Текст книги "Не время умирать"

Автор книги: Ян Валетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Ян Валетов
Не время умирать

© Я. М. Валетов, 2021

© В. В. Малиновский, макет обложки, 2021

© Е. А. Гугалова-Мешкова, художественное оформление, 2021

© Издательство «Фолио», марка серии, 2018

Часть первая
Туда и обратно

Глава 1
Оставить позади

Шепелявый умирал, и Книжник ничего не мог с этим поделать.

Он держал голову Шепелявого на коленях и зажимал ладонью входное отверстие от пули – ровно на ладонь ниже подмышки. Тот смотрел на него мутно, дышал с нехорошим присвистом и все пытался улыбаться: мол, все в порядке, Тим, не волнуйся, выберемся! Но на губах его через вздох вскипали розовой пеной мелкие пузыри, а кровь из раны не просачивалась, а толчками пробивалась сквозь прижатые пальцы. Книжник видел похожие ранения – никакой надежды. Его спутнику оставалось минут десять, не больше.

– Все будет в порядке, – зачем-то соврал Тим, но Шепелявый скорее всего его не слышал. Над ним уже склонился Беспощадный, Книжник чувствовал его незримое присутствие. Беспощадный ждал, ему было незачем и некуда торопиться.

Дождь закончился полтора часа назад, но сырой осенний воздух все еще истекал влагой. Книжник буквально дышал водой, то и дело смахивая с лица испарину.

После заката станет холодно, подумал Тим. Очень холодно – и гадать нечего! До утра земля схватится тонкой ледяной коркой, влага на ветках застынет. И костер ведь не разведешь, даже если забиться в подвал. Выдаст не пламя, не дымный мокрый хворост – выдаст запах. Его можно учуять за полмили и выследить неосторожных с закрытыми глазами.

За последнее время Книжник так хорошо освоил искусство вынюхивания, что Белка бы им гордилась! Это она учила его «слушать носом» – опасность всегда можно вынюхать, ведь человеческие существа воняют почище зверя, даже если двигаются бесшумно.

Вот сейчас он «прислушался носом» и мог с уверенностью сказать: люди были в этих руинах давно! Ни вони старой мочи, ни гнилого душка от остатков еды, ни резкого запаха оружейной смазки (ее легче всего учуять, потому что ветошь, которой протирают оружие, могут выбросить сразу после использования). Ничто не напоминало о человеке, кроме кислого порохового запашка, исходящего от россыпи гильз у ближней стены. Гильзы были старые, автоматные, тусклые, отстрелянные минимум год назад, а может, и больше.

Книжник почувствовал, как его начинает бить дрожь.

Здесь было гораздо холоднее, чем в лесу. Обломки бетона вытягивали из тела остатки тепла, торчащие из стен ржавые арматурины не давали облокотиться, но другого укрытия в округе Книжник не отыскал.

Когда-то, в другой жизни, рядом находилась одна из нор Белки – старая насосная станция, но до нее было еще с милю. Тим умудрился дотащить раненого Шепелявого только до старых развалин, и, как выяснилось, правильно сделал. Насосная станция оказалась ловушкой, и если бы он пришел туда, то умер бы еще до заката.

Впрочем, у него и сейчас были все шансы встретиться с Беспощадным.

Книжник не мог не догадываться, что переговоры с Парковыми ни к чему хорошему не приведут. Он и сам когда-то был Парковым и обязан знать, что слово, данное чужому, не стоит ничего, а договориться с вождями может только тот, кого они боятся больше, чем ненавидят.

Нет, конечно же вожди боялись странного взрослого чела, пришедшего с востока, но ровно до того момента, как признали в Книжнике того самого дохляка и никчему – Тима – Книжного Червя, которого племя прогнало пинками в лес несколько лун назад.

Нового Книжника они не знали, зато хорошо помнили старого, а это ни страха, ни уважения не добавляло. Что из того, что он выглядит странно? Что из того, что его лицо будто пожевал Беспощадный, но побрезговал и выплюнул? Червь и есть Червь! Пусть сдохнет первым!

Тим не понимал, как можно добровольно отказаться от вакцины против Беспощадного, но после событий последних месяцев уже ничему не удивлялся.

