Текст книги "Учитель учителей"

Автор книги: Ян Коменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава VII

Каким образом нужно приучать детей к деятельной жизни и постоянным занятиям.

Дети охотно всегда чем-нибудь занимаются. Это весьма полезно, а потому не только не следует этому мешать, но нужно принимать меры к тому, чтобы всегда у них было что делать. Пусть они будут теми муравьями, которые всегда заняты: что-нибудь катают, несут, тащат, складывают, перекладывают; нужно только помогать детям, чтобы все, что происходит, происходило разумно, и указывать им даже, как играть (ведь заниматься серьезным они еще не могут). Рассказывают, что в древние времена юноша увидел, как афинский полководец Фемистокл на песчаной площадке играет со своим сыном в лошадки. Когда Фемистокл заметил, что юноша удивляется тому, что столь знаменитый муж ведет себя столь по-детски, он просил его не рассказывать кому-либо об этом ранее, чем сам не будет иметь сына. Этим он давал понять, что, сделавшись сам отцом, он лучше поймет чувство родителей по отношению к детям и перестанет смущаться тем, что теперь считает ребячеством.

Так как дети стремятся подражать всему, что видят в других, то им нужно позволять это, за исключением тех случаев, когда они хотят пользоваться вещами, которыми они могут нанести себе вред, как, например, ножами, топорами, стеклом и т. п. А потому нужно иметь готовые игрушечные вещи: оловянные ножи, деревянные мячи, плуги, коляски, салазки, мельницы, домики и т. п.; играя с ними, дети будут развивать в теле здоровье, в уме – живость, а во всех членах – подвижность. Охотно строят они домики и выводят стены из глины, дерева, камней; здесь сказывается их природный дар строительства. Словом, во что бы ни захотели дети играть (лишь бы это не было вредным), им нужно помогать, а не мешать. Ведь им больше нечем заниматься, а безделье вредно для души и для тела.

Если дети научатся открывать рот для пищи, держать прямо голову, поворачивать глаза, брать что-либо рукою, сидеть, стоять, все это будет скорее делом природы, чем упражнения.

На втором и третьем году дети начинают понимать, что значит бегать, прыгать, различным образом поворачиваться, играть с чем-либо, зажигать, снова гасить, переливать воду, переносить что-либо с места на место, класть, поднимать, расстилать, ставить, вращать, свертывать, развертывать, сгибать, выправлять, ломать, колоть и пр.; все это нужно разрешать детям; больше того, при удобном случае, показывать им, как это делать.

Четвертый, пятый и шестой годы – это годы ручного труда и всяких строительных работ. Нехорошим признаком является бездеятельность. Если ребенок всегда бегает или всегда что-либо делает, это служит верным доказательством здорового тела и живого ума. Поэтому, как было сказано, за что бы ребенок ни взялся, не нужно не только ему мешать, но нужно помогать с тем, чтобы все, что делается, делалось разумно и подготовляло к дальнейшим серьезным трудам.

На четвертом или на пятом году жизни надо предложить им мел, уголь, с тем, чтобы они по желанию ставили точки, проводили линии, делали на бумаге крюки, кресты, круги. Можно показывать также способ, как это делать. Таким образом они приучатся держать в руках мел и писать буквы и узнают, что такое точка или линия; впоследствии это чрезвычайно облегчит труд преподавателя.

Диалектика здесь может быть только натуральная и добытая опытом. Как ведут себя те, кто живет вместе с детьми – разумно или неразумно, так приучаются жить и дети.

Основы арифметики можно заложить только на третьем году, когда дети начнут считать сначала до пяти, а впоследствии до десяти или по крайней мepe начнут ясно выговаривать эти числа, хотя бы вначале они и не понимали, что это значит. Потом они сами могут заметить, для какой цели служит счет. Если на четвертом, на пятом, на шестом году они научатся считать по порядку до двадцати и быстро различать, что семь больше пяти, пятнадцать больше тридцати, то этого будет достаточно. Какое число четное, какое нечетное, они без всякого труда поймут из игры, которую мы называем «чет-нечет». Упражнять в арифметике далее будет бесполезно и даже вредно.

Основы геометрии они в состоянии усвоить на втором году, отличая большое от малого; впоследствии они легко поймут, что такое короткое, длинное, широкое, узкое. На четвертом году они поймут различия некоторых фигур, например, что мы называем кругом, что линией, что крестом. Наконец они узнают, что такое дюйм, четверть, пядь, и пр. Они попытаются измерять, взвешивать и сопоставлять одно с другим.

