Текст книги "Маркиза с хутора Нижние Шатуны (СИ)"

Автор книги: Яна Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Яна Павлова
Маркиза с хутора Нижние Шатуны

Глава 1

Надо подкинуть дров в печку, на ночь тепла не хватит. Вот ведь, научишься на старости лет всему, когда придет неожиданность в виде двух амбалов и одного утонченного юриста к вашему благоустроенному порогу. Как я оказалась в маленьком домике на краю леса, на хуторе из пяти домов? Да очень просто.

Жила себе такая вся из себя королевна, горе не мыкала, ни черта не делала, тяжелее кошелька ничего не поднимала, за мужем, как за каменной стеной. А муж возьми, да и свали в неизвестном направлении. Фирма обанкрочена, дом заложен, счет арестован, карточки заблокированы. Ничего не забыла? А-а-а, да, вот ещё – драгоценности отобрали амбалы, показав долговые расписки Берта, осталась мне только моя машина, которая в этот исторический момент была в ремонте. На сборы дали два часа и выставили за дверь, как выразился сверхвежливый юрист, « с тем, что сможете унести в руках». Я смогла унести два чемодана, большую сумку, перекинутую через плечо и внушительный баул.

Телефон не забрали и, просто само благородство, серьги, цепочку и кольца, которые были на мне, снять не заставили. Кошелек не проверили, а там, между прочим, кроме карточек и наличные были, целых пятьдесят тысяч.

И вот иду я по идеально асфальтированной дороге закрытого коттеджного поселка в самом начале сентября в норковой шубе поверх пальто, а что делать? В два чемодана много ли положишь? Не оставлять же упырям. На голове норковый берет, на ногах сапоги для завершения образа элитной сумасшедшей. Постучаться к соседям? Да ладно, кто откроет жене сбежавшего, обанкротившегося миллионера, которая тут вся такая с задранной головой ходила.

Вызвала такси, сняла шубу, пальто, осталась в кожаной куртке, а вы как думаете, одежда должна быть многослойной. Таксист крякал, качал головой, но кроме «Куда вас везти, дамочка?» ничего не сказал. Спасибо ему за это. Дамочка тридцати двух лет почесала лоб идеально сделанным гелевым ноготочком и выдала.

-А отвезите меня на хутор Нижние Шатуны.

Водитель икнул, заозирался вокруг, видимо в поисках дурдома, не нашел и включил навигатор. Пробормотал.

-Вот черт, и правда есть такой, сорок километров всего.

Пока ехала, размышляла. К родителям не поеду. Я с ними не общалась уже пятнадцать лет. Не люблю своих родителей. «О, как же так, родители – это святое, их надо любить, благодарить и так далее», – воскликнут сейчас осуждающе большинство людей. Я благодарна за то, что как пел Высоцкий «Спасибо вам святители, что плюнули, да дунули, что вдруг мои родители зачать меня задумали», но на этом всё.

Папа мой – высокий партийный начальник, перелицевался в 1991 году из красного в ярко-белый цвет, мама – пламенная коммунистка, возглавлявшая в горкоме отдел культуры, осуждавшая и запрещавшая всё и вся вокруг вдруг прозрела, полюбила западную культуру, рок и перфомансы. С детства я видела их ложь, лицемерие и во мне бурлил протест. Я слышала их разговоры, как они обсуждали только что ушедших «нужных» гостей и меня тошнило от их притворства. А когда в шестнадцать лет я забеременела и ушла из дома с Аликом отец сказал.

-Связалась с бандитом, опозорила нас! Вот бросит тебя твой Альберт, приползешь на коленях…

Не люблю ползать, особенно на коленях.

Алик, Берт… Мы оба ненавидели наши имена. Он – Альберт, я – Анжелика. Алик и Эн, Берт и Лика. Как могли назвать деревенского мальчишку Альбертом? «Мамаша сериалы сильно любила», – говорил он. Его родители пили, сильно, и он сбежал из дома, из глухой деревни, в пятнадцать лет.

Мы познакомились, когда мне было шестнадцать, а ему двадцать семь.

-Девушка, а что это вы так поздно одна ходите? Не страшно?