Реальность не оставляла места для иллюзий.

Раньше он думал, что лекарство, принесенное им из Лабы, сделает счастливыми и бессмертными каждого чела и каждую герлу, что вожди, какими бы жестокими они ни были, с удовольствием примут от него дар бессмертия! Но, увы, никто из тех, кто правил этим кривобоким покалеченным миром, не намеревался излечить всех. И дело было не в бессмертии.

Лекарство и отнимало, и давало власть. Давало власть почти безграничную. Возможность выбрать тех, кто будет жить вечно, среди тех, кто должен умереть завтра. Или послезавтра. Или через неделю.

Этим миром всегда правил страх.

Стоило убрать страх – и власти вождей приходил конец. Бессмертные не боятся. Бессмертные не будут подчиняться шаманам в надежде прожить на день дольше! Поэтому лекарство не могло принадлежать всем, только сильным – иначе этот мир рассыпался бы на куски!

Книжник, живший в Библиотеке, мог этого не понимать.

Книжник, выживший в схватке за Лабу, был обязан предвидеть такой оборот событий.

А Книжник не сумел…

Это из-за его наивности сейчас умирал Шепелявый.

Это из-за него у Весельчака на руках осталась почти сотня шприц-туб с вакциной, и он может распоряжаться ими по своему разумению. А какое у него разумение, Книжник уже знал точно.

Книжник в очередной раз ошибся, и Шепелявый получил пулю в легкое. А если Копыто с Диким додумаются вернуться и обшарить руины, то и Книжнику тоже предстоит умереть.

Копыто обязательно захочет узнать, где лекарство, и он узнает это, даже если придется спустить с Тима шкуру ленточками. Он, конечно, не Резчик, тот был настоящим мастером пыточного дела, но что-то подсказывало Книжнику, что и Копыто в этом деле не новичок. Значит, умирать Книжник будет долго и страшно.

Они с Шепелявым припрятали вакцину по дороге в Парк, в нескольких местах. Основной груз шприц-туб Тим схоронил неподалеку от Стейшена, сразу после того, как Горячие Земли остались позади.

Они нашли укромное место в чудом уцелевшем верхаузе[1]1
   Warehouse – склад.


[Закрыть] на въезде, перетащили туда ящики и закрыли вакцину в помятом контейнере, что ржавел в углу. Потом Тим подумал немного да поставил вокруг тайника пару растяжек от слишком любопытных обитателей здешних мест. Просто так, на всякий случай, как обязательно сделала бы Белка, которая знала толк в таких вещах.

Почти тысячу доз Книжник пристроил в пригороде Сити, в знакомом доме, где они с Белкой по пути в Стейшен нашли рекламу аттракциона братьев Вачовски.

Еще тысячу – на ферме на Пустошах.

А пять упаковок по 50 шприц-туб они, на свою беду, принесли в Парк.

Принесли с самыми благими намерениями, подумал Тим.

Все, что я делаю с самыми благими намерениями, заканчивается смертью. Не моей. Кого-то другого. Как, например, сегодня… Я просто хотел, чтобы Беспощадный больше не собирал свою жатву среди тех, с кем я когда-то рос. Я не знал, что так случится. Проебал я, а умирает Шепелявый.

– Книшник… – прошептал Шепелявый. – Я, кашется, все…

– Не бойся, все будет хорошо, – неестественно бодрым тоном сказал Книжник, пытаясь поймать расфокусированный взгляд напарника, но тот уже смотрел мимо него.

– Не бойся, Шепелявый…

Шепелявый в ответ открыл рот, вздрогнул, словно в теле его распрямилась какая-то старая пружина, и умер. Из угла побелевших от кровопотери губ выползла кровавая змейка, перечеркнула щеку и юркнула за растянутую горловину поло.

Книжник на миг зажмурился, словно от боли. Он снова остался один.

Теперь, когда Шепелявый больше не хрипел, Тим услышал, как переговаривается идущая по их следам парковая братия. Звуки в холодном воздухе разносились далеко, охотники беспечно перекрикивались в полный голос, не опасаясь, что он ударит из засады.

