Текст книги "Необыкновенные приключения Геннадия Диогенова"

Автор книги: Яков Вилькин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА VII,
в которой герой попадает на Марс и возвращается на Землю, узнает много интересного о первых строителях коммунистического общества и прибегает к услугам «Стола находок»

После обеда Нина привела его в знакомую каюту астробиологов. Едва они закрыли за собою дверь, как радио сообщило, что ускорение заканчивается, и сила тяжести, помогавшая Генке устойчиво передвигаться по полу, исчезла. Понятия «верх» и «низ» опять стали относительными. Чувствуя легкую тошноту, Генка забарахтался посреди каюты.

Нина поймала его за комбинезон, пристегнула ремнем к креслу, а кресло прикрепила к стене. Потом она отвернула на стене широкий полог, за которым находился иллюминатор, нажала небольшой рычажок у массивного обода. Наружные шторки раздвинулись, и глазам открылось черное небо, усеянное точками ярких звезд. Чуть сбоку виднелся маленький диск с розовыми пятнами.

– Марс,– кивнула на диск Нина, и Генка впился глазами в таинственную планету.

– Скоро прилетим,– продолжала Нина.– Для «Дружбы» это уже седьмой рейс.

– Для какой дружбы? – рассеянно спросил Генка.

– Как для какой?! – удивилась Нина.– Ты что, не знаешь, что наш корабль называется «Дружба».

– А-а,– неопределенно ответил Генка, не отрывая глаз от красноватого диска.

– Нравится? – спросила Нина. Генка кивнул и еще теснее придвинулся к стеклу иллюминатора.

– Ну, тогда посиди здесь и без меня никуда не выходи,– сказала девушка, но Генка уже не слышал. Он сосредоточенно рассматривал далекий диск.

Медленно, со скоростью минутной стрелки, диск расширялся, вырастал и превращался в шар. Уже можно было различить густой сумрак, на глазах наползавший на одно из полушарий, отчетливо виднелись красноватые пятна пустынь, белое продолговатое пятно,– очевидно, это были льды у полюса. Робкие тени незаметно передвигались по светлым полям, и, присмотревшись, Генка различил над ними прозрачные облака. Но самыми загадочными были темные ровные прожилки, кое-где рассекающие зеленые пятна, разбежавшиеся по всей планете. Казалось, чья-то огромная рука расчертила планету на неправильные квадраты и ромбы с блестящими точками на углах.

Генка пристально вглядывался в эти точки. Иногда ему казалось, что там мерцают крохотные огоньки, но так ли это на самом деле, он определить не мог.

Время летело быстро. Давно вернулась Нина. Несколько раз она окликала Генку, но он не отвечал. Наконец она закрыла шторки иллюминатора, решительно застегнула мягкий полог и сердито сказала:

– Хочешь, чтобы из-за тебя доктор оторвал мне голову? Марш за мной ужинать. Тоже мне астроном нашелся! Хватит с тебя истории!

Генка, конечно, не хотел, чтобы Нине из-за него отрывали голову. Он вздохнул и, виновато улыбаясь, Поплыл за Ниной.

Ужинали при помощи длинных тюбиков, из, которых специальные смеси выдавливали прямо в рот. Горячее какао Генка тянул из небольшого термоса через пластмассовую трубку.

После ужина ему разрешили побыть немного в отсеке управления.

Здесь находилось только два человека: Алексей Никитич и рослая, смуглая женщина – Зургаб Сулеймановна, штурман корабля.

Алексей Никитич приветливо кивнул Генке, а Зургаб Сулеймановна посадила его рядом с собой перед широким телевизионным экраном.

Почти весь экран занимал Марс. Прямые линии каналов виднелись гораздо отчетливее, чем в иллюминаторе. Теперь Генка разглядел, что это были не сплошные линии, а неправильной формы и величины синеватые пятна, растянувшиеся друг за другом.

– Скоро прилетим туда,– кивнула на экран Зургаб Сулеймановна и, взглянув на какой-то прибор, уточнила: – Осталось 10 часов 30 минут. Весь перелет длится 32 часа.