Я посмотрела на парня преградившего мне путь. Весь в фирме, в зеркальных очках, высокий, накачанный, мечта одним словом. Ну, и я тоже девочка «ничего себе» – желтые лосины, джинсовая юбка с белой оборочкой и надписью Lambada, на голове залакированный начес. А на дворе душный сентябрь 1994 года.

-С тренировки иду, по карате, – надувая пузырь из жвачки ответила я. – Так что могу проводить, если боишься по Москве вечерами ходить.

-Ха-ха-ха, – засмеялся он, запрокинув голову, – а поехали со мной, поужинаем в ресторане…

-Да пошел ты, – я попыталась его обойти, но парень перехвалил мою руку. – Пусти, у меня в сумке гантели, тресну по башке!

Потом, спустя много лет он всё не мог поверить, всё спрашивал: «Ты серьезно треснула бы меня гантелями?». «Треснула бы» – отвечала я, и это было чистой правдой. Я всегда говорила правду, не терпела лжи, мне её дома хватало.

Я тогда ушла, и не подозревала, что Берт за мной проследил и утром ждал меня возле подъезда с цветами…

Глава 2

-Да что б тебя мышь покусала, черное ты недоразумение. Кто разрешил сожрать мою колбасу? Я тебя спасла, отмыла, откормила, а ты мой бутерброд слопал, я для тебя не авторитет значит? А если веником?

На все мои пассажи кот ответил ленивым «мяу» и принялся намывать лапкой наглую черную морду.

-Тебе тембр моего голоса ничего не говорит? Ты кем себя возомнил, а?

Кот не проникся, посмотрел на меня с жалостью, а потом вдруг прыгнул на руки и заурчал.

-Это моя карма, как только слинял муж, завелся кот, – пробухтела я, поглаживая мягкую шёрстку.

Подложила дров в чугунную печку и засмотрелась на пламя. Этот дом был моим капризом. Я из старой развалюхи сделала пряничный домик. Зачем? Ну, капризная я была принцесска. Мы как-то возвращались от партнеров Берта по бизнесу, у них было поместье, настоящая дворянская усадьба, чуть ли не шестнадцатого века. Роскошный дом с кучей комнат, английский сад, аллея, прислуга. Помещики, одним словом. На самом видном месте – родословная. Вот только дорога подкачала, не было туда асфальта, проселочная грунтовка, да еще и через лес.

Берту необходимо было вернуться в Москву, и мы отправились домой, несмотря на темноту и туман, такой густой, что вытянутой руки было не видно. А потом полил ливень, Берт свернул не на ту дорогу и мы застряли. Впереди светились несколько огоньков, так мы оказались на этом хуторе. Постучались в самый крайний дом. Когда дверь открылась, я испугалась и аж вскрикнула. Старуха, стоявшая на пороге, была страшная, как Баба-Яга. Горбатая, с крючковатым носом, и черными, пронзительными глазами.

-Здравствуйте, не подскажите, есть в деревне трактор, а то мы тут застряли, – заговорил Берт.

-Заходите, – ответила старуха, – это не деревня, это хутор, пять домов всего. Нет тут трактора, ничего тут нет. До утра у меня останетесь, а как рассветет, в деревню тебя Филька проводит, пять километров всего, там трактор есть.

-Спасибо, – сказала я, беря за руку мужа, – а мы вам не помешаем?

-Чем вы можете мне помешать? – проскрипела старуха. – В сто лет уже ничего помешать не может.

-Вам сто лет? – удивилась я.

-Хорошо сохранилась, да? – засмеялась она. – Меня бабой Марфой зовут.

-Я Лика, а это мой муж Берт.

-Тьфу ты, что за имена, собачьи клички какие-то, – Берт при этих словах закашлялся. – Обувь снимайте, да куртки свои на вешалку повесьте. Я сейчас чай заварю.

Она скрылась за занавеской, разделяющей комнату, а мы переглянулись, разделись и уселись за стол. На полу лежали домотканые половики, деревянные лавки стояли по стенам по стенам, накрытые такими же половиками. А на стенах иконы и старые фотографии в рамках. Рукомойник в углу и деревянный старинный буфет. Пахло в доме травами, свечами и еще чем-то неуловимым, может стариной.

-Черт знает что, – муж вертел в руках телефон. – Что за проклятое место, связи нет.

-Берт, завтра с утра позвонишь, объяснишь ситуацию, не нервничай. Ты только представь, мы попали в логово Бабы-Яги, – таинственно прошептала я, направив на мужа раскрытые ладони и шевеля пальцами.

