Текст книги "Сны мага (СИ)"
Автор книги: Яна Алексеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Менгрит без сил прислонилась в поперечине фургона, разжимая побелевшие пальцы. На ладонях остались темные, быстро наполняющиеся ярко-алой жидкостью лунки.
Это очень-очень странный караван. Их долг узнать о нем как можно больше…
Сон. Замки памяти.
Водяная плеть с силой бьется каменный валун, в стороны летят осколки. За рядом валунов рычат, отступая назад гротескные фигуры, все, как одна – оскаленные пасти, клыки в два ряда, длинные когти-сабли, грязная свалявшаяся бурая шерсть, ссутуленные спины, изогнутые, слишком короткие конечности. И давящее ощущение вихрящейся вокруг них силы, сбивающей с толку, мерцающей, скрадывающей их движения.
Водяной хлыст свивается кольцом и выбивает на валунах еще один ряд джумат. Круглые пересекающиеся солнца искрят, твари отступают еще на несколько шагов.
Старший маг, пренебрежительно фыркнув, резко разворачивается от сгрудившихся у высокой каменной стены неопрятной черно-коричневой кучей противников. Вода послушной змеей обвивается вокруг его ног, ложится толстой петлей, едва не касаясь подола длинной, в пол, бело-синей мантии.
Маг, высокий, черноволосый мужчина без возраста, но на вид – из простых джелапэ, усмехается, глядя на группу учеников, слишком молодых, и, пожалуй, слишком гордых, чтобы признать поражение, столпившихся столь же неаккуратной толпой у зарослей, прикрывающих краснокирпичную стену башни. Внутренний двор шагов сорока шириной опоясывает территорию вокруг стен и прекрасно подходит для бессмысленных забегов. Неровный камень, немного кустов, местами заросли колючей темной травы, кое-где – низкие изгороди. И всего одни ворота. Так что молодым магам, если они не умеют летать или лазать по стенам, некуда деться.
А они не умели.
Наследники дворцов, придворных званий, первые и вторые дети высших гильдий, желающие стать магами и присягнувшие крупным кесэт, вообще-то представляли собой жалкое зрелище. Красивые точеные личики залиты соплями, слезами и кровью, алые и золотые мантии продраны кое у кого до самого тела, длинные волосы, заплетенные в косы, неприлично растрепаны, порезы и рваные раны покрывают руки и ноги самых неудачливых.
– Ну, что же, подлости вам не занимать, юные господа. – Тихо и поучающе заметил маг. – Но! В планировании и импровизации вы слабы. Кто бы из вас не выпустил масала из загонов, не знал, как их загнать обратно. Даже при условии, если они меня задерут. Что бы вы делали дальше, не будь между вами и ими, – маг многозначительно поиграл рукой, лаская своего водяного змея, – этого низкорожденного неумехи с одной единственной и даже не огненной стихией?
– Импровизировали бы, – пробормотал мелкий мальчишка, прижатый к стене телами соучеников, сверкнув золотыми глазами.
– Хм, ты бы импровизировал? Пожалуй что да, ты бы смог, – покивал маг воды, – а остальных бы сожрали, пока они иллюзиями наслаждаются. Так что продолжим, пожалуй, – водяная плеть взвилась в воздух, рассыпаясь мелкой серебристой пылью, – тренировать бег.
Пыль, повисшая в воздухе, собралась в сотни маленьких острых иголочек, и они, повинуясь резкому взмаху мага, рванулись вперед. И под возмущенные и болезненные вопли впились в выставленные для защиты руки. Маг рявкнул:
– Побежали, живо!
И снова стеганул учеников льдом. Молодые будущие маги, похватав подолы длинных дорогих мантий, рванулись вдоль стены.
– И попробуйте собственного лекарства! – от удара кнута о камни искрящие позади водяного мага джумат рассыпались осколками, и масала, затихшие было у башни, зарычали на разные голоса и рванули вперед. Обманчиво неуклюжие тела резко набрали скорость и реальность вокруг них вздрогнула, искажаясь.
Кто-то из молодых магов истерички взвизгнул:
– Вы за это заплатите!
