Текст книги "Врата трех миров (Сказания трех миров - 4)"

Автор книги: Ян Ирвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

– Что именно?

– Боюсь тебе сказать, вдруг ты подумаешь обо мне плохо. Прошлым летом, как раз после того, как его вышвырнули из Катадзы, я увидела Рулька. Не знаю, наяву это было или в моем воображении, но, стоило ему взглянуть на меня, я ощутила такое томление! А потом я снова увидела Рулька накануне хайта в Каркароне. И вновь мной овладело томление, а потом еще и ужас.

– Притяжение каронов – очень сильно, – сказал Шанд, – и я это знаю лучше, чем кто бы то ни было. Возможно, в тебе теперь заговорила натура карона, которую так долго пыталась скрывать Феламора.

– Я не знаю, что делать. Мне страшно.

– Мне нечего тебе посоветовать. Ты должна делать то, что следует, но ты должна быть уверена, что тебе действительно следует это делать. Ты знаешь, какова репутация Рулька. И все же, как я недавно узнал на собственном опыте, репутации могут быть неверными.

Магрета погрузилась в себя и больше не произнесла ни слова.

Магрета сидела у окна, держа на коленях Зеркало, и размышляла над тем, что рассказал ей Шанд о матери и бабушке. Взгляд девушки был устремлен на море, она грезила с открытыми глазами, воображая, как к ней идет ее бабушка. И вдруг, стоило ей только сомкнуть ресницы, Магрета ощутила давление света на веки и поняла, что Ялкара здесь. Зеркало открылось.

За спиной у Магреты Шанд сдавленно вздохнул, но она этого даже не заметила. Символ на Зеркале начал мерцать. Она смотрела на бабушку – свою копию, – а Ялкара смотрела на Магрету и улыбалась. Губы ее шевелились. Зеркало не могло передать звуки как таковые, но могло преобразовывать звуки в слова, яркие буквы которых появлялись на его зеркальной поверхности, сопровождая изображение.

"Элиора, вот ты и читаешь мое сообщение. В нем – предостережение и задача.

Элиора, ты – самое ценное, что было в моей жизни, но мне пришлось тебя покинуть. Это причинило мне огромную боль и, несомненно, причинит боль тебе. Но если бы я осталась, то умерла бы. А взять тебя с собой я просто не могла.

Элиора! Наверно, тебя интересует, зачем я прибыла на Сантенар – ведь обо мне наговорили много лжи. Я упросила Совет каронов позволить мне отправиться в ваш мир, как только мы узнали, что на Сантенар пробрались феллемы. Это меня очень беспокоило, хотя, казалось, силы их невелики по сравнению с нашими. Мне известны вещи, неведомые другим каронам, поскольку меня, самую младшую из нас, обучал самый старший – Джалмах. Он научил, как можно передать сведения о первых ужасных днях каронов в бездне, а также о временах до того.

Я записала все это в своей последней записной книжке в Хависсарде, так как мне некому было передать свои знания. Даже кароны не смогут прочесть этот шрифт, но Зеркало научит тебя, когда придет время.

Мне нужно было следить за феллемами. Однако Феламора мне мешала казалось, она прибыла на Сантенар специально с этой целью. В конце концов она меня победила, хотя мне удалось заставить ее думать, что победа осталась за мной. Остерегайся Феламоры! Она – враг каронов и твоего мира.

Элиора! После смерти Шутдара я создала Непреодолимую Преграду – это была временная мера. Позже я обнаружила, что у меня нет средства уничтожить ее. Сейчас она медленно разрушается. В конце концов Непреодолимая Преграда падет, и любое применение магических устройств – врат, флейт, твоего права первородства, этого Зеркала и прочих – ускорит ее разрушение. Когда Преграда перестанет существовать, Сантенар будет открыт для существ из бездны и не сможет выжить. Твоя задача – разрушить Непреодолимую Преграду и в то же время сохранить равновесие между мирами, которое существовало до Золотой флейты.

Вот что ты должна..."

В этот миг изображение Ялкары медленно превратилось в мириады танцующих точек, и огненные буквы исчезли.

Магрета смотрела на Зеркало, и мерцающий свет играл на ее лице. Через некоторое время в Зеркале снова появилась Ялкара.

