Текст книги "Жизнь дается лишь дважды"

Автор книги: Ян Флеминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

5. Магия—44

Дикко Гендерсон заехал за Бондом в десять утра. С похмелья голубые глаза налились кровью. Он прямехонько направился в «Бамбуковый бар» и заказал двойной коньяк и имбирное.

Бонд мирно заметил:

– Не стоило тебе мешать саке с «Сантори». Японское виски – вообще что-то маловразумительное.

– Важен результат. У меня настоящая «фатзука-йои», выдающаяся похмелюга. Во рту, как кошки насрали. Вернемся домой из этого вонючего тигрятника, поправимся по-настоящему. А насчет «Сантори» ты не прав. Приличная марка. Вроде наших дешевых, скажем, «Белой Этикетки», по пятнадцать шиллингов. Есть здесь еще два сорта, но самый дешевый оказался самым лучшим. Случилось как-то со спецом встретиться, много интересного рассказал. Говорит, хорошее виски гонят там, где делают хорошие фотографии. Представляешь? Зависит от воздействия света на алкоголь. Слушай, что я вчера нес? Или это ты? Помню, кто-то из нас начудил.

– Ты затрахал меня рассуждениями о международном положении и окрестил педиком. Но дружески. Без рукоприкладства.

– Иисусе! – Дикко с мрачным видом запустил лапу в густые седеющие волосы. – Я никого не пришиб?

– Не считая своей девки, ты ее так погладил по заду, что она легла.

– Ха! – сказал Гендерсон с облегчением. – Любовные ласки. Зачем бабам задница в конце концов? И, насколько я помню, они всегда при этом ржут. И вчерашняя тоже. Точно? А твоя как? Этакая энтузиастка.

– Вот именно.

– Нормально. – Он проглотил остатки выпивки и встал. – Двинули, дружище. Не стоит заставлять Тигра ждать. Я однажды себе позволил, и он игнорировал меня целую неделю.

Это был типичный для конца лета токийский денек. Жарко, душно, серо – воздух полон пыли от нескончаемых строительных работ. Через полчаса они остановились у скучного тусклого здания. Большие буквы извещали: «Институт Паназиатского Фольклора». Толпы японцев сновали у помпезного подъезда, но никто и не взглянул на Дикко и Бонда, никто не заинтересовался ими. В холле, как в каком-нибудь музее, торговали книгами и открытками.

Дикко свернул в длинный коридор с табличкой «Отдел координации». Двери в кабинеты по обеим сторонам были открыты. За столами сидели смахивающие на студентов молодые люди. На стенах висели большие карты, утыканные разноцветными булавками, повсюду бесконечные полки с книгами. Дверь с табличкой «Международные отношения» вела в другой коридор. Здесь двери были закрыты, и на каждой значилась фамилия обитателя по-японски и по-английски. Повернув направо, они оказались в «Отделе наглядных пособий», тоже с закрытыми дверями, дальше был «архив», большой библиотечный зал со множеством склонившихся над столами людей. Здесь, в первый раз, их внимательно оглядел человек, сидевший за столом у входа. Он встал и беззвучно поклонился. Когда они прошли, Дикко тихо сказал:

– Здесь прикрытие кончается. Публика за спиной действительно изучает азиатский фольклор. Но тут уже люди Тигра. Более или менее секретная работа, архивы. Без приглашения нас бы отсюда вежливо завернули.

За длинным рядом стеллажей открылась маленькая дверь. На ней висела табличка «Ремонт. Опасно! Ведутся строительные работы». Слышны были звуки дрели и врезающейся в дерево циркулярной пилы, еще что-то.

Они вошли в совершенно пустую, с блестящим, натертым полом, комнату. Ремонтом в ней и не пахло. Дикко рассмеялся и показал на большой металлический ящик на двери, через которую они вошли.

– Магнитофон. Ничего прикольчик, и запись чистая. А это, – он кивнул на голый пол впереди, – у них называется «поющий пол». Устраивали в старину, чтобы предупредить о незваных гостях. Попробуй-ка, пройти беззвучно.

