Текст книги "Живые фонарики"

Автор книги: Яков Пинясов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

ЛЕСНОЙ ПОРТНОЙ

Сказки

ЛЕСНОЙ ПОРТНОЙ

Вы не слышали сказку про лесного портного? Ну так послушайте.

Выпал однажды ранний снег. Обрадовались ребята, что он мягкий да липкий, – давай из него шары катать, снежных баб лепить. Обрадовались и зайчишки. Скачут, резвятся, ушами встряхивают – щекочут их снежинки. И так забавно: прыгнешь – а за тобой четыре следа остаются. Два поменьше, два побольше. Можно на снегу красивые узоры вышивать.

Резвится детвора, а зайчиха-мать чуть не плачет. Села под ёлкой, подпёрла щёку лапой и головой капает:

– Детушки вы мои, лапушки, чему же вы радуетесь, глупые! Ведь по этим следам вас теперь не только лобастый волк – любой охотник найдёт!

– Ничего, – пищат зайчата, – мы так следы запутаем, что и лисичка-хитричка нас не разыщет!

А зайчиха не унимается, горюет:

– Ай, зимушка-зима, зачем, ранняя, пришла – у меня нет зипуна! Зачем выпал первый снег – ведь у зайчат моих белых шубок нет!

– Ничего, – пищат задорные малыши, – нам и в летних пальтишках тепло!

– Да не в тепле дело. Беда, что кругом бело, а ваши одёжки серы. Теперь вас не только глазастая сова увидит – любая горластая ворона обидит!

Слышит эти причитания ёжик в своей избушке. Лежит, нежась, на перине из сухих листьев, босые подошвы под себя поджимает, в ледяное окошко щурится на белый снег и думает:

«Хорошо, что я вовремя спать залёг! Меня теперь никто не потревожит. Только жалко мне зайцев, плохо будет им…»

Только он это подумал, откуда ни возьмись-ворона. Увидела зайчат, распустила когти, разинула клюв – хвать! – да промахнулась. Бросились зайчишки в разные стороны, а самый маленький прямо к ёжику в нору угодил и испугался:

– Ой, кто здесь?

– А ты потише! – рассердился ёж. – Повежливей…

– Кто вы такой? Почему вы босой, когда зима? – удивился зайчонок.

– Я лесной портной. А тебе что?

– Портной? Вот как чудесно! Нам же нужно белые шубки шить.

– Чтобы шубы шить, надо иголки иметь.

– Иголки? Да мы их сколько угодно наберём под ёлками.

– Мягковаты будут.

– Нет, они замёрзли, твёрдые. Я даже укололся.

– Ладно, тащите.

Быстро набрали зайчата самых длинных и крепких иголок:

– Шейте поскорей нам шубки, пожалуйста, дядя портной!

– Чтобы шубы шить, надо нитки иметь.

– Нитки? Это такие тоненькие? Мы их сколько угодно на дороге наберём. Они вместе с сеном попадаются. Если их едим, потом животы болят.

– Не подбирайте с земли всякую– гадость! Это конские волосы… Ну ладно, сойдут, только собирайте белые и не таскайте мне чёрные!

– Ладно, хорошо, постараемся! – обрадовались малыши.

При свете месяца выбежали зайчата на луговую дорогу, полакомились былинками сена, что натрусились из полных возов, насбирали белых волос, что выпали из конских хвостов, и притащили их ежу-портному вместо ниток. Хороши были эти белые нитки, да только коротковаты.

Поворчал лесной портной, однако обошёлся. Снял с зайчат мерки, сел в своём домике на корточки и давай из снежного покрова шубы шить.

Все короткие нитки вдел в иголки и так ловко получается – как настоящий портной шьёт. Одна нитка у него кончится, он другую иголку с ниткой берёт; а пустую, чтобы не потерять, себе в спину втыкает. Ловко шил! И так увлёкся, что весь иголками утыкался.

