда они только ехали на экзамен, она сказала Вале с Наташей:
– Только бы не Достоевский и не Есенин.
Почему-то ей казалось, что творчество этих авторов она знает не слишком хорошо. Но, когда вытащила билет, с невесёлой усмешкой прочла в нём именно эти две фамилии. «Ну, надо же, просто два в одном, – мелькнула мысль, – видимо, чтобы жизнь малиной не казалась". Агата еле заметно вздохнула и пошла готовиться.
Председательствовал в комиссии крупный бородатый мужчина. Одним своим видом он нагонял на абитуриентов такой страх, что отвечавшие перед Агатой девушки лепетали бессвязно и не по делу. Бородатый сердился, то и дело вскакивал, начинал бегать по аудитории или нависал над абитуриентами, внимательно прислушиваясь к тому, что они говорили. На глазах Агаты разворачивалась одна драма за другой.
– Вон, – негромко, но крайне раздражённо говорил бородатый, – подите вон! Вы куда поступаете? В заборостроительное ПТУ?!
– Нет, – в полуобморочном состоянии еле слышно отвечали девушки.
– А тем временем место вам именно там! – едва не трясся от гнева бородатый. – Коллеги, вы разделяете мою точку зрения?
Коллеги кивали: разделяем. И бородатый проникновенно прощался:
– Всего хорошего! Успехов вам в строительстве заборов.
Когда три абитуриентки выпали из аудитории с таким напутствием, подошла очередь отвечать Агате. Бородатый поначалу тоже бегал между рядами. Но через пару минут бег его замедлился, он подошёл к Агате, заинтересованно посмотрел на неё и вдруг сел, навалился широкой грудью на стол и стал то ли демонстрировать, то ли и правда проявлять – Агата не поняла – живейший интерес. Его пристальное внимание несколько озадачило Агату, но она уже поймала то самое настроение, которое ей всегда помогало во время устных экзаменов, поэтому отвечала хотя и волнуясь, но уверенно.
– Про Достоевского достаточно. Вижу, что вы прекрасно подготовились. Давайте про Есенина, – перебил её с довольной улыбкой бородатый. Но и про поэта рассказывать долго не дал:
– «Собаке Качалова» учили наизусть?
– Нет, – честно ответила Агата, которая всегда старалась учить малоизвестные стихотворения. Но объяснить это она не успела. Бородатый, резко отодвинув стул, вскочил и навис над ней:
– А «Вот оно, глупое счастье…»?
– Нет…
– А «Письмо матери»?
– Нет…
– Так хоть что-нибудь вы вообще учили?! – он снова завёлся, в сердитых глазах его появилось разочарование. В образовавшейся паузе Агата успела сказать:
– Хотите, я прочту вам «Кантату»?
Расстроенные глаза бородатого тут же зажглись весельем:
– «Кантату»?! Хочу! – энергично потёр он крупные ладони. – Такого нам никто ещё не читал, да, коллеги?
– Да, – подал голос второй мужчина. – Давайте, Агата Алексеевна, «Кантату».
В институт Агата поступила. И её подруги тоже.
– Где ж тебя так хорошо подготовили? – спросил, ставя ей «пятёрку», бородатый.
– В 975-й школе, – честно ответила Агата.
Потом тот же вопрос задали и Вале с Наташей.
– Где же это у нас такая школа? – заинтересовался грозный экзаменатор. – Где нам таких студентов готовят? Передайте своим учителям мой нижайший поклон.
– Передадим, – пообещали подружки и, счастливые, выскочили в коридор, а потом и на улицу, в объятья тёплого летнего дня.
Смотреть результаты Агата ехала, уже понимая, что поступила. Валя с Наташей волновались: они хуже сдали русский язык и теперь сомневались в успехе. Но и их тоже приняли. И тройному счастью не было предела. Первому настоящему счастью "после того дня".
Учиться Агате нравилось. Её очень полюбил декан их факультета, тот самый грозный бородатый экзаменатор. На первой же лекции он подмигнул ей:
– Ну, Агата Алексеевна, здорово ты меня «Кантатой» тогда уела.