Старший маг, просто отступивший с дороги искажения, поднимающего в воздух пыль, грязь и мелкие камни, только хмыкнул:
– Побежали, побежали! Это полезное умение! Дышать в такт не забываем, силу распределяем, под ноги смотрим, раз-раз!
Реальность. Страна Рё. Провинция Пашир. Побережье.
Бежать Кехан мог долго. Главным всегда было выбрать правильное направление. Вот сейчас, неспешно петляя по узкой тропе, изгибающейся между обрывистых скал за трусящими по крошащимся желто-оранжевым камням караванными лошадками, он немного сомневался, что в конце этого пути будет что-то. Хотя были клятвы и обещания. Были надежды и чаяния. Было, в конце концов, так и не отброшенное желание и решение жить, не смотря ни на что – ни на пустой очаг, ни на холод, подбирающийся к разуму, ни на стремительно рушащиеся жизни вокруг.
Скалистое побережье, в которое упирались плодородные земли провинции Судут, не имело городов и хоть сколько-то известных портов и заливов. В старые карты, что нашел Харит перед тем, как Джихан Беру разделились, и в то, что в глубине режущего воздух словно ножами скального лабиринта есть секретные бухты и тайные поселения, Кехан не очень верил. Вот до того, как две сотни сезонов назад катакан Пулау прокатился по побережью, испаряя волны, изрыгая огонь и плавя камни, были здесь густые леса и заливы, плети кауи, мангровые заросли, разливные луга и урожайные поля, рыбаки ходили в море и всегда возвращались с сытным уловом, а золотоглазые болотники славились как воины и маги, берегущие покой этой окраины страны Рё от пиратов и горных разбойников. Но потом пришла кесэт Саитэ, а за ней – катакан. И все закончилось.
И все следующие годы в этот кусочек мира тогда еще маг старательно не вглядывался. Не осталось тут ничего и никого, о чем стоило вспоминать.
Но сейчас Кехан, отгоняя льдистый туман, поднимающийся из покрытого пеплом очага вместе с разрушающими кирпичные стены Замка воспоминаниями, бежал по узкой тропе, замыкая путь как настоящий пенжива бэкалан.
Кеду Демри, ставший формальным главой отряда после того, как они чуть ли не насильно посадили ютаму и его семейство на корабль вместе с половиной людей Джихан Беру, вел отряд по старым картам, которые обещали выход в потайную бухту. А заказчик, хитрый узколицый джэлапэ-полукровка горских кровей, из рода тех, что когда-то так весело и громко гоняли золотоглазые, вел своих людей и свою семью к кораблю, который, по его словам, прятался в уютной укромной глубоководной гавани. Полукровка был, как ни странно, главой маленького благородного дома и одновременно промышлял контрабандой в предгорьях, вдоль побережья, на островах, не принадлежащих Юй, и в столице провинции появлялся не часто. Что его и его родичей, предпочитавших тихую резиденцию за пределами стен Золотого круга и спасло.
Всего день назад Кехан видел, как бело-желтые стены города, куда двигался отряд Джихан Беру в надежде получить обещанный заказ, вспучились, взлетая в воздух, и с грохотом рухнули вниз, погребая под собой жителей. Дворцы и поместья, скромные убежища прислуги, добротные особняки купечества, казармы, трущобы – все на пару мгновений поднялось вместе с взбрыкнувшей взбесившейся землей и исчезло за пыльным столбом, взвившимся в небо, в один миг. А наемникам Джихан Беру повезло не попасть под первый удар магии и камнепад, просто потому что пара новичков из крестьян, не успевших привыкнуть к долгим переходам, тяжелым тренировкам и ночным бдениям, не смогли встать с твердой, но такой удобной земли у ограды дешевой таверны, не смотря на грозные окрики кеду.