Музыка для нас естественна. Как только мы являемся на свет, мы тотчас исполняем райскую песнь, которая напоминает нам о нашем падении: а-а! э-э! Плач – первая наша музыка, удержать от которой детей невозможно, а если бы даже и было возможно, то было бы вредно, так как плач приносит пользу здоровью. Ведь пока нет остальных упражнений в движениях, грудь и остальные внутренние органы таким способом освобождаются от того, что для них излишне. На втором году детям начинает доставлять удовольствие также и пение, игра на музыкальных инструментах. Детям нужно идти навстречу, чтобы их слух и сердце услаждались созвучием и гармонией.

На четвертом году некоторые поют сами; запоздалых не следует принуждать, но нужно им давать в руки свирель, бубен, детский струнный инструмент, чтобы, свистя, звеня, треща, они приучали слух к восприятию различных звуков или даже подражали им.

Распевая вместе с детьми и как бы играя с ними, родители и няньки совершенно без всякого труда могут внедрить эти песенки в их ум, так как память детей стала уже гораздо обширнее и восприимчивее, чем была раньше.

Глава VIII

Каким образом нужно искусно упражнять детей в употреблении языка.

Две особенности решительно отличают человека от животных: разум и речь; разум нужен человеку для самого себя, а речь – для ближнего. Поэтому нужно прилагать одинаковую заботу к тому и другому, чтобы и ум, и язык были у человека как можно более развиты и усовершенствованы. Прибавим теперь кое-что относительно образования речи, а именно, когда надо заложить основы грамматики, риторики и поэтики, и каким образом.

С шести месяцев, но, обычно, в конце первого года, в их языке начинают формироваться некоторые звуки или даже слоги: а, е, и, ба, ма, та и пр. На следующий год дети пытаются произносить целые слова. В это время обычно им предлагают произносить некоторые простые слова: мама, папа, тетя; так и необходимо поступать, ибо сама природа приказывает начинать с более легкого.

Однако не стоит позволять им говорить неправильно. Почему же мать, сестра, нянька не занимаются с детьми, которые уже свободно начинают говорить, и во время игр и развлечений не научат их произносить хорошо и отчетливо буквы, слоги и целые слова (однако сперва более короткие) или отдельные буквы или слоги?

На четвертом, пятом, шестом году вместе с пониманием окружающего мира речь детей будет обогащаться, только не следует пренебрегать упражнениями, чтобы они привыкли называть вещи своими именами, что видят и чем занимаются. Поэтому нужно часто ставить им вопросы: что это такое? что ты делаешь? как это называется? При этом всегда нужно обращать внимание на то, чтобы они произносили слова отчетливо, требовать от них большего нет необходимости. В этих занятиях можно использовать шутки и развлечения. Например, кто лучше и скорее произнесет какое-либо длинное слово, вроде Таратануара, Навуходоносор, константинопольцы и пр.

На первом году жизни мы имеем обыкновение вводить детей в познание нас самих и в познание вещей известными жестами и действиями: когда мы поднимаем их с постели, кладем спать, показываем им что-нибудь или улыбаемся, то посредством всего этого мы показываем, чтобы они повторили за нами наши действия, засмеялись, протянули руки, взяли то, что мы им даем. Так и мы учимся понимать друг друга при помощи жестов. Ребенок на первом и на втором году может научиться понимать, что значит веселое и печальное лицо, что значит угроза пальцем, что значит утвердительный или отрицательный кивок головой.

Приблизительно на третьем году дети начнут понимать фигуральные выражения и повторять их, иногда спрашивая, что они означают. Из учения о тропах они могут понять не много. Однако, на пятом или на шестом году они услышат что-либо подобное от своих сверстников и также это усвоят. Нечего беспокоиться о том, чтобы в этом возрасте они это поняли или знали, так как они будут иметь еще достаточно времени для этих высоких слов. Я стремлюсь только к тому, чтобы показать, что корни всех наук и искусств заложены уже в нежном возрасте ребенка, и на этих основаниях строить все вполне возможно и нетрудно, лишь бы только с разумным существом мы действовали разумно.