-Ничего так старушенция, небось царя ещё видела, – усмехнулся муж.

-Видела, милок, как не видеть, – баба Марфа выглянула из-за занавески. – А ну-ка милая, помоги мне.

Я встала и пошла к ней. На кухне была большая печка, над ней висели пучки трав, стояли какие-то баночки, горшочки.

-Бери чашки, мед, – скомандовала старуха, – вот что я тебе скажу, милая. Ты убиваться-то перестань. В том, что дитя ваше Господь забрал твоей вины нет, – я уставилась на нее, не понимая, откуда она может знать, а баба Марфа невозмутимо продолжала. – А то, что больше не беременеешь, так всему свое время.

-Но откуда вы знаете, мы же здесь никогда не были?

-Не могу я тебе ответить, знаю и все.

-Так будут у меня еще дети? – я схватила ей за руку.

-На всё воля Господа, – она перекрестилась. – Неси чай, да сушки возьми.

Баба Марфа положила нас на кровать, сказав, что сама всё равно спит на печке. И приснился мне ночью сон, я увидела себя в этом доме, с ребенком на руках. И я точно знала, что это мой малыш. И такое счастье я чувствовала, такую радость, что на утро я решила, что хочу купить этот дом. А когда мы увидели природу вокруг, я прошептала.

-Мы попали в другой мир? Не может быть в Подмосковье такой красоты.

Хутор стоял среди леса, огромные ели окружали его, шевеля мохнатыми лапами, впереди был обрыв и река внизу. Тонкая тропинка вела к мосткам, о которые плескалась чистая вода, и клочки тумана плыли вместе с рекой…

-Берт, – повернулась я к мужу, – давай у бабы Марфы дом купим. Мне так тут нравится.

-Ну, ты даешь! Да она может и не захочет продавать. Или наследников у нее куча.

-Нет у меня наследников, и дом я продам, – старуха бесшумно возникла у меня за спиной. – Тебе, милая, продам. Только договор такой, – баба Марфа поправила платок, – похороните меня по-людски, скоро уже мой срок земной закончится. Деньги я за дом возьму немалые и Фильке отдам. У него внук, и его учить надо. А уж как помру, так делай здесь Анжелика, что твоей душе угодно.

Филька оказался мужичком пятидесяти лет, шустрым, похожим на артиста Новикова в роли «купи-продай». Берт посмеялся над моей прихотью, но деньги обещал дать и слово своё сдержал. Баба Марфа отошла весной, на Пасху. Похороны я организовала «по-людски», с отпеванием в деревенской церкви, с поминками. Вот так я стала домовладелицей.

***

-Стойте! – несчастный таксист затормозил, вытер пот со лба, и устало спросил.

-Что ещё, дамочка?

-Там кот! – показывая вперед, сказала я. Мы уже свернули на проселочную дорогу, ведущую к лесу.

-И что? – мы останавливались уже пятый раз. Но каждый раз я извинялась. Продукты надо было купить, потом вспомнила, что зубную пасту забыла, а потом ещё туалетную бумагу, а потом решила бутылку вина купить.

-Так может он живой, надо посмотреть…

-Вот идите и посмотрите! – рявкнул таксист, что-то нервный мне водитель попался.

Я вышла из машины, и подошла к коту, который лежал посреди дороги. Животное повернула голову, и в глазах его было столько страдания, безысходности и печали, что сердце мое дрогнуло.

-Эй, котяра, из любого положения есть выход, – сказала я ему и подняла невесомое тельце, – сейчас поедем с тобой домой, Кузя.

Имя само собой легло на язык, а кот вздохнул и закрыл глаза.

И вот теперь, спустя три месяца, эта наглая, отожравшаяся морда тырит мою любимую колбасу.

-Здравствуйте, у вас дверь открыта, но я стучал. Ух, ты! А где змеиные головы, связки сушеных мышей, филин где? О, хоть кот черный есть…

-Кто ты, отрок? – прервала я список атрибутов злой волшебницы Гингемы.

Глава 3

На пороге стоял молодой парень, мял шапку в руках и весело улыбался во все тридцать два зуба.

-Я внук.

-Хорошо хоть, что не Иван-царевич, – вздохнула, сдвинула брови и как рявкнула. – Чей внук, несчастный, а ну говори?