Постучал ноготком в окошко из льдинки, позвал детвору:

– А ну, получайте белые шубки!

Набежали зайчата, вырядились, как на праздник. В таких шубках и к деду-морозу на ёлку не стыдно показаться. Стали зайчата беленькие, вот только хвосты остались серые.

– Извините, материалу немного не хватило, – любуясь своей работой, сказал ёжик.

Зевнул и лёг спать, забыв вынуть из спины иголки: устал очень.

Поблагодарили его зайчата – кто морковкой, кто капустной кочерыжкой – и разбежались по зимнему лесу.

В белых шубках на белом снегу – попробуй-ка их найди! Родная мать не сыщет, только по серым пушистым хвостикам и угадывает.

Обозлилась лиса, что зайчат никак переловить не может, и решила отомстить ежу.

Весело провели зайчата зиму, а пришла весна – словно растаяли их белые шубки, когда стали не нужны.

Вылез из своей избушки ёжик, щурится на солнышко, а лиса тут как тут:

– Ага, попался, лесной портной! Вот я тебя вместо зайчат самого съем!

Ёжик от страха в клубок свернулся.

– Так, так, – оскалилась лиса, – свернись, колобок, поудобней! – Разинула пасть – да как ёжика хвать!

Схватила и укололась. Не знала, плутовка, что у лесного портного за зиму все иголки к спине приросли. С тех пор побаивается лиса трогать ёжика.

Лишь только наступит зима, зайчата новые иголки несут, а ёжик им белые шубки шьёт.

Вот и всё. А вы этого ещё не знали?

НАКАЗАННАЯ ОБМАНЩИЦА

Долго бродил по лесу старый охотник, устал и присел на пенёк. Вот неудача! Хотел свою старушку порадовать – зайчатиной угостить, хотел внучатам из заячьего меха шапок пошить… а только время зря потерял.

Прислонил к дереву дробовичок и стал закуривать. Откуда ни возьмись – лисица.

– Чего пригорюнился, дедушка?

– Как же не пригорюниться! Целый день без толку проходил, зря только валенки износил.

– Ничего! Пойдём за мной, я тебе помогу – на большую добычу наведу.

– Пойдём, – согласился старик, не очень доверяя плутовке: «Проведёт ещё, обманщица! Ну ничего, с ружьём-то не страшно».

А лисица бежит впереди и радуется: «Вот я сейчас потешусь!»

Подбежала к огромному выворотню – дерево такое лежит на земле, бурей со всеми корнями выворочено. А под корнями медведь ка зиму устроился. Спит себе, похрапывает.

– Михайло Иваныч! А Михайло Иваныч! Проснись! – тявкает лиса. – Весна пришла! Лето проспишь!

– Какая весна! Чую, метель гудит.

– Да это не метель гудит, а пчелиный рой шумит.

– Ох, что-то не похоже это на рой! Пахнет что-то снежной зимой…

– Знаю, что по снегу ты не ходок, вот и принесла я тебе медок! – изворачивается плутовка. – Высунься, не ленись! Попробуешь такое, чего и не отведывал ты в своём покое!

Раззадорила Мишку – заворочался в берлоге лохматый. А лисица отскочила в сторонку и ждёт, что теперь будет.

Если охотник медведя убьёт, она на снегу кровь лизнёт. Если медведь охотника задерёт, она у старика по карманам весь хлеб оберёт. И так ей хорошо и эдак.

А охотник подумал:

«Зачем мне по медведю из дробовика палить, зря Топтыгина дразнить? Заряд у меня дробовой– не пробьёт его шубы меховой. Не удалось подстрелить зайчишку – трахну-ка я лису, на радость ребятишкам!»

Приложился, да как бабахнет!

И попала плутовка внучатам на шапки.

А Михайло Иваныч повернулся с одного бока на другой и опять захрапел.

Спит и видит, будто нашёл он в лесу бочонок с мёдом. Когтями выгребает да в рот… А сам пустую лапу сосёт.