И действительно… Кто же в здравом уме побоится Книжного Червя?

Он аккуратно снял с колен потяжелевшую голову мертвеца, уложил его затылком на каменную крошку и закрыл Шепелявому глаза. Шепелявый не походил на мертвеца, можно было подумать, что чел просто устал и прилег поспать, но кровь из раны больше не текла и черты лица уже начали заостряться.

– Прости, – едва слышно произнес Книжник, вытирая окровавленную ладонь о полу куртки покойника. – Не стоило брать тебя с собой. Спасибо, друг… Пусть Беспощадный будет добр к тебе.

Он повторил эти слова не потому, что верил в Беспощадного или его милосердие, а потому, что так полагалось делать, когда чел умирал. Все так говорили. Дурацкий обычай, но Книжник чувствовал, что должен сказать хоть что-нибудь.

Не то чтобы он успел сильно привязаться к покойнику. После смерти Белки Тим был уверен, что больше ни к кому и никогда не привяжется, но переживания всегда заставляют бросаться в крайности. Никогда – это слишком долго. Он привык к Шепелявому, смешной и преданный чел был той единственной ниточкой, что связывала Тима с Вайсвиллем. С урной, полной легкого пепла, что осталась стоять перед старой фотографией. Теперь ниточка оборвалась. И это, как оказалось, очень больно.

Дальше придется идти в одиночку.

Тим понимал, что нет ни одного шанса одолеть Парковых, а это значило, что надо уходить ни с чем. Стать благодетелем не вышло, повезло остаться в живых.

Раньше Тим никогда бы не полез в карманы убитого, но Белка выбила дурь из его головы. Там могут оказаться вещи, которые спасут жизнь, говорила она. Считай, что это последний подарок, если так тебе легче.

В карманах Шепелявого Книжник нашел два взрывателя для ручных гранат и моток лески с рыболовными крючками. Годная вещь. Можно и рыбу добыть, и растяжку соорудить при надобности.

Он положил последний подарок Шепелявого в карман, но легче не стало.

Книжник встал, разминая затекшие колени, проверил магазин автомата, переложил патроны и провизию своего спутника к себе в рюкзак. Закрыл горловину, потом неловко, покряхтывая, забросил груз за плечи, поправил лямки и застегнул на груди фиксирующий ремень.

Тяжело, но идти можно. Он замер прислушиваясь.

Нет, не показалось.

Голоса зазвучали громче. Слов по-прежнему не разобрать, но погоня оказалась гораздо ближе, чем пять минут назад.

Книжник поскреб ногтями щетину на щеке, прикинул порядок действий и принял решение.

Никто не боится Книжного Червя. Все считают, что он не способен оказать сопротивление. Что на него можно охотиться, как на рэббита[2]2
   Rabbit (англ.) – кролик.


[Закрыть]. Что его друзей можно безнаказанно убивать. Все думают, что он не способен ударить в ответ. А зря. Он способен. Он еще как способен!

Леска. Две гранаты. Руки откуда надо.

Книжник пошарил в камнях, подсвечивая себе самодельным фонариком, и нашел, что искал. Прогнивший насквозь кусок металла улетел в темноту и с неприятным треском проехался по бетонному крошеву.

– Бу! – негромко произнес Тим, прислушиваясь.

Голоса умолкли.

Книжник представил себе, как сейчас всматриваются в темноту его бывшие соплеменники, размышляя, куда бежать: на звук или от него.

Подождав несколько секунд, Книжник снова разогнал «динамо» и помахал над головой горящим фонарем – чтобы точно не ошиблись! В ответ, разгоняя чернильный мрак осенней ночи, вспыхнули факелы. Один, за ним второй, третий… Косматые шары огня понеслись в его сторону. Тим удовлетворенно кивнул и, поправив тяжелый рюкзак, неторопливо пошел прочь.

– Стоять, Червь! – крикнул кто-то. – Стоять, трахни тебя Беспощадный!

Тропа пошла вверх, уклон становился все круче. Трава под ногами едва слышно похрустывала.

Когда сзади прогремел взрыв, он даже не оглянулся.