Конечно, я сразу поняла, кто это. Фотографии этого красавца украшали весь дом деда Фили и бабы Ани. Я знала и то, что он учится в Москве на четвертом курсе технического университета связи и информатики. Родился мальчик от молодого специалиста, отрабатывавшего в колхозе положенный после института срок и скрывшегося в голубой дали после счастливого известия об отцовстве. Мать его потом вышла замуж и уехала из деревни, а сын в новую семью не вписался, и остался с дедушкой и бабушкой. Они в нем души не чаяли, так что я много чего знала о парне, но говорить об этом не хотела, забавно было смотреть, как он краснеет.

-Филиппа Игнатьевича, – смутился, глаза опустил, только бы не засмеяться самой.

-И что же тебя привело в мой дом, внук?

-Дед прислал, на ужин велел позвать, в честь моего приезда. Бабуля пирожков напекла.

-Против пирожков аргументов нет, даже несмотря на твой приезд, внук.

-Меня, между прочим, Артем зовут.

-Да что ты говоришь? – скосила я глаза. – А я тетя Лика.

-И никакая вы не тётя, вы Анжелика, – он усмехнулся, – маркиза…

-Хутора Нижние Шатуны, – закончила я. – Ещё раз Анжеликой назовешь, прокляну. Иди, внук, а я сейчас переоденусь и тоже приду.

Жизнь моя на хуторе с первых дней стала очень насыщенной. Баба Марфа была знахаркой, лечила деревенских жителей и, как только новость о моем приезде на постоянное место жительство распространилась по окрестностям, ко мне потянулись страждущие. Все мои заверения, уверения, объяснения, что не умею я зубную боль заговаривать, не могу ломоту в суставах унять, и от пьянства мужа средства не знаю, воздействия на сельчан не возымели.

-Так Филька же сказал, баба Марфа тебе дар передала.

Дед Филя не только внешне походил на «купи-продай» из старого фильма «Тени исчезают в полдень», но и характер имел такой же егозливый. Если нужно было о чём-то оповестить деревню, так стоило только сказать ему «по секрету».

Врать не люблю, ненавижу даже, но что делать?

-Она-то передала, – я сдвинула брови, – да только мне он не передался.

Увидела недоверие в глазах.

-По лечебной, доброй части не передался, а вот насчет злой части я ещё не проверяла.

Если бы я знала, к чему приведет моя ложь. Через неделю от меня шарахались, как от прокаженной. Когда я приезжала в деревню, народ закрывал окна, запирал калитки и забирал детей, играющих перед домами. Продавец в магазине на меня не смотрела, на ощупь брала деньги и крестилась, как только я выходила. Я в окно видела.

За три месяца я обжилась на хуторе. Забрала свою машину из ремонта, продала одно из колец, и жизнь моя стала значительно проще. Пыталась ли я искать мужа? Пыталась. Но никто ничего не знал. Я говорила с друзьями Берта, но они разводили руками. Я говорила с партнерами, но кроме угроз и проклятий ничего не услышала. Что делать дальше не решила. Кольцо продала дорогое, эксклюзивное, из розового золота с бриллиантами за четыреста тысяч. Покупала, правда, в Париже за пятьсот семьдесят пять, да что делать. Так что жила пока, как жилось.

Наши отношения с мужем давно стали соседскими. Это случилось после того как погиб наш сын. Ему было пять лет. Уже пять лет. Всего пять лет. Мы жили тогда еще в однушке на окраине Москвы и строили дом, мечтали как переедем, как собаку заведем, непременно лабрадора, а потом девочку еще родим…Они пошли с Бертом гулять в парк, и я махала им рукой из окна. Я видела, как они переходят дорогу, и как на них на красный свет несется машина. Берт выжил, а Данька нет. Хоронила сына я одна, муж лежал в реанимации между мирами.

Год я выхаживала мужа, вела дела его автосалона. Стала роботом, автоматом, каменной бабой. Потом он с головой ушел в работу, расширял бизнес, строил автоцентр, а я ездила по Европе, ходила на кучу курсов, изучала языки, компьютер, училась фотографии, вышивке, да черт знает, чему только я не училась. Потом обустраивала дом, возилась с клумбами, занималась спортом. Подруг у меня не было. Ну, не считать же подругами таких же праздных дамочек, пропадающих в салонах красоты, фитнес-клубах и на шопинге, с которыми при встрече целуешься, а за спиной слышишь шипение.

