Текст книги "Моя чужая дочь, или Сюрприз для богача (СИ)"
Автор книги: Яна Кроваль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Да, вчера в обед Мила ко мне подходила, – отстранённо подтвердила Ольга Николаевна, вызванная мной для серьёзного разговора в раздевалку. Как раз во время тихого часа. – А что?
Но здесь вопросы задавала я.
– Вы помните, что именно она от вас хотела?
– Да. Мила спрашивала, можно ли ей картошку фри.
Так вот, значит, что это было...
– И вы разрешили?
– Конечно. Это же овощ, а не мясо.
– Корнеплод, – поправила её я.
– Растение, – не уступила Ольга Николаевна. – И взяла его Мила со своей тарелки. Где было ещё полно картошки. Я проверила, – с нажимом добавила она.
Словно я её уже в чём-то обвинила. Впрочем, до этого было недалеко.
– Белок есть не только в продуктах животного происхождения...
– Знаю. Ещё в сое, горохе и прочих бобовых. Корнеплоды в этот список не входят.
– Потому что там их очень мало. Но в случае Милы это тоже надо учитывать.
– Хорошо. Я изучу данную тему более внимательно. Прошу прощения за ошибку, впредь этого не повторится, – свернув спор, заученно выдала Ольга Николаевна.
Наверняка рассчитывая, что меня устроит такой ответ – и я уйду. Совсем или нет, ей было, в принципе, безразлично. Лишь бы без скандала и штрафных санкций со стороны руководства... Однако мне для принятия окончательного решения было важно прояснить ещё один момент.
– А откуда в порции Милы вообще взялась картошка фри? – я в упор посмотрела на воспитательницу.
Но та и глазом не моргнула.
– А разве не вы её туда положили? – невинно осведомилась она.
Чем оскорбила меня до глубины души.
– Я что, похожа на идиотку, которая сначала травит своего ребёнка – а потом приходит разбираться, как так получилось? – не выдержав, сорвалась на крик.
И тотчас пожалела о своей вспыльчивости. Знала, как некрасиво выглядят скандалы на ровном месте... Однако Ольга Николаевна, судя по всему, видела вещи и похуже. И мой порыв злости тупо проигнорировала.
– Значит, нянечка на раздаче перепутала, – женщина невозмутимо пожала плечами. – Мы ведь не в контейнерах даём, а на тарелках, как полагается. Чтобы дети с особым рационом меньше выделялись на фоне тех, для которых готовят на кухне. Только греем предварительно. Или Даша могла подложить. Ей часто кладут вредные перекусы...
– А разве у детей есть доступ к холодильнику?! – от удивления у меня брови сами скакнули на лоб. – Он что, стоит где-то в группе?
Я даже оглянулась, чтобы убедиться – не прячется ли за спиной какой-нибудь мини-бар...
– Нет, – Ольга Николаевна скупо улыбнулась, приняв моё поведение за своеобразную попытку пошутить. – Все продукты хранятся на кухне, в подвале. И детей туда не пускают... Но Даша такая непоседа – порой за ней очень трудно уследить.
И все надежды на счастливый финал для этой истории рассыпались в прах.
– Что ж, – я вздохнула, не скрывая разочарования. – Спасибо за честность.
– Не за что, – дежурно откликнулась воспитательница, без труда догадавшись о моих намерениях. – Мне правда жаль, что так получилось.
Я ничего не ответила. Просто ушла. Потому что не знала, что можно сказать. Завернула в административное крыло, расторгла договор и направилась к машине.
– Мила, нам пора, – заглянула в салон.
Вот только сделать безмятежное лицо не сумела. И дочка сразу погрустнела.
– Я не иду в садик?.. – печально уточнила она.
– Нет. Не сегодня. И не в этот, – конкретизировала, не устояв перед соблазном хоть немного её утешить.
– И куда вы сейчас? – воспользовавшись паузой, поинтересовался Александр.
– Домой.
– Подвести?
– Нет, спасибо. Тут недалеко...
– Знаю. Но мне несложно подкинуть вас до подъезда. Тем более что на улице, кажется, собирается дождь, – водитель демонстративно покосился на стремительно темнеющее небо.
– Мы успеем. Спасибо, – ссадив Милу с кресла, я помогла ей выбраться и закрыла дверь, договорив уже в приспущенное окно: – А промокнем – не страшно. Высушу.