"... взгляни на Зеркало, и оно покажет, что ты должна сделать.

Элиора, до свидания. Возможно, когда-нибудь мы встретимся, если у тебя все получится".

Ялкара улыбнулась и растаяла.

– О, я так на это надеюсь! – воскликнула Магрета.

Что-то заставило ее взглянуть через плечо. Шанд не сводил глаз с Зеркала, словно пытаясь проникнуть взглядом на Аркан. Он дрожал. "Чего бы только я ни дала, чтобы снова соединить вас, – подумала Магрета. – Не оттого ли Шанд так жаждет сделать эту флейту?"

Озадаченная, она отложила Зеркало, затем снова взяла в руки. Магрета заставила его раскрыться, как прежде. Оно сказало ей то же, что и раньше, и выпустило те слова, которые уже опускало до того.

– Но что же это означает? Что мне делать с Зеркалом? – Шанд медленно выходил из задумчивости.

– Понятия не имею, – произнес он еле слышно.

– Возможно, оно повреждено, – предположила Магрета, осторожно осматривая Зеркало. – Или я недостаточно похожа на Элиору.

– Или Кривое Зеркало снова взялось за свои фокусы, – сказал Шанд. – Кто знает?

25

ТРИ ЗАДАЧИ

Феламора была сломлена. С тех пор как она нашла золото в Хависсарде, на нее валились одна беда за другой. Теперь ей нужно придумать, как справиться с восставшими феллемами. Феламора называла их овцами, но это лишь доказывало, как отдалилась она от них за эти минувшие века.

Феламора сидела у входа в пещеру, погруженная в глубины отчаяния, когда феллемы, нагруженные орехами, вернулись в лагерь.

– Я потерпела поражение, – сказала она. – Я позвала вас в этот никудышный мир напрасно. Магрета ушла, и все, за что я боролась три столетия, обратилось в прах. И я тоже. Теперь это бремя слишком тяжело для меня, чтобы нести его дальше.

Если это была мольба о сочувствии, то она не тронула феллемов.

– Тот позорный план, о котором нам рассказала Магрета, и заслуживает поражения, – произнес Гэтрен. – Каждая моя косточка ноет по Таллаламу, но должны же быть другие пути. А если нет, то я останусь на Сантенаре до самой смерти, и тогда уж мои кости перестанут ныть.

Феламора не отвечала. "Поражение, поражение, поражение! – думала она. Ты напросилась на это задание, но напрасно похвалялась. Тебе доверили, а ты оказалась недостойна. И теперь феллемы на Сантенаре и те, что ждут нас на Таллаламе, будут ждать напрасно".

Халлала и Элламия появились за спиной у Гэтрена и с минуту стояли, наблюдая. Они аккуратно сложили припасы, вымыли руки и сели перед Феламорой. Пара маленьких коричневых птичек прыгала вокруг камней перед пещерой, подбирая семена и крошки.

– Вспомни, какое напутствие тебе дали перед тем, как мы покинули Таллалам и прибыли в этот несчастный мир, – сказала Халлала. – Ты – одна из феллемов, и когда перед тобой трудный выбор или ноша слишком тяжела, ты должна посоветоваться с нами. Как только выбор сделан, мы будем тебя поддерживать, невзирая ни на что, – но только не в том случае, если из-за своего высокомерия ты не посоветуешься с нами. Вот почему мы изгнали тебя, после того как нам стало известно о преступлении Магреты. Мы не взваливали на тебя нашу ношу – ты сама вызвалась ее нести.

– Давай, рассказывай! – приказал Гэтрен. – Мы должны знать, какая угроза над нами нависла из-за твоего безумства.

– Когда я заглянула в записную книжку Ялкары с этими странными, но знакомыми письменами, я пришла в ужас. Я чувствовала, как иероглифы извиваются, пытаясь соскользнуть со страниц и нанести мне удар. Это порочная книжка, в которой полно лживых рассказов о нашем народе.

– Итак, – ледяным тоном произнес Гэтрен, – победив злейшего врага феллемов, ты забрала ее дочь и создала посредством нее еще более страшного врага. – Его голос походил на щелканье бича. – Ты глупа, Феламора! Ты заслужила то, что с тобой случилось. Мы ничего тебе не должны. Пошли, Халлала, Элламия! Давайте свяжемся с феллемами и отошлем их обратно. Я больше не могу выносить зловоние этого места.