Кто-то тоненько завизжал: жалобно, с придыханием. Потом рвануло еще раз. По голым веткам низкорослых деревьев, что стояли вдоль тропы, хлестнуло осколками. Книжник поднялся на невысокий пригорок и только на его вершине оглянулся.

Горели лежащие на земле факелы. Никакого движения – только тьма и пляшущий огонь. Никто не бежал следом, никто не приказывал остановиться. Тишина.

Книжник знал, что должен чувствовать угрызения совести, жалость к погибшим, большинство которых он знал по прошлой жизни, но ничего не чувствовал. Совсем ничего. Хотя – нет. Левая лямка неприятно давила плечо. Надо найти опору для рюкзака и поправить.

Он углубился в лес, оставив позади Парк и мертвецов на тропе.

Его персональных мертвецов.

Глава 2
Встреча

Звук, вырвавший Книжника из тревожного сна, был странным – хриплое фырканье, словно кто-то подавился слюной, откашлялся, а потом печально вздохнул.

Ох-х-х-х!

В первый момент, спросонья, сердце Тима пустилось вскачь, да и, если честно, он сам едва не бросился наутек. Инстинкт приказывал ему бежать, и зиму назад он бы уже метался, как перепуганный цыпленок, разыскивая путь к спасению, но с тех пор прошла целая жизнь. Он подавил страх (сказал бы ему кто раньше, что страх можно подавить!), рука нащупала холодное цевье автомата, палец лег на курок, и Книжник замер, превратившись в слух.

Звук повторился. Снова фырканье, длинный ох – и внутреннее чутье подсказало Тиму, что тот, кто так жалобно вздыхает, не может быть опасен.

Глупость, конечно, жалобные вздохи ровным счетом ни о чем не говорили, но организм принял этот аргумент. Пульс сразу же замедлился, виски перестали пульсировать, Книжник окончательно стряхнул с себя ночной морок и осторожно сел.

Переночевать Тим устроился на бывшей пулеметной вышке, торчавшей посреди пепелища кривым уродливым зубом. Пожар сожрал ферму практически без остатка, не пощадив ни хлев, ни конюшни, ни частокол из заостренных бревен, и железный остов вышки с деревянной платформой наверху одиноко возвышался посреди пожарища, цепляясь за черную землю четырьмя основательно закопченными ногами.

Обзор отсюда открывался круговой, на несколько миль в каждую сторону, а забраться на вышку бесшумно не смог бы и лесной кот – идеальное место для того, чтобы отсидеться. Занимался рассвет, поздний осенний рассвет – холодный, промозглый и серый, как плесень. Над разоренными фармерскими полями клубился туман, лес на западе сливался с линией горизонта, неровный серп луны проглядывал через низкие плотные облака. Дыхание превращалось в иней и ложилось на ткань влажными блестками.

Книжник пригрелся в спальнике, как бэбик в утробе матери, но по привычке спал вполуха. Парк остался далеко позади, да и после гибели охотников новую погоню ожидать не стоило, но особенно здесь, на Пустошах, в землях фармеров, Тим не мог чувствовать себя в безопасности и постоянно повторял про себя Белкину премудрость.

Хочешь выжить? Учись спать одним глазом, постоянно прислушиваться и принюхиваться, не высовываться без надобности и не шуметь. И, может быть, тебя не заметят!

Тим осторожно выглянул за край платформы и замер, ощупывая взглядом шевеление рассветных теней. Видно было плохо, зато слышно хорошо, и Книжник уловил осторожные шаги. Кто-то шел по двору, но в странном рваном ритме: три шага, шаг… Три шага – шаг.

И это точно не человек, люди так не ходят.

Над землей пронесся легкий ветерок, туман качнулся, расступаясь, Тим рассмотрел массивный силуэт, двигающийся по двору наискосок, и улыбнулся.

А страхов-то было! Страхов!

Лошадь! Всего лишь лошадь! Низкорослая, с широкой спиной, кажется, вороная – рассвет не давал точно определить масть. На спине животного (о чудо!) виднелось седло, в сумраке похожее на уродливый нарост, – кожаное, с высокой передней лукой. Явно не фармерский конь приблудился – конь охраны.