Она стала объяснять Генке, как вычисляется путь межпланетного корабля в космосе. Генка ничего не понимал, но на всякий случай кивал и продолжал рассматривать Марс.

– Что, нравится тебе наша «Дружба»? – спросил Алексей Никитич.

– Очень! – признался Генка.– Вы и на другие планеты можете полететь? Ну, хотя бы…– Он на секунду задумался.– Хотя бы на Полярную звезду?

Алексей Никитич покачал головой.

– Пока еще нет, но полетим! Обязательно полетим.

– А скоро?

– Точно не могу тебе сказать, но, должно быть, скоро. Ты ведь историк и должен знать, что наука развивается, как цепная реакция,– чем дальше, тем быстрее. Между каменным и железным топором лежат десятки тысяч лет. От железного топора до ткацкого станка всего несколько тысяч лет. Потом прошла еще тысяча лет – и люди изобрели порох, а еще через несколько столетий – первый паровой двигатель. От парового двигателя рукой подать до электричества, а вскоре уже люди расщепили атом, построили первые атомные ледоколы и электростанции, послали в космос Юрия Гагарина и Германа Титова, достигли Луны, изменили на Земле климат, совершают регулярные рейсы на Марс и Венеру… Да ты сам это отлично знаешь! Вот теперь и делай вывод, когда мы полетим к Полярной звезде.

– Видно, скоро…– неуверенно сказал Генка.

– То-то, что скоро! А теперь иди отдыхай! – Алексей Никитич придвинулся к пульту и негромко попросил: – Товарищ Апатенок, зайдите в отсек управления.

В дверях показалась Нина. Алексей Никитич укоризненно посмотрел на нее.

– Что ж вы, Нина, забыли нашего гостя? Ему уже давным-давно пора спать. Смотрите, нагорит вам от доктора.

Нина улыбнулась и поманила Генку. Нехотя он прошел к ней в маленькую уютную каютку, покорно дал привязать себя к раздвижному креслу и спустя минуту спал крепким сном.

Разбудил его громкий голос из репродуктора: «Внимание, через 30 минут включаются тормозные двигатели. Посадка на космодроме станции имени Юрия Гагарина. Всем, кто свободен от дежурства, занять места в противоперегрузочных камерах».

Тут же вошла Нина и, освободив Генку от удерживающих ремней, отвела в узкий отсек с выстроенными вдоль стен продолговатыми баками.

В отсеке толпились люди, одевались в громоздкие противоперегрузочные костюмы и исчезали в люках. Нина подвела Генку к одному из баков. Из находящегося рядом ящика достала противоперегрузочный костюм и, посмеиваясь, стала натягивать на Генку. Затрещали многочисленные защелки, и вскоре Генка оказался туго спеленатым плотной тканью. Неуверенно двигая руками, он влез в бак и улегся в упругой нише, выдавленной в форме вытянутого человеческого тела.

Нина просунулась в раскрытый люк, что-то поправила на Генке и, снова улыбнувшись, сказала:

– Вот и все. Давление воздуха будет меняться по мере изменения нагрузки. Спокойно лежи, и все будет в порядке. А чтобы скучно не было,– Нина щелкнула включателем,– наблюдай за посадкой. Может, пригодится когда-нибудь.

Она еще раз оглядела его и захлопнула крышку люка. Генка остался один.

Прямо над головой голубел экран телевизора с цепочкой настроечных включателей. Из репродуктора слышался шорох, обрывки чьих-то разговоров.

Вначале на экране ничего не было видно. Потом замелькали цветные полосы, и вдруг Генка увидел овальный край яркого красноватого шара на фоне черного звездного неба. Шар медленно вращался, приближаясь. Генка различил сине-зеленые пятна, блестящую белую шапку изрезанных трещинами льдов. Затем густая тень скрыла планету.

«Внимание! – раздалось над головой. – Включаются двигатели правого разворота». Голос стих. Вместо него послышался далекий гул, и тело налилось тяжестью. На экране опять появилось звездное небо и плавно поплыло влево.

«Начинаем торможение»,– вновь раздался тот же голос. Далекий гул стал громче, перешел в беспрерывный рев, и‘тяжесть, придавившая грудь, увеличилась.