Клиента они подхватили, буквально убегая от каменного вала, обманчиво медленно катящегося от центра бывшего города и хлещущей, словно плетьми с небес, во все стороны магии. Кучерявый тощий горец-полукровка перекричал грохот, перехватив поводья последнего оставшегося кёду сайтан Джихан Беру, сходящего с ума от шума и почти зримой силы, изливающейся из клубка силы, магии, жизни и смерти, свившегося на месте катастрофы. Кехан, понимая, что еще чуть-чуть и на них обрушится катакан, проклиная местную кесэт, едва удерживал тварь с Демри в седле, рыкая в ответ на истерические свисты и выкручивая ушные гребни, пока горский райя убеждал, обещал, грозил и клялся. Он согласно кивнул на предложение, поймав взгляд Демри, потому что паника затапливала окрестности, и взбаламученная сила закручивалась в бурю, собирая темные тучи. Потому что это так походило на разрушения и смерти двести сезонов назад, потому что тогда он не смог никого спасти…
Под ногами что-то рокотало, плясали поросшие короткой травой холмы, и дети, дети этого высокородного потомка падальщиков, сожравших золотое прошлое, возможно, были еще живы.
Дети, не воры, не шпионы, не убийцы.
Дети.
И наемники по единственному взмаху руки Демри, похватав вещи, бросились следом за паникующим мужчиной в пестрой расшитой золотом камизе в сторону от разрушенного города, к еще целому распадку, прикрытому зеленым вьюном и шипастым кустарником.
И с того момента они бежали.
Потому что на выживших устроили охоту те, кто породил гибельное землетрясение, ставшее смертью целого города. Не эхли медани, исходящие зеленым ядовитым туманом, а маги кесэт, чья башня осталась стоять гордо посреди поля, засеянного камнями и телами.
И за отрядом, уходящим все глубже и глубже в лабиринт желто-оранжевых осыпающихся золотым песком скал, отрядом, отбившимся без потерь от разведчиков, желавших поживиться человечиной, шли несколько настоящих охотников кесэт Бута[36]36
Кесэт Бута – гильдия магов – охотников-экспериментаторов, стихии земли.
[Закрыть]. Они хотели сожрать последних свидетелей своей удачи.
Позади Джихан Беру и высокородного контрабандиста, ведущего семью вглубь каменного лабиринта, оставались четкие следы ног и копыт. Поступь Кехана разрушала оставленный ими в золотистой пыли узор.
Впрочем, маги кесэт Бута чуют живое, им не нужны глаза. Многие из них слепы. Им, годами живущим в подземельях, тренирующим чутье на крысах и заключенных, достаточно слуха. Да и в глубине этих гор была только одна проходимая тропа.
Сейчас Кехан бежал последним, чуть поостав от основного отряда. Несколько часов назад лошадка, несущая троих перепуганных детей, охромела, оступившись на крутом откосе и потеряв подкову. Кехан силком пересадил двоих детей постарше, мальчишку и девочку, замотанных в одно одеяло так, что торчали наружу только кучерявые макушки, на свою упрямую кобылку. Третьего, совсем малыша, размазывающего по пыльным щекам дорожки слез, подхватила упрямая бывшая бисван, которая бросить Джихан Беру, или своего Юй, не захотела. Хорошо хоть вани свою, забрав с фермы, где та обосновалась, с ютамой в море отправила.
В ответ на беспокойный взгляд во время короткой остановки Демри, привычно отбросив свернувшийся в теле и разуме холод, немаг успокаивающе кивнул. Не первый раз он остается прикрывать уходящих от погони. Отряд успеет, и по договоренности с заказчиком сядет на тот же корабль. Корабль, наверное, в никуда, ведь в Рё не осталось спокойных мест. Время выбрать маршрут наступит чуть позже.
Погладив оплетенную блестящей маслянистой кожей рукоять бенго, Кехан передал бенго кеду, прощально погладив кисти на рукояти, вручил ему же пику, острие которой пропитано огненным зельем. Сумку с вещами перекинул вспыльчивому Кемрану, бывшему Кауи Рижан, так и не снявшему белую камизу, так и не ставшему разумнее и сдержаннее после пары полных сезонов рядом с ютамой Бхати. Вот и в этот раз, чтобы он развернул коня в сторону моря, пришлось напомнить о брате и сестре, ушедших вперед с дополнительными пассажирками – юными кузинами контрабандиста-полукровки.