– Ваше право, – не стал настаивать Александр. – А что насчёт завтра?
– Завтра я точно не смогу.
– А когда сможете? – не отступал мужчина.
Словно чуял неладное... И не ошибся. Ведь если бы мне было нечего скрывать, ему бы не пришлось вытягивать из меня каждое слово клещами.
– Не знаю. Возможно, никогда, – выдала, взяв себя в руки.
Будто в прорубь окунулась! Открылась через силу... Но Александру оказалось этого мало.
– Мне нужна конкретика, – терпеливо напомнил он.
И меня прорвало.
– Пока не могу сказать, – выплюнула, разозлившись на его дотошность.
Неужели так трудно догадаться, что я не просто так играю в молчанку, оттягивая момент истины? Что у меня есть причины уклоняться от прямого ответа?
– Я определюсь и позвоню вам, – кое-как обуздала эмоции. – Завтра.
– Хорошо, – наконец-то отстал Александр.
Видимо, осознал, что перегнул палку... Или понял, что я на грани. Как бы то ни было, он просто махнул рукой нам на прощание – и уехал. А мы с Милой, погрузившись в свои невесёлые думы, понуро поплелись домой, провожаемые дробным стуком крупных капель по мокрому асфальту.
Не знаю, о чём думала Мила – наверное, о пропущенном празднике – а я морально готовилась к тяжёлому разговору с матерью. Представляла, как сообщаю ей о порядках в садике и прошу взять отпуск или больничный, пока мы не найдём новый. Как она ругается и, основываясь на моих же недавних аргументах, требует поступить правильно. То есть бросить эту пустую затею помочь Наине – всё равно никакого толку от меня не будет. И как я в итоге раскрываю свои подозрения... Которые мама, разумеется, сначала попытается высмеять, но потом, убедившись в моей твёрдости, сменит тактику и согласится уволиться. При условии, что я познакомлю её с другой предполагаемой внучкой. Или хотя бы покажу фотографии, чтобы она получила какое-нибудь подтверждение озвученным фактам... Проблема в том, что мама всегда мыслила глубже меня. И что бы она там ни углядела, да даже если мне удастся уговорить её на эту авантюру без предъявления доказательств, первым её вопросом будет: «А дальше?».
Увы, ответа я не знала. И ни на что не рассчитывала, когда впервые пришла к Дегтярёву. По сути, тогда Катя просто взяла меня «на слабо» – и завертелось... Однако я по-прежнему не могла сказать, чего именно хочу. Какого результата добиваюсь. Чтобы Сергей Михайлович развёлся с Мариной и женился на мне? Смешно. Это же не брак «по залёту». Да и полноценная семья у нас вряд ли получится. А для здорового развития психики подрастающему поколению нужен пример правильных отношений перед глазами. Поменяться детьми? Ещё хуже. Подвергнуть девочек такому огромному стрессу... Ради чего? Да и вообще. Разве я могла отказаться от той, которую воспитывала с младенчества? Растила, как свою...
Нет, нет и ещё раз нет!
Получается, идеальным (и единственно приемлемым!) вариантом было бы навсегда остаться приходящей няней для Наины – и иногда брать с собой Милу. Чтобы её настоящие родители тоже могли с ней пообщаться... Вот только для этого надо было сначала разобраться, кто кому родной! А Дегтярёв чётко дал понять – он не собирается ни помогать мне в моих изысканиях, ни вообще как-то в них участвовать. И я, приняв его правила игры, в принципе, уже смирилась с тем фактом, что в скором времени мне придётся расстаться с Наиной и вернуться к привычной жизни, довольствовавшись знанием, что теперь у неё всё точно будет хорошо... А разговор с матерью должен был перечеркнуть все мои планы. Вдобавок настойчивость, с которой она наверняка будет требовать внести ясность в родственные узы наших семей, рисковала испортить мои отношения с Сергеем Михайловичем – чего я откровенно боялась. Особенно после его недвусмысленных угроз. Иначе бы давно что-нибудь предприняла. Например, в день знакомства с Наиной. Ведь тогда у меня ещё были все шансы незаметно провернуть какую-нибудь аферу. Однако с появлением водителя, который практически везде следовал за мной по пятам, исчезла и эта, последняя лазейка... И потому я упрямо молчала, ничего не рассказывая маме. Но просить её уволиться без объяснений причин тоже было глупо. И жестоко. Так что иного выбора, кроме как стиснуть зубы и прыгнуть с обрыва – в переносном смысле – у меня не оставалось...