ХВОСТАТЫЙ ХВАСТУНИШКА

Много выросло на птицеферме молодых петушков. Все очень красивые, ловкие, голосистые. А один красивей всех уродился. Хвост у него особенный – разноцветный, как радуга. Перья в нём длинные, красивые: чёрные, жёлтые, сизые, белые, и сверкают, как лакированные.

Увидел себя Петька в тихой речке с берега и загордился перед всеми петухами.

– Кукареку, погляди-ка в реку! Это я отражаюсь, такой красивый. Красивей вас всех!

Все и так знали, что он хорош, а ему этого мало, хочется быть ещё краше.

Услышала его похвальбу сорока-белобока, сидевшая на дереве. Наклонилась с ветки и стрекочет:

– Глупый ты, кочет! Глупый ты, кочет! Где тебе равняться красотой с птицей павой! У неё в хвосте есть цвет красно-кровавый!

– Вот пустяки! Захочу – и у меня будет! Скажи, где найти красное перо?

– Для этого надо быть хр-рабрым, хр-рабрым! – поддразнила его ворона, собиравшая на земле чужие объедки и злая на весь свет.

– А разве я не храбрый? – выгнул шею хвальбушка.

– Ну, если ты храбрый, беги скорей в лее – там тебе вставят кр-расные пер-рья, пре-кр-расные пер-рья! – прокаркала ворона.

Петька, не раздумывая, направился к лесу.

А сорока летит впереди и потешается:

– Вот глупый кочет! Вот глупый кочет! Погибели хочет!

Зашёл Петька в глубь леса и спрашивает:

– Кто здесь вставляет красные перья?

– А ты покричи громче! – посмеивается над ним сорока.

Петух как закричит на весь лес:

– Ку-ка-реку! Вставьте мне красные перья!

Услыхала это лиса, лукавая Лукерья, навострила уши и поспешила на его пение.

– Кто тут хочет иметь красные перья? – облизнулась она, увидев хорошенького Петьку. – Ах, это ты, милый красавчик! Очень приятно! Я как раз по этим делам мастерица!

Прыг… и прижала петуха к земле.

– Куда? Как? Что ты хочешь со мной делать? – испугался глупый хвастун.

– Красить твои пёрышки твоей алой кровушкой! – прошептала лиса, впиваясь в него зубами.

Тут бы ему и конец пришёл, если бы мимо охотник не шёл.

Увидел он лису – бац из ружья! Да второпях промазал. Скакнула Лукерья в одну сторону, петух– в другую.

Сам-то Петька вырвался, да хвост свой у лисы в зубах оставил.

Явился на птицеферму с красными пёрышками, только без хвоста.

Увидела его в зеркале реки старая утка и закрякала:

– Не хвастай, хвастун! Не хвастай! Видишь, без хвоста остался.

А он, глупец, вскочил на забор, похлопал сам себя крыльями и пропел как ни в чём не бывало:

– Посмотрите, какие у меня пре-кр-расные пер-рья! Вот какая мастерица Лукер-рья!

Насмешил похвальбой всё население птицефермы. Особенно громко индюки смеялись:

– Глу-глу-глупый! Вот глупый! Ха-ха-ха!

Что может быть смешней бесхвостого петуха!

ПТИЧКА-КОЛЮЧКА

На высоком берегу речки в земляном домике жила Белогрудка, ласточка-бережанка. Жилось ей со своими соседушками весело и дружно. Утром раненько встанет, выпорхнет на крылечко, пропоёт радостную песенку, поздоровается с солнышком – и в полёт.

Целый день носится над рекой, ловит мошек, букашек и без устали щебечет – всё с подружками не наговорится. Про разные разности: как у неё в гнёздышке спрятаны в пуховой перинке яички, как скоро из них выведутся хорошенькие птенчики…

А вот сегодня новость какая! Из лесу пришёл к речке ёжик. Растянулся на берегу, незаметный в сухой траве, расправил колючки и носом поводит – прохладным воздухом дышит.