Халлала подняла руку.

– Постой! – сказала она. – Теперь нам известно, что на Сантенаре есть троекровница. А что, если Магрета станет союзницей Рулька? Вместе они будут представлять угрозу даже для Таллалама.

– Но это же безумие! – с презрением воскликнула Элламия. – Что же нам делать?

– Я не... – начала Феламора.

– Неужели ты не видишь опасности? – перебила ее Элламия. – Возможно, Магрета обладает не только силой каронов, но и нашей тоже. Она знает нас, понимает, а после того, что ты с ней сделала, как же она может не ненавидеть нас?

– Я предусмотрительно сломила ее дух, – возразила Феламора.

– Значит, он быстро восстанавливается, поскольку, как мы слышали, она привела армию в Баннадор, чтобы защитить свою подругу! Таллалам уязвим – вот почему мы пришли сюда. Нас мало, и мы слабы. Наши иллюзии, хоть они и хитроумны, – ничто по сравнению с грубой силой каронов или их мощными машинами – такими, как машина Рулька. Они могли бы вытеснить нас из нашего собственного мира.

– Я не вижу выхода, – безнадежно промолвил Гэтрен. – Меня пугает книжка Ялкары. Ее нужно найти и уничтожить.

– Но как? – спросила Элламия.

– Несомненно, она все еще у Мендарка, – ответила Халлала. – Кто-то должен отправиться в Туркад, забрать книжку, и мы сожжем ее. Это первая задача.

– Как насчет Рулька? – подал голос Гэтрен.

– Мы должны дать ему отпор, – сказала Элламия. – Несмотря на всю его силу. И все наши слабости!

– Тогда нам нужно магическое устройство, которое могло бы сравниться с его машиной, – заявила Феламора.

– Никогда! – хором вскричали три феллема. – Это величайший грех!

Феламора вскочила с земли – она снова выглядела как предводительница, смелая и гордая.

– Выслушайте меня! Уже более трех тысячелетий мы боремся здесь с каронами. И если вы помните, мы перепробовали все, что известно феллемам. Все! Но мы были бессильны, поскольку подчинялись этому запрету и отказывались увеличить нашу силу с помощью магических приспособлений. Сколько нас пало из-за этого? Магрета была моим способом обойти запрет – я создала магическое приспособление в виде человека, а не машины!

– Но Магрета вышла из-под твоего контроля, – напомнила Халлала. Теперь мы оказались в еще более сложном положении.

– И отсюда вытекает вторая задача, – вмешался Гэтрен. – Магрета должна умереть!

Феламора застыла, в глазах у нее был ужас.

– Нет, – прошептала она. – Она для меня – все, хотя я и обращалась с ней плохо. Это все равно что отрезать у живого человека руку.

– Рука заражена, и ее должно отсечь, чтобы спасти все тело. Для тебя она важнее Таллалама?

– Нет, – ответила Феламора.

– Нам такое решение тоже не нравится, но это нужно сделать.

Все трое смотрели на Феламору. Разумом она понимала, что феллемы правы, но сердце отказывалось подчиниться.

– Я не могу, – сказала Феламора, до крови закусив губу. – Умоляю вас, не причиняйте ей вреда. Мы связаны, она и я.

– Ты подчинишься нашей воле, или мы отречемся от тебя навеки, – резко прозвучали слова Элламии.

Феламора испытывала адские муки.

– Нет, этого я не вынесу, – прошептала она. – Ах, Магрета! Я не могу согласиться, чтобы ей причинили боль. Вы же знаете, что она для меня значит.

– Тебе придется подчиниться, – холодно произнес Гэтрен. Феламора закрыла лицо руками и рухнула на землю, свернувшись в маленький комок.

Феллемы переглянулись.

– Мне всегда нравилась Магрета, – начала Элламия. – Но я сделаю это, если будет решено, что это нужно сделать.

– Это нужно сделать, – твердо сказала Халлала, и Гэтрен вторил ей. – Но будь милосердна – пусть это будет быстрая смерть.