Однако дышать было легко. Генка удивленно всматривался в экран телевизора, ожидая увидеть марсианский космодром, но перед ним по-прежнему горели россыпи ярких звезд.

Рев двигателей все усиливался. Даже в противоперегрузочной камере Генка ощущал мелкую дрожь корпуса ракеты.

Незаметно перегрузка кончилась. Тяжесть, давившая грудь, исчезла, но рев не утихал.

Внезапно за стеной послышался скрежет. Корабль качнулся, и рев смолк. От неожиданной тишины зазвенело в ушах, но тут четкий голос («Алексей Никитич»,-догадался Генка) спокойно произнес:

– Посадка совершена благополучно. Поздравляю вас, товарищи, с прибытием на Марс. Экипажу корабля собраться в отсеке управления.

Не в силах сдержать нетерпение, Генка распахнул люк и вылез из камеры. К нему уже спешила Нина в своем серебристом комбинезоне. Возможно, она даже не одевала противоперегрузочного костюма. «Меня одела, а сама не успела»,– подумал Генка, и ему стало неловко. Словно угадав его мысли, Нина рассмеялась и пояснила:

– Я уже сняла костюм, а отлеживаться в камере мне было некогда. У меня ведь тоже есть рабочее место, где я должна находиться во время посадки.

Она помогла Генке снять доспехи и, как маленького, повела за руку в «боевую рубку». Невесомость исчезла. Шагать, твердо ступая по полу, было очень приятно. Вещи приобрели вес, и только сейчас Генка почувствовал, что плоский аварийный баллон с кислородом оттягивает пояс.

Алексей Никитич давал последние распоряжения. Едва он кончил, все заторопились, и в отсеке остался один Генка. Алексей Никитич поманил его пальцем, усадил перед экраном и, предупредив, чтоб он ничего не трогал, тоже вышел.

На экране виднелась песчаная равнина, поросшая кое-где низкой голубоватой травой.

Вздымая облака розовой пыли, по песку промчался приземистый вездеход. Какой-то человек в скафандре с круглым прозрачным шлемом высунулся из люка вездехода и махал рукой. Вездеход пересек захваченное экраном поле и скрылся – очевидно, подъехал к «Дружбе».

В коридоре затопали. Послышались громкие приветствия, возбужденный говор. Потом вездеход промчался обратно, а за ним неизвестно откуда взявшиеся еще два. Эти были побольше и походили на автобусы.

Почти час Генка в одиночестве сидел у телевизора, но ничего нового больше не увидел.

Потом в коридоре опять прозвучали шаги, и в отсек вошел Алексей Никитич.

– Что, скучаешь? – заговорил он с порога.– А тебе повезло! Через несколько часов на Землю отправляется корабль «Нептун-2». Прямо в Минск. Так что ты уже послезавтра увидишь своих родителей и товарищей. Доволен?

Генка хотел было сказать, что на Земле его никто не ждет, разве только маленький Бела разыскивает своего нового друга на тенистых улицах, но почему-то промолчал.

Грустный, он спустился вслед за Алексеем Никитичем по узкой лестнице и прошел сквозь спаренные люки прямо внутрь тесного вездехода. С легким шорохом задвинулась металлическая дверца, и вездеход тронулся. Даже космического скафандра Генке не пришлось одеть.

Глухо гудя электромотором, вездеход за несколько минут доставил их к белому приземистому зданию с прозрачным куполом и, круто развернувшись, прижался задней стенкой к входному люку. Зашипели пневматические присоски, дверца раскрылась, и доктор Сергей Ильич протянул руку, помогая Генке перешагнуть высокий порог.

– Вот и кончилась первая половина неприятностей! – Глаза доктора весело смеялись и ободряюще подмигивали.– Мы уже послали телеграмму в Минск. Там объявят по радио, чтобы твои родители не беспокоились и ждали тебя послезавтра. Я передал и результаты твоего обследования. Несколько недель ты полечишься в профилактории, и все встанет на свои места. Так ведь, малыш? – Доктор дружески потрепал Генку по волосам.

Что мог Генка ответить добродушному доктору!