Тим присмотрелся и разглядел самого охранника. Тот волочился по земле, запутавшись ногой в стремени, мертвый, как бревно. Лошадь явно утомилась таскать на себе труп, шла неуверенно, боком, трясла гривастой головой и недовольно, жалобно фыркала и вздыхала.

Мертвец объяснял многое, если не все. Становились понятны причины, по которым выгорели поля, а на месте зажиточных фармерских хозяйств воняли гарью скелеты домов.

Набеги всегда считались самой большой напастью для фармеров с Пустошей. Неурожай делал фармеров беднее, набеги убивали их вместе с семьями. Этой осенью здешние фармеры остались без защиты.

Урожай был собран, они получили свои ништяки в обмен на зерно и овощи, но в кладовых все еще оставались большие запасы продовольствия. Полные закрома – отличная приманка для тех, кто умеет сеять и пожинать только смерть. Если честно, то не только для банд, но и для жителей Сити, и для Парковых, и для Тауна. Забрать чужое выгодно всем, особенно если остальные фармеры не узнают, кто вор.

От подобных добрых соседей здешних фармеров защищали отряды Резаного. Стоило дозорным увидеть сигнал тревоги, и на сигнальные дымы мчались ган-кары[3]3
   Gun-car (англ.) – конная повозка с пулеметом.


[Закрыть], запряженные быстрыми конями, и пулеметы били без промаха, остужая горячие головы и карая грабителей за алчность…

За это фармеры и платили головорезам Резаного десятую часть от урожая. Но, несмотря на смертельные риски, всегда находились желающие поживиться за счет фармерского труда. Ограбить, убить, сжечь, разорить всегда легче, чем вырастить что-то своими руками. Быстрее, прибыльнее и приятнее.

Но Резаный умер, отправившись за бессмертием, ган-кары достались Тауну, отряды фармерской охраны разбежались, органично переродившись в банды, а труп грозного стража Пустошей остался валяться под насыпью на дороге к Вайсвиллю.

Фермы остались без охраны, и вот – результат…

Тим осторожно огляделся.

Вроде бы никого. Он соскользнул со своего насеста.

Пока лошадь с аппетитом хрустела куском сухой лепешки, завалявшейся в кармане, Тим высвободил ногу покойника из стременной петли, и тот свалился на землю, словно колода. Книжник привязал освободившееся от постылой ноши животное к остаткам крыльца и присел рядом с мертвецом, разглядывая тело.

Судя по тату, густо забившим руку от кисти до плеча, мертвец был родом из Тауна. Крепкий такой, лет пятнадцати-шестнадцати, мускулистый, сплошь покрытый ритуальными рисунками, призванными защитить хозяина от случайной пули.

Резаный не брезговал нанимать любого, кто умел держаться в седле и стрелять не раздумывая, не важно, к какому роду-племени относил себя претендент. Одежда, ботинки, кожаная портупея – покойник не тянул на рядового вэрриора[4]4
   Warrior (англ.) – воин.


[Закрыть]. Да и такое количество татуировок простому бойцу иметь не позволено!

Но покойному по-крупному не повезло, ритуальные рисунки не смогли остановить ни пять пуль, попавших ему в грудь и шею, ни единственную, попавшую в глаз и вынесшую затылок. Головы у убитого практически не было, зато ботинки – просто закачаешься: прочные, на рубчатой подошве, практически новые. И если Книжнику не изменял глазомер, то размер подходящий. Надо будет примерить!

В карманах у мертвеца оказалось пусто, зато в седельной сумке обнаружились снаряженные автоматные магазины в количестве семи штук, пять гранат, с десяток пшеничных лепешек, три ленты вяленого мяса и кусок суховатой твердой брынзы, душно воняющий козлятиной, – богатая добыча! Но самым главным призом, конечно же, была лошадь!

Невысокая гнедая кобыла, еще и подкованная, решала почти все проблемы Книжника, кроме одной: она не могла подсказать ему, что делать дальше. План, который казался Книжнику реальным по дороге к Парку, рассыпался, как только он вошел в знакомые с детства ворота. Новый пока не придумывался. Не повредил бы советчик и союзник, но единственный чел, к которому он мог безбоязненно повернуться спиной, умер, захлебнувшись собственной кровью.