Но кто это ещё крадётся вдоль берега? Смотрите, огромный рыжий кот! Лапой в норки лезет, птичьи домики обшаривает и напевает:

– Где вы, птички-норушки, чуть поменьше скворушки? Съесть вас хочу!

– Прочь, разбойник! Прочь, рыжий!

Налетели на него ласточки. Норовят прямо в глаза клюнуть, бесстрашно свистят крыльями перед самым носом – пытаются отогнать кота от своих домиков.

Жмурится рыжий, а дело своё делает.

– Это что за проказы? – рассердился ёж. – Как тебе не стыдно ласточек обижать! Хочешь есть мясо – лови мышей, помогай своей хозяйке!

– Я с ней поссорился. Помогал сметану с горшков снимать, а она меня – веником, – ответил кот и выкатил из домика Белогрудки яичко. Оно упало на жёсткий песок и разбилось.

– Ах ты, негодник, брысь! – фыркнул ёжик.

Кот струсил и убежал. Не понял он, кто это его

так напугал.

Прилетела Белогрудка к своему домику, увидела, что у порога насорены пух и пёрышки, а одно яичко на золотом песке разбитое лежит. Заплакала, запричитала ласточка:

– Какой скверный кот, как ему не стыдно! Ведь из этого яичка вывелся бы хорошенький птенчик, маленькая Белогрудка!

– Таких котов не стыдить, а учить надо! – сказал ёж.

– Я его боюсь, он меня сцапает!

– Ничего, Белогрудка, я тебе помогу, твой домик постерегу. Если кот ночью явится, ты меня разбуди. Когда он спросит, кто в домике живёт, кричи громче: «Птичка-колючка! Птичка-колючка!»

Вот скрылось солнышко, наступила ночь, страшное время для птичьего населения. Попрятались бережанки в свои земляные домики. А дверей-то у них нет. Какой уж тут сон! Задрожала Белогрудка, когда услышала у порога завывание рыжего кота:

– Я голодный кот! Кто здесь живёт?

– Птичка-колючка! Птичка-колючка! – закричала ласточка.

– Это что такое? Какая ещё колючка? Здесь живёт птичка-норушка, чуть поменьше скворушка,

Умолкла испуганная Белогрудка. А ёжик проснулся и говорит, потягиваясь да в колючий клубок свёртываясь:

– Подними нос, так узнаешь, какая это птичка!

Кот услышал, как в сухой траве ёж колючками шевелит, подумал, что мыши, и поднял морду кверху.

Тут ёжик скатился с берега, словно мячик, да прямо ему на нос – хлоп!

Заорал кот диким голосом. Фыркнул, пырскнул, и только его и видели. До самой деревни, как по воздуху, летел.

Забрался на забор и давай умываться, царапины на носу лечить. Долго нос свой зализывал и всем своим усатым приятелям наказывал:

– Не ходите, коты, сметану лизать! Не ходите, коты, бережанок пугать! За сметану нашего брата по спине веником бьют! За птичек нашего брата по носу ёжиком дерут!

О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЛ ШМЕЛЬ ПЕСТРОЙ КОШКЕ

В жаркий летний день старый дедушка и его внучка, по прозвищу Почемучка, сидели в саду, в тени дерева. Дедушка дремал, а Почемучка скучала. Всё ей хотелось о чём-нибудь спросить старого…

Рядом с дедушкой дремала старая кошка, пёстрая, словно сшитая из разных лоскутков-белых, рыжих и чёрных.

Её котята лакали из блюдечка парное молоко. А корова Бурёнка стояла в стойле, спасаясь от оводов, и ела вкусный клевер, былинки которого так сладки, что, если пожевать, хоть чаем запивай.

А около кошкиной головы кружил шмель. Мохноногий, бархатный. Хоть он гудел у неё над самым ухом, кошка и глазом не повела, только жмурилась.