Впрочем, ни на какие жертвы идти не пришлось. Как и звонить Александру – или кому бы то ни было ещё. Мой телефон зазвонил сам. Буквально через десять минут после того, как мы с Милой зашли в квартиру. Ровно в тот момент, когда я взялась написать матери затравочное сообщение с целью предупредить, чтобы она ехала сразу домой. Не отвлекаясь ни на какие садики... А вместо этого подняла трубку, осторожно приложив её динамиком к уху. Потому что номер неизвестного абонента не определился. Совсем. Даже до цифр...
– Александр доложил мне о вашей ситуации, – голосом Дегтярёва сообщили на том конце.
Без предисловий, приветствий или долгих вступлений. Таким тоном, будто мы виделись всего полчаса, а не полдня назад. И до вечера ещё далеко.
– Как я понял, вам не с кем оставить ребёнка? – не дав мне опомниться, деловито уточнил Сергей Михайлович.
– Да. Моя мама работает и не может сидеть с внучкой каждый день.
«В отличие от вашей!» – взяв паузу, язвительно добавила про себя.
– Но не волнуйтесь, в ближайшие дни я разрулю этот вопрос.
– Не трудитесь.
И у меня внутри всё похолодело.
Неужели это всё? Серьёзно? Я ведь даже с матерью поговорить не успела!
– Берите дочку с собой, – тем временем обронил Сергей Михайлович.
По ощущениям – после, наверное, минутной тишины... И меня благополучно отпустило.
Похоже, мой намёк на разницу между двумя бабушками оказался настолько очевидным, что его было даже необязательно говорить вслух. Мысленный посыл и без того достиг адресата и не остался без внимания, вылившись в эту маленькую месть. Показательную.
Мол, учтите – собеседник тоже умеет очень выразительно молчать. И лучше бы вам больше так не делать. Если нервы дороги... Вот только запретить мне ему возражать Дегтярёв не мог!
– Я бы с радостью, – вздохнула. – Но для Милы это слишком ранний подъём. Да и возвращение в полночь не сильно лучше. Не хочу сбивать ей режим...
– Значит, переезжайте вместе с дочерью, – как нечто давно решённое, объявил Сергей Михайлович. – Завтра. Александр заберёт вас в десять утра. Собирайтесь.
И положил трубку, оставив меня растерянно хлопать ресницами... Впрочем, через несколько секунд я всё-таки очнулась – и, не желая упускать такой роскошный шанс уйти от нотаций матери, тотчас бросилась в спальню. Выполнять указание Дегтярёва... Хотя прекрасно понимала – чтобы вынести мне мозг, маме хватит и информации про садик. Однако меня это уже не беспокоило.
Пусть ругается на здоровье. Лишь бы отпустила. А там разберёмся.
5
Услышав, что Наина ровесница Милы и их общение может поспособствовать лечению, мама без возражений меня отпустила. Не забыв, разумеется, ввернуть, что эта затея будет всяко лучше непонятного детского сада. Она даже питание на первое время помогла мне собрать, строго-настрого наказав следить, чтобы её любимая внучка не ела ничего запрещённого... И потом ещё десять раз об этом напомнив. Но в итоге переезд всё-таки свершился, и вечером следующего дня мы с Милой уже ужинали в компании Дегтярёвых на правах не то незваных гостей, не то просто дальних родственников из глубинки. Дорогих и бедных. Выгнать которых не позволяла совесть, однако и общаться с ними хозяев тоже никто не заставлял. Поэтому ели мы в полной тишине, напряжённо присматриваясь друг к другу. И лишь когда с основными блюдами было покончено, а подружившиеся дети, отказавшись от чая, убежали играть – благо молчание одной ни капли этому не мешало, потому что Мила прекрасно болтала за двоих – Сергей Михайлович завёл с виду ни к чему не обязывающую беседу.
– У вашей дочери какая-то особая диета? – спросил, глазами указав на стакан из-под питательной смеси.