– Это нужно сделать, – повторила Элламия, и голос ее прозвучал, как скрип каменной плиты, закрывающей гробницу. – Карана – тоже троекровница, и она также должна умереть. Ее смерть разрушит план Рулька. Мы договорились?

– Да, – сказали они хором. – Карана также должна умереть.

– Наша третья и самая важная задача, – продолжила Элламия, – сразиться с Рульком и его машиной. У тебя есть на этот счет идеи, Феламора?

Феламора не отвечала. Гэтрен поднял ее.

– Итак, Феламора? – снова обратилась к ней Элламия.

– Остался лишь один способ, – безжизненным шепотом прошелестела Феламора. – Мы должны нарушить запрет и создать собственное устройство. Мы должны использовать золото Ялкары.

– Никогда! – воскликнули все трое как один.

Она села прямо, и ужас на минуту вытеснил ее душевную муку.

– Послушайте меня! – прошипела Феламора. – Откуда взялся этот запрет? Может кто-нибудь из вас сказать мне это?

– Нет, – ответил Гэтрен. – История запрета столь давняя, что затерялась в глубинах времени. Запрет был всегда.

– Неправда! Не удивлюсь, если нам навязали его, чтобы погубить нас. Возможно, это сделали наши враги в далеком прошлом. Без подобного устройства у нас нет шансов победить Рулька, не так ли?

– Да, у нас нет шанса, – мрачно согласился Гэтрен.

– Так давайте же нарушим запрет и создадим для себя оружие не хуже, чем у Рулька. Это будет нелегко, и, возможно, у нас ничего не получится, но по крайней мере мы будем знать, что сделали все, что могли. Что скажете? – Ее глаза сверкали.

– Покажи нам золото Ялкары, – попросила Элламия.

Феламора принесла драгоценности, которые забрала из Хависсарда. Она выложила их на землю перед феллемами – тяжелую цепь, браслет и диадему. Все предметы были изготовлены из красного золота. Феламора дотронулась до них пальцем. Ощущение было весьма неприятное. Тогда она передала украшения Гэтрену, а тот пустил их по кругу.

– От металла покалывает кожу, – заметила Элламия. – О, мне совсем не нравится это ощущение. – Она бросила драгоценности Феламоре.

– Это из-за того, что их использовала Ялкара – наш враг. Золото Аркана – особое, – пояснила Феламора.

– И очень опасное, – добавил осторожный Гэтрен. – Зачем оно нам нужно?

– Мы не очень-то умеем делать устройства, – напомнила ему Феламора. Если нам придется воспользоваться искусством наших врагов и создать магическое приспособление, тем больше причин сделать его из самого могущественного материала, какой только есть во всех трех мирах.

Феллемы ушли под деревья и принялись беседовать. Затем они вернулись.

– Мы даем разрешение, – сказал Гэтрен. – Но устройство должно быть выдержано в наших родных традициях. Никаких флейт! Никаких машин!

– Ты посоветовалась с нами как надлежит, – продолжила Халлала, – и мы выработали собственное решение. Теперь твой долг – решить, какую линию выбрать.

– Благодарю, – шепотом ответила Феламора. – Мне бы хотелось сделать этот выбор здесь, с вами. – Она долго сидела склонив голову и молчала, потом снова заговорила:

– Что бы я ни выбрала, три мира навеки изменятся. Возможно, Таллалам уже необратимо изменился. Даже наверняка – ведь нас так давно там не было. Но все меняется, и запрет должен быть снят.

– Я сделала свой выбор, – сказала Феламора, и голос ее отозвался в сердцах троих феллемов, как похоронный звон. – Это наша третья задача. Мы используем золото. Мы сделаем из него собственный инструмент. Мы изготовим наноллет – на нем умеет играть каждый ребенок феллемов. С его помощью мы разнесем Непреодолимую Преграду и машину Рулька, мы нанесем ему такой сокрушительный удар, после которого он никогда не сможет оправиться. И тогда, – произнесла она с сияющими глазами, – мы отправимся домой, на Таллалам, с сознанием того, что наш долг выполнен.

26

СОВСЕМ КАК ДОМИНО

Магрета и Шанд стояли в мрачном кабинете Иггура, вокруг них собрались остальные. Все они внимательно смотрели на слова, появлявшиеся в Зеркале.