Но в Парке Тим потерял не только Шепелявого. Здесь он лишился одной из своих главных иллюзий – веры в то, что все хотят спасения. Спасителя не ждал никто. Стефан был прав, предлагая ему остаться в Вайсвилле.

Тим грустно покачал головой.

Раздери меня Беспощадный! Я просто обязан был попробовать. Я по крайней мере попробовал.

Сон как рукой сняло. Теперь у Тима была лошадь, а это меняло планы. Он потрепал животное по загривку, и лошадь скосила на него черный блестящий глаз.

– Не волнуйся, – сказал Книжник успокаивающим тоном. – Я тебе на спину лезть не буду. Отдохни.

Он достал из рюкзака еще одну лепешку, лошадь мягкими губами осторожно взяла хлеб с его руки и, кивая крупной головой, принялась жевать.

– Но отсюда надо уходить, – продолжил Тим, проверяя подпругу. – Те, кто убил твоего хозяина, недалеко. Я бы не стал их дожидаться.

Он поправил ставший почти невесомым рюкзак, взял лошадь под уздцы и зашагал в сторону Сити. Кобыла неторопливо пошла рядом, раскачивая худыми боками.

Когда солнце поднялось чуть выше и иней на траве превратился в росу, Тим попоил лошадь из небольшого озерца с непроницаемо черной водой и скормил попутчице оставшиеся от скудного завтрака крошки. Дальше путь пролегал уже не по едва заметной тропе между невысокими холмами, а по широкому распадку, ведущему к разрушенному хайвэю[5]5
   Highway (англ.) – скоростное шоссе.


[Закрыть]. Он все время крутил головой, проверяя дорогу, и несколько раз останавливался прислушиваясь.

Никого.

Когда они вышли на интерстэйт[6]6
   Interstate (англ.) – скоростная дорога государственного значения, соединяющая между собой несколько районов проживания.


[Закрыть], небо затянуло серыми брюхатыми тучами, и серость съела все краски за несколько минут. Над головой Тима, хрипло каркая, пролетела стая ворон, и это был единственный звук, нарушавший мертвую тишину вокруг, если не считать шума ветра, налетавшего порывами с севера.

Тим сверился с отметками на дорожных знаках (они были все еще видимыми, несмотря на ветхость) и двинулся по дороге, высматривая что-то на обочине. Лошадь шла рядом, выхватывая из-под копыт пучки увядшей примороженной травы. Когда такой травы было много, она останавливалась, и Книжник терпеливо ждал, пока она насытится, поглаживая животное по холке. Времени у него теперь было больше чем нужно. Куда спешить? Он даже не решил, куда двинется дальше.

Нужный Книжнику вэн[7]7
   Van, minivan (англ.) – микроавтобус.


[Закрыть] нашелся к полудню. Он стоял у самого края шоссе – выгоревший, выцветший и ржавый до прозрачности. Когда-то он был желтым, теперь же желтая краска лишь проглядывала местами из-под жирного бурого налета.

Тим оттащил в сторону искореженную боковую дверцу, полез внутрь и вынул из прогнившего чрева микроавтобуса два военных парусиновых баула, заглянул в сумки и довольно ухмыльнулся. Коробки с вакциной остались в целости и сохранности.

Их было много – тысяча доз. Тысяча спасенных жизней.

– Сдохни первым, Весельчак, – пробормотал Книжник, застегивая баулы. – Мы еще повоюем.

Он встал, и в этот момент пуля поцарапала ему щеку и срезала мочку левого уха, словно ножом. Звук выстрела Тим услышал уже после того, как боль обожгла ему лицо, и инстинктивно рухнул на землю. В ржавом металле над его головой образовалось несколько дырок.

Кровь лилась за воротник куртки, огнем горела щека и остатки уха, сердце прыгало в горле, но это не помешало Книжнику оценить положение и понять, что он по-прежнему легкая мишень для стрелка, – пули прошивали ветхий минивэн навылет, практически не встречая сопротивления. Тим метнулся в сторону, к остаткам школьного автобуса, до которых было ярдов тридцать, не больше.