Что было для стороннего наблюдателя не более чем отражением банальной вежливости. Но я углядела в его любопытстве куда более глубокий, личный интерес – и мысленно возликовала.
– Безбелковая, – кивнула, не выдав себя ни единым мускулом.
– Временная?
– Пожизненная, если она хочет иметь здоровых детей. У неё фенилкетонурия.
– А разве эта болезнь не влияет на мозг? – внезапно влезла Марина.
– Нет, если соблюдать диету.
– А если её нарушить? – тотчас подхватил Дегтярёв.
По всей видимости, Александр успел передать ему мой разговор с Милой во всех подробностях, вот Сергей Михайлович и занервничал. Но я поспешила его успокоить:
– С возрастом негативный эффект от белков становится менее опасным, поэтому небольшое отступление не критично. А теперь извините, мне пора, – отодвинув пустую чашку, я поднялась из-за стола. – Надо посмотреть, чем заняты девочки – и помочь им подготовиться ко сну.
– Идите, – великодушно разрешил Дегтярёв.
И они с Мариной синхронно уткнулись в экраны своих смартфонов, прекратив обращать на меня внимание. Словно я уже ушла. А значит, задерживаться действительно не было смысла.
Стоило им с женой остаться наедине, Сергей Михайлович тотчас отложил телефон и в упор посмотрела на Марину.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – осведомился он, всем корпусом повернувшись к супруге.
– О чём ты? – Марина удивлённо вскинула брови, зеркально отразив его позу.
– Ты знаешь.
– Про фенилкетонурию? Просто слышала.
В ответ Дегтярёв осуждающе покачал головой, продолжая сверлить жену тяжёлым немигающим взглядом. Под которым она сначала заёрзала, потом чуть сжалась, ссутулилась – и наконец-то сдалась:
– Ладно, ладно. У меня двоюродный дядя болен. Был. Полный олигофрен. Такой ребёнок – наказание.
– А такой, как Наина – лучше? – прищурившись, уточнил Сергей Михайлович. – Не думала, что ты, возможно, чем-то это заслужила?
И Марина окончательно сникла.
– Я не специально, – потупившись, произнесла она. – Я не хотела. Честно! Знала о диете, но ведь дяде Гене она не помогла. К тому же её слишком сложно соблюдать. Нужно тщательно следить за ребёнком. А ты планировал, что мы всё будем делать сами… И когда мне сообщили, что у моей малышки подозрение на фенилкетонурию, в связи с чем нужно взять повторный анализ, я банально испугалась. Что не справлюсь – и мне придётся растить идиотку. Да у меня чуть сердце от ужаса не остановилось! И на следующий день к приходу врачей я уже держала на руках другую девочку...
– Что ж. Теперь понятно, зачем тебе тогда срочно понадобились деньги. Врач отказывалась нарушать закон, не получив вознаграждение?
– Нянечка. Застала меня за сменой браслетиков в палате для новорождённых. Я еле уговорила её не вызывать охрану. Помню, несла какую-то чушь, но вроде смогла её убедить, что это мой ребёнок и я просто проверяю надёжность крепления браслетов. А конверты я раздала всем, кто видел мою дочь до и после той ночи. Включая эту медсестру. Превентивно. За молчание.
– Ясно, – только и выдохнул Дегтярёв.
И погрузился обратно в работу. Марина же ещё немного посидела, убедилась, что муж ничего добавлять не собирается, беззвучно выдохнула и ушла. После чего Сергей Михайлович поднял голову, будто провожая её взглядом сквозь стены, набрал какой-то номер и приложил телефон к уху:
– Добрый вечер. Мне нужен список звонков Марины за последние две... нет, три недели. И её перемещения. Да, понимаю, но интересующий меня вопрос она вряд ли стала бы решать в переписке. Это слишком недальновидно даже для неё. И обязательно займитесь ей лично. Нет. Я доверяю всем вашим сотрудникам. Но вам больше. И ещё. Последнее. Охрану не тревожьте. Особенно Фёдора. Он не сдаст её ни за какие деньги. Проверить? Думаю, в этом нет необходимости. Хорошо, на ваше усмотрение. Спасибо. Жду.
Увы, после переезда жизнь легче не стала.