"...Твоя задача – разрушить Непреодолимую Преграду и в то же время сохранить равновесие между мирами, которое существовало до Золотой флейты.

Вот что ты должна..."

– Следующая часть послания пропущена, – объяснила Магрета собравшимся. – Оно кончается вот так: "... взгляни на Зеркало, и оно покажет, что ты должна сделать".

– Эти два высказывания связаны, – воскликнул Мендарк. – Вспомните ответ на предсказание: "Появится "инструмент" – "хаш-зик-макатза", "три-и-один" и если будет найден способ, как его изменить, Сантенар может быть спасен. Но в конце концов инструмент будет потерян".

Мы знаем, как следует понимать "три": золото Аркана, драгоценное черное дерево с Таллалама и искусство мастеров Сантенара, которые должны сделать из этих материалов Золотую флейту. А "один" – тот, который должен ее использовать, – может означать только то, что это ты, Магрета.

– Как же это может быть? – удивилась Магрета. – Ялкара предостерегает, что применение подобных устройств ускорит разрушение Непреодолимой Преграды. Как же она могла хотеть, чтобы Золотую флейту изготовили заново?

– Это же ясно любому дураку! – рассердился Мендарк. – Если флейту использовать правильно, она скорее раскроет Непреодолимую Преграду, нежели заставит ее рухнуть.

Ощутив давление Мендарка, Магрета впала в панику.

– Что значит "правильно"? Никто не знает, как использовали флейту прежде.

– Тогда я предлагаю тебе, – холодно произнес Мендарк, и по его тону было ясно, что его раздражает внешнее сходство Магреты с каронами, заняться поисками недостающей части сообщения, а не критиковать тех, кто действительно пытается что-то сделать. У нас есть драгоценное черное дерево и искусные золотых дел мастера, способные работать по чертежам Тензора, если мы убедим его принять участие. Все, что нам нужно для изготовления нашего оружия, – это золото Аркана. – Он бросил на стол несколько вещиц из золота: кольцо, которое Иггур показал им несколько месяцев тому назад, и несколько звеньев тонкой цепочки. – Этого недостаточно, – заключил он.

– Да, – согласился Иггур. – Нам нужно оказать сопротивление. Рульк демонстрирует свою силу на западе, испытывая нас. Гаршарды вновь выступили из Шазмака. Он становится сильнее с каждым часом. Мы должны сразиться с ним или погибнуть.

Магрета сидела молча, оробев от агрессивности Мендарка. Она не сомневалась, что он не прав. И вдруг ей пришла в голову мысль.

– Зеркало – это мое право первородства? – прошептала она на ухо Шанду.

Немного поразмыслив, он ответил:

– Нет, не твое, а Элиоры. Я всегда считал, что речь шла о Зеркале. Что же еще могла иметь в виду Ялкара?

Однако немного подумав, Шанд поднялся и сказал Магрете:

– Давай выйдем.

– Как всегда, ты удираешь, как только ты нужен, – ядовито заметил Мендарк.

Шанд бросил взгляд через плечо и усмехнулся, и они с Магретой исчезли за дверью.

Карана сидела, слушая разговоры о войне. Она знала, что война грядет: ее сны о Шазмаке и бездне возобновились неделю назад. Скоро она начнется. "Мне нужно домой, – в отчаянии думала Карана. – На сей раз я должна быть там".

– Это пустая трата времени, – горячился Иггур после нескольких часов бесплодных споров членов Совета.

– Да, – согласился Надирил. – У Феламоры золото Ялкары – это единственное, что не вызывает сомнений.

Иггур резко поднялся:

– Меня ждут более важные дела.

– Мы должны повести армию в Эллюдор и отнять у нее золото, – сказал Мендарк.

– У тебя нет армии, – осадил его Иггур.

– Да, Иггур, но если бы она у меня была, мне бы хватило мужества повести ее.

– Хватит твоих хитрых уловок, Мендарк. Я доказал свое мужество! Порывшись в бумагах на своем столе, Иггур нашел свернутую рулоном карту. Но в кои-то веки ты прав. Возможно, нам следует отправиться в Эллюдор и отобрать у Феламоры золото.

– Она спрячется, – возразила Карана. – Вам ее никогда не найти.