Они сделали шаг, и немедленно предательские доски заскрипели и застонали. В маленькой дверце открылся глазок. Их рассматривали. Дверь распахнулась. За нею за маленьким столиком с книгой в руках сидел крепкий парень в штатском. Это была крошечная каморка, похоже, без второго выхода. Парень поклонился. Дикко произнес несколько фраз, в которых повторялись слова «Танака-сан». Парень поклонился еще раз. Дикко повернулся к Бонду:

– Теперь давай сам. Держи хвост пистолетом. Тигр подбросит тебя до отеля. Пока.

Бонд кивнул:

– Передай, что я сгинул веселым, – и зашел в комнатушку.

Дверь за ним закрылась. На столе была панель с кнопками, охранник нажал одну из них. Раздался чуть слышный звук. Бонд почувствовал, что они опускаются. Комнатенка оказалась лифтом. Ничего себе тигриные шуточки! Этакий набор вставляемых друг в друга ящичков. Что в следующем?

Лифт остановился, охранник открыл дверь. Бонд вышел и замер. Он стоял на платформе станции метро! Здесь было все: красные и зеленые огни семафора над двумя туннелями, белый кафель на стенах, сводчатый потолок – даже пустой табачный киоск в стороне! Из него вышел человек и на хорошем английском сказал:

– Прошу за мной, коммандер, – и пошел под арку с надписью «выход».

Весь холл, ведущий когда-то к эскалаторам, был заставлен аккуратными офисами-модулями с широким коридором между ними. Первая же комната оказалась приемной. Секретарь-мужчина поднялся из-за пишущей машинки, поклонился и вышел в соседнюю дверь. Он немедленно вернулся, вновь поклонился и открыл дверь:

– Прошу сюда, коммандер.

Бонд вошел, и дверь за ним тихо закрылась. Большой квадратный человек, точно описанный Дикко, шагнул по красивому красному ковру навстречу ему и протянул твердую, сухую руку.

– Дорогой коммандер. Доброе утро. Счастлив с вами познакомиться.

Широкая золотозубая улыбка лучилась доброжелательством. Блестели глаза, обрамленные длинными, темными, почти женскими ресницами.

– Проходите, присаживайтесь. Как вам понравилось мое заведение? Без сомнения, не похоже на обиталище вашего шефа. Но эту линию метро завершат лет через десять, а в Токио так сложно с конторами. Вот мне и пришла в голову идея. Здесь тихо. Никто не мешает. Прохладно. Мне будет жаль, когда пустят поезда, и придется уходить отсюда.

Бонд сел на предложенный стул напротив стола Танаки.

– Здорово придумано. А эти фольклористы там, над нами, балдеют, наверное.

Тигр Танака пожал плечами:

– Ничего особенного. Литература выдается свободно. Никогда не пытался узнать, кто ею пользуется. Американцы, думаю, и немцы. Может быть, швейцарцы. Всякие умники. Стоит, конечно, дорого. Но в бюджете Министерства внутренних дел, по которому мы проходим, это не значится. Обеспечиваем себя сами. Как и у вас, а?

Бонд решил, что Тигр знаком с парламентскими слушаниями по делам разведки:

– Десять миллионов фунтов не такая уж большая сумма. На глобальном уровне, конечно.

Блеснули зубы:

– Вы здорово экономите последние десять лет. В наших краях о вас и не слышно.

– Верно. На вас работает ЦРУ. Весьма эффективно.

– Неужели Маккоун похож на Даллеса?

– Старая лиса! Почти. Правда, в последнее время они считают регион Тихого океана своей помойкой.

– На которой вы надеетесь поживиться. Втихаря. – Тигр ухмыльнулся самой своей тигриной ухмылкой.

Бонд не мог не улыбнуться. Чертов япошка сек ситуацию. Осторожно улыбнулся и Тигр. Бонд сказал:

– Был у нас спец по этим местам, такой капитан Кук. И Австралия с Новой Зеландией на карте значатся. Так что, кое-какие наши притязания в этой части света вполне обоснованы.

– Дорогой коммандер. Вам здорово повезло, что мы вмазали по Пирл-Харбору, а не по Сиднею. Думаете, мы не смогли бы оккупировать коала и киви? Эти огромные, нетронутые пространства? Силенок для защиты у вас не было. И у американцев тоже. И вели бы мы сейчас за собой половину Британского Содружества наций. Лично я нашу стратегию после Пирл Харбора понять не в состоянии. Мы что, собирались покорить Штаты? Слишком растянуты коммуникации. Но вот с кенгуру шкуру содрать было вполне возможно. – Он подтолкнул к Бонду большую коробку сигарет:

– Курите? Это «Шинсей». Вполне пристойная марка.