После обеда Нина усадила его в вездеход и повезла покататься. За окном пробегали пологие холмы скучного ржавого цвета. Изредка под колесами потрескивал стелющийся кустарник с мелкими иглообразными листьями странного фиолетового цвета. Вдали синела полоска более высокой растительности, но Нина к ней не подъехала.

– Там болота,– коротко пояснила она и продолжала : – Пока еще на Марсе неуютно. Заводы по восстановлению воздуха только начали работать, но через десяток лет здесь будут сплошные сады! Впрочем,– перебила она себя,– об этом знает каждый школьник.

Генка, кстати сказать, ничего подобного не знал, но признаться постеснялся. Молча разглядывал он чужое небо, бурую равнину, изрытую волнами сыпучего песка.

Усиливался ветер. Мелкая пыль клубилась над низкими холмами, и надо всем этим висело небольшое, не похожее на себя, словно остывшее солнце.

Свободно придерживая глянцевый полукруг штурвала, Нина тихонько что-то напевала и рассеянно поглядывала вперед. Генка уловил знакомую мелодию. Он быстро повернулся и встретил испытующий взгляд девушки. С трудом вспоминая слова, Нина пела старую песню о минских автозаводцах. Несколько секунд Генка прислушивался к знакомой песне, потом стал подпевать, сначала неуверенно, а чем дальше, тем громче и веселее: «…И бежит остророгий зубренок пс асфальту дорог».

Он пропел полный куплет и только тогда заметил, что Нина с изумлением и даже с какой-то тревогой смотрит на него. Он смолк, в ожидании вопроса повернулся к Нине и хотел было начать рассказ о бвоих приключениях, но Нина ни о чем не спросила и с преувеличенным вниманием стала разглядывать песчаную пустыню.

Уже когда они возвращались, Нина сказала:

– Моя вторая специальность – нотный библиолог. Это очень старая песня, и ты первый из всех моих знакомых, кто знает ее.

В огромном зале отдыха станции имени Юрия Гагарина Генку встретил светловолосый, совсем молодой еще здоровяк – капитан грузового межпланетного корабля «Нептун-2» Михаил Антонович Дубрава. Он приветливо поздоровался с Генкой и познакомил его со своим экипажем: механиком по электронному оборудованию Алексеем Лисянским, которого все звали просто Алешей, и молчаливым штурманом Григорчуком – дядей Юрой. Сразу же после этого Дубрава и Григорчук ушли, а Алеша повел Генку в кинозал.

Они не успели просмотреть и половины фильма, как их вызвала Нина и потащила Генку прощаться с экипажем «Дружбы».

Как старому знакомому, Генке пожимали руку, желали счастливого перелета. Доктор посоветовал больше заниматься спортом. Зургаб Сулеймановна обещала прислать карту межпланетных трасс, Нина расцеловала его, и под конец Генка неожиданно для всех и для самого себя даже расплакался.

К счастью, вмешался Михаил Антонович.

– Хватит расстраивать парня! Налетели, обрадовались, что человек отбиться не может! – с шутливой строгостью сказал он и, обняв Генку за плечи, увел к поджидавшему их вездеходу.

…Вот уже несколько часов Генка лежит в противоперегрузочной камере. Межпланетный грузовой корабль «Нептун-2», все ускоряя стремительный полет, с каждой минутой на тысячи километров приближает его к Земле. На экране телевизора, расположенном над головой, мерцает яркая голубая звездочка. Это Земля. Где-то далеко остался пустынный Марс с красными песками и синими кустарниками. Генка не успел его даже рассмотреть как следует. С башни космодрома станции имени Юрия Гагарина он видел у самого горизонта белые корпуса заводов и научных лабораторий. Туда уходили ленты асфальтовых дорог, поездить по которым Генке так и не пришлось.

Провожая его, Алексей Никитич советовал побывать на Марсе лет через десять, когда можно будет без скафандра гулять по просторным степям и знакомиться с памятниками исчезнувших марсианских цивилизаций. Алексей Никитич был уверен, что Генке, как любому человеку XXI века, уже все известно о загадках Марса. А Генка так и не осмелился сказать, что ничего на этот счет он не знает, что в то время, когда он рос и учился, люди только начинали штурм космоса. Он даже о Луне знал лишь то, что можно было увидеть в трубу телескопа и о чем рассказывали драгоценные фотографии, полученные по радио с автоматических многоступенчатых ракет.