Сумки с вакциной пришлось бросить. Привычная к стрельбе лошадь только подняла голову, провожая улепетывающего нового хозяина глазами, и продолжила щипать примороженную траву. Стрелок попытался попасть в Книжника, пока тот опрометью несся в укрытие, но пули просвистели мимо, Тим проскочил и, отдуваясь, прижался к массивному автобусному боку. Для того чтобы пробить автобус навылет, нужен был крупнокалиберный машинган[8]8
   Machine gun (англ.) – пулемет.


[Закрыть], автомат для этого не годился. Теперь, когда массивная облезлая туша защищала Книжника от пуль, можно было сравнительно спокойно осмотреться и подумать.

Стрелял одиночка.

Это точно не Парковые, пришедшие по его следам, не залетная пятерка вэрриоров из Сити и не мародеры Пустошей. И конечно же, не остатки отрядов Резаного (не к ночи он будь помянут!), что еще бродили в этих местах. Несколько челов взяли бы Книжника в клещи и отправили в гости к Беспощадному с первой же очереди. Тут все проще: кто-то достаточно смелый решил отстрелить Тиму голову, чтобы поживиться. Лошадь – большая ценность, особенно если продать ее в Тауне. А если вспомнить, сколько добра Тим переложил в седельные сумки, то он до неприличия богатая добыча! Имея в противниках одиночку, Книжник имел хороший шанс выиграть единоборство. Не самый плохой расклад, если честно говорить. Могло быть куда хуже!

Откуда стреляли, Тим понял сразу: стрелок засел в перекошенном кузове красного пикапа, спрятанного в тени длинномерного грузовика: ярдов тридцать пять – сорок от минивэна с сумками. И выковырять его оттуда будет нелегко. Достать автоматным огнем? Так это не со снайперскими талантами Книжника! И гранату на такое расстояние Тиму не швырнуть. А если швырнуть, то не попасть.

Бросить лошадь, вакцину и бежать? Еще чего!

Книжник потрогал щеку, на которой вспухала красная борозда, и зажал ладонью кровоточащее ухо.

Больно, но не смертельно. Крови, конечно, много, но еще никто не истекал кровью из простреленного уха.

Несколько пуль снова хлестнули по борту его убежища, но Тим даже не вздрогнул.

Не сидеть же здесь до темноты? Если забраться на крышу автобуса, то кузов пикапа будет как на ладони. Сбоку не получится, слишком заметно. А вот если зайти сзади…

Через минуту Тим уже полз по грязному шелушащемуся металлу крыши, надеясь, что та не провалится под его весом. Расчет Книжника оказался верным: кузов пикапа он видел превосходно! Вот только в кузове никого не было.

Позиция была хоть куда! Книжник с высоты автобуса мог видеть почти все, его самого снизу было не рассмотреть. Тим достал из кармана половинку бинокля, доставшуюся ему в наследство от Белки, и, стараясь двигаться как можно медленнее и осторожнее, принялся изучать рекогносцировку.

Стрелкá он обнаружил быстро – его выдала лошадь. При приближении чужого кобыла забеспокоилась, начала перебирать ногами на месте и издавать звук, похожий на ржание. Достаточно было повернуть линзы в ту сторону, чтобы заметить одетого в лохмотья человека, ковыляющего к сумкам с вакциной, лежащим возле минивэна. Чел именно что ковылял. Его бросало из стороны в сторону, словно укуренного, и плюс к этому он еще и хромал, но все-таки двигался со стремительностью хищника. Он был странно одет, кособок и скорее всего ранен, но между ним и сумками было не более 20 ярдов, и Тим не имел времени на раздумья! Стрелять! Немедленно стрелять на поражение!

Книжник схватился за оружие.

Магазин неожиданно громко звякнул о металлическую крышу, и чел мгновенно обернулся, воткнувшись ненавидящим взглядом прямо в глаза Тиму. Книжник уже держал палец на спусковом крючке, но нажать на него не успел. Автомат едва не вывалился у него из рук.

Снизу, стоя между сгнившими машинами, на него смотрел не кто иной, как враг всей его жизни, один из четырех вождей Парка – Бегун.