Свои сигареты у Бонда уже кончались. Пора было переходить на местные. И собраться с мыслями тоже. Что это, встреча в верхах Соединенного Королевства с япошками? Странно как-то.

Он взял сигарету. Она загорелась, шипя, как бикфордов шнур. Слабый привкус виргинского табака, а дерет, чем чистый спирт. Он выпустил колечко дыма и улыбнулся:

– Мистер Танака, оставим все это для историков. У меня свои проблемы, попроще. Они касаются скорее будущего, чем прошлого.

– Разумеется, коммандер. – Танаке, похоже, такой резкий переход не понравился. – Но у нас есть пословица: «Наперед не загадывай, черта насмешишь». Будущее непредсказуемо. Скажите лучше, как вам Япония? Не скучаете?

– Мне кажется, с Дикко Гендерсоном нигде не пропадешь.

– Да, он живет на полную катушку, как будто завтра конец света. Правильно. Он мой приятель. Хороший. У нас вкусы совпадают.

– Фольклор любите? – насмешливо спросил Бонд.

– Вот именно.

– Вы ему тоже нравитесь. Я его мало знаю, но, похоже, он очень одинок. Плохо, когда одинокий человек, да еще и умен. Ему бы жениться на японочке и успокоиться. У вас подходящей кандидатуры нет?

Бонд почувствовал, что он на правильном пути: надо переходить на личности. По крайней мере, это не дурацкая политика. Но рано или поздно придется заняться делом, а так не хочется. Казалось, Танака это понял:

– Много я ему находил разных. Все без толку. Однако, коммандер, мы здесь не для того, чтобы обсуждать личную жизнь мистера Гендерсона. Чем я могу быть вам полезен? Что-нибудь связанное с газонокосилками?

Бонд улыбнулся:

– Именно. Марки «Магия-44».

– Ну разумеется. Исключительно удачная модель. Можно понять ваших работодателей. А вот тому и подтверждение. Попало мне в руки сегодня утром.

Тигр Танака открыл ящик стола и достал бледно-зеленую папку с надписью черными латинскими буквами «Гокухи».

Бонд решил, что это соответствует грифу «совершенно секретно». Танака утвердительно кивнул, раскрыл папку и вытащил два листа желтой бумаги. Один лист исписан иероглифами, на другом было около пятидесяти машинописных строк. Танака протянул машинопись через стол".

– Могу я попросить вас не разглашать прочитанное?

– Если вы настаиваете, мистер Танака.

– Боюсь, я должен, коммандер.

– Да будет так.

Бонд взял листок. Текст был на английском: «Всем резидентурам. Расшифровка лично адресатами, после ознакомления уничтожить. Уничтожение подтвердить кодом „сатурн“. Текст: подтверждаем сообщение Первого в обращении к Верховному Совету от первого сентября о создании у нас ядерной боеголовки мощностью в двести мегатонн и испытании ее двенадцатого сентября в районе Новой Земли. Ожидаются обширные радиоактивные осадки. Возможны протесты общественности в регионах Арктики, севера Тихого океана, Аляски. Москва сошлется на участившиеся испытания в США и резкий отказ Запада прекратить все испытания ядерного оружия. Для информации: удар одной МБР с подобной боеголовкой по Лондону уничтожит все к югу от линии Ньюкасл-Карлайл. Вторая ракета в районе Абердина вызовет полное уничтожение Британии и Ирландии. В связи с этим, Первым вскоре будет предпринят дипломатический демарш с требованием вывода всех американских баз и наступательных вооружений из Британии, и ядерного разоружения собственно Британии. Это позволит проверить прочность и, возможно, подорвать англо-американский союз, так как очевидно, что США не допустят риска ядерной войны на своей территории ради спасения союзника, являющегося скорее обузой. В Вашингтоне англичанам в настоящее время придают значения не более, чем Бельгии или Голландии. В случае успеха подобные шаги будут последовательно предприняты в Европе и, позднее, в регионе Тихого океана. В результате возможно достижение гарантии стратегической безопасности СССР в обозримом будущем и, одновременно, мирного сосуществования с США. Миролюбивые намерения СССР будут подчеркнуты Первым и правительством. Ваша задача – оказать поддержку данной кампании. К сведению: все советские граждане, находящиеся в Великобритании, без объяснения причин будут отозваны из этой страны за неделю до Заявления, что обеспечит необходимый рост напряженности. Подобные же действия, направленные на ослабление противника, намечено осуществлять и в дальнейшем. В настоящее время никаких мер не предпринимать, приготовиться к исполнению вышеуказанного и возможной эвакуации персонала и уничтожения архивов при получении кодового слова „молния“, адресованного вам лично по линии связи 40—4. Конец текста. Центр».