Со временем мы совсем перестали интересоваться делами друг друга, но всё-таки такого я не ожидала. Автоцентр приносил стабильную прибыль, зачем Берт набрал столько кредитов?

-Ликочка, проходи, – обрадовалась баба Аня. Она была такая кругленькая, пышная, как те пирожки, что издавали необыкновенно вкусный аромат. – Темочка приехал, радость-то какая. Вот хоть увидишь, кого облагодетельствовала, золотце ты наше.

-Да я-то причем? – снимая куртку улыбнулась.

-Да как же? – всплеснула пухлыми руками баба Аня. – Кто же у Марфы её развалюху купил бы? Кому тут наши дома нужны. Да если бы не ты, да не Марфа не видать бы внучку учебы в Москве. А так будет инженером, – с гордостью закончила она.

Будущий инженер вскочил, отодвинул мне стул, и сказал.

-А я вас помню. Вы тогда со строителя сюда приезжали.

-А ты подглядывал?

-Почему подглядывал? – растерялся парень. – Просто смотрел. Вы такая были…красивая, как из кино.

-А сейчас, значит, страшная стала, как из жизни, – констатировала я. В иронию, а порой и в сарказм я оделась, как в броню, так легче было жить.

-Нет, вы стали еще красивей…

-А я вот тоже тех строителей помню, – вмешался дед Филя. – Ох, и крыли же они тебя по матушке и по батюшке, Лика. Говорили, у этих богачей совсем ум за разум зашел, в такой тьму-таракани развалюху перестраивать, да воду ей в дом, да ванну с душем, да еще и туалет. Из деревни на эту перестройку, прости Господи, народ на экскурсию ходил.

На деда обижаться было невозможно, такой уж он был, вот когда про дар мне бабой Марфой переданной слух распустил, думала, прибью, а посмотрела в невинные, голубые глаза и прошел гнев.

-Хватит тебе языком болтать, – перебила деда баба Аня, – наливай лучше за приезд Темочки.

Горячая картошечка исходила паром, квашеная капуста подмигивала ягодами клюквы, сало с прорезями просто просилось на язык, а домашняя вишневая наливка требовала повторения. Про пирожки лучше молчать. Сейчас съем ещё один и попрошусь на ночлег, пятьдесят шагов до своего дома не дойду.

На хуторе кроме меня, деда Фили и бабы Ани жил еще лесник Саша, мужик нелюдимый, заросший бородой по самые глаза со своей собакой, такой же молчаливой и суровой овчаркой Айдой. В четвертом доме жила семья, которая с энтузиазмом занималась сельским хозяйством, снабжая нас молоком, творогом, маслом и сметаной. А пятый пустовал.

Глава 3

За столом баба Аня всё нахваливала Тёмочку, рассказывала, как хорошо он учился в школе, как помогал им по хозяйству.

-А ты чего так редко к бабушке с дедушкой приезжаешь, внук? – обратила я на Артема суровый взгляд.

-Я по выходным работаю, – ответил он просто, – вот выдались свободные дни, так сразу и приехал.

-Лика, про мужа-то ничего не слышно? – поинтересовался дед Филя.

-Слышно, Филипп Игнатьевич, – кивнула я, – да только то, что слышно при детях повторять неприлично.

Артем нервно дернул плечом.

Когда наливка была выпита, пирожки съедены, я засобиралась домой.

-Я вас провожу, – подскочил внук.

-Да я и сама дорогу знаю, не заблужусь, – отрезала я, видя нездоровый блеск в глазах парня. Еще этого мне не хватало. Да я на десять лет старше, и вообще ни к чему это.

Кузя встретил меня недовольным похаживанием туда-сюда, поднятым трубой хвостом и хриплым, протяжным «мяу»

-Что котяра, колбасой не наелся? Ну, ладно, – я аккуратно выложила с миску кошачий корм. – «Кролик в желе», обалдеть, я себе такого не позволяю, ешь кот, пока деньги есть. А потом будем рыбу с тобой в реке ловить и картошку сажать.