– Дедынька, он думает, что наша кошка цветок?

– Нет, внученька, он ей сказку рассказывает.

– Какую?

– Про шмелиное царство, подшефное кошкино государство.

– А разве бывают такие царства?

– А вот ты слушай, про что шмель гудит… «Привет тебе, говорит, Трёхшёрстка-матушка, славная Мышехватушка! Кланяется тебе всё наше шмелиное поголовье! Кушай побольше мышей – себе на здоровье. Те негодницы-мыши прогрызают у наших домиков крыши, поедают наш сладкий хлебец из цветочной мучицы, губят наших детушек, маленьких шмелятушек. Чем больше ты съешь мышей, тем больше вырастет молодых шмелей.

Будем мы с ними на клевер летать, своими мохнатыми лапками розовые цветы опылять.

От этой нашей работки нечаянной уродится клевер необычайный. Вашей доброй коровушке на всю зиму пожива – значит, молоко у неё будет на диво. Густое, как сливки, сладкое, как мёд. Не пожалеет хозяюшка – и твоим котятам в блюдце нальёт!

Пусть его лакают детушки-царапушки, растут не хуже своей матушки – такими же глазастыми да когтистыми, резвыми котятками, будущими Мышехват-ками…

Пусть зловредных мышей на нашей земле сокращают, нашему шмелиному народу помогают ж-жить, не ту ж-жить…. Ф-фить!

Так прогудел он и улетел!

Побежала вдогонку шмелю Почемучка, а от него только пыльца в воздухе ниточкой протянулась.

– Куда же он улетел, дедушка?

– От кошки своему шмелиному народу привет понёс.

– И всё, что он рассказал, – это правда?

Смотрит Почемучка и не поймёт: не шутит ли дедушка?

Корова поглядывает на неё лукаво, а сама клевер жуёт. Котята, напившись молока, друг друга облизывают. Трёхшёрстка дремлет, а сама когти то выпустит, то уберёт.

– Ну, дедынька, ну скажи – правда всё это?

– А уж это ты сама подумай, внученька.

И Почемучка стала думать, думать… И чем больше она думала, тем всё интересней становилось ей жить на свете.

ОТЧЕГО ЛЯГУШКА СПЛЮЩИЛАСЬ

Есть у нас в Мордовии, в излучине реки Мокши, чудесная роща. Певчих птиц в ней так много, что каждый день для всех желающих пернатые певцы дают концерт.

Запевают, конечно, соловьи – известные солисты, мастера пения. Голоса у них чистые, звонкие, приятные. То забулькают, то защёлкают, то засвистят, то заиграют, как пастушьи дудки, то рассыплются бубенчиками. Подыгрывают им варакушки, подсвистывают дрозды, подстукивают на дуплистых деревьях дятлы-барабанщики, в бубны синички звенят, иволги подголоски выводят. Даже безголосая кукушка и та аккомпанирует как может: «ку-ку, ку-ку».

Всё лесное население слушает – не наслушается. Даже сонная сова и та ушами встряхнёт, глазами поморгает и крыльями похлопает.

А восторженный кулик взовьётся выше всех в небо и кричит на весь свет:

– Бис! Бис!

Все пернатые артисты дружные, не гордые, не заносчивые, не завистливые; каждый поёт как может.

Лес велик, деревьев много, всем можно своё искусство показать.

Козодой летает по лесу и, кого ни встретит, всех уговаривает:

– Спой, спой!

А перепёлка любит молодые таланты открывать и каждой птичке утром и вечером внушает:

– Спеть пора, спеть пора!

Все птицы свои таланты показали, а толстая зелёная лягушка сидит в болоте и молчит, только от зависти надувается.

Заметил её хохлатый чибис. Подбежал на своих тонких ножках, кланяется, трясёт хохолком и спрашивает:

– Почему не поёте? Чьи вы? Чьи вы?

– Меня не просят, вот и не пою, – отвечает лягушка.