Да. Необходимость тратить по несколько часов в день на дорогу отпала. Но зато теперь мне приходилось следить сразу за двумя детьми. Одной из которых требовалось больше внимания в виду её состояния, а другой – не меньше любви, чтобы она не обиделась... И всё – под пристальным наблюдением Дегтярёва! Который частенько следил за нами издалека и перед которым я не имела права ударить в грязь лицом... Поэтому до кухни, несмотря на относительно свободный дневной график, я добиралась по-прежнему лишь поздним вечером и пропадала там до глубокой ночи – что было, в принципе, приемлемо. Есть бы не одно «но».
Кто-то постоянно подкладывал обычную еду в контейнеры Милы! Иногда – зарывая её поглубже, чтобы было труднее заметить. И сколько я ни разговаривала с работниками кухни, сколько ни объясняла – ситуация не менялась. Повар и его помощница в два голоса уверяли, что не имеют к этому никакого отношения. И уборщица. И охрана. Даже садовник! И в итоге, спустя целую неделю бесплодной борьбы, у меня не оставалось иного выхода, кроме как обратиться за помощью к Сергею Михайловичу. Хотя мне очень не хотелось тревожить его по таким пустякам.
Почему-то в глубине души я была уверена, что неизвестный действует из добрых побуждений, не до конца осознавая серьёзность нашего положения. И не желала ему зла. Трудно, наверное, устоять перед соблазном вмешаться, глядя на худенькую активную девочку и зная, что родители пичкают её сплошными овощами... Но Дегтярёв отнёсся к моей аккуратной просьбе унять этот беспредел со всем уважением, сразу предложив мне воспользоваться их холодильником. Будто заранее готовился и ждал подходящего момента. Так что отказываться я не стала, сочтя это ещё одним подтверждением того факта, что Сергей Михайлович чувствует по отношению к Миле некую ответственность. И побежала переносить продукты, пока он не передумал. Единственное, меня несколько пугала реакция Марины.
В своё время она чётко дала понять – холодильник в столовой не для прислуги. У них свой есть. Общий. В подвале на кухне... Однако на обед Марина не явилась. И ужин тоже пропустила. И если первое случалось частенько – хозяева предпочитали обедать, а иногда и ужинать там, где их заставали дела – то отсутствие Марины на завтраке совсем выбило меня из колеи, вынудив вопросительно покоситься на Дегтярёва. На что тот сухо сообщил, что его жена уехала отдохнуть – и ушёл, впервые оставив кофе недопитым. Впрочем, тогда я не придала этому значения. Мне было слишком хорошо. Потому что в хозяйском холодильнике покушения на Милины контейнеры действительно прекратились! Что я списала на нежелание прислуги гневить Марину – и, в случае её скорого возвращения, была готова сражаться за право пользования агрегатом в столовой до последней капли крови. Ради дочери... Вопрос, чьей? Ведь чем дольше я жила у Дегтярёвых, тем больше обнаруживала сходств между ней и Сергеем Михайловичем. Не внешних, нет. В привычках. Например, они оба одинаково чуть опускали головы, когда их что-то не устраивало. Как бараны – выставляя вперёд несуществующие рога. А во время разговора, если активно жестикулировали, могли непроизвольно дёрнуть ладонью, будто у них сустав заржавел. Что особенно ярко проявлялось при телефонных звонках Дегтярёва, где собеседник его не видел – и сдерживать эмоции было необязательно. И ели они по какой-то странной методике, тщательно выбирая, что отправить в рот следующим, а не тупо загребая всё подряд, как делали мы с Наиной...
Всё это служило для меня практически абсолютным доказательством их родства. Но я не знала, как донести эту мысль до Сергея Михайловича без риска увольнения... Благо Дегтярёв поднял опасную тему первым.
– Я вам верю, – спустя несколько дней после отъезда Марины вдруг обронил он, заявившись на кухню.
Куда не заглядывал без причины – и сердце торопливо застучало где-то в висках, отразив охватившее меня волнение.
– Наина действительно ваша дочь, – добавил Сергей Михайлович, устало опустившись на стул возле двери. – Но я понятия не имею, что с этим делать. А у вас есть какие-нибудь идеи?
Развернувшись лицом к собеседнику ещё при звуках чужих шагов, я потупилась и виновато покачала головой. На что Дегтярёв совсем сник, ссутулился и зарылся пальцами себе в волосы.