Бонд отшвырнул листок. Казалось, тот излучает радиацию. Тихо присвистнул сквозь зубы, дотянулся до пачки «Шинсай» и закурил, глубоко вдыхая горький дым; поднял глаза на Танаку, смотревшего на него с вежливым интересом:

– Думаю, Первый – это Хрущев?

– Совершенно верно. А адресаты – посольства и генеральные консульства. Занятный материал, не так ли?

– Жаль, что вы не делитесь с нами подобной информацией. Мы ведь подписали договоры о дружбе и даже о торговле. Мне кажется, это просто нечестно.

– Честь – весьма ценимое понятие в Японии, коммандер. А не будет ли еще большим бесчестием нарушить слово, данное нашим американским друзьям? Они неоднократно заверяли меня и мое правительство, что любая жизненно важная для наших друзей и союзников информация будет им немедленно передана, не раскрывая источника. По моим данным, они выполняют свои обязательства.

– Вы отлично знаете, мистер Танака, что маскировка источника снижает значимость сведений до уровня бесчисленных «хорошо информированных кругов» в прессе. Само происхождение этого материала, возможность непосредственно читать тексты противника, вдвое повышают их важность. Без сомнения, Вашингтон передаст в Лондон искаженную версию этого текста. Думаю, уже передал. Но ведь ясно, что замалчивание страшной опасности, нависшей над Англией, может отвечать их интересам. В то же время, в интересах Англии использовать каждый час для принятия контрмер. Например, при первых признаках эвакуации интернировать всех советских в Британии.

– Я согласен с вами, коммандер. В данном случае мы можем найти и другой способ передачи информации вашему правительству. – Танака широко улыбнулся.

Бонд наклонился к нему:

– Даю слово чести!

Черты лица Танаки странно менялись. Щеки ввалились, глаза потеряли блеск, смотрели задумчиво и грустно. Он сказал:

– Я был счастлив в Англии, коммандер. У вас ко мне хорошо относились. Я отплатил неблагодарностью.

– А! – подумал Бонд. – Должок!

– Я надеялся, что война принесет победу моей стране. Я ошибался. Мы проиграли. Искупление этого бесчестия ляжет на плечи нынешней молодежи. Я не политик и не знаю, какие формы это примет. Сейчас у нас переходный период, обычный для побежденных. Но у меня есть свои, личные обязательства. Я в большом долгу перед вашей страной. Сегодня утром я выдал вам государственную тайну. Здесь сыграла свою роль и дружба с Дикко. И ваше поведение мне тоже понравилось. Я прекрасно понимаю всю важность этой бумажки для Великобритании. Вы запомнили его содержание?

– Да.

– Даете слово не передавать его третьей стороне?

– Да.

Тигр Танака встал и протянул руку:

– До свидания, коммандер. Надеюсь, мы еще увидимся. – Искренняя улыбка появилась на твердом лице. – Честь – это образ жизни, коммандер. Бамбук может согнуться под ветерком, но и кедр склонится под ураганом. То есть, и долг бывает превыше обстоятельств. Вас ждет машина. Передайте Дикко мое глубочайшее почтение и скажите, что он должен тысячу иен за ремонт электронного оборудования, являющегося собственностью государства…

Бонд пожал крепкую сухую ладонь. Сказал от души:

– Спасибо, мистер Танака.

Интересовало его сейчас лишь одно: как у Дикко со связью с Мельбурном? И как у Мельбурна с Лондоном?