– А мы вас просим, просим! – сказала пробегавшая мимо вежливая трясогузка на тоненьких ножках. И тоже стала кланяться.

Но лягушке этого показалось мало:

– Я не такова, я не такова!

Прибежали, прилетели другие птицы – наперебой уговаривают лягушку участвовать в их концерте. Уж если она такая толстая и так важничает, наверное, и голос у неё замечательный и поёт она отменно хорошо.

Отмалчивается лягушка.

Даже утка, сидевшая в гнезде, стала ей говорить:

– Зря не соглашаетесь, зря, зря!

Наконец уговорили толстуху, и она ответила:

– Ладно, ладно.

А сама по-прежнему сидит в болоте и не поёт.

Стали её птицы уговаривать вспорхнуть и занять любое дерево.

Глуховатый тетерев забормотал:

– Бу-бу-бу, устраивайтесь на дубу!

– На дубу для моего голоса низко.

– Пожалуйте на берёзу!.. На осину!.. На рябину!.. На сосну!..

Но, сколько ни предлагали птицы, всё лягушке низко.

– Я хочу петь выше всех. Иначе не согласна!

– Пожалуйста, пожалуйста! Раз у вас такой сильный голос, поднимайтесь как вам угодно, хоть выше жаворонка. Это нам не в укор, не в укор! – затараторила сорока.

– Разве вы не видите, что я крылья на воду постелила сушить! – показывая на широкие листья жёлтых кувшинок, сказала лягушка.

– Это очень долго ждать, – огорчились птицы. – Разве скоро крылья в болоте высохнут? У всех к тому времени птенцы выведутся, и концерты кончатся. Когда детей кормят, петь некогда. Неужели так и не услышать нам важную певицу?

– Как тут быть? Как тут быть? – взволновался перепел.

И попросили птицы сильного, крепкого, смелого ястребка поднять лягушку выше всех.

Подхватил ястребок лягушку под мышки своими цепкими когтями и пошёл вверх. Кругами летит, словно по винтовой лестнице вверх поднимается.

И спрашивает:

– Выше? Выше?

– Да, да, да! – отвечает лягушка.

– Взви-ить, взви-ить?

– Да, да, да!

Вот уж лес внизу, как зелёная шляпа, а река, как синяя лента. А ей всё низко. Залетел ястребок под облака, в такую высь, откуда ни одна птица не поёт. Расправил крылья, парит на одной высоте и говорит:

– Начинайте, уважаемая! Лебедь красивей вас и тот на три взмаха ниже поёт!

Раскрыла рот лягушка во всю ширь да как гаркнет:

– Ур-род! Ур-род! Я не такова! Я не такова! Ур-род! Ур-род!

А ястребок подумал, что она его ругает, и рассердился:

– Ах, если я урод, ищите себе красавца! – и выпустил её из когтей.

С огромной высоты плюхнулась лягушка обратно в болото, так что от удара об воду сплющилась.

И вот с тех пор сидит у себя в болоте сплющенная и кричит, надрывается:

– Вот я какова! Вот я какова!

Птицы теперь и сами не рады, что пробудили в ней любовь к пению. Тетерев на что глуховат и тот на ночь уши крылом закрывает.

Сколько перепел её ни уговаривает: «Спать пора, спать пора!» – лягушка и слышать не хочет: и день и ночь квакает.

Только тем певчие птицы и спаслись, что серую цаплю позвали.

Когда цапля на одной ноге в болоте стоит, знайте: это она лягушку сторожит.

Боится ква-ква, что цапля её, сплющенную, проглотит. Спрячется под листья кувшинки и помалкивает.

ЖИВЫЕ ФОНАРИКИ

Бежали муравьишки по своим делам. Искали мёртвых букашек, подбирали шкурки куколок, из которых вывелись бабочки, – всякую всячину, всё им годится. Что ни найдут подходящего, всё тащат в свой домик-городок. Да ведь какие сильные! Иной богатырь на спину взвалит ношу больше себя самого и несёт. А если один не справится, товарищи помогут. Вот нашли кусок раздавленного червяка. Это для них большущий запас мяса. Волокут его вдесятером. Целый день будут тащить… Не перестанут, пока домой не доставят.