Как только ребенок начинает понимать слова, то вместе с тем начинает любить также созвучия и ритмы. Поэтому, когда ребенок, упав, начинает плакать, няньки утешают его примерно так: «Мой мальчик, мой красавчик, где ты бегал? Что принес? Если бы дитя спокойно сидело, не вернулось бы с шишкой». Это до того нравится детям, что они не только умолкают, но даже смеются. Обыкновенно, похлопывая их по ручке, няньки поют: «О, мой ребенок, мой мальчик, спи, засни, сомкни прекрасные глазки, ни о чем не заботься».

Было бы хорошо, если бы на третьем и на четвертом году количество такого рода рифмованных песенок увеличилось. Пусть няни, играя, напевают их детям не только для того, чтобы отвлечь их от плача или убаюкать, но также и для того, чтобы они сохранились в их памяти и с течением времени могли быть им полезными. Хотя бы дети теперь и не понимали, что такое ритм или стих, однако они учатся замечать некоторое различие между обычной речью и стихами. Мало того, когда они будут учиться в школе, им будет приятно сознавать, что они ранее слышали стихи и даже знают их наизусть. Итак, детская поэзия состоит в том, чтобы, зная несколько ритмов или стишков, дети могли понять, что такое ритм или поэзия, и что такое простая речь. Этого достаточно знать о развитии способности речи и о том, как далеко и по каким ступеням нужно развивать ее у шестилетнего ребенка.

Глава IX

Каким образом нужно упражнять детей в нравственности и добродетелях.

Если бы кто-либо спросил, каким образом в столь нежном возрасте можно приучить детей к этим серьезным вещам, я отвечу: молодые деревца легче заставить расти так или иначе, чем взрослое дерево; таким же образом гораздо скорее можно направлять ко всему доброму юношество в первые годы его жизни, чем впоследствии, используя при этом только некоторые приемы. Они следующие:

● постоянный образец добродетелей;

● своевременное и разумное наставление и упражнение;

● умеренная дисциплина.

Необходимо постоянно показывать детям хороший пример. Поэтому в том доме, где есть дети, нужна величайшая осмотрительность, чтобы не произошло чего-либо противного добродетели, но чтобы все соблюдали умеренность, опрятность, уважение друг к другу, взаимное послушание, правдивость и пр. Если это будет происходить постоянно, не нужны будут ни множество слов для наставления, ни побои для принуждения. Но так как часто сами взрослые нарушают правила нравственности, то не удивительно, что дети подражают тому, что видят.

Однако к этим приемам нужно будет присоединить своевременные и разумные наставления. Уместно будет учить детей словами тогда, когда мы видим, что примеры действуют на них недостаточно, или когда, желая подражать примеру других, они делают это недостаточно умело. Здесь-то и будет полезно дать им наставление, чтобы они вели себя так, а не иначе: «Вот смотри, как делаю я, как делает отец или мать. Брось это! Стыдись! Ты не будешь прекрасным юношей, если будешь вести себя таким образом». Прибегать к слишком длинным увещаниям или говорить длинные речи – еще не время, да это ни к чему не приведет.

Иногда нужны и наказания. Есть две ступени наказания. Первая ступень – прикрикнуть на мальчика, если он ведет себя неприлично. Однако это нужно делать разумно, чтобы он не был потрясен и чтобы в то же время он почувствовал страх и следил за собой. Иногда могут последовать за этим более сильное порицание и обращение к его совести с последующим увещеванием и угрозой, чтобы он этого более не допускал. Если заметно исправление в поведении, то будет полезно немедленно его похвалить. Ведь разумной похвалой и порицанием достигается многое не только у детей, но даже у взрослых. Если эта первая ступень наказания останется недейственной, тогда последует другая – наказать розгами или побить рукой с той целью, чтобы ребенок опомнился и более следил за своим поведением.

Здесь я не могу воздержаться от того, чтобы не выразить сурового порицания обезьяньей или ослиной любви со стороны некоторых родителей по отношению к детям. Закрывая на все глаза, такие родители позволяют детям расти без всякой дисциплины и без всякого наказания. В таких случаях детям разрешается совершать какой-угодно негодный поступок, бегать туда и сюда, кричать, вопить, без причины плакать, грубо отвечать старшим, приходить в гнев, показывать язык, позволять себе какое угодно своеволие – все это родители терпят и извиняют. «Ребенок, – говорят они. – Не нужно его раздражать. Он еще этого не понимает». Но ты сам – глупый ребенок. Если ты замечаешь, что ребенок не понимает, то почему не пробуждаешь его сознание? Ведь не для того он рожден, чтобы остаться теленком или осликом, но чтобы стать разумным существом. Не думай, что ребенок не понимает. Если он понимает, что значит предаваться своеволию и гневу, беситься, злиться, надувать губы, бранить другого и пр., то, конечно, он поймет также, что такое розга и для чего она служит. Не у ребенка не хватает здравого смысла, но у тебя, глупый человек: ты не понимаешь и не желаешь понять, что будет служить на пользу и отраду и тебе, и твоему ребенку. Ведь почему большая часть детей впоследствии становятся неуступчивыми по отношению к родителям и всячески их огорчают, если не потому, что не привыкли их уважать.