Однокурсники начали шушукаться, не понимая, о чём это они. Но декан, которого вообще-то звали Сергей Александрович Головин, грозно цыкнул:
– Вот вам и первое задание на следующее занятие: найти у кого из русских авторов есть произведение с названием «Кантата» и подумать, каким образом ваша однокурсница могла меня этим произведением уесть.
– Хотя бы наводку дайте, – жалобно попросили с последних рядов, – у кого искать: у поэта или прозаика.
– Тогда будет слишком легко.
– Ну хотя бы период…
– И не надейтесь. А Агате Алексеевне я вам подсказывать запрещаю под страхом смертной казни.
Новоиспечённые студенты засмеялись.
– Не её. Вашей. – Кровожадно хмыкнул в бороду декан и скомандовал:
– Открывайте тетради, неучи. Буду из вас специалистов делать.
Школа, учителям которой была обязана своим поступлением в институт Агата, и правда была особенной. В жизни Агаты она стала третьей и самой любимой.
До этого пять долгих лет Агата училась через силу. Вернее, учиться-то она всегда любила, но вот ходить в эту школу заставляла себя просто из последних сил. Из хорошей школы, в которую она попала после сада и где проучилась первые три года, она была вынуждена уйти: они переехали в новый район. Пришлось привыкать к такому, что Агате казалось совершенно диким. В этой школе было принято ненавидеть одноклассников, называть друг друга исключительно по фамилиям или злым прозвищам и дружно трепать нервы учителям. Из тридцати человек в их классе хорошо учились только четверо. И этим четверым ежедневно приходилось проявить немалое мужество, чтобы отстоять своё право жить, как хочется им самим, а не следовать за большинством.
Из всех четверых Агате было тяжелее других, потому что после уроков она сразу же убегала домой – ей каждый день нужно было торопиться на занятия в школу искусств – и не успевала участвовать ни в каких классных делах или гулять с теми, кто мог бы стать её друзьями. Но постепенно отношения если не наладились, то вышли на тот уровень, когда даже самые отъявленные хулиганы поняли, что трогать тихую и спокойную внешне Агату не стоит. Для этого ей пришлось один раз уничтожить сочинение своего соседа по парте.
Один из заводил их класса Сёмка Палий тогда долго цеплялся к ней, а когда она не выдержала и порвала двойной лист с работой, зло прошипел что-то, вскочил и замахнулся на неё кулаком. Агату словно подбросило пружиной. Она резко отодвинула стул, сама шагнула навстречу обидчику и в упор уставилась на него, сдерживая всё то отчаянье, что накопилось в ней за долгие месяцы в этой школе. Белый от бешенства мальчишка в ответ посмотрел на неё с ненавистью – весь класс замер в предвкушении зрелища – и вдруг опустил руку. В это время в кабинет вошла учительница русского и потребовала сдать сочинения. Вдохновенный двоечник Сёмка Палий вдруг сжался, лицо его из злого сделалось независимо-несчастным.
– Палий, а тебе что, отдельное приглашение нужно? – поинтересовалась Светлана Александровна, увидев, что он замешкался и не несёт к её столу сочинение.
– У меня его нет, – глухо буркнул тот.
– Ты что, не знаешь, какая у тебя ситуация? Тебе же «пара» в четверти светит.
– Знаю…
И тут Агата, которая уже сдала свою работу и села на место, не выдержала и вскочила:
– Светлана Александровна! У Сёмы было сочинение. Он написал. Это я виновата. Я его порвала.
Светлана Александровна, одна из тех немногих учителей, кого если не любили, то хотя бы уважали в этой школе, изумлённо посмотрела на свою лучшую ученицу:
– Что случилось, Агата? Он тебя довёл? Опять цеплялся?
Агата видела и чувствовала, что весь класс с интересом смотрит на неё, ожидая развлечения. Но она твёрдо посмотрела на учительницу и покачала головой:
– Нет, Светлана Александровна. Не довёл. Просто я неловкая очень. Случайно дёрнула лист… Ну, и… Не ругайте его. Это я виновата. Если надо, поставьте «двойку» мне.
Палий, который сидел рядом, шевельнулся, и Агата почувствовала, что он тянет её за юбку коричневого форменного платья вниз.
– Ты чё? С ума сошла? Садись! – шипел он еле слышно.
– Понятно, – коротко кивнула Светлана Александровна, с интересом глядя на Агату и её соседа. – Семён, завтра принеси переписанное сочинение. Пока ставлю точку карандашом.