Демри, погладив длинные усы, хмуро погрозил кулаком, приказывая не задерживаться, погладил по шее низкорослую пегую лошадку, разворачивая ее на небольшом пятачке и быстро скрылся за поворотом, уводя с собой и охромевшего гнедого. Звонкое эхо загуляло между скал.
Кемран, все еще задерживаясь, хмыкнул, демонстративно угрожающе скаля зубы. В ответ на неподвижное спокойное лицо вылезла давно забытая хищная ухмылка. Та, с которой, наверное, летели на врага те, золотоглазые забытые в Рё болотники. Кемран моргнул, словно увидел что-то странное, покивал, сглотнув, и вручил взамен сумок пару последних бахан.
– На корабле точно не понадобятся.
– Если останутся неиспользованными, найдем им применение и в море, – подвешивая бочонки на пояс рядом с кнутами, ровно сказал словно проснувшийся золотоглазый.
Юноша в присыпанной желтоватой маркой пылью белой камизе скривился, выразительно задирая брови. На бессловесный вопрос золотоглазый в ответ привычно равнодушно бросил:
– Я вас догоню. Поспеши догнать остальных.
– Верю. Пошел! – топот копыт постепенно заглох за острыми осколками, исчезло слишком яркое белое пятно на краю зрения. Впрочем, винить в привычке носить удобное одеяние некого. Сам Кехан под кожаным легким доспехом носит выцветшую камизу с синим солнцем на спине и рукавах.
Почему-то это казалось правильно.
И вот золотоглазый бежит в одиночестве.
В разуме разворачивается один из панов Харита, и пока ноги легко и привычно поглощают расстояние, золотоглазый выбирает место боя. Если полукровка – контрабандист не планирует завести свою собственную семью в глупую ловушку, корабль будет. Нужно будет время на посадку, раскрытие паруса, снятие с якоря.
То есть, магов кесэт Бута нужно задержать. Или остановить навсегда. Хоть кого-то из них.
Это возможно. Горы, бывшие когда-то прибрежными манграми и морским дном, отзываются на просьбу. В душе зудит тонкая нить.
Сколько их будет?
Пять явно купленных у подмастерьев Джурулат поисковых тварей они положили. Тут помог кёду сайтан, едва не сорвавшийся с привязи из-за разливающейся вокруг магии.
На бегу, мерно дыша, прислушиваясь к горам и завывающему, словно вьюга, внутри пеплу, золотоглазый перешнуровывал кожаные нарукавники, меняя их на гибкие, защелкивающиеся на хитрые замки, металлические браслеты, инкрустированные отполированными до блеска овальными красными камнями. Каждый из десяти делина люс был размером с ноготь мизинца и сидел в своем гнезде, накрепко зажатый короткими иззубренными лапками. Под каждым из них на пластине выгравирован простой защитный джумат. Каждый из них сможет выдержать и поглотить по паре ударов не самого сильного мага до того, как разрушится с яркой вспышкой и грохотом.
Золотоглазый на бегу присматривал место первой засады. Нужна узкая тропа, с одной стороны отвесный склон, изрезанный щелями, готовый при первом толчке осыпаться оползнем, с другой не помешает обрыв, лишенный даже призрачной возможности за что-то уцепиться. Ни кустов, ни травы, ни прочных скальных отрогов на как можно более крутой стене быть не должно. Мягкие и рассыпчатые по сравнению с отрогами Джинунг, скалы, в избытке предлагали и первое и второе, но вот местечка, куда можно было спрятаться самому и спрятать бахан, на изгибах тропы не попадалось.
Звуки погони приближались.
Но вот, после очередного поворота боги гор дали благоволение. Тропа, выбитая на крутом склоне дважды резко изгибалась, несколько вертикальных складок обнажали багрово-красное и ярко-оранжевое нутро, из теней, резко и четко расчерчивающих почти отвесный, вставший на дыбы и нависающий над тропой скальный отрог, тянулись сухие, едва живые ветви, цепкими корнями из последних сил скрепляющие камни.
Достаточно одного толчка.