Дрова в печке потрескивали, за окном пошел первый снег, и на меня навалилась вдруг такая тоска-печаль, что захотелось немного повыть. Я старалась смотреть на всё, так сказать, философски. Ну, выселили тебя из дворца, так у меня и здесь неплохой домик. Ну, бросил тебя муж на растерзание кредиторам, так счастье, что машину не забрали и серьги, кольца оставили.

-Бросил, – покатала я рту это отвратительное слово. – Вот это меня и бесит. Нет, Берт, так не пойдет. Я тебя, гада найду и сама брошу! Вот тогда я смогу начать новую жизнь, тогда я решу, как буду жить дальше.

Кот довольно заурчал, еще бы, я тоже бы урчала от кролика в желе.

Легла в кровать, закуталась в одеяло.

-А я дверь закрыла? – возник в голове вопрос. Дурацкая привычка не закрывать дверь возникла у меня, как только мы переехали в дом. Там был вокруг участка высокий забор, автоматические ворота, видеонаблюдение и охрана на въезде в поселок.

Встала и пошлепала к двери, только протянула руку к замку, как дверь вырвалась, и на пороге возник внук.

-Бабушке плохо. Анже…Лика, пожалуйста, помогите, в больницу надо…, – он еще что-то бубнил, а я уже одевалась. Схватила сумку, ключи от машины, по пути сказала коту: «Ты остаешься охранять дом», чем вызвала изумление на лице парня.

-Пошли, – подтолкнула его к выходу.

Баба Аня лежала на кровати, при моем появление попыталась улыбнуться, вышло плохо – рот кривился. Дед сидел рядом, бледный, как свежепобеленная стена.

-Анечка, – услышала я его шепот, – ты меня не бросай, пропаду же я, пропаду…

-Ничего, баба Аня, мы сейчас поедем в больницу, и всё будет хорошо. Давай внук, помоги мне, Филипп Игнатьевич, а ну-ка соберитесь, конец света отменяется, одевайтесь, быстро! – глаза щипало, но расслабляться было нельзя.

Мы помогли бабушке сесть, одеться, и усадили в машину. Филипп Игнатьевич что-то продолжал шептать, я расслышала только: «Господи, помоги…».

В деревню ехать смысла не было, набрала на навигаторе адрес ближайшей больницы в Москве и погнала свою машину. Еще раз порадовалась, что купила себе джип, не повелась на уговоры мужа взять мерседес представительского класса.

В больнице бабу Аню быстро уложили на каталку и увезли. Через час вышел врач.

-Микроинсульт, хорошо, что вы успели в терапевтическое окно, – увидел наше недоумение. – Время, когда микроинсульт можно ликвидировать без последствий составляет 4,5 часа. Так что всё будет в порядке с вашей бабушкой.

-Спасибо, – от души поблагодарили мы доктора и нас выпроводили из отделения.

Дед Филя утирал слезы, я купила в автомате два стаканчика кофе и только тут сообразила, черт возьми, я же наливочки накушалась не стесняясь. «И что делать?», – задала себе вечный вопрос и перевела задумчивый взгляд на внука.

-Что? – одергивая куртку, удивленно спросил он.

-А ты где в Москве живешь, внук?

-А вы не могли бы не называть меня внуком, – обиженно пробухтел парень.

-Могла бы, но ты сам так представился, – парень начал краснеть, а я выставила руку вперед. – Всё, не буду, Артем. Так где ты живешь?

-В общаге, на Авиамоторной, а что?

-Да как тебе сказать, сюда мы добрались без проблем, но чудес много не бывает. А права мне, понимаешь ли, очень нужны. Наливочка-то чай не безалкогольная, – покачала я головой. – Значит так, ты едешь к себе в общагу, а мы устроимся в гостинице, где-нибудь неподалеку. Вопрос исперчен.

-Что? – брови Артема полезли вверх.

Я сделала глоток кофе и улыбнулась.

-Еще в далеком детстве я прочитала книгу Вячеслава Шишкова «Странники», и вот там был один забавный пацанёнок – Инженер Вошкин, так он вместо «вопрос исчерпан», говорил «вопрос исперчен», прилипла ко мне эта присказка прочно, на всю жизнь

-А я не читал эту книгу, – огорченно сказал парень и добавил, – а можно я с вами в гостиницу, у меня деньги есть.