Трудолюбивый муравьиный народ.

Вдруг один Муравьишка заметил под старым листом неподвижную букашку. Пошевелил её усиками– годится в пищу муравьятам. Позвал других. Набежали богатыри, хотели уж дубинушку спеть: «Эй, ухнем!» – да потащить находку, но тут Муравьишка-разведчик понял, что ошибся. Чует – букашка-то живая. Она не умерла, а только спит; тёпленькая, и жизнь в ней бьётся. – Зачем же уничтожать живое?

Ещё раз проверил Муравьишка усами находку. Заметил, что на брюхе у спящей букашки словно стёклышки вставлены…

– Отставить! – скомандовал Муравьишка своей артели, и все его товарищи быстро разбежались кто куда.

Лес большой, в нём находок много.

В тот же день случилась с муравьишками большая беда. Наползла на лес тёмная туча, сверкнули молнии, загремели громы, хлынул с неба проливной дождь. Запрудило упавшим деревом ручей, разлился он и затопил муравьиное жильё.

– Спасай детей! Перебирайся на новое место! – раздались команды в муравьином городке.

Дружно, смело, самоотверженно вели себя муравьишки. По веточкам, по былинкам переносили через воду детвору на закорках. Тащили запасы продовольствия на другое место, где строительные бригады уже строили новый домишко-городишко. Проделывали в земле ходы, устраивали кладовые, укрепляли стойками – из еловых и сосновых игл.

Наступила ночь, и Муравьишка, тащивший на новое место большие белые яички, из которых должны вывестись маленькие муравьята, заблудился в лесу. Бросится туда, бросится сюда – не может найти дороги. Все старые тропинки ливнем смыты.

Совсем растерялся Муравьишка. Не доберёшься до своих – озябнешь ночью, ослабнешь, погибнешь.

И вдруг видит – что-то засветилось под листочком и погасло. Засветилось – и опять погасло. Муравьишка бросился на огонёк и обнаружил ту самую букашку, что он за мёртвую принял.

Это был светлячок; он проснулся и чистил свой фонарик. Пробовал, как светит. То зажжёт, то погасит, то снова засветит.

– Здравствуй, Муравьишка! Это ты меня усами щекотал, спать не давал?

– А кто же спит днём, когда все работают?

– Вот чудак! Мы ночью работаем, когда другие спят, – ответил светлячок и похвалился своим фонариком.

– Это твоя игрушка? – позавидовал Муравьишка.

– Нет, это не игрушка.

– Зачем тебе такой фонарик?

– Меня с этим фонариком все свои видят, а чужие боятся. Когда я на земле – принимают за уголёк: не решаются склевать, чтобы не обжечься. Когда я летаю, меня птицы ночные не хватают – боятся проглотить искру на лету!

– Ах, как это интересно! Какие же вы хитрые, светлячки! А у нас вот несчастье… – И Муравьишка рассказал о свое?! беде и о том, что он потерял дорогу к своим.

Пожалел светлячок Муравьишку. Зажёг свой фонарик и пошёл впереди, освещая дорогу. И, завидев его, все светлячки под кустами, под листами зажигали свои фонарики.

Как по городской улице, хорошо освещённой, добрался Муравьишка до своего нового домика-городишка.

Обрадовалось население городка: Муравьишка среди ночи пришёл и свою драгоценную ношу принёс!

Подняли муравьи лапки – приветствуют. Светлячков благодарят:

– Спасибо вам, друзья золотые, фонарики живые! Давайте в лесу дружно жить-поживать, друг друга в беде выручать! Вы – жители ночные, мы – жители дневные, а все мы – дружные и храбрые народы лесные!