Туда, где простилался не совсем отвесный, но все же довольно крутой склон, усыпанный мелким гравием и песчаной пылью. Туда, где влага выступала мелкими каплями на золотистых граненых боках камней, играя яркими бликами в лучах заходящего солнца. Судя по виду, склон в любой миг был готов сорваться грязевым селем, уносясь вниз, в темное, исходящее гнилостным ароматом, ущелье.
Двойной изгиб тропы позволял скрытно и относительно безопасно увидеть результат засады.
Бахан был надежно, но не слишком глубоко устроен в одной из щелей. Тонкий длинный огненный шнур запален, когда шум тех из кесэт Бута, кто рискнул отправиться в погоню, приблизился достаточно, чтоб было возможно пересчитать их по походке. Горы, лишите гостей своих внимания, отвлекая золотом.
Ровное дыхание начинает счет.
Десять.
Огонек с треском бежит по тонкой хлопковой нити.
Девять.
Золотоглазый, проследив за искрой, разворачивается и резко увеличивая скорость, почти не скрывая звук шагов, бежит к следующему повороту.
Восемь.
За спиной раздается улюлюканье, когда первый поводырь в черном и красном выскальзывает на нужный участок тропы.
Семь.
Три, пять, шесть приспешников в потрепанных пропыленных одеяниях выходят к скальному отрогу.
Шесть.
Золотоглазый ныряет за поворот.
Пять.
Выдох, усмирить колотящееся сердце, холодную пепельную вьюгу внутри, почуявшую вдруг слепых охотников.
Четыре.
Два мага в длинных, метущих золотой песок черных одеждах, неспешно вышагивают по тропе, разворачивают слепые бледные лица в его сторону.
Три.
Кто-то из магов отдает приказ, вытягивая руку.
Два.
Поводырь встревоженно кричит, увидев пляшущий в тени, среди тонких колючих ветвей огонек. Но поздно.
Один.
Бахан взрывается с гулким звуком, запускающим череду откликов.
И горы отзываются протяжным мучительным стоном, просыпаясь от кошмарного сна в первый, может быть раз, со времен катакана.
Горы кричат, свободные от оков.
И никто не успевает уйти.
Все, кто стояли под нависающей скалой сметены рушащимся камнем, пробиты осколками, бессмысленной кровавой кучей свалены на откос, и вместе с тропой исчезли внизу под шум, скрежет и крик грязевого водопада.
Еще миг и все затихло, только эхо криков осталось гулять среди скал, скрытых золотой пылью. Да шелест все осыпающейся тропы. Еще несколько мгновений и разрушение дойдет до поворота.
Золотоглазый прикусил палец, оставляя метку благодарности. Джумат, надежно спрятанный в памяти две сотни сезонов, лег на шершавый камень с отпечатками древних зверей, камень, когда-то бывший морским песком.
Не дожидаясь оставшихся преследователей, золотоглазый уже давно не маг стремительно последовал за ушедшим далеко вперед отрядом.
Время подумать о том, как применить второй бахан.
Золотоглазый, уже давно не маг, на бегу листая страницы в замке памяти, улыбался, показывая солнцу, небу, горам, почти забытые клыки. Не зря, не зря бывший пенья, перед объездом за море использовал все свои знакомства, доставая ярко-красные, цвета крови, гладко отполированные делина люс.
Пепел и холод, уже немалое количество лет спутники бывшего мага, решившего жить, подчинившись, не мешали вспоминать.
Взгляд со стороны. Страна Рё. Провинция Пашир. Корабль контрабандиста Ланъюн.
Ланъюн выдохнул, согнувшись и уперев в колени руки.
Мир сошел с ума! И он более не готов разбираться с ним, все, он закончил. Жена, брат, дети, родичи, ближайшие слуги и друзья уже почти на корабле, мягко покачивающемся в маленьком заливчике в набегающих на отвесные скалы бурунах. Приближается отлив, моряки торопливо распускают полосатые сине-белые паруса, перекрикивая шум волн, и похожее на положенную боком на воду половинку бочки суденышко спешно готовится к отплытию.
Младших детей, он проследил, первыми завели под палубу. Все, кто был хоть чуть старше десяти сезонов, помогали передавать тюки и свертки, выстроившись в линию вдоль резного борта.