– Спасибо! – обрадовался тот.
– Спасибо! – присоединилась к его радости Агата.
– И чтобы впредь оба были осторожнее. А то один бросает сочинение, а вторая задевает…
– Обязательно! – хором громко отозвались виновники происшествия. А Агата тихонько предложила:
– Давай листы сюда, я тебе ошибки исправлю.
– Да ладно, не надо, – растерянно попытался отказаться Сёмка.
– Давай, давай, – Агата ладонью потянула на себя пострадавшее сочинение, подняла глаза на Семёна и неожиданно для себя увидела на его худом угловатом лице робкую улыбку.
С того дня жизнь её стала немного лучше. Нет, они не подружились с Семёном, но он и сам перестал обижать Агату, и другие мальчишки как-то сразу тоже выбрали в отношении к ней нейтралитет. Разве что кто-нибудь из других классов толкал иногда на перемене. Но с этим Агата могла мириться.
Но всё равно уйти из этой школы ей хотелось почти нестерпимо. Тогда как раз начали появляться разномастные лицеи и гимназии. И мама Агаты задалась целью перевести дочь в учебное заведение получше. Но всё никак не складывалось: то ездить нужно было уж очень далеко, то вступительные экзамены уже закончились.
Как-то в марте в их квартире раздался звонок. Мама сняла трубку и разулыбалась. Звонила тётя Лада, с чьей дочкой Верой Агата нежно и преданно дружила в детском саду. Потом их семьи получили новые квартиры, и девочки оказались оторванными друг от друга, хотя и регулярно перезванивались, а иногда и встречались.
Положив трубку, мама сообщила:
– Вера собирается поступать в одну хорошую школу. И тётя Лада предлагает тебе присоединиться к ней. Как раз школа на полпути от нас к ним. Если получится, будете вместе учиться.
Агата обрадованно согласилась попробовать.
Все три экзамена назначены были на ближайшую субботу. Бабушка Веры съездила в школу и по телефону продиктовала Агате длиннющий список литературы, которую было необходимо прочесть. И все оставшиеся дни она читала везде: в школе на переменах, в транспорте, в перерывах между уроками на танцах, стараясь подготовиться как можно лучше.
Первым экзаменом была литература. Агата с Верой в коридоре стояли среди остальных поступающих и по разговорам поняли, что почти все они ученики этой школы и хорошо знают экзаменаторов.
– А вы, девчонки, не наши, я смотрю? – обратилась к ним высокая худенькая девушка.
– Нет.
– И на что вы рассчитываете тогда? – изумилась та. – Даже мы Малюту боимся. А уж вам и вовсе ловить нечего. Она терпеть не может пришлых.
– Малюту? Пришлых? – не поняли Агата с Верой.
– Ну да. Малюта – это Малютина Зинаида Осиповна. Она у нас завкафедрой литературы. Зверь просто, а не учитель. Зато наши все после её муштры элементарно литературу в вузы сдают безо всяких репетиторов. А пришлые – это те, кто со стороны поступает. Мы-то свои. Она нас всех знает, понимает, кто на что способен. Экзамены в нашем случае – это так, формальность. Чтобы не расслаблялись. А вот вам я не завидую. От неё не знаешь, чего ожидать. В прошлом году на экзамене она у всех спрашивала, на каком инструменте играет в «Горе от ума» Молчалин… Ты вот знаешь?
– На флейте, – вспомнила Агата.
– Ну ты даёшь! – восхитилась девушка. – Хотя, может, повезёт ещё, и ты не к ней попадёшь…
В этот момент дверь ближайшего кабинета распахнулась, и молодая женщина позвала:
– Князева!
– Спасибо за предупреждение, – кивнула Агата их собеседнице и шагнула к кабинету.
– О! Ну всё! – шепнула ей в ухо высокая девушка. – Не повезло. Ты прямо к тигру в пасть. В этом кабинете сама Малюта экзамен и принимает. Ты это… не очень расстраивайся. Дело не в тебе, а в ней. Это не ты тупая, а она зверь…
Последние слова Агата услышала, уже подходя к кабинету и чувствуя на своём локте подбадривающую руку верной подруги. Страшно было так, что даже сердце замирало. Но она была твёрдо убеждена, что лучше жалеть о сделанном, шагнула в дверной проём и внешне спокойно сказала:
– Здравствуйте!