– У меня есть идея! – воскликнул Иггур. – Стража, очистите помещение!

После того как все ушли, Мендарк и Иггур продолжили обсуждение, словно близкие друзья, а не соперники.

– Ей от меня не спрятаться, – сказал Иггур, разворачивая карту. Это была та самая карта, которую рисовал Шанд в домике у моря, показывая Магрете долину Феламоры в Эллюдоре. – За один день я могу собрать целую толпу иллюзионистов. С их помощью мы можем загнать ее в угол, и ее безупречное убежище превратится в безупречную ловушку. Посмотри, отсюда лишь один выход.

Мендарк разглядывал карту:

– Да, Шанд определенно умеет подмечать детали! Расскажи, как ты собираешься действовать?

– Видишь, долина, выбранная Феламорой, окружена со всех сторон скалами, а вот эту тропу легко перекрыть. Можно спуститься с утесов – есть два варианта, – однако этот путь неудобен. Я бы пошел здесь, – указал он на карте, – хотя нам и нужна будет защита.

Мендарк перебил его:

– Если мы сумеем найти достаточно мастеров-иллюзионистов, и к тому же у нас будет чувствительница, чтобы соединить их, то мы получим возможность почувствовать любые чары Феламоры и разрушить их с помощью своих чар.

Иггур потер подбородок:

– Я знаю, что ты чувствительник, Мендарк. Но рискнешь ли ты своим разумом, а быть может, и своей жизнью ради такого непредсказуемого и... опасного предприятия?

– Я бы предпочел этого не делать, – ответил Мендарк. – Как ты правильно заметил, это предприятие рискованное, а у меня есть и другие обязательства.

– В таком случае есть ли у тебя какой-нибудь чувствительник на примете?

– Тут подойдет не всякий. Нужен такой, который может установить линию связи. Магрета это умеет.

– Но она же не чувствительница. К тому же Феламора ее слишком хорошо знает.

– Вообще-то я имел в виду одну особу – она перед нами в неоплатном долгу. Троекровница, но такая, которую можно держать под контролем. Это Карана. – Мендарк мрачно улыбнулся.

– Я тоже подумал о ней. Приведи ее! – приказал Иггур своему стражнику.

Карану привели, и Мендарк с Иггуром изложили ей суть дела. Она сидела перед двумя суровыми мужчинами, напуганная и оробевшая.

– Моя жизнь описала круг, вернувшись к началу. Все хотят меня использовать.

– Как это ни печально, такова уж участь чувствительников и двоекровников, и особенно троекровников, – заметил Иггур с сочувствием.

– Это твой долг, Карана! – сказал Мендарк. – Ты предала нас в Каркароне, и лишь благодаря слепой удаче мы уцелели. Как Магистр я заявляю, что у тебя нет выбора. В противном случае тебя ждет суд, а поскольку ты уже признала свою вину, тебя осудят по обвинению в предательстве. Но как обладательницу столь ценного дара, вероятно, тебя приговорят не к смертной казни, а к пожизненному рабству в качестве чувствительницы.

– И первое задание рабыни – участие в этом предприятии.

– Совершенно верно.

Карана опустила голову. "Каждый мой поступок неотвратимо вел к следующему, – подумала она. – Так было с самого начала. Какой смысл противиться судьбе?"

– Я буду вашей чувствительницей, – сказала она. – Когда мы начнем?

– Немедленно, – ответил Мендарк. – Собери своих иллюзионистов, Иггур, а я соберу своих.

– Так скоро! – в тревоге воскликнула Карана. – Мне нужно время на подготовку.

– Если мы замешкаемся, Феламору предупредят, и нам ее никогда не найти.

– Мне страшно, – тихо произнесла Карана, но они не обратили на ее слова ни малейшего внимания, и она умолкла.

Однако прошел чуть не целый день, пока все собрались: стражники Мендарка во главе с Оссейоном и его другом Торгстедом, армия из тысячи солдат, опытных альпинистов, возглавляемая Ванхом, недавно вновь произведенным в маршалы; а с ними – пятьдесят два иллюзиониста (из них половина – женщины). На мужчинах-иллюзионистах были черные одеяния с белым капюшоном, на женщинах – белые с черным капюшоном. Лиан участвовал в экспедиции в качестве летописца.