6. Тигр, тигр!

Прошел месяц, мистер Танака стал «Тигром», а коммандер Бонд – «Бондо-сан».

– Джеймс, – объяснял ему Тигр. – Это трудно произнести японцу. И звучит слишком почтительно. Бонд-сан созвучно нашему «бон-сан», что значит «старикашка». Твердая согласная в конце тоже трудна для японца. В иностранных словах в таком случае мы добавляем букву "о". Получается Бондо-сан. Пойдет?

– "Бондо", конечно, по-японски, «свинья», или что-то в этом роде?

– Нет. Просто звукосочетание.

– Не обижайтесь. Я заметил, японцы не прочь подшутить над «гайджином». Помните, я рассказывал о своем приятеле по прозвищу «Манки» Мак Колл. Мы обычно зовем его «Монко». Вы сказали, у вас это нечто нецензурное, вот я и решил, что «Бондо» из того же ряда.

– Не стоит волноваться. Вполне респектабельное слово.

Шли недели, дела у Бонда не двигались, зато он все ближе сходился с Тигром и Дикко. После работы троица была почти всегда неразлучна, но Бонд чувствовал, что и во время вылазок на природу, и во время вечерних выпивок его постоянно и тщательно изучают. Дикко это подтвердил:

– Думаю, ты на верном пути, приятель. Тигр сочтет бесчестным вышибить у тебя почву из-под ног после первого успеха. Что-то там в глубине происходит, но вот что, понять не могу. Думаю, предстоит игра с шефами Тигра, но с Тигром на твоей стороне. Как аборигены говорят, у Тигра «широкая морда», то есть, он большой спец по всяческим махинациям. И его «долг» перед Англией тоже в твою пользу. Результат вашей первой встречи – неслыханный, как мы это здесь называем, «презенте». Но смотри! Ты накапливаешь целую кучу обязательств перец Тигром. И когда придет время заключать сделку, у тебя должен быть наготове соответствующий «презенто». Никаких лососей и креветок. Усек? Сможешь?

– Не знаю, – сказал Бонд нерешительно.

Материалы «Голубой тропы» из Макао казались ему мелкой рыбешкой по сравнению с лососем Тигра, единственный ломоть которого, предложенный Бонду, весил так много.

Испытания 200-мегатонной бомбы были произведены и вызвали взрыв общественного возмущения, проигнорированного Москвой. Но реакция западных правительств была мгновенной. Под предлогом защиты советских граждан от возможных провокаций, им запретили покидать двадцатимильную зону вокруг мест обитания и выставили плотные полицейские кордоны у посольств, консульств и всевозможных торговых представительств. Последовали ответные меры против британских дипломатов и журналистов в России, но это уже не было неожиданностью. Затем президент Кеннеди выступил с самой лихой за время своей карьеры речью, пообещав Советам все Божьи кары в случае взрыва ими ядерного устройства за пределами советской территории. Эти громовые проклятия, вызвавшие вопли ужаса у американского обывателя, в Москве невероятно находчиво парировали подобными же обещаниями, на случай, если Запад вздумает развлекаться атомными взрывами в пределах СССР и его союзников.

Несколько дней спустя Бонда вновь пригласили в подземное убежище Тигра.

– Надеюсь, впредь вы ничего подобного себе не позволите, – Тигр хитро ухмыльнулся, – но Центр отменил проведение операции, о которой вы были поставлены в известность, обязавшись не разглашать полученные сведения.

– Спасибо за информацию, – сказал Бонд. – Ваше расположение действительно позволило смягчить напряженность вокруг Англии. Там будут весьма рады узнать о вашем личном вкладе в это дело. Могу ли я и в дальнейшем рассчитывать на ваше снисхождение?

Бонд уже привык к многословной восточной велеречивости, хотя и не достиг еще непревзойденной изысканности Дикко, украшавшего, к вящему удовольствию Тигра, каждое цветистое предложение хотя бы одним трехбуквенным словом.

– Бондо-сан, предмет ваших вожделений, хотя и я не рассчитываю получить согласие на его передачу, обойдется вам недешево. Что же может предложить ваша страна, в качестве честного торговца, в обмен на всестороннее использование «Магии-44»?