Достаточно просто обрубить два якоря, намертво фиксирующие спасителя у берега, и все, неуклюжий сампан просто вынесет в открытое море через разомкнутые челюсти скалистых отрогов. Все, кто будут в этот момент на корабле, смогут спастись.
Пока же с крутого откоса на корму перекинуты узкие сходни, пестрая компания наемников, сумевших быстро и без потерь вытащить из поместья и довезти до моря всех, переводит по прогибающимся деревяшкам взмыленных лошадок. Кеду Демри, успокаивает, ругаясь через слово, настоящего боевого зверя. Этот сайтан, спущенный со сворки, буквально порвал в клочья магических ищеек, нашпигованных стрелами от глаз до хвостов, но все еще рвущихся, роняя пену с клыков, в бой. Вот еще как эту тварь перевозить? Но тут буквально все они этой твари...
– Еще раз, – сдавленно пробормотал Ланъюн, – почему мы не отплываем сей момент?
– Кроме того, что ваши люди грузят товар и размещают вашу семью? Ждем Кехана.
– И этот Кехан? – нет, Ланъюн видел, как по одному короткому рыку этого холодного, как горы Джинунг, наемника, кёду сайтан бросился в драку, выпуская когти. Но чем вообще ценен это наемник, чтобы его ждать?
– Он всегда прикрывает отход и всегда приходит вовремя, – флегматично сказал кеду, – мы подождем.
Второй наемник перехватил поводья у кеду, и повел, посвистывая, хищную тварь на сходни.
– Ладно, ладно…
Возражения о том, что преследуют их маги и твари, что их много, а прикрывает отход один даже не маг, замерли на языке.
Над горами грохнуло.
Проклятые золотые скалы запели, треск и хруст, шелест и скрежет всколыхнули воздух. Эхо разбилось на осколки и гулким куполом вознеслось к лиловеющему небу, обрушилось волной на стоящих на обрыве людей, едва не сбросила в воду троих наемников, перебегавших по сходням на палубу с мешками на плечах. На долгий-долгий миг уши пронзило болью, а прочие звуки исчезли. В глазах потемнело.
Открыв глаза, Ланъюн с облегчением понял, что все еще стоят, его, правда, подхватил кеду, а в ногах ощущалась противная слабость. Контрабандист, моргнув, увидел, как губы старого кеду шевельнулись. Сколько времени он потерял?
Звуки вернулись в уши спустя несколько ударов сердца.
– … что?
– У Кехана оставалось два бахан, это первый сработал, я так думаю, – рассудительно прогудел кеду, перехватывая Ланъюна за подмышки.
– И что? – ноги совсем не держали, пересохшие губы на вкус были солеными, в глазах двоилось. Почему, ведь остальные, кажется, были в порядке, торопливо перебрасывая груз.
– Кехан очень эффективен. И эффектен. Думаю, можно потихоньку выбирать один якорь, вам же металл не лишний. С отливом сампан как из арбалета стрела полетит, едва обрубим остальные канаты… Мы почти всех лошадок завели уже.
И правда…
Где-то отдельно от застывших, словно жучок в меду, мыслей придворного контрабандиста, перекрикивались матросы, бегали наемники, родичи тревожно зазывали на борт.
Он идет, идет…
Мысль снова застыла, перерванная новой волной грохочущего рокота. Он был какой-то другой. Скорее протяжный, долгий выдох, стон, чем резкий, пронзительный крик. И раздался куда более близко.
Слишком быстро, корабль тут как на ладони, а в погоне настоящие маги.
Сглотнув, Ланъюн посмотрел вверх. Одна из золотистых вершин прибрежной гряды, не самая высокая, та, что буквально в двух поворотах от бухты, приметная трехглавая с горизонтальной белой слюдяной полосой, сверкающей на солнце, начала медленно клониться вбок, с нарастающим шелестом буквально осыпаясь мелкими кусочками. Куда-то в морские глубины, теперь уж точно разрушая тропу…
Кеду торжественно кивнул.