Совершенно правильно сказано: кто будет расти без дисциплины, состарится без добродетелей. Поэтому Божественная мудрость поучает: «Наказывай своего сына, и он успокоит тебя и даст наслаждение душе твоей». Если родители не повинуются этому совету, то получают от детей своих не наслаждение и покой, а позор, укоризну, огорчение и беспокойство. Часто приходится слышать от родителей такие жалобы: у меня плохие и безнравственные дети, один – безбожник, другой – расточитель, а тот – человек безрассудный. И что удивительного, мой друг, если ты жнешь то, что посеял? Ты посеял в их сердце своеволие и хочешь собрать плоды дисциплины? Это было бы похоже на чудо: дикое дерево не может приносить плоды привитого. Пока деревцо было нежным, нужно было приложить старание, чтобы оно было привито, согнуто или выпрямлено, а не вырастало бы так уродливо. Весьма верно изобразил д-р Гейлер (знаменитый страсбургский проповедник, живший два века тому назад) таких родителей: дети рвут свои собственные волосы, режут себя ножами, а отец сидит с завязанными глазами.

До сих пор были общие соображения. Теперь о вышеуказанных добродетелях я буду говорить отдельно: как дети могут совершенствоваться в них прилично, разумно и легко.

Первое место среди добродетелей должны занимать умеренность и воздержание, так как это основа здоровья и мать всех остальных добродетелей. К ним дети привыкнут, если им будут давать столько пиши, питья и позволят столько спать, сколько требует природа. Ведь животные, следующие указаниям одной только природы, более воздержанны, чем мы. Таким образом дети должны есть, пить, спать только в то время, когда их побуждает к этому природа, именно, когда очевидно, что у них есть чувство голода, жажды и потребность сна. Кормить их, поить и укладывать спать, мало того, пичкать их и переполнять пищей или заставлять спать помимо их желания было бы безумным. Достаточно, если им давать все согласно с требованиями природы. Нужно обращать внимание на то, чтобы аппетит не возбуждался искусственно какими-нибудь изысканными кушаньями или лакомствами. Ведь это смазанные повозки, на которых возят больше, чем необходимо, это приманки, ведущие к обжорству. Правда, иногда нисколько не мешает предложить детям что-либо более вкусное, однако, давать пищу, состоящую только из лакомств, чрезвычайно вредно как для здоровья, так и для добрых нравов.

Основы чистоты можно начинать закладывать на первом же году жизни, ухаживая за ребенком с возможно большей опрятностью. Как это должно происходить, няньки, если они не лишены здравого смысла, знают. На втором, третьем году полезно учить детей, чтобы они прилично брали пищу, не пачкали жиром пальцев, не пятнали себя разбрызганной пищей, не издавали во время еды звуков, не высовывали языка и пр. Пить дети должны аккуратно, не обрызгивая себя. В одежде нужно требовать всевозможной чистоты, чтобы они не волочили одежды по земле, не пачкали и не пятнали ее умышленно. Детям это свойственно еще по недостатку у них ума, а родители по какой-то глупости на все это смотрят сквозь пальцы.