– У нас есть очень эффективная разведывательная сеть в Китае: Макао, «Голубая тропа». Данные, получаемые ею, мы полностью предоставим в ваше распоряжение.

Тяжелое лицо Тигра погрустнело, но в узких щелочках глаз появился блеск:

– Боюсь, мне придется огорчить вас, Бондо-сан. Мои люди внедрились в эту сеть почти с момента ее организации. Мы активно ею пользуемся. Если хотите, могу показать вам документы. Заодно, мы переименовали всю систему в «Оранжевую тропу». Это интересно, но для нас не ново. Чем еще можете порадовать?

Бонд не мог не рассмеяться. Вот так гордость отдела "Я", да и самого М.! Труды, расходы, опасности «Голубой тропы». И по крайней мере пятьдесят процентов усилий – безвозмездная помощь японцам.

Да, от многих иллюзий его здесь избавляют. Эти новости поднимут настоящую бурю в штаб-квартире. Ответил он неопределенно:

– О, у нас масса возможностей. Может быть, вы сами назовете цену?

– Надеетесь на козырной туз в рукаве? Неужели у вас есть данные, столь же важные для обороны Японии?

– Несомненно, – твердо ответил Бонд. – Но, дорогой Танака, раз уж вы приняли решение, не лучше ли будет вам самому отправиться в Лондон и порыться на полках? Уверен, мой шеф за честь сочтет принять вас.

– Вы не обладаете необходимыми полномочиями для переговоров?

– Это просто невозможно, дорогой Тигр. Меры безопасности таковы, что я не имею в полном объеме интересующей вас информации. Что касается меня лично, я уполномочен лишь передать руководству ваше мнение, или же оказать вам личную помощь.

Тигр на секунду задумался. Похоже, последние слова Бонда его заинтересовали. Затем он встал, пригласив коммандера на чайную церемонию с гейшами.

В сомнениях Бонд отправился сочинять шифрограмму в Лондон.

В комнате, где они сидели, вернувшись из ресторанчика, и где Тигр только что весело пообещал отправить его на тот свет, со стен рычали тигриные головы, а одна шкура, распластавшись, скалилась с пола. Искусно выделанная тигриная лапа служила пепельницей. Даже кресло, в котором устроился Бонд, было обито тигриной шкурой.

Мистер Танака родился в год Тигра, а Бонду, о чем с удовольствием сообщил ему Танака, определен был год Крысы.

Бонд сделал хороший глоток саке и сказал:

– Дорогой Тигр, мне не хотелось бы затруднять вас возней с моей ликвидацией. Вы намекаете, что на сей раз кедр может и не согнуться под ураганом. Да будет так. Даю слово чести.

Тигр пододвинул кресло и посмотрел Бонду в глаза. Плеснул себе «Сантори», добавил содовой. Из-за окрестных домов, где почти везде погасли уже желтые огоньки, слышался шум ночного шоссе. Был конец сентября, тепло. До полуночи оставалось десять минут. Тигр тихо заговорил:

– В таком случае, дорогой Бондо-сан, зная вас человеком чести, за исключением, конечно, случаев, касающихся безопасности вашей страны, что обсуждению не подлежит, я расскажу вам весьма занятную историю. Слушайте же.

Он поднялся из кресла и устроился на татами в позе лотоса. Так ему явно было удобнее. Он заговорил:

– Еще с самого начала эры Мэйдзи, это, как вы знаете, император, начавший модернизацию Японии по западному образцу почти сто лет назад, время от времени в этой стране появлялись иностранцы, затем здесь оседавшие. В основном это были чудаки и ученые, некоторые становились даже гражданами Японии. Относились к ним, в основном, терпимо, иногда слегка насмешливо. Ну, представьте себе японца, купившего замок в горах Шотландии, выучившего язык и общающегося с соседями по-гэльски, демонстрируя при этом необычайный интерес к шотландскому фольклору. Если он будет заниматься этим тихо-мирно, его сочтут милым оригиналом. Так же относились к европейцам в Японии, хотя случалось, особенно в военное время (что, несомненно, произошло бы и с нашим гипотетическим японцем в Шотландии), их объявляли шпионами, с соответствующими последствиями. Сейчас, после оккупации, здесь появилось множество таких людей, большинство из которых, как вы понимаете, американцы. Ориентализм особенно притягателен именно для них, бегущих от образа жизни, ставшего (уверен, вы со мной согласитесь), мягко говоря, совершенно неприемлемым для интеллектуала. Я не имею в виду особей низших классов, для которых обилие паршивой жратвы, блестящие игрушки, вроде автомобилей и телевизоров, шальные деньги, часто нечестно заработанные, или полученные за минимум трудов и знаний, являются суммум бонум (высшим благом), если позволено мне будет припомнить мои оксфордские штудии.