По этому жесту наемники неожиданно ловко и быстро похватали оставшиеся тюки и просто закинули их на борт. Ланъюн поморщился, ощущая себя таким же свертком, будучи передан с рук на руки парочке в белых камизах. Они, тревожно оглядываясь на узкую тропу, ловко перетащили его на борт, прислонили к каким-то тюками, и бросились на помощь матросам. Впрочем, не до нежностей.
Эхо, разгулявшееся между пока еще стоящих скал, пело о сражении, о крови, о смерти.
Смаргивая двоение в глазах, Ланъюн смотрел на тропу. Она выворачивала из-за низкой плоской скалы и тянулась, цепляясь за откос, огибающий бухту и расширялась в утоптанную площадку, к выравниванию которой он сам много лет назад приложил руку. На земле остался кеду наемников Джихан Беру и еще один, в белом.
А еще один пережимал горло капитану, не давая возможности скомандовать отплытие.
Солнце золотило скалы, испещренные багрово-синими тенями, ожидание тянулось бесконечно. Всего несколько ударов сердца.
И под грянувшие вопли из-за поворота выкатилась фигура, крутнувшись волчком, удержалась на самом краю, изогнулась по кошачьи и вцепившись за попавшийся выступ. Кажется, пыль и кровь в равной мере покрывали наемника, прикрывающего отход отряда. Удивительно, что он жив.
Пора отплывать?
Но вместо того, чтобы бежать к сходням, наемник начал медленно пятиться, очень аккуратно нащупывая путь среди мелких острых, Ланъюн помнит, камней.
Но почему?
Кеду проорал какой-то приказ, и все наемники как-то разом изготовились к атаке.
Этот Кехан успел сделать еще пару шагов, и под шелест камня на тропку выскочил клубок, распавшийся сразу на четверых, нет троих… один на камнях не удержался и с коротким воплем грянулся в шипящие волны… преследователей.
Ланъюн никак не мог разглядеть подробностей, в глазах все еще двоилось. Испуганное сердце разогнало кровь так, что в ушах не было ничего, кроме гулких дробных ударов.
Преследователи рванули вперед, один из них, бледный тощий маг в длинном пропыленном одеянии, махнул рукой. Сверкнуло, грохнуло, в воздух поднялось пыльное крошево. Но – наемник все еще медленно отступал, а один из преследователей застыл, прижавшись спиной к стене, пришпиленный к ней осколками.
Запоздало Ланъюн разобрал, что в руках этого Кехана змеится плеть. Она танцует, то свиваясь в воздухе, то жаля пытающегося приблизиться преследователя с двумя короткими серпами. Тот рвется, рвется, рвется вперед, но в поднимающейся пыли танцует собранная из металлических чешуек полоса, раз за разом выбивая шипящие пронзительно-белые искры из атакующих клинков.
Плеть путает, сбивает, тянет время, ослепляет.
Маг не может подобраться ближе, беснуется. С его рук срываются темно-багровые огни, один за другим, быстрой чередой, прожигая воздух, несутся вперед.
Этот Кехан что-то делает… как? Отступая, одной рукой ловит шипящие огоньки, по велению второй танцует плеть, не давая наступающему охотнику подобраться ближе. Только на один шаг, который наемник сделал назад. Совсем недалеко от площадки, где замер кеду.
Сквозь пыль и грязь можно разобрать, как шевелится третий, пришпиленный к стене, охотник, пытаясь выдрать из тела осколки.
Снова маг с диким криком швыряет огонь, вода, воздух и камни стонут, кричат и кипят, забивая горло дикой взвесью пепла и пыли.
И опять наемник ловит огонь рукой.