Никто не знал о месте назначения и цели – за исключением троих. Все вместе они добрались до опушки Эллюдорского леса верхом, а затем спешились и отправились к месту назначения форсированным маршем. Маленький отряд остался охранять выход из долины, чтобы препятствовать возможному бегству. Остальные взобрались на вершину горы и принялись ждать.

Хотя был второй день весны, холода еще были зимние. В полночь пятьдесят два иллюзиониста заняли свои места в затемненной палатке. Они встали в круг, напоминая домино: черное с белым, белое с черным, снова черное с белым, и так далее. Лиан, сидя в углу, молча наблюдал за этой сценой, чтобы потом описать ее в своем сказании. Он был и так расстроен, к тому же ему передавалось настроение Караны, ужас которой все усиливался.

Карана сидела в дальнем конце палатки, за пределами круга. Мендарк стоял напротив нее, и их разделял круг из иллюзионистов. В руках у Мендарка была короткая веточка, похожая на палочку дирижера. Лиан в смятении наблюдал за всем происходящим. Как может что-то получиться, если Карана в таком состоянии?

– Начнем, – сказал Мендарк. – Карана, свяжись с первым.

С отсутствующим взглядом, сразу успокоившись, Карана прикрыла глаза. Вскоре она установила мысленную связь с мастером-иллюзионистом.

– Теперь второй, Карана. – Театральным жестом Мендарк указал палочкой на следующего иллюзиониста.

Наморщив лоб, Карана вошла в контакт со вторым.

– Третий, Карана! – скомандовал Мендарк.

Так он шел по кругу, а Карана следовала за ним, пока каждый иллюзионист не оказался связан со следующим. И наконец, с сильным толчком, который чуть не сшиб Карану с ног, линия связи вернулась к ней, и круг замкнулся. Бледная как смерть, она пошатнулась и схватилась за шест палатки.

Мендарк обратился к главному иллюзионисту:

– Запомни, у вас только две задачи. Первая и самая важная – прикрыть завесой армию, чтобы она не была видна.

– Это сделано, – не очень отчетливо произнес иллюзионист.

– И вторая задача – следить за иллюзиями, которые может создать Феламора, чтобы скрыть от нас свой путь, и любой ценой уничтожить эти иллюзии.

– Мы уже чувствуем одну такую иллюзию, – загробным голосом ответил иллюзионист, – но она слабая – почти неощутимая!

– Осторожно! – предостерег Мендарк. – Вероятно, Феламора уже поставила в этом месте защиту, еще когда здесь побывали Шанд с Иггуром. Но если она вас почувствует, то защита станет такой сильной, что даже всем вам вместе будет трудно с ней справиться. Вы готовы? – спросил он. – А ты, – обратился Мендарк к Лиану, – не мешай Каране. Даже не дотрагивайся до нее, иначе повредишь линию связи.

Мастер-иллюзионист кивнул.

– Теперь пора! – сказал Мендарк адъютанту Иггура – маленькой потрепанной Долодхе, и она поспешила к гонцам. Те помчались к поджидавшей армии, которая должна была проследовать к горной тропе.

Мендарк поплелся туда, где в ожидании его стоял Иггур с Ванхом и лейтенанты самого Магистра.

– Как только я подам знак, ты, Таллия, поведешь первый отряд вниз. Будь осторожна, это опасная тропинка. Торгстед, – сказал Мендарк спокойно, – ты всегда мне верно служил. Ты спустишься с армией и будешь моими глазами и ушами в этом деле!

– Я... – заколебался Торгстед и взглянул на Оссейона.

– Мне нужен там кто-то, на кого я бы мог полностью положиться.

Рука Торгстеда задрожала.

– Я чувствую... что-то здесь не так, Магистр.

– Ты часом не чувствительник, Торгстед? – раздраженно спросил Мендарк.

– Нет, хотя у моей матери и было второе зрение... Но это неважно! Конечно, я пойду.

– Хорошо. Оссейон, возвращайся наверх, размести свое войско вокруг палатки и будь готов ко всему.

Оссейон пожал руку Торгстеду и отправился в путь. Шаги солдат еле слышно прошуршали по тропинке, и снова воцарилась тишина.