Дети легко привыкнут почитать старших, если узнают, что старшие очень о них заботятся и внимательны к ним. Итак, если часто будешь обращаться к ребенку, будешь его обличать и наказывать, не беспокойся, он будет питать к тебе уважение. А если детям будешь позволять все, как обыкновенно делают родители, чрезмерно любящие детей, то несомненно, что дети будут жить в своеволии и упрямстве. Любить детей – дело природы, а скрывать свою любовь – дело благоразумия. Вполне правильно говорил Сирах, что необъезженный конь окажется упрямым, а избалованный сын обречен на гибель. Итак, лучше держать детей в строгости и в страхе, чем открывать им глубину своей любви и тем самым открывать им дверь к своеволию и непослушанию. Хорошо также давать и другим право порицать детей, так, чтобы, где бы они ни были (а не только на виду у родителей) привыкли сдерживать себя и таким образом воспитывать в себе скромность и уважение ко всем людям. Поэтому неосмотрительно и совершенно неразумно поступают те, кто никому не позволяет даже искоса посмотреть на своих детей. А если кто сказал что-нибудь или сделал замечание, родители начинают за них вступаться даже в присутствии самих детей. Благодаря этому горячая кровь, точно оседлав коня, дает полную свободу своеволию и заносчивости. А потому этого нужно остерегаться.

Нужно с величайшей настойчивостью доводить юношество до действительного послушания. Если оно научится сдерживать собственную волю, а чужую исполнять, то в будущем это станет основой величайших добродетелей. Нежному растению мы не позволяем расти пo своей воле, но привязываем к колышку, чтобы, будучи привязано, легче поднимало свою верхнюю часть и набирало силы. Отсюда совершенно правильно было сказано Теренцием: «Все мы от своеволия становимся хуже». Итак, всякий раз, как отец или мать скажут ребенку: «Не трогай этого, сиди, дай ножик, дай то или другое» и пр., нужно добиваться того, чтобы они тотчас исполняли, что им приказывают. А если они пожелают проявить упрямство, то его легко можно будет сломить окриком или разумным наказанием.

Персы стремились приучать детей к воздержанию и правдивости. И не без основания, так как лживость и лицемерие делают человека ненавистным для людей. Ложь есть порок рабов, и все люди должны питать к нему отвращение, как говорил Плутарх. Итак, следует требовать от детей, чтобы они не отрицали сделанного, если что-то испортили, но скромно сознались и, с другой стороны, не говорили того, чего не было. Поэтому Платон воспрещает в присутствии детей читать сказки и вымышленные басни, а желает давать детям сразу серьезную литературу. А потому я не знаю, как можно оправдать родителей, которые учат детей вину за сделанный проступок перекладывать на других, и если дети сумеют это сделать, то учителя обращают это в шутку и забаву. Но кому от этого величайший вред, как не ребенку? Если он приучится подменять ложь шуткой, то он научиться лгать.

Стремление к обладанию чужими вещами пока еще не заражает этого нежного возраста, если детей не портят няньки или те, кто имеет попечение о них. Это происходит в том случае, если в присутствии детей один ребенок уносит вещи другого и скрывает их или тайком берет себе пищу, или покушается на чужое. Дети приучаются подражать, в этом они самые настоящие обезьяны; ведь что бы они ни видели, это к ним пристает, и они делают то же самое. Итак, няньки или те, кто занимается с детьми, должны вести себя в их присутствии с величайшей осторожностью.

Радушию и благотворительности (по отношению к другим) в эти первые годы дети будут учиться в том случае, если будут видеть, как родителями раздается милостыня среди бедных, или если им самим прикажут отнести ее, или если иногда им подскажут уделить другим что-либо, что они имеют. Когда они это сделают, их нужно за это похвалить.

Наши предки имели обыкновение говорить, что праздность – подушка сатаны. Итак, благоразумно уже с нежного возраста не оставлять человека праздным, но постоянно занимать его трудами, так как таким образом заграждается дорога злейшему искусителю. Лучше играть, чем пребывать в праздности, ибо во время игры ум все-таки чем-либо напряженно занят. Таким образом, без всякого затруднения дети весьма легко могут упражняться в подготовке к деятельной жизни, так как сама природа заставляет их что-либо делать.

Пока дети еще учатся говорить, им нужно предоставить свободу говорить и возможно больше лепетать. Но после того как они научились говорить, будет весьма полезным научить их также молчать. Мы желали бы, чтобы они были не немыми статуями, а разумными созданиями. Кто думает, говорил Плутарх, что молчание – дело ничтожное, тот неразумен. Началом великой мудрости является возможность разумно пользоваться молчанием. Молчание никому, конечно, не повредило, но весьма многим повредило то, что они говорили. Вреда могло бы и не быть, однако, как то и другое – говорить и молчать – является основой и украшением всего нашего разговора на всю жизнь, то они должны быть соединяемы нераздельно, чтобы сразу мы приобретали себе возможность пользоваться тем и другим. Итак, родители должны научить детей молча выслушать какие-либо приказания отца или матери. Научившись молчать, дети, прежде чем говорить или отвечать на вопросы, будут думать, что и как им разумно сказать. Ибо говорить все, что подвернется на язык, глупо, и не подходит тем, кого мы желаем сделать разумными существами.