А дальше, в долгое растянутое мгновение, он плавно кидает что-то в ответ, словно пойманный в стеклянный шар огонь, одновременно выкручивая плетью петлю, выбивая клинки из рук немага, захлестывая его в жесткую ловушку, рывком фиксируя чешуйки, гибко разворачивается, ведя рукой, сбрасывает с обрыва преследователя, выпуская и плеть, летит вперед, к кораблю, ловя спиной удар и распускающийся на тропе нестерпимо жаркий ярко-алый цветок. В движении, почти полете, его перехватывают двое, ждущие на берегу, и буквально швыряют в сторону корабля, наемник перекатывается по палубе, сбивая кого-то, двое прыгают следом, матросы рубят последний канат, с грохотом рушится в бухту кусок скалы, не выдержавший испытания пожирающим огнем, за каменной золотой пылью и водяной взвесью с борта поднявшегося на волне корабля видна темная фигура беснующегося на краю скалы мага. Внизу беснуются черные воды. Этот Кехан поднимается с палубы, весь – словно обезличенная маска крови и пепла, не скрывающая пустых золотых глаз, сдергивает с руки полосу широкого браслета и, широко размахнувшись, швыряет его в сторону стремительно отдаляющегося берега, и браслет разбухает в шар синего огня, и магия сталкивается с магией оставшегося на берегу преследователя, оседая черными хлопьями, крики захлебываются за грохотом вод.
И мгновение заканчивается, когда на гребне волны сампан под крики моряков и пассажиров вышвыривает в свободные воды через узкий проход.
Оседает золотая пыль, черный пепел, дым и пена. Берег разрушенных золотых скал остается позади. Впереди только море. Ланъюн закрывает глаза и дышит, до боли вцепившись пальцами в какую-то снасть.
Все, Рё для них всех закончилась.
Равана, город-университет. Где-то далеко…
В ряду исторических работ, описывающих падение цивилизации Рё (напомним, это исторически сложившийся регион на соседнем континенте, расцвет которого пришелся на 1 век эпохи Династий, а падение примерно совпало с 3 веком эпохи Династий), наиболее интересным является многотомный сборник рукописей, собранный, вероятно, одним из беглецов, успешно добравшихся до побережья нашего континента. Авторство именно собравшего рукопись в единое целое, установить не удалось, однако по содержанию можно предположить, что это опальный придворный, много путешествующий по стране или наемник одной из независимых компаний. Возможно, и то, и другое одновременно, в смутных беспорядках, которые рисуются по этим записям, произошло смешение каст. Кто-то предполагает, что это был один из опальных магов. Однако это мало вероятно, слишком строги были уставы тогдашних гильдий.
Итак, свитки рисуют картину разрушений и беспорядков, обвиняя в этом, косвенно – ослабевшую центральную власть, а прямо – некие мистические явления, консолидировавшиеся в виде «эхли медани», потусторонней нечисти. Следует также отметить, что за всю свою историю страна Рё пережила множество магических катастроф, спровоцированных Гильдиями магов. Это могло сказаться на мировосприятии низших каст Рё.
Из списка можно выделить записи Бисван Вани, целительницы, участвовавшей в самых последних попытках удержать земли от захвата потусторонним или соперничающими лордами, не совсем ясно; свитки, принадлежащие купцу одной из торговых гильдий, ведущего счет вывезенных за море людей; заметки главы наемного отряда «Белое дерево», сетующего на засилье обнаглевших магов. Также интересны атмосферные зарисовки, принадлежащие перу некоего Харита Синего, описывающие быт и нравы передвижных городов наемников, и злостные язвительные заметки Болотного лорда, ведшего с источником среди морских контрабандистов.
Однако же наиболее ценными для историков, не склонных к мистическим описаниями, являются пометки автора сборника, сопровождающие каждый свиток. Не указывая конкретных дат, эти пометки, тем не менее, привязывают события к определенным периодам в четком хронологическом порядке.
Многих ссылок мы найти не сможем никогда, ибо записи остались навсегда в разрушенных городах Рё, однако то немногое, что добралось с беглецами до наших берегов, удалось привязать к датам и событиям в том числе астрономического характера. С хронологией возможно ознакомиться в отдельном приложении.
{…}
В рамках ожидаемой экспедиции к берегам Рё беспокоят частые упоминания магических катаклизмов.
Катакан – так называли неконтролируемые выбросы магического поля жители Рё, случался буквально в каждом поколении. За три сотни сезонов, охваченных хронологией, только по затронутым свиткам, произошло семь катаклизмов, уничтоживших целые города или даже регионы. Какова будет ситуация на землях, оставленных под властью неконтролируемой магией, и выжил ли там кто-то?