Лиан стоял у входа в палатку, наблюдая за Караной. Она не шевелилась и не произносила ни звука, но пару раз покачнулась на стуле. Иллюзионисты замерли на своих местах.

Вдруг главный иллюзионист выкрикнул:

– Она знает! Почувствуйте силу ее иллюзии! – Казалось, в комнату напустили туману. Кто-то застонал.

– Ах! – воскликнул главный иллюзионист. – Как тяжело! О! О! Держите! ДЕРЖИТЕ! – надрывался он. – Мы теряем путь!

Целую минуту длилась тишина, потом внезапно туман в палатке рассеялся.

– Мы это сделали, – прошептал мастер-иллюзионист. – Мы разрушили ее завесу, скрывавшую тропинку. Смотрите, вот она!

В течение нескольких секунд Лиан ясно видел черную тропинку, петлявшую по снегу между деревьями. Это было начало тропы, которую их разведчики отметили в то утро. Собранным иллюзионистам пришлось труднее, чем они ожидали, из-за тумана, но в конечном счете иллюзии Феламоры оказались не такими уж сильными.

Собравшись под деревьями, солдаты насмехались над врагом. Вскоре к Мендарку прибыл гонец, посланный главным иллюзионистом. Он объявил о победе.

– Феламора была хитрым противником, но мы ее победили. Нас очень много, и мы сильны. Путь свободен.

– Я всегда считал, что ей не справиться с многочисленным противником, заявил Мендарк. – Правда, в битве один на один ей нет равных. Ты готова, Таллия?

– Да. Шестеро моих людей со мной.

– Ты знаешь, что тебе делать. Ты пойдешь первая и займешь позицию. Когда армия ее отвлечет, ты найдешь золото и вернешься с ним.

– Ванх? – тихо произнес Иггур. – Ты готов? – Приземистый маршал кивнул.

– Помни, что у тебя испытательный срок. Подведешь меня снова – и я навсегда разжалую тебя в простые солдаты!

Во взгляде Ванха отразилась боль. Повернувшись к своим офицерам, он начал раздавать приказы.

Таллия со своей группой спускалась по тропе. Туман сгустился. Ей понадобилась вся ее сноровка, чтобы придерживаться пути, по которому она прошла сегодня днем. И как будто этого было мало, она обнаружила, что, несмотря на похвальбу главного иллюзиониста, долина все еще защищена чарами, от которых у нее стоял туман в голове, и она начинала сомневаться в собственной памяти. Таллия резко остановилась. Куда идти? Направо или налево? Конечно, направо. И тем не менее она очень осторожно ступала по тропинке, опасаясь сделать неверный шаг. Добравшись до края пропасти, Таллия подождала, пока подойдет последний из шестерых.

– Теперь тропинка опускается по скале вниз, и любая ошибка означает смерть. Мы свяжемся одной веревкой, и каждый должен следовать за тем, кто впереди.

Они продолжили путь, и чары так сгустились, что даже Таллии трудно было с ними бороться.

– Что бы мы делали без защиты наших иллюзионистов? – обратилась Таллия к идущему за ней.

Наконец они спустились.

– Теперь подождем, – сказала Таллия. – Армия разделится на вершине, и они будут атаковать с обеих сторон, чтобы отвлечь внимание. А мы тем временем проникнем в пещеры Феламоры.

Однако она понимала, что едва ли это будет так уж просто сделать. Феламора никогда не оставила бы свои сокровища без присмотра. Даже если отряду Таллии удастся найти золото, им еще придется иметь дело с Феламорой и отыскивать обратный путь.

– Теперь уже скоро, – сказала Таллия: уже давно должен был прозвучать сигнал.

Но сигнал не звучал еще долго, и наконец сильно встревоженная Таллия заявила:

– Я не могу больше ждать. Я разведаю в пещерах. Караульте здесь, а если я закричу, немедленно удирайте.

Но она знала, что ее люди ни за что не бросят ее одну. Это были отборные солдаты, и они находились здесь, чтобы защищать своего командира. Однако они подчинились приказу и остались стоять на месте.

Едва Таллия скрылась из виду отряда, как до нее донесся слабый звук горна: трубили отбой. Что-то пошло не так. Наверно, обнаружили армию. Теперь к ней не придут на помощь.