Терпению ребенок может научиться, если в воспитании не будет излишней изнеженности и чрезмерной снисходительности. Например, какой-нибудь упрямый ребенок криком и плачем стремится добиться того, что пришло ему в голову. Другой свой гнев, злость, жажду мести проявляет кусаясь, ударяя ногами, царапаясь и другими способами. Такие аффекты неестественны, это прорастающие плевелы, а потому родители и няни должны относиться к ним с большой рассудительностью и подавлять их также в самом корне. В первом раннем возрасте это гораздо легче сделать, чем впоследствии, когда злость пустит глубокие корни. Напрасно говорят: «Он – ребенок, не понимает». Выше уже было сказано, что такие люди сами лишены разума. Справедливо, однако, что бесполезные травы мы не сразу можем вырвать, как только они начинают вырастать из земли, так как мы еще не можем правильно распознать сорных трав от посеянных и не можем выдернуть их рукой. Однако верно и то, что не следует ждать, пока они подрастут, потому что впоследствии крапива будет жечь сильнее, чертополох будет больше колоть руки, а полезные травы будут заглушены и погибнут. А когда терновник, пустивший уже крепкие корни, вырывается силою, то часто подрываются корни у растущего рядом посева. Итак, как только ты заметишь плевелы, крапиву и терновник, тотчас вырывай. Тем успешнее будут произрастать культурные растения. Если ты видишь, что ребенок хочет сверх необходимости лакомиться и объедаться медом, сахаром и какими угодно фруктами, ты будь разумнее его и не позволяй этого; уведи его, займи чем-либо другим, на его плач не обращай внимания; наплакавшись, перестанет и отучится от этого. Если он пожелает вести себя дерзко и нагло, не жалей его, крикни на него, накажи его физически, убери от него то, из-за чего он плачет. Таким образом он наконец поймет, что нужно подчиняться твоей воле, а не стремиться к тому, что его манит. Для такого воспитательного приема двухлетний ребенок достаточно созрел; нужна, однако, осмотрительность, чтобы ребенка не раздражить и не вызвать у него гнева. Ибо в этом случае ты сам открыл бы ему дорогу для пренебрежения твоими увещаниями и твоими наказаниями.

Чтобы приучить детей к работе и услужливости, не нужно сильного труда, так как они сами по себе хватаются за все, только бы им не мешали и лишь бы их научили, как это должно делать благоразумно. Итак, отец или мать пусть постоянно поручают детям выполнять то, что они могли бы исполнить сами: «Мой мальчик, подай мне это сюда. Подними это, положи это на скамейку. Поди, позови Ваню. Скажи Аннушке прийти ко мне»; все – сообразно с его силами. Кроме того, следует упражнять детей в быстроте и подвижности (расторопности, так, чтобы, когда им что-либо поручается, они, оставив игры и все остальное, исполняли это как можно быстрее. Этой готовности подчиняться старшим дети должны научиться с самого юного возраста, и затем она будет служить им великим украшением.

Что касается вежливости, то родители могут обучить ей детей настолько, насколько сами в состоянии быть вежливыми. Милым будет тот ребенок, который как по отношению к своим родителям, так и по отношению к другим ведет себя почтительно и приветливо; у некоторых это как бы прирожденное качество, другие должны в этом упражняться, и этим не следует пренебрегать.

Наконец, чтобы эта приветливость и ласковость не была неразумной, ее нужно умерять скромностью и серьезностью. Когда осел, о котором рассказывает басня, видя, что собачка ласкается к своему хозяину, виляет хвостом и прыгает ему на грудь, попытался сделать то же самое, то вместо благодарности получил удары палкой. Эту басню можно рассказать детям, чтобы они поняли, что к чему.

А чтобы они знали, что прилично и что неприлично, их нужно приучать, как правильно сидеть, как вставать, как прилично ходить, не кривляясь, не шатаясь, не раскачиваясь; как они должны просить, если им что-либо нужно, как благодарить, когда им что-то дают, как приветствовать, если кого-либо встречают, как снимать шляпу, держать спокойно руки и многое другое, что касается добрых и хороших нравов и привычек.