Я посмотрела на него и странные чувства в этот момент возникли в душе. Высокий, крепкий мужчина с русыми волосами и глубокими серыми глазами стоял передо мной. Этакий русский богатырь, но вид у этого богатыря был такой, что хотелось прижать к груди и спеть колыбельную.

-Хорошо Артем, пойдем, – усталость как-то враз навалилась на плечи. – Только надо у персонала спросить, где тут рядом гостиница.

Оказалось, что при больнице РЖД имени Семашко есть гостиница, туда мы и отправились. Дед Филя разволновался.

-Сроду в гостиницах не бывал, – частил он. – Вот ведь оказия какая, на старости лет в гостинице спать буду. А как там? Лика, а чай нам дадут, очень чая хочется.

Чай нам дали, а еще дали номер с тремя кроватями. Филипп Игнатьевич обследовал весь номер, пощупал белье, приговаривал: «Расскажи кому, не поверят, скажут опять Филька заливает».

-Не скажут, я могу подтвердить, что мы вместе ночевали.

-Что ты, – замахал на меня руками дед, – что ты, ты уж лучше скажи, что нас инопланетяне похитили. Кто ж поверит, что мы с тобой…

На меня напал смех, Артем тоже засмеялся, а дед Филя обиделся.

-А ты меня, девица-краса, со счетов не сбрасывай. За мной бабы всю жизнь вьются. Да я – кремень! Лучше моей Анюты в целом свете никого нет, вот такое мое слово.

Я легла, накрылась с головой и никак не могла понять, что не так? Что-то царапало внутри. Закрыла глаза и пыталась понять. И вдруг вспышка! Я видела Берта! Точно, когда мы съезжали с МКАДа,

на светофоре остановилась рядом машина, я бросила взгляд в сторону, мужчина на переднем сиденье пассажира быстро отвернулся. Мысли мои в этот момент были заняты другим, я думала о том, как быстрее проехать в больницу. Но это был он! Ах, ты ж сволочь, ну погоди, найду я тебя, мало не покажется! Уснуть никак не получалось, извертелась вся. Дед Филя мирно похрапывал, а вот спал ли внук, понять было невозможно. Он не храпел, накрылся с головой, пойми тут. Подошла тихонько, прислушалась.

-Не спится? – раздалось из-под одеяла.

-Не мне одной, – вздохнула я. – Ты чего не спишь?

-Про бабушку всё думаю, а вот если бы вас рядом не было, что бы мы делали?

-Толика бы попросили, у них же лошадь есть, – сказала и покачала головой. – М-да, на лошади только до деревни можно доехать.

-Вот именно, а в деревне даже фельдшера нет, пока там нашли бы машину, да пока доехали, окно бы закрылось.

-Какое окно?

-Терапевтическое. А может мы на «ты» перейдем, в смысле, я перейду? – вылезая из-под одеяла, спросил Артем. – Вы же ненамного старше меня.

-Спасибо за комплимент, – я невольно улыбнулась. – Я намного старше, но на «ты» можешь переходить.

-Окончу институт, найду работу и заберу стариков к себе, – с чувством сказал парень.

А я подумала, не поедут они. Всю жизнь в своем доме, на свободе, это как птицу в клетку посадить, но говорить ничего не стала, пусть у него цель в жизни будет. Хорошая, благородная цель. Вот и мне бы найти такую цель, а то в голове только мысли о том, что открутить Берту, когда я его найду.

***

Утром мы проведали бабу Аню, она категорически просилась домой. Но, врач сказал, что десять дней надо полежать, пройти курс лечения. Я заверила женщину, что присмотрю за дедом.

Потом я завезла Артема в институт, а мы с дедом Филей поехали домой.

Дома было холодно, печка остыла, и недовольная кошачья морда нагло лежала на моей подушке.

-Совсем обнаглел, да? – обратилась я к коту. – Колбасу мою жрешь, кровать занял, что следующее? Из дома выгонишь?

Кузя отвернулся, обиделся. Еще бы, завтрак пропустили. Положила поленья в печку, огонь немного разогнал мрачные мысли, покормила кота и сварив себе кофе включила телевизор.

-Любимая девушка пропавшего бизнесмена Альберта Игнатьева находится в отчаянном положении, она осталась без средств к существованию, будучи беременной, – бодрый ведущий, в идеальном костюме и почему-то в кроссовках, обращался к необыкновенно красивой блондинке, которая театрально прикладывала платочек от Диора, стоимостью минимум в десять тысяч к сухим, идеально накрашенным, голубым глазкам.