Малюта оказалась маленькой глазастой женщиной со смешной растрёпанной шевелюрой. Времени на подготовку она Агате почти не дала:
– Идите сюда. Если вы что-то знаете, то я это и безо всякой подготовки пойму. А если не знаете – вам никакая подготовка не поможет.
Агата на секунду замерла, но тут же встала и на трясущихся ногах пошла к столу экзаменаторов, стараясь выглядеть как можно более спокойной. Всё происходившее потом она впоследствии вспоминала с трудом. Помнила только, как Малюта засыпала её таким количеством вопросов по тексту «Евгения Онегина», что Агата, которая роман в стихах прочла аж два раза, могла думать только о том, что и как ответить.
Спрашивали её долго. Вторая учительница уже пару раз шептала Малюте:
– Может быть, всё, Зинаида Осиповна? Ведь хороший полный ответ…
Но та лишь отмахивалась и продолжала задавать вопросы. Постепенно неодобрение во взгляде, с которым она встретила Агату, стало уступать место чему-то другому. Неужели симпатии?
– А расскажите-ка мне про Ленского, – уже гораздо теплее велела она.
Агата начала было отвечать, но Малюта остановила её уточнением:
– Чем вы можете объяснить выбор причёски, которую он носит? Почему у него кудри до плеч?
Ну вот и всё. И как ответить на этот вопрос? Агата почувствовала, что глаза у неё наполняются слезами. За полчаса перед Малютой она успела устать так, как не уставала за весь учебный день. И, получается, что всё зря? И даже самой смешно: срезалась на причёске Ленского. Словно она парикмахер… Она нервно сглотнула слёзы и сказала:
– Ленский романтик, он любит Шиллера, а у того именно такая причёска…
– Вы видели портреты Шиллера? – вскинула тонкие чёрные брови Малюта.
– Видела. Я много читаю.
– Умница, – вдруг совершенно человеческим голосом сказала ей экзаменатор. – Что ты плачешь? Ты просто умница, девочка. Иди. Девять баллов.
– Простите, что? – не поняла Агата.
– Я ставлю тебе за экзамен девять баллов, – сунула ей в руки какую-то сложенную вдвое зеленоватую бумажку Малюта.
– Спасибо. До свидания. – Пролепетала Агата, так и не поняв, хорошо это или плохо.
Когда она еле живая выпала из кабинета в коридор, знакомая высокая девушка сразу же подскочила к ней:
– Ну? Что? Совсем замучила? Что поставила?
– Девять.
– Девять баллов?! – глаза девушки стали такими круглыми, что Агата невольно улыбнулась. А та оглянулась и сообщила остальным:
– Ребят, ей Малюта "девятку" поставила.
– Не может быть!
– Покажи экзаменационный лист!
Агата протянула собравшимся вокруг неё девушкам и парням бумажку, которую ей сунула в руки Малюта.
– И правда… "Девятка"…
– И подпись Малютина…
– Ну ты даёшь!
– Как тебе это удалось?
– Она пришлым больше «пятаков» или «шестёрок» в жизни не ставила!
– Да она и своим-то, максимум на «восмьёрки» расщедривается… Да и то, совсем уж «ботанам»…
– Слушай, тебя как хоть зовут?
– Агата.
– Агат, считай, ты уже поступила к нам. Тебе история и русский семечками после Малюты покажутся…
Пока оглушённую Агату теребили, из кабинета вышла бледно-зелёная Вера. Малюта поставила ей шесть баллов, лишив надежды на поступление.
– Ну что, Агат, дальше пойдёшь? – спросила мама.
– Пойду, – кивнула та, – хочу попробовать сдать всё. Но учиться здесь без Веруни я не хочу.
Она думала, что мама будет недовольна и начнёт уговаривать. Но та лишь кивнула:
– Да, далековато ездить. Да ещё и с двумя пересадками. И ладно бы с Верой, а то одна…
Историю и русский язык Агата сдала легко. Ей показалось, что экзаменаторы, увидев «девятку» по литературе за подписью Малюты, сразу же начинали смотреть на неё с уважением. Но без Веры в этой школе она остаться не захотела.