Незаметно Генка задремал, а когда проснулся, двигатели корабля молчали. Безмолвный корабль – крохотная песчинка в бесконечных просторах космоса -с огромной скоростью несся к Земле.

Пришел Григорчук и помог Генке освободиться от противоперегрузочного костюма. Они вместе пообедали (или позавтракали – Генка так и не разобрался) питательной смесью из тюбиков.

Очевидно, Григорчук был свободен. Упершись головой в край откидной сетки, он повис в воздухе и о чем-то задумался.

Генка тоже молчал и вспоминал виденное на Марсе. Как мало пришлось ему побыть на этой далекой планете! А если бы еще слетать на Венеру, полазить по скалам лунных гор! Все это доступно теперь для большинства мальчишек его возраста. То, о чем могли только мечтать Генкины товарищи, стало будничным и привычным для молодежи этого замечательного нового общества.

Генка тяжело вздохнул. Григорчук скосил на него глаза.

– Чем это ты так расстроен, путешественник?

– Да так…– Генка замялся.– Вот думаю, дядя Юра, как неинтересно было раньше, ну, хотя бы в середине прошлого века. Ни межпланетных кораблей, ни бесплатных кинотеатров…

– Как это неинтересно! – Григорчук хотел сесть, но вместо этого взлетел к потолку и ударился о надувную подушку. Оттолкнувшись, он опустился рядом с Генкой и пристегнулся к креслу.– Ты соображаешь, что мелешь? •– неожиданно горячо воскликнул он.– Да ты же не историк, а начетчик! Вот про папиросы и цены на хлеб ты запомнил… А знаешь, какие замечательные люди жили в то время? Знаешь, что такое война? Война, в которой народ Советского Союза выстоял против фашистских полчищ. И не только выстоял, но и победил! Победил для того, чтобы мы с тобой сейчас забыли само слово война. А строители коммунизма! Разве легко им было в окружении всяких капиталистов-империалистов и других поджигателей отстаивать дело мира на земле и строить, понимаешь, строить при этом все то, что делает нашу с тобой жизнь такой интересной и радостной? Вспомни покорителей целины, героев коммунистических бригад, первых космонавтов. Разве не они проложили дороги, по которым мы теперь так свободно шагаем? А ведь им было нелегко, они были первыми, они не всегда были уверены, что смогут увидеть плоды своей работы. Их вдохновляла великая вера в торжество коммунизма, в наступление того прекрасного «завтра», в котором мы с тобой сегодня живем. У них, у этих замечательных людей героического двадцатого века, мы учимся любить и побеждать. С них, с людей двадцатого века, мы берем пример стойкости и коммунистической сознательности. Потому что именно они создали первое в мире социалистическое государство и им принадлежит заслуга создания коммунистического общества на всей планете. А ты…– Григорчук даже махнул рукой и, не найдя нужных слов, насмешливо закончил: – Эх ты, историк!..

Генка сидел с опущенной головой и не мог ничего ответить. Горячая речь сдержанного Григорчука ошеломила его, заставила по-новому взглянуть на своих современников. Та же мысль, что тогда, на улице Первых космонавтов, сверлила мозг: только бы очутиться опять среди своих товарищей, только бы разыскать эти злополучные «Диогеновы часы» и вернуться в свой родной 1962 год. Уж тогда он сделает все, чтобы быть достойным будущих людей коммунистического общества.

Григорчук вышел. Погруженный в свои мысли, Генка даже не заметил его ухода. Он торопился к Земле. Бесцельно порхая по тесной каюте, Генка представлял себе все то, что он сможет сделать для приближения коммунизма. Память услужливо подсовывала то Величественные корпуса строящихся электростанций, то стройные ряды станков в цехах заводов, то школьные парты со склоненными над тетрадями лицами.