-Слышишь, котяра, и почему мне её не жалко, – отпила кофе и тут же душем выплюнула его. – Чья девушка? Он сказал Альберта Игнатьева?

Кузя фыркнул и выгнул спину.

-Эй, повтори, – пнула я телевизор.

-Альбертик говорил, что скоро мы переедем в Америку…

Вот зря я попыталась глотнуть кофе, очередной душ опрыскал телевизор, оставляя пятна на противной физиономии девицы.

-Альбертик, – я захохотала. – Альбертик! До он прибил бы, если бы его кто-то осмелился так назвать. Хотя…

Я взяла тряпку, протерла телевизор и присмотрелась к девице. Лет двадцать, белые локоны до талии, наивные глаза, пухлые губы, вытянутые на половину студии ноги. Вспомнила мужа – мужчина в полном расцвете сил, сорок три года, лысый, правда, и животик наметился, последние годы Берт бросил занятия в тренажерном зале и как это часто бывает у качков, немного обрюзг.

-Илона, как вы думаете, могла ли его жена приложить руку к исчезновению господина Игнатьева.

-О, – девица закатила глаза, – конечно, могла. Она угрожала Альберту.

-Сейчас как тресну по личику, – замахнулась я на телевизор.

-Она не хотела его отпускать, грозилась отобрать весь бизнес, дом, а меня покалечить, – опять платочек к глазкам.

-Ах, ты кукла крашеная, да я тебя первый раз вижу.

-Видимо ей это удалось, – прищурив глаза, сказал ведущий. – Бизнесмен Игнатьев объявлен банкротом, его долги банкам составили почто два миллиарда рублей. Кстати, жена господина Игнатьева тоже пропала…

-Сколько? – хорошо, что кофе я предусмотрительно поставила на стол. – Да что же это делается, твою ж…, – пока шла реклама я с упоением ругалась, вспомнила наши с Бертом 90-е, как раз на семь минут хватило.

-Илона, что же вы будете делать? Ведь скоро появится малыш, – продолжил ведущий.

-Ах, – глазки в потолок, – Альбертик так ждал этого ребенка. Ведь у его жены не было детей. Она не способна была родить. Меня поддерживают друзья. И я надеюсь, что скоро эту страшную женщину выведут на чистую воду и Альберт вернется.

-Будем следить за этой драматической историей. Спасибо, что пришли к нам на передачу, Илона.

Ведущий еще что-то говорил, но я уже не слушала. Как-то всё равно стало. Мерзко стало и пакостно. Вылила остывший кофе, сварила еще. Подошла к окну и долго смотрела на лес, который укрылся снегом, как белым одеялом.

-Что б тебя черти сожрали, Альбертик, – зло прошептала я. – Это же надо, оказывается у тебя и девушка есть… беременная. Ух, ты и сволота. Как же мне тебя найти, а?

Увидела, как из леса выходит Саша, Айда бежит впереди. Я даже не знала, сколько леснику лет, как-то не спрашивала у бабы Ани, а они про него никогда не говорили. Мысли скакали как табун взбесившихся лошадей. Не придумала ничего лучше, чем пойти набрать ванну и залечь в нее, добавив ароматной пены.

Самое интересное, мне было больно не от того, что Берт завел любовницу, а от его наглого вранья. Да если бы он мне сказал, то отпустила бы и пожелала всего хорошего, даже перо вставила бы для легкости в одно место.

-Хозяйка, у тебя дверь открыта!

Опять! Опять не закрыла дверь, идиотка, честное слово.

-Я сейчас, – крикнула, надела теплый халат, завернула волосы полотенцем и вышла из ванной.

На пороге мялся Саша.

-А я зашел узнать, как там Анна Дмитриевна? А то Филя наговорил, не разберешь, где правда, а где что…

-Все обошлось, – сказала я, – успели вовремя доехать до больницы. Как там в лесу, все на местах? – ляпнула я.

Мужчина хмыкнул, потоптался и серьезно ответил.

-Да как сказать, Айда волновалась, но вроде ничего такого не нашли. Она у меня всегда чует, когда в лесу непорядок. Пойду я, простите, если помешал.