– Соглашусь, – сказал Бонд. – Но, по-моему, этот же образ пропагандируется и в вашей стране.

Лицо Тигра потемнело:

– Сейчас над нами довлеет то, что я называю «цивилизацией Кока-Колы». Бейсбол, кабаки, сосиски, груди восьмого размера, неоновая реклама – все это расплата за проигранную войну. Образ жизни – спитый чай, называемый у нас «демокорацу». Антиподы понятий, ставшие якобы причиной нашего поражения: духа самурая и порожденного им камикадзе; забвение культа предков, забвение наших богов. Презренная жизнь. – Тигр почти выплюнул эти слова. – Но, к счастью, долго она не продлится. В истории Японии это миг, равный жизни мотылька. – Он помолчал. – Вернемся к нашей истории. Американцы, живущие здесь, люди симпатичные, по-своему, конечно. Им нравится покорность наших женщин, хочу заметить, лишь поверхностная. Им нравятся четкие установки нашей жизни, ее симметрия, по сравнению с хаосом, царящим в Америке. Им нравится наша простота с ее глубоким подтекстом, так ярко выраженная, например, в чайной церемонии или в искусстве икебаны. Никакого театра – он им, конечно, недоступен. Они восхищены (потому что не знают своих предков и лишены достойной семейной жизни) нашим почитанием старших и преклонением перед прошлым. В их зыбком мире это кажется им вечными ценностями, точно так же, как в невежестве своем, по-ребячески они восхищаются сказочками Дикого Запада и прочими американскими мифами, почерпнутыми не от учителей (образованием они не блещут), а с экранов телевизоров.

– Сложный вопрос, Тигр. Я много знаю совсем других американцев. Мне кажется, вы имеете в виду в основном простых «джи-ай» – американцев второго поколения, выходцев из Ирландии, Германии, Чехословакии или Польши. Им действительно было бы лучше спокойно работать у себя в Америке, а не болтаться с важным видом и набитыми деньгами карманами по оккупированной стране под благословенным прикрытием звездно-полосатого стяга. Полагаю, иногда они женятся на японках и остаются здесь. То же самое было и с нашими «томми» в Германии. Но какое отношение они имеют к ученым и исследователям?

Тигр Танака низко поклонился:

– Извините меня, Бондо-сан. Конечно, вы правы, я все время ухожу от темы нашего разговора. Я пригласил вас совсем не для того, чтобы вы узнали мое мнение об оккупации Японии. Извините. Разумеется, у нас обосновалось множество образованных американцев, весьма ценимых нами. У меня есть друзья среди них. Я просто выпускал пар, понимаете?

– Конечно, Тигр. Мы веками не знаем оккупации. Нам не приходилось бороться с нашествием нового образа жизни. Я просто не могу представить своей реакции на это. Думаю, ничем бы не отличалась от вашей. Пожалуйста, продолжайте.

Бонд потянулся к кувшинчику с саке. Тот стоял в чаше с теплой водой над чуть теплящимся древесным углем в жаровне. Бонд наполнил чашку и выпил.

Тигр Танака качнулся несколько раз, не меняя позы. Он продолжал:

– Как я сказал, в Японии живет немало иностранцев, и большинство из них – безобидные чудаки. Но в январе этого года появился человек, оказавшийся настоящим дьяволом, чудовищем в человеческом образе.

– Мне попадалось немало негодяев, Тигр, и в основном это были психопаты. А что, ваш – дьявол?

– Совсем наоборот. Расчетливая изобретательность этого человека, его понимание нашей психологии говорят о выдающемся интеллекте. По мнению крупнейших японских ученых, он исследователь и коллекционер уникального в мировой истории.

– Что же он собирает?

– Он собирает смерти.