А межпланетный корабль, пожирая миллионы километров, несся между тем вперед, туда, где, мерцая в голубой дымке, поворачивалась на восток планета Земля.

Как Генка и ожидал, на космодроме его никто не встретил. Командир «Нептуна-2» Михаил Антонович предложил ему лететь вместе со всем экипажем в город на вертолете. Генка, разумеется, согласился.

Электровертолет, негромко гудя широкими лопастями двойного винта, плавно взмыл вверх, и за окном, далеко внизу, поплыли зеленые ковры лета, желтоватые поляны, отражения голубого неба в неровных зеркальцах озер.

Дорог почти не было видно. Только многочисленные тропинки, извиваясь, разбегались в разные стороны от круглых площадок микроаэродромов. Пашни тоже почти не встречались. Из киножурнала, просмотренного на станции Юрия Гагарина, Генка уже знал, что основная масса пищевых продуктов изготавливается теперь промышленным путем. Только некоторые зерновые культуры высаживаются на специальных полях, расположенных за пятидесятикилометровой пригородной лесной полосой.

Зато садов было много. Ровные их квадратики с белеющими кубиками дач встречались поминутно. Возле некоторых из них видны были стадионы и плавательные бассейны. По-видимом^› там были молодежные и спортивные лагеря.

Город начался незаметно – как по волшебству выступил из моря зелени четкими полосами плоских крыш. На крышах виднелись какие-то будочки, цветники, беседки. Кое-где на специальных площадках стояли маленькие вертолеты.

На одну из таких площадок опустился и вертолет с экипажем «Нептуна-2». Лифт доставил космических путешественников в круглый, уже знакомый Генке зал Центральной станции городского метрополитена – Цесгома, как называли ее здесь. Михаил Антонович хотел было отвести Генку прямо домой, однако тот вежливо, но решительно отказался. Григорчук, прощаясь, задержал Генкину руку и негромко сказал:

– Будь здоров, Геннадий. И помни: когда изучаешь историю, предметы и вещи не имеют значения сами по себе, а лишь помогают лучше понять тех, кто их создал и кто пользовался ими.

– Я все понял,– глядя ему в глаза, тихо ответил Генка.– Спасибо, дядя Юра!

Глаза Григорчука потеплели, он еще раз тряхнул Генкину руку, но больше ничего не добавил.

На Центральной станции метрополитена Генка через справочный автомат навел нужные справки и спустя десяток минут выходил уже из подъезда большого дома напротив нужного ему «Пункта обмена обуви и одежды».

С замиранием сердца он миновал пустой передний зал и вошел в раздевалку. Здесь переодевались несколько мужчин. Неверной рукой Генка откинул

Крышку ящика «Для старой одежды», и сердце у него дрогнуло. Ящик был пуст. Один из мужчин что-то сказал Генке, но он не расслышал.

– Да что с тобой, мальчик? – полуодетый мужчина потряс Генку за плечо. Генка медленно повернулся и невидящими глазами посмотрел на мужчину.

– Вещи тут, в карманах оставались…– пробормотал он.

– Ну и что? А на «Столе находок» ты их не поискал? Ведь старая одежда просматривается дежурными, и все забытые в карманах вещи выкладываются на «Стол находок».

– Где этот стол? – встрепенулся Генка.

– Вон, у стены,– изумленно развел руками мужчина.– Да ты, никак, с луны свалился.

– С Марса,– весело ответил Генка, увидев знакомые «Диогеновы часы». Желтая цепочка, собранная в круглую кучку, бугрилась на листке бумаги. Рядом лежал перочинный нож, увеличительное стекло и забытая копеечная монетка. Генка торопливо сгреб вещи со стола и, запихав их в карман, выскочил на улицу. Кругом были люди. Генка отыскал скрытую кустами скамейку и вынул «Диогеновы часы». Пальцы скользнули по прохладному металлу корпуса и ласково погладили рубчатые головки. На миг Генка подумал, что сначала не мешало бы перекусить, но нетерпение было слишком велико.

Осторожно взявшись за головку точной наводки, Генка оглянулся вокруг и, никого не заметив, с затаенным дыханием чуть заметно повернул стрелку назад.