– Тогда зачем вы ко мне пришли? – внезапно вскинулся он. – Зачем вмешались в мою жизнь? На что рассчитывали?
– Не знаю. Это было спонтанное решение. Я не успела его обдумать, – откликнулась с максимальной честностью.
– Сюда вы тоже ехали без цели? – парировал Сергей Михайлович.
Уже с ехидством. Без злости.
– Мне хотелось взглянуть на Наину, – пожала плечами. – Я и не надеялась, что вы примете меня на работу. Вы же до этого были категорически против моего присутствия в вашем доме. Так что я просто планировала узнать, в каких условиях живёт моя дочь. И, по возможности, счастлива ли она.
– Я тоже не ожидал, что ваши слова о путанице в роддоме окажутся правдой, – в свою очередь признался Дегтярёв. – Думал, вы встретитесь с Наиной, расстроитесь из-за её состояния и не захотите больше иметь с ней никаких дел. Решите, что такая дочь вам не нужна, и переключитесь на новую жертву своей больной психики, если проблема всё-таки в ней. А нет – так хоть пользу принесёте. Возможно – больше других, будучи лично заинтересованной в успехе... Кстати, как результаты? Подвижки есть?
– Пока нет. Наина мне не очень доверяет. Зато с Милой они вроде сдружились, поэтому я стараюсь не мешать им, когда они играют.
– Жаль, – с непередаваемой интонацией глобального разочарования протянул Сергей Михайлович.
Что не предвещало мне ничего хорошего – и я поспешила прояснить ситуацию:
– Говорить о провале ещё рано. Я не отступлю. И никуда не уйду, не убедившись, что у Наины всё хорошо...
– Никто вас и не гонит, – лениво отмахнулся Дегтярёв. И в упор посмотрел на меня: – Напротив. Я предлагаю вам обосноваться тут навсегда.
– Вы серьёзно?! – от удивления у меня брови сами собой поползли вверх.
К такому повороту я оказалась банально не готова. У меня и в мыслях не было, что Сергей Михайлович согласится на нечто подобное! Иначе я бы не промолчала.
– Похоже, что я шучу? – между тем укоризненно выдохнул Дегтярёв, вернув меня на землю.
– И каким будет мой статус? – успокоившись, деловито уточнила я.
– Хотелось бы сказать «жены», но для столь ответственного шага было бы неплохо узнать друг друга получше, – окончательно добил меня Сергей Михайлович. – Мне не нужны скандалы. И разводиться ради неизвестно чего я не собираюсь. Вот сходим на пару свиданий, тогда и решим. В крайнем случае – останетесь няней, пока девочки не подрастут и мы им всё не расскажем. Такой расклад вас устроит?
– Разумеется! – я расплылась в широчайшей улыбке.
Меня в прямом смысле распирало от радости – и сдержать рвущиеся наружу эмоции не было никаких сил. Потому что изначально мне вообще ничего не светило! А теперь... Чудо. Как оно есть.
– Когда начнём? – я всё-таки постаралась взять себя в руки.
– Да хоть сейчас, – тотчас встрепенулся Дегтярёв. И продолжил, не дав мне опомниться: – Как вы смотрите на приглашение полюбоваться звёздами? – он покосился в окно. – Небо вроде безоблачное.
– А мы не замёрзнем?.. – я повторила его жест и с сомнением прищурилась, пытаясь прикинуть погоду по кромешной тьме. – Впрочем, если организовать что-нибудь согревающее, да с десертиком, а ещё прихватить плед и пару одеял... Или лучше стулья?
– Там есть на чём сидеть, – мягко, с нотками снисхождения, усмехнулся Сергей Михайлович. – На чердаке оборудована маленькая обсерватория. Вы не знали?
– Откуда? – я немного покраснела. – У меня не было времени изучить дом.
Да и не разрешал мне никто... Но этот нюанс я предпочла пропустить.
– А вы увлекаетесь астрономией? – спросила вместо этого.
– Не то чтобы сильно. Так. Знаю про созвездия, могу рассказать несколько интересных фактов о космосе, найти определённые объекты с помощью телескопа и даже запечатлеть особо удачные кадры. Но если вам это неинтересно, то можем просто устроить пикник в лунном свете.
– Ничего не имею против!
– Тогда заканчивайте и поднимайтесь. А я подготовлю всё необходимое.
